Фришка

Сергей Василенко, 2021

Фришка – это ЛитРПГ в "классическом" стиле: социальное, экономическое и стратегическое моделирование событий, происходящих в игре. События описываются от лица главного героя – заместителя главы боевого клана с претензией на звание "топ".В цикле отсутствуют:– пришествия сверхсистем;– очеловечивание NPC;– самоосознание ИИ;– происки спеслужб;– заключение в игре;– общение с богами и инопланетянами;– заработок на лечение сестры, спасение друга и роды кошки.В цикле имеются:– конкуренция кланов в хардкорной ММОРПГ;– вседозволенность и право сильного;– отсутствие Избранных;– равные возможности персонажей;– адекватный главный герой.

Пролог

Мы стояли в трех шагах друг от друга. Позади каждого из нас выстроились на поле наши кланы. Светозар потратил множество сил и ресурсов, чтобы получить клановое право вызова на Божий Суд. И использовал его, чтобы вызвать меня. По итогам битвы один из наших кланов будет расформирован, а персонаж его главы удален. Сейчас даже его аватар, казалось, излучал ненависть. Этот несколько поехавший крышей, но достойный уважения человек искренне считал меня предателем и стремился уничтожить со всем своим незаурядным упорством и энергией.

Кряжистый, целиком закованный в сталь, с башенным щитом и коротким тяжелым молотом, он выглядел классическим гномом-воителем. Но я знал, что никакой он не воитель и даже не гном. Модель развития его персонажа мы разрабатывали вместе. Невысокий и квадратный в реальной жизни, Светозар, не превышая одного процента разницы с оригиналом, что давало отметку о высокой степени схожести аватара с его владельцем, создал персонажа, максимально похожего на этих кряжистых коротышек. В большинстве случаев эта модная среди игроков отметка, видимая каждому желающему в информации о персонаже, означала, что игрок взял свою реальную внешность и выбрал нелюдскую расу или, оставшись человеком, слегка подкорректировал свой облик. Более понтовой была только отметка полной идентичности, означающая, что игрок использует свою реальную внешность, но эта опция была доступна только аватарам человеческой расы. Используя антропометрические данные самого Светозара и буквально вывернув наизнанку редактор персонажа, мы, не переходя грань высокого соответствия, слепили вылитого гнома, таковым не являющегося.

Согласно правилам игры, информация о персонаже является тайной, и узнать ее можно либо методом наблюдения, либо если игрок сам частично или полностью открывает ее. Все эти сложности нужны были для соблюдения простого правила войны: удивишь — победишь. Гном-воитель был хорошим выбором для лидера боевого клана-середнячка. При наличии соответствующего класса, он имел отличные бонусы членам клана на защиту, прочность тяжелой экипировки и сопротивление магии, которые многократно усиливались при построении хирдом. Помимо выдающихся боевых бонусов, у членов клана неплохо увеличивались показатели в добыче руды, обработке металлов, изготовлении оружия и доспехов. И все эти бонусы, пусть и в несколько урезанном виде, у Светозара были, что стоило ему совершенно адских страданий на старте игры и некоторых ежемесячно в настоящее время. Но недостатков, столь же выдающихся, как и достоинства, у него не имелось. Никаких штрафов и ограничений для членов клана на магию, мировоззрение и многих других откровенно маразматичных гномьих заморочек. Не перечесть, сколько сражений мы выиграли благодаря неожиданному использованию методов, запретных для гномов.

Помимо развитых лидерских способностей, этот псевдогном был совершенно параноидальным образом прокачан в защиту и не имел ни одного атакующего скила, из-за чего Светозар был вынужден полагаться исключительно на свои личные навыки боя, будучи при этом ограничен в выборе оружия только молотами.

Наши кланы сейчас представляли собой довольно корявые и неполноценные образования.

Когда я был исключен, вслед за мной ушла большая часть магов и социалов, а у Светозара остались практически все бойцы. Ремесленники разделились примерно пополам. Ушедшие буквально заставили меня основать собственный клан, которому сразу была объявлена война, переросшая в вендетту, а вот сейчас — в Божий Суд.

В отличие от дуэли или договорного сражения, правила этого суда устанавливаются якобы божественным провидением, как в игре именуется алгоритм, устанавливающий формат боя. И эти правила выпали для меня максимально неудачным образом: небольшая ровная площадка, по тридцать участников с каждой стороны, сильные штрафы на магию и проклятия. Идеальные условия для бугуртсменов Светозара.

Особенно издевательски выглядело объяснение такого решения: оно наиболее точно соответствовало моим личным способностям, в которых превалировали как раз достижения в ближнем бою. Командуя «Дружиной», я побеждал во многом за счет использования магии и проклятий под защитой монолитного строя, и теперь результат всех этих побед обратился против меня. Типа чтобы Божий Суд прошел честно, вызванная сторона должна иметь возможность успешно защититься. Вот только в своем клане я был единственным линейным бойцом. Нет, теоретически у меня хватало милишников, что тоже было учтено алгоритмом, вот только для боя стенка на стенку они не годились совсем: два ассасина, вор, фехтовальщица, варвар, кулачный боец и ремесленники. Последние вообще воинами ближнего боя числятся только потому, что не являются ни магами, ни стрелками. Плюс к этому я как лидер клана раздавал кучу бонусов, абсолютно бесполезных в грядущем бою: сопротивление магии, страху, проклятиям, негативным погодным условиям и эффектам местности, увеличение морали подчиненных неписей и их управляемости, уменьшение времени построения, скорость движения и проходимость обоза. Хватает, конечно, и полезных, среди которых превалирует очень хорошо развитое преодоление всевозможных защит и пробивание брони.

Воевать мне было некем. Вообще некем. Что можно сделать против стальной фаланги сверхтяжелой пехоты на пятачке размером с футбольное поле? Будь «Дружина», как и раньше, накрыта защитной магией и по брови закачана алхимией — ничего. Сейчас, когда у Светозара явно не хватало бойцов поддержки, варианты имелись.

Божий Суд между кланами часто начинается с поединка. По его итогам проигравшая сторона получает некоторый штраф. Какой именно — заранее неизвестно.

На зрелище, помимо не участвующих членов наших кланов, собралось посмотреть немало народу. Вот края площадки подернулись дымкой, и голос с небес прогрохотал:

— Вершится Божий Суд между кланами «Дружина» и «Ineffective». Глава клана «Дружина», Голос Подгорного Народа в Империи, Член Имперского Совета Воплощенных, барон Синегорский, Светозар Камнеголовый обвиняет главу клана «Ineffective», Рыцаря Сотни Лучших, Кавалера Алмазного Меча, Героя Битвы у Синей Горы, именуемого Вектор Варлорд, в клятвопреступлении, предательстве, воровстве, подлости и бесчестии, а его соратников — в пособничестве сему. Вектор Варлорд отрицает обвинения. Претензии Светозара Камнеголового сочтены достаточными для Вызова на Божий Суд.

Кланы будут сражаться до смерти последнего бойца одной из сторон.

Клан «Ineffective» признан слабее клана «Дружина», посему в Божьем Суде примут участие лишь по тридцать бойцов с каждой стороны, дабы победила не Сила, но Справедливость.

Клан «Ineffective» признан значительно слабее клана «Дружина», посему Божий Суд будет проходить на чистом поле в сто шагов, днем, под лучами солнца, дабы победила не Сила, но Справедливость.

Клан «Ineffective» признан много слабее клана «Дружина», посему Божий Суд ограничит силу выстрела трехкратно, силу заклинаний десятикратно, силу проклятий тридцатикратно, дабы победила не Сила, но Справедливость.

Дабы победила не Сила, но Справедливость, сражению предшествует поединок двух воинов. Когда один из поединщиков падет мертвым, Волею Богов со стороны проигравшего падут еще трое, но не победитель поединка, не Светозар и не Вектор. Когда один из поединщиков падет мертвым, начнется сражение кланов. Гром да будет сигналом к началу боя.

В котором клане останутся живые, когда в другом все падут мертвыми, будет признан Правым. Воплощение главы Неправого клана будет уничтожено, прочие члены Неправого клана получат Божественное Осуждение, а сам клан и его Деяния преданы забвению.

Да свершится Справедливость!

Вот так вот. Мы, конечно, побрыкаемся, но, скорее всего, проиграем, слишком уж здорово подгадила нам «не сила, но справедливость». Но и «Дружине» в любом случае конец. Из-за развала, братоубийственной войны и вендетты клан за три месяца свалился с девятого места в топе на сто сорок первое и не упал еще ниже только из-за наличия крепкого костяка из клуба реконструкторов. Получить право на Божий Суд в одностороннем порядке — дело крайне дорогое и муторное. Из-за кривого состава «Дружина» стала проигрывать битвы тем, кого раньше смела бы играючи, вследствие чего лишилась большей части земель и ресурсов и сейчас обреталась в замке на Синей Горе, откуда ее еще не вышибли только благодаря Светозаровым отношениям с гномами. Могли бы сдать позиции не так сильно, а затем восстановиться, но «Дружина» все силы и средства вкладывала в малоэффективную войну с нами.

Мой «Ineffective» изначально обретался в конце второй тысячи в рейтинге кланов, но за время своего существования вполз в ее начало. От амбиций владения землями мы отказались сразу: слишком мала численность, слишком крив состав, чтобы удержать хоть что-то. Занялись наемничеством, причем весьма успешно, понемногу набирали народ, ругали придурка Светозара, смеялись над его бестолковыми попытками воевать с кочующим кланом, не имеющим собственности, и тут на тебе — Божий Суд.

В поединке с моей стороны биться будет Ингви. В отличие от Светозара, топившего за прием исключительно русскоязычных игроков, я считал такой подход неразумным и в перспективе сильно ослабляющим клан. Примерно треть в моем нынешнем клане были иностранцами, и я бы не сказал, что они в чем-то уступают нашим соотечественникам.

Ингви был рыбаком из какой-то дыры в Норвегии, занимался пауэрлифтингом и фанател по викингам. Для игры он выбрал персонажа человеческой расы, но не медиаля, а северянина, чей народ был скопирован со скандинавов раннего средневековья. Будучи изначально варваром, Ингви со временем переквалифицировался в убийцу чудовищ и был в этой роли великолепен. Являясь крупным парнем в реальности, он максимально увеличил своего персонажа и, вооруженный огромной двухлезвийной секирой, являлся очень грозным бойцом. Не лучший выбор, на самом деле, но больше просто некому.

От «Дружины», конечно, вышел Кусимир. Классический закованный в латы рыцарь с длинным мечом и треугольным щитом, он был ниже Ингви более чем на голову, уступал ему в силе, количестве достижений, дистанции атаки… и являлся трехкратным чемпионом мира по историческому фехтованию. Я проигрывал ему семь-восемь спаррингов из десяти, а наш горячий норвежский парень сольется неминуемо. Ингви тоже прекрасно понимал это, его задачей было выиграть нам нужное количество времени и своевременно умереть.

Мы со Светозаром, повинуясь видимым только нам подсказкам, ушли к своим кланам. Не выполнять указания интерфейса можно, но пробовать не буду.

Кусимир пижонски использовал скил, позволяющий раз в сутки мгновенно надеть или снять экипировку, и остался стоять босой, в штанах и рубашке. В пространном письме с подробными правилами Божьего Суда, полученном мной трое суток назад, было указано, что в случае поединка без доспехов победителю на время битвы дается право использования этого скила без отката. Ингви ради получения максимальных бонусов от имеющегося у него набора достижений брони не носил. А будь он в клане Светозара — мог бы, немного тоскливо подумал я.

Когда поединщики сблизились на десять шагов, в чистом небе грянул гром. Божий Суд начался. Норвежец сразу попер в атаку, лезвия секиры рассекали воздух с частотой лопастей вентилятора. Увы, только воздух. Кусимир даже не пытался соревноваться с ним в скорости и силе, но был гораздо техничнее. Экономными ударами кромки щита или сильной части клинка он отбивал чудовищные взмахи, лишь изредка делая короткий шаг назад.

— Дон, докладывай, — потребовал я по клановой связи.

— Все не радужно, но и не совсем тухло, Василич, — отозвался Дондрагмер, наш главный теоретик от магии. — Ауры от ребят снаружи не пробиваются, воздействие на почву извне останавливается на глубине двадцати метров. Тадеуш за попытку изменения грунта получил Божественное Осуждение. Плачется, что сильный дебаф, но подробности сейчас не важны. Попытки изменения погоды работают только снаружи, наложение тьмы и света — тоже. Пробуют вон на там холме, на удалении, чтобы не спалиться заранее. Пытаться создавать что-то внутри запретил.

— Вектор, за ауры получено письмо с предупреждением, — вмешался не участвующий в суде клирик Папейшество. Нам бы он и тут пригодился, но у него все способности на Вере, а божественное вмешательство в Божий же Суд невозможно. — Без Осуждения, просто письмо. Ты был прав, за Божьим Судом наблюдают из администрации. Не такое уж частое событие, да и очкуют, наверное, такое дело автоматике доверять. Удаление персонажа и клана из-за поражения в бою — очень спорная механика.

— Ожидаемо, — согласился я и переключился на общий канал. — Снаружи! По команде «Глаза» зажигаем у нас за спиной максимально яркий свет, направляем в лицо дружинникам. Цели распределите. Мрак не пробовать, погоду не портить, не сработает, — я перешел в приватный канал с дипломатом клана. — Соловей! По той же команде в говорилке «Дружины» должен начаться громкий срач. Задействуй Марго, пусть заблочит там Любомура и Пузеслава, насколько получится. Сейчас уже похрен, что она спалится как шпион. Светозара блочить не надо, он командир ни о чем, только поможет нам своим ором.

— Она со мной на связи, передала, — ответила наш лучший бард и дипломат. — Обещает истерику по всем средствам связи клана и парализовать общение.

— Пусть хоть так, — согласился я, но отметку в памяти сделал. Не хочет, значит, страхуется. Припомню ей это. Обязательно. — Аспид, что с кругом и фокусировкой? — спросил в канале клановой группы магов.

— Еще четыре-четыре с половиной минуты, если не шевелиться, — чуть не скрежеща зубами, ответил он. — Будет девять зарядов, больше не сможем. Нерф адский, я себя немощью чувствую.

— Чем решили бить?

— Луч-свет-холод. Виктор, у нас будет три секунды, чтобы разрядиться. Здесь все заблочено, скинуть заряд не сможем — взорвемся.

— Ясно. Терпите, ребята, не спалитесь на подготовке.

Плохо. Творить магию молча, не двигаясь, и без внешних эффектов чудовищно сложно. А ребята одновременно накапливают заряды в ауру и объединяются в фокусирующий круг. Да, на этом Божьем Суде штрафы на силу заклинаний десятикратные, но объединенной мощи от тринадцати далеко не слабых магов будет достаточно, чтобы сжечь любого в «Дружине». Защититься от лучевого заклинания очень легко, оно прямолинейно и очевидно, но мы рассчитывали на эффект неожиданности в его применении. Как только Ингви умрет, начнется бой, и в ту же секунду уже заряженные и собранные в круг маги выдадут серию из девяти заранее нацеленных импульсов, которых хватит, чтобы сжечь такое же количество бойцов «Дружины». Холод вообще тоже так себе в атаке, любой маг огня справится с противодействием. Только огневиков у Светозара не осталось, как и холодильников. Использование света тоже понятно: с ним оперируют в основном клирики, бесполезные в Божьем Суде из-за блокировки большей части способностей. Маги же, специализирующиеся на свете, большая редкость, ибо очень неудобные: своих же слепят, демаскируют, а мощность невысокая. А противников, имеющих уязвимость к свету, почти всегда легко уничтожить огнем. То есть противодействовать атаке такого типа здесь некому, что, кстати, вносит некоторый дисбаланс.

Тем временем Ингви сдавал. Он получил уже четыре небольшие, но болезненные раны, начал уставать и замедляться. Способному разрубить пополам всадника вместе с конем, Ингви достаточно было попасть один раз. Заранее сменив бесполезный сейчас класс убийцы чудовищ на варвара, норвежец надеялся на бонусы от боевой ярости и не мог набрать ни единого ее очка для использования скилов. Кусимир работал, как машина: не торопясь, не подставляясь, максимально экономя силы. На мой взгляд, он уже не раз мог поставить точку в этом поединке, но почему-то не делал этого. Переключился на класс дуэлянта или фехтовальщика и набирает бонусные очки от уклонений? Возможно. Если так, это нам на руку.

— Ингви, держись, брат. Тебе надо прожить еще две минуты и умереть за секунду по команде Аспида. Без этого у нас нет шансов.

— Пытаюсь, — прохрипел норвежец и ускорился.

Кусимир ушел в глухую оборону, больше не стараясь играть с дистанцией и угрожать сопернику. К сожалению, это не означало, что ему стало сложно. Опытный фехтовальщик, он, немного перестраховываясь, лишь пережидал наступательный порыв норвежца, явно намереваясь выиграть поединок всухую.

Ингви давил целую минуту, а затем случилось неизбежное. После очередного взмаха он из-за усталости провалился чуть глубже, чем можно было, и Кусимир не преминул этим воспользоваться. Нырнув под могучими руками варвара, он сократил дистанцию и глубоко прорубил его бок, одновременно выходя за спину. Мастерски точный, обманчиво небрежный взмах клинка — и Ингви с подрубленными сухожилиями падает на колени.

— Пятьдесят секунд! — сквозь напряжение выдавливает Аспид в кланвойсе. Это звучит как приговор.

Наш варвар чудом успевает развернуться и, падая набок, подставить рукоять секиры под нацеленный снести ему голову удар. Меч Кусимира срубает ему ладонь, оставляя лишь большой палец. Одной рукой нечего и думать управиться с огромным топором, и Ингви выпускает его, подставляя уцелевшую и, соответственно, незаблокированную игрой руку под следующий удар. Длинное лезвие разрубает предплечье и, преодолев полметра плоти, застревает между лучевой и локтевой костью. Скинув щит в инвентарь, Кусимир двумя руками выдергивает меч из раны.

— Сорок секунд.

Я уже собрался отдать магам команду перестать маскироваться и завершать подготовку открыто, как меня опередил Маздай, крикнув:

— Оскорби его! Пусть убивает медленно.

Умница Ингви, несмотря на свое состояние, а ему было очень-очень больно, мгновенно ухватил суть идеи.

— Вы, русские, рабы в сути своей, — прохрипел он. — Все шлюхи в Европе — славянки. Все уборщики и прислуга, все говночисты — славяне.

За такое в игре серьезно штрафуют, но это будет чуть позже, а прямо сейчас важно, что поединок еще не завершен. Главное, что патриотичный Кусимир повелся.

— Тебе не кажется, что в твоем положении такие слова неубедительны? — голос его источал сарказм и презрение.

— Тридцать секунд, — шепчет Аспид.

— Это всего лишь игра. Ты потому и играешь в эту игру, что в реальности ничего из себя не представляешь. Твое бессмысленное мастерство в бесполезном фехтовании нужно только в этой игре. Ты тут самоутверждаешься. Скажешь, я не прав? — израненный, с заблокированными конечностями, стоя на коленях, дерзит Ингви.

Неверное, мягко говоря, заявление. Из-за высокой стоимости Имитатора Реальности и полной передачи осязания здесь очень мало школьников, неадекватов, задротов да и вообще слабых духом людей: в «Фришке» такие не задерживаются. В игре с полной передачей ощущений и такой механикой, что свежесозданный персонаж имеет ненулевые шансы «на скиле» убить любого топа, вообще принято следить за словами. И отвечать за них.

— Тебе, конечно, виднее, кто я такой и что из себя представляю, — на грубость Кусимир не спровоцировался, но, главное, вступил в разговор. — За слова твои будет составлен репорт, и ты словишь бан, где тебе самое место. Удивляюсь только, как ты вообще до сих пор не забанен с таким поведением. Ты хорошо дрался, и я хотел убить тебя не больно, но теперь накажу. Ты же скандинав, да? Знаешь, что такое кровавый орел?

— Это когда ты срешь на свою мамашу? — осклабился Ингви.

— Двадцать секунд.

Кусимир не обратил внимания и на эти слова.

— Сейчас узнаешь. Ваша придумка, тебе понравится.

Он зашел за спину норвежцу, пинком уронил лицом на землю и провел клинком вдоль позвоночника.

— У меня, в отличие от твоего кланлидера, нет ачивок палача, долго мучить тебя не смогу, — сообщил он, делая надрезы все глубже и глубже. — Общие хит-пойнты у тебя уже на исходе, скоро умрешь. Но я постараюсь, чтобы ты почувствовал побольше.

— Десять секунд.

— Удивлен, что ты еще не вышел из игры, — отгибая мечом отделенные от позвоночника ребра, произнес Кусимир.

— Пять… Четыре… Три…

Ингви использовал скил «Из последних сил», позволяющий при определенных условиях на несколько секунд снять все блокировки. Повреждения этот скил не лечил, боль не убирал, просто позволял использовать те возможности, которые у организма еще имелись.

Оттолкнувшись изуродованными руками, норвежец рванулся к секире.

Два.

Приподняв культей лезвие, он зажал его в вертикальном положении.

— Смотри не порежься, — стряхивая с меча кровь, усмехнулся Кусимир.

Один.

Ингви приподнял корпус и с силой обрушился головой на секиру.

— Огонь! — заорал я, как только смерть варвара отразилась в клановом логе.

— Победил Кусимир! — прогремело сверху.

Девять сверкающих морозных лучей нашли свои цели, но появившийся счетчик показал лишь шесть смертей.

— Да начнется бой!

Рядом со мной упал гном-кузнец Хаммерок, логи показали смерть арбалетчика Робина-Бобина и, что особенно хреново, Аспида.

— Вперед! — завопил я для милишников и тут же в канале магов: — Черепок, командуй!

— Да восторжествует Справедливость! — надрывались небеса, но их уже никто не слушал.

— Глаза! — преодолев половину пути до Дружины, закричал я в общем канале, зажмурился и накинул на себя малюсенькое облачко мрака, которое мгновенно сдул ярчайший, пробивающийся сквозь веки свет.

Уже одетый в броню, ослепленный Кусимир, оказавшийся ближе всех к нам, сумел принять на щит брошенное кентавром Раннингом копье. Как он так, вслепую-то? Видимо, какой-то аналог моего «Шестого чувства», или оно и есть, все же не самый редкий воинский скил. Рядом с ним появилась наколдованная Дендром небольшая, в рост человека, мухоловка. В отсутствие штрафов эта дрянь была бы метров десять высотой и способна сожрать целиком лошадь, но сейчас получилась только такой. Однако ничуть не менее злобной. Успел заметить, как пожухла вокруг трава, отдав свои жизненные силы стремительному росту монстра. Дендра за такое из друидов не выгонят? Ужасное злодеяние по их меркам. Метнувшись к Кусимиру, мухоловка обхватила его шлем своей липкой, приторно воняющей гнилью, пастью. Тот перерубил стебель растения, но освободить голову уже не успел, получив в грудь копытами Раннинга, после чего улетел мне под ноги. Я успел на ходу неплохо наподдать ему сабатоном, но не убил. Впрочем, с этим справился Хашишин, нанеся серию быстрых ударов своей мизерикордией. В добивании дезориентированных противников темноэльфийскому ассасину не было равных.

Двадцать шесть — двадцать три.

Дружина стояла как попало, наблюдая за поединком, а не в плотном строю малого хирда, дающим многие бонусы. Расслабились они, никакой дисциплины. Теперь приоритетными целями были Любомур и Пузеслав, способные ничуть не хуже меня руководить боем такого формата. Сработает диверсия Марго или нет, неизвестно, но, даже если она совсем отключит им говорилку, остается еще обычное управление голосом на поле боя. Выбить их двоих — половина победы. Целями второго приоритета выступали Бекас и Дюрандаль. Первый был уникальным лучником, причем способным не только метко стрелять, но и делать это быстро, активно перемещаясь. Седьмой в рейтинге всех стрелков игры, объективно он являлся лучшим. Второй — вступивший в клан незадолго до распада паладин. Наглухо упоротый ролевик, как новогодняя елка, обвешанный сложнейшими обетами и скрупулезно их соблюдающий. В свое время Дюрандаль попил нам немало крови. При расколе он бы ушел со мной, но свой обет был и на это. К счастью, здесь его божественные плюшки не работают, но и без них Дурик — выдающийся боец.

Теперь, после начального залпа, весь наш атакующий потенциал был разделен мной на две части, и, соответственно, атаковали мы двумя группами, фокусируясь каждая на своей цели. Пузеслава я заметил давно. Из всего клана серебряная корона, вышитая на сюрко у левого плеча как знак Защитника Ее Высочества принцессы Аделии, была только у него.

Казалось бы, чего может быть проще — перерезать ослепшего противника, но в данном случае это не так. Убить воина в латном доспехе вообще не так уж просто. По сути, из всего оружия ближнего боя для этой цели годится только клевец, пробивающий доспех, различные тонкие клинки, ищущие щели в броне, и молоты, которым ничего пробивать не надо. Кроме того, чтобы нанести вред противнику, попасть по нему надо под углом, близким к прямому.

За эти секунды мы успели забрать еще троих. Здоровенный Мстиссав, всегда стоящий на сложной позиции крайнего левого в первой шеренге, получил смертельную рану от Хашишина, вонзившего граненый клинок ему под мышку. На другом фланге наш второй ассасин Маздай убил Жирополка. Мимо моей головы промелькнул брошенный телекинезом тяжелый щит Кусимира и удачно попал в строй Дружины, повалив стоявшего между мной и отвлекшимся Пузеславом Яроцапа и еще кого-то за ним. Я перепрыгнул через упавших и с размаху влепил своим длинным чеканом в висок неподвижной цели. Пузеслав упал, но клюв моего оружия, зараза, застрял в его шлеме.

Двадцать шесть — двадцать.

На этом наше везение кончилось. Магические прожекторы сзади нас разом погасли. Хашишин, пойманный умирающим Мстиссавом, получил стрелу от Бекаса. В логах пролетели имена сразу двух магов, павших от метательных копий.

Краем глаза уловив движение, я отпустил рукоять чекана и бросился в сторону, но преуспел не полностью, получив сильный удар алебардой по наплечнику, который отправил меня в полет под ноги стоящему поодаль Дюрандалю.

— Да не поднимет руку на безоружного! — скороговоркой выпалил я.

Паладин замер посреди замаха, и я, вставая, влепил ему под подбородок длинным шипом на умбоне своего щита. Ох уж эти обеты… Бекас, привыкший быть за Дюрандалем как за стеной, стоял ко мне спиной, стреляя в Раннинга. Почуяв неладное, стрелок обернулся, но поздно. Единственное, чего он успел добиться, — кинжал, который я хотел воткнуть ему в спину, вошел в глаз.

На другом фланге, попытавшись смыться после неудачной атаки, получил дротик в затылок Маздай.

Кто-то, скорее всего, Любомур, сумел выстроить Дружину в малый хирд, для чего минимум двенадцати игрокам, включая Светозара, требовалось занять места в тесном строю. Этот маневр был отработан до автоматизма давным-давно.

Малый хирд из двенадцати бойцов — это три шеренги по четыре человека. В первой стоят щитоносцы с коротким оружием, во второй — копейщики и алебардщики, третья — стрелки и метатели. Последние тут же разрядились в скачущего на них Раннинга. Получив попадание в колено, кентавр, уже серьезно раненный Бекасом, споткнулся, упал прямо перед Светозаром и, отхватив по башке молотом, помер.

Напротив Дружины выстроилась хилая шеренга из шести моих ремесленников, прикрывая девятерых магов и пятерку стрелков. Сам я оказался немного сбоку. С другой стороны во фланг моему клану заходила тройка из бойца с щитом и двоих с двуручниками. Позади хирда прятались двое магов. Они не атаковали, но уже успели развеять несколько наших заклинаний.

Двадцать один — семнадцать.

— Линии держаться между хирдом и магами, — скомандовал я милишникам. — Глухая оборона.

Сам, подхватив волнистый меч Дюрандаля, по дуге побежал в обход строя противников.

— Стрелкам, магам: убить фланкирующую тройку. Я или разверну «Дружину», или нападу с тыла.

Хирд разворачиваться не стал. Первые две шеренги насели на моих ремесленников, а стрелки с магами решили заняться мной. Я скакал как заяц, уклоняясь и качая маятник. Мои противники имели слишком разное оружие, чтобы бить залпами, но в меня все время что-то летело. Пару раз все же попали. Особенно неприятен торчащий в боку арбалетный болт. Кого другого эта рана убила бы, но персонаж у меня крепкий, а боль потерплю.

На самом деле фокусить меня — это ошибка. Дружине надо было не отвлекаться, а бить по моим магам, меня же самого заблокировать тройкой Любомура. Хрен бы я им чего сделал. Сейчас же этой тройке приходилось кисло. Если б не штраф на магию и стрельбу, их бы уже размазали, но и так парень со щитом, не вижу, кто именно, уже на последнем издыхании. После его гибели двуручники не прорвутся.

В очередной раз скакнув в сторону, я упал на землю и спрятался за телом Когтетыка, убитого лучом. Через его спину проходил такой удобный ремень портупеи, что я, скинув свой баклер-переросток, подхватил его левой рукой и, прикрываясь как ростовым щитом, двинулся на Дружину с тыла. Маги противника были вне хирда и, соответственно, могли перемещаться, не лишая остальных бонуса строя. Вознамерившись атаковать меня сбоку, они вышли из-за живой стены своих бойцов, и тут не сплоховали мои стрелки, мгновенно сфокусив обоих.

— Витя, не пугайся, — сообщил мне Черепок.

Я не успел удивиться, чего именно не надо пугаться, как удерживаемый мной труп ожил и бросился на противников. Напугать никого он не смог, и не такое видали, но стрелки крайне неэффективны против нежити. Тупо навалившись на них, зомби сумел создать мне очень удачную диспозицию. Воспользовавшись этим, я несколькими ударами забрал сразу пятерых. Повезло убить двоих алебардщиков в спину. Классный фламберг у Дюрандаля, я-то даже со своими скилами на пробивание брони надеялся максимум ранить их. Недостатки малого хирда обернулись для меня достоинствами: минимальное количество бойцов для этого строя — двенадцать. Сейчас в строю были как раз двенадцать человек, и любой маневр они способны осуществлять только все вместе. Стрелки могут крутиться как угодно, а остальные должны находиться во фронтальной позиции, иначе порушат строй и, соответственно, лишатся бонусов. Моих псевдомилишников легко разобрали бы и без этих бонусов, но запрет на нарушение строя я вколачивал намертво, и сейчас инерция мышления, благодаря которой стрелков никто не прикрывал с тыла, сыграла мне на руку.

За те секунды, которые понадобились мне чтобы приблизиться к противнику и разобраться со стрелками, все мои ремесленники-милишники были убиты. Хотелось бы, чтобы они продержались подольше, но с бойцами ближнего боя в «Ineffective» была проблема. Простые игроки не приживались у нас: избалованные высочайшим классом воинов «Дружины», обычных игроков мы считали отстоем. Обоснованно, впрочем, считали. Среднестатистический Вася против Светозаровых парней — не более, чем смазка для меча. Так-то лохов среди моих ремесленников не было. Тот же кузнец Маллеус — очень серьезный мужик. Мощный, закованный в тяжеленные латы, вооруженный боевым двуручным молотом. Одной алебардой ему заблокировали оружие, второй дали по башке. Умер, не сумев нанести ни одного удара.

В это же время в логах одно за другим стали появляться сообщения о смерти моих магов и стрелков. Каким-то образом Любомур и Бронекусь прорвались к ним и устроили примерно то же самое, что только что сотворил я, только эффективнее. Как, как они это сделали? Если не победа, то хорошие шансы на нее только что пошли прахом. В живых там остался Дендр и не до конца упокоенный Черепок.

— Вектор, я не боец, — сообщил друид. — Пришлось превращаться в пень. Эти двое какие-то бессмертные.

— В смысле? — не понял я, отступая. Семь оставшихся в строю бойцов «Дружины» развернулись ко мне и не спеша начали окружать.

— Они под какой-то жесткой абилкой, — вмешался некромант. — Это не магия и не божественное. Я вижу, как их что-то изнутри пожирает.

В этот момент я увидел спешащих ко мне Любомура и Бронекуся. Один без левой руки и половины головы, у второго из разорванных на груди лат прорастает черный корявый куст. Так вот ты какой, Последний Бой. Эта способность давалась воинам за выдающиеся подвиги в бою. На некоторое время, зависящее от количества достижений, персонаж становится бессмертен, получает высокое сопротивление любому воздействию и иммунитет к дебафам. Но бессмертен не значит неуязвим. Его можно сжечь, разрубить на куски, скинуть со скалы… Просто убежать, наконец. По окончании действия способности персонаж уничтожается. Не умирает, чтобы возродиться заново, а полностью уничтожается. Ну не знаю, стоило ли оно того, я бы не назвал положение Дружины настолько критичным, чтобы жертвовать персонажами.

У меня тоже есть такой скил, три минуты двенадцать секунд смогу пользоваться, и, похоже, для него настало время. Хотя в ближнем бою не так уж он решает. Та же Ярость у варваров, на мой взгляд, ненамного хуже, зато безо всяких удалений.

— Дендр, ты как насчет помучиться? — спросил некромант.

— Не в восторге, — ответил пенек.

— А придется, — вздохнул ЧерепОК. — Принимай Темный Пакт от меня.

— Как я потом отмываться буду? — возмутился друид.

— Никак, — отрезал некр. — Принимай давай. Вектор, минуты три-четыре потанцуй вокруг нас с деревяшкой. Потом поможем.

Я только нервно хмыкнул. Даже если они сотворят что-то, способное разом убить всех, до этого момента мне нужно еще дожить. При этом нельзя взять и убежать к нужному месту, заподозрят неладное. Между прочим, у меня на счетчике два — девять, то есть живым считается только Дендр, а некромант — нет. Друида игнорируют: его безобидность в форме пня общеизвестна. Обратиться в нее можно быстро, но, чтобы вновь обрести способность двигаться, ему придется отрастить себе корешки в виде ножек-ручек и только потом превратиться обратно в человека.

— Ты доволен, Светозар?

— Еще нет, — прогудел тот из-под глухого шлема. — Сейчас вайпнем тебя — буду доволен.

— Ладно, вайпнешь. Это вернет «Дружине» прежние позиции? Ты говоришь, что я предатель, но именно ты расколол клан и начал войну. Ради чего? Из-за того, что тебе выразили неудовольствие несколько чужих людей? Если бы не твое ослиное упрямство, мы могли бы сейчас быть топ один! Тебя даже в твоем клане далеко не все считают правым, просто не хотят уходить из коллектива. Даже в этом строю большинство поддерживает тебя только потому, что зависят материально. Ты все просрал, Светозар! Ты один виноват перед кланом и не можешь этого не понимать.

Говоря это, я продолжал пятиться. Мое перемещение выглядело желанием прижаться к дальнему углу площадки, чтобы исключить возможность атаки сзади, но на самом деле я двигался к Ингви, точнее, к его секире. В обычном состоянии у меня не получилось бы эффективно управляться ей, слишком тяжелая. Большинство моих скилов заточены на пробивание брони и преодоление различных защит, на облегчение веса оружия нет ни одного. Но сейчас я собираюсь использовать Последний Бой и смогу пользоваться секирой нормально.

Потянуть время разговорами не получилось. Хотя стоявший в хирде состав «Дружины» не торопился нападать, окружая меня, но у Любомура с Бронекусем тикал таймер. Останавливаться и вести разговоры они даже не думали. Двигались ребята с трудом, очевидно, кроме видимых повреждений, были и другие. Еще им сейчас охренеть как больно, но этот фактор у сильных игроков учитывать не принято: боль-то не настоящая.

Куст в груди так Бронекуся еще более разросся, начиная перекрывать обзор. Этим я и воспользовался. Метнув фламберг в остатки лица его напарника, подхватил секиру и, активировав Последний Бой, ударил наискосок снизу вверх. Мда, хоть вес оружия для меня сейчас снижен вдвое, все равно эта дура чрезмерно тяжелая. Зато и результат соответствующий: разрубил от левой подмышки до правой ключицы, тем самым прекратив мучения бедолаги. Любомуру, и без того почти незрячему из-за раны, фламберг выбил остававшийся глаз, и дальше добить его не составляло труда. Это послужило сигналом атаки для остальных.

В сложных ситуациях я обычно дерусь очень аккуратно, предпочитая обороняться и действуя на контратаках. Лешка Кирпичников, который Кусимир, говорит, что я сражаюсь очень механистично, меня можно на этом подловить. Для фехтовальщика его уровня это, в принципе, верно, но таких среди противников не осталось. Тем не менее их семь, я один, а слабаков в Дружине не держат. Четыре щитоносца, два алебардщика и арбалетчик.

В реальности тяжелый латник практически неуязвим для атаки холодным оружием. Здесь, несмотря на соблюдение большинства законов физики, все же игра. И главное отличие заключается в том, что в жизни никто не стал бы таскать с собой огромный двухпудовый топор. Мы измеряли: хороший удар такой дурой равен трети, а то и половине удара молота копра, которым сваи забивают. Автомобиль пополам разрубить можно.

В «Фришке» есть немало заклинаний и пассивных скилов на субъективное облегчение брони и оружия, на увеличение их прочности и много на что еще. Как правило, при отсутствии подавляющего преимущества в саппорте у одной из сторон, бой происходит примерно на тех же условиях, что в реальности. У ребят из Дружины отличные бонусы на броню, у меня — на ее пробивание.

Имитировав нападение на целящегося в меня арбалетчика, я на самом деле напал на прикрывающего его бойца со щитом. В состоянии Последнего Боя стрелок мне существенного вреда нанести не может, разве что попадет в сустав или в глаз. Тяжелый болт вонзился мне в шею, точно под ухом. Не очень-то и больно, кстати. Зато мой удар для бойца, ожидавшего попытки закрыться от выстрела, оказался внезапным. Не убил, но лишил правой руки, глубоко пробил бок и отшвырнул на несколько шагов. Можно считать, минус один, но больше такой номер не пройдет.

Наибольшую опасность для меня представляют бойцы с алебардами. Как, собственно, всегда и для всех: первая линия принимает на себя нападающих, вторая бьет им по башке длинными и тяжелыми предметами.

Изо всех сил засадил по ближайшему бойцу. Попал в щит, естественно. Тот дрогнул и слегка присел, но не упал и даже не отступил. Отбил наручем мгновенно последовавший удар алебардой от его напарника. Никакого дебафа на руку! Хорошая штука этот Последний Бой, жаль, что одноразовая. Проигнорировав мечника, толкнул алебардиста и вырвался из окружения. В спину прилетела чувствительная плюха, но доспех выдержал.

Сдерживая град ударов, я не давал взять себя в кольцо, шаг за шагом отступая к Дендру. Сумел перебить ногу еще одному щитовику, за что поплатился отрубленным мизинцем и сорванным наручем на левой руке. Совсем туго стало, когда к нападающим присоединился арбалетчик, вооружившийся двуручником Любомура.

Вторую рану получил, когда на меня, закрывшись щитом, живым тараном рванул однорукий. Не лучшая идея с его стороны. Пинком слегка сбив ему щит, влепил наискосок, нанеся симметричную рану с другой стороны, и снова не убил. Остальные под это дело попробовали помочь ему задавить меня массой. В очередной раз проигнорировав удары мечников, почти развалил пополам одного алебардщика, но от второго полностью уклониться не сумел, и он от души приложил меня, разрубив грудь вместе с кирасой. Без сомнения, смертельная рана, но не в ближайшие двести секунд. Главное, что не отрубил ничего. Больно, конечно, но я давно привык к этому, и из колеи меня выбивают только ранения в глаза или пах. Первое — давняя фобия, второе, думаю, всем без пояснений понятно.

Через разрез, прямо в сердце, проткнув меня насквозь, вошел меч. Довернув корпус, я своим телом вырвал его из рук резвого владельца и слегка добавил ему древком, одновременно занося оружие над Светозаром. Тот достал мой бок молотом, но такой удар и в обычном состоянии не произвел бы на меня впечатления. Секира обрушилась на массивный шлем псевдогнома, и тот рухнул на землю. Оглушенный, но живой и относительно невредимый. «Никого не убью, но сдохну последним» отшучивался он в ответ на подначки о собственной бесполезности в бою. Сто процентов у него какая-то уникальная абилка на крепость башки.

— Подводи к нам и тридцать секунд держи их как можно ближе к Дендру, — натужно просипел в говорилке Черепок.

У пня, теперь потемневшего и покрытого черной слизью, оказался ровно за сто секунд до окончания эффекта Последнего Боя. В целом, я довольно успешно оборонялся от своих противников, вот только времени на затягивание боя у меня нет. На удивление, здоровенная секира оказалась очень даже удобным оружием для защиты, чего я от нее никак не ожидал. Конечно, каким бы умелым ты ни был, пятеро опытных противников — это все равно слишком много, и я получал пусть не влияющие на мою боеспособность, но раны.

Здесь меня попытался забодать лишенный обеих рук Яроцап. Гвозди бы делать из этих людей! Я не стал тратить время на его убийство и подножкой отправил падать себе за спину. В этот момент трансформация Дендра завершилась, пень ожил, превратившись в нечто, именуемое «Проклятый одержимый малый энт».

— У меня минута в трансформе, потом сдохну, — надсаженным дрожащим голосом сообщил друид.

В осклизлой коре разошлись трещины, открыв пылающие глаза и здоровенное дупло пасти. Туда-то и угодил неудачливый калека. Хрясь! И деревянные челюсти сжали бедолагу поперек туловища, не перекусив, но раздавив внутри расплющенного доспеха. Одновременно с этим из-под земли прямо под ногами моих противников взметнулись толстые корневища. В облике то ли упыря, то ли вампира вскочил и набросился на ближайшего противника Черепок.

Двое бойцов «Дружины» упали, сбитые хлещущими корнями Дендра, и я не преминул добить их. Третьего, успевшего обезглавить некроманта, убил ударом в спину. Еще одного удачно приложил друид, своим самым здоровым корнем вбив ему шлем в плечи.

Остался один Светозар и пятьдесят секунд. Я обрушил на него град ударов и даже сумел хорошо так повредить его вездесущий щит, заодно не дав ему возможности среагировать на Дендра. Энт хоть и назывался малым, но пасть у него размером с двустворчатый шкаф. Светозар поместился туда без проблем, наружу осталась торчать только упрямая голова и правая рука, из которой я небрежно выбил молот.

Тридцать секунд.

— Этого ты хотел, Светозар? Ты понимаешь, что с уничтожением клана твой клуб распадется? Что даже если ты создашь клан заново, не наберешь и четверти от нынешнего состава? Ты вообще в курсе, что такое ответственность перед людьми?

— Заткнись и добивай! — с ненавистью выкрикнул он.

Двадцать.

— Совесть мучает, Светозар? Я знаю, что мучает. Сотни людей потратили тысячи часов, пролили ведра пота, терпели боль. Ты подвел всех. А ведь ты хороший мужик, правильный. Отличный кланлидер. Даже твое упрямство можно записать в плюсы. Только вот эти твои моральные заморочки… Это не честь, это гордыня. Ты же ведешь свой бизнес, знаешь, что руководитель не может оставаться во всем белом. Если он правильный руководитель и не снимает с себя ответственность. Ты понимаешь, что я тогда все сделал на благо клана?

— Какая теперь разница, Вектор? — вздохнул он.

Я сделал шаг вперед, обхватил его затылок и прижал его лоб к своему.

Десять секунд.

— Сохраним клан, Светозар. Я дам тебе выиграть. Вернем все как прежде. Я вернусь, ребята вернутся. Просто пообещай в спорных ситуациях подчиняться моему мнению. Откажись от своей гордыни ради них. Парни заслуживают этого. Согласен?

Что мне всегда нравилось в Светозаре — его решительность.

— Да.

Я отпустил его, отступил, успел произнести:

— Ты пообещал.

И исчез.