Великая империя зла

Сергей Викторович Пилипенко, 2010

Роман о смутных временах еще только зарождающейся Османской империи. Тайны, заговоры, внутренние и внешние мятежи. Параллельно развитию ситуации за рубежом раскрывается картина правления и в России. Описываемые события имеют особую историческую ценность, так как раскрывают те белые пятна в русской истории, из-за которых и по сей день наблюдается настоящая путаница в датах правления того или иного царя, а иногда и вовсе отсутствуют целые периоды в обозначении самой власти.

Глава 4

Стамбул встречал караван мрачно. Повсюду были вывешены треугольной формы флаги вперемешку с обычными ярко-красного цвета, отображающих полумесяц и звезду на сторонах.

Лихая весть донеслась сразу же по скончании султана. Были отправлены гонцы в столицу и оповещены все люди.

Народ высыпал на улицы и застыл в немом ожидании проезда колонны. Повсюду мелькали встревоженные и озабоченные лица. То тут, то там люди перешептывались о чем-то и с беспокойством поглядывали на дворец.

Колонна растянулась на километр. Впереди ехала султанская охрана, а позади на небольшой повозке везли тело султана, прикрытое боевым знаменем и украшенное живыми цветами.

Люди заглядывали на повозку и старались разглядеть самого султана, при этом все же расступались, освобождая дорогу для проезда.

Кое-кто бросал цветы под колеса, но на них прикрикивали другие, объясняя тем, что так можно делать только его верным слугам.

Колонна продвигалась медленно. Несмотря на слишком раннюю по времени весну, было уже довольно тепло. Ласково светило солнце и практически все были легко одеты.

Где-то вдалеке в небе зажглось сияние. Люди встрепенулись и подняли головы.

Над Стамбулом зажглась звезда. Все оцепенели от страха, а потом бросились на колени, моля о пощаде.

«Аллах наказывает нас», — повсюду слышались голоса, и люди молились еще больше, отчего стоял невыносимый человеческий гул.

Одни протягивали руки к небу, моля о пощаде, другие к султану, призывая его встать, но все встревожено все же продолжали смотреть на загоревшуюся звезду.

Вдруг что-то вздрогнуло под ногами. Посыпались камни с близстоящих домов. Толпа взревела и бросилась врассыпную. В сутолоке чуть было не перевернули саму повозку с султаном.

Солнце сменилось тучей, и пошел дождь, а за ним град. Крупинки были огромными с птичье яйцо, и они больно ударяли по людям и животным.

Толпа взмолилась.

— Аллах наказывает нас за то, что не уберегли султана…

Крики тонули в диком ржании лошадей и человеческом роптании. Люди попадали под ноги лошадям, и те больно били их копытами.

Земля вновь содрогнулась, и камней посыпалось еще больше.

Звезда начала опускаться ниже и как бы уходя, но светиться ярче. Сверкнула молния, и грянул неизвестно откуда гром.

Земля снова осыпалась градом, ударяя людей, а с ними беспомощно мотающих мордами и встающих на дыбы лошадей.

Тело с повозкой перевернулось, и это еще больше испугало людей.

Они бросились под копыта лошадей, чтобы попытаться остановить их, и сразу же три человека погибло от сильных ударов животных.

Но все же люди добились своего, и тело вновь положили на повозку, а лошадей держали под узды.

Звезда упала и тихо скрылась за горизонтом.

И в тот же миг стало тихо и спокойно. Наступила мертвая тишина.

Все застыли в ожидании, лишь только лошади тревожно ржали, стараясь хоть как-то напомнить о случившемся.

Но вот, наконец, выглянуло солнце, и стало светлее и теплее.

Люди бросились на колени, включая всадников и охрану.

Еще через время пошел небольшой дождь все с той же тучи, отступившей от солнца. Но это не мешало людям замаливать свои грехи, и они упорно стояли на коленях.

Наконец он прекратился, а спустя минут десять затрубили трубы, и колонна, немного поджавшись хвостом, двинулась дальше.

Эмир с ужасом наблюдал со стороны за людской толпой. Ему почему-то казалось, что все это не случайно.

И сама смерть султана, и это затмение — как предупреждение о чем-то. Но все же он пересилил себя и дал команду о движении вперед.

Жена султана сидела рядом, но сквозь паранджу эмир не мог видеть ее лица, а значит, не мог знать, что она переживает.

Наконец, он услышал ее голос.

— Султан был прав. Они его любят и одновременно не понимают.

Абдах ничего не ответил и, оставив повозку, пошел рядом.

Спустя минуту он ответил:

— Султан во многом был прав. Но не всегда был уверен в своей правоте.

На этом разговор окончился, и они молча продолжали свой путь.

То тут, то там им попадались под ноги раненные или искалеченные, и, как все богобоязненные люди, эмир воздавал руки к небу, молясь об их спасении.

Так прошло еще немало времени. Наконец, они подошли ко дворцу.

Тревожно загудели трубы и заиграли донованы. Застучал барабан и на секунду стих.

Колонна остановилась.

В воротах дворца появился звездочет и, взимая руки к небу, прокричал:

— О, султан мой и повелитель всех, не дай нам погибнуть просто так. Дай умереть за тебя и прости нас, Великий Осман за неправоту и грехи наши.

Сказав это, он возвратился вспять, и колонна двинулась внутрь.

Дворец встречал так же, как город. Весь в траурных флагах, он скорее напоминал крепость после жестокой битвы и скорби по убиенным.

На вратах стояли часовые и в руках держали огромные пики с остроконечными флагами на конце.

Когда прошла повозка султана, они скрестили копья, тем самым давая понять, что посторонним вход воспрещен. Ворота закрылись, и толпа осталась за ними.

Подбежали слуги и целая ватага придворцовых исполнителей. Но нигде не было видно хотя бы одного из высших лиц.

Наконец кто-то появился и вышел наружу.

Эмир узнал его. Это был Аркалык — военный паша, назначенный самим султаном.

За ним следовали то один, то другой цхетины.

«А где же Телибад, жена и другие?» — подумал тут же эмир, принимая все меры предосторожности, дабы оградить женщину и ребенка на повозке.

И словно по какому-то условному сигналу Аркалык сказал эмиру:

— Они в тюрьме. После похорон будем казнить.

— Хорошо, — только и ответил эмир.

Зная военноначальника, как своих пять пальцев, он не сомневался в выполнении сказанного пашой.

Тот был особо исполнительным и недаром султан вручил ему жезл военного начальника.

Он вновь обратился к Аркалыку.

— Ты позаботься о теле и других делах, а я позабочусь о них, — и эмир показал рукой на повозку.

Тот согласно кивнул и отошел в сторону.

— Но, куда же я их дену? — думал про себя Абдах, — к себе нельзя, тут тоже опасно. Неизвестно, все взяты под стражу или кто остался.

И тут он вспомнил за своего давнего друга — эфенди Мюра.

Тот относился к султанской тайной службе. И с ним эмиру приходилось довольно часто сталкиваться, решая какие-то вопросы.

— Вот куда я их дену, — тут же решил про себя Абдах и решительно направился к повозке. — Но, как незаметно это с делать? — снова подумал он и, вдруг что-то вспомнив, решительно повернул обратно.

Эмир подошел к одной из служанок и приказал следовать за ним. Быстро подвел к намету и почти втолкнул ее внутрь.

— Раздевайся и быстро, — сказал он.

Та, не долго думая, принялась за дело.

За это время эмир подобрал ей другой костюм из рядом стоящего султанского гардероба и, бросив внутрь, сказал:

— А этот одень и выходи спокойно. В руках будешь держать что-то похожее на куклу. Пройдешь внутрь, свернешь направо. Там увидишь дверь. Туда войди и жди меня. И закройся изнутри, — почему-то добавил эмир.

Служанка согласно кивнула и сделала то, что сказал Абдах.

Теперь оставалось дело за небольшим.

Эмир подошел к повозке, взял в руки одежду служанки и протянул ее рядом сидящей султанше.

— Возьмите и оденьте.

Та не стала спрашивать и молча, все сделала.

— Теперь заверните ребенка так, чтобы не видно было его лица и сделайте что-то вроде обычного узла.

Женщина вновь повиновалась.

— Теперь слушайте внимательно. Я пойду вон в ту сторону к воротам. Вы через время за мной и ничего не бойтесь, не оглядывайтесь. Держите свободно узел, сделайте вид, что вы просто несете мне одежду.

Она снова кивнула головой, и эмир двинулся к воротам.

По дороге он обернулся и вовремя. Чья-то, маячившая невдалеке фигура быстро исчезла с последнего окна здания. Очевидно, все же за ним следили.

Абдах покрутился еще возле небольшого каменного оазиса, а затем ушел за ворота и уже оттуда осторожно выглянул.

Женщина спокойно шла навстречу ему, при этом свободно размахивая свертком, как узлом с одеждой.

— О, Аллах, хоть бы не выронила ребенка, — прошептал Абдах, прячась вновь за воротину.

Скоро султанша поровнялась с воротами и, пройдя немного вперед, обернулась.

Абдах приложил палец к губам и показал следовать за ним. Они вместе двинулись вдоль внутренней части крепостной стены, то и дело поочередно оглядываясь назад.

Погони не было. Но радоваться было еще рано. Им предстояло выбраться из дворца, чтобы придти туда, куда он задумал.

На это ушло еще с полчаса.

Наконец, они перебрались за стену в одном из потайных и давно известных самому эмиру мест и двинулись дальше.

Дорога проходила сквозь глубокий овраг с кустами и деревьями.

Внизу протекал небольшой ручей, и даже отсюда, сверху слышалось его журчанье.

Перебравшись на другую сторону оврага, они устремились к одиноко стоящему дому где-то в глубине давно заброшенного сада.

Подойдя ближе, эмир усадил на землю женщину под ближайшим кустом, а сам двинулся дальше.

Спокойно входя во двор, он как будто и не участвовал в побеге.

Эмир постучал в дверь.

Послышался небольшой шорох, а затем она со скрипом отворилась. На пороге стоял мужчина средних лет, лысоват и одет непонятно во что.

Это и был эфенди, а вид такой имел потому, что по долгу службы ему часто приходилось заниматься не совсем подходящими делами.

— Заходи, — кратко молвил он, пропуская эмира вперед и закрывая за ним дверь, — я тебя ждал, — продолжил эфенди.

— Ты один? — спросил неожиданно Абдах.

— Да, а что есть дело? — заинтересовался Мюр.

— Да, и дело очень секретное. Сейчас я привезу сюда женщину с ребенком на руках. Кто она — тебе знать не надо. Важно знать другое — ты отвечаешь за нее головой. Сейчас сходишь к себе в управу и скажешь, что срочно уезжаешь в провинцию по делам, надолго. Об этом месте никто не знает? — тут же спросил эмир.

— Ни одна живая душа, — ответил Мюр.

— Тогда, за дело и возвращайся поскорей. Смотри, не приведи за собой хвост.

— Что ты такой нервный? — опасливо задал вопрос эфенди, успокойся, все сделаю, как надо.

— Хотелось бы, — сказал эмир и вышел из дома.

Он тихим голосом подозвал к себе женщину и зашел с ней в дом.

Эфенди оставался пока здесь, и эмир сказал:

— Познакомься, это она, тебе незачем видеть ее лицо.

— Что, так зовут? — удивился наигранно эфенди.

— Да, так зовут, — совершенно спокойно произнес эмир, — давай же, иди быстрее и не задерживайся. Да! Заодно возьми продукты на рынке и захвати несколько одеял.

— Хорошо, — ответил Мюр и вышел из комнаты.

Женщина продолжала стоять, держа ребенка на руках.

Абдах обошел дом и выбрал довольно хорошую комнату с выходом в глубину сада.

Он позвал ее и, заведя внутрь, сказал:

— Вот здесь вы пока и будете жить. Ни с кем не разговаривайте. Все, что нужно, вам подадут. Во двор не выходите, а на улицу лучше, когда мало видно и никого нет. Оденьте лохмотья, как и хозяин.

Женщина понимающе кивнула, но добавила:

— Оставьте мне ружье и кинжал.

— Хорошо, — ответил эмир, ничуть не удивляясь ее просьбе.

— Вас будут охранять двое. Хозяин и еще один из его же службы. Но смотрите сами и действуйте по обстановке. Об этом месте не знает никто и за время разбирательства в смерти султана, я думаю, вам опасаться нечего. А дальше я придумаю кое-что получше. Вам что-нибудь еще нужно?

— Да, обкутки для младенца.

— Ну, с этим просто, — и он взял лежавшее на постели покрывало, и разорвал на куски. — Этого достаточно?

— Нет, мало.

— Тогда я скажу Мюру, он выделит еще.

— А как вас зовут? — неожиданно спросила она.

Абдах сам был обескуражен этим вопросом.

И, правда, самого Бахчисарая знакомы, а друг друга не знают.

Поэтому он ответил:

— Меня зовут Абдурахим-ибн-Из-дахим, но люди зовут попроще — Абдах. Вы тоже можете меня так звать.

— А меня зовут Катерина, — ответила женщина, — или просто Катя.

— Вы что, русская? — спросил эмир.

— Нет, я с Малороссии, с Украины, там я выросла и жила.

— А-а, — протянул Абдах, — это те места, где Юсуф-паша побеждает?

— Да, — огорчилась почему-то Катерина.

— А какое имя вам дал Султан при введении? — спросил опять Эмир.

— Гуляб, — ответила она и опустила голову.

— Хорошо, так будет лучше, а то Катерина слишком режет уши, тем более в этих местах. Договорились?

— Да, — с неохотой ответила женщина.

С улицы донеслись чьи-то шаги, и эмир приложил палец к губам.

Но тревога оказалась напрасной. То был Мюр.

— Ну и быстро ты управился, — похвалил Абдах.

— Что не сделаешь для лучшего друга, а ты, я вижу, не терял время даром, — сказал тот, показывая рукой на разорванное покрывало.

— Да, понадобились укутки для ребенка и этого мало. Так что, позаботься.

— Хорошо, я достану.

— Не надо их искать. Порви лучше еще одно.

— Ты меня разоришь, — засмеялся Мюр.

— Ничего, ты свое наверстаешь, — успокоил эмир, — ну, хорошо. Оставайтесь здесь и ни звука. Мне надо идти. Я буду сам приходить и узнавать что нужно. Второй меня знает? — спросил Абдах.

— Да, — ответил, посерьезнев, Мюр.

— Тогда все. Я пошел, — и он двинулся к выходу, но на пороге еще раз обернулся и добавил, — будьте осторожны.

Гуляб кивнула головой и опустилась на топчан, где должна была провести ближайшее время с маленьким сыном в этих суровых, одиноких стенах.

Ей почему-то вспомнилось ее детство и юность, проходящие так же напряженно, если еще не хуже, от постоянных набегов и пожаров, их преследующих.

И кто знает, где было сейчас лучше. То ли здесь, с маленьким ребенком на руках, то ли на ее далекой родине в гибнущей массе таких же, как и она сама.