Наследники Эдема

Сергей Владимирович Верник, 2022

Говорят, имея хороший субмар, каждый дурак сможет открыть проход в Леднике. Ха! Как бы не так! Я видел то, что оставалось от дураков. Такое себе зрелище. Я, кстати, один из тех, кто действительно умеет открывать ходы, и нас зовут «кротами». Ах, да! Вы же ещё не знаете, что такое Ледник. Это ледяная аномалия под Курском, через которую мы ходим по другим мирам и тащим на Землю всякий инопланетный ширпотреб. Ведь земляки хорошо платят за чужие товары. Жаль, что властям наша деятельность не нравится. Для них мы контрабандисты. А ещё я та версия главного героя, что не покинула Землю, и не отправилась в сомнительное путешествие. Я пока ничего не знаю о структуре Мироздания, никем не предан, и не участвовал в звёздных войнах ради божьего престола. Мой напарник ещё жив, мы только что подсадили ленинградский бомонд на деликатесную зеленую икру, а в тайнике у меня два чемодана денег. И я поистине счастлив. Ведь счастье в неведении…

Глава 8. Начало пути.

Сделав несколько шагов сквозь густую пелену тумана, я замер, не решаясь пересечь невидимый температурный барьер. По эту сторону все еще было лето. Зеленели высокие деревья, шелестела под ногами трава, кое-где пестрели разноцветными мазками полевые цветы. Но стоило только протянуть вперед руку, и кожи касался ледяной холод. Всего один шаг, чтобы пересечь границу, и оказаться в царстве зимы. Так просто и так легко, словно в сказке «двенадцать месяцев». Чудо, которое уже давно стало для меня обыкновенным фактом.

Холод у Ледника был особый. Он не убивал, и не вызывал обморожения. Только причинял дискомфорт, заставляя думать, что действительно вокруг стужа. На самом деле никто из «кротов» не брал с собой даже вязаной шапки, разве что зимой, когда под Курском настоящий сорокаградусный мороз. Лишний груз — лишние проблемы. Да и человек, среди жаркого лета везущий в багаже теплую одежду, непременно будет под подозрением.

— Что ты встал? — с недовольством проговорил «головастик», поправляя висевший на шее трофейный АК. — Уже немного осталось.

— Сам знаю, — беззлобно огрызнулся я, и шагнул вперед.

Холодный воздух моментально обжег легкие, вызвав приступ кашля. Хоть я и готов был к этой неприятности, даже ненадолго задержал дыхание, но каждый раз все приготовления шли насмарку, заканчиваясь одинаково: согнувшись пополам, несколько минут яростно пытался выплюнуть бронхи. Впрочем, иногда казалось, что изо рта вот-вот появится желудок. Или прямая кишка. Однако адаптация так тяжко протекала почти у каждого человека, попавшего в Ледник. Что ж, особенности нашей расы.

— Тебе нужно показаться врачу, — наставительно заявил «головастик», наблюдавший за моими мучениями. — Мне не хотелось бы в скором времени заниматься твоими похоронами.

— Не дождешься, — переводя дыхание, ответил я. Стало значительно легче дышать, но в груди все еще продолжало болеть. Отодрав от лица потрескавшиеся на псевдохолоде биополимерные накладки, засунул их в карман, чтобы потом выкинуть (в Леднике никто никогда не мусорил). Затем натянул на голову капюшон и, не обращая больше внимания на сетования спиллянина относительно моего здоровья, начал искать тайник Гамаша. Дед всегда оставлял свежие зарубки на деревьях, которые видели лишь свои. Главное, чтобы слой инея их совсем не закрыл.

Покрутившись по лесу, уже минут через пятнадцать обнаружил первую метку, а спустя еще четверть часа мы с «головастиком» вытаскивали из неглубокой ямы, прикрытой ельником, мою сумку. Все содержимое оказалось на месте. Правда, дед подбросил еще несколько банок консервов и мешок с орехами. Последнее было особенно полезным.

Продвигаясь к центру Ледника, мы с каждым шагом ощущали, как крепчает мороз. Это была иллюзия, так как даже пар изо рта не шел. Но приятного мало. «Головастик» завернулся с головой в свой истрепанный плед, и шел позади меня, волоча по земле автомат. Деревья вокруг уже походили на ледяные статуи, а почва под ногами хрустела, отслаиваясь и крошась.

Я закрепил под подбородком субмар. Затем вытянул из его корпуса два провода, заканчивающихся датчиками, и прилепил их к вискам. Почувствовав тепло моего тела, прибор тихо загудел. Спустя несколько секунд в голове раздались тонкие, будто звон хрустального колокольчика, сигналы метронома. Он звучал с периодичностью в две секунды, а это означало, что метров через двадцать можно уже открывать «ход». Главное, сейчас отогнать все негативные мысли и сосредоточиться.

Остановившись, закрыл глаза. Метроном в тот же миг замолчал, и субмар перешел в активный режим.

Хайлит, Хайлит… Какие же у меня ассоциации с этим пустынным миром? Я был там всего один раз, но этого достаточно, чтобы в подсознании навсегда остался отпечаток.

Песок… зной… палящее солнце… Нет, совсем не то. Так ничего не выйдет.

Нейронная связь с прибором была настолько чувствительна, что тот реагировал даже на случайные образы. Нужно просто вспомнить правильную ассоциативную цепочку. Нужно просто вспомнить…

Хайлит… Хайлит… Неужели за несколько лет все забылось? Да, нет же. Оно где-то внутри, в глубине памяти.

И тут образы возникли сами по себе. Я вспомнил, как отдыхал с родителями на Азовском море. Мне тогда было лет семь. Горячий песок, пляж и… сильная жажда. Очень хотелось пить, губы пересохли. Тогда впервые попробовал на вкус соленую морскую воду.

Я облизал губы, совершенно не боясь морозного воздуха. А может, наоборот, слишком горячего. С закрытыми глазами я по-прежнему видел перед собой протянувшуюся до самого горизонта водную гладь. Волн почему-то не было, и море представлялось похожим на зеркало.

В следующее мгновение я услышал, как запел субмар. Сначала тихо, на самой грани восприятия. Но с каждой секундой звук нарастал. Будто кто-то беспрестанно водил мокрым пальцем по краю тонкого хрустального бокала. Ледник слушал эту завораживающую песню, и подпевал. Звук проникал всюду, заставляя лед вокруг резонировать. Я чувствовал, как он меняет свою структуру, с едва слышным потрескиванием в его толще начал формироваться ход.

Затем я открыл глаза. Прямо передо мной в земле образовалось ровное круглое отверстие диаметром около двух метров. Сверху его затягивала зеркальная, похожая на тонкий слой ртути пленка.

— Получилось? — раздался голос «головастика». — Хайлит?

— Пока не знаю, — задумчиво проговорил я. Субмар уже начал здорово греться, обжигая шею. Его «песня» давно перешла в ультразвуковой диапазон, и человеческие уши ее перестали воспринимать. Нужно было торопиться. — Увидим на той стороне. Ну, поехали!

Обхватив руками замотанного в плед спиллянина, я шагнул вперед.

Переход всегда сопровождался сильным головокружением. Словно не в пустоту прыгаешь, а в дьявольский водоворот. Хорошо, хоть длится весь процесс считанные секунды. Потом некоторое время на восстановление вестибулярного аппарата, возможно с рвотой и, наконец, наступает та фаза, которую я называю экспресс-адаптацией. Может, она вовсе для других целей, кто знает? Но когда твое тело в течение нескольких минут словно обжигают раскаленными углями, причем не оставляя при этом никаких следов, вообразить что-то другое трудно. Не силу же воли закаляют?

На сей раз все прошло быстро и не так больно. Хотя, после долгого перерыва должен был вкусить прелести процедуры по полной программе. «Головастик» тоже отделался легким испугом, и спустя четверть часа мы уже пробирались через частоколы толстых ледяных колонн, уходящих вверх, к бледно-зеленому предрассветному небу. А может наоборот, местное солнце уже зашло, предвещая долгую ночь. Так или иначе, из Ледника нужно было поскорее выбираться. Через пару часов иллюзорный холод станет вполне настоящим. Видимо, кто-то или что-то специально таким образом подстегивает путешественников, чтобы не задерживались по прибытии.

В полумраке идти было трудно. Я постоянно спотыкался о какие-то бугры. Несколько раз чуть не разбил лоб о ледяные образования. «Головастик» шел рядом, так ни разу не запнувшись, будто видел в темноте. Я едва различал его скелетообразный силуэт на расстоянии вытянутой руки.

Мы ввалились в чужой мир так неожиданно, что у меня перехватило дыхание. Волна теплого, пропитанного запахами разложения воздуха ударила в лицо. Даже голова закружилась. А под ногами зачавкала вязкая болотистая почва.

— Это не Хайлит, — констатировал спиллянин.

— Вижу, — буркнул я. Хотя, что можно видеть в этом зеленом сумраке. Да к тому же начал сгущаться туман. И только вдалеке мерцал призрачным белым светом столб обелиска.

— Что делать будем? — не унимался «головастик».

— Чуть передохнем, и попытаемся снова, — я с сомнением оглянулся назад. — С первой попытки трудно попасть правильно. Со второго раза уж точно открою нужный ход.

— Только давай быстрее, — вздохнул мой спутник. — Не нравится мне здесь. Совсем не нравится.

Честно признаться, этот мир у меня тоже симпатии не вызывал. Вокруг нас, скрытые в полумраке, летали, бегали, ползали какие-то существа, издавая при этом леденящие кровь звуки. На фоне начавшего светлеть неба носились довольно крупные тени, а в какой-то момент я заметил, как нечто огромное на миг заслонило собой светящийся обелиск. Что же это за место такое, где в нейтральной зоне кишмя кишит жизнь?

Ждать, пока взойдет солнце, я уже совсем перехотел. Надо было поскорее уходить, пока нас не учуяла какая-нибудь здоровенная тварь.

— Эй, спиллянин, — тихо позвал «головастика». Но ответа так и не последовало. — Ты где?

Всерьез забеспокоившись, я начал рыскать по сторонам. Почва под ногами ходила ходуном и, того гляди, могла затянуть трясина. А если «головастика» постигла такая участь? Хотя, он бы на помощь позвал. Трясина пожирает медленно, ей некуда торопиться.

Затем я четко услышал знакомый голос. Совсем рядом, буквально в двух шагах. Голос был запыхавшийся, но дико испуганный. А спустя несколько секунд мимо меня по направлению к Леднику шустро пронесся «головастик». Как он так быстро передвигался по болоту, да еще с тяжелым АК за спиной, я не понял. Однако потом разглядел то, что его преследовало. И тут ноги сами меня понесли. Сиганул так, что в два счета догнал спиллянина.

Я чувствовал за спиной зловонное дыхание. Сквозь шум в ушах слышал, как многочисленные лапы ломают сухие ветки и шлепают по воде.

Нырнули мы в Ледник почти синхронно. Это хорошо, что не успели далеко от него уйти. А следом за нами на лед вылетела большая чешуйчатая тварь. Ее длинное веретенообразное тело извивалось, как большая толстая гусеница. Короткие лапы судорожно дергались, а из усеянной тонкими острыми зубами пасти доносился пронзительный писк. Похоже, холод причинял ей сильную боль. Но длились мучения этого странного создания совсем недолго. Наконец оно затихло, оставшись лежать на льду темной бесформенной массой.

— Сдохло, кажется, — тяжело дыша, проговорил спиллянин. — Пойдем, посмотрим?

— Назад! — рявкнул я. — Тебе приключений мало? За каким хреном ты туда поперся?

— Нужда заставила, — признался «головастик», поправляя плед. — А что, нельзя? Терпеть должен?

— Твою-то мать! — я сплюнул себе под ноги. Спиллянин порой просто поражал своей беспечностью. Понятное дело, если бы он по-жизни таким был. Или ума прибавляется вместе с α-гармонами?

Включив субмар, я молча пошел к центру Ледника. Негативные эмоции мешали расслабиться, и в голове творилась какая-то каша. Нет, в таком состоянии далеко не уйдем. Вернее, уйдем так далеко, что потом уже вряд ли вернемся. Нужно было успокоиться.

Я сделал несколько глубоких вдохов, и вновь принялся слушать звуки метронома. Шагал вперед, и слушал. Дзынь, дзынь, — звенел в голове колокольчик. Ритм постепенно нарастал, а перед глазами уже плескалось бесконечное теплое море. Соленый ветер трепал волосы, и почему-то пахло костром.