Чтоб человек не вымер на земле…

Сергей Владимирович Киреев, 2020

Сергей Киреев (р. 1956) – литератор, автор сборников песен и стихов «Возле Чистых Прудов» и «Люди идут по дороге», а также романа в стихах «Леонид Заманский: человек без страха». Содержит нецензурную брань.

Третья глава

Итак, мы сидели на лавке

И пили из фляги коньяк.

Достать среди ночи добавки

Вообще было нам не в напряг.

Достали. И, хоть я особо

В ночи под луной не пою,

Мы вместе исполнили оба

Ту самую песню мою.

С чего я тогда сочинил их,

Куплеты про древнюю Русь,

Про кости в забытых могилах,

Сказать я уже не берусь.

И ветер елозил по крышам,

И в серых мундирах менты,

Как будто гигантские мыши,

Сновали среди темноты —

Не те, о которых пишу я,

Чтоб их не забыли в веках,

А те, кто тихонько крышует

Торговлю в окрестных ларьках.

И, если к подобным мутантам

Ты в лапы случайно попал,

Поди докажи, что не пьян ты,

А просто немного устал.

Вот, кстати, и к нам подкатили

Сержантик, а с ним старшина,

В лицо фонарём посветили,

«Ну вот, — я подумал, — хана!»

Не мне, а напитку в сосуде,

Уж тут не соскочишь никак.

Я знал, что пощады не будет.

Менты уважают коньяк.

И, как фараон в саркофаге,

Сержант был задумчив и тих.

Процесс конфискации фляги

Неплохо поставлен у них,

И штраф будет точно немалый.

«На месте бы всех удавил!» —

Сержант скособочил хлебало

И губы в усмешке скривил.

А вот старшина, как ни странно,

Топтать нас и тюкать не стал,

На Витьку попристальней глянул

И честь ему молча отдал.

И в смутной какой-то печали

Он с миром решил разойтись —

С сержантом на пару отчалил,

Махнув на прощанье: «Держись!»

«Однако же ты популярен,

Хоть всё у тебя кувырком, —

Сказал я, — а кто этот парень

В фуражке, с нормальным лицом?

И что это, собственно, было,

И как получилось, что он

Совсем не похож на дебила?

Я, правду сказать, поражён,

Поскольку бывает другое:

Вот так вот из тьмы налетят

И жилистой твёрдой рукою

Щипать нас и плющить хотят.

Обычно им надо кормиться,

Такой у них импульс в мозгу,

Вот им по ночам и не спится,

Чтоб вытрясти нашу деньгу.

А тут они чуть покружили,

И всё. Их уже больше нет».

«Мы вместе когда-то служили, —

Сказал мне Витюха в ответ, —

И он, уж поверь, тоже знает,

Он был, как и я, на нуле,

Почём он порою бывает,

Фунт лиха на грешной земле,

Когда тебя вдаль чистым полем

Твой главный начальник послал,

И ты за секунду уволен,

И всё, что имел, потерял.

Вот так оно всё криво, косо

Пошло у меня в тот момент,

Как я объявил своим боссам,

Что я не шестёрка, а мент.

«И с вами я в доле не буду,

И всем вам на свалку пора!» —

Однажды я этим паскудам

Сказал на планёрке с утра.

А к вечеру понял уже я

Предел допустимых границ —

Уволили к чёрту в три шеи,

Как перхоть смахнули с петлиц,

Как пыль отряхнули с ботинка:

«Ни пуха тебе, старина!

Какой бы ни шёл ты тропинкой,

Тернистою будет она!»

Я сам себе друг и спасатель,

Я выбрал свою колею —

Сшибаю рубли на Арбате,

Шансон под гитару пою».

Я Витьку внимательно слушал

И всё понимал без прикрас,

Что Время, как толстая туша,

Задавит любого из нас.

Скучай, не скучай по ребятам,

Уже я отбился от них,

Но Витьку нашёл — вот он, рядом,

А, значит, найду остальных.

Как будто попавший в лавину,

В глухой безнадёжный завал,

Впотьмах я, почти уже сгинув,

К спасению путь увидал,

Как будто просвет заприметил

В глубоком и рыхлом снегу,

И годы счастливые эти

Забыть до сих пор не могу.

Как пламя беснуется в домне,

Горит моё сердце, точь-в-точь.

…Я так ничего б и не вспомнил,

Не встреть я его в эту ночь.

Эх, Витька, Витька, ни работы, ни семьи,

Он сдал их все, плацдармы старые свои,

Где жизнь устроила ему большую бойню.

Мой друг Витюха не хватает с неба звёзд.

Он в новой жизни не пришей кобыле хвост.

И все забыли, кем он был, но я-то помню!