Венская прелюдия

Сергей Богачев, 2022

В Вене при загадочных обстоятельствах исчезает чиновник российского посольства. Для расследования случившегося из Петербурга откомандирован бывший адъютант Великого князя Константина Николаевича, капитан первого ранга Лузгин. Он даже предположить не может, какие произойдут изменения на политической карте Европы в результате этого события. Перед читателями – новый исторический криминально-детективный роман от известного автора С. Богачева.

Глава III. Падре

Ретроспектива.

— Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать храм Его…

Руки священника были смиренно сложены вместе, взгляд опущен в пол, небольшой красный пилеолус^[9] прикрывал редкие седины на его голове.

Двадцать второй генерал ордена иезуитов Петер Ян Бекс возносил молитву перед алтарём в одиночестве. Никто из служителей Кье́за дель Сантиссимо Но́ме ди Дже́зу^[10] не смел при этом присутствовать. Генерал не вводил это правило, никому ничего не запрещал и не указывал. Священнослужители сами не считали возможным участвовать в этом действе, будто опасаясь стать невольными свидетелями чего-то тайного и личного.

Последние слова молитвы прозвучали тихо и смиренно: «Амэн…» Генерал остался стоять перед алтарём в той же позе, в которой молился. Он будто замер, погрузившись в транс. Три глубокие морщины, прореза́вшие его лоб, расправились, будто генерала посетило прозрение, но веки не дрогнули и по-прежнему закрывали карие глаза, защищённые от дрожащего света густыми бровями.

Бекс сосредоточился на звуках, которые тихим шорохом распространялись под сводами храма. Это не было похоже на шаги человека. Генерал представил себе змею, шевелящую тёплый гравий дорожки. Змея торопится перебраться под ближайший куст, и каждое движение, каждый изгиб её длинного, покрытого чешуйками тела этому способствуют.

— Падре… прошу вас…

Некоторое время генерал не двигался. Он продолжал прислушиваться. Если бы человек, который из темноты обратился к нему, имел злые намерения, то свой замысел он бы уже осуществил. Двери церкви открыты. Любой ищущий помощи придёт сюда за ней и получит её, но в обычной ситуации прихожанин обратится в первую очередь к лику святых, и только потом — к священнику.

— Умоляю, помогите, падре…

Генерал резко разомкнул веки, поднял голову и пристально посмотрел на распятие. Только что, в течение часа, он не только молился, но обращался к всевышнему с просьбой развеять тревоги, ниспослать знак и направить на путь истинный, избавить от сомнений.

Не поворачивая головы, Бекс громко произнёс:

— В чём я могу тебе помочь, сын мой? Знаешь ли ты, какую дверь отворил?

Шёпот переместился ближе. Человек, шуршащий о пол, словно змея, приближался.

— Я открыл дверь храма божьего в поиске пристанища для страждущего, падре… И дверь была не заперта. И сейчас сюда ворвутся мои преследователи.

Генерал не посчитал возможным обернуться. Его опыт и познания лабиринтов душ человеческих подсказывали, что не нужно на это движение сейчас тратить энергию и лишние эмоции. В эту минуту нарушить равновесие души генерала могло только землетрясение, и то не факт, что он отвернул бы свой взор от алтаря.

— Туда… — едва заметным движением руки Бекс указал на дверь справа между колоннами.

Краем глаза генерал заметил сгорбленную тень человека в испачканной одежде, который передвигался тихо, словно привидение. Только правая нога его, неестественно вывернутая, тащилась за телом по полу, издавая тот самый шуршащий звук.

На пару минут после того, как беззвучный человек скрылся в тех приделах храма, что были доступны только генералу, в высоких залах церкви воцарилась тишина. Судя по всему, неожиданный гость замер за дверью — он прикрыл её так же аккуратно, как и проник в храм. Единственное, что нарушало это тишину, — так это потрескивание свечных фитилей. Генерал ждал.

Тяжёлая входная дверь не то чтобы распахнулась, но открылась довольно звучно, обозначив решимость горячих парней, остановившихся при входе. Трое крепких смуглых юношей на втором шаге опомнились, перекрестились и остановились, чтобы осмотреться. Их шумное дыхание, без сомнения, говорило о том, что к вратам храма они не шли, а бежали.

— Что привело вас в Божий храм в столь поздний час, дети мои? — Ровный, но громкий голос генерала, так и продолжавшего стоять лицом к алтарю, источал спокойствие и уравновешенность. — Здесь вы найдёте ответы на все свои вопросы, но мне кажется, что вы, молодые люди, очень взволнованы.

Юноши смутились от повелительного тона священника и несколько секунд, переглядываясь друг с другом, не могли выдавить из себя ответ на поставленный вопрос до тех пор, пока самый решительный из них не произнёс:

— Мы хотели помолиться за своего друга, падре! Его покинул разум, и он убежал, ведомый нечистыми силами. Мы пытаемся найти его, но безуспешно. Может быть, вы поможете нам? Не появлялся ли здесь парень, хромающий на правую ногу? Если так, то мы его забёрем домой, к семье. А завтра отец его вместе с нами принесёт достойное пожертвование…

В эту минуту генерал больше всего жалел о душевном равновесии, которое он так любил и потерял в один момент. Вся эта суета возникла совершенно некстати, но раз так получилось — значит, Господь ответил на его молитвы, и в этом есть какое-то предназначение.

— Молитва — дело благое в любое время, если в ней действительно нуждается душа. Отказать в такой возможности я не вправе. Даже среди ночи. Но насколько же сильным должно быть это чувство, чтобы бежать в храм после полуночи? Вы ведь ещё не отдышались… Помочь ближнему — это богоугодное дело, но нуждается ли в этом тот самый ближний и насколько искренни ваши намерения, юноши?

Генерал резко повернулся к юношам, и взгляд его не сулил молодым людям ничего хорошего. Парни видели Бекса впервые, но если бы они были прихожанами этой церкви, то, несомненно, заметили бы разительные перемены в его облике. Обычно мягкий и внимательный взгляд трансформировался в испепеляющий взор, полный укоризны, гнева и решительности.

— В стенах храма людям, которые обманывают не только священника, но и самих себя, не место. Приходите, когда посчитаете нужным найти правду. Я не могу вас заставить сделать это. Могу лишь подсказать путь, но пройти его вы должны сами. Пока вы так глубоко дышите, я не уверен, что вы готовы, юноши…

Металл в голосе священнослужителя заставил парней инстинктивно сделать шаг назад:

— Покой этих сводов никто, кроме меня, после заката не тревожил. Идите с Богом… И запомните навсегда!

Генерал ордена иезуитов сделал несколько шагов навстречу незваным гостям, но его мягкая обувь не издала о каменный пол ни звука.

— Пожертвование — это не обмен! Вы не вправе ставить условия ни Всевышнему, ни Деве Марии, ни мне!

Слова эти звучали уже как угроза, и юноши много раз успели пожалеть о своей горячности.

Молодые люди покорно склонили головы, как-то неискренне и неестественно быстро перекрестились и предпочли не выходить из тени колонн, а спешно ретировались.

Когда эхо от стука их твёрдых подошв утихло, генерал Бекс перекрестился и запер входную дверь в храм на засов. Священнику предстояло разобраться: кто этот человек, почему он искал спасения именно в соборе иезуитов и что с ним делать дальше. За ту минуту, что падре шёл к лестнице, ведущей в подвал, его острый ум перебрал множество вариантов и версий происходящего, отфильтровав самые правдоподобные. По всему получалось, что ночной гость вполне может быть подосланным шпионом, а весь этот казус — слабым и бездарным спектаклем.

Именно привычка подвергать сомнению любую информацию, всегда искать истину помогла Петеру Яну Бексу стать первым в иерархии ордена иезуитов, возглавлять его уже двадцать девять лет, несмотря на гонения во Франции, Германии, России. Даже здесь, в Риме, генерал сейчас пребывал инкогнито. Он на несколько дней покинул свою резиденцию во Фьезоле, чтобы поклониться праху святого Игнатия^[11]. Орден переживал не лучшие свои времена, и ожидать очередного удара можно было с любой стороны, уж слишком много врагов нажили себе иезуиты по всему миру за триста пятьдесят лет.

— Кто ты, юноша?

Невысокий коренастый молодой человек, прятавшийся за дверью от своих преследователей, вздрогнул от резкого звука. Священник резко дёрнул за ручку двери, и приглушённый свет храмовых лампад упал на забившуюся в угол лестницы фигуру.

— Джованни. Меня зовут Джованни Ландино, падре…

Парень попытался выпрямиться, но боль в ноге не позволяла ему стать ровно.

— Что там у тебя? — Бекс взял юношу под локоть и аккуратно вывел на свет. Штанина на правой ноге выше колена пропиталась кровью. Коричневое пятно расползалось вокруг небольшого прокола в грубой ткани. Генерал моментально догадался, что это след от удара маленьким кинжалом.

— Пустяки, падре! Пустяки! — Джованни, несмотря на боль, упал на колени и стал осыпать его руки поцелуями. — Я ваш должник, падре! Вы спасли мне жизнь, и я обязан теперь отдать свой долг! Любое послушание, любой ваш приказ, святой отец! Я всё сделаю, всё…

Дрожащие руки юноши, его голос на грани срыва, внезапные слёзы и резко очерченный малиновый румянец на неестественно бледных щеках указали генералу на искренность неожиданно появившегося ночного гостя. Бекс видел на своём веку множество авантюристов, прохиндеев, шпионов, просто непорядочных людей и прекрасно разбирался в арсенале их ухищрений. В таком возрасте сыграть волнение настолько убедительно не смог бы, пожалуй, ни один, пусть и самый одарённый, актёр.

— Успокойся, дитя моё… Присядь, — тон священника стал мягким и доброжелательным. Джованни удалось унять дрожь и справиться с истерическим приступом. — Здесь тебе ничто не угрожает, и кроме нас в церкви никого нет. Расскажи, сын мой, что за беда с тобой приключилась?

Парень сумел на время взять себя в руки и несколько оторопел от того, что священник сел на лавку рядом с ним, пристально глядя ему в лицо.

— Я грешен, падре… Я лишил человека жизни. Я убийца, падре… — Голос Джованни опять задрожал вместе с руками.

— Если ты не соберёшься с мыслями, Джованни, то я не смогу тебе ничем помочь, — ответил Бекс.

Джованни опустил взгляд в пол, крепко сжал ладони и прикусил губу.

— Я зарезал сына графа Каркано. Эти трое, что за мной гнались, — его конюхи.

Вместо взгляда осуждения Джованни получил в свой адрес только понимающий кивок, будто речь шла не о человеке, а о никчёмном насекомом, которых мириады.

— Понимаете, святой отец… Мы с сестрой сами живём. Жили… — Руки парня сжались в кулаки. — Она бросилась в Тибр с моста Рипета, и теперь у меня больше нет ни одного кровного родственника.

Бекс встал с лавки, заложил руки за спину и отошёл на пару шагов, чтобы оценить справедливость своих предположений. Он по-прежнему не мог для себя принять решение — верить ли этому дрожащему юноше.

— Моя маленькая Паола… Она на три года младше меня, ей было шестнадцать… — Джованни закрыл лицо руками и рыдал беззвучно, будто стесняясь приступа своей слабости, а падре, глядя на эту картину, лишь понимающе кивал. Сегодня утром ему доложили, что действительно один из сыновей лютого врага ордена, графа Каркано, пал от кинжала неизвестного убийцы.

— И причиной её грешного поступка стал сын графа? — В голосе генерала звучало скорее утверждение, а не вопрос.

Джованни поднял голову. Красные и припухшие от слёз глаза юноши удивлённо моргали, как это делает ребёнок, увидевший что-то впервые:

— Откуда вы знаете, святой отец?

— Истину знает только Господь наш, — Бекс перекрестился, глядя на Капеллу Святого Сердца. — Я же могу лишь догадываться.

— Абсолютно верно, падре, Она зачала ребёнка от Каркано. А дальше — обычная история… Мы, сироты, не чета графскому роду…

— И старший брат её по имени Джованни решил отомстить, как и положено настоящему мужчине, — констатировал Бекс, глядя куда-то в сторону.

Парень утвердительно кивнул, после чего молча устремил свой взгляд на ободранные носки своих истоптанных башмаков.

Генерал предался раздумьям, и Джованни не посмел его перебить своими откровениями, напоминающими исповедь. Святой отец маленькими шагами ступал между колоннами и местом для прихожан, глядя то вверх, на расписанный свод, то себе под ноги. Бекс вспоминал дословно записку об этом событии, поданную ему утром.

«Леонардо Каркано, прибывший прошлым вечером в родительский замок из поездки по Франции, в которой он пребывал немногим меньше года, был поздно вечером убит в своей конюшне. Орудием убийства служил обоюдоострый кинжал, брошенный на месте. Убийца не найден. Граф установил вознаграждение за его голову в двести золотых лир. Предположительно — убийца наемник. Смертельная рана нанесена профессионально. Убитому перерезали горло».

— Покажи свои руки, Джованни… — Неожиданное обращение опять заставило парня вздрогнуть, он тут же послушно протянул вперёд кисти рук.

— Покажи мне пальцы, Джованни… — генерал немного наклонился, чтобы рассмотреть предмет своего внимания.

Сердце молодого человека забилось учащённо. В какой-то момент он успел пожалеть о своих откровениях. Джованни казалось, что молот, который бьётся у него сейчас слева, издаёт настолько громкие звуки, что они разносятся под высокими сводами церкви гулким эхом.

— Для меня в этой истории непонятно только одно… — задумчиво произнёс генерал. — Как скрипач научился так чётко и уверенно владеть кинжалом и резать горло справа налево? Ты ведь левша, Джованни?

Джованни онемел. Откуда этот человек в скромной рясе священника знает такие подробности его жизни? Дыхание юноши участилось, ему не хватало воздуха, он глубоко дышал открытым ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Как такое возможно? Откуда падре знает о кинжале, который он уронил в темноте?

Генерал распрямил спину, осанка его стала гордой и внушительной, как и подобает статусу. Бекс размышлял, перебирая правой рукой бусы.

Нет сомнения, что этот юный убийца потрясён произошедшим, но это дело поправимое. Духовные практики помогут ему обрести равновесие и хладнокровие. Ему некуда идти. Люди графа рано или поздно найдут его и растерзают. Кучерявая голова Джованни без сомнения окажется на блюде в замке Каркано. Этот род не прощает невинных мелочей вроде случайно убитой в их угодьях дичи, а что уж говорить о судьбе этого начинающего мстителя. Он остался один. Его никто не будет искать, кроме графских конюхов, соперничающих за награду.

Генерал обернулся и посмотрел на юношу, пребывающего в полном замешательстве и представлявшего собой жалкое зрелище.

«Ммм-да… Предстоит много с ним поработать, но если захочет жить — справится…» — подумал генерал, утвердительно кивая сам себе.

— Ты играешь на скрипке, но смычок держишь в левой руке. Ты старательно и прилежно постигаешь это искусство. Мозоли на трёх пальцах твоей правой руки уже отвердели, но имеют свежие ранки. Ты держал скрипку в руках недавно, Джованни. Но не могу понять — где ты мог научиться владеть кинжалом?

Юноша уже и не пытался найти ответы на эти вопросы. Он понял, что попал в оборот, врать не имело смысла. Возможно, честность поможет ему выплыть на поверхность. А там — как Деве Марии будет угодно.

— Я подался в ученики к мяснику. Два месяца уже. Скрипка не кормит… — пробормотал молодой человек, доверившись полностью воле святого отца.

— Я рассматривал эту версию, но на определённом этапе отбросил. Под твоими ногтями нет грязи и запёкшейся крови, — задумчиво произнёс генерал. — Или ты играешь перед публикой?

— Да, святой отец… Хоть и на улице, но всё же это публика. Раз в неделю я выхожу в люди. Зачем же учиться играть, если никто не остановится послушать? Последнее время останавливаются всё чаще…

— Ты одет как человек, который давно и остро нуждается. Откуда у тебя скрипка? Это ведь для тебя целое состояние? — спросил Бекс, немного прищурившись. Его глаза быстро уставали в полутьме.

— Святой отец, я клянусь, это скрипка отца! Это единственное, что он нам с сестрой оставил! Он тоже был левшой! — Парень сложил вместе ладони в умоляющем жесте.

— Хорошо, хорошо… Ты очень интересный человек, Джованни, и у меня к тебе есть две вести. Сам оцени, насколько они хороши для тебя, — интригующе произнёс генерал.

— Ландино слов на ветер не бросают, падре! Я, как и обещал, в вашем распоряжении, какую бы весть вы сейчас ни сказали! — Из нервного юноши Джованни мгновенно перевоплотился в молодого мужчину, готового отдать все долги своему спасителю.

Генерал порадовался такому перевоплощению, обратив внимание на темперамент и решительность парня:

— «Ландино не бросает…» Ты ведь говорил, что остался совершенно один в этом грешном мире? — Бекс не стал ждать ответа от юноши и жестом осадил его, как только тот захотел сделать вдох, чтобы ответить. Генерал ордена иезуитов своё решение уже принял.

— Первое — рану свою ты залечишь в моей резиденции во Фьезоле. После выздоровления мы с тобой попрощаемся на длительное время. Ты будешь учиться. Учиться для того, чтобы выполнять мои личные поручения, и главное — чтобы искупить свой грех.

Восхищённый взгляд юноши сверкал ярче полной луны, свет которой голубыми полосами ложился на каменный пол соборной церкви иезуитов. После первой вести для Джованни был совершенно не важен смысл второй. Он и так уже будет жить, иметь кров, служить порученцем…

«Резиденция во Фьезоле… — подумал Джованни. — Кто же этот скромно одетый священник?»

— И вторая весть, молодой человек. У графа два сына. Они близнецы. И ты убил не того. Так что грех твой удвоился — ты перерезал горло невинному человеку.

Примечания

9

Головной убор католического священника в виде маленькой шапочки на затылке.

10

Церковь святого имени Иисуса. Соборная церковь ордена иезуитов в Риме.

11

Игнатий де Лойола (1491–1556), основатель ордена иезуитов.