Сторож

Сергей Витальевич Шакурин, 2018

2047 год. Напряжение в мире нарастало, раскручивая холодную войну с новой силой, при этом увеличивая давление на Россию, но молодой президент не шел на поводу провокаций, он продолжал заниматься возрождением страны. Вот только его взгляды за пределами Российского государства почти никто не разделял, а последние заявления возмутили божественных мира сего до зуда в зубах, и толкнули на необдуманный шаг: воздушное пространство планеты расчертили траектории полетов межконтинентальных баллистических ракет. Какая часть всего человечества сможет выжить в ядерной войне, и где? А главное – надолго ли? Он выжил, прошел стадию приспособления к новой среде обитания, но с каждым годом на зараженной поверхности появлялись новые мутанты, пытающиеся пробраться в метро, где прятались выжившие люди.

Оглавление

  • АТАКА

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Сторож предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Часть

I

АТАКА

(со слов очевидцев…)

Глава 1

Яркая красная лампа сирены вспыхнула, не издав ни звука, заставив помощника дежурного вздрогнуть, вырывая его из дремоты. Следом раздался резкий звук тревоги, пустив ярко-красный плафон в танец интенсивного моргания.

Подполковник Травяной схватил трубку ЗАС1, но задать вопрос не успел, в дежурное помещение влетел полковник Иванов, дежурный смены, с заспанными глазами.

— Что?! — выкрикнул он.

Но подполковник Травяной уже переводил переключатели в боевое положение, откидывая мутно-прозрачные крышки защиты, и вдавливал кнопки пусков.

Иванов понял без слов. Сон, как рукой сняло.

— Сколько целей?! — полковник рванул рубильник вниз, и бункер ПВО загерметизировался.

— Четыре! — ответил помощник дежурного.

— Захват пошел?! — Иванов включил сигнал оповещения, пробуждая северную столицу.

— Да…

На зелено-белой, а в данный момент кроваво-красной стене бункера, квадратные настенные часы показывали 3:13…

Оперативный дежурный отдела полиции всхрапнул, его туманный взор начал проясняться.

— Какого черта?.. — проворчал спросонья капитан, тупо уставившись на моргающую красную лампу воздушной тревоги.

В ту же секунду на улице, а точнее во всем городе, взвыла сирена воздушной тревоги, от чего дежурный вздрогнул.

— Внимание! Это не учебная тревога! — раздался продирающий до мурашек металлический голос. — Всем спуститься в бомбоубежище!

В помещение вбежал дежурный автоматчик.

— Семеныч, что за хрень?!

«Метро! Срочно в метро!» — пронзила паническая мысль.

— В метро, бегом! — заорал капитан, хватая фуражку на бегу.

Арсений вздрогнул от неожиданного сигнала тревоги.

Первая возникшая мысль ударила электрическим током: «Что-то с механизмом подъема моста!»

Он глянул на часы, и так зная сколько времени. Крылья Дворцового моста только замерли в крайнем положении, открывая проход потоку ночных, большегрузных судоходов.

3:13 — время тревоги.

— Внимание! Это не учебная тревога! Всем спуститься в бомбоубежище!

В операторскую влетел сухопарый мужчина в сине-оранжевой робе.

— Арсений, опускай мост! — выкрикнул ворвавшийся в помещение Гордей. — Надо в метро бежать, с нашей стороны уже народ столпился!

«Точно, до Горьковской мы не успеем! На ”Адмирал” надо!» — мелькнула испуганная мысль, и пальцы Арсения пробежали по большим кнопкам и черным поворотным тумблерам пульта управления мостом.

— Наверх! — крикнул он Гордею, рванув следом.

Ступени, переходы-коридоры, ступени… Свежий воздух. Площадка. Огороженная решеткой лестница.

Вбегая с испуганными ночными гуляками на опускающийся пролет, Арсений глянул влево, Троицкий мост тоже начали сводить.

«Тимурыч, молодец, людям мост опускает! Да и сам, наверное, на Горьковскую побежал, — мелькнула мысль у Арсения. — Он должен успеть!»

Дворцовая площадь и Александровская колонна уже за спиной.

Трое мужчин в сине-оранжевых спецовках, и еще десяток человек, огибая угол дома № 2, устремились по Невскому проспекту к станции метро Адмиралтейская. По улицам также бежали перепуганные ночные прохожие, пригибаясь, будто боясь, что до них дотянется вещающий металлический голос.

Скрип тормозов резанул по ушам. С Невского проспекта на Малую Морскую выскочил черный BMW. Гордей услышал глухой удар, инстинктивно отскакивая с дороги.

Арсений, от удара капота черного джипа X8-ой модели, отлетел в сторону. Перед его затухающим взглядом проплыло мрачное, но красивое серое здание.

«Доходный дом Вавельберга…» — угасла в сознании последняя мысль Арсения.

Гордей потерял из виду обоих коллег по ночной работе, стремясь пробиться через толпу внутри станции.

«Три минуты опускался мост, — судорожно размышлял он, — и примерно три минуты мы бежали сюда… Должны успеть!»

Гордей обернулся, быстро перебирая ногами ступени эскалатора. Кто-то скатился по балюстраде, врезавшись в светящийся столбик-лампу и разбив его, полетел на ступени, под ноги панически бегущим людям.

«Хорошо не на наш упал! — нервно усмехнулся Гордей, так и не заметив Арсения. — Да где он?»

Внизу эскалатора, контролера в будке уже не было.

«А эти вечно спящие уже сбежали!» — зло заскрипел зубами Гордей, врезавшись в плотно стоявшую толпу.

— Что встали?! — выкрикнул он.

— Заткнись! — рявкнул на него здоровяк, также пытавшийся протолкнуться под арку в переход.

Гордей зло глянул на молодого «качка» и услышал нарастающий вопль отчаяния и мольбы. Уходивший вправо изгиб перехода открыл ужасающую для данной ситуации картину.

Из потолка перехода с лязгом выскользнула металлическая преграда, горизонтально расположенных, соединяемых между собой цепями прутьев, и быстро пошла вниз, преграждая и придавливая напирающих людей. За этой преградой Гордей заметил, как вопящий народ начал запрыгивать на что-то, что поднималось из пола.

«Герметизируют станцию! — обожгла мысль. — Прошло десять минут!»

Гордей заработал локтями, оттолкнув даже «качка». Тот что-то выкрикнул матерное, но Гордей его уже не слышал. Добравшись до преграды, он начал помогать вопящему в мольбах и проклятьях спасающемуся люду. Однако заслон заблокировали механизмы, и все, кто остался с этой стороны «решетки», наблюдали, как успевшие добраться до поднимающегося гермозатвора, карабкаются по нему.

«Не успеют!» — зло, мстительно подумал Гордей и сморщился от страшной кровавой картины.

Крики ужаса и паники заглушили звуки рвотных рефлексов всех, кто увидел, что стало с не успевшими пролезть за гермозатвор.

Военно-космическая академия имени А. Ф. Можайского.

Комната оперативного дежурного.

Сирена заставила вздрогнуть, и майор Тульев выронил книгу из рук.

«Это не учебная!» — обожгло осознание тревоги.

Вскочив со стула, перевернув его на пол, майор вдавил кнопку тревоги и, переведя тумблер в активную фазу, заорал в микрофон:

–Курсантам покинуть академию! Все в бомбоубежище! Группа охраны — в дежурку!

В дежурное помещение вбежал сержант.

— Что происходит, товарищ майор?!

— Комов, на охрану оружейки, будь готов к выдаче оружия! — рявкнул Тульев, бросая курсанту ключи от оружейной комнаты.

На данный момент в академии находилось более двухсот пятидесяти курсантов. Команда оперативного дежурного разлетелась по всем корпусам академии.

— Обуй, надо валить к метро! — на бегу одевался Гребнев.

— Да, Гребень, я был в нашем убежище, там все мы долго не продержимся! — поддержал сокурсника Вадинов.

— Обуев, Гребнев, Вадинов! — позвал курсантов капитан.

— Тащ тан, мы здесь не выживем! — прокричал Гребнев, подбегая к лестничному маршу. — Надо в метро!

С разных сторон несся поток курсантов, на ходу набрасывая одежду.

— Сизова! Девчонки! — окрикнул испуганных курсанток Обуев. — Давайте за нами!

Вечерний майский дождь ушедшего дня придавал ночи прохладное блаженство, чем пользовались поздние гуляки, перешагивающие через ползающих по асфальту скопления дождевых червей. Вот только в данный момент беззаботность отдыхающих улетучилась: ночной город разрывала сирена воздушной тревоги, а металлический голос вещал приговор о приближении неизбежного.

— Внимание! Это не учебная тревога! Всем спуститься в бомбоубежище!

Санкт-Петербург просыпался, но еще не понимал, что происходит. На улицах начали появляться люди. Из парадных выбегали полуголые жители. Мужчины в одних штанах несли закутанных в одеяло детей, женщины в ночных рубашках с дамскими сумочками в руках.

Гребнев бежал к Ждановской набережной, отметив, что друзья последовали за ним.

— А эти дебилы куда?! — зло бросил Гребень.

Часть курсантов скрылась в Музыкантском переулке.

— Они на «Чекал» побежали! — ответил Вадинов.

— Придурки, до Чкаловской километр, а до Спортивной шестьсот метров! — выругался Гребнев, довольно заметив, что девчонки не отстают.

По улицам проносились автомобили, чуть не сбивая прохожих, оглашая свой путь сигналами клаксонов. Почти не уступая им, в сторону метро мчались полицейские экипажи. Среди смешанной толпы виднелись люди с фотоаппаратами, это означало, что не все ночные туристы впали в ступор. Большинство из них оказалась сообразительными, примкнув к паническому бегству.

Курсанты бежали по движущемуся вниз эскалатору вперемешку с немногочисленными гражданскими. Молодежь постоянно между собой перекликались, узнавая, кто успел с ними спуститься.

Вот и платформа!

Гребнев начал выкрикивать фамилии, а те подбегали к нему из смешанной толпы, собираясь затем у второго пути на кольцевой линии.

— Сизова! Посчитай, кто из девчонок прибежал с нами! — кричал Гребень.

— Вальки нет! — округлила голубые глазищи Сизова и рванула к эскалаторам.

— Стоять, дура! — рявкнул Гребнев, и они с Вадиновым перехватили русоволосую бестию, которая тут же впилась зубами в руку Вадинову и пнула в голень Гребнева.

— Там Валька!!! — завизжала Сизова, глядя, как поднимается гермозатвор, а за металлическим ограждением перед затвором люди визжа и крича, умоляли впустить их, не оставлять…

Горожане продолжали вбегать в подземный переход с обширным, увеличенным холлом на станцию Спортивная-1, когда возле киоска «Первая полоса» в проходах из стен справа и слева к центральной колонне начали выдвигаться массивные перекрытия. Гермозатворы двигались медленно, но неумолимо отсекая людской не многочисленный поток от станции метро.

— Эй! — окрикнул двух приближающихся мужиков один из вбежавших в переход курсантов. — Надо остановить затвор, а то люди не успеют спуститься!

Молодой парень указал на стоявшие у стены слева железные ящики на колесах.

— Они с песком, должны сдержать! — парень попытался сдернуть один с места, но у него не получилось.

К нему подбежали еще двое спустившихся в переход курсантов и две курсантки. Мужики с печалью в глазах бросили взгляд на движущиеся преграды и побежали на помощь молодежи.

С общими усилиями, они сорвали с места забитый песком железный ящик, хотя его колеса приржавели, и им удалось волоком дотянуть его до неумолимо надвигающейся преграды. Один из мужиков вернул на место правую боковую створку, которая закрывала нишу, где должен был остановиться затвор.

Теперь предстояло оторвать от пола передние колеса и затащить на откинутую металлическую защиту, которая так же, как и боковая створка, прятала ходовые пазы затвора.

— И раз! — напряглись мужики.

— Давай-давай! — тужились курсанты.

— Еще немного! — пытались помочь девчата-курсантки.

Ящик со скрежетом перевалил один паз и застрял в другом. В этот момент гермозатвор уперся в него и почти без усилий прижал препятствие к нише, куда должен был встать, запирая станцию. Выкрашенное в серую краску железо жалобно заскрипело, сминаясь.

— Парни, девчонки сюда! — замахали руками мужики.

Они были со стороны станции, а курсанты со стороны выхода на поверхность.

Молодежь пулей проскакивала в сужающуюся щель. С другой стороны их принимали мужики. За курсантами начали пролезать вновь прибывшие беглецы.

В этот момент сварочные швы ящика не выдержали и лопнули, на пол заструился песок. Тут же в стене, откуда выходил гермозатвор, что-то взвизгнуло, застучало, затем громко хрустнуло и затвор замер.

Этого курсанты уже не видели, они бежали вниз по эскалатору, который резко и мощно содрогнулся, вырываясь из-под ног…

Станция метро Гостиный двор оказалась переполнена, словно в час пик. Эта ночь после жаркого дня и вечернего дождя была свежей, располагая для поздних гуляний, чем пользовались все, кому не спалось. И именно они сейчас спешили спастись от беды, о которой вещал металлический голос диктора:

— Внимание! Это не учебная тревога! Всем спуститься в бомбоубежище!

Хотя людской поток разбавлялся и горожанами, теми, кто сквозь сон смог услышать предупреждение и за десять отпущенных минут до полной герметизации станции выскочил из квартиры и добежал до метро.

«Маяковская с Невским наверное также забиты…» — мелькнула мысль в голове бородатого с бритым черепом байкера по прозвищу Мотор.

Мотор спешил вниз по эскалатору, отметив, что друзья байкеры не отставают. Он не расталкивал спасающихся бегством людей, как это делали некоторые, а держался общего темпа.

Вот только в груди щемило от того, что он бросил своего верного «коня» Harley-Davidson у входа в метро, но если сейчас посмотреть, что твориться на площади перед «Гостинкой»…

Наступающие Белые ночи вместе с освещающими проспект фонарями открывали картину паники и хаоса: дорогие машины, влетали на поребрик, разбивая бамперы, деформируя диски на низкопрофильной резине. Столпотворение автомобилей, таранящих близлежащие транспортные средства, нередко сбивающие бегущих людей, заполняло пространство перед каждой станцией метро.

Зато на таких станциях, как Лахта, Стрельна и Ручьи, с частного сектора и растущих новостроек, собралось меньше ста человек на каждой. А вот в Пулково в метро спустились гораздо больше людей: все пассажиры, ожидавшие рейсов, обслуживающий персонал аэропорта и окружающей его инфраструктуры, отдыхающие близлежащих торгово-развлекательных комплексов.

Поток людей по четырем эскалаторам на станции Гостиный двор был нескончаемым. Кто-то скользил между поручнями по балюстрадам, цепляясь или врезаясь в столбы фонарей. Мотор не услышал за криками паники, как загудели двигатели подъема гермозатвора, но зато увидел, как откинулись металлические защиты и из пола в проходе на платформу, вверх поползла мощная перегородка.

Тело непроизвольно рвануло вперед, понимая, что шанс спастись ускользает.

— Живее! Живее, жуки навозные! — зарычал он, толкая впереди себя копошащихся людей. — Жить не хотите, мать вашу?!

Короткая площадка и плотное скопление панических тел у поднимающегося затвора.

— Шевелите булками, ничтожное подобие человечества! — рычал бритоголовый бородатый байкер, напирая.

Люди запрыгивали на полуметровой толщины гермозатвор, на другой стороне их принимали, оттаскивая. Молодая женщина повисла, карабкаясь, не в силах подтянуть свое тело. Рядом с ней пожилой мужик в домашней майке и трико, также завис.

Мотор пробился к затвору и одним движением обеих рук запихнул наверх и женщину и мужика. Затем запрыгнул сам, подтянувшись и неожиданно ударившись головой о полукруглый свод прохода, но его кто-то ухватил с воплем паники за кожаную штанину. Спиной он уже ощущал округлый изгиб потолка, который смыкался будто ножницы, приближаясь к его ногам.

«Не успел…» — мелькнула ужасающая мысль, в мгновение ока, представив, как защитная преграда ломает его тело, вминая в нишу затвора.

Руку дернуло вместе с воротом куртки и правой ногой. Мотор на кого-то рухнул, придавив своим ста тридцати килограммовым телом.

— Ай! — только и услышал он женский писк.

— Спаситель хренов! — гаркнул ему в ухо Череп.

Станцию прорезал визг.

Мотор поднялся и помог встать на ноги тем, кого придавил: молодой женщине и пожилому мужчине. Рядом стоял его кореш по прозвищу Череп. Такой же выбритый наголо с густой щетиной на подбородке байкер, зло глянул на тех, кому Мотор помог забраться на поднимающуюся металлическую стену затвора.

Сам же Череп отпихнул худосочного хлыща с частично татуированным лицом в безвкусной одежде и быстро перемахнул через затвор, после чего увидел, как эта девка с мужиком в трико, ухватились за его кореша, помогая тому пролезть. Череп молниеносно скакнул им на помощь и одним движением все втроем вырвали Мотора из лап страшной смерти.

— Благодарю! — кивнул Мотор всем троим, и глянул на упершийся в потолок затвор, тут же поняв женскую реакцию, внутренне похолодев.

Белый свод прохода на платформу окрасился кровью в месте смыкания. По затвору струились багровые нити, а торчавшая рука подрагивала. Вся эта картина сопровождалась женским воем. В этот момент пол под ногами резко содрогнулся, повалив всех, и станция окунулась во мрак.

С такими объемами документов по разработкам компании, в которой он работал, Николай и не мечтал справиться за день, поэтому в очередной раз остался в офисе на ночь.

Начальник отдела был недоволен, но закрывал глаза на ночную доработку, так как усердные молодые сотрудники компании не требовали прибавки к зарплате. Конечно Николай был не на столько молод, как половина его коллег, ему в этом году исполнилось тридцать лет, но и не чувствовал себя сильно уж взрослым.

Ночная работа случалась не только у него. Также другие сотрудники, то и дело задерживались, после чего утром не выспавшиеся с красными глазами встречали коллег.

От прокатившего по пустующей высотке неожиданного сигнала тревоги, Николай вздрогнул и вначале даже запаниковал. Его сознание очень медленно выходило из полудремотного состояния уставшего человека. Он не понимал, что происходит, но все же «проникся» к металлическому голосу.

— Внимание! Это не учебная тревога! Всем спуститься в бомбоубежище!

«Что делать?!» — взгляд заметался по пустующему, погруженному во мрак, офису. Освещение имелось только за его столом и над выходом в коридор к лифтам. Белые ночи города затеняли стекла небоскреба.

Николай подбежал к раскрытому окну в межстенной галерее и уставился с высоты шестьдесят третьего этажа на ревущий сиренами город, который на глазах начинал просыпаться, цепной реакцией вспыхивая окнами домов. Хаотичные мысли ему вдруг напомнили о башнях-близнецах в Нью-Йорке и о парашюте.

В прошлом году Николай со своим другом Максом прошел парашютное обучение по программе AFF2 в Лисьем носе. Макс купил себе «крыло»: семисекционный парашют «OSP», производства Atair Canopies. Николай же не мог себе позволить такую дорогую покупку, так как одно только обучение обошлось ему в семьдесят тысяч рублей.

После обучения Макс перед начальником отдела вел себя как параноик, часто говоря: «А вдруг пожар, как на Останкинской телебашне в 2000 году? Или вообще теракт какой?!»

Начальник отмахнулся от грамотного специалиста в их области и разрешил держать в офисе его парашют. Но на самом деле, Макс мечтал совершить прыжок из окна офиса. Он был еще более «больным на голову», чем сам Николай.

И вот сейчас, благодаря другу, появился шанс спастись. Метнувшись к рабочему месту Макса, Николай оттолкнул его стул и рывком выдернул ранец парашюта из-под стола, быстро засовывая ноги в ножные обхваты. Следом, продев руки в лямки, затянул грудную перемычку. После подготовки парашюта, Николай растолкал столы и стулья, освободив место для разбега.

С Максом они уже давно рассчитали, какой нужен разбег, чтобы при прыжке из окна, хватило отойти от здания. А вот как будет на самом деле, он не знал. Сейчас главная его задача — добраться до метро!

Николай не думал, что он один хочет спастись, почти десяток из всех лифтов «Лахта центра», спускали вниз испуганных людей, а охрана «Иглы», как они с Максом называли остроконечный небоскреб, уже бежала к станции метро Лахта.

Резко выдохнув, набираясь смелости, Николай рванул от внутренней стены офиса и выскочил в широченное окно.

Семьдесят килограмм его веса моментально лишили тело горизонтального полета и устремились вниз. Перед глазами замелькали зеркальные окна, неизбежно приближаясь, но новоявленный бейсджампер удержал стабильное падение, вытягиваясь стрелой.

«Ну давай же!» — мысленно прокричал Николай, выгибая голову в горизонт, откидывая руки назад, пытаясь спланировать и отойти от здания.

Его тело почти ощутило холод стекла, сблизившись с выпуклой основой башни, когда поток подхватил и резко отдернул падающего человека от небоскреба. Рука выхватила «медузу», и вытяжной парашют дернул основной купол.

Парашют «OSP» был оптимизирован для низковысотных прыжков, и Николаю хватило высоты шестьдесят третьего этажа. Планируя, он отошел от уреза воды, утянув левую стропу управления и скользнув над двумя шоссе с железной дорогой, оставил под собой лесопосадку.

Просвистев стропами вдоль гребневидного перехода от комплекса небоскреба до станции, обратил внимание, что стеклянное куполообразное здание входа в метро пустовало, но на подлете Николай видел, что из частного сектора еще бегут люди. Он мягко приземлился на площадке и, отстегнув основной парашют, вбежал внутрь.

По регламенту ночной отдых начинался в два тридцать и заканчивался в три тридцать, после чего обход внутренних помещений станции и верхнего вестибюля, который после этого охраняется от желающих пролезть внутрь станции. Вот только никто из сотрудников службы транспортной безопасности не доводил дело до такой абсурдной ответственности.

Володя перекусил еще в час пятнадцать, когда старший смены спустился вниз на платформу к стоявшим на ночном отстое поездам.

После ужина, обойдя вестибюль, Володя вернулся в комнату сто восемнадцать — комнату отдыха и приема пищи — и улегся на небольшой диван. Вытянув ноги, он с наслаждением улыбнулся.

Работа в службе транспортной безопасности была специфической: одиннадцать часов на ногах с постоянным визуальным контролем за входящими пассажирами сказывались даже на молодом парне двадцати четырех лет.

Володя устроился сюда всего полгода назад и, как оказалось, ему очень повезло с коллективом и начальством: его смена была дружной, а работа с графиком «два через два» Володю вполне устраивала. Тем более в Петербурге не так-то и легко найти работу с постоянной заработной платой да еще на таком уровне. Метро — это стратегический объект, и платили здесь не так как раньше, а достойно, понимая, насколько нелегка работа сотрудников СТБ3.

Организм требовал отдыха, тело Володи расслабилось, мутный взгляд скользнул по стене, где на календаре пестрел защитным цветом нынешний две тысячи сорок седьмой год. Веки потяжелели, и полумрак комнаты погрузился в чуткий сон.

Что происходило, Володя не сразу понял, рация кричала наперебой испуганными голосами. Из приоткрытого окна, вместо шороха колес ночных гонщиков, орала сирена воздушной тревоги. В сознание ворвался металлический голос:

— Внимание! Это не учебная тревога! Всем спуститься в бомбоубежище! — ревели рупоры системы оповещения, висевшие на домах всех перекрестков.

Володя выскочил из помещения, на ходу вынимая БСК4. Часы показывали середину ночи: три часа тринадцать минут.

— Вован, выход открывай! — кричал постовой от входных дверей, за которыми уже буйствовала в паническом ужасе обезумевшая толпа.

Только что проснувшийся сотрудник службы транспортной безопасности достал Г-образный ключ, пробегая через правый отключенный турникет, и на мгновение опешил от увиденных лиц за стеклом: люди долбились в двери, орали, называя его всевозможными словами.

— Че замерз, сопляк?! — рявкнул здоровенный полицейский, потрясывая укороченным автоматом Калашникова. — Дверь открыл, быстро!

Владимир закивал и отработанным движением начал отпирать проход. С постоянным на этой станции сквозняком, через двери выхода ворвался поток испуганных людей, который сбил его с ног, после чего кто-то больно на него наступил. Володя, прижимаясь к банкомату, все же поднялся и двинулся вдоль лестницы, уходившей на второй этаж станции, пытаясь добраться до турникетов.

— Давай вниз! — кричал Дима постовой, махая рукой со стороны будки контролеров.

Владимир вновь кивнул и втолкнул свое тело в поток обезумевшей разношерстной толпы, но, не дойдя до эскалатора, который эскалаторная служба при тревоге включила только на спуск, он почувствовал болезненную хватку у себя на шее.

— Вот ты где, сученыш! — прорычал ему в лицо здоровенный полицейский, тот самый старший сержант, который тряс автоматом, угрожая ему из-за двери.

Что так завело этого блюстителя порядка, Володя не знал, но и ответить он тоже не успел. Левая рука отпустила шею, а металлическая хвостовая часть автомата врезалась Володе в скулу. Вестибюль закрутился перед глазами, освещаемый фонтаном искр. Парень рухнул у самой балюстрады с движущимся поручнем, и твердый ботинок пинком отправил его за отодвинутый узкий стеклянный барьер служебной территории.

Полицейский зыркнул кажущимися сейчас темными глазами на пытавшегося подняться и откашляться молодого сотрудника Петербуржского метрополитена. Затем, оттолкнув мужичка, побежал вниз по эскалатору.

Наклонный спуск был заполнен людьми с преобладавшим в их глазах страхом. Кто не успевал вклиниться в поток на ступенях, тут же запрыгивал на балюстраду и соскальзывал вниз, врезаясь в столбы с рекламой.

«Откуда ночью взялось столько народу?» — проползла странная мысль в гудящей голове Володи. Его лицо горело, а грудь саднило. Вдыхалось тяжело.

А поток не спадал: здесь были полицейские, курсанты из академии, жители близлежащих домов целыми семьями, молодые компании, работники ночных магазинов и даже пара бомжей просочилась. Володя подполз к спуску в машинный зал эскалаторной службы, где железная лестница семнадцатью ступенями уходила вниз чуть ли не вертикально. Он не слышал, как внизу наклонного спуска сработал отсекатель потока: из потолка перед эскалатором вывалились металлические горизонтальные прутья, скрепленные цепями, перекрывающие все сечение прохода, отгораживая людской поток, чтобы позволить гермозатвору подняться и загерметизировать станцию. Владимир не слышал, как работают двигатели, поднимавшие затвор, не разбирал криков отчаянья в мольбе подождать еще немного, но зато он почувствовал, как пол под ним задрожал.

«Помог называется…» — горько улыбнулся Володя, наблюдая за бегущими в метро людьми, которые даже не обращали на него никакого внимания.

Он скользнул вниз по ступеням, ободрав спину и локти, грохнувшись в закрытую дверь плечом. Эти двери также запирались БСК, но у эскалаторной службы другой допуск и, внутрь самостоятельно не попасть. Глянув вверх на звонок, подумал: «Не успею…»

В глубоком помещении, где у лестницы рядом с дверью лежал зажмурившийся от страха и закрывший лицо изгибом руки Володя, стало светло как ясным днем…

Старший сержант полиции растолкал спасавшихся бегством людей, когда перед выезжавшим из пола затвором в проходе к перрону в потолке открылся горизонтальный люк, и оттуда с металлическим лязгом выскользнул прутьево-цепной барьер, быстро опускаясь к полу.

Страж порядка оттолкнул молодую женщину и по инерции проскользил по полу под отсекателем людского потока. Быстро поднявшись, полицейский заскочил на спину взбиравшемуся на затвор пожилому мужчине, и в последний момент юркнул в сужающийся просвет, вывалившись с другой стороны на столпившихся людей.

В этот момент собравшиеся на станции почувствовали мощный и резкий толчок, и все как один рухнули на платформу. В тот же миг погасло освещение, погрузив станцию метро Чкаловская в кромешную тьму.

Крики детей и испуганных женщин на миг прекратились, и людей охватила паника.

— Что произошло? — послышался мужской голос из темноты, и рев детей возобновился.

— Успокойтесь, люди, я сейчас схожу к дежурной по станции и все узнаю, — послышался другой мужской голос, и в темноте зажегся фонарь.

— Эй, постой, я с тобой! — окрикнули молодого мужчину с фонарем.

Расталкивая поднимающихся с пола людей, продвигался крупный полицейский с погонами старшего сержанта на плечах. К нему присоединились еще несколько блюстителей порядка.

— Граждане, сохраняйте спокойствие, — попросил один из них, — сейчас мы все выясним и доведем до вас.

— Веди, — старший сержант мотнул головой вглубь станции, приблизившись к крепкому парню в синем джемпере с фонарем в руке.

Дверь открылась и, Володю кто-то втащил внутрь, схватив за воротник джемпера.

— Вован, вставай, бегом вниз! — Стас помог ему подняться.

Такой же молодой парень как и Владимир, Станислав, работал на станции мастером эскалаторной службы.

— Давай за мной!

Стас рванул от двери, огибая громадные установки моторов справа. Не добегая до уходящей к станции лестницы, он открыл железный люк и, спрыгнул вниз.

— Бегом! У нас максимум пять минут! Я парней попросил не закрывать шлюз без нас! — кричал Стас, несясь вниз по желобу наклонного хода под эскалаторами, где также тянулись бетонные ступени, соединяя машинный зал с камерой гермозатвора.

— Но ведь дается всего десять минут после начала тревоги, а потом станцию герметизируют!

Володя пытался не отставать от своего спасителя.

— Верно говоришь, Вован! Но в камере затвора есть шлюз, и парни будут нас там ждать! — пояснил Стас. — Здесь всего сто двадцать метров спуска, мы успеем!

Земля под ногами мощно содрогнулась, и парни полетели вниз, ударяясь о ступени, цепляясь за кабели, металлические надстройки с трубами и перила, тянувшиеся справа.

Глава 2

Введенная в боевой режим система «Периметр» не дождалась от главы страны команды на отключение. Пошел стандартный алгоритм действий, проверок и запросов, но первые же данные показали, что по территории России были нанесены точечные ядерные удары.

Автоматизированная система сработала штатно, буднично, словно на учениях. Командная ракета покинула шахту, и электронный мозг начал «раздавать» команды пусковым установкам на атаку. Россия огрызнулась ответным ударом по всем противникам, кто осмелился вновь напасть на Русский народ. Корабли, шахты и наземные пусковые установки выпустили на свободу ядерную смерть, давая понять, что даже мертвый русский готов сражаться. Ракеты прочертили небосвод, ложась на боевой курс.

В это же время получившие аналогичные команды бороздившие океаны подводные лодки занимали стартовую глубину для атаки и полными боекомплектами, с минимальным интервалом, вспенивали пятидесятиметровую толщу воды, оставляя по ходу подводных крейсеров облака пара.

Программа возмездия — «Мертвая рука» — была активирована и отработала без сбоев.

Пусть в минувшие времена мы живой силой давали сдачу, но в этой, уже Последней войне, за человека делали работу боеголовки.

— Их уже пять…

— Шесть… — выдохнул подполковник Травяной. — И это первая волна…

Люки шахт осветились хвостами ракет-перехватчиков, и густой лес помахал листвой им вслед. Комплекс А-450М выпустил противоракеты на свободную охоту.

Тянулись томительные минуты, а затем и секунды с затаившимся дыханием. И вот панель отслеживания траекторий полета осветилась яркой точкой. Затем второй, третьей, четвертой, пятой. Следом шестой, седьмой и восьмой.

— «Минитмены»5. По три боеголовки… — на автомате отметил полковник Иванов.

— Что?.. — не понял подполковник Травяной.

Спутник передавал сигналы один за другим, отмечая уничтожения ракет противника, и вот противоракета прошла мимо своей цели перехватив ложную. Прорвавшаяся в атмосферу боеголовка, озарила экран ярким «солнцем».

Мгновение тишины.

— Это был воздушный… — побледнел полковник Иванов.

Взрыв произошел почти над Кронштадтом.

— Рядом с домом…

— Да… — подтвердил Иванов и тут же ткнул пальцем, указав на новые, обозначенные индексом распознавания, цели. — Петя!

— Одна. Две! С востока?.. Но как они до нас?.. Почему Дальний не взял?..

Петр Травяной вспомнил давние отчеты оперативного штаба.

«Не зря значит США плотно общались с нашими китайскими ”союзничками” и поддержали их ядерную программу. Вот тебе и ”узкоплёночная” змея на груди»… — зло нажимал на клавиши подполковник, вводя новые данные перехватов.

— Не многовато ли на наш многострадальный город?! — рычал полковник Иванов, помогая с корректировкой новых данных и двигая шкалу.

— Президент должен был прилететь к нам этой ночью, — вроде как нашел объяснение подполковник Травяной, заканчивая ввод данных.

Зная, что семья попала под атаку первыми, все равно Петр держался молодцом.

Вмиг все приборы вырубило, погружая бункер ПВО в темноту, после чего заработало аварийное освещение.

— А это что?! — не понял подполковник.

Он не отслеживал траектории, вводя новые данные.

Очередной перехватчик промахнулся, пропуская в атмосферу направленную на Выборгский район ракету, но второй ее все же догнал. Вот только вместо уничтожения боевой части боеголовка вдруг сработала.

Механическое разрушение боеголовки приводит к так называемому «грязному взрыву», если он был не за пределами атмосферы, а так, получается распыление в воздухе над территорией, где она была сбита, радиоактивных элементов из ее заряда, и после, оседание радиоактивных частиц на поверхность земли. Хотя это загрязнение будет и не в таком значительном количестве, как если произойдет полноценный ядерный взрыв.

— Не зря говорили, что ничтожная вероятность взрыва при разрушении боеголовки имеется… — Иванов сглотнул слюну, понимая, что ядерный взрыв произошел на малой высоте, от чего поражающие эффекты в северной части города увеличились на порядок.

— Значит, она есть, эта вероятность… — тихо сказал Петр, наблюдая за траекториями полета.

Приборы наведения вышли из строя, оставалось только ждать дальнейшего развития событий.

— Почему же Объект 48 не отвечает?! — злился Иванов, повторяя набор абонента ЗАС раз за разом. — Они должны нас страховать!

После очередного промаха перехватчик сбил ракету только на подлете к Красносельскому району, устроив «грязный взрыв».

— А вот и наша… — обреченно проговорил Травяной.

Вновь противоракета пропустила основную цель, сбив ложную. Удар прошел северо-восточней станции метро Ручьи, в лесопосадку.

Из-за того, что активация координат перехвата атаки с востока не была завершена, первый и наземный удар пришелся на Невский-Фрунзенский районы, второй, воздушный, достался Кировскому. Но это было еще не всё…

Так как считалось, что китайские гены практически самые сильные в мире, которым уступали даже еврейские, на основе своего гена китайцы разработали мутавирус «Сы тьиинь» — «Мертвый Ген».

Никто теперь и не узнает, что второй атакой по всему миру, Китай произвел ракетами именно с мутавирусом. Попадая на органику, «Мертвый Ген» ускорял деление клеток, сращивая разные виды биологической жизни. После этого «включалась» следующая стадия: мутация агрессировала носитель, и он начинал уничтожение биологических форм, записав их себе в «рацион». Когда эта стадия доходила до своего предела, мутавирус, лишенный питания, уничтожал себя сам.

Таким образом Китай решил избавиться от всего человечества, заранее укрыв большую часть своего населения в системе подземных городов, но новая модификация ракеты «Воевода», камуфлетными взрывами добралась до системы бункеров, куда впоследствии легко проник мутавирус…

По ночным улицам Санкт-Петербурга хаотично-стремительно растекался густой людской поток. Кто-то бежал к метро, кто-то спускался в подвалы. Другие, на ходу вспоминая, где расположены убежища, направлялись туда. Не зря же президент все их восстановил и модернизировал?

Северная столица проснулась, а голос продолжал вещать:

— Внимание! Это не учебная тревога! Всем спуститься в бомбоубежище!

Люди, бежали мимо KFC — ресторана быстрого обслуживания, вдоль трамвайных линий, с надеждой цепляясь взглядом за станцию метро Удельная, когда Белые ночи озарились тысячами солнц.

После вспышки на стенах зданий и асфальте остались только вечные отпечатки бегущих к спасению людей, так называемые «атомные тени», «тени Хиросимы». А после взрывной волны, разрушавшей все на своем пути, по городу пошел огненный шторм.

Люди вопили в ужасе, боясь не успеть добежать до убежища, не зная, что его уже загерметизировали. Первый поток проснувшихся набился в укрытие под завязку и, охранявший убежище сотрудник МЧС тут же задраил гермодверь.

Над паническим потоком горожан носились обезумевшие чайки, крича и предвещая беду. Голуби, напротив, забивались во все доступные им щели, куда они могли пролезть, а их примеру последовали вороны.

Люди мчались к насыпи между домов со всех сторон, когда земля вдруг ушла из-под ног, после чего одежда на них затрещала, сгорая вместе с кожей, превращаясь в уголь…

* * *

Когда падение остановилось, в наклонном спуске уже не было освещения. Володя почувствовал себя в невесомости. Следом, где-то вверху, мрак стал не таким непроницаемым, после чего тьма вновь захватила подземелье.

— Стас, цел?! — спросил Володя, доставая из кармашка на поясе небольшой фонарик.

— Це-ел… — простонал Станислав. — Башку разбил… как ты на наших ступенях морду.

Володя потрогал кость под левым глазом, помогая Станиславу подняться. Рассечение уже покрылось коркой.

— Это я не на ступенях, — объяснил Володя и зажег фонарь. — Это один мент меня автоматом за то, что я их впустил в метро…

Станислав зажег свой фонарь и размазал рукой кровь по ежику волос.

— Ты о чем? — не понял Станислав, поднимаясь. — Давай вниз, пока парни ждут.

— Громила один, старший сержант, врезал мне за то, что я задержал их на холоде, — не весело усмехнулся Володя. — Слушай, Стас, я наверху еще раньше почувствовал землетрясение, а потом нестерпимая вспышка чуть не выжгла мне зажмуренные глаза. Разве это был не удар? Я думал уже нанесли по городу… как бы это абсурдно не звучало… — быстро перебирая ногами, спросил Володя.

Ступени были примерно с метр шириной, но все равно в мельтешащем свете фонарей Володя цеплялся левым рукавом за металлоконструкции, ведь приходилось еще и пригибаться под нависающими бетонными перекрытиями.

— Мне кажется первый был удаленный, возможно, где-то на окраинах города, а второй… Добрались! С лестницы вправо, вокруг натяжной6, вдоль стенки, там камера! — прокричал скороговоркой Стас, свернув туда, где мелькнул проход в камеру гермозатвора.

Володя выбежал в прямоугольное помещение с двумя двигателями поднятия затвора, который сейчас консервировал станцию. Слева три ступени вели на площадку с входом в помещение № 1 — натяжную станцию — а рядом, чуть правее, имелся проход на металлическую лестницу, выводившую к эскалатору перед поднятым затвором.

В дальнем левом углу камеры располагались двери шлюза, они были закрыты.

— Не дождались… — выдохнул Владимир.

Стас подбежал к ростовому входу, выкрашенному в черный цвет и не имевшему ни одной ручки или штурвала.

— Лёха! — заорал Стас и забарабанил тыльной стороной корпуса металлического фонаря. — Лёха, открывай!

По телу пробежали мурашки и, Володя поежился, представляя, что их теперь ждет, но в этот момент за мощными шлюзовыми дверями что-то зашумело, и люк отошел в сторону.

— Бегом внутрь! — рявкнул пожилой высокий мужчина.

Как его звали, Володя точно не помнил, вроде Игорь.

Короткая камера с глубокой нишей справа имела две двери прохода в коллектор и одну в дезактивационную камеру. Стас юркнул за Владимиром, и шлюз плавно закрылся, зашумев штурвалом. После того, как пожилой, седовласый эскалаторщик загерметизировал входной люк, Стас начал открывать противоположный.

— Так вот куда ведет эта черная дверь! — усмехнулся Володя, оказавшись в коллекторе, наблюдая, как Стас запирает шлюзовую камеру.

— Да, ты узнал тайну железной двери, — не весело улыбнулся пожилой работник и достал из бокового кармана робы оранжевую, плоскую, квадратную коробку индивидуальной аптечки и, открыв ее, вынул белый непрозрачный тубус.

Отвинтив крышку, высыпал на ладонь четыре таблетки и протянул парням.

— Так, давайте по две штуки проглотите, а то думаю радиации вы все-таки хапанули.

Володя немного замешкался, но глядя, как Стас быстро закинул их в рот и принял из рук спасителя пластиковую бутылку с водой, тоже взял предложенное средство защиты от радиации.

— А теперь пойдем наверх к дежурной, — сказал Станислав и зашагал по длинному коллектору.

Левая сторона коридора была покрыта канатами кабелей. Правая, на разных расстояниях друг от друга, располагала кабинеты разных служб, раздевалки и аппаратные. Коллектор тянулся под всей станцией и выводил к лестнице наверх на перрон, а также на второй и третий этажи к коридорам служебных помещений.

Поднявшись по лестнице, Стас по привычке достал пластиковую карту — БСК и хотел приложить к СКД7, но закрепленная на стене справа от двери плоская коробочка не горела желтым огоньком, оповещая о запертом замке, она, как и все оборудование была мертва.

— Вот незадача, — вздохнул Стас и толкнул дверь, та легко поддалась, открывая выход к первому пути.

— Товарищи, товарищи! — призывал женский голос.

Казалось, весь перрон был заполнен испуганными, возбужденными людьми.

— Товарищи, успокойтесь! — все тот же женский голос.

Дежурная по станции стояла в окружении работников метрополитена, кому посчастливилось работать в эту ночь.

— Что произошло?!

— Где связь с городом?!

— Почему нет спасателей?!

Крики раздавались со всех сторон.

Володя осмотрелся. На станции включили дежурное освещение, но его не хватало, чтобы разглядеть другую сторону станции, где ее от поверхности отсекал герметичный затвор.

Слева на втором пути стояли поезда с открытыми дверями, в вагонах сидели женщины с детьми, пытаясь их успокоить.

— Сейчас мы пытаемся связаться с поверхностью, — продолжала вещать дежурная.

— Какое н/з у тебя есть?! — прозвучал грубый голос.

Володя увидел того старшего сержанта, кто разбил ему лицо автоматом.

— Люди хотят есть! — поддержал его другой полицейский.

— Товарищи полицейские, — вдруг обратился к группе блюстителей порядка Стас. — В метро все предусмотрено и никто голодать или умирать от жажды не будет.

«Черт!» — выругался про себя Володя, когда здоровяк посмотрел в их сторону и, его темно-серые глаза вспыхнули гневом.

— Это как ты успел спуститься, сученыш?! — проревел старший сержант, расталкивая толпу, быстро приближаясь.

Володя отступил назад, пятясь к краю платформы, но его сбоку кто-то схватил за руку.

— Куда намылился? — процедил младший сержант невысокого роста с автоматом на груди.

Он посмотрел на приближающегося старшего сержанта и задал ему вопрос:

— Что он натворил, Культура?

— Он не хотел нас впускать в метро! — рыкнул здоровяк и с ходу врезал Володе в челюсть.

— Товарищи полицейские! — вскрикнула дежурная по станции.

— Рот закрой! — процедил сквозь зубы старший сержант по фамилии Культура. — Теперь я здесь старший!

Полицейский поднял автомат, показывая всем жезл власти.

Возникшее волнение и недовольство среди горожан начало быстро утихать.

— Что с этим делать? — спросил младший сержант у здоровяка, указывая на вяло шевелящегося Владимира.

— Постереги пока, я им потом займусь, — отмахнулся Культура и зашагал в сторону собравшихся работников метрополитена.

— Давай я постерегу, — предложил невысокий постовой в бронежилете с погонами прапорщика.

Младший сержант усмехнулся, глядя на коренастого, плотного в телосложении с животиком полицейского и кивнул на его пистолет в кобуре.

— Будет дергаться, пристрели.

— Не смешно, сержант, — прапорщик был серьезен.

— Извините, товарищ прапорщик, — картинно поклонился младший сержант и пошел за здоровяком.

— Вова, Вова! — горячо зашептал прапорщик, присев рядом с лежавшим. — Приходи в себя, быстро!

Стас также присел рядом с постовым их станции метро.

— Дима, Стас? — Володя встрепенулся. — Что произошло?!

— Тихо ты! — шикнул на него Станислав.

— Стас, выведешь его через дежурку на второй путь, я видел, что у них дверь с этой стороны была открыта, и там бегом до гермоворот! — Дима говорил быстро, изредка оглядываясь, но народ сомкнулся и отгородил их от захвативших станцию полицейских.

— Герму8 в ручную закрывать полчаса будешь, а то и больше… — приходя в себя, прохрипел Володя.

— Она уже закрыта, Наталья дала сразу команду на герметизацию станции, — ответил ему Дмитрий.

— Герму не надо будет открывать, — пояснил Станислав Володе. — Там есть обводно́й ходок с гермодверью.

— Да, и тебе только надо выпустить через нее Вована, а потом незаметно вернуться сюда, чтобы эти псы не заподозрили, — добавил Дима.

— А как же ты?! Тебе надо тоже уходить, иначе он на тебя повесит побег! — возмутился Стас.

— Не повесит, — заверил его Дмитрий. — А здесь надо, чтобы кто-то остался с толикой власти при этих, а то устроят тут полнейший беспредел.

Володя смотрел то на одного, то на другого.

— Так, Стас, дуй в дежурку, сейчас подойдет Вова, — начал Дима.

Станислав кивнул и ретировался. На него никто не обратил внимания, все следили за разбирательством представителей власти и дежурной службы станции.

— Вован, ты должен, как следует мне врезать, так, чтобы я почти отключился. Для правдоподобности, — Дима серьезно посмотрел на Володю.

— Но… — начал Владимир.

— Да нормально все, у меня чугунная голова, меня раньше Чугуном и звали, — улыбнулся постовой, подмигнув. — И еще, связь будем держать через Васю со Спортивной-2, он должен быть сегодня на смене.

Дмитрий обернулся и, удостоверившись, что толпа в эту темную часть станции, куда оттащили Володю, не смотрит, выпрямился в готовности.

Володя был среднего телосложения и, чтобы свалить Диму, который достигал ему до уровня носа, а весил в полтора раза больше, к тому же с надетым на него бронежилетом, ему пришлось вложиться в удар.

Уже боковым взглядом наблюдая, как падает Дима, Володя юркнул в дежурку. Прокравшись через помещение, вышел за Стасом с другой стороны трехэтажной надстройки, с торца которой размещался витраж, изображающий, как человек плавно превращается в летательный аппарат.

Чтобы их, бегущих по вагонам, не заметили, друзья спустились в тоннель и быстро зашагали вдоль поезда, справа по ходу движения в сторону Спортивной. Их путь освещал Володя, переключив свой фонарь «Fenix» на красный свет.

Крайний поезд заканчивался почти у гермозатвора. Друзья подбежали к решетчатым дверям в нише справа. Это и был ходок, обходящий ворота.

Открыв решетку, Станислав с Владимиром юркнули внутрь, и почти сразу за поворотом Володя увидел массивную, напоминающую коллекторную, герметично закрывающуюся дверь со штурвалом. Парни принялись вращать железное колесо запора, отпирая проход.

— Свет вырубай, экономь! — прошептал Стас.

Володя так и сделал.

Спустя минуту они посветили в образовавшийся проход.

— Все, Вован, беги! — хлопнул его по плечу Стас. — Даст Бог, свидимся. Успеха!

— А ведь и на Спортивной скорее всего загермили тоннель… — вдруг озадачился Володя.

Стас замер, задумавшись, и тут же:

— Так, смотри сюда. Сейчас по правой стороне будет подходной тоннель к вентеляхе. В нем почти сразу, увидишь вертикальную фурнель — это переход наверх, — жестикулировал Стас, изображая руками изгибы ходов. — Он приведет тебя на первый путь. Там спускаться не надо: пути на разных уровнях, поэтому выйдешь прямо на левую ветку. Когда минуешь санузел по левую руку, там же слева, чуть дальше, еще одно технологическое ответвление с очередной фурнелью наверх. Она приведет к тоннелю, ведущему к кольцевой.

— Постой, постой, я уже запутался! — помотал головой Володя. — Может, со мной пойдешь, а? — предложил он с надеждой.

— Да ты не переживай, найдешь, — отмахнулся Станислав, продолжая жестикулировать. — Главное, выйди на кольцо. Там по нему, ближе к герме, рядом со Спортивной, где перегон разделяет ветки по уровням, слева, будет узкий невысокий ходок и спуск вниз. Он соединяется с подходным тоннелем к вентшахте. Не промахнешься. Из него выходят вентиляционные отдушины. Такие, квадратного сечения, — Стас показал руками. — По ним ты выберешься на нижнюю станцию к траволаторам.

— Может, все же со мной, а, Стас? — попросил Володя, пожимая руку другу.

— Не могу, здесь надо будет что-то делать с этими тиранами, — вздохнул Стас и отдал связку ключей. — Это тебе в помощь: ключи от близлежащих технологических, вентиляционных тоннелей и рабочих помещений.

— Благодарю! — кивнул Володя и, еще раз глянув на Станислава, прошмыгнул в обводной ходок.

Дверь за ним начала закрываться.

— Постой!

Стас услышал шепот и прекратил вращать штурвал

— Что? — спросил он, прильнув к почти закрывшейся гермодвери.

— Я приду помочь! — прошептал Володя. — А ты каждый раз с четверга на пятницу в три ночи приходи к шлюзу в коллекторе. Если услышишь такой стук, — Володя продемонстрировал, — то открывай, это буду я.

— Добро! — ответил Стас и запер мощную гермодверь, застопорив рычаг.

Глава 3

— Алё, начальник, где сученыш?!

Здоровяк врезал пощечину прапорщику. Тот дернулся и пришел в себя. Толпа загомонила.

Дима вскочил, хватаясь за кобуру с пистолетом.

— На месте твой ствол, прапор, а вот задержанного нет, — буравил Дмитрия своими темно-серыми глазами старший сержант.

— Где он? — спросил Дима, потирая левую скулу, налившуюся красным цветом.

— Это я тебя спрашиваю: где он?! — зло зыркал здоровяк из-под белесых бровей.

Его умбра серого цвета глаза контрастировали с белобрысыми волосами, ежик которых блестел от пота.

Дима то же, как и все на станции, чувствовал нагревание воздуха. Вентиляция не работала, и становилось жарко.

— А кто ты такой, чтобы меня спрашивать о нем? — прищурился Дима.

Здоровяк повел стволом автомата, Дмитрий тотчас выхватил пистолет из кобуры, которую заблаговременно расстегнул, предвидя ситуацию. А глядя, что ни один из патрульных экипажей не надел бронежилет, у Димы был шанс.

— Товарищ старший сержант, вы забыли слова присяги? — спросил Дмитрий, глядя в глаза здоровяку, при этом наблюдая боковым зрением, как несколько сотрудников также взялись за оружие и не сводили с постового метрополитена глаз. — Клянусь уважать и защищать права и свободы человека и гражданина… — процитировал Дима.

— Культура, остынь, — вдруг сказал один из полицейских, когда напряжение на станции зазвенело готовой лопнуть струной. — Он ведь из наших.

Здоровяк нехотя опустил ствол автомата и, приподняв верхнюю губу в оскале, процедил:

— Твоя присяга осталась на поверхности, насквозь пропитанная радиацией.

— Вот, когда звено радиационной разведки сходит на поверхность и проверит, тогда и будем говорить, что там и как, а сейчас ты служитель закона, — Дима так и не опустил пистолет.

— Куль! — одернул вновь начавшего заводиться старшего сержанта, еще один сотрудник полиции. — Он из наших…

— Он — метро́вский, — здоровяк сплюнул Диме под ноги и зашагал вглубь станции, расталкивая столпившихся горожан.

Охладивший пыл здоровяка сержант посмотрел на Дмитрия.

— Не зли его, прапор, он все «горячие» точки прошел.

— Это не дает ему права устраивать беспредел, — Дима посмотрел на говорившего и убрал ПМ в кобуру. — Мы все клялись служить России, служить Закону.

— Походу нет больше нашей России, — невесело усмехнулся сержант, и добавил: — Смотри, я тебя предупредил…

Многие тоннели, где позволяли гидрологические возможности, от станций сильно понижались в уровне. Их так прокладывали для энергосбережения: под горку состав легче разогнать, а в горку проще совершать торможение перед станцией. И сейчас Володя бежал вниз вдоль линии, давно перейдя на соседнюю ветку.

В свете фонаря, который он укрутил до минимума, после лестнице к санузлу, чуть дальше действительно обозначился чернеющий провал меньшего диаметра, будто очередное ответвление ныряло в стену тоннеля. Подойдя ближе, понял, что проход зарешечен и закрыт на замок. Володя достал связку и начал подбирать ключ. После двух попыток он вынул зажатый зубами фонарь и, выключив для экономии, спрятал его в карман. Открыть замок можно было и в темноте.

До этого момент, не размышляя ни о чем, кроме побега от расправы, Володя вдруг подумал об окружающей его плотной и почему-то вязкой по ощущениям тьме. Страхи детства подняли волосы на руках и ногах.

«Да ладно, — начал успокаивать он себя, — в метро сейчас самый страшный, это человек. А крысы, если бы они тут водились, не нападают на людей… А они в метро не обитают, так как жрать здесь нечего».

Замок поддался, и Володя облегченно вздохнул, отворяя решетчатую дверь. Открытой он решил ее не оставлять и, пройдя за ограждение, запер замок, спрятав ключи в карман джинсов.

Достаточно тусклый свет фонаря вновь отвоевал метровый радиус у темноты. На душе у одиноко бродящего по тоннелям человека стало легче.

«Итак: это, скорее всего необходимое мне технологическое ответвление. Вот и подъем наверх, — размышлял Володя, продвигаясь по отрезку тоннеля, не имевшего такого количества кабелей по стенам, как в рабочих тоннелях. — Сейчас наверх и прямиком до кольца».

Сколько бродил в темноте, Володя не знал. Он даже не думал о том, чтобы посмотреть на часы, хотя они у него были и с подсветкой. Время будто остановилось, а духота нарастала.

Володя снял джемпер и повязал его на поясе. Полностью расстегнул рубашку и закатал рукава. Легче не стало, зато жажда усилилась.

«Наверное, все кто спрятался в метро, просто испекутся, как в духовке пирог… Пирог… — Володя облизал пересохшие губы. — Я бы и поесть не отказался…»

В этот момент его накрыло.

«Родители… Брат…»

Володя опустился на пол и уставился на грязные руки. Насколько они были испачканы, можно было разглядеть даже в таком тусклом освещении. Руки заметно дрожали.

… Ты не сотрудник службы транспортной безопасности, ты сторож метро! — ядовито улыбнулся старший брат, глядя, как Владимир собирается на работу.

— Пусть будет Сторож, — согласился Володя, — а ты Паяльник!

— А я и не спорю, — развел руками брат, — сварных так и называют…

После этих воспоминаний вчерашнего разговора с братом перед глазами всплыли улыбающиеся родители. В горле встал ком, который невозможно было проглотить. На глаза навернулись слезы.

Неожиданный писк вырвал Володю из нахлынувшего осознания горя. В свете фонаря шмыгнула здоровенная крыса, укусившая его за кроссовок.

— Ты что, озверела, тварь?!

Володя вскочил на ноги и попытался пнуть хвостатую, но та с писком растворилась во тьме.

— А я думал, что они не нападают…

Пошарив фонарем по сторонам и, не найдя дерзкую волосатую «колбасу», Володя вытер глаза и, с усилием отгоняя неподтвержденное еще горе утраты, пошел искать вентиляционную шахту.

— Странно, ведь крысы действительно не водятся в метро, это все его работники утверждают… — отвлекал себя от горестных мыслей Володя, рассуждая. — Что получается? Крысы обычно бегут с тонущего корабля, а раз они спускаются в подземелье, убегая с поверхности, то тонущий корабль теперь — Земля?..

Через какое-то время ему действительно попалась ниша справа, где имелся спуск из металлических лестниц и площадок. Пройдя несколько уровней, выбрался в тоннель.

Двигаясь вдоль изгиба стен, вышел к нескольким кирпичным перегородкам, стоящим по ходу движения воздуха к подходному вентиляционному тоннелю. В середине была встроена дверь, через которую и можно было пройти на другую сторону, так как стены располагались близко друг к другу, а обтирать их собой, Володя не хотел.

Осмотрев перегородки, Володя решил, что это глушители шума от вентиляторов, которые обнаружились в двух десятках метров за ними. Не доходя до двух огромных пропеллеров в громоздких кожухах, увидел справа дверь с буквами и цифрами в обозначении.

Он не знал, как расшифровывается аббревиатура на табличке — НВУ, и проверить не смог, так как дверь была заперта, а такого ключа не имелось. Зато в противоположной стене зияли три провала квадратного сечения.

— А это, наверное, вентиляционные отдушины, — осмотрел закрытые решеткой проходы, Володя, стирая со лба пот.

Их было три.

— И какая мне нужна? — озадачился невольный диггер.

Он глянул в сторону громадных вентиляторов и заметил между ними дверь.

«Она ведет в вентшахту!» — уверенно решил Володя, и ему жутко захотелось глотнуть свежего воздуха.

Дышалось уже тяжело. Одежда промокла от пота.

Володя дернул ручку двери. Толкнул ее. Заперта. Он с силой пнул в район замка, но ничего не произошло, дверь оказалась крепкой.

«Или я ослаб…» — подумал искатель приключений и беглец в одном лице, после чего вернулся к зарешеченным отдушинам.

Посмотрев, как закреплены решетки, вытащил из чехла на поясе мультитул9, носимый всегда и везде, и начал выкручивать винты. Но дело пошло не сразу, ему пришлось стучать железной рукояткой складного ножа по застарелым винтам, благо, что они были не ржавые, а просто покрыты запрессованной пылью.

Когда дело было закончено, и все три решетки стояли прислоненные к стене под вентотдушинами, Володя попытался представить свой путь и пролегание тоннелей метро, какой ход должен располагаться ближе к станции Спортивной. Но с этим у него ничего не вышло, он потерял ориентировку на подземной местности. Пришлось выбирать наугад.

— Что ж, давай по нему и пойдем. Точнее, поползем, — поправился Володя и влез в проход квадратного сечения шириной метр двадцать или тридцать.

То, что синие джинсы превратились в грязную ветошь, хоть и крепкую, он даже не думал, ему хотелось побыстрее попасть к людям. А одежду, которой он собрал всю гряз тоннелей, можно и сменить… если представится такая возможность.

Вентиляционная отдушина несколько раз меняла направления и пересекала похожий ход, по которому он пробирался, но Володя старался держаться левой стороны, не отклоняясь правее. Зачем копатели этих ходов виляли, ему было непонятно, хотя, возможно, при проходке им попадались скальные залежи, не поддающиеся отбойным молоткам, или чем тут рыли землю «кроты».

Неожиданно в тусклом свете показался тупик, точнее сужение отдушины чуть ли не в половину. Но зачем был нужен этот двухметровый тупиковый проход?

Володю обдало жаром. Он и так уже был весь в «мыле», дышалось все тяжелее, а тут еще тупик, заставляющий его разворачиваться обратно.

«Так недолго и клаустрофобию заработать».

Решил подползти ближе и рассмотреть тупик. Забравшись в тесноватый лаз, Володя заулыбался. Это была решетка, причем приоткрытая.

«Добрался!» — обрадовался он.

Не веря своим глазам, Володя перевел фонарь на полную мощность и осветил пространство за решеткой. Там оказался кабинет.

«А что же я раньше не включил фонарь на всю?» — вспомнил он свою реакцию при обнаружении этого «тупика».

Осмотрев крепление решетки и направляющие, державшие ее в приоткрытом состоянии, Володя переключил источник света в красный спектр, что считался самым экономным режимом фонаря и, развернувшись, улегся на спину, и с силой ударил ногами в преграду. Соединения скрипнули, и проход почти открылся, держась на одном штыре в скользящем пазу. Владимир зло зарычал и еще раз нанес удар обеими ногами, снеся решетку. Она жалобно звякнула, повиснув на шарнирах ниже выхода.

Кабинет имел два стола со стульями, шкаф для одежды и шкаф для бумаг. Двухдверная тумбочка размещала на себе микроволновую печь и электрический чайник.

Володя заглянул в тумбочку и чуть не лишился чувств от радости.

— Вода!

Три пятилитровые бутылки были наполнены до краев.

Схватив одну из них и, чуть не сорвав резьбу на крышке, он припал к горловине.

Сидя на стуле в слабо освещенном красным светом кабинете, Володя, разглядывая находки: три пятилитровые бутылки воды заполненные под горлышко из чайника, пачка печенья, вторую он проглотил, почти не жуя. Столовый нож. Хоть и острый, но лезвие слабое: гнется. Фонарь и пара комплектов пальчиковых батареек, которые сразу переместились в карман его джинсов.

В шкафу обнаружил пиджак и две оранжевые жилетки. Пиджак пришлось надеть, чтобы печенье, фонарь и нож убрать по карманам. Больше в кабинете ничего интересного не было.

Володя убрал два пятилитровых бутыля назад в тумбочку, а один решил взять с собой. Тащить может и неудобно, но зато от жажды не умрешь.

Взявшись за ручку двери, сокрушенно выдохнул. Даже глаза закрыл: замок был заперт.

— Вот же непруха!

Дверь была железная и попытка выбить ее плечом или ногой, не привела ни к какому результату. После чего атмосфера внутреннего замкнутого помещения начала давить многотонным заводским прессом. Но тут он вспомнил о трофейном ноже и решил попробовать.

Лезвие скользнуло в щель между дверью и косяком, прорезая уплотнитель, но ни на сантиметр не продвинулось к языку замка. Володя вздохнул и, убрав нож в карман, полез на стол к вентиляционной отдушине.

Глава 4

Все начиналось еще с предыдущего президента: он постепенно поднимал военный потенциал России. За неспешным увеличением и развитием армии западные конкуренты особо не следили, уверенные в том, что их армия превосходит другие страны, а главное, Вооруженные силы первичного, мозолящего на этой планете глаза, соперника. Их больше интересовало, как развалить страну этого соперника изнутри.

Новый и достаточно молодой президент принял от своего наставника эстафету развития армии России довольно рьяно, подняв статус военных и увеличив Вооруженные силы втрое. За это заокеанские «правители» мира вместе со своими ораторами-провокаторами, обвинили главу России в подготовке к войне, и вновь назвали его «Русским оккупантом». В этих претензиях заокеанцев поддержала вся «гейропа».

Только новый глава России еще и способствовал развитию отечественной науки, что послужило невероятному прорыву в различных отраслях. А еще он наплевал на тайный сговор властителей всего мира об НЕ-открытии средства от рака. Ведь всем была выгодна такая политика. По указу президента над препаратом начали усердно трудиться, и он сам лично контролировал разработки, что привело ученых-медиков к открытию так желаемого огромной части человечества средства от рака.

Но когда за несколько лет ВПК10 России взмыл почти на недосягаемую высоту, президент вдруг отвлекся от армии и заявил о внесении изменения в уголовный кодекс. Причем заявление было высказано в прямом эфире так, чтобы его слова случайно не пропустили мимо ушей не только граждане Российской федерации, но и забугорные правители и жители их стран: в уголовный кодекс России вернули статью за мужеложство с более жестким наказанием за эти деяния.

Заявление ошарашило, возмутив всех, кого это касалось, и тех, кто специально развращал и обезличивал народы.

Внимание к опасно-крепнувшей армии России вдруг куда-то улетучилось, а российские прозападные «граждане» с молящими взглядами уставились в сторону толерантных дальних и ближних соседей в надежде на помощь.

После этого президент взялся за чистку органов власти, охватывая все структуры, о ком у него были сведенья, а также обратил внимание и на другие направления, как шоубизнес и ему подобные, очищая их от рассадника прозападных «глиномесов».

Он не стал колебаться, как это было при сталинских репрессиях, когда оставили балетные труппы Ленинграда в покое, дабы не лишать культурную столицу искусства. Под надзором президента, бомонд страны внушительно поредел.

В это время «протухшие» Соединенные Штаты, где не только упразднили как класс мам и пап, назначив им наименование — родитель номер один и родитель номер два, но и разрешали заключать браки с вещами, стали наперебой с остальным испорченным миром скандировать проклятья в сторону российского правителя.

Однако та же «гейропа» забыла свою историю, что еще во времена инквизиции во Франции одним из обвинений для сожжения на костре было уличение в педерастии.

Но все же изменение уголовного кодекса срезанировало в меньшей степени, чем следующий шаг президента.

Когда-то в Японии работодатели по указу правительства должны были платить гастарбайтерам больше, чем гражданам страны. Естественно это было не выгодно, и работодатели сами избавились от приезжих.

Наш правитель решил последовать давнишнему примеру восточных соседей, за одним и возродить русский рабочий класс, депортируя при этом всех рабочих из братских народов ближнего и дальнего зарубежья. Как не странно, в первую очередь возмутились сами русские, привыкшие руководить либо бездельничать: «А кто работать-то будет?»

Стройки по стране встали. Все, кто ждал жилья, взбунтовались. А президент спокойно предложил бесплатное обучение в строительных сферах, чтобы сами жильцы продолжили возводить свои дома. За это они получают безвозмездное новое образование и работу с хорошей зарплатой. Подобное предложение появилось для всех сфер, где работали гастарбайтеры.

Как заявил глава страны:

— Теперь качество вашей обители зависит от того, с какой ответственностью вы, граждане, отнесетесь к строительству своего жилья. Я думаю, теперь не будут появляться трещины в стенах, и высыпаться дырами перекрытия полов».

Но начал президент не с этого. В первую очередь он запретил рожать на территории Российской федерации гражданам других народностей, не являющимися русскими. Вот только его требования по этому поводу буквально сразу стали нарушаться.

Указ тут же доработали, и принялись переселять все так «полюбившиеся» нам народности на их историческую родину. Сразу пошла волна протестов не только от именуемых выше. Тотчас миллионы выселенных китайцев обратились в ООН.

Запад ухватился за такое наглое и безнравственно-беззаконное действие, как всегда вмешиваясь во внутренний конфликт чужого государства на «правах» владетеля мира, крича об ущемлении прав человека. При этом тыча нас носом в нашу же Конституцию, написанную под присмотром все тех же забугорных «правителей» мира.

Появились новые санкции, возмущения масс и требования, подсказанные теми же скрытыми «господами».

Зато, когда в стране районы городов стали «осветлятся», избавляясь от бородатого и узкоглазого переизбытка, возвращая себе славянское лицо, русские единогласно начали поддерживать действия главы своего государства.

Больше года длилась эта эпопея, но как бы запад не настраивал мир против России с возмужавшей ее армией, которая продолжала расти, негласно уже давно все считались.

Чтобы в мире вновь не принялись следить за развивающимися Вооруженными силами, так как Холодная война начала расправлять свои костлявые плечи, глава страны подлил масла в агонизирующее пламя недовольства, издав новый указ. В нем говорилось, что желающие проживать на территории Российской федерации, не являющиеся русскими, будут ОБЯЗАНЫ пройти стерилизацию. Их автоматически лишали права продлевать свое потомство на территории России.

Резонанс во всем мире был такой, что заранее отданный приказ верховным главнокомандующим о введении в боевую готовность всех родов войск, оказался не напрасным. Повсеместно прокатилась волна мелких стычек, которые моментально утихомирили.

И первыми возмутились те, кого коснулось заявление президента о возвращении в Уголовный кодекс статьи за мужеложство, а их естественно поддержал весь мир.

Требования правителя России почему-то прировняли к сталинским репрессиям, обвинив его в возрождении тоталитарного режима, назвав правителя страны «безумным внуком Сталина».

СМИ всех стран выкрикивали призывы о прекращении «репрессий» над «бедными» жителями кавказских республик. Требовали остановить этот беспредел. А также не забывали подчеркивать, напоминая и о выдворении из России других народностей, коих скопилось несколько миллионов на отданных в полувековую аренду землях на Дальнем востоке в Амурской области, как и в достаточном количестве по всей стране.

Но самое главное, именно восточно-азиатские заселенцы России подняли шум: «Как так нас выкидывают с отданных нам в аренду земель?! Мы за это платили! И мы же ваши ближайшие союзники!

Русские незамедлительно напомнили, почему их считают самой грубой нацией, и послали всех собирать колону идущих в «светлое» будущее с барабанами и дудками во главе строя.

Наша страна, хоть и негласно, но уже давно знала из некоторых источников о китайских союзниках, что под их верной, дружеской личиной скрывается опасный и коварный враг. Как в точности развивались дальнейшие перепалки до самой атаки, никто никогда не узнает, все это проходило, где-то в недосягаемости для простых граждан. Зато, неожиданно для всего мира, на пороге расчехления ракет, на сторону России встали Германия, Англия и Франция, которым понравились требования к иммигрантам об обязательной стерилизации. Плюс ко всему, Северная Корея не посчитала нужным отплатить России за санкции 2017 года и ударила по всем остальным. И, возможно, за это Северную Корею поддержала наша страна, «удостоив» внимания своих «Воевод»11 в основном США и Китай.

Воспользовавшись этой атомной заварухой, Япония нанесла удары по Соединенным Штатам, так и не простив им Хиросиму и Нагасаки. Но Америка нацелила основные силы именно на Россию, а японцам достались ракеты Северной Кореи.

Кто в эту трагическую ночь на боевом дежурстве не удержал в руках чашку кофе, уронив ее на кнопку подачи сигнала о начале атаки, никто не узнает. Но за первой атакой пошла контратака, и так удар последовал за ударом.

Повезло, что не весь ядерный запас, превышавший в сорок раз необходимый для уничтожения планеты, сорвав при этом ее с орбиты, вышел из своих шахт и установок, хотя… Повезло ли?..

А уберегло выживших при ядерной атаке по стране, то, что после событий 2014 года, когда Крым вернулся в состав России, президент издал особый, секретный указ для всех глав городов: восстановить брошенные убежища, усовершенствовать систему жизнеобеспечения метрополитенов.

Подземные хранилища на случай войны заполнялись консервированными продуктами питания, химзащитой, медикаментами. И так во всех стратегических хранилищах. А после того, как на одной из станций метро провели тренировку, поместив на платформе роту солдат, и активировав гермозатворы, выявилась еще одна серьезная проблема.

Спустя несколько часов стало ясно, что люди не выживут в таких условиях, так как при герметизации станций, автоматически закрываются гермодвери вентшахт, не располагающих фильтрующими устройствами, а ФВУ12 имеются только в санузлах. Такой подачи воздуха с поверхности не хватит даже ста человекам, они просто-напросто задохнутся.

Поэтому началась глобальная модернизация всей системы вентиляции метро. Новые строящиеся станции возводились по новейшим проектам с учетом долговременного проживания. В тоннелях поставили по двойному комплекту гермоворот в каждом отрезке между станциями, чтобы была возможность загерметизировать аварийный перегон, не теряя при этом близлежащую станцию.

Это происходило не только в самых больших метрополитенах страны, как в Москве, Санкт-Петербурге и Новосибирске, но и оставшихся четырех: в Нижнем Новгороде, Самаре, Екатеринбурге, Казани.

Также были восстановлены и улучшены службы ГО и ЧС, что позволило обновить запасы защитных средств, которые ратировались по мере разработки и выпуске новых препаратов.

Сколько было затрачено средств на обновление метро, никто не знал, да и люди были не в курсе всех изменений, за исключением тех, кто этим занимался, а они подписывали документы о неразглашении тайны государства Российского.

* * *

Володе послышались шаги. Он сразу выключил фонарь и замер.

Ему не показалось, шаги действительно доносились откуда-то спереди, это была не галлюцинация.

Сколько бродил после того, как обследовал все вентиляционные отдушины, Владимир не знал, точнее не следил за временем, ему хотелось быстрее добраться до людей.

Крайний ход имел ответвление, приведшее к подходному тоннелю, где ему пришлось спускаться из-под потолка, где он чуть было не уронил так ценную сейчас воду.

Замерев и отойдя к стене, вжавшись в тюбинг, Володя пытался вглядываться в темноту, вдалеке которой мелькал луч фонаря.

— Мужики, что происходит? — вдруг раздался юношеский голос со стороны шагов.

— Кто идет? — крикнул Володя, включая фонарь на полную мощность, и острый луч света с частичным рассеиванием прорвал кромешную тьму перед ним, найдя источник шума.

— Я не граффер, вагоны не разрисовываю! Я… ну, в общем, сдаюсь.

— Иди сюда! — прокричал Володя, делая строгий голос, хотя сам был безумно рад слышать человеческую речь.

Хождение в темноте и одиночестве, уже порядком надоело, Володя стал серьезно подозревать, что у него вырабатывается аутофобия.

Опознание голоса Владимира не обмануло: к нему подошел мальчишка лет пятнадцати с измазанным лицом, взъерошенными, поблескивающими от пота волосами, в черной ветровке, с рюкзачком за спиной, и камуфляжных, военной «цифре», штанах.

— О! А я думал это СТБшники13, или мо́нтеры забрались в заброшенный подходняк, — обрадовался молодой искатель приключений. — А ты-то чего в таком странном виде пола́зки устроил? Ух ты! Вода! Друг-диггер, дай напиться, а то я от жажды сейчас ласты склею.

— Держи, — усмехнулся Володя, — только все не выпивай, а то еще неизвестно сколько бродить.

Но парнишка его не слушал, а глотал воду, стараясь не проронить ни капли.

— Я смотрю, ты тоже не в метро́вской робе, и жилета оранжевого на тебе нет. Или ты не ходишь, где метро́вцы обитают? — спросил Владимир, и сделал глоток из бутыля, приняв его от диггера. — Тебя, кстати, как звать?

— Я — Вольт. А тебя как? — парнишка проигнорировал вопрос по поводу диггерской амуниции.

Володя вновь вспомнил последний разговор с братом, и то, как он его назвал.

— Меня зови Сторож, — ответил Владимир.

Вольт посмотрел на собеседника.

— Почему — Сторож? — удивленно, по-детски спросил молодой диггер.

— А почему — Вольт? — парировал Володя, усмехнувшись.

— Ну… — протянул Вольт и, махнув рукой, сказал. — Да какая, в общем-то, разница?

— Вот именно, — улыбнулся Володя.

— А ты не знаешь, почему все гермы закрыты? — спросил Вольт и отер грязным рукавом вспотевшее лицо. — Дышать-то совсем нечем. Может, пойдем, откроем?

— Не стоит, — мотнул головой Володя.

— А что, думаешь, поймают?

— Я считаю, что мы с тобой радиации нахватаемся…

— Какой радиации? — не понял Вольт.

— Ты вообще давно под землей?

— С закрытия станций.

— А землетрясение почувствовал? — внимательно посмотрел на молодого диггера Володя.

–Да! — возбужденно вскрикнул тот, вспомнив. — Я думал, тоннель схлопнулся! Никогда такого не было.

— Так ты не знаешь? — удивился Володя.

— Нет, — насторожился Вольт. — И твой тон меня пугает, друг.

— Люди в метро прячутся, везде все загерметизировано. В общем, ты стал одним из счастливчиков, кому удалось выжить… — Володя запнулся.

— Не-не-не! — замотал головой Вольт. — Ты тут ужастики мне не рассказывай!

— Да я еще ничего и не сказал, — Володя внимательно посмотрел на собеседника.

— Нет, нет! — Вольт стал ходить по тоннелю вдоль закругленных стен. — Ты что, хочешь сказать…

— Что я хочу сказать, парень? — прищурился Володя.

— Может, это какие-нибудь тектонические плиты сдвинулись, и произошло мощное землетрясение… — Вольт не мог успокоиться, передвигаясь от стены к стене, вспоминая телевизионные новости за последние полгода.

Напряжение в мире нарастало как снежный ком, а население планеты шепталось о неминуемо надвигающейся Мировой войне.

— И при этом все гермоворота и станции запечатались автоматически? — спросил Володя, почему-то начиная злиться на собеседника.

— Но ведь… А как? Почему?! Мы ведь мирная держава… — Вольт посмотрел на Володю поблескивающими глазами, понимая, что все, кто находился на поверхности, скорее всего…

До Вольта наконец-то начал доходить весь масштаб возможной катастрофы, и его затрясло. Увидев, что молодой диггер заплакал, образовавшийся внутри у Володи гнев куда-то исчез. Он тоже подумал о родных, и к горлу вновь подкатил ненавистный, предательский ком. Володя опустил фонарь и укрутил его до минимального расхода энергии, погрузив тоннель в трагический мрак.

Не зная сколько потребуется времени, чтобы Вольт успокоился и пережил эту страшную информацию, Володя уселся на тянувшуюся вдоль стен, грязную, бетонную банкетку и тоже вытер непослушные слезы.

На всех станциях стояла гнетущая атмосфера от горя утраты близких и переживания о неизвестном будущем. Так было и на Чкаловской. Вот только все усугубляла накалившаяся обстановка противостояния между большинством сотрудников полиции и остальными выжившими.

Уже какое-то время Михаил слышал с противоположной стороны станции недовольные крики, но не обращал на это внимание: в нынешней ситуации без истерик не обойтись. Он тряхнул головой и начал мотать рассечение на лбу у немолодой женщины. Михаил с сослуживцами из его патрульного экипажа после герметизации станции оказывал первую помощь пострадавшим. Вдобавок им помогали другие спасшиеся. Но когда в центре перрона послышался грубый и знакомый голос, Михаил нахмурился.

— Теперь я здесь главный! — прорычал старший сержант в окружении своих коллег по поддержанию городского порядка.

Михаил поднялся, прихватив с пола свой автомат, и направился к середине станции. Двое товарищей за ним.

— Сейчас дежурная по станции откроет хранилище, и я распределю, кому и сколько положено пайка! — продолжал вещать здоровенный полицейский.

Он обратил внимание на то, что от запертого гермозатвором входа на станцию, через стоявший повсюду народ, к нему приближается старшина полиции с выражением холодной злобы.

— А, Мишаня! — расплылся в неприятной ухмылке старший сержант Культура. — Опять хочешь поговорить за справедливость? Мало мы с тобой на войне разговаривали?..

Михаил не уступал ростом и комплекцией старшему сержанту. Он поравнялся со скалившимся полицейским и, не дав произнести следующую тираду, врезал тому лбом в лицо.

В последний момент Культура чуть отклонился назад, но его нос все же брызнул кровью. Старший сержант зарычал и ткнул воронкой ствола своего укороченного оружия в грудь Михаилу, отпихнув того от себя. Михаил поднял АКСУ, взявшись за ручку автомата, в этот момент неожиданно прогремела короткая очередь.

На станции при этой стычке стояла полнейшая тишина, и все наблюдали за сцепившимися полицейскими. Выстрелы прозвучали, оглушая, как гром. Народ вскрикнул. Многоголосый визг резанул по ушам, все бросились врассыпную, подальше от места убийства.

Двое товарищей Михаила вздернули автоматы, но два выстрела оборвали жизнь и им.

— Ма-ать! — зарычал старший сержант, метая глазами молнии.

— Культура! — в голос выкрикнули несколько полицейских, стоявших рядом с ним и обалдевшие от случившегося.

Здоровяк посмотрел на три трупа перед собой, потом перевел взгляд из-под белесых бровей на сослуживцев.

— Что?! — прорычал он, размазав струящуюся из носа кровь по лицу.

После выстрелов и криков Дмитрий резко развернулся, выхватывая ПМ из кобуры. Он не слышал о чем шел спор его коллег, так как в этот момент разговаривал с дежурной по станции Натальей и старшим инспектором службы транспортной безопасности, своим тезкой Дмитрием, пытаясь придумать, как разрядить ситуацию на станции. Но ситуация вдруг изменилась. Прогремели выстрелы…

Дмитрий снял пистолет с предохранителя: патрон уже давно был дослан, оставаясь в боевом ожидании. После чего вытер постоянно струящийся по лбу пот. Дышать с каждой минутой становилось все труднее. От этого накатывала усталость, делая человека вялым, но Дима еще держался, его донимали мысли о сложившейся напряженной атмосфере на Чкаловской. Причиной всего беспредела на станции был именно тот старший сержант, и если его как-то устранить, изолировать… то, возможно, другие задумаются. Вспомнят, что они не звери. В момент раздумий, пока Дмитрий приближался к центру станции, он понял, что предел был разорван. Люди разбегались, открывая страшную картину. Слева, у замерших на ночной расстановке поездов, стояло семь или восемь сотрудников полиции, а перед ними лежало три безжизненных тела, под которыми расплывались красные лужи. Ситуация поменялась кардинально, нарушив все границы…

— Миша… — округлил глаза Дмитрий, глядя на мертвого знакомого, и медленно направил пистолет на полицейского с разбитым носом.

— Стоять, прапор! — рявкнул Культура, повернув автомат на приближающегося Дмитрия.

Здоровяка поддержали его коллеги.

— Ты… ты что творишь?.. — прошипел Дима, белея от злости.

— Хочешь еще пролитой крови?! — сплюнул здоровяк.

Дмитрий видел, как сзади к группе патрульных медленно подходят несколько молодых парней.

«Курсанты из ”можайки”, — определил Дима. — Может мне и хана, но возможно мы сейчас сделаем перевес в нашу сторону… — размышлял он, готовясь к смерти».

Но задуманное курсантами не получилось. Кто-то из патрульных постовых заметил мимолетный взгляд Дмитрия им за спину, и сразу несколько из полицейских резко развернулись.

Последовали мощные удары, затем вскрикнули женщины. После чего наведенное оружие на остальных, охладило пыл курсантов.

— А вы, соплезвоны, куда лезете?! — зарычал квадратного вида полицейский с отвисающим вторым подбородком.

Вот только на рыхлого увальня он не походил.

Замерев и выждав несколько секунд, курсанты, не отводя взглядов от блюстителей порядка, осторожно приподняли троих сокурсников и оттащили к вагонам, пытаясь привести их в чувства.

Старший сержант сверлил холодным, умбра серым взглядом направившего на него пистолет постового метрополитена.

— Тоже хочешь стать героем? — ощерил окровавленные зубы здоровяк. — Пистолет давай сюда!

— Нет, — не отводя от сержанта личное оружие, ответил Дмитрий.

Некоторые из полицейских посмотрели на старшего сержанта Культуру, видимо ожидая команды, но тот вдруг рассмеялся безумным смехом и издевательским тоном протянул.

— Оставь себе, чтоб спалось спокойно.

После этого мотнул головой в сторону дежурки.

— Скажи своей дежурной, чтобы выдала нам хавку с водой, — после чего бросил взор на затравленные взгляды других спасшихся на станции и добавил: — Ну и остальным…

Станция метро Лахта была пилонного, трёхсводчатого типа глубокого заложения, хотя поначалу ее планировали делать как Беговую — колонного, многопролетного типа мелкого заложения. Но ввиду нахождения в непосредственной близости Финского залива и высотки «Лахта центр» решили не рисковать. Поэтому и выход на поверхность перенесли к пересадочному узлу у строящегося жилищного комплекса «Северный Версаль» за Лахтинским мостом и железной дорогой. Метростроевцы опасались прорыва вод, а также подвижки грунта от давления четырехсот шестидесяти двух метрового небоскреба, весом в шестьсот семьдесят тысяч тонн.

Около ста пятидесяти человек, укрывшихся на этой станции, были подавлены происходящим. Кто-то бродил по перрону, бубня что-то себе под нос. На скамейках сидели женщины с детьми. Некоторые плакали.

Странно, но Николай задумался не о том, что в его родном городе Новокузнецке имеются стратегически важные объекты, включенные в ядерный список, для нанесения первоочередных ударов, из-за чего все родные подверглись такому же аду, как и Санкт-Петербург. Сейчас он вспоминал, какой был скандал с китайскими союзниками за этот кусок ветки метро.

Отрезок оранжевой линии, ставшей первой в стране частной веткой метро, куда входили четыре станции — Гавань, Морской фасад, Новокрестовская-2 и Лахта — был инвестирован именно китайцами по договору с местными миллиардерами. И когда президент «попросил» всех нерусских покинуть страну, началась долгая эпопея с разделом собственности.

Вот только для восточно-азиатских союзников все оказалось плачевным. Про метро им пришлось забыть, как и про часть русской земли в Амурской области.

Из раздумий Николая вырвал испуганный возглас.

— Вода!

Он вскочил со скамейки у пилона внутри зала станции и рванул к краю платформы. По лотку между рельсами бежал бодрый ручеек.

— Мы все утонем!

— Что делать?!

Послышались истерические выкрики со всех сторон.

— Кто со мной?! — прокричал басовитым голосом крепкий высокий мужчина в форме рабочего метро.

— Я! — тут же отозвался Николай.

— Иваныч, курбель прихвати! — крикнул тот же мужчина и спрыгнул на рельсы.

Николай последовал его примеру. К их компании присоединились двое инспекторов службы транспортной безопасности. А на перроне уже раздавал команды дежурный по станции: мужчина средних лет с некогда аккуратной прической, но сейчас, как и у всех, его волосы были взъерошены и блестели от пота.

Дежурный призывал мужчин покрепче:

— Давайте за мной на склад, там мешки с песком! Надо их перетащить в тоннель.

— А поможет? — скептически спросил пышный толстяк в строгом дорогом костюме, непонятно каким чудом очутившийся среди спасшихся.

Хотя он мог быть одним из тех, кто к станции подъехал на автомобиле.

— Если не поможет, добавим цемента, — ответил ему дежурный, удаляясь в торец станции. — У нас всё есть!

— Конечно, это же частное метро, — сквасился толстяк. — Тут должно быть все, как в Греции, например.

— А ты решил прохлаждаться, пока мы будем спасать твою задницу?! — прикрикнул тщедушный мужичок в домашней дачной одежде. — Давай живо за нами!

— Ты чего это разкомандовался, крестьянин? — фыркнул толстяк.

— Хочешь, чтобы тобой потоп заткнули?! — рявкнул мужичок, закатывая рукава и надвигаясь на круглобокого «собеседника». — А ну задницу оторвал от скамьи и бегом за дежурным!

Толстяк недовольно поднялся и зашагал за мужским потоком.

Сколько бились с запиранием гермопреграды, никто не знал, но как бы не была тяжела переноска мешков, все продолжали бороться с потопом, падая и вновь поднимаясь, спасая свою жизнь, и тех, кто оказался рядом.

Пока попеременно крутили курбель, кривую рукоятку для ручного закрытия обесточенных ворот, остальные мужики почти по колено в воде носили мешки с песком и бросали их на пути прибывающей воды с обратной стороны гермоворот. Запруда сдержала основной накапливающийся поток, и им удалось загермитизировать тоннель.

Шлицы обжали рельсы, и в свете фонаря, пробивавшегося сквозь замутненный слой воды, завихрений просачивавшихся струй никто не увидел. Справились!

В тоннеле у гермозатвор после изнурительной борьбы за живучесть на станции более тридцати мужиков буквально рухнули без сил, кто куда смог дойти. Одни смело бухнулись на контактный рельс, другие — на тянувшуюся вдоль стены бетонную банкетку.

Поднявшаяся до колен вода начала уходить в дренажный канал.

— Хорошо держит! — устало улыбнулся дежурный и уселся на один из наваленных мешков, торчавших из воды.

— Все равно надо и здесь заложить песком, — предложил один из инспекторов СТБ.

Люди устали, вымокли, и им катастрофически не хватало воздуха. Дышать становилось все труднее.

— Зря все-таки они строили двухпутки… — вдруг сказал один из работников метрополитена.

— Тогда вроде к чемпионату по футболу торопились, насколько я помню. И поэтому станции сделали мелкого заложения, — ответил сосед.

— Вот и доторопились, видимо тоннели схлопнулись, а с ними и станции потонули.

— Ты про обе Новокрестовские?

— Да и про Беговую.

— Думаешь, удара не выдержали? — спросил третий работник метрополитена.

— Конечно, тоннель-то для двух путей шире чуть ли не вдвое. А Беговая уже при открытии подтапливалась, это мой наставник еще рассказывал.

— Вы считаете, был ядерный удар? — спросил кто-то из спасшихся.

Усталость у всех была такая, что услышанное воспринималось как должное.

— А что же еще?! — нервно бросил другой мужик. — Ни связи, ни помощи! Какая может быть, по-твоему, причина?..

— Может, выйти на поверхность и разведать? — предложил Николай.

Все посмотрели на него, но каждый подумал о своем.

— Через какое время звено должно пойти наверх? — спросил инспектор СТБ у дежурного по станции.

— Что за звено? — тут же поинтересовался Николай.

— Да я что, помню, через какое время? — отмахнулся дежурный и, глянув на Николая, ответил: — Звено радиационной разведки.

— Давайте, я схожу! Скажите только, что делать надо, — воодушевился Николай.

Он уже устал сидеть на месте, а мысли начали сводить его с ума.

— Сходим, — ответил ему один из метро́вцев. — Вместе сходим.

— А ты молодец, Василич! — хлопнул по вымокшему, грязному плечу в дорогом пиджаке, тщедушный мужичок. — Крепкий оказался.

Толстяк обтер заливающий пот глаза, размазав грязь по лицу. Но отвечать сил не было.

— Ты извини, Василич, что я тогда на станции не сдержался, — продолжил худощавый мужичок.

— Да нормально, сам как квашня был, никак не мог поверить, что такое случилось… — все же ответил толстяк.

— Петрович! — привлек к себе внимание басовитым голосом крепкий высокий мужчина в форме с буквами «ЭС» на нагрудном кармане.

Дежурный повернулся и вздохнул.

— Ты все-таки хочешь сходить к вентшахте? — понял, о чем заговорил мастер эскалаторной службы.

— Иначе мы здесь все задохнемся, — посмотрел на дежурного мастер и стал разъяснять и так понятное, чтобы другие мужики прониклись и поддержали его желание. — КПВЗ14 на Юнтолово едва начали строить. Сам знаешь, станция только на полпути к готовности, а другая сторона ветки нам навсегда отрезана. Зато в вентшахтах везде стоят ФВУ15.

— А их кто-нибудь проверял, эти фильтры? — все никак не мог решиться дежурный: — Вдруг они радиацию не сдержат?

— Ты предлагаешь задохнуться? — спросил один из инспекторов службы транспортной безопасности.

Дежурный вздохнул, посмотрел на всех мужиков и достал из кармана связку ключей.

— Пойдем… — устало поднялся с мокрого мешка дежурный по станции.

По дороге к вентшахте мастер эскалаторной службы тихо спросил у дежурного:

— Слушай, Петрович, почему не сработала автоматика герметизации?

— Думаю, по той же причине, из-за чего мы натерли мозоли, вращая курбель, — ответил ему собеседник, пожав плечами.

— Не понял тебя. А это здесь причем?

— Во-первых, ворота должны были идти намного легче, а во-вторых, что-то вдруг неладное случилось с проводкой и электроникой в этом частном метро…

— Ты же не думаешь, что это запланированная диверсия еще при строительстве? — в такой бред мастер не мог поверить.

Дежурный глянул назад. Парень, вызвавшийся идти на разведку, на поверхность, и еще двое работников метро, шли поодаль.

— Я читал разные документы… того времени. Еще в городском комитете по инвестициям упоминалось, что частный инвестор не может вкладывать деньги в строительство метро, поскольку это противоречит сразу двум федеральным законам — «О недрах» и «О государственной безопасности». Но законы, как ты видишь, обошли, а наши восточноазиатские союзники здесь поработали и, возможно, оставив «подарок» на случай… Да вот на такой случай, — он развел руки в стороны.

— А, ерунда это! Постоянно иностранцы у нас всё строили, а сейчас что? Вон, новая политика молодого президента, куда нас привела?! — мастер зло махнул рукой в сторону.

— Андреич, да вся страна была рада освободиться от всех этих иммигрантов! — не понимал собеседника Петрович.

— И к чему привела эта свобода? Они там только о себе и думали, да о внешней политике! А народу что делать?!

— Не скажи, — не согласился дежурный. — Жить стало легче…

— Где? В подземелье?! Надо было валить из этой страны! — сорвался на крик мастер и закашлялся.

— Что же ты не свалил? — донесся молодой и достаточно злой голос из-за спины начальников.

Они обернулись, а Николай продолжил:

— Говоришь, правительство плохое? Думаешь в других странах хорошее?! Считаешь, что они будут над такими беженцами, как ты трястись?! Глава государства в первую очередь заботится о государстве в целом, о его неприкосновенности со всех сторон! Если ты сам не можешь для себя что-то сделать, а только ноешь да жалуешься на руководство, то какой от тебя вообще толк?! Русские, блин называются!

— Парень, остынь, — примирительно сказал один из метро́вцев.

— Мужики, может, не будем ссориться из-за того, что уже не изменить? — тоже попытался унять разъяренного молодого парня другой работник метро.

Мастер с трудом откашлялся и, тяжело дыша, махнул рукой.

Справа в свете фонарей обозначился зарешеченный тоннель, ведущий к вентшахте.

Вольт навалился на штурвал гермодвери, но ему это давалось с трудом.

— Дай-ка я, — отодвинул пацана Володя.

Штурвал скрипнул, и расположенные по всему периметру двери блоки гидравлики и тяги, двинулись в своем направлении, приводя в движение запорные механизмы.

Вольт подключился к работе, и общими усилиями они разгерметизировали дверь в очередной тоннель.

— Фуф… — выдохнул Вольт.

— Далеко еще? — спросил Володя, чувствуя, что уже почти задыхается.

— Не, это подходняк к вентшахте, а от нее по вентеляшкам выберемся на Спортивную-2.

И, действительно, примерно через полчаса передвижения в наклоне по низкому ходку Вольт остановился и указал на пол.

— Нам сюда! — торжественно выдал он.

Квадратное отверстие уходило на метра два вниз, где виднелся пересекающий ее металл вроде дроссельной заслонки, и эта заслонка была открыта.

Володя посмотрел на попутчика с подозрением и спросил:

— А ты был уверен, что вон та штуковина будет открыта?

Вольт немного смутился, но ответил.

— Сколько раз я тут был, всегда она открыта.

— Ладно, полезли вниз! Никогда не думал, что скажу такое, но я очень хочу увидеть людей!

— Ты не любишь общество? — спросил Вольт, когда юркнул в квадрат прохода.

— Я не люблю людей, — усмехнулся Володя, придерживая за руку молодого диггера.

Щуплое тело Вольта пролезло между заслонкой и стенкой вентканала, после чего он скатился по наклонному скату и приземлился на ноги.

— Порядок, я внизу! — крикнул пацан.

Володя полез следом, но тут же его обдало жаром, проход с заслонкой для него оказался узковат.

— Вольт, проблемы!

Но пацан уже и сам видел.

— Жди!

Володя сидел в небольшой камере между вентиляционной отдушиной, откуда он спустился, и потолком коридора, куда выходила эта вентиляция. Спустя пару минут он услышал скрип и громыхания дерева по кафельному полу.

— Что там у тебя? — позвал он Вольта.

— Сейчас!

Вольт прокряхтел, куда-то забираясь, и Володя увидел, как пацан навалился на скат стены с разводным ключом в руке.

— Я сейчас немного наклоню заслонку, а ты попытайся протиснуться, — начал инструктировать Вольт, — а когда чуть пролезешь, я верну ее в обратную сторону, и ты выскочишь с этой стороны.

— А если я застряну? — занервничал Володя.

— Думаю, нет!

— Думает он… — буркнул новоявленный диггер и полез в проход.

Действительно ему удалось просесть глубже, и Володя дал команду на передвижение заслонки. Рывок вниз, удар в подбородок, резкий спуск по скату, толчок ногами в деревянные козлы, и Вольт полетел на Володю сверху.

— Чтоб тебя… — выругался Володя, столкнув в сторону помощника, и потрогал больно ударившийся о заслонку подбородок. — Опять кровь…

Коридор, куда они спустились, имел несколько железных дверей, которые, естественно, были закрыты. Пройдя влево мимо четырех кабинетов, повернули направо и по лестнице вышли в узкий проход с закругленным потолком. Этот отрезок коридора загибался крутой дугой влево и выводил их…

Вольт открыл дверь и указав рукой, торжественно произнес:

— Добро пожаловать на станцию Спортивная-2!

— Ох… — с каким-то облегчением выдохнул Володя и, широко улыбнувшись, вышел в зал траволаторов.

Володя посветил фонарем. Слева, у нижней гребёнки эскалатора, виднелся запертый станционный затвор, а справа, в темноте тянулись замершие дорожки траволатора. К тому же, почему-то стояла звенящая тишина, а отсутствовавшее освещение давило мрачной пустотой.

— А где люди? — озадаченно спросил Вольт, так же заметив полнейшее безмолвие и темноту вдалеке станции.

Вновь стало душно, и захотелось пить, но вода уже давно закончилась.

— Пойдем на верхнюю платформу, — уверенно зашагал вперед Володя, утирая пот с лица.

Вечно холодная нижняя платформа станции Спортивная-2, была не такой жаркой как сами тоннели, но и былой свежести тут не осталось. Герметизация сделала свое дело.

Радость нахлынула потоком, когда на подходе к платформе, Володя услышал тихие голоса и увидел, падающий с верхней станции слабый свет.

— Люди! — выкрикнул он и ускорил шаг.

Вольт поплелся за ним.

Двухъярусная односводчатая станция глубокого заложения — Спортивная-1 — на своих платформах укрыла менее полутысячи человек, из которых около двухсот были курсанты из военно-космической академии имени А. Ф. Можайского.

Когда началась тревога, молодая дежурная по станции впала в ступор. На себя все взяли ее помощница Тамара Сергеевна — пожилая женщина, и старший инспектор службы транспортной безопасности Василий.

Атмосфера, как и везде на станциях, была давящей на психику выживших. Из-за чего все разговоры велись шепотом. Укрывшиеся в эту ночь люди собрались на платформе станции Спортивная-1, так как составы поездов отстаивались на верхней ветке кольцевой линии. Женщины с детьми распределились по вагонам, и испуганная не многочисленная детвора провалилась в тревожный сон.

Вскрыв небольшое хранилище со стратегическим запасом продуктов питания, Василий и Тамара Сергеевна с помощью остальных работников метрополитена начали выдавать пайки на двое суток.

— Там кто-то идет! — услышал встревоженный женский голос Володя, поднимаясь по эскалатору.

— Люди идут, — ответил он.

Освещение на станции было приглушенное, видимо, пытались пока экономить. Володя вышел на платформу. Мрачные люди начали стягиваться к вновь прибывшему. Вольт почему-то медлил, оттягивая подъем.

— Ты откуда такой взялся? — спросил подошедший мужчина.

— Я с Чкаловской! — ответил Володя, широко улыбаясь.

Он и не думал, что будет так рад видеть людей.

— Вова! — крикнули из толпы.

Протискиваясь сквозь столпившихся, к Володе пробирался Василий. Невысокий, средних лет мужчина, помахал рукой. Володя ответил ему.

Подступивший сзади Вольт зло глянул на недавнего напарника, к которому подошел инспектор службы транспортной безопасности. Тут же диггер вспомнил, как Володя сбрасывал вниз свою верхнюю одежду, чтобы не застрять в вентканале.

Тогда Вольту показалось, что на джемпере мелькнули знакомые погоны инспектора СТБ, но он не придал этому значения, зато теперь все встало на свои места.

— Ты не сказал! — обвинительным тоном зашипел молодой диггер, испепеляя Володю взглядом.

— Вольт, расслабься, — примирительно улыбнулся Володя. — Больше нет ни СТБ, ни диггеров, да вообще никого! Над нами смерть, и мы даже не знаем, спасут нас или уже некому. Теперь мы здесь одна команда, одна семья! Мы должны держаться вместе!

Володя шагнул к Вольту, протягивая руку для рукопожатия, но тот резко отстранился, глядя исподлобья, и заиграв желваками, пошел вглубь станции. Люди расступились, пропуская.

— Вольт! — крикнул он вдогонку.

— Вот значит, почему ты — Сторож! — по-детски обиженно бросил пацан и скрылся из виду.

Володя поднял глаза к потолку и устало выдохнул. В этот момент все, кто находился неподалеку и слушал разговор, задумались над его словами.

Глава 5

Володя втянул воздух через зубы, когда разбитую под левым глазом щеку начали обрабатывать перекисью водорода, от чего рубцы защипало, и задергался глаз.

— Не шипи! — зыркнули большущие и злые голубые глаза «медсестры».

С ранами на лице Володи возилась молодая, светло-русая, немного скуластая девчонка. Одна из тех, кто на Спортивной оказывал помощь пострадавшим при спасении.

— Что же все сегодня на меня рычат? — дернул щекой от боли Володя.

— А что, тебя по головке погладить?! — спросила она и резко протерла рану марлевым тампоном.

— Ай! — дернулся в сторону Володя. — Сдурела что ли?!

— Сизова, а ты сможешь по головке-то? — усмехнулся Гребнев. — Или тебе еще нельзя?

— Пошел ты, Гребень! — выкрикнула девчонка и запустила в Гребнева ножницами.

Володя резко поднялся и отступил на шаг со словами:

— Ненормальная какая-то.

Приложил кусок марли к лицу он отошел от «медсестры».

Пока Василий с помощницей дежурной по станции занимались провизией, Володя решил подойти к временному медпункту, и надо же, такая оказия, что симпатичная на вид «медсестра» оказалась юной мегерой.

Володя сел на скамейку у круглого проема на нижнюю станцию, из которого поднимался светильник в виде торшера. Жжение под глазом заставляло морщиться. К нему подошли трое курсантов и расположились рядом. То, что это курсанты, он определил по их частичному облачению в военную форму.

— Что с ней? — спросил Володя, мотнув головой в сторону медпункта. — Она же из ваших?

— Да, с третьего курса, — ответил крепкий невысокий парняга с ежиком русых волос и густой синевой глаз, кого назвали Гребнем.

— Переживает потерю родных? — уточнил Володя, посмотрев на русоволосую мегеру.

Медпункт был расположен между круглыми проемами в центре платформы. К «медсестрам» постоянно кто-то подходил и жаловался на самочувствие.

Гребень стал мрачным.

— Ее подруга не успела спуститься… — ответил он и машинально достал из-под выреза футболки маленький серебряный крестик, став крутить его в руках.

Володя вновь глянул на девчонку, понимая и такую потерю.

— Ты же с «Чика́лихи»? — на всякий случай уточнил Гребень. — Там наших много прибежало?

Володя задумался, вспоминая. Потом осмотрел станцию и ответил.

— Точно в два раза меньше чем здесь.

— Хорошо, — улыбнулся Гребень, — значит, почти все успели.

— Вот только некоторые побежали в бомба́рь16… — хмуро добавил черноволосый жилистый курсант, сидевший справа от Гребня.

Он напоминал казаха, только с непривычно вытянутым лицом. Зато колючие черные глаза, как и положено, смотрели сквозь узкие прорези.

— Обуй, мы до них доберемся и вытащим! — пообещал Гребень.

— В чем добираться собрался? — хмурясь, спросил высокий и такой же крепкий как Гребень, третий курсант.

Скуластое лицо боксера с приплюснутым носом смотрело на сокурсника серыми глазами. Он размазал пот по темным волосам и отлепил футболку от мокрого тела.

В голове Володи тут же созрел план, но пока он не стал торопиться, чтобы не упустить возможность, а чтобы продолжить разговор с курсантами, обратился к Гребню.

— В Бога веришь? — без тени иронии спросил Володя, указав на крестик.

Гребень перестал тискать серебро креста и посмотрел на распятие, грустно улыбнувшись.

— Нет, — вздохнул он, взглядом потянувшись куда-то за пределы метро.

Володя, как и сокурсники, молчал. После долгой паузы Гребень вдруг заговорил, оставаясь все также где-то очень далеко.

— Мама в Бога верит… верила, — поправился он. — Это она меня попросила сходить с ней в церковь и покреститься, перед тем, как я поступил в академию. Сказала, так ей будет спокойней меня дожидаться…

Володя кивнул, понимая.

После долгого молчания, Гребень спрятал крестик под одежду и, посмотрев на Владимира, спросил:

— А ты верующий?

Володя потянул кожаный плетеный шнурок, и достал из-под рубашки круглую серебряную подвеску.

— Валькирия. Знаешь, что это? — спросил Володя, улыбнувшись.

— А, язычник, — усмехнулся Гребень и посмотрел на «боксера»: — Ва́дин. Твой друг!

Высокий крепыш подал открытую руку для приветствия, и они с Володей крепко ухватились друг друга за предплечья у локтя.

— Ва́дин! — представился «боксер»-Вадинов, улыбнувшись.

— Сторож! — ответил Володя.

— Как уже сказала Сизова, я — Гребень! — широко улыбнулся Гребнев.

— Обуй! — представился казах Обуев.

План Володи начинал действовать, знакомство заведено.

— Вован! — послышался голос Константина, еще одного коллеги по СТБ, и Володя привстал со скамейки.

— Я здесь! — махнул он рукой, но сам на встречу к Косте не пошел, специально оставаясь рядом с курсантами.

— Ну что, тебя подлатали? — спросил Константин, подойдя ближе и намереваясь что-то сказать.

Володя его опередил, заговорив достаточно громко, чтобы его услышал не только Костя.

— Что с вентиляцией?

Константин даже немного опешил.

— А что с ней? — не понял он и машинально вытер пот со лба.

— Вы с Васей здесь сейчас главные? — спросил Володя и, не дав ответить, продолжил: — Надо открывать герму в вентшахте, иначе мы здесь задохнемся.

На станции мгновенно образовалась полнейшая тишина. Всех интересовал этот вопрос. Курсанты внимательно посмотрели на реакцию подошедшего инспектора СТБ. Константин набрался смелости признаться и ответил:

— Мы не знаем, как фильтры провентилируют то, что сейчас на поверхности. Да мы вообще не знаем, что там наверху!

— Давай я схожу! — все же дождался нужного ему момента Володя, выразив желание.

Неизвестность о том, что сейчас происходит на Чкаловской, ему не давала покоя. Как там Стас, как Дима?

— Ты что, сдурел? — вырвалось у одного из подошедших курсантов. — Жить надоело? Там, наверное, сейчас пекло ада!

— Вот именно — наверное! — вдруг сорвался Володя.

К собравшейся большой компании подошел Василий. Всегда спокойный и рассудительный он взял за плечо Володю.

— Вова, не горячись. Мы уже все решили. Сейчас с мужиками сходим до вентшахты, запустим установку очистки ФВУ, после чего отопрем гермозатвор.

— И надолго ее хватит, работы этой установки? — спросил мужчина, прижимая к себе испуганную девочку лет десяти. — Я так понимаю, здесь все на дизельгенераторах?

— Это дополнительная установка, и она только очистит фильтры, а дальше они будут работать самостоятельно, автономно, — пояснил Василий.

— Так чего же вы ждете, ироды?! Мучаете нас! Дети задыхаются! — закричала круглолицая, раскрасневшаяся женщина, поблескивая по́том.

— Мамаша, сядьте… пожалуйста, — с нажимом попросил один из сотрудников полиции.

Истеричная тетка уселась на скамейку, идущую вокруг проема на нижний ярус. И хоть с опаской, но зло посмотрела на блюстителя порядка.

Но полицейский уже забыл о ней и обратился к Василию.

— Чем мы можем помочь?

При бегстве в метро на обе Спортивные успели только два экипажа по три сотрудника, плюс на самих станциях дежурили по одному постовому. И сейчас все полицейские ожидали от работников метрополитена каких-нибудь действий.

— Если есть желание, можешь пойти с нами до вентшахты, а другие пока пусть здесь за порядком присмотрят, — Василий скосил взгляд в сторону истерички.

Полицейский кивнул.

— Тебя как звать, старшина? — Василий протянул ему руку.

— Серёга, — пожал в ответ руку, представившись, блюститель порядка.

— Вася, — ответил Василий и, повернувшись к Володе, спросил: — Ты-то чего такой злой?

— Потом расскажу… — буркнул Володя, мимолетно глянув на сотрудников полиции.

Сейчас Володя не доверял сотрудникам правоохранительных органов, как бы ни хотел.

— Может, сходишь перекусишь, пока мы отлучимся?

Володя кивнул и обратился к курсантам:

— Где тут пункт выдачи?

Глава 6

После того как запустили фильтро-вентиляционную установку, люди будто заново родились и дышали полной грудью. Спасшиеся начали разбредаться по станциям, так как на нижней платформе то же включили освещение. Но дежурная посоветовала светильники все же держать приглушенными, несмотря на то, что запасов топлива в подсобных, складских помещениях было предостаточно, а сейчас освещение работало на аккумуляторах.

Василий с Володей сидели в комнате дежурной верхней станции. Все, что произошло на Чкаловской, Володя рассказал Василию наедине.

— Надо нашим ментам рассказать, — тихо предложил Василий, хотя они в помещении были одни.

— Нет! — зло шикнул Володя. — Даже не думай, я им не доверяю!

Василий, как и семьдесят процентов штата службы транспортной безопасности, когда-то служил в полиции. Он достаточно хорошо разбирался в людях и был уверен в тех, кто сейчас находился на станции, после того, как с ними со всеми пообщался.

— Вован, у тебя паранойя, — по-доброму улыбнулся Василий.

— Ты не видел безумный взгляд этого здоровяка! — не унимался Володя. — Я даже фантазировать не хочу, что сейчас там у них происходит…

— Кто сегодня был старшим смены? Диман? — уточнил Василий.

Володя кивнул.

— Вот и отлично! Оба Димы с ситуацией справятся, — заверил Василий.

— Ты просто не понимаешь, — замотал головой Володя.

После минутной паузы Василий сдался.

— Вижу тебя не переубедить. Когда собираешься идти?

— В четверг, — твердо ответил Володя.

— Почему — четверг? Это уже послезавтра будет! — недоумевающим взглядом посмотрел на коллегу Василий.

— Я со Стасом так договорился. Молодой мастер эскалаторной службы, помнишь? — объяснил Володя.

— А, понял, — кивнул Василий. — Но мне кажется это неудачная идея, так рано покидать укрытие. Надо бы дождаться пока фон немного спадет.

— Некогда ждать! — будто предчувствуя беду, ответил Володя.

Василий вздохнул.

— Ну что ж, если ты действительно собрался идти, то советую сутки не кушать.

Володя открыл было рот, чтобы узнать, о чем это он говорит, но тут же понял.

— Мы увидим изнанку ада…

Василий кивнул.

— Если не все обгорели, а умерли от радиации, то думаю, картина будет не лучше. Мне было бы страшно выходить… — мрачно признался Василий.

— Я обещал помочь! — упрямо ответил Володя, и желваки на его скулах заиграли праведным гневом.

— Ты же понимаешь, что не все менты такие? — спросил Василий.

— Вась, ты защищаешь, потому, что сам когда-то был ментом! — злился Владимир на своего знакомого.

— Нет, Вован, твари обитают во всех средах. Да ты и без меня это знаешь. Вспомни про твою прошлую работу, сам же рассказывал, — Василий был как всегда спокоен.

— Да… — вздохнул Володя.

На станции метро Чкаловская временно установилось шаткое равновесие перемирия. Единственное: захватившие станцию полицейские взяли себе в работники некоторых мужиков. «Невольники» демонтировали круглый антуражный пропеллер, который находился в стене над проходом к эскалаторам, открыв тем самым отверстие во внутреннее пространство.

Для всех, кто не знал о строении помещений станции метро, стало неприятным открытием, что левая дверь от поднятого затвора выводила на лестницу, ведущую наверх, где располагались несколько помещений, которые и заняли диктаторы. А через круглое отверстие, где совсем недавно гнездился пропеллер, постоянно кто-то наблюдал за происходящим на платформе.

Когда старший сержант Культура сказал, что ему нужен компетентный человек для осмотра всех помещений станции, в качестве экскурсовода вызвался Стас, как бы его не останавливал постовой Дмитрий.

Когда два блюстителя порядка во главе со Стасом ушли в коллектор, к Дмитрию подошел один из сотрудников полиции и тихо сказал.

— Ты сильно не волнуйся за пацана, ничего он ему не сделает.

— Так же ничего, как это было с Мишей и его соратниками? — зло глянул на него Дмитрий.

Сержант полиции тяжело вздохнул, и ответил:

— Он и мой был знакомый…

— Так почему ты не остановил его?! — чуть не закричал Дима, и на них обратили внимание.

— Демид, проблемы? — отреагировал стоявший поодаль один из сотрудников.

Демидов придержал Дмитрия и ответил:

— Нормально все, я разберусь.

Узнав, что в подплатформенном пространстве имеется более сорока различных помещений, где могли разместиться почти все спасшиеся на станции, кто не поместился в вагонах замерших поездов, Культура сказал, что никого размещать не надо и, чтобы все находились на платформе.

Стас на это пожал плечами. После чего старший сержант с интересом посмотрел на массивную, черную, металлическую дверь в конце подплатформенного коллектора.

— Куда она ведет? — тут же последовал вопрос от старшего сержанта.

— Наружу, к радиации, — усмехнулся Станислав. — Открыть?

— Хочешь пошутить со мной?! — зарычал Культура, взяв за грудки мастера эскалаторной службы и приподняв его.

Стас, стоя на носочках, отодвинул лицо от склонившейся к нему злобной гримасы полицейского.

— Даже не думал, — без иронии ответил Стас. — За этой дверью шлюзовая камера со второй подобной гермой.

Сержант поставил парня на место, недоверчиво глядя на дверь, а Стас продолжил.

— В шлюзовой камере имеется проход в помещение, — он пошлепал по стене слева от двери. — Когда-то здесь был кабинет, а сейчас камера дезактивации. Шлюз выводит к натяжной станции с эскалаторами. Так будет выходить на поверхности звено радиационной разведки измерять фон.

— Ты хочешь сказать, что на станцию через эту дверь попадет радиация? — нахмурился старший сержант.

— Нет. Для этого и сделали помещение для дезактивации, — терпеливо сообщил Стас.

— И когда это звено попрется наверх?

— В четверг, — не задумываясь ответил Стас.

— Почему именно в четверг? — насторожился полицейский.

— Так положено по регламенту при тревогах, чтобы записывать и контролировать спад радиационного фона, — продолжал врать Станислав.

— Кто умеет пользоваться дозиметрами, и есть ли они вообще на станции? — подозрение в голосе не ослабло, и Культура продолжал следить за малейшими изменениями в поведении и эмоциях парня.

Вот только Стас был невозмутим.

— Я пойду как старший и возьму еще двоих.

Культура решил, что этот работник метро говорит правду, но добавил свое распоряжение.

— С тобой пойдет один. Нечего толпой ходить!

Стас посмотрел на здоровенного полицейского, который был выше его почти на голову и, разведя руки, сказал:

— Как скажете, товарищ полицейский.

Сопровождающий их сотрудник правоохранительных органов недобро посмотрел на Стаса, но на дерзость пацана Культура никак не отреагировал.

* * *

Собравшиеся на верхней станции Спортивной, все ее жители, с тревогой, но и с надеждой, наблюдали, как четверо молодых парней собираются выйти на поверхность.

С Володей на разведку пошли Гребень, Обуй и Ва́дин.

— У нас в академии похожие «зофки», — натягивая на себя темно-зеленые защитный костюм ЗФО-М17, сказал Вадинов. — Только они двухслойки и в цвете «цифра».

— Не понял… — удивился, уже облаченный в защиту Гребнев, разглядывая шкалу дозиметра-радиометра ДРБП-05У. — А что это за единицы измерения — Зв? Вроде ведь в рентгенах измеряется доза облучения.

— Не тупи, — бросил Обуй, застегивая костюм радиационной защиты, — в гре́ях измеряют.

— Да я вообще не слушал, когда про эту радиацию говорили, — отмахнулся Гребень, — но здесь не в гре́ях, а в Зв.

— Это зи́верты (Зв), — пояснил Володя. — Измерения дозы в зи́вертах, вроде как придумали специально для биологических тканей, то есть для нас и зверья.

— А я помню нам на курсах говорили, что 10 грей (Гр) для человека смертельно, — припомнил Ва́дин.

— 1 грей равен 1 зиверту, — сказал Володя. — Уже полгода, как я отучился на допуск по радиационной безопасности, а смотри как вспомнил, — усмехнулся он, пытаясь скрыть за беззаботным весельем мандраж от предстоящего выхода.

— А ты-то зачем учился, ты же транспортная безопасность? — спросил Обуев.

— На допуск к работе на ЛДУ — лучевое досмотровое устройство, — пояснил Володя.

— А, где сумки проверяют! — дошло до казаха. — Так они все же опасны для досмотра?!

— Нет, — мотнул головой Володя и опередил вопрос: — Но чтобы мы сами не получили дозу от находящейся внутри лучевой трубки, мы должны знать, куда не лезть.

— Звучит угрожающе, — нахмурился Обуй. — Мне столько раз сумку через него прогоняли. Точно не опасно?

— Сто процентов! — засмеялся Володя.

— Ты что это распереживался, Обуй? — спросил Гребень, усмехаясь. — Ты сейчас собираешься идти в радиоактивный ад, а вспоминаешь о том, что осталось в прошлом.

В это время Володя начал читать инструкцию по применению дозиметра.

— А ты что, ни разу не пользовался дозиметрами? — удивился Обуев.

— На «срочке» пять лет назад, — ответил Владимир. — И то у нас в отряде висел старый-добрый ДП-5В.

— Так это его аналог! — улыбнулся Ва́дин. — На базе ДП-5 сделали дозиметр ДРБП-03, а потом обновленная ноль пятая модель вышла.

Стоявшая в стороне со всеми девушками-курсантками Сизова фыркнула:

— Сумасшедшие…

Еще раз глянув на Гребнева, она отошла, направившись к медпункту, размещенному в соседнем помещении от дежурной по станции.

Жители станций уже давно потерялись во времени суток, так как нервная усталость заставляла спать и днем. Только Володя следил за часами: ему была нужна ночь! А чтобы подойти к шлюзовой камере Чкаловской, к трем часам ночи, он решил выйти на поверхность до полуночи, оставляя запас времени для дороги к академии.

После того, как группа искателей приключений приняла антирадиационные препараты, проще говоря таблетки, Василий начал объяснение.

— Вам придется подняться на три этажа вверх до машзала эскалаторщиков, — начал он.

— Ты хочешь сказать, что под турникетным залом минус три этажа?! — обалдел Ва́дин.

— В метро ты и не такое увидишь, — улыбнулся Василий, продолжив: — Итак, три этажа, потом эскалаторная, но в нее можно не входить, там есть обходящий машзал коридор. Выходите на правую лестницу, и она вас выведет к входным дверям на станцию.

— Постой! Так там же на входе горизонтальный гермозатвор, — вспомнил Володя.

Владимир раньше работал на обеих Спортивных, а только потом осел на Чкаловской.

— Есть, — согласился Василий.

Его голос через противогаз слышался отчетливо.

— Но до того как вырубилось электричество, приборы в дежурке показали, что правый затвор, если смотреть от эскалаторов, не закрыт, — продолжил Василий. — Так что за этим шлюзом, — он указал на черную дверь, — вероятно, есть радиация.

Парни переглянулись и тут же проверили плотность застежек защитной одежды. В это время Василий надел курбель на торчавший из мощной двери штырь и с нажимом повел кривую ручку влево, разгерметизируя шлюз, после чего взялся за рукоятку, имевшуюся на двери, повернул ее вправо, открывая броню шлюзовой камеры.

Все затаили дыхание.

Дверь тяжело отошла внутрь камеры, и луч света вырвал из темноты запыленное внутреннее пространство. Звено радиационной разведки включило фонари.

Василий вышел первым и также включил мощный не карманный фонарь, обшарив предкамерное пространство с дверью к минусовым этажам. И тут же заметил посторонние предметы.

«Окурки!»

— Здесь кто-то был! — зашептал Василий, указывая лучом на находку.

Искатели приключений замерли, прислушиваясь. Нервы зазвенели перетянутой струной.

Мертвая тишина.

— А ты говоришь, менты нормальные! — зло зашипел Володя: — Могли бы хотя бы один ствол дать. Кто знает, что нас ждет на поверхности?

Василий не ответил.

Ва́дин мельком глянул на Володю, поудобней перехватив монтировку, которую взял с собой отодвигать возможные обломки разрушений и вскрывать покосившиеся двери.

— Закрывай дверь, — сказал Володя Василию.

Василий вернулся в шлюзовую камеру.

— Стук, помнишь какой, когда мы вернемся? — на всякий случай спросил Володя.

Василий кивнул, запирая дверь, оставляя парней в помещении, где карманные дозиметры показывали безопасный уровень радиации.

— Ну что, парни, двинули? — спросил Володя и, не дожидаясь ответа, шагнул к двери минусовой «трехэтажке».

То, что у шлюза кто-то побывал, заставляло нервничать, и парни решили проверить все внутренние помещения, дабы не оставлять за спиной сюрпризов.

На минус втором этаже Володя вдруг остановился с поднятой рукой в предупреждении. Все замерли. После этого он показал пальцем себе на ухо и вперед по коридору. В той стороне тишину нарушал едва различимый шорох. Вот только как он это услышал, Володя не знал. Видимо нервы обострили все чувства до предела.

Фонари резали темноту в поисках источника звука и ничего не находили. Ва́дин обошел группу и, держа монтировку наготове, осторожно двинулся по коридору. Остальные за ним.

Дверь слева приоткрыта. Возня доносилась оттуда. Ва́дин сглотнул слюну, набираясь смелости, и осторожно открыл дверь.

— Твою мать… — вырвалось у него, когда рассеянный свет фонаря осветил помещение.

Даже противогаз не скрыл эмоций. Ва́дин бросил монтировку и рванул внутрь, вынимая из кармана защитного костюма оранжевую, плоскую, квадратную коробку индивидуальной аптечки.

В прямоугольном помещении полусидя, навалившись на стену, а также лежа, находилось более десятка человек, среди которых Володя заметил курсантов. Гребень тут же подскочил к черноволосой девушке.

Курсантка была в ужасном состоянии: посеревшую кожу покрывали язвы.

— Валька! Ну что же ты отстала, дурёха?

Приподняв безжизненное тело девушки, Гребнев обнял ее, прижав к груди, и погладил резиновой перчаткой по волосам.

— Гребень… — позвал его Обуев, прижав рукой свой живот, сдерживая рвотные позывы, — ей уже не помочь…

Ва́дин вколол шприц-тюбик с трудом шевелившемуся, коротко стриженому курсанту.

— Борян, держись! — пытался он расшевелить почти расслабившееся тело.

Володя, придерживая маску противогаза, будто это поможет от желания вывернуть желудок наизнанку, прошелся вдоль всех лежавших, но свет фонаря так и не выявил ни одного признака жизни. Большинство людей оставались с открытыми помутневшими глазами, на лицах которых запечатлелись жуткие следы безжалостной радиации.

И сейчас Володя поблагодарил Василия, за то, что он посоветовал не есть до выхода. Рвотный спазм перекрывал горло, пытаясь выдавить желудок в шлем-маску противогаза, но выпитые перед выходом противорвотные таблетки все же помогли. Сейчас появилось настойчивое желание сорвать противогаз и вдохнуть свежего воздуха, после чего выплюнуть кислятину изо рта. Володя с трудом распрямился, взяв себя в руки.

— Надо Борю на станцию, он живой! — выкрикнул Ва́динов, поднимая того на руки с помощью Обуева.

Володя прихватил брошенную монтировку и, освещая фонарем дорогу, придержал дверь, пока парни проносили полумертвое тело. Проводив их лучом света, повернулся к Гребневу.

— Гребень… — позвал он курсанта, представляя, как долго придется убеждать парня оставить умершую, возможно, его подругу.

Но Гребнев медленно провел резиновой перчаткой по лицу девушки, закрывая ей глаза, и спокойно поднялся, стараясь больше ни на кого не смотреть.

— Где пацаны? — безжизненным голосом спросил он у Володи.

— Вашего понесли к шлюзу.

— Ему уже не помочь, — все также без эмоций проговорил Гребень, — у него последняя стадия после трех дней поражения…

Володя не знал что ответить и вышел в коридор, за ним Гребнев. Остановившись на лестничной площадке, они стали ждать возвращения парней. Те появились через несколько минут, держа на руках Бориса. Отнеся его в «общую могилу», ответили на немой вопрос Гребня.

— Вася только дверь открыл, а Боря… — проговорил Обуй опустив глаза, продолжая левой рукой сжимать кисть правой.

— Надо осмотреть все помещения и узнать, как они сюда попали, — не живым голосом проговорил Гребень, — Вася ведь говорил, что те двери на замке.

— Он забыл про спуск в эскалаторный зал, — пояснил Володя, отдав вернувшемуся Ва́дину его монтировку. — Раньше туда проход закрывался БСК, а теперь электроника не работает… вот они и спрятались здесь…

Пройдя все уровни и проверив каждое помещение, они обнаружили еще три трупа. Только в этот раз не выдержали курсанты, согнувшись, пытаясь сдержать рвотный рефлекс. У Володи образовалось какое-то отупение. Он глянул на трупы и тут же вышел в коридор, сжав и разжав кулаки.

Нет, к этому невозможно привыкнуть. Когда труп на похоронах, это одно, но когда ты видишь тех, кому не повезло добежать до укрытия, кого беспощадная радиация в считаные дни изувечила и жестоко умертвила… Здесь же возникают мысли: а если бы я был на их месте?..

Володя отогнал наваждение.

Его попутчики быстро пришли в себя, удержавшись от снятия противогаза: видимо таблетки действительно помогали.

После дальнейшего обследования оказалось, что дверь на лестницу, через которую несчастные сюда попали, была тщательно забаррикадирована, а разбирать завал не было никакого смысла, к тому же они зафиксировали дверную ручку ломом. Теперь снаружи попасть было проблематично.

— От кого это они так прятались?.. — насторожился Ва́дин.

Володя опять пожалел, что у него в руках нет никакого оружия, даже монтировка на станции нашлась только одна.

— Наверное, от людей… — сказал Обуй.

— Идем на лестницу, — позвал Володя, стараясь не думать о том, что их ждет наверху.

— Пацаны, — с тяжестью на сердце обратился ко всем Гребень, — у меня к вам просьба… Про Вальку никому не говорите. Мы ее не видели…

— Само собой, — вздохнув, ответил Обуй.

Лестница вывела к площадке перед выходом на станцию. Володя осторожно взялся за ручку двери, находящейся в угловой нише рядом с затвором.

— Ну? — почему-то шепотом спросил Гребень.

— Страшно, — честно признался Володя.

Прошли три дня после атаки, и что сейчас творится на поверхности, действительно было страшно представить.

Володя опасливо повернул ключ в замочной скважине, и звук движения внутреннего механизма в полнейшей тишине, оглушил.

Все замерли. Ни звука.

Выдохнув, Володя надавил на дверь, и та легко открылась, выпуская его к не полностью закрытому гермозатвору. Тишина не мерещилась, она окружала все пространство. И первыми звуками были шаги обрезиненной обуви защитных костюмов. Никто даже не обратил внимания, что их дозиметры еле слышно пощелкивают.

Закрыв за собой дверь на ключ, напарники обошли весь верхний вестибюль перед гермозатворами, наткнувшись еще на несколько трупов внизу эскалатора, но к ним спускаться не стали, лишь прощупали лучами фонарей. Служебные помещения работников метрополитена были закрыты на кодовый замок, а Володя уже не помнил комбинацию цифр, поэтому их решили оставить на потом.

В полицейском пикете не нашлось ничего интересного, кроме лежавшего сверху шкафа бронежилета, чему очень обрадовался Ва́дин, заметив находку первым.

— Ну, хоть что-то!

Парни помогли ему надеть, так как в защитном комбинезоне одному справляться оказалось не очень удобно.

Настала очередь выхода за гермозатвор, который придавил покореженный ящик из-под песка.

Глава 7

В подземном переходе с обширным увеличенным холлом к станции метро Спортивная-1 было пустынно и темно. Мотающийся ветром мусор не издавал никаких звуков. Подсвечивая дорогу фонарями, курсанты направились к дальнему левому выходу, так как цель их экспедиции была академия.

Осторожно ступая, подошли к лестнице наверх и замерли: с верхней ступени на них смотрели глаза — мертвые глаза. Самого мертвеца не было видно целиком, с верхней площадки лестницы виднелась лишь склонившаяся на бок голова, а его безжизненный взгляд смотрел с упрёком.

Все разом поежились. Ва́дин крепче сжал монтировку. Город молчал. Видневшееся над выходом из перехода небо нисколько не напоминало Белые ночи Петербурга. На улице стояла полнейшая темнота.

Опасливо обернувшись, искатели приключений медленно двинулись вверх по ступеням, и с каждым шагом им открывалась ужасающая картина непоправимой катастрофы. Счетчик Гейгера в карманных дозиметрах увеличил тембр звучания. Володя достал свой измеритель ионизирующего излучения и в очередной раз поежился, дозиметр показывал девять зивертов.

Не успели парни выйти на поверхность, как все замерли не сговариваясь. Слева у почти свернутого ограждения дороги было столпотворение машин, в некоторых из них виднелись неподвижные силуэты. Почти все пространство до Большого проспекта П. С. было завалено трупами. Мертвые лежали повсюду.

По всему телу пробежали мурашки, и Володя представил какой на улице стоит смрад. Его вновь затошнило, и он присел, прижимая маску противогаза плотнее к лицу.

Здесь погибшие выглядели ужасней, чем те, внизу. У многих кожные покровы чернели лоскутами ожогов. От такой картины захотелось убежать вниз и забиться в самый дальний и глубокий угол.

Сидевший на корточках Гребень тяжело дышал, но все же повернулся к Володе.

— Надо идти, ничего не поделаешь. Такое будет везде…

Володя и сам это понимал. Он с трудом выпрямился, от чего закружилась голова, дышать стало труднее, не смотря на то, что ПМК-7Ш18 был оснащен двумя фильтрующе-поглощающими коробками к данной модели противогаза, который оказался совершенно новым.

Безмолвие города пугало. Такой тишины Володя никогда не слышал. Питер был мертв, мертв по-настоящему и безвозвратно. Счетчик Гейгера трещал, и казалось, что радиация проходит сквозь защитный слой костюма, поражая органы, нарушая все биохимические процессы. Гнетущая обстановка сковывала рассудок, загоняя сознание в панический ужас. Но в этот момент Володя вдруг вспомнил о своем спасителе, кто уберег его от такой участи, о Стасе.

«Я обещал помочь!» — Владимир зло заскрипел зубами и сделал первый шаг.

Все как один двинулись следом в сторону Большого проспекта, обходя и перешагивая через тела, освещая дорогу фонарями.

Огибая уцелевшую часовню Александра Невского, Володя машинально отметил, что стало с растущим рядом деревом. Оно почернело и почти лишилось листвы. Луч фонаря тут же скользнул назад. Князь-Владимирский сквер выглядел также. Четыре луча рассекали черноту Белых ночей, выхватывая из мрака всю атмосферу ядерной смерти.

В этой части города здания практически уцелели, не было в них разве что стекол. Хотя крыши оказались сорваны, а вон там, на доме №4 Большого проспекта когда-то возвышались пирамидки. Сейчас весь карниз вместе с пирамидами грудой обломков лежал внизу на тротуаре, при падении обрушив и балконы.

Луч скользнул к Петровскому спортивному комплексу. «Лапы» прожекторов над ним больше не нависали.

К голове Володи придвинулся Гребень и тихо предложил:

— Пойдем по центру Ждановской?

Гребень опасливо покосился на верхние этажи домов, чернильные провалы окон которых, наблюдали за ними, словно обвиняя в том, что они выжили. Володя понял причину и отошел от зданий. Чем сильнее они отдалялись от станции метро, тем свободней становилась дорога, хотя и машин с распахнутыми дверями и мертвых тел на асфальте было в избытке.

Странно, даже когда в Белые ночи приходили циклоны с Финского залива, затягивая город черно-свинцовыми тучами, все равно было светло и видно, но сейчас… Так темно бывает далеко за городом, где нет центрального освещения, нет цивилизации, в ночь без луны и звезд. Но здесь… Была не простая темнота: в воздухе роились непонятные завихрения, то формируя парящий горизонтальный смерч, то в хаотичном движении разлетаясь, создавая беспорядочные облака пыли. А может это была не пыль, а какие-нибудь насекомые? Что-то случилось с атмосферой, с озоновым слоем? Не может быть так темно. Мы как будто в замкнутом небольшом пространстве, вроде шахты. Чем по нам ударили?

Володю передернуло.

«Лучше об этом не думать…»

С опаской косясь на набережную и стараясь не всматриваться в то, что у него под ногами, Володя шел дальше, переступая через трупы. Хотя и здесь были странности: одни тела оказались скрюченными, одежда частично почерневшая, будто они попали под высокую температуру, другие, напротив, выглядели нормально, если можно применить это слово в данной ситуации. Лишь их кожный покров имел черные лоскуты ожогов и язвы. Но все-таки покореженных и съежившихся тел было больше.

Володе вновь стало страшно, и он посмотрел на дозиметр, который показал двенадцать зивертов. Уже двенадцать! Более чем смертельная разовая доза! И тело тут же «ощутило» проникновение ионизирующего излучения.

«Не внушать! — потребовал сам у себя Володя. — Костюмы защитят!»

Вот только, сколько можно находиться под таким излучением?

«А зачем мы брали с собой дозиметр-радиометр? Или он должен засекать все виды излучения, альфа, бета, гамма — частиц?»

Володя покрутил головой, обшарив лучом света окружающую территорию.

Из-за того, что их обступала безжизненная темнота, Володя почему-то ощущал чье-то присутствие. Вот только город был мертв. Тишину нарушал, и именно сейчас Владимир стал это улавливать, отходя от перенесенного шока увиденного, ветер. Он мотал по дорогам мусор, терзал одежду на трупах, трепал мертвые деревья. Из некоторых разбитых окон выдергивал шторы, и они как белые флаги капитуляции развивались на фасадах изуродованных домов. А сам город замер, будто остановилось время. Хотя время и так остановилось, забрав жизнь у колыбели революции навсегда.

Ощупывая дорогу лучом фонаря, глаза неожиданно зацепились за труп полицейского. Володя остановил всех и, перебарывая отвращение и боязнь прикосновения к мертвому телу, все же перевернул труп. Пистолета не было! Кобура открыта, запасного магазина то же нет. Кто-то все забрал, оставив только протирку — шомпол к пистолету. Володя вытянул ее из боковых петель кобуры и только хотел убрать находку в карман, как тут же вспомнил о том, что предметы, попавшие под проникающую радиацию, находящиеся на открытом воздухе на зараженной территории, «напитываются» той самой радиацией под завязку, и как бы ты их не обрабатывай, они будут фонить. Володя положил заостренную с прорезью под ветошь железяку на асфальт и разочарованно последовал за курсантами, заметив, как в окружении что-то изменилось.

Не успели они выйти на Ждановскую улицу, им стали попадаться явные разрушения домов.

— Досадно, — сокрушенно проговорил Володя, увидев, что арка, выводившая на Офицерский переулок, обрушилась, как и левая часть фасада дома.

— Что? — спросил Ва́дин, осматриваясь.

— Я хотел по нему до Чкаловской добраться.

— А смысл? — спросил Гребень: — Обходить академию ближе по Гимназическому переулку, но если центральный корпус не обрушен, то через него можно выйти на Чкаловский проспект.

Парни так и продолжали говорить шепотом, словно боясь разбудить «заснувших» вечным сном людей на дороге.

— А если обвалился? — поинтересовался Володя, не веря в такую удачу.

— Тогда вообще нет никакого смысла туда лезть, убежище в центральном здании.

— А оружейка? — задал Володя так ожидавший вопрос.

— Оружейка? — почти в голос переспросили курсанты, остановившись.

— Да. Комната для хранения оружия.

— А ведь мы даже не подумали! — обалдел от догадки Гребень. — Ты ведь за оружием шел с самого начала? У тебя там, на «Чикалихе», что-то произошло. Ты ведь кому-то помочь хотел, да?

— Ну, так что с оружейкой?!

Володя начинал злиться, несмотря на то, что втихушку перед выходом выпил успокоительного, дабы легче перенести увиденное на поверхности.

— Сторож, ты не заводись, — примирительно попросил Ва́дин, — мы же не против. Просто сами недопёрли, что можно там вооружиться и вооружить станцию.

— Если повезет и доберемся до нее, — поддержал Обуев, — тогда лучше все перепрятать, а то, думаю, не мы одни такие умные будем.

— Истину говоришь, Обуй! — оценил Гребнев.

Разговоры об оружии немного отвлекли от гнетущей атмосферы катастрофы. В этот момент Володя резко посмотрел в сторону здания.

— Что?! — испуганно спросили курсанты, так было неожиданно движение Сторожа.

— У меня такое ощущение, что за нами кто-то следит… — тихо проговорил Володя и, немного успокоившиеся за разговором нервы взорвались паническим адреналином, подняв волосы по всему телу. — Пойдем, а? — попросил он, попятившись, но неожиданно за что-то запнулся.

Рухнув на неприятно-мягкое, брезгливо и достаточно нервно попытался вскочить, цепляясь за лежавшие трупы. Как оказалось, именно об них он и споткнулся.

— О черт! — вскочил с криком Володя, шаря по дороге фонарем, и его вновь чуть не вырвало, когда он увидел посмертные, перекошенные маски лиц.

— Пойдем, пойдем! — потащил его за руку Обуй.

И четверо парней побежали.

Глава 8

Так как Наталью дежурную по станции Чкаловской блюстители порядка во главе со старшим сержантом Культурой не воспринимали, руководство хозяйством и внутренним обеспечением проживания, и распределением продовольствия, на себя взял старший инспектор службы транспортной безопасности — Дмитрий. Ему на помощь пришли Стас и постовой станции Дима.

Стас, Дима — старший инспектор СТБ, ныне начальник станции, Алексей — электрик и Игорь — эскалаторщик, начали собираться, проверяя дозиметры на скамейке, на виду у караульного, наблюдавшего из круглого окна над входом.

— Куда собрались? — крикнул полицейский со второго этажа.

— На разведку, — ответил Стас.

Полицейский обвел взглядом станцию, на которой был приглушен свет до минимума. В вагонах составов еще раньше отключили освещение, и кто размещался в них, уже давно спал. На платформе на разложенных носилках, расстеленных плащ-палатках и раскатанных термоизоляционных ковриках, оказавшихся в стратегическом запасе станции, еще были заметные шевеления.

— А вы не припозднились, ребятки? — караульный прищурился.

— Тебе сколько лет, сынок? — спросил пожилой седовласый эскалаторщик Игорь. — Не учили уважать чужой труд? Между прочим, для всех стараемся.

— Что там? — послышался недовольный заспанный голос здоровяка.

В круглом отверстии «окна» появился старший сержант Культура.

— Нам препятствуют выйти на радиационную разведку, — ответил Станислав совершенно серьезным тоном.

Культура посмотрел на часы и, нахмурившись, поинтересовался:

— В третьем часу ночи?

Станислав оглянулся, заметив, что пытавшиеся уснуть люди, начали приподниматься, прислушиваясь.

Хотя сейчас жители станции не испытывали затруднений в подаваемом воздухе, так как вентиляционные шахты запустили в работу, но укрывшийся в метро народ так и не пришел в себя от шока случившегося, к тому же еще и «подогретый» недавним тройным убийством.

Чтобы не мешать измученным людям, Стас направился к лестнице наверх, где располагалось логово полицейских. Культура пошел ему навстречу.

Старший сержант подозрительно глядел на Станислава.

— Ну-ка, умник, объясни мне, пожалуйста, — недобро улыбнулся здоровяк, — с какой целью ты решил устроить вылазку ночью?

— А в чем проблема, товарищ полицейский? — огрызнулся Стас.

Из дверей показались еще двое сотрудников, спустившихся по лестнице.

— Ты что тут героя исполняешь, молодой?! — старший сержант сжал в кулак ворот рубахи Стаса и притянул к себе.

Станислав ухватился за его кулачище, пытаясь сдержать.

— А?! — рыкнул здоровяк.

— Ты хочешь узнать, что на поверхности? — Стас смотрел прямо в глаза. — Или вы все, — он глянул за спину здоровяку, — решили до старости здесь гнить? Не нравится, что я собрался? Иди сам!

Старший сержант немного ославил хватку и отодвинул от себя дерзкого парня, внимательно его разглядывая.

— А то, что ночью… — продолжил Станислав. — Я думаю на верху, кто-нибудь да выжил, и они нам, по идее, будут очень «рады» за то, что мы спаслись, а им пришлось подыхать в гиене огненной. Вот поэтому ночью. Они все равно спать должны, а мы как раз разведаем. Я понятно объяснил?

Культура отпустил Стаса и, выдвинув вперед челюсть, с прищуром посмотрел на говорившего.

— В следующий раз я за твой язык… — процедил здоровяк.

— Я понял, — с серьезным лицом ответил Стас.

— Потап, проследи, чтобы не больше двух пошли, — наказал одному из сотрудников Культура и зашагал наверх к помещениям.

Верхние этажи академии были разрушены и обломками навалены у стен, и это лишь помогло забраться внутрь здания через проем окна. Сейчас четыре безмолвные фигуры двигались по коридорам, направляясь к лестнице на второй этаж.

Ощущения чьего-то присутствия после пробежки отступило и почти не донимало, но все та же атмосфера мертвого города давила, угнетала и заставляла судорожно оглядываться, вспарывая темноту коридоров острым лучом фонаря. Внутри здания мрак казался более плотным и каким-то вязким. Всюду мерещилось движение.

Неожиданный шепот Гребня заставил вздрогнуть.

— Тула…

— Что? — не понял Володя.

— Майор Тульев. Стоял в ту ночь оперативным дежурным… — пояснил Обуй, глядя на привалившегося к стене офицера.

Его глаза были выжжены, лицо покрывала покоробленная корочка ожога.

Володя глянул в направлении его «взгляда». Стекла в широких окнах не существовало. И возможно с той стороны была вспышка, ожегшая его лицо, так как и рамы были обожжены.

Курсанты автоматически выполнили воинское приветствие, и Гребень проверил кобуру майора. Оружие оказалось на месте.

— Отлично! — обрадовался он.

Володе тоже стало немного легче. Пусть этот пистолет нельзя заносить на станции, но им можно пользоваться на поверхности. Гребень передернул затворную раму, загоняя патрон в патронник, от лязга механизма которого все завертели фонарями, будто опасаясь кого-то привлечь. Но безмолвие и гробовую тишину нарушал лишь шорох защитных костюмов при движении. Гребень махнул рукой, привлекая к дальнейшему продвижению.

— А вот и оружейка, — проговорил шепотом Гребнев.

— А это кто? — приблизился к спрятавшемуся рядом с железной дверью КХО19, Ва́дин.

Зажав голову руками, в углу лежал курсант Комов… бывший курсант. По мимике лица с разинутым ртом было ясно, что он орал, орал от боли. Его раскрытые навечно глаза сморщились «печеным яблоком».

— Ком стоял в ту ночь с Жорой… — сглотнул кислую слюну Обуй, и отвернулся.

«А я думал к такому невозможно привыкнуть…» — уловил свое восприятие к увиденной новой смерти Володя, отворачиваясь. — Как-то это не правильно. Неужели человек так быстро черствеет?..»

— Оружейка закрыта! — с досадой зашипел Гребень.

— Ключи должны быть у дежурного! — продолжая шептать, сказал Обуй. — Я вернусь… к майору.

Гребень кивнул, одобрив.

— Жоры не видно, — повертел головой Ва́дин, ощупывая фонарем закоулки коридора. — Может он в убежище рванул?

— Возможно, — поддержал догадку Гребень и присел рядом с Комовым.

— Под ногой, что-то блеснуло! — указал лучом фонаря Володя.

И действительно, связка ключей была придавлена коленями Комова. Гребень поднял увесистую связку и привычным движением начал открывать все замки оружейной комнаты.

— Где Обуй? Обуй! — заволновался Ва́дин, не громко крикнув. — Гребень, может, я схожу за ним?

— Нет! — зло шикнул Гребнев, мысленно ругая себя за то, что разделил группу. — Просто следите за коридором.

Последний замок хрустнул сувальдами, открывая доступ в хранилище оружия. Гребень моментально юркнул внутрь и метнулся к оружейному шкафу, на ходу подбирая нужный ключ. Через минуту навесной замок пирамиды номер семь уже болтался в одной проушине, а Гребнев схватил автомат с подсумком и сменил место, очутившись у дежурного сейфа с боеприпасами. Пенал с ключом от сейфа по безалаберности или лени, как всегда стоял сверху железного шкафа, хоть и опечатанный печатью дежурного.

Володя, войдя в помещение комнаты для хранения оружия, оценил, что оно без окон и защищено толстыми внутренними стенами от проникающей радиации. Это радовало, оружие можно было смело брать с собой и после дезактивации проносить на станцию.

Не дожидаясь разрешения, он подошел к пирамиде и, обратив внимание на то, что на многих стволах был прикреплен обвес, Володя внимательно пробежался взглядом по оружию. Выбрав знакомый ему по службе АК-10420 с зафиксированным у ствола ЛЦУ21 и коллиматорным прицелом на крышке ствольной коробки, он взял АТГУ22 к нему и пару подсумков с магазинами. Но тут же повернулся к пирамиде и прихватил пару масленок, побулькав при этом пластиковыми емкостями, проверяя заполненность.

Все это время Ва́дин стоял в дверях и напряженно искал лучом фонаря малейшее движение, но слышал лишь отдаленный в коридорах шум.

— Сторож! — шепотом позвал Гребень, протягивая полные магазины.

Володя присоединил его к автомату и передернул затвор, поражаясь, насколько все-таки становится спокойней, когда в руки попадает оружие… Даже эта давящая и пугающая темнота с тишиной воспринимается иначе.

— Надо будет до дежурки сходить, там несколько тревожных мешков у оперативного в коморке стоит, — сказал Гребень, меняя на посту Ва́дина.

— Мне не нравится, что мы оставили нашего казаха… — буркнул Вадинов и пошел открывать свою пирамиду.

— Мы не оставили, — ответил Гребень, вновь ругая себя. — Сейчас вооружимся, закроем оружейку и пойдем его искать.

Володя попытался вытащить шомпол из автомата, но в резиновых перчатках это сделать оказалось неудобно, поэтому пришлось старым способом, ударом ребра ладони. Шомпол вышел из паза, и Володя с его помощью начал откручивать дульный тормоз-компенсатор. Пока он присоединял глушитель, Ва́дин изъял из пирамиды свое оружие, им оказался АК-15.

Фонари лежали на полу, частично освещая оружейную комнату. Володе на глаза попался стеллаж со шлемами и черными сумками.

— Что в сумках? — спросил он у Ва́дина, мотнув головой.

— О, точно! — немного обрадовался курсант. — Это «Дефендеры»! Не то, что ментовские…

— Что за «Дефендер»? — не понял Володя.

— Бронежилет «Дефендер-2», правда еще старая модель, — пояснил Ва́дин. — Сейчас у спецов уже «Дефендер-4».

Володя зафиксировал глушитель и, положив автомат на пол, снял с полки одну сумку. Вынув черный бронежилет, разлепил липучки и попытался просунуть голову в противогазе через лямки. Ничего не получилось. Володя достал пищавший дозиметр в надежде, что здесь радиации меньше.

«Наивный», — злясь, подумал он, и убрал электронную игрушку назад.

— У него лямки надо растягивать, а в этой резине мы ничего не сможем сделать, — Ва́дин показал перчатку.

— Кто-то идет! — шикнул Гребень, укрываясь в оружейной комнате, и все как один взяли оружие наизготовку, снимая его с предохранителя.

— Эй! — послышался тихий голос.

Гребень приставил указательный палец к маске противогаза.

— Вы где? Чего молчите? — тот же голос.

— Обуй! Казах хренов! Напугал! — почти в голос зло крикнул Гребень. — Дуй сюда! Ты где потерялся?!

Обуев вломился в оружейку и бросил на пол три пустых РД23.

— Я тревожные чумаданы надыбал! — указал он на рюкзаки, — А еще место, куда мы все это… Сторож, Вован. Ты мой автомат взял…

Володя чуть не взорвался в гневе, но потом взял себя в руки.

— На! — он отдал автомат его владельцу, понимая, что за годы к оружию привыкаешь, чувствуешь его, и он становится твоим безотказным другом, если ты за ним следишь. — Только потом на мой будешь прикручивать глушак!

— Без проблем, я хоть сейчас! — обрадовался своему смертоносному другу Обуев.

Володя выбрал похожую комплектацию оружия и вручил Обую вместе с глушителем. Тот быстрыми движениями начал делать то, что совсем недавно проделал он сам. Пока Гребень контролировал коридор, Ва́дин с Володей набивали рюкзаки снаряженными магазинами.

— Предлагаю для начала в инвентарку перетащить все это добро, — принялся опорожнять сейф с боекомплектом Обуй. — Я там по коридорам походил, в кабинеты позаглядывал, какие открыты. В общем, следов натоптал порядочно, не должны понять, зачем мы там шарились. А инвентарь мы сдвинем и за ним упакуем это все.

— Все туда не войдет, — не поворачиваясь, сказал Гребень. — Главное б/к24перепрятать и что-то из оружия, остальное здесь закроем также на все запоры.

— Можно на станции побольше народа взять и сюда сгонять, — предложил Ва́дин.

— На станции всего восемь комплектов ЗФО, или, как вы их назвали «зофки», — ответил ему Володя: — Рассчитано на звено радиационной разведки. Хотя…

— Да! — обрадовался Обуй, застегивая рюкзак и взваливая на плечо. — Наши взять, они у нас в корпусе… Если конечно корпус уцелел.

— Сейчас не об этом, нам еще до убежища надо добраться. Забыли? — прикрикнул Гребень. — Давайте, несите рюкзаки, я здесь подожду.

Сколько прошло времени, Володя точно не знал, но старался мысленно контролировать себя по внутренним ощущениям. За это время сейф из-под боекомплекта опустел. Также в комнату инвентаря перекочевал ящик с гранатами, личное оружие офицеров академии и несколько автоматов с двумя снайперскими винтовками. Больше переносить в инвентарную комнату не стали, завалив «богатство» тряпками, ведрами и швабрами. В комнате оперативного дежурного был щитовой шкаф и лазить туда, когда было напряжение, никто бы без допуска не стал, но сейчас… Этот шкаф скрыл в себе еще несколько автоматов. Для разнообразия в открытых кабинетах, где были подходящие шкафы, то же устроили небольшие схроны, завалив оружие бумагой и плакатами. Санузел также не остался без внимания.

— Парни, я думаю, мне пора идти, — обратился к курсантам Володя. — Меня там должны ждать.

— Может, мы все сходим? — предложил Ва́дин. — Вдруг тебе помощь понадобится.

— Благодарю, друзья, но там возможно их контролируют, и мне придется делать подмену: я вместо кого-то вернусь на станцию, а тому человеку к вам на Спортивную бежать, — ответил Володя. — А вам еще убежище проверить, вдруг там кто-нибудь успел спрятаться.

— Не страшно будет одному пробираться? — спросил Гребень, закрывая на все запоры комнату для хранения оружия. — Мне так с самого выхода на поверхность как-то жутковато было. Спасало только то, что мы все вместе идем.

— Страшно, — признался Володя. — С первого шага за гермодверь, страшно.

— По-моему у тебя с мозгом что-то не то, — сказал Обуй, подтягивая лямки рюкзака, которые распределили между собой курсанты. — Ему страшно, а он прётся туда один…

— Я обещал помочь, — упрямо повторил свои слова Володя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

  • АТАКА

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Сторож предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

1

ЗАС, — засекречивающая аппаратура связи

2

Прыжки с парашютом по программе AFF, — ускоренные курсы по овладению техникой свободного падения

3

СТБ, служба транспортной безопасности

4

БСК, бесконтактная смарт карта с помощью которой открываются служебные помещения

5

LGM-30G «Минитмен-3», — американская межконтинентальная баллистическая ядерная ракета

6

Натяжная станция, — помещение, где обслуживается нижняя гребенка, механизмы натяжения эскалаторной ленты и порочней, их чистка и ремонт.

Гребёнка (верхняя и нижняя), — это, так называемые зубцы, в которые входят ступени эскалатора внизу своего пути, предотвращая попадание в механизм мусора. Такая же гребёнка есть в верхнем вестибюле, откуда выныривают ступени эскалатора, отправляясь вниз.

7

СКД, — система контроля доступа

8

Герма, гермуха, — гермоворота, гермодверь, гермофорточка, МК (металлоконструкция)

9

Мультитул, мультиинструмент (англ.Multitool), — многофункциональный инструмент, обычно в виде складных пассатижей с полыми ручками, в которых спрятаны (с внутренней или внешней стороны) дополнительные инструменты (лезвие ножа, шило, пила, отвертка, и т. п.).

10

ВПК, — военно-промышленный комплекс

11

«Воевода», Р-36М, — советский стратегический ракетный комплекс, оснащенный межконтинентальной баллистической ракетой 15А14 для размещения в шахтной пусковой установке 15П714 повышенной защищённости

12

ФВУ, — фильтровентиляционные устройства

13

СТБ, — служба транспортной безопасности

14

КПВЗ, — командный пункт воздухозабора

15

ФВУ, — фильтровентиляционные установки

16

Бомбари, — бомбоубежище

17

ЗФО-М (Защитная Фильтрующая Одежда — Модифицированная), «зофка», — средство индивидуальной защиты фильтрующего типа

18

ПМК-7Ш, — противогаз модернизированной конструкции, широкообзорный

19

КХО, — комната для хранения оружия

20

АК-104, — автомат Калашникова, калибра 7,62 мм

21

ЛЦУ, — лазерный целеуказатель

22

АТГУ, — Автоматный тактический глушитель усовершенствованный

23

РД, — рюкзак десантника

24

Б/к, — боевой комплект

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я