Несущая весть

Светлана Федровна Сорокина

Сборник поэзии. 7 циклов, 90 стихотворений. Вторая книга поэта. Отзывы о книге поэзии «Несущая весть»: «Поэзия впечатляет. Темы разные в сборнике, и все отличаются по форме. Некоторые – до мурашек. Советую читать не только женщинам, но и мужчинам». «Стихи впечатляют и очень музыкальны. Автор очень талантлив». «Есть ритм, музыка и сила. Причем, что-то явно слышится в стихах древнее, от весталок».

© Светлана Федровна Сорокина, 2020

ISBN 978-5-4498-7797-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все едино

Эхо

— Кто ты?

— Бездны летящей пылинка.

— Кто я?

— Мглы исторгающей звук.

— Кто ты?

— У вечной дороги былинка.

— Кто я?

— Времени замкнутый круг.

— Кто ты?

— Ветром гонима песчинка.

— Кто я?

— Грусти и радости друг.

— Кто ты?

— В нетленной сети паутинка.

— Кто я?

— Пересеченье двух дуг.

— Кто ты?

— В безмолвии глины морщинка.

— Кто я?

— В звездном мерцаньи испуг.

— Кто ты?

— На теплой ладони снежинка.

— Кто я?

— Царства незримого луг.

— Кто ты?

— В счастии горя пылинка.

— Кто я?

Эхо растаяло вдруг.

Каждому — всласть

Глазам — не лгать!

Губам — целовать.

Глотке — орать.

Душе — летать.

Каждому — всласть.

На то и власть

Дана нам сполна.

Осанна!

К себе во время беременности

Терпи и точка. Не визжи

раз ты отмечена природой.

Ты — женщина. Ты — божество,

хранящая все коды рода.

Неси с улыбкой бренный крест,

тебе дана почетна ноша.

И все движение, заметь,

подчинено тебе ведь тоже.

Создание воплощено

в торжественности назначенья,

И не подвластно нам оно,

как неба вечного творенья.

Мученье? Пусть! Не мил весь свет?

Но ты предвидишь восхищенье,

Когда ребенок даст ответ,

забившись, даст тебе прозренье.

Тогда, поднявшись над Землей,

ты изольешься светлой тайной,

Проникнешь в сущность мирозданья,

и сохранишь в душе покой.

На лугу

Вдохнуть тот аромат и замереть!

Застыть смиренно, преклонив, колени

Пред матерью землей, и тихо петь,

Перебирая счастья полутени.

И новую зарю родить во мгле,

Исторгнуть лучшее, что в наших силах.

Из хаоса достать всем по звезде,

Пульсирующей в наших жилах.

И не убить в глазах другого свет,

Что отражают лик твой божий.

И на коленях не давать обет,

Ведь мир един, — и все похожи.

Простите всех и все, и всё и вся

За малое, пустое и земное.

Ведь наша мера бытия

В себя включает многое другое.

Вновь этот запах трав и звон колоколов

Тревожит души, мед свой исторгая.

Всмотрись в себя сквозь пелену веков,

Где яблоком янтарным солнце тает.

Пустырь — обочина Земли

Пустырь — обочина Земли.

Пустырь — у гроба.

Лишь синий пульс времен реки —

Ее озноба.

И одиночество в глазах —

Глазах собаки,

Пришедшей в этот поздний час,

Уйдя от плахи.

Взметнулось времени кольцо, —

Кричат вороны.

Открылось в мир иной окно,

Оттуда — стоны.

И вижу я спинным столбом, —

Чужие муки.

И вновь проросшие в веках —

Чужие руки.

Чужие ли? О чем кричат,

Кричат вороны?

А миг дрожит, в углу зажат, —

Сломав каноны.

Собака смотрит на меня.

Лицо — знакомо.

То отбежит, а то маня, —

Заглянет снова.

И не уходит, будто ждет —

Какого слова?

И состояние и миг —

Уж не ново.

Мучительно. Застрявший стон

Сорваться хочет.

Давно умерший друг, как сон —

Чего он хочет?

Веками мы разделены.

А ныне кругом

Сомкнуло время без вины —

Столкнуло с другом.

Пустырь — обочина Земли.

Пустырь — у гроба.

Нетленной памяти внемли —

Ее озноба.

Снегопад

Как от томительного бега,

Из стаи ветхих, старых снов,

Забытых запахов цветов

Пришла пора большого снега.

Великий, нежный снегопад!

В нем есть жасмин и целый ряд

Сиянья нового, земного,

Неординарного, взрывного.

И беспричинный смех, родясь,

Из недр таинственных и темных,

Фонтаном брызг, гордясь бескровным,

Здесь грустно, томно умирал.

И упоительно стрелял

В газель без промаха охотник.

Глаза, как вишни убивал —

В страну снегов он был паломник.

Алели маки на снегу,

И вишни темные блестели…

Но уст сомкнуть я не могу,

И песни-птицы в снег летели.

Перекресток

Неразрешимые вопросы преградой стали наяву.

Извечный камень преткновенья — раненье сердцу моему.

Судеб извилистые нити, переплетенья, узелки,

и станет боль немым укором, когда вдруг сходятся пути.

«Зачем, зачем?» — твердишь ты снова. Глаза туманные глядят.

Вонзаю я больнее слово, — глаза твои во мне кричат.

Все сходятся на перепутье. Все познается чрез себя.

Непостижимость перекрестка во власти силы естества.

Заведомо дана дорога, — она во мне, она в тебе.

Проникновение в другого определяет бытие.

Невысказанность завершённей. Соединенье — взгляд во взгляд.

Пересеченье, перепутье, — свершаем вечный мы обряд.

Мгновенье — точка исчезает, и дальше мы живем собой.

Уходим, чувство перекрестка уносим в памяти скупой.

Глаза твои твердят печально: «Зачем живу, зачем люблю?»

И я, убитая когда-то, в тебе себя я узнаю.

Все сходятся на перепутье. Все познается чрез себя.

Проникновение друг в друга — живая сила бытия.

А мир бежит…

Куда уж мне, рожденной столетней пылью,

Кричать: «Спасите!» во тьме умирающих звезд.

Хоть разорвите, орущую глотку — дробью,

Я отвечаю за нежность и вечность рос.

А мир бежит, одичало взывая к Богу.

Хрипя с трибуны о гибели нашей Земли.

Плывут табуны теней лошадей по кругу, —

Мираж далекой, забытой планеты вдали.