Кинодетективы. Первый выпуск

Сергей Глазков

В первый выпуск «Кинодетективов» вошли сценарии сериалов «Никому не доверяй!» и «Улицы разбитых фонарей» («Находка», «Законник», «Честь мундира», «Ночной экспресс»).

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Кинодетективы. Первый выпуск предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

ISBN 978-5-4496-2869-5 (т. 1)

ISBN 978-5-4496-2870-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сергей Глазков в роли Долгих

в сериале «Улицы разбитых фонарей»

14 сезон 13 серия

Улицы разбитых фонарей

Находка

Перепёлкин отползает назад и забивается в угол между стенкой гаража и забором.

— Не надо, дяденька, не бейте меня!

Убийца хмыкает и приближается к плачущему Перепёлкину, но услышав неприятный запах, исходящий от бомжа, отстраняется.

— Где кейс, придурок?

— Я не видел никакого кейса, — плачет Перепёлкин, внимательно следя за убийцей.

— А кто видел? — Не унимается тот.

— Я не знаю, дяденька.

— Вернёшь кейс, больше бить не буду.

Перепёлкин размазывает грязной ладонью кровь, текущую из носа.

— Я не брал ваш кейс, честное слово.

— А кто брал?

— Может Губа, а может Гундосый.

Убийца на мгновение замирает.

— Где их искать?

— Губа на мусорках ошивается, а Гундосый банки и бутылки собирает.

Убийца вздыхает, вынимает из портфеля пистолет и начинает прикручивать глушитель. Перепёлкин перестаёт плакать и испуганно наблюдает за действиями убийцы.

— Дяденька, что вы собираетесь делать?

Убийца недовольно хмыкает.

— Сейчас узнаешь, племянничек.

Закончив прикручивать глушитель, убийца направляет пистолет на Перепёлкина и стреляет. Тот дёргается, хватаясь за кровавые пятна, проступающие на грязной одежде.

— За что, дяденька?

Убийца прячет пистолет в портфель, отворачиваться от мёртвого Перепёлкина.

— Одним никчемным придурком на земле будет меньше.

Ранним утром дворничиха Катя стоит недалеко от места преступления и держит за руку участкового Точилина, который то и дело зевает.

— Иду за своим рабочим инструментом, а он здесь лежит, бедолага. Я к нему, а он холодный. И весь в крови.

— Катя, я это уже третий раз слышу, вздыхает участковый, — Ты никого постороннего во дворе не видела?

— Как не видела? Видела, — кивает дворничиха.

— Кого?

— Как кого? Вот его и видела, — она показывает на мертвого Перепёлкина, — Он посторонний. Он не наш жилец. Не нашего двора.

Точилин качает головой:

— Он уже вообще не жилец. А я спрашиваю не за него. А за других посторонних.

— Других не видела. Если, конечно, они куда-нибудь не спрятались.

Тут она представляет, что убийца прячется где-то рядом и с испугом прижимается к Точилину. Тот недовольно кривится:

— Катя, не фамильярничай, я при исполнении.

— Пал Владимирович, а вдруг они затаились и сейчас за нами наблюдают? А я, дура, мимо них туда-сюда бегаю. Они же и меня могли жизни лишить.

— Могли, но не лишили. Значит, их уже давно и след простыл.

Катя успокаивается и по-деловому проходит перед участковым.

— Сам разберёшься, Пал Владимирович, или кого посерьёзней, вызывать будешь?

— А тебе какое дело?

— Так рецидив выходит, гражданин участковый. Это уже третий бедолага в районе за неделю. Серийным убийцей попахивает.

Точилин недовольно вздыхает:

— Ты бы помалкивала лучше, Катя, и не распространяла лживые слухи.

Катя обижается и идёт к мусоросборнику.

— Я же, в смысле, помочь хотела…

— Без тебя разберёмся.

В кабинет полковника Фирсова без стука врывается генерал Баринов.

— Почему все сидят в кабинетах и не работают? Вы можете мне это объяснить, Геннадий Антонович?

Фирсов поднимается из-за стола.

— Они выполняют указание, товарищ генерал.

— Какое к черту указание? Чьё? — Возмущается генерал.

— Ваше.

Баринов останавливается посередине кабинета.

— Не понял?

Фирсов протягивает ему листок.

— Вот ваше распоряжение. — Далее читает, — «Оперативный работник в начале рабочего дня обязан составить подробный план и утвердить его у вышестоящего руководителя. А в конце рабочего дня доложить о его выполнении».

Баринов машет рукой:

— Сегодня я разрешаю сделать исключение.

— В честь чего? — удивленно спрашивает полковник.

— Вы что, телевизор не смотрите, газеты не читаете?

— Некогда, — пожимает плечами Фирсов, — Отчеты составляю.

— Отчёты подождут.

Фирсов берёт другой листок и начинает читать.

— «Каждый руководитель подразделения обязан в трёхдневный срок письменно отчитываться за проделанную работу отдела».

— Какой идиот это написал?

— Не знаю, Василий Сергеевич, но внизу стоит ваша подпись, — отвечает полковник.

Генерал Баринов примирительно разводит руки в стороны и садится за стол.

— Геннадий Антонович, давайте не будем придираться к словам. В этих распоряжениях нет ничего плохого. Они не дают расслабиться, а это уже хорошо. Но когда того требует дело, их можно и нарушить.

— И получить за это премию и надбавку к зарплате в форме выговора, — добавляет Фирсов.

— Не без этого, — соглашается Баринов.

— Так что же делать? — Интересуется полковник.

— Работать не покладая рук, — отвечает спокойно генерал.

Волков протягивает дежурному Чердынцеву коробку конфет.

— Боря, я в прокуратуру. Передай коробку Сан Санычу. Пожалуйста.

Чердынцев добродушно улыбается:

— Если «пожалуйста», то обязательно передам.

Он берет у Волкова коробку с конфетами и кладёт на стол.

— Не забудь! — Просит Волков.

— Ни в жизнь, — успокаивает его дежурный, — Иди спокойно, Вячеслав Юрьевич, в прокуратуру и ни о чём не беспокойся. Задание выполню.

Волков выходит. Чердынцев включает чайник и выставляет на стол чашку и сахарницу. Посмотрев на конфеты, сахарницу прячет в стол.

— Товарищ полковник, со вчерашнего вечера у меня не замолкает телефон дома и на работе, — жалуется генерал Баринов.

— Сочувствую, — безучастно отвечает полковник Фирсов, — Что они хотят?

— Требуют немедленно найти серийного убийцу.

Фирсов иронично хмыкает.

— С каких это пор общественность интересуется судьбой несчастных бомжей?

— С тех самых пор, как по телевизору выступил с интервью Манилов.

Полковник морщит лоб, вспоминая, где он слышал эту фамилию.

— Это который Манилов? Не тот ли, которого подозревают во взяточничестве?

— Легче, Геннадий Антонович, — недовольно произносит генерал, — «Подозревают — не подозревают». Нам такими словами бросаться не позволительно. Виновность может доказать только суд. Да и то, если у него будут для этого основания.

— Наслышан. Основания у Манилова исчезли. Прямо из машины. Прокололся отдел по борьбе с коррупцией. Сочувствую.

— Ничего. Они разберутся. А сочувствовать скоро придётся вам, если вы не найдёте убийцу. На протяжении целой недели он убивает людей в районе, а вы до сих пор его не нашли.

— Найдём.

Баринов поднимается из-за стола.

— Значит так, товарищ полковник, даю вам три дня, чтобы вы поймали этого маньяка. Если этого не произойдёт, пеняйте на себя. Я сдам вас на съедение общественности и пожелаю ей приятного аппетита. Вам всё понятно?

— Всё.

В дежурную часть входит опер Лёва Глушко. Он, как всегда опоздал, поэтому виновато смотрит по сторонам и старается быстро проскочить по коридору РУВД. Проходя мимо дежурной части и здоровается с Чердынцевым.

— Доброе утро, Борис Михайлович.

— Доброе утро, Лев Филиппович, — отвечает ему дежурный, — Может, чайку?

— Спасибо, некогда. Я и так опоздал. Автобуса целых сорок минут не было. А потом ещё и в пробку попал.

— Ну, как знаешь. Моё дело предложить, а твоё отказаться.

Свистит закипевший чайник. Чердынцев идёт его выключать. Глушко обращает внимание на коробку конфет, лежащую на столе. Смотрит вслед дежурному. Когда тот не видит, Глушко открывает коробку, хватает конфету и сразу запихивает её в рот. Улыбается и идет по коридору в кабинет оперов.

Глушко входит в кабинет. За столом сидит Рыданов, сочиняя план работы на день.

— Привет, — произносит Лёва, жуя конфету.

— Привет, — говорит Рыданов, — Что жуём?

— Дармовую конфету.

— Где взял?

— У Чердынцева на столе коробка лежит.

— Он всех угощает или через одного?

— Наивный? Он вообще никого не угощает. Сам взял, когда он отвернулся.

— Ай-я-яй! — Качает головой Рыданов, — Не хорошо, гражданин хороший. Но ничего не поделаешь. Придётся и мне так же. Меня оправдывает только то, что очень сладкого хочется. Для мозгов полезно. Без этого никак план работы на день не составить.

— Действуй и смотри не попадись.

— Постараюсь.

Рыданов откладывает бумаги в сторону, поднимается из-за стола и выходит из кабинета.

Чердынцев стоит перед генералом Бариновым по стойке «Смирно!», а тот распинает своего подчиненного.

— Развёл, понимаешь «змеюшник»! Немедленно наведи порядок!

— Есть навести порядок, товарищ генерал! — Кивает дежурный.

Баринов качает головой и выходит на улицу. Чердынцев вытирает вспотевший лоб. В дежурную часть заглядывает Рыданов.

— Гроза миновала, Боря?

Чердынцев машет рукой:

— Ему ругаться, как с горы катится. Я уже не обращаю внимания.

— А зря! — Говорит Рыданов, — Вдруг он вернётся?

— Ты так думаешь?

— Всё может быть.

Чердынцев вздыхает:

— Тогда нужно выбросить мусор. Ты посиди в дежурке, пока я сбегаю.

— С удовольствием, но у меня времени нет, — отвечает Рыданов.

— Андрюша, я тебя очень прошу, — просит его дежурный.

— Ну, ладно, — соглашается тот, — Только не долго.

— Я быстро. Одна нога здесь, а другая там.

Чердынцев берёт урну и выходит. Рыданов сразу подходит к столу и открывает коробку. Достает две конфеты. Одну отправляет в рот, а вторую прячет в карман. Садится, развалившись, за стол, тщательно пережёвывая конфету. В дежурку заглядывает Соловец, видит развалившегося за столом Рыданова.

— Это что за поза? Начальство лютует, а ты здесь… — показывает на коробку конфет, чашку и чайник, — …чаи гоняешь? Быстро на рабочее место.

Рыданов вскакивает и выбегает из дежурной части.

— Расслабились!

Соловец смотрит на коробку конфет. Оглядывается, берет одну и кладёт в рот. Возвращается Чердынцев.

— А вот и я. Как и обещал.

— Что обещал? — Поворачивается к нему Соловец.

Чердынцев видит Соловца и замирает на входе.

— Ой, извините!

— Черт знает, что такое! — Возмущается Соловец, — Боря, ты должен сидеть на своём рабочем месте и никуда не отлучаться.

— Так я же и сижу, — оправдывается дежурный.

— А если проверка? А если террористы? А если, не дай Бог, Баринов, а тебя нет.

— Я же на минуту. А Баринов уже был и весь вышел.

— Вот видишь, — миролюбиво продолжает Соловец, — Последнее тебе предупреждение.

Чердынцев виновато разводит руками. Соловец качает головой и выходит из дежурной части.

За столом сидят Соловец, Дымов, Рыданов, Глушко, Савина, Калинин. Фирсов ходит по кабинету.

— Всё. Больше тянуть нельзя. Дело о маньяке, я беру под собственный контроль. Неделя прошла, а результатов ноль целых и два нуля десятых. Я сейчас хочу услышать от вас всё, что сделано и что думаете делать дальше?

Фирсов садится в кресло. Со своего места поднимается Соловец.

— Вы зря нападаете на ребят, товарищ полковник. Они много чего выяснили за эту неделю.

— Вот и доложите мне, что конкретно, чтобы и я знал, — просит полковник, — И не краснел перед генералом.

Соловец открывает папку, заглядывает в неё.

— Все три убийства произведены одним и тем же способом: сначала избиение, а потом выстрел из огнестрельного оружия.

— Выяснили, из какого? — Спрашивает Фирсов.

— Об этом вам доложит Сан Саныч, — Отвечает Соловец.

Эксперт Калинин поднимается из-за стола.

— Все погибшие убиты из одного пистолета. Орудия убийства не нашли. Судя по насечкам на пулях, извлеченных из убитых, это переделанный травматический «Макаров» ИЖ-79—9Т. Диаметр патрона у него 9 миллиметров. У боевого — 9, 25. В порядке допустимого, если чуть-чуть расточить, что было сделано. Это подтверждают характерные полоски на пулях. При этом правда, теряется убойная сила и прицельность оружия. Глушитель тоже играет в этом отрицательную роль. Стрелявший мог знать это, поэтому стрелял с близкого расстояния. У нас этот «Макаров» по картотеке не проходит.

— Ясно, Сан Саныч, — кивает Фирсов, — А как на счёт органов на продажу?

Эксперт Калинин отрицательно качает головой:

— Версия с трансплантацией органов отпадает, Геннадий Антонович, сразу. Я лично проводил вскрытие. Все органы на месте. И что удивительно: все здоровы, хоть и жили, черт знает, где и пили, черт знает что. У меня всё.

Калинин садится. Снова из-за стола встаёт Соловец.

— Версию ограбления мы в расчет не брали. Все убитые бомжи, а они, как все знают, живут не богато.

— Ну, это смотря, какие бомжи, — вставляет с места Рыданов, — Иной целый день в метро подаяние просит, а вечером в загородный дом возвращается, такой высоты, что на всю округу видно.

— Эти по ночам в подвалах ночевали, — сообщает Соловец, — Это уже выяснили.

— Если трансплантация и ограбление отпадают, что же остаётся? — Интересуется полковник.

— Мы разработали три версии, — говорит Соловец, — Первой занимается лейтенант Савина.

Савина поднимается с места. Калинин тянет руку.

— Сан Саныч, вы хотите что-то добавить? — Спрашивает Фирсов.

— Нет, товарищ полковник, — говорит он, — Если я не нужен, я хотел бы уйти: работы выше крыши.

— Идите.

Калинин поднимается и тихо выходит из кабинета. Проводив его взглядом, Савина поворачивается к Фирсову:

— Мне поручено разработать и проверить версию убийств с целью получения жилья. Выяснив фамилии убитых, а это было не просто, я провела проверку, которая показала, что двое из убитых бездомные, а у третьего оно имеется. Я побеседовала с председателем домового комитета, с представителем ЖКХ, с паспортисткой. Третий убитый прописан по своему адресу. На его жилплощадь после смерти претендуют только близкие родственники.

— Так может родственники его того-этого? — Высказывает предположение полковник Фирсов.

— Я проверила, — отвечает Савина, — У всех есть алиби.

— Можно узнать какое?

— Они уже десять лет проживают в Америке и здесь не появляются.

— Чего же они его с собой не забрали?

— Не захотел.

Снова с места отзывается Рыданов:

— Вот чудик! Значит, в подвале ему лучше, чем в Америке?

А Глушко добавляет:

— Ничего ты не понимаешь, Андрюша. Лучше на вонючей родной помойке, чем на загнивающем чужом западе.

— Чего ж он дома не жил, а по подвалам шастал? — Интересуется Фирсов.

— А в его квартире ещё долго нельзя будет жить, — объясняет Савина, — Я была в ней. Он из неё филиал мусорной свалки устроил. Жуткое впечатление.

— Молодец, молодёжь, — хвалит Фирсов, — Четко и понятно.

Эксперт Калинин проходит мимо дежурной части. Чердынцева за столом нет. Когда Калинин скрывается, в дежурку входит Чердынцев, вытирает мокрые руки полотенцем, висящим на вешалке, садится на свое рабочее место и наливает кипяток в чашку.

— Мне остается проверить квартиру последнего убитого Перепёлкина, — продолжает Савина.

— Когда вы собираетесь это делать, товарищ лейтенант? — Интересуется полковник.

— Сегодня.

— Тогда не будем вас задерживать. Идите и проверяйте.

Савина поднимается и выходит из кабинета. Соловец продолжает вести заседание.

— По следующей версии доложит капитан Дымов.

Мимо Чердынцева, который сидит в дежурной части и чинно пьёт чай, закусывая конфетами, пробегает Савина.

— Приятного аппетита, Борис Михайлович!

Чердынцев кивает:

— И вам всех преступников сегодня поймать!

— Мы предположили, что убитые могли оказаться свидетелями какого-то преступления, — говорит Дымов, — И преступник решил замести следы.

— Возможно, — соглашается Фирсов.

— Я собрал список не раскрытых преступлений, которые произошли за последнее время в районе. Мелкие кражи, ссоры и драки в расчёт не брал. Виновных по этим делам ловили по свежим следам. Из громких резонансных дел, которые попали в прессу и на телевидение — это арест курьера с крупной партией наркотиков и задержание крупного чиновника Манилова за получение взятки. Последнего отпустили из-за отсутствия доказательств.

— Это мы знаем, — хмыкает Фирсов, — Из-за этого Манилова такой тарарам поднялся, что некоторым придётся заявление об уходе написать. Что уже сделали по этой версии и что думаете делать дальше, капитан?

— Пробил по своим каналам, что знают бомжи по поводу наркотиков, — продолжает Дымов, — Информации, признаюсь, не много. Сегодня встречаюсь с капитаном Барановым. Он мне обещал кое-что рассказать по этому делу. Послушаю, что скажет он, сопоставлю с тем, что узнал от бомжей, и сделаю выводы. А, исходя из этих выводов, буду действовать дальше.

Полковник Фирсов кивает:

— Хорошо, капитан. Идите, работайте.

Дымов собирает бумаги в папку и выходит из кабинета. Далее совещание продолжает Соловец:

— Третья версия, по сути, составляющая предыдущей версии, но мы решили выделить её в отдельное производство. Разрабатывал её майор Волков.

— А где он сам? — Интересуется полковник.

— Его срочно вызвали в прокуратуру.

Дымов проходит мимо Чердынцева. Замечает на столе конфеты.

— Хорошо живёшь, Боря. Взятку дали?

— Ага, как же? — Вздыхает дежурный, — Догнали и ещё добавили. Мне на моей должности взятки только снятся. А вот подарки реально получаю.

— За что?

— За красивые глаза. С утра пораньше.

— Не понял? — Удивляется Дымов.

Чердынцев хитро улыбается:

— Ты что, не знаешь, что с утра Баринов был? Вот он подарки и раздал. По очереди. Начал с меня, а «Кефирычем» закончил.

— Так ты теперь горькую жизнь сладкой делаешь?

— Приходится.

— Поделись с другом.

Чердынцев пододвигает Дымову коробку с конфетами:

— Бери, мне не жалко. Только не усердствуй. Всем должно хватить.

Дымов берет конфету, засовывает её в рот и выходит на улицу.

— К расследованию мы решили подключить старшего лейтенанта Рыданова и старшего лейтенанта Глушко, — говорит Соловец, — Они вчера закончили расследование убийства на консервном заводе и могут подключиться к работе по этому делу. По третьей версии погибшие бомжи могли знать что-то такое, что заинтересовало убийцу. Майор Волков попытался вступить в переговоры с бомжами, живущими в этом районе, но это не дало никаких результатов. Они отказываются сотрудничать с нами.

— Почему? — Спрашивает Фирсов.

— Геннадий Антонович, я от вас такого вопроса не ожидал, — удивляется Соловец.

— Понятно, — хмыкает полковник, — И вы ничего не придумали, чтобы заставить их говорить?

Соловец загадочно улыбается. Рыданов и Глушко переглядываются.

— Придумали, товарищ полковник, — говорит Соловец, — Предложил старший лейтенант Глушко.

— Выкладывайте, — просит полковник.

Соловец откашливается и начинает рассказывать план операции, которую они задумали провернуть:

— Чтобы получить информацию, мы предлагаем внедрить Рыданова и Глушко в среду бомжей.

— Как это? — Не понял Фирсов.

— Переодеваем их, гримируем, они втираются в доверие и выведывают у них всё, что нас может заинтересовать.

— В этом что-то есть, — соглашается полковник, — А смогут они изобразить бомжей и не проколоться?

— Я уверен.

А Рыданов поворачивается к Глушко:

— Лёва, изобрази!

Глушко артистично изображает бомжа, просящего подаяние.

— Подайте копеечку, на пропитание, люди добрые, калеке убогому, нуждающемуся в лечении. У меня гастрит, гайморит и плеврит, склероз, невроз и педикулёз. Да хранит вас и вашу семью за доброту вашу дева Мария и архангел Михаил.

Фирсов удовлетворённо улыбается.

— Артист! Тебе, старший лейтенант, в БДТ работать, честное слово. Интересное предложение! А ребята в отделе в курсе?

— Нет, — отвечает Соловец, — Мы придумали это перед самым заседанием и не успели никому сказать. Да это и хорошо. Чем меньше об этом знает людей, тем лучше.

— Согласен, — кивает Фирсов, — А клички, то есть «погремухи» вы им уже придумали? Ведь у бомжей имён и отчеств нет.

— Да что там думать, — машет рукой Рыданов, — Я буду этим… Как его…

— Кем?

–…«Дылдой», а Лёва — «Шнобелем».

Со своего места обижено отзывается Глушко:

— Чего ты решил назвать меня «Шнобелем»?

— Потому что у тебя нос, как шнобель, — безобидно сообщает Рыданов.

— Не хочу я быть «Шнобелем», — не соглашается Глушко.

— Хорошо, будешь: «Буратино», — предлагает Рыданов.

Их спор останавливает Соловец:

— Прекратите. Лёва, предлагай сам.

Глушко откидывается на спинку стула и торжественно произносит:

— Я хочу быть «Гераклидом».

— Кем? — Поворачивается к нему Рыданов.

— Кем? — Переспрашивает Соловец.

— Гераклид — это, между прочим, потомок могущественного Геракла, — объясняет Лёва, — Мой любимый герой. Хочу быть «Гераклидом».

Рыданов машет рукой.

— Хорошо, будь им. Договорились.

Фирсов поднимается из-за стола. Все поднимаются следом за ним.

— Мне всё понятно. Действуйте. Чтоб за три дня вы мне этого серийного убийцу нашли.

— Найдём, товарищ полковник! — Говорит Соловец, — Куда мы денемся.

Рыданов и Глушко покидают здание межрайонного отдела. Полковник Фирсов провожает их. Чердынцев пьёт чай, закусывая конфетами. К нему подходит Фирсов. Дежурный поднимается. Полковник машет рукой, чтобы тот не вскакивал.

— Будете чай, Геннадий Антонович? — Предлагает Чердынцев.

— Я бы сейчас чего-нибудь покрепче чая выпил, — вздыхает Фирсов.

— Так в чём проблема?

— На работе нельзя.

Фирсов видит коробку с конфетами.

— А вот конфету я у тебя возьму.

— Пожалуйста.

Чердынцев протягивает начальнику коробку. Фирсов с удовольствием берёт три конфеты. Одну съедает сразу.

— Вкусные!

— Конечно, — подтверждает дежурный, — Фабрика «Огоньки»!

— Не слышал.

Дымов встречается на улице с осведомителем Петровичем. Тот говорит с Дымовым, постоянно оглядываясь по сторонам.

— Петрович, ты знаешь многих бомжей в районе?

— Есть такое дело.

— Ты, наверняка, слышал об убийствах.

— Есть такое дело.

— И можешь помочь?

— Найти убийцу? — Удивляется Петрович, — Это ты загнул, товарищ капитан.

— Да нет, — успокаивает его Дымов, — Это дело я беру на себя. Мне бы разузнать: не связаны ли эти убийства с наркотой, которую перехватили недавно федералы?

Петрович чешет затылок:

— Сложный вопрос! Представительские расходы будут?

— А надо?

— А как же. Без подмазки и закуски, какой, блин, разговор? Только про политику. А вот с этим делом и про жизнь побеседовать можно.

Дымов вынимает кошелёк.

— Сколько?

— Товарищ капитан, мы же не на базаре. Сколько совесть позволяет. Тысячи хватит.

— Не много? В прошлый раз было меньше.

— Когда это было? А сейчас всеобщая девальвация денежных средств началась. Газеты читать надо.

Дымов вздыхает и передает Петровичу деньги. Тот быстро прячет их в карман.

— До вечера всё разведаю и доложу.

Рыданов и Глушко сидят на клетчатых сумках у мусоросборника.

— Сиди, не сиди, Лёва, а работать надо, — говорит Рыданов.

Глушко вздыхает:

— Я, Андрюша, когда предлагал этот вариант, не предполагал, что нужно будет в мусор лезть руками.

— Издержки производства.

— И никакой гигиены.

— А ты перчаточки надень.

— Надел. Но они через две минуты начинают вонять.

— Понятное дело! Не на парфюмерной фабрике дело делаем.

Савина останавливается у подъезда, на лавочке у которого сидят две старушки Егоровна и Кузьминична. Савина показывает им удостоверение.

— Здравствуйте. Я из полиции. Недавно у вас во дворе убили гражданина Перепёлкина. Он жил в этом подъезде. Вы ничего не знаете о нём?

— Как не знаем? Знаем, конечно, — отвечает Кузьминична.

— Что ты вечно лезешь, Кузьминична! — Обрывает её Егоровна, — Ничего не слышали, ничего не знаем, и беседовать с вами не будем.

Кузьминична осуждающе смотрит на свою подругу:

— Егоровна, чего ты мне всегда рот закрываешь? Перепёлкин твой сосед, а ты не знаешь.

— Его пришили, и нас с тобой пришьют, если язык распускать будем до колен.

— Нас скорее на тот свет отправят, если не поможем убийцу найти.

— Без нас разберутся, — не соглашается Егоровна.

— Не разберутся, если к нам обращаются.

— Поступай, как хочешь, а я помолчу. Пока.

Савина переминается с ноги на ногу, слушая разговор старушек. Кузьминична поворачивается к ней.

— Слушаю вас? Я отвечу вам на все ваши вопросы.

— Вы всегда сидите на этой лавочке? — Спрашивает Савина.

Кузьминична задумывается.

— Да почти каждый день, — говорит за неё Егоровна, — С четырёх дня до восьми вечера. Это у нас ежедневный отдыхательный моцион такой. Конечно, если нет дождя.

— А в тот день, когда убили Перепёлкина, вы никого постороннего во дворе не видели? — Интересуется Савина.

— Да, вроде никого чужого не было, — пожимает плечами Кузьминична.

— Ну, как не было? — Возражает Егоровна, — Вспомни, машина черная приезжала. Из неё мужик здоровый такой выходил и в сторону гаражей отправился.

— Да она не черная была, а синяя, — уточняет Кузьминична.

— Черная.

— У тебя же глаукома на одном глазу. Ты и не рассмотрела.

— Уж черный от синего я точно отличу.

Их спор прерывает Савина:

— А что потом делал этот человек?

— Я не видела, — отвечает Кузьминична.

— Вернулся, сел в машину и уехал, — сообщает Егоровна.

— А какой он был? — интересуется Савина, — Вы запомнили?

— Нет, — вздыхает Кузьминична, — Далеко он был. Не видно было.

— В сером плаще и шляпе, — говорит Егоровна, — Представительный такой. Я сразу подумала: начальство прибыло, чтоб на гаражи посмотреть. Давно их пора снести. А то бомжи из них вертеп устроили. Простым людям страшно рядом с ними проходить.

Рыданов поднимается на ноги и оглядывается.

— Кажется, сюда кто-то идёт.

Глушко, нехотя, встаёт на ноги и, брезгливо, засовывает руки в мусорный бак. У «мусорки» появляется бомж «ГУБА», видит посторонних, останавливается.

— Я не понял, что это за гастролёры? Что вы ищите в моих бачках?

— А ты кто такой? — Нагло отвечает ему Глушко.

— Я — Губа. И это моя территория.

— Где написано, что это твоя территория? — Не унимается Глушко.

— Ты не пыли здесь, а то отвечать придётся, — успокаивает его бомж.

Губа, решительно подходит к сумкам, открывает их, — Мало того, что на чужую территорию завалились, так ещё и мои бутылки собрали.

— Между прочим, это не здесь, а в соседнем дворе, — уточняет Глушко.

— В соседнем дворе? — Переспрашивает бомж, — Тогда вам, ребятки, полный звиздец светит. Если «Гундосый» узнает, что вы у него паслись, вам не жить.

— Но мы не знали, — примирительно произносит Рыданов.

— Это не имеет значения, — не успокаивается Губа.

— Слышь, брат, не губи нас. А? — По-дружески просит Рыданов, — Мы только сегодня с вокзала. На электричках из Пензы сюда прикатили. На перекладных.

Губа замирает и принимается удивленно рассматривать Рыданова и Глушко.

— Из Пензы? На электричках? Это вы круто.

Рыданов разводит руки в стороны.

— Жрать захочешь и в Америку поплывёшь легким брассом.

— Это ты верно заметил, — соглашается Губа.

Повисает пауза.

— Что с бутылками делать будем? — Спокойно спрашивает бомж.

— Как что? — Радостно восклицает Рыданов, видя, что Губа готов пойти на попятную, — Делиться будем. А хочешь, забирай все, только помоги устроиться.

— Ещё чего? — Вдруг возражает Глушко, — Я целый день их на горбу таскал и сейчас просто так отдать?

— Кто это такой умный на нашей улице появился? — интересуется Губа.

Рыданов машет рукой, показывая на своего товарища:

— Его зовут Гермафродит.

— Как? — Удивляется бомж.

— Не Гермафродит, а Гераклид, — обиженно замечает Глушко.

— Я не запомню, — говорит Губа, — Буду звать тебя «Ноздря».

— Почему?

— По кочану. У тебя нос большой, — объясняет Губа.

Глушко вздыхает и машет рукой:

— Мне всё равно. Называйте, как хотите.

— Так как на счёт устройства? — Робко напоминает Рыданов.

— А как на счёт бутылок? — Не сдается Губа.

— Я не возражаю, чтоб ты забрал, — сразу предлагает Рыданов.

— А он? — Бомж указывает на Глушко.

— Он тоже.

— Пусть он сам скажет.

Глушко снова вздыхает:

— Бери, черт с тобой.

Губа радостно потирает руки:

— Тогда другое дело. Берите тару и идите за мной.

Капитан Дымов встречается с капитанов Барановым из отдела по борьбе с наркотиками. Передает ему список.

— Валера, по перехвату наркотиков эти люди у вас никак не светились?

Баранов читает, после чего отрицательно качает головой:

— Нет. А кто это?

— Какая-то сволочь устроила охоту на бомжей, — рассказывает Дымов, — Четверых за неделю положил.

— Ты предполагаешь, что это связано с наркотой?

— Ничего я не предполагаю. Ищу мотив, но пока не нахожу.

— Сочувствую.

Дымов прячет список во внутренний карман курточки.

— Что ты слышал о Манилове?

Баранов скептически хмыкает:

— Которого со взяткой ловили?

— Да.

— Это не мы облажались, — говорит Баранов, — Прикинь: человек несет меченые купюры, заходит в кабинет, отдаёт и выходит. Эти, из отдела по борьбе с коррупцией заскакивают, а Манилова и след простыл. Он через черный ход смылся. Будто знал, что его пасут.

— Предупредили?

— Сейчас отдел внутренних расследований разбирается.

— Полетят шапки.

— Бери выше: папахи, — сообщает Баранов, — Ты думаешь, что смерть твоих бомжей связана с Маниловым?

— Нет, — отвечает Дымов, Он птица большого полёта. Ему до бомжей нет никакого дела.

— А Перепёлкин сам в квартире жил? — Спрашивает пенсионерок Савина.

— Нет, — сообщает Кузьминична, — Квартира коммунальная. Вот Егоровна его соседка.

Егоровна недовольно толкает подружку в бок:

— Была соседка, да вся вышла. Теперь полноправная хозяйка всей квартиры.

— А что, кроме вас в квартире никто не прописан? — Уточняет Савина.

— Нет, — отвечает Егоровна, — Не прописан.

— Как не прописан? — Возмущается Кузьминична, — Егоровна, ты же мне сама недавно рассказывала, что внучку с зятем к себе прописала.

— Ну, прописала, — поджимает губки Егоровна, — Тебя кто за язык тянет? Она ж из органов. Теперь подумает, что это я его из-за квадратных метров убила.

Кузьминична испуганно креститься:

— О, Господи! Егоровна, что ты наделала? Это что, правда?

Егоровна снисходительно вздыхает:

— Дура ты, Кузьминична. Когда бы я это сделала, если всё время с тобой сидела?

Кузьминична отодвигается от своей подружки.

— Так ты же куда-то в тот день отходила.

— Куда?

— Не знаю.

— Вот и молчи, если не знаешь.

Савина решает прервать перепалку женщин:

— А что, на жилплощадь Перепёлкина, больше никто не претендует?

— Нет, он из детдома, — отвечает Егоровна, — Комнату получил, когда на Кировском заводе работал. А мы его комнату у него недавно выкупили.

— Ты мне об этом не говорила, — подозрительно произносит Кузьминична.

— А ты у меня не спрашивала.

— Когда выкупили? — Интересуется Савина.

— Недели две назад, — говорит Егоровна, — Внучка моя предложила, а он согласился. Да его… как их? Исполнители хотели из квартиры выселить за долги. Он же за комнату, считай, лет десять не платил. ЖЭК на него в суд подал. Мы и предложили. Долг погасим и двадцать тысяч сверху. Вот он и согласился.

— Двадцать тысяч рублей? — Спрашивает Кузьминична.

— Ага. Рублей, — кивает Егоровна, — За рубли ты нынче только одну стенку от сарая купишь. И то в рассрочку. Долларов.

— Где ты их взяла?

— Не украла. Моя внучка с зятем в Китае работали. Вот там и заработали.

— А где Перепёлкин держал деньги? — Интересуется Савина.

— Я не знаю, — пожимает плечами Егоровна, — Мы ему на сберкнижку перевели, а уж потом куда он их дел, понятия не имею.

— На сберкнижку? — Переспрашивает Савина.

— Да.

Савина поднимается со скамейки.

— Спасибо, Егоровна. Вы очень помогли следствию.

— Меня за что благодарить? — Не понимает Егоровна, — Я вообще молчала. Кузьминичну благодарите. Это она вам всё здесь наплела.

Савина, улыбаясь, поворачивается к Кузьминичне, — Спасибо, Кузьминична.

— Всегда «Пожалуйста»! — Отвечает та.

Губа приводит Рыданова и Глушко к себе в подвал.

— Проходите, не стесняйтесь. Это мои хоромы.

Рыданов осматривается:

— Вполне прилично.

— Не понимаю я тебя, Губа, — говорит Глушко, — Ты сказал, что у тебя есть квартира. Зачем тогда жить в подвале?

— Это принцип, Ноздря, — отвечает тот, — Вот взять, к примеру: Валерия Ободзинского. Слыхал про такого?

— Нет, — отрицательно вертит головой Глушко, — Не слыхал.

— Темнота! — Машет рукой Губа, — Валерий Ободзинский — самый известный певец советского времени. Золотой голос.

— Ну? — Удивленно смотрит на него Глушко, — Причём здесь он?

— Вот он имел всё: квартиру, машину, славу, женщин, богатство, — рассказывает Губа. — Потом всё бросил и ушёл в «никуда».

— Зачем?

— Затем, что это не главное. Тлен. Главное внутренний баланс. Человеку это не надо.

— Что не надо?

— Квартира, машина, слава, богатство, женщины. Нет. С женщинами я, кажется, перегнул. А вот остальное балласт. Человек приходит в этот мир безо всего этого. Голый. И уходит без этого. Там это не нужно.

— Так это же там, а не здесь, — возражает Глушко.

— И здесь тоже, — говорит Губа, — У меня было всё. Я каждый день горбатился, чтобы заработать и принести заработанное в дом. И чем больше у меня было, тем больше хотелось. Из-за этого я перестал радоваться. И когда я от этого отказался, мне стало легче. Я по ночам смотрю на звёзды. Я радуюсь первым лучам солнца. Мне ничего не надо.

— Классно! — Вздыхает заворожено Рыданов, — Мне бы так.

— Подожди, «Губа», — останавливает их Глушко, — А как же твои жена, дети?

— Жена от меня ушла, — рассказывает бомж, — Дети выросли. У них уже свои дети.

— И у тебя ни разу не возникло желание их увидеть?

— Я их вижу, когда хочу.

Губа подходит к импровизированному столику, который состоит из двух ящиков, на которых лежит потёртый кейс, накрытый газетой. Из карманов извлекает свёртки и начинает выкладывать на стол.

— Сейчас будем обедать.

Рыданов хлопает в ладоши:

— Здорово. Я действительно проголодался, гуляя по воздуху.

— У нас сегодня будет царский обед, — хвастается Губа, — С осетриной.

— Откуда такая роскошь? — Интересуется Рыданов.

— На помойке ресторана «Нева» разжился.

Глушко нервно глотает подступившую слюну.

— Кто не по рыбе, — произносит Губа, — Может поесть отбивную котлету. Правда, её уже кто-то ел, но этот кусок можно выбросить.

— Я не голоден, — отвечает Глушко.

— Причём здесь одно к другому? — Миролюбиво говорит ему бомж, — Человеку нужно есть не зависимо от того, хочет он или нет. Есть еда — ешь. Нет — терпи.

Губа заканчивает накрывать стол. В центре него ставит початую бутылку водки.

— А это тоже ты нашёл на мусорке? — Спрашивает Рыданов.

— Обижаешь, «Дылда». Это я купил в магазине. За сданные бутылки.

— А почему она початая?

— Пробу снимал, — Подмигивает Губа, — Может разбавленная. Садитесь.

Глушко вздыхает, проходит и садится на ящик. Рыданов следует его примеру.

— Минуточку! — Говорит Губа и извлекает из многочисленных одёжек одноразовые стаканы, — Неудобно с дорогими гостями из горла пить.

Он разливает водку по стаканам. Поднимает один из них:

— За знакомство!

Глушко поднимает стакан и внимательно изучает края.

— Я их на свалке нашёл, — успокаивает его бомж, — Да ты не переживай, они уже водкой продезинфицировались.

Рыданов и Губа пьют. Глушко незаметно от них выливает водку.

— Ты не знаешь, Губа, — интересуется он, — чего это на нашего брата охота такая началась, что уже четверых братков хоронить приходится?

— И до вас уже эта новость докатилась? — Вздыхает бомж.

— Не то слово, — поддерживает Рыданов, — И в Пензе уже гудят.

Губа пожимает плечами:

— А кто его знает. Все мы под Господом Богом ходим. Рано или поздно все там будем.

— Хотелось бы не рано, — крестится Рыданов, — а поздно.

— А вот этого узнать нам не дадено, — говорит Губа и принимается закусывать.

— А что братки говорят? — Продолжает выпытывать Глушко.

— Я не спрашивал, — отвечает бомж, — У нас вообще спрашивать не рекомендуется, пока сами не расскажут.

Петрович сидит с лидером районных бомжей Дубом на невысоком заборчике, который ограждает уличное кафе от дороги. В руках держат по кружке пива, прикладываясь к ним через определённый промежуток времени.

— Странные они какие-то, Петрович, — рассказывает Дуб, — эти приезжие из Пензы. Губа говорит, что всё время про убийства спрашивают.

— Какие убийства? — Спрашивает Петрович.

— Не чуди! — говорит Дуб, — Будто ты не знаешь, что за неделю кто-то уже четверых наших положил.

— Я думал, что это «мулька» какая-то, а выходит правда.

— Горькая правда.

— А ты не догадываешься, кто это может быть? — Интересуется Петрович.

— Нет, — отвечает Дуб, — Если бы знал, давно бы его порешил, гада.

— А эти, из Пензы которые?

— Не знаю. Но всё может быть, — произносит Дуб, — Нужно проверить. Они с «Губой» сейчас «скентовались» и живут у него.

— Не боишься, что они «Губу» прикончат.

— Нет, — машет рукой предводитель бомжей, — Если бы хотели прикончить, уже давно бы это сделали.

— Тогда чего ты их подозреваешь?

— Не люблю, когда много спрашивают.

— Так я же тоже спрашиваю? — Улыбается Петрович.

— Ты — одно, а они — другое, — объясняет Дуб, — Ты свой, а они чужие.

— А я «Губу» знаю?

— Может и знаешь, — пожимает плечами вожак бомжей, — В подвале на Большой Подьяческой, 12 обитает. Не встречался?

Петрович на некоторое время задумывается, потом отрицательно вертит головой:

— На Большой Подьяческой? 12? Нет. Не довелось.

Петрович поднимается на ноги.

— Ещё по одной?

— Можно, — соглашается Дуб.

Петрович забирает у Дуба пустую кружку и идёт к стойке бара. Тот внимательно следит за ним.

Рыданов лежит на порванном матрасе. Глушко стоит посередине подвала, с подозрением бросая взгляды по сторонам.

— Ты так долго не выдержишь, Лёва, — говорит Рыданов, — Ложись, в ногах правды нет.

— Не могу, Андрюша, — отвечает Глушко, — Мало того, что он заставил нас есть всякую гадость, от одной мысли о которой меня начинает мутить, так теперь я должен лежать на матрасе, который кишит вшами и тараканами.

Рыданов вскакивает на ноги и начинает чесаться.

— Чего ты мне раньше не сказал?

— А ты сам не знаешь?

— Не знаю.

В подвал возвращается Губа.

— Отдохнули?

— Немного, — говорит Рыданов.

— Пора за дело приниматься, — произносит бомж, — Я тут кое с кем «перетёр» по поводу вас. Сейчас вы пойдёте на сходку, и я вас познакомлю с Дубом.

— С кем? — Интересуется Глушко.

— С тем, с кем нужно, — обрывает его Губа, — Если вы ему понравитесь, он вас определит на хлебное место.

— Что значит «хлебное место»? — Спрашивает Рыданов.

— Территорию выделит, — объясняет бомж, — где вы будете добывать себе средства существования.

— Понятно, — кивает Глушко, — А где будет сходка?

— Где всегда. На свалке.

Петрович оглядывается по сторонам и быстро переходит дорогу, направляясь к Дымову, стоящему у рекламного щита на автобусной остановке. Дымов видит его и идёт навстречу.

— Чем будешь радовать, Петрович?

— Если бы было письмо, — произносит информатор, — заставил непременно танцевать.

— Это радует, — говорит Дымов, — Значит, пришёл с новостями. Говори.

Петрович кивает:

— В районе объявились странные бомжи. Говорят, что из Пензы, но мне кажется, врут.

— С чего ты взял?

— Говорят, что не в меру любопытные.

— Откуда такие выводы? — Интересуется Дымов.

— Бомж, у которого они остановились, — сообщает Петрович, — рассказывал своему «пахану».

— И что же их так интересует?

Перед тем, как сказать, Петрович делает театральную паузу:

— Убийства.

— А вот это уже интересно, — говорит Дымов.

— Я тоже так подумал.

— Хотелось бы на них взглянуть.

— В чем проблема? — Весело подмигивает Петрович, — Адрес известен. Можно познакомиться. Хоть сейчас.

— Ты молодчага, — хвалит Дымов, — Говори адрес.

— Большая Подьяческая, 12… Подвал.

— Спасибо, Петрович. Ты своё дело сделал, теперь дело за мной.

— Действуй, капитан, — говорит информатор, — а то они начали волноваться, за что такая напасть на мирных бомжей?

— Разберёмся.

— Я тоже так думаю.

Савина сидит в кабинете главного менеджера банка. Менеджер нервно перебирает бумаги на столе.

— Вчера был убит клиент вашего банка гражданин Перепёлкин Иван Петрович, — сообщает Савина, — Две недели назад он получил двадцать тысяч долларов за реализацию своей комнаты. Мне нужно знать судьбу этих денег.

— Если он снял эти деньги, — вкрадчиво говорит менеджер, — я не смогу вам ничем помочь.

— Я вас и не прошу об этом, — продолжает Савина, — Я хочу знать, когда он их снял?

— Это всё?

— Всё.

— Это возможно, — кивает сотрудник банка, — Тем более что человек погиб. Никто не обвинит нас в разглашении конфиденциальной информации.

Менеджер поднимается и чинно выходит из кабинета.

Дымов и Точилин заходят во двор и изучают обстановку. Они проходят к мусоросборнику. Оттуда, пересекая двор, идут к дому, направляясь к дверям подвала. Дверь подвала обрамляет козырёк с металлической решёткой, на которой висит массивный замок. Точилин отходит в сторону. Дымов звонит по мобильному телефону Соловцу:

— Товарищ подполковник, капитан Дымов беспокоит.

— Слушаю, — отвечает тот.

— Я, кажется, нашёл тех, кто мог быть причастен к убийству бомжей.

— Интересно. Рассказывай.

Дымов раскрывает Соловцу информацию, которую получил от Петровича:

— В городе появились подозрительные личности. По сведениям самих бомжей, прибыли они из Пензы.

— Сегодня появились? — Уточняет Соловец.

— Точно не знаю, — отвечает Дымов, — Предположительно неделю назад. И очень интересуются теми, кого убили.

— Если неделю назад, то это другое дело, — делает вывод Соловец, — Знаешь, где их искать?

— Они ночуют в подвале дома на Большой Подьяческой.

— А вот это уже что-то.

— Есть предложение их брать, — произносит Дымов, — Немедленно.

— А если это не они? — Сомневается подполковник.

— Тогда попросим извинение и отпустим. Лучше лишний раз ошибиться, Олег Георгиевич, чем допустить ещё одно убийство.

— Согласен. Помощь нужна?

— Нет, — отказывается Дымов, — Я уже здесь. Со мной участковый.

— Действуй. Только осторожно.

Менеджер возвращается в кабинет и протягивает Савиной бумагу.

— Вот доказательство того, что банк не имеет никакого отношения к вашему убийству.

Савина забирает бумагу у менеджера и принимается читать.

— Что это?

— Это выписка из лицевого счёта Перепёлкина Ивана Петровича, — объясняет сотрудник банка, — Да, действительно две недели назад на его счёт были перечислены двадцать тысяч долларов, но их никто не снимал.

— Не снимал?

— Не снимал, — кивает менеджер.

— И они есть в наличии?

— Естественно.

— Понятно, — вздыхает Савина, — Я могу взять эту выписку?

— Конечно.

— Спасибо, — благодарит она сотрудника банка, пряча бумаги в папку, — Не буду больше вас беспокоить.

Менеджер почтительно отвечает:

— Это моя работа.

— До свидания.

— Лучше, «Прощайте»!

Рыданов и Глушко выходят из подвала. Рыданов, заметив Дымова, заскакивает назад в подвал и затаскивает ничего не понимающего Глушко.

— Ты чего? — Сопротивляется Глушко.

Рыданов машет рукой в сторону двора:

— Туда нельзя.

Глушко испуганно приседает. Губа удивлённо смотрит то на одного, то на второго.

— Там… — не знает, что сказать Рыданов, — Там…

— Что там? — спрашивает Губа и направляется к выходу, но Рыданов преграждает ему дорогу.

— Облава, — наконец произносит Рыданов, — Ментовская.

— Что за облава? — Останавливается Глушко.

— Бомжей в «Зечки» грузят.

Губа качает головой:

— Плохо дело. Надо с подвала сматываться, пока они не поняли, что замок на двери липовый. За мной!

Он разворачивается и быстро бежит вглубь подвала. Рыданов хватает Глушко за руку и тащит следом.

— Какая облава? — Выкрикивает Глушко.

— Тихо, — успокаивает его Рыданов, — Потом!

Они пробегают по длинному подвалу и оказываются с другой стороны дома у высокого окна. Губа подставляет к нему деревянный ящик, становиться на него и дергает за раму. Рама легко вынимается из проёма.

— Давайте, двигайте наверх, — распоряжается бомж, — Я за вами.

Помогая друг другу, они выбираются наружу.

На улице Рыданов, Глушко и Губа расстаются.

— А теперь разбегаемся, — говорит бомж, — По одному, ловить сложнее. Встречаемся через час на свалке.

Губа скрывается в ближайших кустах. Рыданов и Глушко, пробежав половину квартала, останавливаются.

— Какая облава? — Спрашивает Глушко, — Что ты такое выдумал?

— А что оставалось делать? — Отвечает Рыданов, — Там, у входа Дымов тусовался. Можешь представить, если бы он нас увидел! «Здрассьте, ребятки! Вы чего здесь?» Вся операция тогда коту под хвост.

— Понятно, — успокаивается Глушко.

Дымов и Точилин осматривают двор и усаживаются на лавочку, спрятанную в высоких кустах недалеко от входа в подвал.

В дежурную часть входит Савина.

— Добрый день, Борис Михайлович.

— День добрый, товарищ лейтенант, — отвечает Чердынцев, — Всех преступников сегодня разоблачили?

— Увы, нет, — говорит Савина, — Все оказались порядочными людьми.

— Так это хорошо, лейтенант, — поддерживает разговор дежурный, — Когда порядочных больше, чем бандитов. Это всегда хорошо.

— Но ведь преступление не раскрыто, — возражает она, — А это плохо.

— Ошибаетесь, — произносит Чердынцев, — Отрицательный результат, тоже результат. А чтобы жизнь не казалась вам пресной, мы её сейчас подсластим. Угощайтесь.

Чердынцев протягивает Савиной коробку с конфетами. Она угощается одной.

— Спасибо.

На свалке находится человек десять бомжей. Кто-то из них стоит, кто-то сидит. Располагаются они по кругу, в центре которого восседает Дуб.

— Странная картина получается, — говорит он, — Мы никого не трогаем, Никому не мешаем. В компанию по сбору милостыни в метро не лезем, а нас начали отстреливать.

Бомжи недовольно шумят.

— Предлагаю каждый день сообщать обо всех своих передвижениях и обо всех подозрительных, — предлагает Дуб, — Ходить теперь только по двое. Так мы сможем оградить себя от неожиданных нападений.

Бомжи согласно кивают головами.

— Я не вижу «Губу». Он обещал сегодня прийти.

Все смотрят вокруг. Их взгляды останавливаются на Рыданове и Глушко. Глушко под взглядами тушуется. Рыданов выходит вперёд.

— Он обещал нас познакомить с Дубом.

— Я — «Дуб, — произносит главарь бомжей, — А вы кто такие?

— Мы приехали из Пензы.

Дуб машет рукой:

Эту сказку я уже слышал.

Бомжи зло смотрят на Рыданова.

— Там житья нет, — сообщает тот, — Вот и решили мы в большой город податься, чтоб с голода не помереть.

— Красиво поёшь, — продолжает Дуб, — Только не вериться мне что-то.

Бомжи поднимаются со своих мест. Глушко, видя это, выходит и становится перед Рыдановым.

— А ты, Дуб, не фраерись здесь. Не один ты такой умный на белом свете. Если тебе один раз повезло, и ты стал «паханом» среди таких, как я. Это ещё не значит, что из тебя прокурор и судья в одном лице выйдет. Я сам себе хозяин: хочу — живу, хочу — сдохну. Тебя спрашивать не буду.

Бомжи удивлённо смотрят на Глушко. Дуб хмыкает.

— Ух, ты, какой борзый!

— Такой уродился, — нападает Глушко, — А будешь из себя Фемиду корчить, вести себя, как поганый «мент», я сам, лично, тебя порешу.

Дуб растеряно отступает:

— Это ты загнул на счёт суда, брат. Я не хотел вас обидеть. Я просто вас проверял.

— Проверять — проверяй, — примирительно говорит Глушко, — но палку не перегибай.

— Да мы не в обиде, — вставляется Рыданов, — Мы же понимаем, что происходит. И готовы помочь.

— За помощь «спасибо», — кивает Дуб, — но лучше не суйтесь. Мы, местные, сами разберёмся.

— А нам что делать? — Интересуется Рыданов.

— Пока у Губы посидите, — советует им главарь бомжей, — Тихо. А когда это закончится, решим, что вам делать дальше.

Губу в глубине двора между забором и стенкой гаража избивает убийца.

— Где кейс, гадина?

— Чего ты привязался? — старается сопротивляться Губа, — Он твой?

— Ты что, не понимаешь русского языка? — Не унимается убийца, — Я тебя ещё раз спрашиваю, куда ты дел кейс, который забрал неделю назад в кустах во дворе?

— Так бы и сказал, а то сразу харю бить начал, — с обидой произносит бомж.

— Ты его взял?

— А на нем не написано, что он твой. Лежал в кустах, я и взял.

— Где он?

— Дома, где ж ещё?

— Где дом?

— Сначала скажи, что в нём?

Убийца снова избивает Губу. Тот падает на землю и старается отползти.

— Доказал, — прикрывая голову руками, говорит бомж, — Большая Подьяческая, 12. Забирай его, он мне не нужен.

Убийца вынимает из портфеля пистолет и начинает прикручивать глушитель. Губа видит его приготовления.

— Ты меня убить собираешься?

— Да.

— Но я ведь тебе возвращаю кейс?

— Ты меня видел.

— Я никому не расскажу.

Убийца отрицательно качает головой:

— Так надежнее.

— Может не надо? — Просит Губа, — Зачем брать грех на душу и убивать безвинного человека?

— Согласен. Убивать человека нехорошо, но ведь ты не человек, — произносит убийца, — Ты отбросы, мусор. Какая от тебя польза обществу? Одна вонь. Моя бы воля, я бы давно вас всех вывез за город и сжег, а пепел развеял по ветру, что б и памяти от вас не осталось.

— Всякая тварь имеет право на жизнь.

— Не всякая. Даже от таракана больше пользы, чем от тебя. Дустом вас вытравливать нужно, уничтожать на корню.

— Только Бог имеет право решать, — крестится Губа, — жить мне или нет.

— Я ему помогу. Он меня простит.

Убийца стреляет в Губу.

Рыданов и Глушко возвращаются в подвал через окно. Проходят по подвалу к месту обитания Губы. Хозяина подвала не находят.

— Дома его тоже нет, — констатирует Глушко.

— Меня это начинает беспокоить, — волнуется Рыданов.

— Куда он мог подеваться?

— Не знаю.

Глушко осматривает подвал:

— Андрюша, а давай, пока его нет, очень внимательно всё здесь рассмотрим.

— А если он вернётся и увидит нас?

— Скажем, что наводили порядок.

Рыданов кивает:

— Идёт.

Они осматривают вещи Губы, переворачивая матрасы и сумки.

— Здесь ничего, — сообщает Рыданов.

— И у меня чисто, — говорит Глушко.

Садятся на ящики у импровизированного стола. Глушко обращает внимание на блестящую поверхность кейса, накрытого газетой. Разбирает стол. Пытается открыть кейс.

— Закрыт на замок.

— Покажи, какой?

Глушко передает кейс Рыданову. Тот, не напрягаясь, руками открывает замки. Внутри кейса они видят деньги, аккуратно упакованные в стопки. Рыданов удивленно свистит:

— Ни фига себе! Сколько здесь?

— Давай посчитаем.

— «Квартиры, деньги, богатство»! — Качает головой Рыданов, — Вот тебе и бомж. Подпольный миллионер Корейко.

— А может, это не его, — не соглашается Глушко.

— Может.

В дежурке появляется эксперт Калинин. Чердынцев выскакивает ему наперерез.

— Сан Саныч, подожди минуточку.

— Что случилось? — Спрашивает эксперт.

— Тут тебе Волков коробку конфет передал.

Чердынцев отдаёт коробку Калинину. Тот открывает её и видит одну конфету в центре коробки. Качает головой, закрывает коробку и идёт в лабораторию.

Во двор въезжает черный «Мерседес» и останавливается у дома с подвалом. Из машины выгружается убийца. Он оглядывается по сторонам и направляется к входу в подвал.

Дымов и Точилин, сидевшие на лавочке, переглядываются.

Убийца крутит в руках замок, висящий на решётке.

Дымов и Точилин поднимаются на ноги.

Глушко кладёт в кейс последнюю пачку денег.

— Пять миллионов рублей.

— С ума сойти! — Говорит Рыданов, — И все эти деньги…

— Мои… — слышат они незнакомый голос за спиной.

Рыданов и Глушко поворачиваются и видят убийцу. Тот стоит у входа, направив на них пистолет.

— А теперь закройте кейс, — приказывает тот, — поднимите руки и отойдите в сторону. Дёрнитесь, сразу уложу на месте. Вам всё понятно?

Рыданов и Глушко, подняв руки, отходят вглубь подвала. Убийца подходит к кейсу. Достаёт глушитель и начинает прикручивать к пистолету. Глушко падает на колени и, плача, начинает ползти к убийце.

— Не убивайте меня, пожалуйста! Я жить хочу.

— Только не всем это право на жизнь даётся, — произносит убийца.

Он поднимает пистолет, но в этот момент в подвал заходит Дымов. Убийца поворачивается на шум. Этого времени хватает Глушко, чтобы вскочить на ноги и выбить пистолет из рук. Дымов прыгает на убийцу. Завязывается потасовка, в результате которой убийцу валят на пол и одевают наручники.

Дымов, Точилин и Рыданов выводят из подвала убийцу. За ними идёт Глушко, неся в одной руке в целлофановом пакете пистолет с глушителем, во второй — кейс с деньгами.

— Грузите красавца в «Мерседес», — говорит Дымов.

— Какой «Мерседес»? — Спрашивает Рыданов.

— Его, — Дымов кивает на убийцу, — Он на нём сюда приехал.

Рыданов и Точилин запихивают убийцу в машину.

— Кто поведёт? — Интересуется Рыданов.

— Конечно, ты, — отвечает Дымов.

Счастливый Рыданов садится за руль. Дымов звонит по телефону.

— Георгиевич, мы его взяли. Это Манилов — собственной персоной. Орудие убийства с его пальчиками и кейс с пятью миллионами прилагается.

В дежурку приходит Волков.

— Как дела в прокуратуре, Вячеслав Юрьевич? — Задает вопрос Чердынцев.

— Стоит прокуратура, что ей сделается, — отвечает Волков, — Ты конфеты Сан Санычу передал?

— Конечно, как обещал, — кивает дежурный.

— От наших ещё известий нет?

— Как нет? Есть, — сообщает Чердынцев, — Взяли они серийного убийцу. Сейчас сюда привезут.

— Это хорошо. Хоть что-то радует.

В кабинете Фирсова все участники расследования. Фирсов, Соловец, Дымов, Савина, Рыданов, Глушко, эксперт Калинин и Волков.

На столе лежат пистолет и раскрытый кейс.

— Можете докладывать, Геннадий Антонович, — говорит Соловец, — что дело серийного убийцы раскрыли.

Фирсов улыбается:

— Уже доложил. Когда сказал Баринову, что убийца сам господин Манилов, который устроил показательные выступления в прессе и на телевидении по поводу своего задержания, он чуть дара речи не лишился. А теперь рассказывайте всё подробно.

— Получив взятку в размере пяти миллионов рублей, Манилов успел выскочить из кабинета через черный ход до прихода сотрудников отдела по борьбе с коррупцией, — докладывает Соловец, — Сел в машину и попытался скрыться, но они успели сесть ему на хвост. Тогда он, видя преследование, заскочил в первый попавшийся двор, и пока был вне зоны наблюдения, сбросил кейс в кусты. Потом спокойно поехал дальше. На следующем квартале его остановили, но денег в машине не нашли. Извинились и отпустили. Вечером он вернулся во двор и узнал у случайного прохожего, что кейс подобрал какой-то бомж. Какой? Он не знал. Он принялся вылавливать бомжей, живущих в этом районе, и выпытывать у них о своих деньгах, в надежде, что рано или поздно найдет того, кто забрал кейс. Его не волновало то, что кто-то кинется искать убийцу бомжей, ведь он считал себя санитаром общества и делал благородное дело.

Фирсов, с любопытством слушая рассказ Соловца, берёт со стола конфету и отправляет её в рот.

— Вот жук! Но сколько верёвочке не виться, всё равно конец будет. Хвалю. Молодцы. Хорошо поработали.

Волков замечает на столе у Фирсова конфету в знакомой обертке.

— Вкусные конфеты у вас, Геннадий Антонович.

Все начинают загадочно улыбаться.

— Да, — соглашается полковник, — Фабрики «Огонёк».

— Точно. Фабрики «Огонёк», — говорит Волков, — Такие конфеты проходят у нас по одному уголовному делу об отравлении. Сосед угостил соседа отравленными конфетами, а тот через два дня помер. Коробку конфет, изъятую в квартире отравителя, я сегодня передал Сан Санычу для экспертизы.

— С каких это пор одна конфета стала целой коробкой? — Возмущается эксперт, — Мне Чердынцев передал конфету в единственном экземпляре.

— Странно, — пожимает плечами Волков, — Куда делись остальные конфеты?

У всех шок. Молчание первым нарушает Фирсов.

— Сан Саныч, ты экспертизу уже сделал?

— Не успел, — отвечает Калинин, — Завтра буду делать.

— Сегодня! — Орут все сразу.

Все стоят за спиной у Калинина, который колдует за столом с пробирками и реактивами.

— Не стойте за спиной, — просит эксперт, — Всё равно быстрее не будет.

— А ты постарайся, Сан Саныч, — говорит Фирсов, — От этого зависит судьба нашего отдела.

— Зачем он коробку конфет на столе оставил? — Спрашивает Рыданов.

— Нет. Он не — Чердынцев, — произносит Глушко, — он — Яго.

Калинин откидывается на спинку стула:

— Готово.

В лаборатории моментально наступает тишина. Все поворачиваются к Калинину.

— Г… говори, — торопит его полковник.

— В моей конфете из самых страшных ядов, — сообщает Калинин, — вредных для здоровья человека, есть только кокосовое масло. А что было у вас, я не знаю.

— Что же делать? — Интересуется Дымов.

— Ехать в больницу и делать промывание. Чем быстрее, тем лучше…

Все вскакивают с мест и устремляются к выходу. Эксперт останавливает Волкова.

— Вячеслав Юрьевич, по делу об отравлении выводы экспертизы брать будете.

Волков берет у эксперта бумаги и принимается их читать. Калинин озвучивает выводы.

— Слава, закрывай дело. Твой отравленный умер от инфаркта.

Волков отрывается от бумаги:

— Так выходит, что никакого отравления не было.

Эксперт отрицательно вертит головой.

— А зачем ты сейчас перед ними комедию разыграл?

— А не фиг вещественные доказательства жрать. Прямо, как дети малые, все в рот тащат!

Держа полные кружки с пивом в руках, за столиком уличного кафе сидят Рыданов, Глушко и Губа. У Губы перевязано плечо.

— Правильно я сделал, — рассказывает Губа, — что под пальто кольчугу надел.

— Где ты её нашёл? — Интересуется Глушко.

— На киностудии. По блату, — отвечает бомж, — Я когда-то монтировщиком декораций подрабатывал. А когда убийства пошли, к знакомому обратился. Он мне и подогнал списанную.

— А меня интересует один единственный вопрос? — Говорит Рыданов.

— Интересно, какой?

— Вот у тебя в руках пять миллионов было.

— Верно. Было, — подтверждает Губа.

— И что, не появилось никакого желания потратить?

— Ответить честно?

— Конечно.

— Хотелось, — кивает бомж, — Но я всегда знал: как пришло, так и уйдёт.

— Так почему не отдал кому-нибудь?

— Кому? — вздыхает Губа, — Деньги, не заработанные, ещё никому пользы не приносили. И вся эта история тому подтверждение.

Законник

В кабинете находятся Соловец, Волков и Фирсов. Фирсов поднимается из-за стола.

— Значит так, граждане товарищи. Вызвал я вас вот по какому поводу. Звонил генерал Баринов и поручил доставить в прокуратуру города одного свидетеля.

— Но мы же этим не занимаемся, Геннадий Антонович! — Вставляет Волков.

— Это личная просьба генерала, — отвечает Фирсов.

— Странно, — пожимает плечами Волков.

— Я тоже так подумал, но когда узнал, кто свидетель, вопросы сразу отпали, — продолжает полковник.

— И кто свидетель? — Интересуется Соловец.

— Вор в законе Вася «Крест».

— Это тот, которого неделю назад задержали на Украине? — Спрашивает Волков.

— Он самый, — кивает Фирсов, — Мой старый знакомый. Я его брал в 92 году за рэкет. Он со своими дружками начал подминать под себя малый бизнес. Так сказать, добровольно-принудительно предлагал «крышевание». Получил тогда мало, потому что пострадавшие на суде начали отказываться от своих прежних показаний. Но троечку он всё-таки схлопотал. За хулиганку. Одному бизнесмену рожу начистил.

— А теперь он, значит, свидетель, — хмыкает Волков.

— Да, — продолжает полковник, — В суде будет давать показания по поводу убийства депутата Корнеева.

— Очень странно, — пожимает плечами Соловец, — Вор в законе даёт показания?

— Всё течёт, всё меняется.

— Нам что, на Украину ехать за ним? — Спрашивает Волков и тут де отвечает, — Я согласен. Когда? Где получать командировочные?

— Никуда ехать не надо, — отвечает полковник, — Васю «Креста» наши украинские коллеги сегодня доставят самолётом в «Пулково».

— А я размечтался!

— В следующий раз поедешь, — Фирсов присаживается рядом с Волковым и Соловцом, — У нас Рыданов на машине ездит?

— Да, — отвечает Соловец.

— Вот его с кем-нибудь и пошлите в аэропорт.

— С Дымовым, — предлагает Соловец.

— Можно и с Дымовым, — соглашается полковник, — Только пусть постараются не привлекать особого внимания к свидетелю. Журналисты народ ушлый. Они его тоже будут встречать. Это же сенсация: вор в законе изменил «понятиям» и даёт показания в суде, как простой урка. Да, измельчали нынче «авторитеты».

Панорама аэропорта. Взлетают и приземляются самолеты. Дымов и Рыданов, высунувшись из машины наружу, смотрят вверх.

— Успели? — Спрашивает Рыданов.

Дымов смотрит на часы:

— Через двадцать минут должны приземлиться.

В небе появляется маленькая точка, которая приближаясь, увеличивается до объёмов самолёта. Сильно гудя, самолёт заходит на посадку.

— Первый раз встречаю вора в законе, — говорит Рыданов.

— Я тоже, — сообщает Дымов.

— Интересно, какой он?

— Поехали, будем знакомиться.

Машина Рыданова выезжает с запретной зоны аэропорта «Пулково» и мчится по трассе в сторону Санкт-Петербурга.

На заднем сидении располагаются Дымов и Вася «Крест».

— Я предполагал, что пришлют не менее десятка специально обученных агентов, чтоб меня сопровождать, — произносит законник, — А тут…

— Ага, — кивает Рыданов, — Ковровую дорожку расстелют, и хлеб с солью вручат.

— На счёт дорожки — это перебор, — говорит «Крест», — а вот пожрать я бы не отказался.

— А что, украинские коллеги вас не накормили? — Спрашивает Дымов.

— Только обещаниями лучшей жизни у себя на родине, — хмыкает вор в законе.

— Я думал, что ты только на блатном языке изъясняться умеешь, — Удивляется Рыданов, — А ты, как профессор, шуруешь.

— Это в кино вор в законе «по фене ботает» и пальцы веером держит, — объясняет Вася «Крест», — а в жизни совсем не так. Думаешь, если у меня четыре ходки, я ничего не знаю?

— А что, не так?

— В первую ходку я всего Достоевского прочёл и трёх Толстых: Льва, Алексея и Константина, — рассказывает законник.

— А я одного: Льва, и то в хрестоматии с сокращениями. По школьной программе. А про Константина вообще не слышал.

Через время на трассе появляется мотоциклист. Шлем с темным стеклом скрывает лицо. Он лавирует между машинами, постепенно приближаясь к машине Рыданова.

— Так ты по «фене» и говорить не умеешь? — Спрашивает Рыданов.

— Ну, почему же, умею? — вальяжно разваливается на сидении Вася «Крест», — Только делаю это в редких случаях.

— Когда?

— Когда «наехать» нужно.

— И действует? — Не верит Рыданов.

— «Закрой хлебало, — вдруг резко произносит вор, — зуботычка, и не приставай с гнилым базаром к правильному чесноку. На раз ботало вырву. Достал конкретно своим порожняком. Хватит баки заколачивать, возьми дорогу, не то подведёшь под вилы».

Рыданов открывает рот.

— Офигеть!

Дымов удивлённо смотрит на Васю «Креста». Тот смеётся, довольный произведенным эффектом.

— А вы рисковые ребята, — говорит он, — Не боитесь, что сбегу?

— Нет, — отвечает Дымов, — Мы просто знаем, что тебе бежать незачем.

— Всё-то вы знаете, — улыбается «Крест», — С вами даже не интересно.

— Признаться честно, мне тоже не доставляет удовольствия встреча с тобой, — парирует Дымов.

— Чем же я тебе так насолил, что тебе противно моё общество?

— Тем, что много разговариваешь.

«Крест» хмыкает:

— Мне этого ещё никто не говорил.

— Боялись.

— А ты не боишься?

— Нет, — говорит Дымов.

— Про меня ведь много страшного рассказывают.

— Про меня тоже.

Мотоциклист пристраивается сзади машины Рыданова. Некоторое время, не отставая, следует за ней. Проехав немного, мотоциклист идёт на обгон. Поравнявшись с машиной, он заглядывает внутрь, а затем, увеличивает скорость.

Промчавшись вперёд, разворачивается и останавливается, поставив мотоцикл поперёк дороги. Вынимает из-за пояса обрезное ружьё и направляет на машину Рыданова.

— Андрюха, смотри! — Орет Дымов.

Рыданов, заметив ружьё, резко выворачивает руль вправо, бросив машину на мотоциклиста, чтобы сбить его.

— Ух, ты, ё!

Дымов нагибает «Креста» вниз и прикрывает собой.

Мотоциклист, чтобы не попасть под машину, уводит мотоцикл в сторону. Оказавшись сзади машины, он снова взводит ружьё и стреляет в салон.

Заднее стекло разлетается вдребезги, осыпав осколками, сидящих на заднем сидении, Дымова и Васю «Креста».

Рыданов, крепко сжимает руль и пригибает голову.

— Он мне всю машину раскроит.

— Из обреза шмаляет, — сообщает Дымов, — Дробью. Чтоб наверняка!

Дымов выхватывает пистолет и, не глядя, стреляет назад. Вася «Крест» поднимает голову, чтобы осмотреться.

— Убери голову! — Кричит ему Дымов, — Снесёт!

Мотоциклист увеличивает скорость и снова обходит машину, но уже с другой стороны. Поравнявшись с задней дверью, он, не целясь, стреляет ещё раз и мчится прочь по дороге.

Рыданов останавливает машину на обочине, выскакивает и машет кулаком вслед мотоциклисту.

— Найду, блин, голову оторву!

Из машины выглядывает Дымов.

— Андрей, у нас проблемы.

— Сам вижу, — нервничает Рыданов, — Стекло заднее расханакал. Двери прострелил, зараза.

— Хуже.

— Что может быть хуже? — Возмущается Рыданов, — Мне на ремонт никто денег не даст.

— Васю «Креста», кажется, убили, — сообщает Дымов.

Рыданов, не понимая, смотрит на него. Потом бросается к нему.

— Точно? Ты пульс проверил?

Рыданов щупает пульс на руке Васи «Креста».

— Слышь ты, козёл, не вздумай концы отдать!

Вася «Крест» стонет. Рыданов и Дымов громко выдыхают.

— Живой, родненький ты наш! — Выдыхает Рыданов.

— Быстро в больницу, — говорит Дымов.

Генерал Баринов вне себя. Он ходит по кабинету, размахивая руками.

— Вы даже не представляете, товарищ полковник, что вам грозит. Ну, выговор с занесением — это вы уже получили само собой от меня. Автоматически. Об этом даже и говорить не стоит. А вот что будет, если Вася «Крест», не дай Бог, помрёт, вы даже не представляете?

Баринов прекращает махать руками и садится за стол.

— У вас всё, товарищ генерал? — Спрашивает Фирсов.

Баринов, молча, машет головой.

— Перед вашим приходом мне доложили, что гражданин Крестовский Василий Петрович успешно прооперирован, — сообщает полковник, — Жизненно важные органы не задеты. Ну, поваляется он до суда на больничной койке, а не на тюремной наре, не велика беда. Отдохнёт, здоровье поправит и в благодарность расскажет всё, что знает об убийстве депутата Корнеева.

Генерал Баринов крестится:

— Хоть что-то хорошее услышал за последние два часа.

— Стараемся.

— Вы там охрану возле него выставили?

— А как же.

Баринов грозит Фирсову пальцем:

— Чтоб и муха к нему в палату не пролетела.

— Не пролетит, — отвечает тот, — В больнице дежурят старший лейтенант Рыданов и капитан Крымов.

— Надёжные?

— Скала.

— Обо всём докладывайте каждые два часа.

— Есть докладывать каждые два часа.

Баринов надевает фуражку, собираясь уходить. Перед дверью останавливается:

— И найдите мне этого мотоциклиста!

— Найдём, — кивает Фирсов, — Обязательно, товарищ генерал!

Баринов стремительно выходит из кабинета. Фирсов вытирает платком пот со лба. Прячет платок в карман и тоже выходит из кабинета.

В кабинете: Соловец, Волков, Савина и Дымов. Входит Фирсов. Все поднимаются. Он машет рукой.

— Сидите-сидите! Что выяснили по делу?

Фирсов проходит по кабинету и садится у окна. Встаёт Савина.

— Я изучила досье на Василия Петровича Крестовского, посмотрела характеристики, которые давали ему его подельники, следователи и работники исправительных учреждений.

— Я вам и без них о нём всё расскажу, — вступает Фирсов, — Характер — тяжёлый. Со своими врагами расправлялся жестоко. Они просто исчезали с лица земли. Не терпел тех, кто жил не «по понятиям». Имел четыре судимости. И все четыре раза был «смотрящим» в зонах. Правильно?

— Правильно, — кивает Савина.

Из-за стола встаёт Соловец.

— Изучив материалы, мы разработали несколько версий. Васю «Креста» могли заказать бандиты, которые желают передела сфер влияния, а «Крест» постоянно противится этому. Даже находясь за границей.

— Здесь нужно прощупать «деда Ивана», — советует полковник, — Есть такой вор в законе. В миру его зовут Иван Трофимович Иванов. У них с «Крестом» постоянная война. И не только из-за сфер влияния. Говорили, что они даже бабу, извините, женщину не поделили. Но это по слухам.

Соловец поворачивается к Дымову.

— Ты не сиди, ты записывай. Тебе этим заниматься.

— Георгиевич, я запомню, — отвечает Дымов.

— И основная версия, — продолжает Соловец, — Васю «Креста» хотят убить те, кто заказал убийство депутата Корнеева.

— Логично, — соглашается Фирсов.

На больничной койке спит Вася «Крест». Рядом с койкой на стуле, стараясь не заснуть, клюёт носом Рыданов. У двери на кушетке примостился Крымов. Одеты они в белые халаты.

— Столько времени прошло, — хлопает себя по щекам Рыданов, — а он всё спит, спит, спит.

— А ты хочешь, чтобы он после операции «Польку-бабочку» танцевал? — Спрашивает Крымов.

— Я хочу одного. Чтобы это быстрее кончилось, — говорит Рыданов, — Стрёмно всё, да и, глядя на него, спать постоянно хочется.

Он поднимается.

— Ты прав, — зевает Крымов, — Дурной пример заразительный.

Рыданов делает несколько приседаний, разгоняя сонное состояние.

— Я прогуляюсь немного, а потом тебя сменю.

— Хорошо, — соглашается Крымов, — Только недолго.

Рыданов выходит из палаты и идёт по коридору.

Заворачивает за угол и сталкивается с молодым человеком. Тот роняет авоську, из которой высыпаются апельсины.

— Извините! — Произносит Рыданов.

— Да ничего страшного, — говорит тот.

Рыданов смотрит на молодого парня и начинает улыбаться. Тот, не обращая на него внимания, собирает рассыпанные по полу апельсины.

— Игорь?! Павлов! — Улыбается Рыданов.

Парень поднимает на него голову. Внимательно смотрит.

— Рыданов?.. Андрюха!

— Да!

Они бросаются друг к другу. Обнимаются.

— Сколько мы с тобой не виделись? — Спрашивает Игорь.

— Много, — отвечает Рыданов, — С самого дембеля.

Игорь обращает внимание на белый халат Рыданова.

— Ты что, врачом работаешь?

— Можно и так сказать, — машет рукой Рыданов, — Опером в убойном отделе.

— Солидно, — кивает Игорь, — А здесь чего?

— Одного крутого бандита после операции охраняю, — сообщает по секрету Рыданов, — А ты?

Игорь показывает авоську с апельсинами:

— А я к тётке пришёл. Её вчера положили. Перелом шейки бедра.

— Сочувствую, — говорит Рыданов, — А работаешь где?

— На севере. Дороги строю вахтовым методом. Месяц — дома, два — в Якутии.

— Кого-нибудь из наших видел?

— Юрку Кузнецова два года назад. Толстый стал!

— Он всегда пончиком был.

Игорь мнется:

— Слушай, Андрюха, мне идти пора. Тётка ждёт. Ты в какой палате находишься? Я продукты отдам и заскочу.

— В 38, — отвечает Рыданов, — На третьем этаже. Жду.

Они расходятся в разные стороны.

Вася «Крест» приходит в себя. Он шевелится и поднимает голову, но стонет от боли и опускает голову на подушку. Крымов встаёт со стула.

— Ну, наконец!

Рыданов подходит к ним.

— Как ты себя чувствуешь?

— Терпимо, — отвечает «Крест», — Где охрана?

— Мы охрана, — показывает на себя и Рыданова Крымов.

«Крест» рассматривает их с головы до ног.

— Мало.

— Ты так думаешь? — Интересуется Рыданов.

— Да. Он попытается ещё раз.

— Кто?

— «Дед Иван», — говорит законник, — Это он решил меня убрать.

— Не переживай, — успокаивает его Рыданов, — Он не знает, где ты.

— Узнает.

— Хорошо, — соглашается Крымов, — Мы передадим вашу просьбу нашему руководству. Вам что-нибудь нужно?

«Крест» облизывает языком губы.

— Воды? — Спрашивает Крымов.

— Нет, — качает головой «Крест», — Отлить.

Рыданов направляется к двери из палаты.

— Ты куда? — Останавливает его Крымов.

— Я пойду, наверное, пройдусь, — отвечает Рыданов.

— А кто ему «утку» держать будет?

— Точно не я.

— И не я.

— А кто? — Спрашивает Рыданов.

Они оба поворачиваются к Васе «Кресту».

— Мужик, может, ты потерпишь?

— Нет, — категорично заявляет законник.

Крымов и Рыданов смотрят друг на друга.

— Что будем делать? — Закусывает губу Крымов.

— Спички? — Предлагает Рыданов.

— Давай.

Рыданов достаёт из коробка две спички. Одну обламывает.

— У кого короткая, тот и выносит.

Крымов кивает:

— Идёт.

Крымов вытягивает длинную спичку. Смеётся.

— Тебе, Андрюша, — сегодня ассенизатором работать.

Рыданов обреченно вздыхает и направляется к двери.

— Ты куда? — Останавливает его Крымов.

— Медсестру позвать, — улыбается Рыданов, — Пусть обслужит клиента.

— А зачем ты тогда комедию разыгрывал?

— Очень хотелось посмотреть, как ты с уткой управляешься.

— Не получилось?

— Нет.

Крымов сочувственно качает головой:

— Не повезло тебе, Андрюха. Ладно, иди. И позвони Дымову по поводу «деда Ивана».

— Хорошо.

Рыданов разворачивается и идет к двери. У двери останавливается и обращается к Васе «Кресту»:

— Слышь, «Крест», где найти твоего «деда»?

— Он всё время сидит в ресторане «Шаляпин», — отвечает законник.

Дымов сидит за столом. Звонит мобильный телефон. Он отвечает.

— Слушаю тебя, Андрюха?

— Коля, «Крест» подозревает в нападении «деда Ивана», — сообщает Рыданов.

— Понятно. Но где его искать?

— Ресторан «Шаляпин».

— Уже еду.

Раздаётся звонок. Юлия идёт открывать входную дверь. Соловец входит в квартиру.

— Привет.

— Ты сегодня рано, — говорит Юлия, целуя мужа в щеку.

— Ну, где же рано? — Отвечает тот, — Восемь вечера.

— Вчера ты пришёл позже.

— Работа такая. Где наследник?

— Спит.

Соловец удивлен:

— Спит? Так рано?

— Он сегодня жаловался, что плохо себя чувствует, — объясняет Юлия, — И просил его не беспокоить.

Соловец заглядывает в комнату к сыну. Тот, укрывшись с головой одеялом, ровно посапывает. Соловец закрывает плотно дверь в комнату Степана.

— Мой руки и садись ужинать, — говорит Соловцу Юлия.

— Есть, товарищ начальник.

— Выполняйте!

Дымов входит в ресторан «Шаляпин». В фойе у двери ему дорогу преграждает Малый.

— Слышь, мужик, ресторан закрыт на учёт. Свали отсюда.

Дымов, не обращая на него внимания, продолжает двигаться вперёд. Малый догоняет его и пытается схватить за лацкан пиджака. Дымов перехватывает руку и выворачивает так, что Малый взвизгивает и приседает на пол.

— Не дёргайся, курица, — говорит Дымов, — Я к «деду Ивану». По делу.

— Так бы и сказал. Чего надо?

Дымов отпускает его.

— Пойди и скажи, что с ним хочет поговорить капитан Дымов из убойного отдела, — произносит оперативник.

— Ты — мент? — Переспрашивает телохранитель, — Из ментовки?

— Нет. Крокодил Гена из мультфильма про Чебурашку, — произносит Дымов, — Ты ещё здесь?

Малый пожимает плечами и исчезает в тёмном зале ресторана. Отсутствует не долго.

— «Пугач» при себе?

— Сейчас нет, — отвечает Дымов.

— Это хорошо. А то бы были «непонятки».

— Какие?

— «Тереть» с «дедом Иваном» без «волыны» полагается, — объясняет Малый.

— Боится, что его кто-то застрелит?

— Желающих слишком много, — произносит телохранитель и отходит в сторону, — Проходи. «Дед Иван» тебя ждёт.

Дымов входит в зал. У одной из стен стоит единственный стол, который освещается фонарями. За столом сидит дед Иван и слушает музыку.

— Проходи, мент, присаживайся, — указывает дед Иван Дымову место напротив.

Дымов садится.

— Есть будешь? — Спрашивает вор в законе.

— Нет.

— Пить?

— Смотря что?

— Родимую.

— Её можно, — соглашается Дымов.

Дед Иван ставит перед ним рюмку и наливает из графина водку. Тот пьёт и закусывает солёным огурцом, любезно протянутым дедом Иваном на вилке.

— А теперь говори, — предлагает дед Иван.

— Ты, наверняка знаешь, что сегодня произошло? — Произносит Дымов.

— Это, смотря где? — пожимает плечами вор в законе, — На Тайване — наводнение, а в Йемене — засуха.

— По дороге из аэропорта на машину, в которой везли Ваську «Креста», — рассказывает Дымов, — было совершено нападение.

— Удачно?

— Что «удачно»?

— Напали удачно? — Переспрашивает дед Иван.

— «Крест» тяжело ранен.

— Не повезло тем, кто нападал, — хмыкает вор, — Васька оклемается, им всем рога посшибает.

— А это не ты нападение организовал?

— Даже если скажу, что не я, ты всё равно не поверишь.

— А кто? — Задает вопрос Дымов.

— Знал бы — не сказал, — отвечает дед Иван, — Ты ещё выпьешь, или так пойдёшь?

— Зря, «Крест» считает, что это ты его заказал, — говорит опер.

Дед Иван поднимает полную рюмку.

— За здоровье Василия Петровича Крестовского. Он всегда «застёгнутым» был. Голову высоко держал, а что внизу делается, не видел. Вот и проглядел. Ступай.

Дымов поднимается и идет из зала. У двери его догоняет Малый.

— Стой, мент.

Дымов поворачивается к нему. Малый протягивает фотографию.

— Что это?

— Я не знаю, — пожимает плечами телохранитель, — Дед Иван велел передать.

Дымов смотрит на фотографию. Это старая фотография молодой женщины.

Соловец среди ночи отбрасывает одеяло и поднимается с постели. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Юлию, мирно спящую с другой стороны кровати, направляется в туалет. В коридоре, нащупав на стене выключатель, включает свет.

В этот момент открывается соседняя дверь и из ванной выходит молодая девушка, одетая в одну мужскую рубашку. Она видит растерявшегося Соловца.

— Здравствуйте! — Улыбается она.

Соловец кивает в ответ. Девушка выключает свет в ванной и проходит в комнату Степана.

Ошалевший Соловец идет следом за ней, но у двери останавливается. Поднимает руку, чтобы постучаться, но застывает на месте. Разворачивается и идет к себе в комнату.

Ложится в постель. Снова садится. Пытается что-то сказать, но вместо слов начинает сипеть.

— Юля?!.

— Что? — Сонно спрашивает Юлия.

— Ущипни меня, — просит он.

— Ты чего?

— Скажи, к нам сегодня никто не приходил?

— Нет.

— Ты уверена?

Юлия садится в постели:

— Что случилось?

— Я только что у нас в квартире видел…

Соловец делает паузу, соображая, как сообщить своей жене о неизвестной девушке, которую встретил в три часа ночи у себя в квартире. Юлия не выдерживает:

— Кого?

— Как тебе сказать?

— Говори, как есть.

— Девочку.

— Кого? — Удивленно смотрит на мужа Юлия.

— Девочку, — повторяет Соловец, — В одной рубашке. И она зашла в комнату к Степану.

— Ты с ума сошёл, — не верит она.

— Хотелось бы, — говорит он, — но я её точно видел.

Юлия встаёт с кровати. Набросив сверху халат, идёт из комнаты. Соловец следует за ней.

Юлия подходит к двери в комнату к Степану, берётся за ручку, но в последний момент останавливается.

— А если, правда, она там?

— Там, — кивает он, — Из ванной вышла и туда зашла.

— А мы ворвёмся?

Соловец чешет затылок.

— Ты права. Не хорошо будет.

— Что же делать?

— Не знаю.

В палате Крымов и Вася «Крест». Дверь открывается. В палату входит санитар с марлевой маской на лице и вкатывает тележку для перевозки больных. Сразу направляется к постели больного. Он отсоединяет Васю «Креста» от всевозможных трубочек и датчиков.

Крымов поднимается со стула:

— Вы кто?

— Ночной санитар.

— Что вы делаете?

— Отсоединяю аппаратуру.

— Зачем? — Спрашивает Крымов.

— Чтобы отвезти больного на процедуры, — объясняет санитар.

— Какие к черту процедуры, лепила? — Возмущается Вася «Крест».

— Поменять бинты и обработать раны, — отвечает санитар, — Один раз днём, второй — ночью. Иначе загноятся. Вам же это врач говорил?

— Говорил… — произносит законник.

— А где сестричка, что приходила утку выносить? — Интересуется Крымов.

— Сменилась.

— Понятно, — кивает опер, — Вам помочь?

— Вы поможете, если пока не будете мешать, — просит санитар.

— Ясно.

Крымов садится на стул и наблюдает за действиями санитара. Тот, закончив с аппаратурой, поворачивается к Крымову.

— Помогите положить больного на тележку.

Крымов кивает. Они перекладывают Васю «Креста» с кровати на тележку для перевозки больных. Санитар укрывает его одеялом. Затем толкает тележку к двери. Та послушно двигается на маленьких колёсиках. Крымов бежит вперёд.

— Подождите, я вам дверь открою.

— Не надо. Я сам.

— Мне всё равно, — говорит Крымов, — Я буду вас сопровождать.

— Как хотите, — пожимает плечами санитар.

Крымов останавливается у двери. Санитар резко таранит Крымова тележкой, прижимая к стенке. Тот падает. Санитар прыгает на него. Завязывается потасовка. Они катаются по полу.

Санитар хватает штатив, на котором была установлена капельница и с размаха бьёт Крымова по голове. На мгновение Крымов отключается. Этого времени хватает санитару, чтобы вскочить, поднять Крымова над собой и бросить в угол палаты. Крымов, стукнувшись о стену, грохается на пол и замирает.

— Ты — труп, бродяга, — произносит сквозь зубы Вася «Крест».

Санитар поправляет халат и подходит к нему.

— Помолчи.

Заклеивает Васе «Кресту» рот пластырем и, накрыв с головой одеялом, вывозит из палаты.

По коридору идёт Рыданов. Мимо него санитар катит на тележке для перевозки больных, накрытое одеялом тело. Рыданов провожает его взглядом и заходит в палату.

Рыданов видит лежащего на полу Крымова и бросается к нему.

— Игорь, что случилось?

Крымов приходит в себя.

— Это санитар. Скорее.

Рыданов бросается в погоню. Крымов вынимает из кобуры пистолет и, шатаясь, бежит за ним.

Рыданов выскакивает из палаты и бежит за санитаром. Проскочив по коридору до поворота, он видит, как санитар, толкая тележку с Васей «Крестом» впереди себя, заворачивает за угол. Рыданов кричит ему вслед:

— Стой! Стрелять буду.

Санитар толкает тележку с законником быстрее. Рыданов мчится следом. Проскочив ещё один перегон, тоже поворачивает за угол и видит в тупике тележку с Васей «Крестом». Он подбегает к ней, и срывает одеяло.

— Жив?

Он отлепляет со рта законника пластырь. Тот плюется:

— Долго ты бегал.

— Куда он делся? — Спрашивает Рыданов.

— Я не видел под одеялом, — говорит «Крест».

— Полежи здесь, я быстро.

— Не надо меня оставлять одного, — возражает вор.

К ним подбегает, шатаясь, Крымов.

— Игорь, побудь с ним. Я — за санитаром.

— Давай!

Рыданов устремляется на лестничную клетку. Перепрыгивая через две-три ступеньки, он спускается на второй этаж, где сталкивается с Игорем.

— Андрюха, привет!

— Здорово, — отвечает Рыданов, — Ты здесь не видел санитара?

— Видел, — сообщает Игорь, показывая рукой в сторону межэтажной лестницы, — По этажу побежал в ту сторону.

— Спасибо.

Рыданов срывается с места. Игорь бежит за ним.

— Что случилось?

— Да не санитар это, а киллер, — продолжая бежать, говорит Рыданов.

— Киллер?

— Мне его поймать надо.

— Понятно. Ты давай по лестнице, а я на лифте, — предлагает Игорь, — Внизу на выходе перехватим.

Рыданов продолжает движение к лестнице, а Игорь заскакивает в открывшийся лифт.

Рыданов снова, перепрыгивая через ступеньки, мчится вниз. К выходу на первом этаже они подбегают одновременно.

— Ушёл? — Задает вопрос Игорь.

Рыданов разочаровано вздыхает:

— Ушёл, гад.

— Ну, извини, — разводит руки в стороны Игорь.

Часы показывают «семь утра». Соловец и Юлия сидят на кровати.

— Пора.

Они встают с постели и направляются в комнату к Степану. Юлия тихо стучит в дверь.

— Как ты стучишь? — Делает замечание ей Соловец, — Так он… они ничего не услышат.

Соловец стучит в дверь настойчиво. Затем прислушивается. В комнате Степана никакого движения.

— Так. Я вхожу, — предупреждает он.

— Давай, — соглашается она.

Соловец нерешительно открывает дверь в комнату и просовывает голову.

— Ну, что там? — Толкает его Юлия.

Соловец распахивает дверь настежь. Они оба входят в комнату. Степан мирно спит один в кровати.

— Где твоя таинственная девочка? — Шепчет она.

Соловец опускается на корточки и заглядывает под кровать. Поднимается, разводит руки и виновато смотрит на жену.

— Я же вчера не пил.

— Пошли отсюда, — тащит она его к выходу, — пока он не проснулся.

— Нет, — сопротивляется Соловец, — Я не страдаю галлюцинациями.

Он проходит по комнате. Заглядывает под стол. Подходит к шкафу и открывает дверцу. Среди висящих на вешалке вещей стоит молодая девушка.

— Доброе утро! — Говорит она.

— Здравствуйте, милое создание, — улыбается в ответ Соловец, — Вы кто?

Степан поднимается с кровати.

— Это — Саша Чуркина.

Соловец поворачивается к сыну.

— Я не тебя спрашиваю.

Саша опускает голову.

— Я — Саша, — произносит девушка.

Юлия берёт мужа за руку и старается утащить из комнаты.

— Чего ты привязался к девочке? Ты её смущаешь. Видишь, она не одета.

— Так пусть оденется, — вырывает руку Соловец.

— Ты хочешь, чтобы она делала это при тебе?

— Ничего я не хочу.

— Тогда отвернись, а ещё лучше: выйди из комнаты.

Соловец решительно садится на стул посередине комнаты:

— Что, вообще происходит?

— Ничего, — успокаивает его Юлия, — К твоему сыну пришла в гости девочка.

— Ага. И случайно задержалась на целую ночь.

— А чего тебя это так волнует?

— Ты абсолютно права. Это должно волновать её родителей. Но почему-то волнует меня.

— Папа, — говорит Степан, — Мы с Сашей решили расписаться.

— Где расписаться? — Спрашивает отец.

— В ЗАГСе.

Юлия садится на стул. Соловец начинает кашлять.

— Саша Чуркина — моя будущая жена, — говорит сын.

Савина ставит чашку с кофе на стол перед следователем Чуркиной, которая расследовала дело об убийстве депутата Корнеева.

— Спасибо, что пришли, Лидия Михайловна.

— Можно просто: Лида, — произносит та, — Я всё равно в этом районе была.

— Вы пьёте кофе с сахаром?

— С сахаром.

Савина ставит перед гостьей сахарницу. Та насыпает в чашку две ложки сахара.

— Так что ты хотела услышать?

— Вы уже знаете, — рассказывает Савина, — что на нашего клиента совершено второе нападение?

— Знаю.

— Это же вы ведете дело об убийстве депутата Корнеева?

— Вела, — отвечает Чуркина, размешивая сахар в чашке, — Уже передала в прокуратуру.

— По-вашему мнению, кто из подозреваемых мог организовать нападение на главного свидетеля Крестовского? — Спрашивает Савина.

— Да любой из них, — сообщает Чуркина, — Через своих адвокатов. Ляхов выложит любую сумму, чтобы устранили Васю «Креста». Да и Минин мог. Только поймать их будет сложно.

— Что посоветуете сделать?

Чуркина, не торопясь, пьет кофе из чашки:

— Прежде всего, нужно спрятать Крестовского. Киллер не остановится. Далее: необходимо усилить охрану. Двоих-троих он обойдёт налегке. Ну, а когда поймаете киллера, можно попытаться узнать, кто заказал Васю «Креста». И одна сотая процента, что он ответит. Но всё же попытаться стоит.

— Понятно. Спасибо, что зашли.

Чуркина отставляет пустую чашку и поднимается.

— Спасибо за кофе. Не провожай, дорогу я знаю.

Соловец сидит за столом. Волков, уткнувшись в бумаги, пишет очередной отчёт. В кабинет входит Чердынцев.

— Георгиевич, сводка за сутки пришла, — говорит он, — Вам отдать, или сразу Фирсову нести?

— Оставь, я просмотрю.

Чердынцев кладёт листок на стол и собирается уходить, но его останавливает Соловец:

— Дымов не появлялся?

— Нет, — отвечает Чердынцев, — Как утром ушёл, больше не было.

— Придёт, скажи, чтобы ко мне обязательно заглянул.

— Хорошо, — кивает дежурный и выходит.

Соловец берёт со стола сводку.

— Так, Слава, сейчас узнаем, что интересного произошло за сутки, — читает вслух, — «В 20—00 в ресторане «Олимп» на свадьбе гражданин Курелёнок устроил драку с женихом, гражданином Пустобреховым… И здесь свадьба с дракой!

— Правильно, — произносит Волков, — Какая же свадьба без мордобития?

— «В 23—00 в Кировском районе, — продолжает читать Соловец, — муж в порыве ревности зарезал свою жену…» Они издеваются надо мной, честное слово.

— Не принимайте близко к сердцу, Георгиевич, — Волков удивленно смотрит на Соловца, — Каждый день такое происходит. Если так переживать, вас надолго не хватит.

— Нет, Слава, ты только послушай это! — Возмущается Соловец, — «От гражданки Соловьёвой А. Н. поступило заявление об изнасиловании. Она требует, чтобы молодой человек, который изнасиловал её, немедленно женился на ней».

— Ну, правильно.

— Что же тут правильного? А если он не хочет?

— Я тебя, Георгиевич, не пойму, — пожимает плечами Волков, — Тогда лучше в тюрьму?

Соловец задумывается. Потом вскакивает из-за стола и ходит по кабинету.

— Они сами нас провоцируют. Почему они по квартире в одной рубашке бегают.

— Кто бегает? — Следит за ним Волков.

— Есть такие бесстыжие особы, которые малолетних ребят совращают.

Звонит телефон. Волков снимает трубку.

— Убойный отдел. Майор Волков слушает? Георгиевич, тебя.

Соловец берёт трубку.

— Соловец у телефона.

— Олег, это я, — слышит он голос жены.

— Что делает наследник?

— Они ушли, — отвечает Юлия.

— С каких это пор ты его называешь во множественном числе? — Иронично произносит он.

— С сегодняшнего утра, потому что их у нас стало двое.

— Быстро ты согласилась, — осуждающе говорит Соловец.

— А у нас есть альтернатива? — Спрашивает она.

— Есть.

— Хотела бы я знать: какая?

— Запретить, — категорично отвечает он.

— Глупо.

Последние слова жены взрывают его.

— Я её выведу на чистую воду. Это она его изнасиловала и теперь заставляет жениться.

— У тебя всё в порядке с головой?

— Я против того, чтобы Степан женился, не закончив института, не став на ноги. Я хочу знать, кто такая эта Саша Чуркина, откуда, кто её родители?

Волков удивлённо смотрит на Соловца.

Генерал Баринов и Фирсов сидят в кабинете.

— Вот видите, полковник, — хвалит генерал, — Если ваши сотрудники хорошо выполняют свою работу, я и похвалить могу. Молодцы. Ничего не скажешь. Второй раз отразили нападение без потерь.

— Рады стараться, товарищ генерал, — удовлетворенно отвечает Фирсов.

Баринов поднимается на ноги и ходит по кабинету, заложив руки за спиной.

— За это, конечно молодцы, а вот за то, что упустили преступника, мне придётся объявить им выговор.

— Но они рисковали собственной жизнью? — Пытается вступиться за своих ребят полковник.

— Такая у нас работа, полковник. Рисковать, что бы бандита задержать.

— Задержим.

— Это вы мне в прошлый раз обещали, — не довольно произносит Баринов, — А воз и ныне там. Что думаете делать дальше? Ждать пока киллер ещё раз нападёт?

— Что вы предлагаете?

Баринов садится рядом с Фирсовым:

— Васю «Креста» нужно спрятать. Надёжно. Там, где его никто не найдёт.

— Но ему необходим медицинский уход, — возражает полковник.

— А вы подумайте, чтобы совместить и то, и другое. На то голова и дана, чтобы думать.

Генерал Баринов надевает фуражку и идёт к двери. У двери поворачивается.

— И помните, третий раз может не повезти.

Баринов выходит из кабинета. Фирсов снимает трубку и набирает номер.

— Олег Георгиевич, все собрались?

— Все, — отвечает Соловец, — кроме тех, кто охраняет Крестовского.

— Тогда я иду.

В кабинете Соловец, Волков, Дымов и Савина. Входит Фирсов.

— А теперь рассказывайте, что задумали?

— Есть предложение перевести Крестовского в частную клинику, — предлагает Волков.

— И что здесь такого?

— Геннадий Антонович, о нахождении Васи «Креста», — рассказывает Волков, — знали считанные люди. На лицо новое нападение. Значит, кто-то сливает информацию тем, кто охотится на него.

— Интересное предположение, — кивает Фирсов.

— Мы предлагаем не ждать нового покушения, — продолжает Волков, — а самим его спланировать.

— Как это?

— Нам нужно организовать утечку информации о перевозке Крестовского в средства массовой информации. Мол, так и так, Вася «Крест» пошёл на поправку и должен пройти курс реабилитации в частной клинике. Об этом сразу станет известно всем заинтересованным лицам: деду Ивану, Ляхову и Минину. И киллер клюнет. Он обязательно воспользуется возможностью напасть во время транспортировки. А мы подготовимся к встрече.

— На живца, выходит, будем киллера ловить? — Спрашивает Фирсов.

— Можно и так сказать.

— А Крестовский не против «наживкой» стать?

— А мы ему не скажем.

Фирсов поднимается:

— Хорошенько всё продумайте и действуйте. Одобряю.

Полковник поворачивается к Соловцу, который сидит, нахмурив лоб.

— Георгиевич, ты чего такой? Случилось что?

— У него сын женится, — объясняет Волков.

— Так он же ещё ребёнок несовершеннолетний, — говорит Фирсов, — Ему, по-моему, четырнадцать.

Соловец вздыхает:

— Было. Четыре года назад.

— Ну, тогда другое дело, — улыбается полковник.

— Да рано ему ещё женится! — Возражает Соловец.

— Это как посмотреть. Может уже и поздно.

Соловец поднимает на Фирсова голову.

— Что вы имеете в виду?

— Может она в положении, — говорит тот.

— Каком положении? — Не понимает Соловец.

— Беременная, значит, — сообщает Фирсов, — Рожать скоро. Вот они и торопятся.

— Беременная? — Переспрашивает расстроенный Соловец.

— А что здесь такого? Дело молодое, — машет рукой полковник.

Соловец обессилено садится на стул. Фирсов поворачивается к Волкову.

— Помощь ОМОНа понадобится?

— Нет, товарищ полковник, — отвечает тот, — Сами управимся.

— Вот и хорошо, — кивает полковник, — Работайте, а я пойду на телевидение позвоню. У меня там знакомый журналист есть. Он меня давно просит интересную информацию сообщать. Вот и порадую его.

Фирсов выходит. Соловец бросается к телефону. Нетерпеливо, набирает номер.

— Алло, Юля. Я понял. Она беременная.

Дверь открывается. В квартиру входит Юлия. Из комнаты выглядывает Степан.

— О! Ма, чего так рано?

— Я на обед прибежала, — говорит она, — Вас же покормить нужно.

— Мы бы и сами управились.

Требовательно звонит звонок. Юлия открывает дверь. На пороге стоит Соловец. Она удивлена его раннему приходу:

— А ты чего пришёл?

Соловец входит.

— Я что, не могу прийти пообедать дома?

— Ты никогда этого не делал.

— А вот с сегодняшнего дня начал.

Он медленно проходит мимо комнаты Степана, заглядывает в неё.

— Здравствуйте, детки!

— Привет, па! — Здоровается сын.

Соловец расплывается в улыбке.

— Чем занимаетесь?

— Читаем.

Соловец входит в комнату.

— Что читаем?

— Книжки.

— Какие?

— Интересные, — отвечает Степан.

— Хорошее занятие, — хвалит Соловец, подходит к Саше и начинает незаметно рассматривать её живот, — Родители знают, что ты у нас?

— Да, — говорит Саша.

— Мы час назад звонили маме, — добавляет Степан.

— И она не волнуются?

— Она Степе доверяет, — произносит девушка.

— Да? — Удивляется Соловец.

Юлия заглядывает в комнату.

— Быстро всем мыть руки и за стол.

Соловец первым идёт в ванную.

— Ма, а можно мы здесь поедим? — Спрашивает сын.

— Как хотите.

Юлия идет в кухню. Следом за ней в кухню входит Соловец. Юлия ставит еду на поднос.

— Ты видела? — Тихо спрашивает он.

— Что?

— У неё есть живот, — сообщает Соловец.

— У тебя тоже.

Он смотрит на свой живот и быстро втягивает его, выдохнув воздух.

— Я не это имел в виду.

— Садись есть, — говорит Юлия, берёт поднос и идёт в комнату к Степану. Ставит поднос на стол, — Кушать подано.

Степан и Саша поднимаются со своих мест и подходят к столу. Юлия незаметно рассматривает живот у Саши. Когда дети усаживаются, Юлия выходит в кухню.

— Ну? Видела? — Интересуется Соловец.

— Нет.

— Разве у нормальной девочки такой живот?

— А какой должен быть живот у девочки?

Он не знает, что ответить.

— Не знаю.

— Если не знаешь, нечего говорить.

Соловец ест. Юлия сидит, задумчиво глядя в окно.

— Ты чего не ешь? — Задает вопрос он.

— Нужно пригласить её родителей на выходные к нам.

— Зачем?

— Как зачем? — Удивляется она, — Познакомится с будущими родственниками.

— Их сначала найти нужно, — вздыхает Соловец.

— Вот ты и найди, — предлагает Юлия, — Кто у нас самый главный сыщик? Ты или я?

Савина сидит за компьютером. За спиной у неё Соловец.

— В городе Санкт-Петербурге проживает 253 человека с фамилией Чуркин, — сообщает она, — В пригороде 742.

— Меня все Чуркины не интересуют, — уточняет он, — а только те, у которых есть дочь Саша.

— Это сужает поиск.

— Вот и ищи.

В кабинет входит Чердынцев.

— Разрешите войти?

— Боря, не отвлекай, — кривится Соловец, — Нам некогда. Что ты хотел?

Дежурный расплывается в благожелательной улыбке:

— Я пришёл поздравить вам с прибавлением в семействе.

Соловец удивлённо смотрит на него.

— Откуда ты знаешь?

— Мне позвонил дежурный Красногвардейского РУВД и сказал, — сообщает Чердынцев.

— А он откуда знает?

— А ему из отдела по борьбе с наркотиками по секрету рассказали.

Соловец медленно опускается на стул.

— Господи!

— Не переживайте, Георгиевич, — успокаивает его дежурный, — Это же радость большая. А кого ждёте? Мальчика или девочку? Сейчас техника сразу определяет пол ребёнка.

— Тебе это зачем?

— Интересно, — говорит Чердынцев, — Да и ребята из Выборгского и Калининского района интересуются.

— А они откуда узнали? — Настораживается Соловец.

— Это я с ними вашей радостью поделился.

Соловец вздыхает:

— Спасибо, Боря, ты настоящий друг.

Звонит мобильный телефон. Соловец вынимает трубку.

— Слушаю?

— Олег Георгиевич? — Спрашивает женский голос.

— Да.

— Это вас беспокоит Чуркина Лидия Михайловна.

В машине прикрытия сидят Дымов и Волков. Волков говорит по рации:

— У нас всё спокойно. Можно выносить.

Из здания больницы Крымов и Рыданов, одетые в белые халаты, вывозят на носилках Васю «Креста». Савина, изображающая врача, руководит процессом. Они останавливаются у машины скорой помощи и начинают загружать больного.

За их действиями следит мотоциклист, находясь за углом соседнего здания. На голове у него надет шлем с темным стеклом, закрывающим всё лицо.

— Движение пошло, — произносит Волков, — Коля, ты ничего не видишь?

Дымов крутит головой по сторонам.

— Пока всё спокойно.

Загрузив Васю «Креста», Крымов садится в салон машины скорой помощи. Рыданов устраивается на место водителя, а Савина — рядом с ним.

Не торопясь, скорая помощь выезжает на улицу. Машина прикрытия пристраивается сзади.

— Коля, не приближайся. Держи дистанцию, — просит Волков, — Мы не должны его спугнуть.

— Понятно.

— Он, наверняка, наблюдал за погрузкой.

— Само собой.

Машину прикрытия обгоняет мотоциклист. Поравнявшись со скорой помощью, он несколько минут едет рядом. Потом резко увеличивает скорость и скрывается за поворотом.

— Ты видел? — Спрашивает Волков.

— Это он, — кивает Дымов.

— Клюнул.

— Ну, теперь поехали.

Следующий перекрёсток скорая помощь проскакивает, включив сирену. Машина прикрытия останавливается на красный свет светофора. Дождавшись, когда зажжется зелёный, машина срывается с места и мчится по улице.

Конец ознакомительного фрагмента.

* * *

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

Под фонарем

Ирина Грекова, 1963

Аптека, улица, фонарь… Провинциальный детектив

Александр Пензенский

Кошмар на улице Стачек

Андрей Кивинов

Исторические анекдоты из жизни русских замечательных людей. Выпуск 1

Сборник, 2023

Бестиарий

Сергей Гребнев, 2020

Улица разбитых неоновых вывесок

Алексей Владимирович Герасимов, 2023

Князь Тьмы и я. Книга третья

Елена Звездная, 2023

Кинодетективы 1

Сергей Алексеевич Глазков, 2020

Многоликий заманчивый город

Ирина Калитина, 2021

Выпуск в жизнь

Артем Савенков, 2018

Фонари

Юрий Балашкевич

Внученька, что ж ты наделала? Серия «Любомирин Парк»

Ника Любава

Кто съел часы с кукушкой?

Anna Kupetskaya

Клад-1

Виктор Грязнов

Неверов. Demo

Антон Воронцов

Кинодетективы. Первый выпуск

Оглавление

* * *

Оглавление

* * *

Смотрите также