Цыгане. Сборник статей

Сергей Габбасов

В сборник вошли статьи, посвященные разным этническим группам цыган постсоветского пространства: прошлому и современному состоянию среднеазиатских «мугáт», крымских цыган и закарпатских «мадья́ров», ремеслу и кочевым традициям российских «кэлдэрáров» и «ловáров», истории расселения финских цыган на севере России.

Мугат, джуги, люли: странники Средней Азии

Говоря о среднеазиатских цыганах, обыватель чаще всего представляет себе чумазую попрошайку с протянутой рукой. Отношение к ним преимущественно пренебрежительное, высокомерное. Про них часто приходится слышать самые разные вымыслы — от связей цыган с ближневосточными террористами и афганскими наркоторговцами до несметных богатств, воровства детей и мафии нищих.

Я занимаюсь исследованиями среднеазиатских цыган с 2004 года, много прожил в их среде, и смело могу утверждать, что почти все эти фантазии являются плодами больного воображения или же просто продуктом современного мракобесия. Оно и неудивительно — образованность, начитанность и умение логически мыслить сейчас, как и в «мрачное Средневековье», не в чести.

Введение

Цыган-люли. В. Верещагин, 1868 г.

Хорезм, Бактрия и Согдиана, Ахеменидская держава и завоевания Александра Македонского, империя Тамерлана и Шелковый Путь. С древнейших времен Средняя Азия играла важную роль. Здесь были и астрономические обсерватории, и буддийские монастыри. Бухара, Самарканд, Хива и Коканд были одними из самых главных торговых городов Азии, а известность и неугасающая слава среднеазиатских ученых, архитекторов и поэтов распространилась как далеко за пределы их родины, так и сквозь века — богатство и разнообразие культур народов Средней Азии продолжает изумлять и восхищать и в 21-м веке. Крупные торговые центры, словно волшебным магнитом, притягивали к себе самые разные народы из самых разных регионов Евразии. Арабы и евреи, казахи и монголы, таджики и персы, кыргызы, туркмены, узбеки, индийцы — все они попадали в «плавильные котлы» Гиссарской, Ферганской и Зеравшанской долин, становясь яркими нитями в пестром ковре народов и культур, сотканным историей в Средней Азии. Одним из таких народов являются цыгане.

История появления

В произведении персидского филолога и историка Хамзы аль-Исфахани «Та'рих Сини Мулук Ал-Ард Ва-л-Анбийа» («летопись королей земли»), представляющую хронологию доисламских и исламских династий, а затем и в произведении «Шахнаме» («книга царей») известного персидского поэта Абдулькасима Фирдоуси (935—1020 гг.) рассказывается, как царь династии Сасанидов Бахрам V Гур (420/421—438/439 гг.) пригласил из Индии музыкантов. На его призыв откликнулись 12000 «зоттов» (по аль-Исфахани) или 10000 «лури́» (по Фирдоуси). По прибытии каждая семья получила по наделу земли в разных частях Персии, мешок пшеницы и осла с повозкой, а также царский наказ заниматься сельским хозяйством и в свободное время развлекать местных жителей своей музыкой. Год спустя царь с удивлением обнаружил, что музыканты наделы забросили и проводили все время в музыке, песнях и танцах. Шахиншах Гур пытался преследовать их, но те избрали путь скитаний. Учитывая близость сасанидской Персии к Средней Азии и созвучность персидских «лури́» с узбекскими «люли́», можно предположить связь между этими двумя группами.

Таборная стоянка цыган-мугат, 1871 г.

Реставрация и колоризация — С. Габбасов.

Арабский учёный-филолог Абдул-Малик ас-Таалиби (11 в.) добавляет к легенде о Бахрам Гуре дополнение о «темнолицых люли», которых индийский король Шенгил отправил в Персию играть на флейтах и лютнях. Восходящая корнями к «Шахнаме» книга 12 века «Мохмал аль-таварих» («книга историй и рассказов») также подтверждает индийское происхождение «люли́». Величайший персидский поэт Шамсуддин Мухаммад Хафиз Ширази (14 в.) также периодически упоминал «люли́» в своих произведениях.

Первое конкретное упоминание «люли́», живущих в Средней Азии, обнаруживается в автобиографии «Бабурнаме» основателя империи моголов Захир-ад-дина Мухаммада, известного как Бабур (1483—1530 гг.) — в ней среди музыкантов и артистов своего двора автор упоминает «лури́» по имени Рамзан из Ферганы.

Цыгане-мугат, фото А. Куна, «Туркестанский альбом» (1865—1872 гг.)

В 17 веке «люли́» упоминаются в книге «Шаджаре-йи турк» («генеалогия тюрков») автора Абулгази Багадырхана (1603—1664 гг.), где рассказывается история Нур Мухаммада по прозвищу «Люли́-баче» («сын люли́»), так как он был сыном Абдулгази и цыганки.

В 18 веке Мухаммед Амини Бухари впервые упоминает название «джуги́».

Мир Абдул Керим Бухарский в своей книге «Царствование Шах Тимура» (входящей в цикл «История Средней Азии») сообщал, что командир крепости в Мерве похитил прекрасную девушку-«люли́», и после того как ее у него забрали, он настолько глубоко опечалился, что не смог удержать крепость и сдал ее в 1790 году Шаху Мурад-беку, правителю Бухары.

Общая информация

Самоназвание среднеазиатских цыган — «муга́т», от араб. мн. ч. «огнепоклонники». Такой термин мог в далеком прошлом применяться приверженцами ислама суннитского толка к зороастрийцам, то есть выходцам из Персии. Персия была первой остановкой на пути следования предков цыган из Индии в Европу. Современные генетические и лингвистические исследования дают нам повод утверждать, что цыгане произошли от сравнительно небольшой группы людей (около 150 человек), единовременно выведенных из Индии (Tcherenkov, Laederich 2004). Более вероятно, что это были либо военнопленные ремесленники и/или музыканты, нежели пленные воины (которые были более высокого социального, кастового статуса). Самоназвание персидских цыган — «дом», а название их языка, напрямую связанного как с индийскими предками (кастой «домба»), так и с европейскими потомками (цыганами «рома́» и языком «романи́») — «домари».

Узбекоговорящее население называет среднеазиатских цыган «люли́», фарсиязычное — «джуги́». В некоторых районах Узбекистана и Таджикистана их называют «мультони» или «мультани» (от пакистанского города Мультан, из которого, возможно, была часть предков современных среднеазиатских цыган) и «гурбéт» / «гурвáт» (от арабского «странники», «чужаки»). Последнее также иногда употребляется в качестве самоназвания наравне с «муга́т».

Во второй половине XX в. ситуация с экзонимами (названия, данные окружающим населением) представлялась следующим образом. Таджики называли среднеазиатских цыган «джуги́», ферганские узбеки — «люли́», другие узбекоязычные группы — «мул (ь) тони». Группа «пáрья» употребляла слово «маза́нг», а группа «согутарóш» называла цыган «гарибшо» (от тадж. «гариб» — «чужестранец», «странник», «скиталец»). В настоящее время сами «муга́т» считают названия «джуги́», «люли́» и «мул (ь) тони» равнозначными, однако в прошлом название «маза́нг» к себе не относили, применяя его по отношению к группе «пáрья», и утверждая, что перевод этого слова — «темнокожие» (Оранский 1983).

Назаров (1970) приводит информацию о еще двух крайне малочисленных группах цыган, помимо «муга́т». Второй группой цыган являются «кара-люли́» («чернолицые цыгане») или «аугóн люли́/джуги́» («люли́/джуги́ из Афганистана»). Их самоназвание «аугóн мугат» или «ковули». Третьей группой (занимавшаяся ювелирным ремеслом) являются «хиндустони люли́/джуги́» («люли́/джуги́ из Индии») с самоназванием «муга́ти хунди» и «покирадж» / «покародж» (Назаров 1970). В настоящее время никаких следов этих перечисленных групп не осталось.

Термин «kouli» / «kaoli» применяют по отношению к цыганским группам в различных областях Ирана. Иосиф Оранский рассматривает как возможные варианты происхождения термина «kouli» от «kabuli» («кабулец»), так и предполагает связь термина «kauli» не с относительным прилагательным «kabuli», а с цыганским «kala» и «kaula» («темный», «черный») (Оранский 1983).

Мугатки у входа в мечеть, кон. 19 в.

Реставрация и колоризация — С. Габбасов.

Пожилое поколение помнит, что до указа 1956 года о запрете кочевого образа жизни окружающее население обозначало оседлых цыган, живущих ремеслами, как «косибы», а кочевых цыган, основным занятием которых было попрошайничество, — «мультони».

Проживавшие в недалеком прошлом или живущие и по сей день цыганообразные группы «кавóл», «пáрья», «балю́дж» и определяемые некоторыми специалистами как родственные среднеазиатским цыганам (Бессонов 2008, Назаров 1970) не имеют с таковыми ничего общего. Так, «пáрья» представляют собой оседлых земледельцев, а «кавóл» (скорее всего, от города Кабул) — оседлых мелких торговцев (Оранский 1983).

Александр Вилькинс определяет «балю́дж» как выходцев из Пенджаба, чей путь проходил через Белуджистан, и чье переселение в Среднюю Азию продолжалось вплоть до 1970-х годов (одновременно с настоящими белуджами) (Вилькинс 1879).

Встречаются также названия «маймуны-люли́» («обезьянные цыгане»; традиционными мужскими занятиями были выступления с дрессированными обезьянами и медведями, а женскими — продажа лекарств растительного происхождения, якобы влияющих на определение пола будущего ребенка, а также косметики домашнего производства). Основным регионом расселения «балюджей» была Ферганская долина. В настоящее время никаких следов «балюджей» в Средней Азии не осталось.

В Ферганской долине Узбекистана, в районе Андижана, до сих пор проживает небольшая группа «кашгар-люли́» или «ага». В прошлом они были полуоседлыми ремесленниками, изготавливающие деревянные чаши и ювелирные изделия. Их небольшие сезонные перекочевки были обусловлены всего лишь потребностью заготовить древесину (в летнее время жили в шалашах около рек, где произрастали ивы и другая мастеровая древесина) и продать свои изделия (в этом случае осенью место жительства вновь менялось на оседлое) (Губаева 2012; Marushiakova and Popov 2016; Özkan and Polat 2005; Atakhanov and Asankanov 2002).

Зеравшан. 1880-е годы.

Фотограф — В. Ордэн. Альбом «Кавказ и Ср. Азия-3».

Реставрация и колоризация — С. Габбасов.

Ровно таким же образом жили «тавоктарóш» / «согутарóш» / «косатарóш» — полукочевые ремесленники, изготавливающие деревянные блюда («тавок»), чаши («согу») и миски («коса»). В летнее время они селились в шалашах «чайлá» около рек, а в зимнее переселялись обратно в родные кишлаки. Детально изучавший эти группы Иосиф Оранский (1983) не нашел ровным счетом никаких оснований хотя бы для отдаленного родства их со среднеазиатскими цыганами, кроме как отдаленно схожих элементов кочевого образа жизни: у цыган перекочевки были вызваны необходимостью поиска новых возможностей для попрошайничества и продажи изделий, а у «тавоктарóш» / «согутарóш» / «косатарóш» — потребностью в материале для изготовления деревянных изделий.

Регион расселения группы «согутарóш» включал в себя Гиссарскую долину, юг современного Таджикистана, а также районы Самарканда и Бухоры. «Косатарóш» традиционно проживали в районах Пенджикента и Худжанда, а «тавоктарóш» — в районе Самарканда.

Архив РЭМ, 19 в.

Встречающийся в научной литературе термин «мазáнг», часто служащий названием отдельной этнической группы цыган, на деле переводится как «темный», «темнолицый» (Оранский 1971), и может быть применим как к представителям среднеазиатских цыган, так и к оседлым ремесленникам. Однако представители группы «мазáнг» до сих пор проживают в разных регионах Узбекистана. Традиционными занятиями данной группы было возделывание небольших наделов земли и торговля вразнос косметикой собственного изготовления, бижутерией и продукцией деревообработки (ложками, чашами, блюдами). Причем обработкой дерева и изготовлением из него товаров занимались мужчины, а торговлей вразнос занимались женщины, чем заслужили себе плохую репутацию (Мейендорф 1975; Соболев 1874; Хорохошин 1874; Вилькинс 1882; Гребенкин 1872; Schuyler 1877). В прошлом они отличались высокой мобильностью при смене мест жительства и могли переселиться из одного региона Узбекистана в другой (что было почти невозможно у среднеазиатских цыган, чьи кочевья были строго определены и не пересекались с кочевьями других групп, в противном случае обе эти группы испытали бы большие сложности в плане заработка), что не являлось примером кочевого образа жизни, так как не несло в себе никаких его элементов (сезонность миграций, временность жилища), но было переселением из одного населенного пункта в другой.

Цыгане-«мугáт», несомненно, обладали четким самоопределением, ясно выделяя себя в отдельный народ и не причисляя себя к какому-либо другому, что лишний раз подтверждает, что они — полностью самостоятельная этническая группа, а не часть таджиков, узбеков, афганцев или еще кого-то. Мугáт дифференцировали себя и от других цыганских и цыганообразных групп Средней Азии, называя себя «мугати тубжóн» («местные цыгане»).

Отличительной особенностью цыган всех субэтнических групп является их стремление в той или иной степени мимикрировать с окружающим населением, перенимая их традиции, религию, язык. Большинство цыганских групп цыганского (т.е. восходящего к индийским) языка не знает и разговаривает исключительно на языках окружающего населения. А в таком случае нет и самоназвания, восходящего к названию касты «домба» — тем более абсурдными являются все потуги цыганских активистов заставить называть всех цыган «ромами» («ромский», «ромская», «ромское», «романята», «романенок»; цыганская женщина вообще становится «ромкой»). Но подавляющее большинство цыган знать не знает об этих корпоративных веяниях, и они мало их волнуют.

В случае неагрессивного отношения окружающего населения (а так было во всех местах пути следования цыган, кроме Западной Европы) цыгане принимали в себя существенный компонент окружающего населения за счет межэтнических браков. Поэтому цыгане, дошедшие до Западной Европы, были столь пестрой в лингвистическом и антропологическом плане этнической группой.

Многими исследователями (Бессонов 2008; Назаров 1970) в качестве свидетельства об индийском происхождения мугáт приводится сохранившаяся до наших дней традиция татуирования лба, щек и тыльной стороны ладоней. Узор татуировки чаще всего состоит из одной простой точки диаметром около 2 мм, иногда точек могло быть три. Лоб и щеки татуируют только женщинам.

Есть предположение, что до своего появления в Средней Азии предки среднеазиатских цыган жили на Ближнем Востоке (в Палестине, Сирии, Ираке). Там они могли получить свое «арабское» название «мугáт». И там же существует традиция женской лицевой татуировки. Однако, крайне малое количество арабских заимствований в арго среднеазиатских цыган и совершенно иной узор, а также частое расположение татуировок на подбородке говорит в пользу теорий об ином (скорее, индийском) происхождении данной традиции. Сами цыгане не могли дать никаких объяснений по поводу значений данных татуировок уже в 1960-е годы (Назаров 1970).

Регион проживания

Строго говоря, мугáт — цыгане таджикские. Но не в плане принадлежности к стране, а в плане языка и культуры. Вполне возможно, что среднеазиатские цыгане пришли в Среднюю Азию уже в виде сформировавшихся этнических групп с таджикоязычных территорий Афганистана и Ирана и на новых территориях продолжали придерживаться устоявшихся тенденций. Они стремились взаимодействовать с торговым оседлым населением — кочевники-скотоводы их не интересовали, так как в их среде преобладал натуральный (бартерный) обмен, а цыган интересовали преимущественно денежные отношения. Именно поэтому цыгане избегали горных, степных и пустынных регионов, населенных кочевыми скотоводами, концентрируясь в центрах торговли. Основная часть среднеазиатских цыган расселена в Узбекистане и Таджикистане. Их нет на основной территории Кыргызстана (единственное в стране поселение цыган в Ошской области появилось после того, как цыгане из соседнего Узбекистана еще в советский период пришли работать на местных сельхозпредприятиях, по самому Кыргызстану они никогда не кочевали), почти нет в Казахстане (кроме древних торговых центров на юге — городах Шымкент, Тараз, Туркестан, где они появились в период Российской Империи и СССР), неизвестно их наличие в Туркменистане и Каракалпакии.

Традиционные занятия

Традиционные занятия среднеазиатских цыган четко разделялись на мужские и женские. Мужские занятия были очень разнообразны. У групп, расселенных на территории современного Узбекистана, мужчины занимались разведением и торговлей лошадьми для «бузкаши»; торговали (барышничали) крупным рогатым скотом, овцами и ослами; занимались устройством петушиных и собачьих боев и разведением собак бойцовских пород, а также борзых. Еще одним широко распространенным занятием было изготовление женских лицевых сеток «чачван» из конского волоса.

В Гиссарской долине основным занятием мужчин были ювелирное ремесло (изготавливали украшения из серебра и даже из золота) и ремонт металлической посуды.

Важным и древним традиционным занятием являлось музыкальное исполнительство. Как и почти все субэтнические группы цыган, среднеазиатские цыгане не создавали никаких новых особых музыкальных форм и жанров, но были настолько искусными музыкантами и певцами, что без их участия редко обходилось какое-либо празднество в кишлаках и городах Средней Азии. Среди цыган были и мастера, занимавшиеся изготовлением традиционных среднеазиатских музыкальных инструментов, в особенности рамочных барабанов «до́йра».

Самым главным женским занятием было попрошайничество. Обходя кишлаки вместе с маленькими детьми, женщины предлагали и гадание, и целительство, продавали амулеты и обереги (от сглаза и порчи, на богатство и удачное замужество, на беременность и выбор пола ребенка). Многие женщины действительно обладали чем-то наподобие базовых навыков психологов и знаниями в лекарственных свойствах растений. Схожим с попрошайничеством было еще одно женское занятие: обходить жилые дома и рынки, окуривая комнаты или прилавки дымом высушенной травы «исырык» («адраспан», гармала обыкновенная, Peganum harmala), прося за это небольшую плату. Согласно верованиям местного населения, дым этого растения является очистительным, отпугивающим злые силы и привлекающим богатство. Данная трава действительно обладает целым рядом полезных свойств, что делает ее популярной в традиционной медицине и ветеринарии в Северной Африке, на Ближнем и Среднем Востоке, в странах Азии (Губанов 1976). В качестве платы за товар, услугу или в виде милостыни принимались и зерно, продукты, старый хлеб, ткани.

Социальная организация

Группы среднеазиатских цыган определялись по территориальному признаку. Название группы образовывалось от названия территории, по которой проходило кочевье данной группы — «самаркандикхо́» (самаркандские), «бухорги́» (бухарские), «кулоби» (кулябские) и т. д. Район кочевья группы был определенным и не пересекался с районом кочевья другой группы. В каждую локальную территориальную группу входило несколько кланов («туп», «тупáр»), в который в свою очередь входило несколько семей («авло́д»). Название клана происходило либо от основного занятия («сагбо́з», «собачники», занимались разведением бойцовских собак и устройством собачьих боев), особенностей («джайраху́р» — «охотники на дикобраза; «калтату́п» — «низкорослые»; «подарозо» — «длинные ноги»; «койшафид» — «белые брови», ранняя седина; «бойтуп» — богачи; «баттуп» — драчуны), либо от имени вожака-старейшины («абдураи́м», «азим-бой»).

Внутренняя организация среднеазиатских цыган была эгалитарной, в их сообществе отсутствовали формальные лидеры, вожди, «бароны». Учитывалось и уважалось мнение опытных старейшин, которые помогали советом. Средства к принуждению выполнения таких советов отсутствовали. Споры решались на общем собрании, цыганский суд носил название «маслахад».

Старейшины тупара обладали административными функциями, прежде всего — сбором податей. Акт выбора аксакала в больших тупарах мог быть оформлен юридически у писца.

Браки могли заключаться как между представителями одного тупара, так и между представителями разных тупаров (что способствовало налаживанию дружеских отношений между этими тупарами). С цыганообразными группами «пáрья», «кавóл», «балю́дж», а также с «ага» браки никогда не заключались. С группами «мазáнг» и «тавоктарóш» / «согутарóш» / «косатарóш» браки заключались крайне редко. Мужчины могли взять в жены девушку из окружающего населения, но девушки-муга́т замуж за таджика или узбека выйти не могли. Было распространено многоженство, объясняемое преимущественно потребностями в дополнительных источниках дохода семьи (так как женщины занимались попрошайничеством, и чем больше жен было у мужчины, тем большим был доход его семьи), нежели мусульманскими традициями.

Женщины муга́т были более свободны, чем таджички и узбечки — не носили паранджи, не скрывали лица, вели беседу с мужчинами на равных, к опыту пожилых женщин прислушивались как к мнению аксакала.

Язык

Родным языком всех среднеазиатских цыган является таджикский. Можно считать его этнолектом, так как он обладает рядом фонетических, а иногда и грамматических особенностей, присущих исключительно среднеазиатским цыганам. Говоры таджикского языка среднеазиатских цыган были детально исследованы И. М. Оранским (1964, 1983). Многие муга́т были билингвами — знали еще и узбекский язык. Никаких элементов языков индийской прародины в языке муга́т не сохранилось.

Все представители окружающего населения называются «хавриг», местные таджики и узбеки (т.е. мусульмане) обозначаются как «дегхо», не-мусульмане (например, русские) — «лугор» (Оранский 1983).

Но наибольший интерес представляет их секретный язык (арго). Его основным назначением было сокрытие смысла сказанного в присутствии посторонних — во время гадания, торговли, решения вопросов с представителями власти. Это арго называется «арабча» или «лафз-и мугат» («язык цыган»), в его основе лежит таджикский язык с существенной долей слов, идентичных арго «абдолтили» («Речь Абдāлов»). Это было арго гильдии комедиантов, артистов и музыкантов. «Абдолтили» был в прошлом распространен среди религиозных сказителей «маддох» и нищенствующих дервишей-«каландаров». В арабской суфийской терминологии «бадал» (мн. ч. «абдал») обозначает определенный уровень в иерархии святых — тех людей, что благодаря своей святости и тайному влиянию поддерживают Вселенную в должном состоянии. В тюркоязычном мире, однако, «абдал» (часто используемый как слово единственного числа) стало обычным аналогом персидскому слову «дервиш» (Bosworth 1976). Троицкая (1948) выявила взаимоотношения между среднеазиатским арго 14 века и «абдолтили» / «арабча», которые использовали дервиши и цыгане Восточной Персии и «абдалы» Восточного Туркестана. Помимо цыган, абдолтили был традиционным арго попрошаек, фокусников, дервишей и мясников в Средней Азии, также использовался группами «тавоктарóш», «согутарóш», «косатарóш», «кавóл» и «па́рья» (Оранский 1964, 1983). Данное арго не вышло из употребления, встречаются и молодые носители, что говорит о преемственности традиции.

Образ жизни и материальная культура

Кочевой образ жизни этой группы цыган был вызван не страстью к частой смене мест жительства, а особенностью их традиционных занятий. Окружающее население не могло постоянно подавать милостыню одним и тем же людям, а цыганские ремесленники быстро удовлетворяли потребности населения в своей продукции. Чтобы найти новых покупателей и подающих милостыню, нужно было менять место жительства. Наибольшие расстояние перекочевок были в Навоийской области, наименьшие — в Ферганской долине. Наибольший процент оседлых цыган был около Бухары и Самарканда.

Этим обуславливался и выбор района кочевий — цыгане стремились к городским цивилизациям Самарканда, Бухары, Карши, Навои, Куляба, Ферганской и Гиссарской долин и избегали исключительно сельскохозяйственных регионов вроде Каракалпакии, Туркменистана, Казахстана и Памира.

Традиционное жилище среднеазиатских цыган было трех типов. Первый — шатер «чоды́ри зимистон» («зимний шатер»). Такой шатер состоял из бязевого полотнища, перекидывавшегося через перекладину, лежавшую на двух шестах с развилками. Концы полотнища растягивались и закреплялись к земле колышками. В холодное время такой шатер закрывался со всех сторон, а в теплое время одну сторону шатра приподнимали на шестах. Размеры чодыра колебались в пределах 2,5 x 4—5 метров.

Второй тип шатра «соявóн» или «чоды́ри гарм» («шатер тепла») представлял из себя навес для тени. Можно сказать, что это был просто тент от солнца, полотнище которого также перекидывалось через перекладину и растягивалось к колышкам.

Дополнением мог быть полог от насекомых, сшитый из марли или другого тонкого материала.

Третий тип жилища был свойственен представителям цыганообразных групп «тавоктарóш» / «согутарóш» / «косатарóш». Это был шалаш «каппа» (иногда называемый «чайлá») из дугообразно согнутых и воткнутых в землю толстых ветвей ивы, которые покрывали мелкими ветками, корой, камышом, тростником или сухой травой. Шалаш строился в рост человека, достигая в длину 3—4 метра, а в ширину 2 — 2,5 метра. Двери были из тростниковых циновок или просто завешивались тканью.

Основным вьючным животным был осел. В семьях зажиточных цыган могла быть и арба, а бедняки могли не иметь ни одного осла и передвигаться во время перекочевок исключительно пешком. Отдельные группы цыган останавливались на зимовку у берегов рек или вокруг возвышенностей, где строили себе простые землянки. Некоторые тупары кочевали и в зимний период.

Материальная культура среднеазиатских цыган была чрезвычайно бедной. Из вещей было только самое необходимое для жизни. Особенностью было преобладание деревянной посуды.

На зиму среднеазиатские цыгане останавливались в тех кишлаках, где они зимовали на протяжении столетий. Там же располагались их родовые кладбища, и если кто-то умирал во время кочевья, то его тело старались захоронить именно на этом кладбище. В этих кишлаках при большом стечении гостей проходили и важнейшие праздники («той») цыган — обрезания и свадьбы. На несколько дней на пустырях у кишлаков устанавливали чодыры прибывших гостей, готовилось угощение, звучали песни и музыка. Разделения на мужскую и женскую часть во время праздника не существовало. Сейчас мало что изменилось, разве что гости приезжают на автомобилях, а исполнению музыки на инструментах часто предпочитают акустические системы.

Значительная доля среднеазиатских цыган вела оседлый образ жизни. Веками среднеазиатские цыгане оседали на окраинах крупных городов, образовывая целые кварталы с мечетями, муллами в которых также были цыгане. Живущие в таких кварталах цыгане могли иметь кочевых родственников, с которыми они виделись лишь во время кратковременных визитов последних в ходе их перекочевок в районе этих кишлаков. Оседлые цыгане были чуть более зажиточными, могли держать скот (но никогда не занимались сельским хозяйством); в отдельных случаях к особо богатым нанимались на работу более бедные цыгане.

Важно отметить, что окружающее население никогда не относилось к цыганам враждебно, поэтому такие кварталы не были похожи на «гетто». Внешний вид дома и его внутреннее убранство зависели исключительно от достатка семьи: в бедных домах были земляные полы и полностью отсутствовала мебель. Спали и ели на полу (на дастархане), кроватей не было.

Ни шатры с шалашами, ни дома не делились на мужскую и женскую половины.

Религия

В религиозном отношении все среднеазиатские цыгане исповедовали ислам суннитского толка, не отличаясь, однако, особой религиозностью и ортодоксальностью. Хотя и среди цыган встречались муллы и те, кто совершил «хадж». Ежегодные посты и крупные значимые праздники отмечали почти все.

В плане элементов доисламских верований цыгане мало отличались от окружающего населения — им также была присуща вера в сверхъестественных вредоносных существ, сглаз и порчу. Никаких следов индийских религий в их духовной культуре нет.

Как видно из всего вышесказанного, среднеазиатские цыгане являются полностью самостоятельным и независимым народом, а не частью таджиков или узбеков, как иногда можно прочитать в некоторых псевдонаучных публикациях. Уже очень давно малообразованные цыганские активисты всячески открещиваются от муга́т, не считая их родственными европейским цыганам — сравнение смуглых бродячих попрошаек из Средней Азии с российскими цыганами якобы очерняет последних. Но с реальностью эти суждения не имеют ничего общего, ведь попрошайничество в сочетании с гаданием было основным занятием цыганских женщин в дореволюционной России.

Новая реальность

В 1956 году в Советском Союзе был издан указ Президиума Верховного Совета ССР «О приобщении к труду цыган, занимающихся бродяжничеством», основной целью которого было «запретить цыганам заниматься бродяжничеством и предложить им перейти к трудовому оседлому образу жизни» (первый пункт данного указа). В отличие от большинства других цыганских групп СССР, муга́т продолжали сохранять множество элементов кочевого образа жизни. Они выезжали с чодырами на уборку хлопка, сбор урожая и многие другие сельскохозяйственные работы как в другие районы родных республик, так и в соседние республики.

Нельзя сказать, что данный указ имел исключительно негативные последствия. Цыганские дети пошли в школы, а подростки стали получать профессиональное и даже высшее образование. Из среды среднеазиатских цыган стали выходить учителя, врачи, агрономы, представители самых разных технических профессий (железнодорожники, кузнецы, слесари, токари и фрезеровщики, плотники), стали возникать цыганские колхозы. Никаких притеснений на национальной почве по отношению к цыганам не было, они являлись полноценными и полноправными представителями среднеазиатского общества.

Кардинальным образом все поменялось вместе с распадом СССР. В связи с тяжелой экономической ситуацией предприятия и госучреждения стали закрываться и сокращать штат сотрудников, увольняя цыган в первую очередь.

Подобные явления были характерны как для всего бывшего СССР, так и для большинства стран Европы. Цыгане были вытеснены со своих работ. Отличаясь крайне низкой инициативностью и высокой степенью консервативности, они смогли занять только самые маргинальные ниши — сбор металлолома, сортировка мусора на свалках. Вновь важную роль стало играть традиционное попрошайничество. Такая ситуация аналогична описанному в статье «Banyan Leaves — The Route from Maharajas to Pharaohs» (Gabbasov 2020) положению египетских цыган.

Отсутствие нормального дохода в семье стало побуждать цыган привлекать к работе и своих детей, а они были вынуждены бросать школу.

В поисках возможностей заработка многие цыганские семьи стали в теплое время года ездить в Россию. Женщины вместе с детьми занимались попрошайничеством на улицах крупных городов, а мужчины искали работу на стройках. Вот тут и пригодились сохранившиеся навыки кочевого образа жизни — среднеазиатские цыгане стали селиться в пригородных лесополосах, используя в качестве жилищ традиционные палатки и шалаши (лишь заменив полотнища на более практичные полиэтиленовые пленки). В таких поселениях выделялись фигуры старейшин-аксакалов, в чьи обязанности входило урегулирование вопросов с милицией.

С наступлением холодов большинство семей возвращалось на родину, но отдельные семьи оставались на зиму в России, строя импровизированные временные жилища из самых разных подручных материалов, чаще всего приносимых со свалок. В таких домиках из ДСП, фанеры, старых одеял, ковров, линолеума и полиэтилена делались печки из металлических бочек, что позволяло худо-бедно жить в таких жилищах и в мороз.

В схожих сложных экономических и социальных условиях безработицы оказались и многие другие цыганские субэтнические группы бывшего СССР. Стали приезжать в Москву и жить во временных поселениях цыгане из Закарпатья и Молдовы, но о них я подробно рассказывал в своей статье «Берег Закарпатских Цыган».

Не имея никаких конфликтов с местным населением, цыгане со временем стали снимать дома в пригородных деревнях и дачных поселках (вовсе не убивая и не выселяя из них владельцев, как можно было услышать в обывательских разговорах), часто соседствуя с представителями других народов Средней Азии, также приезжавших на заработки. В середине 2000-х самаркандские цыгане у Казанского вокзала жили почти что под открытым небом (только в случае дождя растягивали полиэтиленовую пленку), а курган-тюбинские цыгане на платформе «Ржевская» — непосредственно под самой платформой.

Вопреки расхожему мнению, среднеазиатские цыгане не занимались ни воровством, ни наркоторговлей. И уж тем более детей не воровали. Наличие же среди них людей со светлыми глазами и волосами объясняется долгим нахождением предков среднеазиатских цыган на территории Афганистана, среди населения которого людей подобного антропологического типа очень много. Тем не менее, среднеазиатские цыгане часто становились объектом нападок журналистов, описывающих их в самых разных негативных красках (то как наркоторговцев, то как пособников мирового терроризма), что иногда провоцировало националистические настроения, нападения на цыган и даже убийства. Не разобравшись в специфике вопроса, некоторые правозащитники бросились спасать детей, с которыми цыганки выходили попрошайничать на улицы — те, якобы, были украдены (а младенцы, по их мнению, и вовсе могли быть мертвыми или в состоянии наркотического опьянения). Само собой, российские цыганские активисты старались быть в стороне от «не-цыган» из Средней Азии, равно как и от цыган, приезжавших в Россию на заработки из Закарпатья и Молдовы — цыганского языка эти группы не знали уже несколько сотен лет, про «ромов» понятия не имели, да и сам внешний вид грязных босоногих женщин с чумазыми детьми, живущих в шалашах или домиках из фанеры и попрошайничающих на улицах, контрастировал с дорогими автомобилями, пафосными должностями и государственными грантами, получаемыми на «ромоведение» и «ромологию» (и издание соответствующих публикаций, зачастую академического уровня, содержание которых напоминает довольное самолюбование «могучей кучки» избранных — и вовсе не беда, что такие монументальные с виду труды пестрят как грамматическими и синтаксическими ошибками, так и абсурдными выводами отдельных представителей камерного коллектива авторов).

Конец ознакомительного фрагмента.