Автобиографические истории одного из трёх

Сергей Анатольевич Доброеутро

Случалось ли тебе гулять на краю пропасти? А ведь именно с этого места открывается вид на новую жизнь, или начинается путь в другую жизнь, или происходит возвращение в прежнюю жизнь. Какой из этих вариантов выбрать? Не приведет ли он в итоге обратно на край пропасти?А если всё свести к абсурду? Тогда мыслей после прогулки по краю пропасти станет гораздо больше. Их станет ровно столько, сколько вариантов смысла этой книги ты найдёшь, прочитав её.

История четвертая

О том, как я к гадалке ходил

Настал момент, предопределённый звёздами всех величин, картами всех мастей, кофейной гущей всех сортов кофе. Именно в этот предопределённый момент Мнебынеперечитьтебе вбежала домой и прямо с порога крикнула:

— Нибольше, собирайся скорее, мы едем к тёте!

— К какой тёте? — с какой-то странной интонацией спросил я. Странность интонации заключалась в том, что она объединила в себе много различных эмоций и чувств. Приведу краткий список того, что происходило, чувствовалось и бурлило внутри меня на тот момент. Это — любовь к Мнебынеперечитьтебе, радость от встречи с ней, раздражение от безапелляционности её заявления, любопытство, вызванное её предложением, лень, неразрывно связанная с усталостью, сожаление о фактически несостоявшемся тихом семейном ужине, неудовольствие по поводу недосмотренной телепрограммы, надежда на то, что всё каким-то образом сейчас прояснится.

Ответ Мнебынеперечитьтебе был прост:

— К гадалке. Помнишь, я о ней тебе рассказывала?

— Упоминала — помню, но не рассказывала.

— Это одно и то же. Поэтому собирайся.

Вот оно, волшебство слов «поэтому», «потому что». Если бы просто «собирайся», то я, наверное, и не стал бы собираться. А если нужно собираться «поэтому», тогда какие могли быть разговоры? Не осознавая цели визита к гадалке, я встал с дивана и начал разыскивать одежду. К счастью одежда оказалась на своём месте, в шкафу, а не как обычно — в местах, далёких от шкафа, и потому нашлась быстро.

Одеваясь, я задал Мнебынеперечитьтебе простой и понятный вопрос:

— Зачем мы идём к гадалке?

— По дороге расскажу, сейчас времени нет. Я на сеанс к ней за три дня записывалась. В смысле, тебя записывала. И то потому, что она моя тётя.

— Ну, а мне-то что заранее не сказала?

— Если бы я тебе сказала об этом заранее, то ты начал бы об этом размышлять и пришёл бы к выводу, что тебе это не нужно. А сейчас у тебя нет времени на размышления, поэтому нужно действовать.

Всё правильно. Нужно действовать, потому что думать некогда. Я ещё раз осознал великую силу объяснений причины. «Поэтому»! — и мы вышли из дома навстречу будущему. Точнее, навстречу предполагаемому будущему.

По дороге мы ни о чём, касающемся визита к гадалке, не говорили, потому что не шли по дороге, а бежали по ней, поскольку торопились, чтобы не опоздать. А на бегу что объяснять, что понимать — всё одинаково сложно. Именно поэтому мы поговорить ни о чём не успели. Всё просто и понятно. А то вдруг бы я что-нибудь понял и с той же скоростью отправился домой?

И вот мы подошли к порогу дома гадалки. В этом месте я должен был бы описать, свой трепет или вид её жутковатого ведьминского жилища. Ничего подобного. И вообще, не дом это был вовсе, а офис. Располагался он на первом этаже жилого дома и напоминал рядовую юридическую конторку, но никак ни прибежище сатанинских сил. На входе посетителей встречал лысый маленький охранник. В предбаннике — средненькая и тихенькая на вид секретарша. Секретарша! Именно! Но не секретарь. Потому что последнее для неё звучало бы слишком гордо. Народу немного, человека три в очереди. Все на стульчиках. Сидят, ждут вызова. Разглядеть я их особо не успел, да и на что мне они? Детей, что ли, с ними крестить?

Мнебынеперечитьтебе провела меня сквозь взгляд секретарши, бросив небрежно:

— Мы по записи.

— Да, конечно, проходите, — буркнула в ответ та. Дверь в кабинет гадалки распахнулась под лёгким движением моей благоверной. За спиной возник какой-то шум, который быстро затих после громогласного, перечёркивающего ранее прозвучавший эпитет «тихенькая», «всёопределяющего» и «всёпрекращающего» голоса секретарши:

— У них назначено!

Мы вошли.

И что я увидел? Ничего особенного. Кабинет как кабинет. Стол, кресло, стул для посетителя и диванчик, не знаю для кого. Тётя моей жены, а стало быть, уже и моя тоже, была похожа скорее на риелтора-махинатора, чем на гадалку. Такая вся подтянутая, в деловом костюме. Ну просто бери выше — депутат Верховного Совета.

— Нечего обо мне всякую чушь думать! Здравствуй! — волевым голосом произнесла наша тётя и жестом указала мне на посетительский стул.

Я послушно присел. Подумал: «Ого!» И сказал:

— Здравствуйте, — отчётливо выговаривая каждый слог.

— Здравствуй, тётя! — сказала Мнебынеперечитьтебе и по-свойски села на диванчик. — Познакомься, мой муж Нибольше Нименьше.

Тётя с улыбающимся чувством собственного достоинства кивнула мне головой так, что движение головы я заметил, а движения её важности и достоинства нет. Похоже, последние оставались в момент приветствия без движения.

Мнебынеперечитьтебе обратилась ко мне:

— Дорогой, это и есть моя тётя. Зовут её Еслинепросто Тосозначением. Она выдающаяся…

— Ладно, уж не расхваливай, свои всё-таки, — перебила Еслинепросто и обратилась ко мне: — Ну-с, молодой человек, что бы вы хотели о себе узнать?

— Да, собственно, ничего. Потому что что-то я о себе знаю и так, а что-то мне моя жена рассказывает.

— О! Дорогой Нибольше Нименьше, тут ты заблуждаешься. Ты о себе ещё ничего не знаешь! Ты даже ничего не знаешь о своём завтра. Так?

— Придёт завтра и узнаю.

— О-о, молодой человек, так ты бесполезно растратишь свои годы. Ничего, что я тыкаю? А то, знаешь ли, влезать в чужое будущее на вы крайне неудобно.

— А туда надо влезать? — странный для тёти вопрос задал я.

— Обязательно. Как ты предпочитаешь — посредством карт, через линии на руке, или каким-то иным способом?

— А в чём разница?

— Для меня ни в чём. А для тебя имеет значение. Чему ты поверишь больше?

— Мне кажется, ничему!

— «Ничему» прозвучало убедительно, а кажется — означает, что ты сомневаешься в своём убеждении. Это и хорошо. Ты не поверишь мне сразу. Но сможешь задуматься позднее об услышанном и всё-таки обернешь мои слова в пользу для себя.

Я не стал тогда обсуждать сказанное, а вернулся к изначальному вопросу:

— Мне абсолютно всё равно, на чём вы будете мне гадать.

— Заявляя так, ты отдаёшь выбор мне. Мой тебе совет до начала сеанса: не отдавай никому свой выбор, даже если он незначителен. А теперь — вперёд, в будущее!

Из ящика стола тётя достала колоду карт. Попросила меня подснять, что я и сделал левой рукой к сердцу. Еслинепросто немного прищурила глаза и то ли мне, то ли картам проговорила:

— На всю жизнь гадаю,

Всю жизнь узнаю,

Холодно и горячо,

Махну через плечо.

От сердца к миру,

От мира на стол!

С этими словами она быстрыми движениями раскинула карты по столу и внимательно всмотрелась в них. Не знаю почему, но я воспринимал происходящее как шоу. Впрочем, выглядел вполне серьёзно, а ко всему, что происходило, относился не более чем с простым любопытством.

— Ну-с, молодой человек, на тебя одно удовольствие гадать. Жизнь твоя сложится замечательно, но не без трудностей, которые ты сможешь преодолеть. Твоя жена всю жизнь будет тебе поддержкой. Добьёшься ты многого, но сил придётся приложить немало. Здоровье у тебя крепкое. Сила воли есть. Поэтому успех твой не минует тебя.

Тётя на минуту остановилась, посмотрела на меня, а я прокомментировал:

— Вы это всем говорите?

— Угадал! Абсолютно всем. Только слова местами меняю и карты.

— Это же шарлатанство?

— Нет. Это была первая попытка пробиться к тебе через веру в счастливое будущее. Сейчас идёт вторая — через подключение всего твоего внимания к происходящему. А скоро, когда будешь готов, ты узнаешь главное.

У меня немного закружилась голова. Ощущение похоже на то, что испытываешь, гуляя на краю пропасти.

Еслинепросто сдвинула карты рукой и сказала:

— Ты спокоен. Спокойствие омрачает тебя. Тебя тянет на край пропасти. Ты рвёшься на него, чтобы получить то, чего нет в твоей жизни. Тебе нужны яркие эмоции, ощущения, которые возникают на пределе, на последней черте. Ты должен постоянно что-то себе доказывать, иначе ты не чувствуешь, что живёшь. Но судьба твоя бережёт тебя, потому что у тебя есть предназначение, которого ты ещё не понял. Я сказала правду?

— К сожалению. Да.

— Ты пришёл сюда, чтобы узнать о своём предназначении?

— Возможно, — мои ответы были односложными. Похоже, я находился в состоянии лёгкого транса, а может быть, и не лёгкого.

— Ты можешь узнать о нём от меня, а можешь найти сам. И то, и другое допустимо, но по-разному отразится на завтрашнем дне. Твой выбор?

— Говорите.

— Ты сделал выбор. Через десять лет ты станешь знаменитым писателем. Ты создашь целое пространство вокруг себя, ты создашь свой мир. Это твой путь, даже если сейчас он кажется тебе чем-то фантастическим. Край пропасти находится в тебе. Это ты должен понять. Больше я ничего не скажу.

Еслинепросто начала складывать карты в колоду…

Очнулся я уже на набережной умиротворения. Очнулся, огляделся, заметил рядом с собой Мнебынеперечитьтебе и спросил её:

— Как мы здесь очутились?

— Мы здесь гуляем! — она улыбнулась. — Как ты себя чувствуешь?

— Я себя не чувствую, — фраза сама вырвалась из меня и описывала моё состояние исключительно верно.

Минут пятнадцать, как мне показалось, а на самом деле больше часа мы бродили по набережной умиротворения. Всё это время я прокручивал в памяти сказанное гадалкой, примеривал на себя. О чём-то думал. И было совсем не важно о чём, потому что я этого не помню. Помню только состоявшийся сразу после размышлений ни о чём разговор со своей женой. Я начал его первый:

— Бред всё это!

— Я знаю.

— Чушь полная!

— Точно.

— Абсурд!

— Именно.

— Что ты мне всё поддакиваешь?

— Потому что ты прав.

— Ты действительно согласна, что я прав?

— Конечно. Всё это чушь, бред, абсурд, но сегодня. А когда ты поверишь в сказанное, всё будет иначе. Важно, чтобы это произошло как можно быстрее.

— Да кто вы такие? Что у вас за семейка такая?

— Наша фамилия Больше. Да, и твоя Нименьше.

— Давай разберёмся!

— Не здесь!

Она была права, разбираться с чем-то или с кем-то, но в том числе и с самим собой на набережной умиротворения не стоило. Это я сейчас понимаю. А тогда я очень обиделся на Мнебынеперечитьтебе. Обиделся просто так. Обиделся так, как обижаются только дети на родителей и влюблённые — друг на друга. Всю дорогу до нашего дома я не проронил ни слова, ни звука.

На этом история о том, как я ходил к гадалке, начинается. Да, я не ошибся. Начинается. Заканчиваться может только то, что не оставляет в нас никакого следа. А события, которые прошли, но повлияли или повлияют на будущее, всегда только начинаются. Не правда ли?