5
Сухостойного, пришибленного старичка в темном плаще полковник заметил издалека, когда тот поднялся из подземного перехода. В руках виднелся какой-то предмет, похожий на старомодный зонт. На всякий случай Арчеладзе высветил его невидимым лазерным лучом, давая цель группе обеспечения. Старик остановился возле кинотеатра, опершись на зонт, медленно, словно гусак, поводил головой — похоже, страдал тугоподвижностью шейных позвонков. Примерно вот такие и работали возле золота: ни стати, ни вида и непременно с изъяном. А может, и становились такими — металл высасывал соки…
Старик определился в пространстве, высмотрел «Волгу» и точно направился к ней. Кажется, пришел без всякого сопровождения. Демонстративно посмотрел номер машины и согнулся, заглядывая в кабину. Полковник приспустил стекло.
— Это я звонил, — признался старик.
— Садитесь. — Арчеладзе отщелкнул кнопку двери.
Он всунул голову, неуклюже забрался в машину и повалился на сиденье, отпыхиваясь.
— Слушаю вас, — без всякой подготовки начал полковник, зная привычку этих ветеранов заговаривать издалека и с пустяков.
Старичок снял шляпу — от скатавшихся детских волос пошел пар.
— Господин полковник, — неумело произнес он непривычную приставку к званию. — Я хочу рассказать по порядку…
— Да, желательно.
— Долго искал вас… Сначала узнал фамилию, потом достал код телефона спецсвязи и вот решился, господин… полковник.
— Кстати, откуда вы звонили? — резковато спросил Арчеладзе.
— От старого приятеля, — признался старик. — Фамилии не назову! Ни за что! Не хочу подводить!.. Он абсолютно надежный человек!
— Продолжайте!
— Я знаю много секретов, связанных с золотом, — сообщил тот. — Но они сейчас как бы утратили силу. Я хотел написать книгу. Многие пишут книги, кто работал с секретной информацией и материалами. Но у меня не получается. Вернее, получается, да очень уж коротко, и книга выходит совсем как маленькая брошюрка. Видно, нет таланта расписывать.
— У вас лучше получается разговорный жанр, — не преминул съязвить Арчеладзе, но был не понят.
— Да, рассказывать я умею! Вот если бы кто с талантом записывал и не перевирал, получилась бы хорошая книга, дорогая…
— Вы работали с Птицеловом?
— Да-да! — спохватился старик. — Его звали Сергей Иванович Зайцев. Это был удивительный человек, увлеченный и чистый, кристальной честности человек! Он очень переживал за свое дело и умер от инфаркта миокарда. Сергей Иванович любил, когда свистят птицы над головой…
Следовало остановить этот художественный свист, иначе и к утру не услышишь, ради чего приехал.
— Как вас зовут? — перебил полковник.
— Юрий Алексеевич Молодцов! Я работал на ответственной работе, имел допуск к секретным материалам…
— Что же вы конкретно хотели сообщить, Юрий Алексеевич?
— Я знаю, вы ищете золото.
— Откуда вам это известно?
Старик несколько смешался.
— Часто встречаюсь со старыми сослуживцами… У нас обмен информацией… Нас нельзя списывать, мы ветераны… Коллективный разум.
— Так что вы знаете о золоте, Юрий Алексеевич? — теряя терпение, спросил Арчеладзе.
— Много чего… Например, как его вывезли с объекта «Гранитный». И куда потом направили.
— Ну-ну, продолжайте, — успокоился полковник.
Юрий Алексеевич сделал паузу, ощупывая старый нескладной зонт.
— Господин полковник… Вы понимаете, сейчас другое время. Раньше я бы сообщил вам из патриотических соображений, безвозмездно. Но сейчас рынок… Приходится платить за все.
— Ваш шеф был кристальной честности человек. — Арчеладзе поморщился. — А вы торгуетесь… Не стыдно?
— Стыдно, — проронил старик. — Очень стыдно… Но я — голодный. У меня маленькая пенсия. Я продал все, что у меня купили… А на иждивении жена и престарелая свояченица. Если бы я сумел написать книгу…
Полковнику неожиданно стало жаль старика. Он еще старался держаться с достоинством, крепился, прятал глаза. Судя по одежде, пик карьеры этого человека приходился на шестидесятые годы, и теперь он доедал, донашивал и доживал ее остатки.
— Хорошо, — согласился полковник. — Сколько вы хотите получить за информацию?
— Тысячу долларов. Положу в банк и стану жить на проценты. Сейчас платят хорошие проценты…
— Если информация меня устроит, вы получите тысячу.
— Спасибо, господин полковник… Это было в восемьдесят девятом году, в сентябре. Меня вызвал полковник Сердюк и приказал осуществлять контроль за амальгамированием. Условий на объекте не было, это же не завод… В отдельном боксе поставили четыре фрезерных станка. Слитки перегоняли в стружку, а стружку опускали в ртуть. Ртуть была в специальной таре, на которую амальгама не оседает… Производство вредное, испарение, а вентиляция едва дышала. Но работали по восемь часов, и всего два человека — токарь и женщина-лаборантка.
— Сколько золота амальгамировали?
— Под моим контролем около сорока тонн.
— А потом кто контролировал?
— Не знаю… Вернее, догадываюсь кто. — Старик помедлил. — Но точно не знаю.
— Кто?
— Должно быть, Володя Петров. Молодой даровитый шахматист.
— Где он сейчас?
— Далеко! — вздохнул старик и махнул рукой. — У него жена — еврейка, так он уехал в Израиль.
— Понятно, — вымолвил полковник. — Чем же вы занимались потом?
— Потом? — встряхнулся Юрий Алексеевич. — Потом я поехал в Ужгород, повез амальгаму. За Ужгородом, в заброшенном местечке Боровичи, есть контрольно-измерительная станция на нефтепроводе. Амальгаму привезли туда. Станция хорошо охранялась, но персонала не было, а были два человека… Я подозреваю — из КГБ. Они назывались операторами. На трубе было смонтировано специальное оборудование, чтобы переливать амальгаму в нефть. Такой перепускной клапан. В строго определенный час насосная станция в Ужгороде сбрасывала давление, и операторы сливали амальгаму. Я следил, чтобы не было утечки и тара оставалась пустой. Я боялся, что амальгама начнет золотить стенки трубопровода, но меня успокоили, что они всегда покрыты слоем парафина, который высаживается из нефти. А кто ее принимал на другом конце трубы, мне неизвестно.
Конец ознакомительного фрагмента.
