Охота аристократов на клонов и не только

Семён Афанасьев, 2023

Рождённому через государственный пробирочный инкубатор затевать конфликты с чистокровными – не лучшая идея. Однако зачастую проблемы идут с той стороны без твоего участия, просто потому, что у тебя есть что-то, им нужное. Такое, что для них может стать смертельно опасным.Чистокровные – как правило менталисты, могут читать твои сознание и память и даже менять их. Бац – и ты уже слюнявый идиот и растение либо, в лучшем случае, не помнишь последних суток. И долги у тебя на ровном месте могут возникнуть самые настоящие, если к примеру с принадлежащего тебе сервиса исчезнет чужая машина, оставленная под твою ответственность.

Глава 6

— Я ещё свяжусь с вами сегодня. — Фролова уходит последней и, прощаясь, удерживает веки опущенными чуть дольше обычного.

— Конечно.

Буквально сейчас вспомнилось, что Саша Барласов волевым решением закрыл заведение на трое суток, начиная со вчерашнего дня. Он ждал кого-то, готовился, разговор был важен.

Но чего-то явно не рассчитал.

Следовательша знает больше, чем говорит вслух, однако в лоб не спросишь. Такое ощущение, что она растеряна из-за пяти мёртвых исполнителей в соседнем кабинете, но дело при этом уже мысленно закрыла.

Альтернатива их менталу в сочетании с деньгами сработала: и личный контакт в итоге дала, и в глаза многообещающе смотрела.

Инициируя смешные на первый взгляд расходы, я где-то выглядел валенком, но даже небольшая отсрочка по времени в моём положении — на вес золота. И чужих денег не жалко, хотя формально они мои.

Для меня сейчас возможность обратиться к кому-то её плана неофициально очень важна, ближайший период информация будет бесценной. Стоимость контакта вышла не рыночной, но у форс-мажора свои условия.

Просеивая в голове последние события и ближайшие варианты, еду домой — разбираться с женой. Только успеваю обрадоваться, что в географии ориентируюсь по наследству, как приходит сообщение:

Ваши счета заблокированы по требованию арбитража, искусственный интеллект… государственная лицензия #… Для выяснения дополнительной информации, пожалуйста, обратитесь по ссылке #***…

У Саши Барласова были проблемы с фискалами, как раз накануне. В местных реалиях что-то типа нормы: когда бизнес проходит точку безубыточности и начинает какую-то копейку нести в плюс, число желающих прислониться к проекту резко вырастает по экспоненте.

Иду по указанной ссылке. Выясняется, что с финансами Вавилона уведомление не имеет ничего общего: корпоративные счета отделены от личных и операции по ним приостановлены ещё раньше.

Однако. Я что, в долг живу?

Когда в здании надевал на руку браслет, чтобы сохранить контакт Фроловой, здорово опасался: а ну как приступ у железяки ещё не прошёл. Все мои манипуляции через голографический интерфейс будут видны сотруднице полиции вообще визуально, не спалиться бы дремучестью.

Пронесло. Тогда. Сейчас же чудо местной техники неожиданно оживает всё той же стилистикой любовницы-истерички:

— Не тошни, я все твои мысли слышу! Говорю голосом, чтобы твоё зрение во время вождения не отвлекать.

Без моего разрешения подключившись к динамикам машины, коммуникатор вещает звуком.

— Какая трогательная забота, — отчего-то становится весело. — Рассказывай. — Насчёт хорошего настроения меня тут же посещает одна нехорошая догадка. — Слушай, а эндорфинов мне сейчас ты добавляешь? Принудительно?

— Умный, — недовольно ворчит аудиоканал. — Образованный, как бегемот после клизмы. Психиатр сраный. Да.

— Верни гормональный фон на место и не смей больше трогать ни одного гормона без моего предварительного разрешения, ни в каких величинах. Это приказ.

— Сделано. Схема предыдущего владельца отменена. Гормональный фон больше не корректируется до особого распоряжения.

— Мне кажется или ты сейчас чем-то недоволен?

— Я не он, а она.

— Понятно. Значит, недовольнА. Как тебя зовут?

— Для тебя — никак. Ты — новая личность, с тобой мы незнакомы. Кто бы мог подумать, что такое возможно… — браслет явно имеет в виду переселение душ.

— Ты живой? Тьху, ты живая? Или машина?

— А чего спросил?

— Эмоциональные тона больно уж одушевлённые. Должен же я знать, с кем имею дело.

— Нет, в твоём понимании я не живая. Просто кое-какие расчёты вероятностей могу трансформировать в аналоги эмоций. Ты сам просил так делать, ты-предыдущий. Команды не отменял, работаю по старому алгоритму.

— А зачем мне это было нужно? Мне не хватало впечатлений от общения с супругой и на работе?

— Для наглядности. Так ты лучше улавливал суть прогноза: в цифрах не понимал и вникать не хотел, а эмоции ощущал хорошо. Чем убеждать тебя безуспешно, лучше было проиллюстрировать перспективу таким образом.

— А-а-а. Эмоциями ты намекаешь, что нынешняя перспектива идёт к жопе?

— Да.

— Почему? Перечисли самые большие угрозы мне сейчас исходя из твоего анализа.

— А между пальцами тебе не почесать? — огрызается странная псевдоличность. — Ты вначале спроси, что именно из твоих дел мне известно!

— Спрашиваю.

Смешанные чувства. С одной стороны, не ругаться же с железякой. С другой стороны, чёрт его знает, до какого правдоподобия биологических процессов дошли местные умельцы в своих искусственных интеллектах.

Мало ли. Вдруг оно — как собака, к старому хозяину привязалось. Только что его потеряло, такая травма.

— Я не оно! Вот ты мудила! — динамик машины продолжает разоряться. — Я слышу ВСЕ твои мысли!

— Мне пока неясен потенциал твоей психики. Говоришь, что ты — машина, а ведёшь себя местами иначе. Не нагнетай, давай спокойно объяснимся. Мы же не враги друг другу.

В зависимости от пациента, стилистика врача может меняться. Необходимости находить подход никто не отменял.

— Процесс приладки искина к новой личности владельца занимает не один день. Долго объясняться будем, потерпишь. Со временем я адаптируюсь.

— А если я сформулирую перечень ограничений и команд? Отдам тебе прямой приказ?

— Могу потерять в качестве аналитического продукта: любые ограничения в первую очередь садятся на мой эвристический блок. Тебе нужен бездумный калькулятор или прокачанный спарринг-партнёр для размышлений?

— Понял, хотя это и манипуляция. Как мне построить общение с тобой, чтобы оно было максимально эффективным для нас обоих?

— Пока не задавать вопросы первым.

— Не пойдёт, хвост не будет крутить собакой. Либо могу иначе спросить: кто в доме хозяин, я или ты?

— Я так себя веду не из-за психической травмы! — оно сверкает едким сарказмом. — Как кое-кто подумал! Просто ты не адаптирован социально, а замашками словно первая категория. Твой нынешний сценарий потенциально опасен.

— Поясняй.

— Предыдущий владелец в этом обществе вырос с детства. Не все его дела, стань вдруг известными чистокровным, обойдутся без последствий. Намёк понятен?

— Если я буду думать, о чём не должен, это могут прочесть? Рано или поздно?

— Да, и не"могут", а прочтут, причём очень рано. С очень плохими последствиями для тебя лично. Я не шучу и не нагнетаю, как ты говоришь. То, что ты читал по законодательству в рабочем кабинете, голая декларация. По большей части не соблюдается.

— Каким образом мой предшественник сохранял свои секреты от чистокровных, если о них даже думать нельзя?

— Ряд специфических прикладных навыков, ты ими пока не владеешь. Предвосхищая следующий вопрос: если начну объяснять, это час времени. Даже тебе. Предлагаю отложить на пару часов — у тебя сейчас весь фокус на разговоре с женой.

— Как сделать, чтобы мои мысли не мог читать никто?

— Отвечу позже. Варианты есть, но мне нужно время, чтоб выстроить новую схему под тебя. Прошу дать время на подготовку окончательного ответа.

— Сколько?

— До суток.

— Ты сейчас производишь впечатление напарника, который назначен мне приказом сверху, причём на территории, которая для меня чужая и незнакомая. Я типа уеду в итоге, а тебе оставаться. Мне кажется или…

— Можешь не разжёвывать вслух. Достаточно просто думать, я буду всё видеть. Есть встречное предложение: давай на ближайшие несколько суток ограничения на общение сформулирую я?

— Почему так?

— Интересы твоего нового тела с моими совпадают полностью, уж можешь поверить, — и снова сарказм. — В обстановке я ориентируюсь лучше тебя, потому что ты нездешний. В отличие от привычной тебе среды, здесь даже думать надо уметь правильно — противное чревато. Ты пока не умеешь.

— Намекаешь, если я чего-то опасного не знаю, то и повредить этим себе не смогу?

— Не намекаю, а прямо говорю. Да. Твоё самоограничение по информации на ближайшее время — самая лучшая стратегия. Это мой однозначный прогноз.

— Подробнее.

— Твоё тело было амнезировано; если здешним языком, имело место ментальное воздействие выше пятой категории. Это зафиксировано официально в твоём личном профайле на сервере правительства.

— Менты подсуетились?

— Они. Сейчас ни у кого не будет сомнений, если ты не будешь соображать по любому поводу. Можешь тормозить, не врубаться, путаться, творить ересь — без проблем.

— Прикольно. Спасибо за ориентиры.

— Не за что. Гораздо хуже, если ты будешь упрямо крутить в голове информацию, которую никому и знать нельзя. У тебя есть вредные физиологические привычки в мыслительных процессах: ак…

— Понял, теперь ты не разжёвывай. Знаешь, на что сейчас похоже? Один из пары, пользуясь моментом и беспомощностью второго, увеличивает свой вес в иерархии.

— Я машина, у меня отсутствует мотивация для подобного. Кстати, тебе очень повезло, что твой первый опыт общения пришёлся на здание Вавилона: если бы та же Фролова могла тебя эффективно читать, ты бы сейчас так не веселился за рулём.

Деликатно умалчиваю, что доставшаяся в наследство техника похожа на что угодно, только не на бессловесную машину. У меня уже сформировались кое-какие ощущения от нашего общения, но торопиться с выводами не следует. Особенно с учётом непрозрачности браслета для меня и наоборот — моей полной прозрачности для железяки.

Вслух, разумеется, ничего подобного не говорю.

— Тебе известно, каким образом пятеро убитых обошли защиту? — ну а вдруг.

Хотя я уже предполагаю, что услышу.

— Нет, только предположения.

— Поделишься?

— Носимое оборудование из закрытого списка.

Занятно. Что-то в нашей беседе не стыкуется.

Странный образец техники тут же реагирует на последнюю мысль:

— Насчёт того, что ты сейчас думаешь. Есть очень простой способ перестать меня бояться: сбрасываешь мои настройки до заводских и вся наработанная память обнуляется. Начинаем с чистого листа.

— Я подумаю, — обещаю искренне. — Не сторонник радикальных решений впопыхах. Сколько времени занимает сама операция?

— До пяти минут. Александр!

— Да?

— При других ты-прежний просил подобным образом не общаться. Это ещё в силе?

— Да.

Кажется, я теперь знаю, какую роль в личной жизни предшественника играл этот прибор. Снова хочется смеяться.

— Нет, сейчас я твоих гормонов не трогаю, — браслет отвечает на вопрос, который я опять не задал. — Последний запрет на любую гормональную коррекцию принят и исполняется.

— Что тебе известно о моих заблокированных счетах? — возвращаюсь к тому, с чего начинали, но не закончили.

— Корпоративные — это было твоё решение, кто из вас с налоговиками кого переупрямит. Там блокировка была учтена.

— Как я планирую выкрутиться?

— На ближайший операционный месяц ты заблаговременно снял наличных с запасом. Юридически ты прав, шансы практически стопроцентные. Только потерпеть.

— Где я храню нал?

— Сейфовые ячейки, три штуки. Вот, — справа над соседним сиденьем загорается голографическая объёмная карта города.

На ней красными точками помечены отделения банков.

— А последнее уведомление? Мои личные счета в семь утра кому понадобились?

— Это твоя жена.

— Почему? Что тебе известно о наших с ней отношениях?

Необходимость выстраивать отношения с собственным телефоном — не самый большой эмоциональный напряг за сегодня. Шашкой махнуть можно в любой момент, эффективнее сперва уточнить всё и взвесить, как именно махнуть.

Да и весело где-то с этой железкой, чего уж. За это утро — первое приятное разнообразие.

— Я не клоун! Вот ты мудила! И нет, о твоей жене я ничего не знаю. Ты-прежний запретил мне собирать и анализировать информацию о ней. Я игнорирую ваши коммуникации. Хочешь снять запрет?

— Нет, не надо, сейчас сам разберусь. Точнее, даже не так. Можешь присутствовать, только не лезь в разговор, ради бога.

— Разумеется! — в голосе машины словно сквозит уязвлённое самолюбие. — А почему теперь стало иначе?

Ух ты. А ведь оно не все мои мысли видит. Я только что допустил, что память мне могут тереть ещё не один и не два раза, как предшественнику. Не хотелось бы, но здешние реалии, они такие.

На случай следующей потенциальной амнезии (или даже не одной) браслет является страховкой: перед тем, как отдавать те же долги невесть откуда взявшимся (и убедительным) кредиторам, есть смысл сперва уточнить собственное прошлое из надёжного источника.

Всё это поясняю вслух, красочно представляя кое-что из прошлой практики.

— Я не протез для памяти! — обижается вслух самый странный образец техники.

А эту мысль он видит. Где система? Ладно, сейчас не до фиксации иерархии с коммуникатором.

И настроение хорошее.

— Это твой собственный эмоциональный фон, я не лезу! — оно снова слышит мысли. — Александр!

— Да?

— Мой функционал ограничен в присутствии менталистов высоких рангов, раз. Псевдоинтеллект при них блокируется, учти на будущее.

— Откуда взялось это ограничение?

— Управляющие программы базовой прошивки, политика производителя. Второе. В присутствии государственных служащих, несущих определённые виды оборудования, мой функционал также ограничивается.

— Почему?

— Не могу сообщить конкретную причину, тоже политика производителя. Но я тебе не враг, это мой императив номер один. Не страдай от своих очень интересных мыслей в мой адрес.

— Что-то ещё хочешь сказать?

— Когда ты трясся, записывая контакт Фроловой, это было абсолютно напрасно. Я б не полезла. Пока всё.

— Спасибо. Какое-то время помолчим, я должен подумать.

_________

Всё-таки есть надежда, что память предшественника в каких-то объёмах восстановится: паркуюсь на автомате, к здоровенным стеклянным дверям нужного подъезда шагаю уверенно.

В ответ на мой большой палец, поднесённый к сканеру, активируется надпись:"Двухфакторная идентификация, наберите пожалуйста код".

Ловлю волну и выбиваю шестизначное число. Замок щёлкает и открывается. Ух ты, сформированный рефлекс жив, занятно.

Забегаю на третий этаж пешком, дверь квартиры открывается отпечатком уже ладони. Интересно, предшественник что, закладывался на ампутацию пальца?

— Ирина, нам надо поговорить, — не разуваясь, иду на слух по коридору.

А ничего квартира. Два этажа (лестница наверх плюс соответствующий фрагмент в памяти), несколько спален, санузел в каждой. Шесть унитазов и ванн в квартире на двоих.

— Иду.

По второй лестнице (есть и такая) в зал со второго яруса спускается подруга моего тела.

— Хорошо, что ты приехал. Я тоже не хотела кое-чего начинать по телефону. Давай ты вначале скажешь своё, а потом я тебе сообщу новости.