Вулканы Серого. Бегущая по мирам – 7

Сергей Васильев, 2020

Седьмая часть приключений друзей колдуньи-недоучки. В этой части сотворённый Бесподобной проходимец и ловелас Серый продолжает спасать свой второй мир. Его заносит на Великий Вулкан. Простой ли вулкан? И один ли? А кто ещё? С этим предстоит разобраться. А ещё ловелас отказывается от любви, ну от части, и даже начинает устраивать судьбы одиноких сердец, ну или… как-то так. Осваивает религиозные диспуты, танцы и своеобразную медицину. Но и сражаться приходится много. А лучшая защита – это нападение.

Глава 3. Вулканизм

Джуман радостно спросил:

— А здесь крабби водятся?

— Есть, — усмехнулся Гор. — И вкусные. Но мало. И на берег не выходят почти, обрывы. Пляжи есть, но здесь пока купаться не принято, неоткорректировались ещё. Ну и на мелководье их горгульи с огромным аппетитом… На глубине тоже, но всех пока не скушали…

— Схожу завтра, порыбачу, — оскалился Чёрный Рыцарь. — В этом шлеме я по дну могу хоть всё море перейти! Только в кузне с Латочкой поработаю, есть что улучшить…

— И я с тобой покую, — улыбнулась Краповая Береточка. — Твои доспехи поинтереснее ножей и подков.

— Крылья переделайте, будешь и летать под водой, — я похлопал по стальному плечу.

— Ой, ты, Серый, говорил про пропеллер! — вспомнила Стелла. — Как там? Карлсон! Я уже думала. Но даже если раскрутить удастся, хотя чем… ты говорил про варенье… Ну так взлечу, а вперёд как?

Я хлопнул себя по лбу, вспомнив. Сказал Гору принести из коллекции минералов кое-что, потом решил приколоться:

— Пора тебе, девочка, узнать правду о полётах! Понимаешь, есть такая штука, как прямоточный реактивный двигатель! В начало трубы нагнетается топливо и окислитель. Они поджигаются! Сзади, через сопло, вырывается струя перегретых газов! Ну и ракета летит вперёд. Окислитель это кислород в воздухе. Топливо… можно абсент, а можно просто спирт. Подаются через рот.

— А сопло это… Оооо!!! — простонала, вытаращив глазки, Стеллочка.

Под ржач друзей я начал предлагать варианты:

— Ну не пугайся. Можно и иначе. Взять сливу из садика нимф. Покушать, потом сливку принять! Гор и Бори не дадут соврать. Таверна… была… Но сопло то же самое.

Подошедший Гор с Бори ржали, упёршись друг в друга башками. Я даже не сразу смог взять из мотылявшейся клешни то, что он мне протягивал. Ну и предложил щадящий вариант:

— Но вертолёты летают, наклоняя винт. Так что если тебе к спинке даже приделать пропеллер, и придумать, как его раскрутить… почему не спирт… Хотя каменная ты… может и бензин или нефть подойдёт… Но летать ты всё равно сможешь только носиком вниз… головкой вниз и попой кверху. Ну и у меня есть пара жён, Гаечка и Шайбочка, механику можно с ними обсудить. Диск связи организую, если что.

— А Карлсон как летал? — умная Краповая Береточка не сдавалась.

— Ну это сказка. Магия логична, а там логики нет. Толстый мужик с крохотным пропеллером… На варенье… О! Он от пинка летал, шалить любил. И становится понятна необходимость толстой жопы! Приёмник для пинков.

— Ты, Серый, шутишь, и всем весело, но у меня дырка в спине простаивает.

— Давай применим! Дырку… в спинке!

Я достал из мешочка довольно крупное, сантиметров под пять, рубиновое сердце. Стелла невероятно обрадовалась, пищала и обнималась. Но… помещённое в дырку в спинке сердце големочки так там и болталось, погромыхивая при движениях. И лючка в груди не было.

Лоя расхохоталась:

— Ну всё! Серый, профессор, как там, големической медицины? Во! Через сопло и надо вставлять! А то через дырку в спине, через дырку в спине… А оказалось как всегда, через попу!

— Глотай! — я протянул Стелле шикарный огромный рубин.

— Ыыыы… — Стелла выпучила глазки. — Он и в… не влезет… А уж в горло!

— Ээээ… Лоя, давай ты… Ты там диссер пишешь про Стеллу… Ну и между вами девочками…

— Ладно… — помурлыкала Лоя. — Но я хочу взамен… О! Я тебя, Серый, искупаю в ванне на палубе! Как ты меня!

— Плохое сравнение, — пробормотал я под ржач. — Ты была чушкой, а стала чистюлей. А мне чушком становиться по результатам что ли?

— Чушка?! — притворно взвилась Лоя. — Да я тебе сейчас это сердце туда и засуну!

— Это Стелла… подумала… а я озвучил! — рассмеялся я. — Ей и засовывай! Стелла, быстро назвала её чуш… Ну!

— Если уж будете засовывать, то мне будет приятнее, если это сделаешь ты, Серый, — потупилась мелкая каменная заразка.

Я посмотрел на нависавшую, закрывая полнеба, громаду вулкана, сердито сказал:

— Вот смотри, Вулканыч, ты накосячил! Сотворил чёрт-те что! А мне расхлёбывать! Вернее затыкать! Вернее втыкать!

Тяжкий грохот стал мне ответом, и он не замолкал, а перекатывался… Земля мелко задрожала. Кто-то дико заорал про извержение. Первое за сто двадцать веков. Кто-то завыл. Началась паника. Я схватил Стеллу, интуиция уже подсказала… Даже смотреть место для размещения было некогда… Повалил мелкую каменную монстрочку на землю. Крикнул:

— Вазелин!

Испуганная Дора подала мне уже смазанное сердце. И баночку. Я зачерпнул. И… Да уж, ну и визг умеет издавать Краповая Береточка! Но только пока горло свободно. Но затолкал! Жить захочешь не так раскорячишься! И через рот затолкал, а не как все ожидали. Я достал подзорную трубку и завершил операцию, ею и пропихивая, и посматривая, с удивлением увидев и полость на уровне груди. Я вытер пот со лба, сказал:

— Сигару! И да… Прямоточного двигателя не будет… Желудок готов, кишки изгибаются. Ну ты, каменная засранка, и даёшь, как ты это делаешь?

Ответом мне был хрип, ибо подзорная трубка в горле говорить мешала.

— Так и будешь ходить, слово серебро, а молчание золото, — усмехнулся я, услышал нарастание начавшего было утихать грохота и быстро пояснил. — Надо ещё проверить, как вошло, как заработало, как бьётся!

Нормально вошло. Отпущенная Стелла встала и, отплёвываясь маслянистой кровью, отошла от меня, размазывая слёзы, сипло всхлипнула:

— Дора, послушай. Бьётся?

— Бьется, — усмехнулся я. — Я это и смотрел.

— Ты… Да ты! Ты злой! — разревелась каменная ронка. — Так грубо! И так больно!

— Зато быстро… Не взлетели, — ласково улыбнулся я.

Все ошарашенно смотрели на меня. А я смотрел на море и курил сигару. Держа подрагивающей рукой. В море разгорелось красное свечение.

— Боковой выход Вулканыча. Твоего, Стеллочка, папы, — усмехнулся я. — И так понимаю, что это ты в море растёшь. С днём рождения! Бренди есть?

Сзади раздалось кхеканье. Ну блин, мы тут все чуть не взлетели и не обделались… Второй вулкан наблюдаем. Великую Вулканочку. Стеллу! Сколько там до неё?.. Километров десять… А тут кому-то горлышко прочистить приспичило… Я оглянулся.

Гном, падла, прозрачный. Дайте угадаю, чей родич! Хрен с грязной бородой немного поклонился:

— Мне бы это, внучку забрать.

— Продал?

— Кхе, кхе… Было дело. Калым взял. Но теперь… И она сказала, что даже… целенькая…

— Ну и пшёл отсюда! Моя гномочка!

— Нет, так нельзя… У неё был муж. Теперь он сортиры драит и сказал, что она больше не его… И она сказала, что ты…

«Бац» сказал дуэт из моего кулака и морды чересчур хитрожопого, не умеющего услышать отказ и навязчивого гномона. Я посмотрел, как поднявшийся хитрожопый хрыч отряхнулся, подошёл к ещё паре мявшихся в сторонке таких же, пробормотал:

— Не согласился, однако.

— А можа другую отдасть? — пробормотал стоявший рядом коричневый гном.

— Проверь, — пробормотал прозрачный.

Я сразу молча двинул возвращальщику девиц в морду. Обернулся к таращившей шары компании и сказал:

— Ну, объясняйте!

Все начали ржать, поглядывая на раскрашивающее горизонт зарево новорождённой Стеллочки, наша часть которой хныкала в объятиях сердобольной Доры. Лоя начала говорить:

— Ты, получается, про гномов ничего не знаешь? Значит с начала начну, что все знают. И гномы об этом молчат и не признаются. У бородачей небородачек, девиц то есть, вдвое меньше. Просто не рожают. Умеют. Мы, амазонки, тоже управляем. Первая всегда девочка. А потом если не погибла, мальчика рожает, считающегося… как бы… Ну и ещё может быть девочка или мальчик за погибшую подругу, но это уже… к старости ближе. Ну а у гномов девочки просто вторым сортом идут, и их тупо рожают меньше раза в два. Потом, как вырастет, продают. Калым берут. То есть не просто в рабство, обычно, а замуж. Так, очевидно, Козёл и скупил горемык этих, были бы деньги. И цена довольно высокая, но не запредельная, устанавливается вождями, как и количество мужей. Если девственница. А не девственница или ничего не стоит, или мало… Ну и первые лет десять жена в загоне. Рожает за себя и за мужей. А потом от этого скотства звереет и начинает тупо дубасить мужей! Ну и да, мужей обычно два! Бывает три, и даже четыре. Ха! Круче чем амазонки! Раса идиотов! Всё через жопу у них. Гор, Бори, не мнитесь как девственники на невольничьем рынке. Колитесь!

— Ээээ… — почесали бородки оба крепыша, продолжил Гор. — У нас… жена одна… Мы сомужья…

— И обоих отпустила в конд? — усмехнулся я.

Гор тяжело вздохнул:

— С ней третий остался, молодой. Кабздец ему… А мы спаслись, считай… Деньги шлём детям и им… Ну и мегера… Теперь деньги есть, сможем развестись, вернее выкупиться, и по личной жене завести. Тут такие цыпочки… И девств…

— Опять! — заржал я, выплёскивая всё напряжение борьбы и с богами, и с вулканами. — Вы, вся раса, уже в такой «Ж» со своими тараканами! И не можете нормально сделать! Смотрите. Вот… Орки! Тролли! Эльфы! Гоблины! Роны!

— Только не роны, — буркнул Гор.

Я только рукой махнул. Сказал очевидную идею:

— Стелла, насчёт винта. Делаешь два двигателя с пропеллерами, две штанги из спинки, моторы поворачиваются. Летай на здоровье. Как раскрутишь винты, не спрашивай, я не знаю, а про спирт уже сказал. Но с таким батей что-нибудь придумаешь. Хотела, получи… Но…

— Я замуж хочу, — шмыгнула носиком каменная нахалка, посмотрев на закрывавшую полнеба громаду.

— Тьфу, — яростно сплюнул я.

— Грбрбрдр… — внушительно сказал Вулканыч.

— Я согласен, — широко улыбнулся я.

— И я, — застенчиво улыбнулась каменная крошка, вытирая слёзы.

— Нас ругал, а сам попался, — усмехнулся Гор.

— Я один и жён штук восемь. Учитесь, студенты, как попадаться надо! — я отвесил студентам по лёгкой оплеухе, сам заржал первым. — Пока профессора корректировки дурочки насмерть не залюбили… Пошли плясать! Учитесь развлекаться не только с бутылкой в лапах, но и с девичьей талией! Да и танго это никак не выветрится! Дора, не знаешь почему?

— Нам с Липочкой очень понравилась музыка и движения, ах… Перекинь меня через руку!.. Та-та та-та-там-там… Жил пират не верящий в любовь! А ты, Серенький, в любовь веришь?

— Нет! — отрезал я.

Танцпол организовали перед входом в Храм Добра, обращенным на запад, где мы и воевали. Быстро расчистили площадку от столов и части обломков, валявшихся здесь давно. Я взял протянутую Джуманом сделанную из Свирели скрипку. Да уж… невероятно, сначала он разделил дудку повдоль и сделал галочкой, потом вытянул телескопические части, вернее хрен знает как выдвинул деку, из вершины галочки вытянул… короче, хрень ту выдвинул, на которой пальцами струны прижимают… Струны откуда-то… Получилась крутая такая скрипка с треугольной декой! Я повертел инструмент в руках, напевая слова танго в такт мелодии. Снял микрофон и приклеил невероятно себе под углом рта. Отдал скрипку Чёрному Рыцарю, который прижал её к плечу и как смычком провёл затупленным громадным чёрным мечом.

И залитая светом от восьмисвечника площадь наполнилась прекрасной музыкой. А гигантский гоблин прикрыл глаза, начал аццки тащиться, пританцовывать и наяривать сильнее, и музыка ожила. Ноги сами просились в танец, и голова взорвалась от яростного дикого танца. Я схватил Дору за талию и повёл в центр. А она взяла Липу в зубки как розу, и Липа превратилась в розу, пышную сверкающую розу с толстенным шипастым стеблем, восторженно вопя, что это очень трудно. Мы слились в трио. Откуда-то из глубин общих знаний выползли виденные в силе искусства движения. Наш общий разум под моим руководством начал коверкать и переводить слова, пару раз использовав и временную петлю для придумывания сложных рифм и фраз. А я вращал, и перекидывал через руку яростно отдавшуюся танцу Дорочку, высоко поднимавшую прекрасную ножку из-под коротенького белого халатика, с восторгом перекидываясь на спинке через мою руку.

И наши гномы-мордовороты хватали и тащили танцевать радостных гномочек из разорённого гарема. Местные гномы тоже пытались хватать прекрасных красоток, но те яростно отбивались от вонючих кавалеров с бородами-лопатами, и сами кидались к аккуратным и чистым смеющимся гномам конда, которых как раз и было почти две сотни. Только нескольким неудачницам не хватило чистых кавалеров и они танцевали друг с дружкой.

Я орал в микрофон слова, а тот даже немного улучшал мой так себе голос:

— Где среди сугробов спят зимой медведи,

А над супербабами закаты, словно кровь,

Жил красавчик хмурый в глубине Сибири,

Дровосек, не верящий в любовь.

Но однажды ночью после страшной битвы,

После звездопада отправлялся он на бой,

Знойные фигурки с кругленькими попами

Помахали с берега рукой.

Там, где любовь, там, где любовь,

Там, где любовь,

Больше не проливается кровь!

Словно статуэтки девушки стояли,

Дровосек корабль свой

К ним направить поспешил,

И в них не влюбился, но назвал красоток

Птичками в ветвях своей души.

Там, где любовь, там, где любовь,

Там, где любовь,

Больше не проливается кровь!

И однажды ночью с кучей мощных гномов

Стаю юных гномок он увидел на песке

И любви стрелою он пробил их тушки,

И бродил по берегу в тоске.

Там, где любовь, там, где любовь,

Там, где любовь,

Больше не проливается кровь!

И когда под утро, плача о красотках,

Понял он, что в сердце страсть

Не может разбудить,

Выстрелил в себя он,

Чтоб влюбиться всё же

В птичку на ветвях его души.

Там, где любовь, там, где любовь,

Там, где любовь,

Больше не проливается кровь!

Я даже во временной петле взял из сумки Доры арбалетик любви, вставил в него призрачную стрелу и сначала выстелил в весело изобразившего поражение любовью Гора, начавшего яростнее кружить прозрачную подружку. А затем выстрелил такой же стрелой и себе в грудь! Не пожалел пару стрел, но впечатление произвёл потрясающее, все не посвящённые поняли, ЧТО это за стрелы, но не поняли, что они уже холостые, да и были не совсем стрелами любви.

Альфонс не мог закрыть мелкую хлеборезку. Ардочка весело рассмеялась:

— Кто такие супербабы? Ваши амазонки?

Я улыбнулся, сам не зная, почему не выбрал другой вариант фразы — «снега кучами» — может так прикольнее, пояснил:

— Круче. Вот ты слона можешь остановить? Тогда слушай:

«Есть женщины в русских селеньях,

Их бабами нежно зовут!

Слона на скаку остановят

И хобот ему оторвут!»

Под смех стайки моих красоток я побрёл к Дракону. Пора и отдохнуть немного. Странный день. Небывалый. Многовато событий даже для меня… Но веселья на сегодня не закончились. Мы прошли через взбудораженный, не смотря на глубокую ночь, город, спустились в порт, немного освещённый тусклым багровым заревом юной вулканши Стеллы.

На пристани около трапа Дракона разворачивалась концовка торговых переговоров Гурона с оптовыми покупателями вин. Здорово пьяный тролль, весело рыча про жуликов, хватал очередного купца из подталкиваемой весёлыми провожающими кучки несостоявшихся скупщиков драгоценных вин, легонько для своей силищи бил его по морде и пинком выкидывал на причал. Мы подождали окончания тёплых проводов, я хмыкнул:

— Вижу, что торговые переговоры завершились безрезультатно, ну или по крайней мере, сегодняшний этап.

— Почему же безрезультатно? — хмыкнул кондотьер. — Вина выжрали немало, дегустируя, и в дыни получили неплохо.

— А чего не купили? Качество для долевиков рая оказалось для этих…

— Хватит умничать, — усмехнулся Гурон. — Жулики!

— Мы уже почти вышли на сделку, — пояснил перекрывавший почти весь проход великан Шевалье с тоже довольно пьяной рожей, — но я в итоге разделил оговорённую сумму на количество законтрактованных литров… И оказалось, что они нас надули! Мутили… мутили… В итоге купили по цене бормотухи… И мы, идиоты пьяные, даже контракты подписали! Только отдать им не успели…

— Ну почему же не успели, — ржал Гурон. — Ещё как отдали! И даже затолкали! Аж в самые глубины гнилых натур!

Мы заржали, глядя на кряхтящих, держась за задницы, таких хитрых купцов-гномов. Да уж, в буквальном, блин, смысле!

— Не беспокойся, Серый, мы контракты порвали, — усмехнулся Шевалье. — А то ведь вытащат, расправят и потащат в суд… Но где вы так долго? Неужели ваш диспут, и что там у вас… обряд? Так затянулись.

А потом Гурон и Шевалье слушали долгий рассказ девиц про приключения и бились башками об стол, вопя про пропущенные развлекухи… Но я уже не дослушал ни рассказ, ни вопли пробухавших… Спать пошёл. Да и время уже… за полночь. Только Доре не смог отказать, она всё ещё танцевала танго… и заснуть смогла только после любви, тесно прижавшись ко мне и попискивая прекрасный мотив. А между нами радостно мурлыкала Липа. И Кора обнимала меня со спины.