Рафаэль Санти. Его жизнь и художественная деятельность

Семен Брилиант

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Глава I. Детство

Празднество в Урбино и маленький Рафаэль. — Отец. — Имя Санти. — Урбино. — «Хроника». — Мать. — Влияние отца. — Мадонна Джованни Санти. — Талант отрока.

В средней части восточной полосы Италии, недалеко от берегов Адриатического моря, на скалистой горе высится замок небольшого, но древнего города Урбино, окруженного старинными крепостными стенами.

Ровно четыреста лет тому назад для жителей города, а также окрестных сел и деревень выдался особенно торжественный день. Молодой герцог Урбинский Гвидобальдо, семнадцатилетний юноша, уже успевший покрыть себя воинской славой в рядах папского войска, на этот раз возвращался в родной город мирным победителем; Елизавета Гонзаго, прекрасная и высокообразованная дочь герцога Мантуанского, была трофеем этой победы и стала отныне украшением и славой герцогского двора. В XV веке итальянцы без труда находили предлоги для празднеств, публичных церемоний, маскарадов и процессий. Город Урбино не мог равняться с Флоренцией и Римом в их баснословном великолепии, но жители города, подданные герцога, не уступали никому в усердной службе и преданности своему повелителю. Не только молодость и щедрость герцога вместе с красотою герцогини возбуждали общую радость. Ей способствовала и память об отце Гвидобальдо, знаменитом герцоге Федериго да Монтефельтро, отличавшемся любовью к наукам и искусству, любезностью и покровительством ученым и художникам, что покрыло его имя даже большей славой, чем воинская честь и рыцарская доблесть.

Весь город, как и замок, украшен был пестрыми коврами и гирляндами цветов. Поперек улицы, ведущей к замку, возвышались триумфальные арки, украшенные живописью лучших художников того времени. Не было недостатка ни в музыке, ни в пении, ни в процессиях аллегорических и шутовских, в роскошных нарядах.

Молодой герцог платил гражданам гостеприимством в своем роскошном замке. В стенах последнего находился обширный двор, окруженный, наподобие древнего цирка, амфитеатром, возведенным, по замыслу покойного герцога, для того, чтобы наблюдать за общественными играми. Здесь городские юноши участвовали в игре, называвшейся «Аита». Она заключалась в том, что вся молодежь делилась на две партии, нападавшие одна на другую, причем каждый старался, поборов соперника, перетащить его на свою сторону. На какой стороне оказывалось потом больше таких «пленных», та и считалась победительницей. Отличавшиеся особенной ловкостью и смелостью получали богатые подарки от щедрого герцога, одобрение толпы и своих избранниц.

В присутствовавшей публике обращал на себя внимание прелестный ребенок. Это был шестилетний мальчик с правильными чертами лица, необыкновенно ясным взором и светлыми локонами. Большими глазами смотрел ребенок на быстрые движения красивых, ловких юношей, на окружавшие его великолепие и роскошь. Устремившись вперед, он держался за руку женщины; это была его мать, жена известного художника Джованни Санти, игравшего значительную роль в устройстве праздника и в украшении двора живописью.

Мальчика звали Раффаэлло. Природа наделила его с самого рождения кротостью и красотой тела и духа. Весь мир знает его и теперь под именем Рафаэля Санти, или просто Рафаэля.

Отец Рафаэля, Джованни Санти, — известный в свое время художник, о достоинствах которого, а также о влиянии на Рафаэля до сих пор спорят, — написал поэму, которую принято обыкновенно называть хроникой, так как она, несмотря на рифмованную форму, заключает в себе очень мало поэзии и не имеет художественного значения. Тем более, быть может, выигрывает она в смысле хроники современных автору событий, описания двора герцога Федериго, личности его и окружавших его художников, поэтов и ученых. В посвящении этой поэмы или хроники, как и мы будем ее называть, герцогу Гвидобальдо Джованни жалуется на свою участь: «Судьба послала тяжелые испытания дому отца моего. Пламя уничтожило наше родное жилище и все наше имение, так что немало нужно времени, чтобы рассказать все бедствия, сопровождавшие мою жизнь».

В самом деле, прадед Рафаэля, по имени Перуццоло, скромный обитатель маленького городка Колбордоло, стал жертвой одной из диких вспышек междоусобной вражды, так сильно терзавшей несчастную Италию в Средние века. В 1446 году граф Сигизмундо Малатеста с папскими солдатами огнем и мечом опустошал землю Федериго, тогда еще графа Урбино, и Перуццоло в числе других потерял дом и должен был бросить опустошенную землю. Он перебрался с семьей в город Урбино, где надеялся найти надежное убежище и пропитание. Долгое время, однако, семья должна была бороться, чтобы выбиться из крайней бедности. Существует до сих пор дом, где жила вся семья, платя за наем 13 дукатов в год. Дом этот принадлежит, так же, как и в то время, духовному братству св. Марии Милосердной. Перуццоло умер тогда, когда Джованни — внук его и будущий отец Рафаэля — был еще малолетним. Отец Джованни носил имя Санте, данное ему при крещении. В Италии не было в обычае носить фамилию, и только впоследствии стали называть Джованни по отцу Санте или Санти, а от латинского перевода — Sanctius — это имя перешло в имя Санцио, которое стали, хотя и неправильно, прилагать к имени Рафаэля.

Итак, Джованни Санти имел основание жаловаться на судьбу. Но, проследив дальнейшую жизнь отца и самого Рафаэля, мы будем поражены целесообразным течением событий, той цепью счастливых случайностей, которую ковала судьба для своего гениального избранника.

Санте, дед Рафаэля, счастливой, хотя мелкой торговлей произведениями старины скоро составил себе благосостояние. Он приобрел сперва участок земли за 240 дукатов у Пальтрони, секретаря графа, потом еще прикупил землю и хорошо орошаемый луг, наконец, опять за 240 дукатов, купил два дома, расположенных один возле другого на улице Контрада дель Монте, ведущей от торговой площади к замку. Соединенные вместе, они образовали один из самых значительных домов на этой улице. Здесь, в этом именно доме, увидел свет Рафаэль, по словам Вазари, в Великую пятницу, 28 марта 1483 года.

До 11 лет рос Рафаэль в доме отца, до смерти последнего в 1494 году. Не только этот период детства, но и следующие за ним годы юности Рафаэля остаются до сих пор неясными для его биографов. Существует даже свидетельство, что еще при жизни отец сам отдал его в учение к Перуджино. Вернее, однако, что до одиннадцатилетнего возраста Рафаэль не покидал отца, но уже учился и даже помогал ему в работе. Раннее развитие Рафаэля несомненно, если примем во внимание, как скоро проявил он у Перуджино не только мастерство в живописи, но известную оригинальность и самостоятельность своего еще не окрепшего тогда таланта. Именно поэтому следует признать несомненным влияние на него отца и впечатлений детства, даже в сравнительно ранний период последнего.

Хотя город Урбино не был родиной Джованни Санти, но он дышал с детства его чистым горным воздухом. Подобно застывшим волнам морским подымаются горные кряжи от берегов Адриатики, и там, где достигают они наибольшей высоты, на скалистом скате лежит этот город, обнесенный крепкими стенами. Обширный горизонт открывается глазам обитателя города, царящего над всей окружающей местностью. Природа и искусство соединились вместе, чтоб действовать на дух жителей, укрепляя их мужество и возвышая стремления.

Властитель местности во второй половине XV века, граф Федериго из рода Монтефельтро с гордостью знатного рыцаря и славного воина соединял любезность и скромность высокообразованного человека. В свободное от военных занятий время он неутомимо занимался постройками и украшением замка и города. Знаменитый архитектор Лучано да Лаурана построил для герцога новый дворец, причем соединил старый с двумя древними башнями, стоявшими на отдельных скалах. Это предприятие, стоившее огромной суммы и энергии, длилось много лет под постоянным наблюдением герцога, который щедростью, лаской и любезной беседой неизменно ободрял работавших художников.

Много известных в то время имен собрал вокруг себя герцог для украшения дворца живописью и скульптурой. Искусство вносило в атмосферу двора красоту и гармонию, которые отсюда распространялись далеко вокруг.

Под влиянием этой атмосферы Джованни Санти бросил унаследованные им от отца занятия и обратился к живописи. Он говорит сам в своей хронике, что это решение увеличило его домашние заботы, тем более что последние особенно тяжелы тому, кто поднялся выше их душою и взял на свои плечи ношу тяжелее ноши Атласа — служение искусству; он не стыдился, однако, хотя бы и в бедности, и в лишениях, носить имя художника.

Мы видим отсюда уже, что мысль и чувство Джованни вполне отвечали настроению и взглядам той светлой полосы времени — зари Возрождения. Это возвышенное настроение, эту веру в чистоту и святость искусства он передал и сыну. Вместе с тем он передал ему и часть своих знаний и опыта, позволяя ему помогать себе в работе и с увлечением рассказывая о славных художниках, их жизни и деятельности, о той любви и поклонении, которыми их окружал народ, о покровительстве знатных владетелей и прекрасных дам. И не только рассказывал он все это сыну, но и оставил после смерти как завещание, запечатлев свои рассказы в обстоятельном описании — в своей знаменитой хронике, не лишенной, кроме прочего, и поэтических красот, как это видно из того, что некоторые, хотя и преувеличенно, называли его «вторым Данте» (!).

Конец ознакомительного фрагмента.