Котдог

Светлана Тулина, 2022

Коты и собаки – слишком разные, даже если и те и другие оборотни и большую часть времени проводят в человеческом обличье. И не случайно два мира разделяет река – Лоранты-Следователи мудры, они все видят со своей высокой Орбиты…

Глава 3.…было

Не так, разумеется, прыгнул, как эта глупая сучка, поскольку вовсе не собирался отбивать себе о воду всё пузо и прочие не менее важные части тела. Пригодятся ещё, что бы там эти драные кошки из Совета себе не голосили. Не обломится им!

Мощный толчок, переворот, группировка в воздухе, резкий выброс ногами на середине падения — и вот уже он стремительной свечкой вонзается в тёмную воду. Ещё даже брызги, сучкиным безмозглым падением поднятые, опасть не успели. Сам же он вообще без брызг обошёлся — идеальный прыжок! Давненько так чисто не получалось. От злости, наверное. Интересный эффект, надо будет как-нибудь проверить-повторить.

Воздуха он ещё в полёте набрал, чтобы времени и инерции не терять. Скорость тоже была вполне приличной — он, в отличие от этой дуры, ни о воду, ни о воздух не тормозил бестолково раскинутыми конечностями. А потому на дне оказался даже раньше неудачливой кандидатки в утопленницы. И теперь смотрел с искренним любопытством, как она медленно падает на него сверху, безвольная и оглушённая.

Красиво, однако. Тонкий почти мальчишеский силуэтик на фоне зеркальной зелени, сквозь струящиеся короткие волосы просвечивают первые солнечные лучи. А вверх медленно уплывает вторая такая же фигурка — отражение в зеркале озёрной поверхности. И, если приглядеться, где-то совсем-совсем высоко можно разобрать смутное светлое пятнышко — запрокинутое лицо самого Ксанта. Красиво…

Пузырьков, кстати, над ней не наблюдается. Но хорошо это или плохо — сейчас не понять. Да и вряд ли она действительно сумела удержать в лёгких хотя бы немного воздуха после такого-то удара животом и грудью. Одна надежда — вдохнуть ей после такого тоже проблематично. Ладно, на месте разберёмся…

Оттолкнувшись от каменистого дна, Ксант решительно двинул вверх. Подцепил на полпути девицу — она не сопротивлялась, вяло тормозя о воду лишь в силу инерции. Вынырнул, шипя, плюясь и гримасничая от боли в ушах. На входе как-то не до того было, а сейчас вот припечатало — тут всё-таки роста в три глубина, не меньше, перепад давления довольно чувствительный. По уму, так надо было не спешить с подъёмом, выравнивая постепенно и стравливая через нос. Но кто знает, когда этой дуре в себя прийти заблагорассудится? Ладно, не смертельно… К берегу он плыл, работая ногами и одной рукой — на второй безвольным кулем висела обморочная девица. Это хорошо, что в себя она так и не пришла, а то могла бы и потопить сдуру. Пока — хорошо.

Но сучка, даже будучи выволочена на берег, признаков жизни по-прежнему не подавала. Похоже, наглоталась всё-таки. А вот это уже скверно. Ксант вздохнул и перевалил её безвольное тело лицом вниз, животом поперёк своего выставленного колена. Резко надавил между острыми лопатками. Потом ещё раз.

После третьего толчка девица булькнула и выдала струю воды. Закашлялась, отплёвываясь и слабо трепыхаясь. Ксант бесцеремонно скинул её на прибрежную гальку. Теперь уже не помрёт.

— Извините, — пискнула девица. С трудом взгромоздилась в коленно-локтевую позу. Дёрнула облепленным чёрными шортами острым задиком, выгнула спину горбом так, что сквозь мокрую майку проступил каждый позвонок, и выдала ещё струю воды. Закашлялась. Повторила совсем тихо: — Извините…

Ксант сморщился, словно разжевал целую горсть ещё не тронутой морозом болотной рдянки.

Вот оно.

То самое, из-за чего с ними со всеми совершенно невозможно иметь дело. Нет, не её состояние — коты, бывает, тоже блюют. И, между прочим, далеко не всегда делают это относительно чистой озёрной водой. Давеча, помнится, Тим ягодной браги перебрал… Ох, как же его потом чистило! Красивым таким красно-фиолетовым фонтаном. Просто любо-дорого посмотреть! Со стороны, конечно, и если сам под этот фонтан не попал.

Но Тим хотя бы не извинялся при этом через каждое третье слово.

А эти…

Они готовы извиняться с утра до вечера, заранее чувствуя себя виноватыми во всём подряд. И перед всеми подряд. Омерзительнейшее зрелище. Так и хочется пнуть. Прямо по виновато выгнутой спине и пнуть, или пониже даже, пониже оно и удобнее, и педагогичнее — раз виновата, так получай! Виноватых всегда хочется пнуть.

Нет, конечно, котов тоже иногда пнуть хочется. И ещё как хочется! За наглость, за вечное хамство, за мелкое подличанье, за учинённую лично тебе гадость. Тима того же, например, очень даже хорошо тогда попинали. Прямо по наглой рыжей морде. За то, что он любимую лежанку Степана своим дальнобойным фонтаном загадил. Степан как раз и пинал — другим-то зачем связываться? Не их же лежанка. Впрочем, и Степан пинал скорее для порядка — морда у Тима красивая, а Степан как раз к рыжим неровно дышит, то ли просто пожалел красоту портить, то ли с умыслом и прицелом на будущее. Впрочем, это только его касается, ну и Тима, конечно, Ксанту пофиг. Ему рыжие никогда не нравились. Но и пинать их ему вовсе не хотелось.

А вот любую собаку пнуть хочется всегда. И всем. И Ксант вовсе не исключение. За эту их вечную готовность извиняться. За неизбывно жалобный взгляд. За постоянное желание услужить. За то, что они — собаки, и этим всё сказано…

— Извини, — повторила меж тем девица в третий раз. И села, подняв на Ксанта жалобный взгляд, — Я тебя не заметила. Не думала, что тут кто-то… А ты кто?

— Я? Ксант, — ответил Ксант веско, но кратко. В самом деле, не распинаться же ему тут перед этой инобережной дурой?

— Ксант?.. Это из какой сворки? Извини, я что-то тебя не припомню… — Она нахмурилась, потом просветлела. — Ой! Извини! Я поняла — ты из сторожевого посёлка, из Прибрежного Схрона, да? Потому-то ты тут и оказался в такую рань… Ты на дежурстве был, да? А я тебе помешала? Ой…Извини, я не хотела…

Ксант сморщился — скулы снова свело кислятиной. Если её не прервать — она, пожалуй, заизвиняет его до жестокой изжоги.

— Я — кот.

Уррф!

Как хорошо!

Сидит, молчит, глазёнки вытаращила, хлопает ими и — слава тебе, о Первый Пилот! — молчит! Не извиняется. Счастье-то какое!

Спохватившись, поджала голые исцарапанные коленки, натянула на них майку. Даже порозовела слегка. Наверняка мамашка, сучка старая, много раз талдычила обожаемой доченьке, какие плохие мальчики эти ужасные коты. Так и норовят отобрать у породистой девушки самое дорогое!

Ксанту стало смешно. И даже немного жаль эту дуру — мокрую, дрожащую, со слипшимися волосёнками и красными пятнами, вконец изуродовавшими и без того не слишком симпатичное личико. Ноги исцарапаны и перепачканы илом, одна сандалетка где-то потерялась. Знала бы она, насколько непривлекательно выглядит сейчас! Не то что порядочный кот — самый последний кобель, и тот не оскоромится!

Может, если объяснить ей это — она успокоится и перестанет дрожать?

Подумав секунду-другую, Ксант всё же не стал ничего объяснять. Юную Леди подобное объяснение вряд ли бы успокоило. Скорее уж — наоборот. А когти у Леди острые, даже у юных. И характер скверный. Сучка эта, конечно, далеко не Леди, но кто её знает… Лучше не рисковать.

— Уходи! — выпалила она внезапно, сверкая глазами. — Уходи на свой берег, кот! Быстрее!

И Ксант с некоторым разочарованием осознал, что ошибался — краснела она вовсе не от смущения. Эти некрасивые пятна на скулах были признаками благородного негодования. Правильно. А чего ты ещё ждал от сучки? Не благодарности же?

— Уходи! — голос её сорвался, но почему-то не на крик, а на полушёпот. — Да уходи же ты, ну пожалуйста! За мной наверняка уже… А здесь — патруль, понимаешь?! Граница! Они не посмотрят, что ты… Раз нарушил — всё! Камень на шею, и… О, Лоранты, за что мне такое наказание, да что же ты стоишь?!

Уррф…

Ксант сглотнул. Что-то ты сегодня не в форме, братишка. Ошибиться два раза подряд… Нагловатой улыбочкой прикрыл растерянность:

— Оглянись, деточка. Я-то как раз на своём берегу. В отличие от тебя.

Она моргнула. Глянула по сторонам. Потом, вывернувшись — на противоположный берег. Сникла. Протянула растерянно:

— Ой… извини…

Ксант ожидал чего-то подобного — и потому ему удалось даже почти не поморщиться. Она продолжала сидеть на гальке с видом… ну да! Побитой собаки! Как хотите, а иначе не скажешь. Раздражаясь всё больше и больше, Ксант подошёл к ней сам. Взял за безвольную руку, поднял рывком, развернул лицом к реке и лёгким шлепком пониже спины придал ускорение в нужном направлении. Закрепил его словесным напутствием — на случай, если физическое воздействие до неё не дошло:

— Топай, детка. Плыви на свой берег, поняла? И больше не прыгай, раз не умеешь.

Девица ему уже порядком поднадоела. Очень хотелось обратно на какбыдуб — развалиться на так восхитительно прогретой утренним солнцем ветке и лежать, глядя на переливчатые радуги и ни о чём не думая. Может быть, если хорошенько постараться, снова получится расслабиться и забыть обо всех неприятностях этого утра. В том числе и об этой глупой сукиной дочери, глаза б на неё не глядели!

Дойдя до ближайшего ствола, он покорябал ногтями кору, принюхался к острому свежему запаху древесной крови, муркнул от удовольствия. Прижался лбом к тёплому стволу. Маленькие радости можно получить и не ходя в сквот, только почему-то не все это понимают. Ксант вздохнул.

И обернулся, заранее зная, что увидит.

***

Так и есть.

Она стояла у самой кромки воды, поникшая и несчастная. Пальцами босой ноги шевелила мокрую гальку. Иногда случайная волна окатывала её ноги, босую правую и левую в потёртом сандалике — сучка даже не вздрагивала, хотя вода была довольно холодной.

— Ну, а сейчас в чём дело?

Вот теперь она вздрогнула. Вскинула испуганную мордашку:

— Ой… Извини, я не слышала, как ты…

— В чём дело, я спрашиваю?

Ха! Ещё бы она слышала! Любой уважающий себя кот умеет ходить бесшумно. Да и не так уж это трудно, босиком да по гальке…

— Я не умею… извини…

От её несчастного вида Ксанта передёрнуло.

— Ну и чего ты ещё не умеешь?

Мордашка сморщилась плаксивой гримаской — у Ксанта аж руки зачесались стереть её парой затрещин:

— Плавать… — и таки добавила, сморщиваясь ещё больше, — извини…

Уррф!

— Тогда какого…

И замолчал на полуслове. Потому что понял. Да и чего тут непонятного? Не умеющий плавать в озеро да на глубину может прыгнуть лишь за одним-единственным, тут нет иных толкований.

— Я должна была попытаться… — сказала она жалобно. — Это ведь я виновата, что Лоранты-Следователи больше не проводят Испытаний. Наше последним было, моё и Вита… Я вчера подслушала, как Вожаки говорили с Держателем поводка, вот и подумала, что должна, раз сама виновата…

— Отпусти её, тварь!!!

Удар был не столько сильным, сколько внезапным. Да, брат, что-то ты совсем расклеился — слышать, как этот тип сопел и топал, думая, что подкрадывается абсолютно бесшумно, ты, конечно, слышал, но вот такого стремительного нападения почему-то совершенно не ожидал.

Другой бы от неожиданности немедленно выпал в сквот, но Ксант не зря гордился своей выдержкой. Он лишь покатился кубарем по гальке, всеми конечностями вцепившись в своего нетерпеливого противника.

Раздумывать, кто это и откуда взялся, будем потом, пока же главное — вывернуться. Тем более что оказаться сверху не удастся — он понял это ещё в середине предпоследнего кувырка. А потому, мгновенно разжав захват, пнул противника всеми четырьмя — и тут же откатился в сторону. Вскочил, шипя на вдохе и слегка выпуская когти.

Но недавний противник нападать не собирался.

Разумеется, щенок. Разумеется, совсем ещё молоденький — если и старше недоутопившейся сучки, то не больше, чем на сезон. Он стоял в горделивой позе, выпятив подбородок и сжав кулаки, отгораживая своим телом девицу от Ксанта. Весь из себя такой грозный защитничек. Понятно…

— Ты её не получишь, ясно?!

— Вит, не строй из себя большего дурака, чем ты есть на самом деле. — Девица протиснулась мимо, развернулась лицом к песику, уперла мелкие кулачки в тощие бока и даже на цыпочки привстала, чтобы казаться внушительнее. — Знакомься. Это — Ксант. Он не дал мне утонуть.

— Он кот!

— Он. Не дал. Мне. Утонуть.

Вит зарычал, не желая верить в такую несправедливость.

Красивый мальчик. Такой непосредственный в своём праведном гневе. Породистый такой. Ксант даже залюбовался, неторопливо втягивая когти.

До чего же они похожи, эти двое. И не только тем сходством, которое объединяет любых собак. Последнее испытание, да? Может быть, действительно однопомётник. Даже скорее всего — судя по сходству. Интересно только — старший или младший? Выглядит он куда более развитым, только вот лицо — совсем детское…

А одежда, кстати, на нём совершенно сухая. Такие же чёрные шорты, только майка не белая, а ярко-жёлтая. И, что характерно, — сандалии отсутствуют, а ведь они не очень-то любят бегать босиком. Значит, сбросил на том берегу. Обувь сбросил. Одежду — нет. И одежда эта сухая. Что из этого следует? А следует из ранее отмеченного, что этот сукин сын перешёл поверху, а не переплыл. Вообще-то, вполне реально. Только вот раньше считалось, что делать это могут только кошачьи. Потому что для этого нужно уметь не только хорошо прыгать, но и лазать по деревьям.

— Вит, не глупи…

— Он кот! Ему нельзя доверять! Что он от тебя хотел?!

Ксант фыркнул. Не подействовало. Тогда он коротко взмякнул началом боевого клича. Коротко, но очень громко. И чрезвычайно внушительно.

Такое не подействовать могло только на глухих от рождения — оба щенка даже слегка присели. Хорошо ещё, луж под собой не наделали, а то с некоторыми случается. Уставились в четыре оторопелых глаза, моргнули одновременно.

До чего же они всё-таки похожи!..

— Убирайтесь на свой берег, щенва недоделанная! — Ксант демонстративно выпустил когти на всю длину, мазнул лапой воздух, — Здесь мауя-у терррриторррия-у!

Когти были откровенной демонстрацией, да и в голос он специально подпустил сквотерских мяукающих подвываний. Щенки оценили правильно, через речку рванули на третьей крейсерской. Плавать сучка действительно не умела, но братишка волок её довольно шустро, работая за двоих. Мало того что красавчик, так ещё и сильный.

Странно даже. Вроде единокровники, может даже — однопомётники, не случайно же так похожи. Но при этом он симпатичен настолько, что даже противно, а она…

А она — никакая.

***

Они бежали рядом. Тропа была гладкой, хорошо утоптанной тысячами ног, бежать босиком было легко — она сняла оставшуюся сандалию и теперь не хромала. Мягкая пыль бархатисто щекотала пальцы.

Она вполне могла бы бежать и быстрее, но Вит упорно держал прогулочный темп. Может, из-за её босых ног. А может, чтобы была возможность продолжать нравоучения. И старше-то всего на пару вздохов, а туда же. Корчит из себя вожака. Или даже самого Держателя поводков.

А всё потому, что кобель.

Говорят, на правом берегу всё иначе. Говорят, там вожаками становятся лишь самки… Как-то слабо верится. Да и не похож этот странный Ксант на затюканного и с малолетства привыкшего к рабскому ошейнику. Вообще бы не верилось в эти разговоры полушёпотом, но наставник каждый раз больно бьёт по губам, если услышит. А бьют обычно только за правду. Может быть, Ксант — исключение? И остальные коты вовсе не такие? Сравнивать было не с кем — других котов она не знала…

— И о чём ты только думала?! Кот! А если бы я не успел? А если бы…

Она поморщилась:

— Вит, не глупи…

Её голос был устало-безнадёжным. Она давно уже привыкла к тому, что переубедить в чём-либо брата невозможно.

— Он же кот, пойми! Это совсем другая натура! Забота о ком-то, кроме себя самого, им свойственна не больше, чем нам — измена сворке! Что он хотел от тебя? Он ведь наверняка что-то требовал взамен! Ты — мне, я — тебе, они же только такое понимают!

Переубедить — невозможно. Это да. Но вполне возможно отвлечь. Переключить на другое. Остаётся только придумать — на что?..

Впрочем, не надо врать. Ты прекрасно знаешь, на что. Только вот — не будет ли это предательством?.. Но, с другой стороны, чужой кот — вовсе не то же самое, что родная сворка. Вит иначе не заткнётся, так и будет нудеть, а у неё уже просто нет сил… Ладно, пусть получит свою сахарную косточку.

Она пожала плечами. Постаралась сделать голос как можно более ровным:

— Может, не успел — ты налетел слишком быстро. А теперь, если ты не устал, стайернём на форсаже. Хотя бы до второй крейсерской.

— Зачем?

— У нас — важные новости. Нужно доложить как можно быстрее.

— Что ещё за новости? — он фыркнул презрительно. — О чём?

— О том, что не все коты не умеют плавать.

Она легко вырвалась вперёд и полетела над тропой длинными скользящими прыжками. Через некоторое время услышала слева сопение и скосила глаза. Вит нагнал и теперь бежал рядом. Был он хмур и сосредоточен. И — слава Лорантам-Следователям! — больше не пытался читать нотаций.