Ведьмин колодец

Сергей Волков

«Замуж! Замуж! Замуж!»… мечта Риты начала осуществляться весьма необычным способом – с помощью обряда, найденного в пыльной прабабкиной тетради… Но будь точен, загадывая желание…»

…Принося жертву, помню:

демонам дня — черных, демонам ночи — белых.

«Ключ Соломона»

— Суженный мой, ряженный, появись! Суженный мой, ряженный, покажись!

Бормотание рыжей Ирки Щукиной, Светкиной подруги, отправившейся к гадалке за компанию с Ритой, становилось все тише и тише. Зеркальный коридор, в который ей предстояло заглянуть, напугал девушку, и она замолчала.

Свечи, горевшие ровным, сильным пламенем, вдруг затрещали, разбрызгивая искры, и изломанные тени задергались по стенам комнаты.

— Видишь, девонька, как огонь-то скачет! — многозначительно подняла скрюченный палец баба Злата. — Знак это! Спешит, спешит к тебе милый твой. Коли ручку позолотишь, и имя его узнаем…

Рита досадливо вздохнула… Ну Светуля, ну подруга… Снова подсунула шарлатанку. Знак, что подали свечи, делается просто — на каждой рисуется подсолнечным маслом ободок. Догорела свеча до ободка — и затрещало, заплясало пламя…

Баба Злата была уже пятой гадалкой, к которой ходила Рита. Везде одно и тоже. Просьбы «позолотить ручку» и обещания скорого замужества. Гадание, приворотные заговоры, травы, заклинания — все стало товаром, за все надо было платить, причем безо всякой гарантии…

«Удавиться, что ли?», — одеваясь в тесной прихожей, пропахшей старой обувью и пылью, подумала Рита. Из серого облупившегося зеркала, висевшего возле двери, на нее посмотрела высокая стройная девушка с густыми русыми волосами. Приятный овал лица, румянец на щеках, тоненькие аккуратные брови, точеный носик. Пожалуй, рот несколько великоват, но это сейчас даже модно…

Все портили глаза. Вроде и большие, и с восточной изюминкой… Но плескалась в них такая вселенская тоска, такое обреченное равнодушие, что Рите захотелось разбить грязное стекло.

Еле сдержавшись, она хлопнула разбухшей дверью и выскользнула в душный, пропахший помойкой подъезд.

На лестничной площадке курили двое парней лет двадцати. Кожаные крутки, норковые шапки, спортивные штаны — все, как положено.

— Эй, красавица, поедем, покатаемся! — едва взглянув на Риту, оскалился тот, что повыше.

Второй что-то зашептал ему на ухо, изредка поглядывая на девушку. Пока парни шушукались, Рита процокала каблучками по лестнице, и уже внизу услышала раздраженный голос высокого:

— Да хрен ли, что с Абаем трахалась! Сучка, строит из себя…

«Замуж. Срочно. И уехать!», — сказала себе Рита и с ненавистью, всем телом, толкнула тяжелую подъездную дверь…

* * *

Рита хотела замуж давно.

Но!

Ей нужен был не просто мужик, с которым можно коротать дни, деля заботы и постель. Таких, с ее-то внешностью, она и в небазарный день за два «у. е.» авоську насобирает в полчаса.

Нет, Рите требовался не столько муж, сколько билет. Желательно на самолет, но и железнодорожный, в вагон СВ, тоже сойдет, не герцогиня.

Она понимала, что в двадцать один год, не имея никакого другого образования, кроме двух курсов Средневолжского радиомеханического техникума, безработная девушка может покинуть этот город только двумя путями: или отправившись с вербовщицей путанить в столицу, или удачно выйдя замуж…

Раньше, в те чудные и безнадежно светлые времена, о которых сама Рита почти ничего не помнила по причине малолетства, о которых мама рассказывала с неохотной тоской, а бабушка — с искренним восторгом, таких проблем не было.

По их словам, тогда и в Средневолжске жизнь никому не казалась навечно застывшим в фазе обморока кошмаром, да и люди были другими…

Все изменилось, впрочем, как и везде, в начале девяностых. Одно за другим закрылись по причине банкротства швейная фабрика, завод железобетонных изделий, механический завод, обувной цех и даже районное ЛТП. Приборный завод, краса и гордость Средневолжска, кое-как удержался на плаву, но из пятитысячного коллектива четыре с половиной тысячи работников оказались, в лучших традициях мира чистогана, на улице.

Город замер, застыл. Это Рита уже помнила — как одну длиннющую, нескончаемую ночь. Не горели фонари, не светились окна домов, выла в железным заборах метель и монотонно дергались на фоне темного неба похожие на розги ветки тополей. Ветер перемен высек город, и он, как нашкодивший ребенок после порки, уснул, всхлипывая во сне…

Средневолжцы, впав в некое летаргическое оцепенение, выхода из безнадежной ситуации и не искали — он нашелся сам собой. Наиболее активные умотали куда глаза глядят, женщины потянулись на городской базар продавать то, что не успели пропить мужья, а те, в свою очередь, радостно погрузились в пучину алкогольной депрессии, разбодяживая спирт «Рояль» водой из-под крана и закусывая полученный коктейль вяленной воблой, с которой, слава Богу, в приволжском городе проблем не было.

На этом радостном и оптимистичном фоне и прошло Ритино детство…

Впрочем, у нее все же было одно воспоминание из другой жизни. Их, первоклашек, собрали в ясный сентябрьский денек на Чапаевской горке. Бездонное голубое небо над головами, бескрайняя волжская синь внизу.

— Смотрите, ребята! — сказал тогда директор школы Иван Николаевич, обводя рукой вокруг себя. — Это наша Родина! Вон там, на севере, лежит прекрасный город Ульяновск, а за ним — Казань, Горький, Киров. А на юге, за Жигулевскими горами — Куйбышев, Тольятти, Саратов, Астрахань. Если вы посмотрите на запад, то за густыми лесами, за Пензой и Рязанью, гордо вспыхнут звезды на башнях Кремля. Там наша столица, Москва. Если же обернуться на восток, то там Уфа и Оренбург, Уральские горы и Сибирь.

Наша Родина велика и необъятна! Но сердце ее здесь, у нас…

Директор еще что-то говорил про трудолюбивый, умный, добрый и талантливый народ страны Советов, а маленькая Рита, встав на цыпочки, вертела головой и тянулась изо всех сил, словно и впрямь надеялась разглядеть за сизой заволжской дымкой кремлевские звезды, синюю цепочку гор на востоке и необъятные таежные просторы за ними.

Тогда ей казалось, что мир огромен, бескраен, и она живет в самой его середине.

А потом кто-то взял и накрыл Средневолжск крышкой…

Границы мироздания сдвинулись, и Рита поняла — для нее вселенная отныне заканчивается птицефабрикой на севере, приречными холмами на западе, 9-тым кварталом на востоке и городским кладбищем на юге.

И Рита возненавидела Средневолжск и всех его жителей…

Она презирала этих нудных, серых, торопливых и бесконечно тупых людишек, их интересы и стремления. Рассматривая картинки в глянцевых журналах, взятых у подруг «на посмотреть», Рита грезила пальмами, голубыми лагунами, желтым песком и мускулистыми красавцами на шикарных автомобилях.

В какой-то момент она отчетливо поняла: если бы у нее была атомная бомба, Рита уничтожила бы Средневолжск, не задумываясь…

Когда ей стукнуло пятнадцать, вокруг началось какое-то шевеление. Словно разномастные поганки трухлявый пень, город облепили коммерческие ларьки. Появились первые «новые русские» средневолжского разлива. Они разъезжали на подержанных иномарках, а следом за ними по колдобистым средневолжским улицам пылили тонированные «девятки» братвы, кормящейся от проклюнувшегося ларечного бизнеса.

…Рита вышла «в свет» рано. На дискотеке, покрутив пару раз попкой, обтянутой вельветовой юбкой, перешитой матерью из старого покрывала, она попалась на глаза Грабу, Витьке Грабину, главарю местных рэкетиров.

Конец ознакомительного фрагмента.