Ни стыда ни совести

Светлана Рощина, 2020

«Ни стыда ни совести» – книга-размышление, ориентированная на диалог с читателем. Автор делится историями из своей жизни, рассказывая о том, до какой степени наглыми и бессовестными могут быть люди, и высказывает свои соображения по данному поводу.

Нынче совесть не в чести

С детства я жила в бедности. Мои родители были родом из деревни и не имели ни высшего, ни даже среднего специального образования, и потому зарплаты у них были небольшие. Но они даже не старались как-то улучшить своё благосостояние, довольствуясь малым и всячески экономя на своём старшем ребёнке, то есть на мне. Поэтому я всегда хотела много зарабатывать, чтобы вырваться из нищеты и чтобы мои дети никогда не узнали, что такое голод.

Я много училась, старалась делать карьеру и во многом даже преуспела и я считаю, что мои дети ничуть не обделены, хоть и не имеют лишнего. Однако все мои усилия по приобретению материальных благ всегда оканчивались полным крахом и, к сожалению, не по моей вине.

Поскольку родители мне не покупали ничего, кроме школьной формы, то на покупку остальной одежды мне приходилось зарабатывать самой. С четырнадцати лет в каникулы и после школы я была вынуждена работать тростильщицей на ткацкой фабрике, чтобы заработать денег. Но платили мне как ученице, к тому же я работала неполный рабочий день и потому зарабатывала гроши. Их хватало лишь на покупку бракованных кусков ткани в комиссионном магазине, из которых я сама шила себе одежду на уроках труда. И к окончанию школы у меня был уже неплохой гардероб для своего времени (на дворе был 1991 год — период страшного дефицита и жуткой инфляции). Но стоило мне в 1994 году выйти замуж, как родители сразу же избавились от всех моих вещей. Даже не знаю, как им удалось это сделать так быстро, но когда через неделю после свадьбы я с мужем приехала к родителям, чтобы забрать кое-что из одежды, оказалось, что забирать нечего. Весь мой гардероб, включая обувь, а также тетрадки, учебники, конспекты и другие важные для меня вещи, полностью исчезли. Мама сказала, что мою одежду они отвезли в деревню и раздали родственникам, а остальное просто выкинули за ненадобностью. Мол, муж купит мне всё новенькое. Но только беда была в том, что муж женился на мне не для того, чтобы баловать подарками, а потому что ему была нужна домработница с интим-услугами, которая к тому же будет вместо него писать конспекты, делать контрольные и курсовые работы, да и вообще станет сама содержать себя и будущих детей. Но это открытие мне ещё предстояло сделать, а в тот момент я оказалась на пороге страшной реальности: фактически в одночасье я лишилась плодов нескольких лет упорного труда и страшной экономии просто потому, что моей маме захотелось освободить несколько полок в шкафу для своей младшей дочери. Но я это пережила и продолжила трудиться и зарабатывать дальше.

Два года спустя, когда после тяжёлых родов я боролась за свою жизнь в реанимации, муж с лёгкостью потратил все мои валютные накопления, которые я старательно откладывала к рождению ребёнка, за похороны внезапно умершего отца, нашедшего смерть по своей глупости, так как по пьяной лавочке он переходил дорогу в неположенном месте. И хотя муж в то время очень хорошо зарабатывал, а свекровь вообще ни копейки не тратила из своей пенсии, так как сидела на шее своего мужа и сына, никто из них не пожелал воспользоваться своими деньгами, без малейших угрызений совести забрав для своих нужд мои деньги. В итоге я вышла из роддома абсолютно нищей, не успев даже купить достаточное количество приданного для новорождённой дочери. Снова пришлось голодать и пользоваться чужими обносками, так как ничего другого мне не оставалось.

Моя жизнь была очень тяжёлой, но я всё время старалась хоть как-то укрепить своё благосостояние. Я не могла себе позволить покупку шикарной одежды или украшений, а также новомодной техники, но я покупала книги русских и зарубежных писателей, в произведениях которых я пряталась от тягот реальной жизни.

Я покупала их понемногу, но всегда в хорошем издании с золотым теснением, чтобы приятно было их держать в руках, и чтобы было красиво смотреть на них, когда они стоят на полке. А когда кто-то из друзей спрашивал, что мне подарить на тот или иной праздник, я отвечала, что книгу, причём назвала автора и издание, чтобы пополнить свою коллекцию. И со временем у меня образовалась хорошая библиотека, в которой были книги на любой вкус и для чтения в любом настроении. Каждую из них я прочла, а некоторые — по два-три раза. Но я читаю очень аккуратно, поэтому, глядя на мои книги, можно было подумать, что они только что из книжного магазина. Дочь и сын тоже рано пристрастились к чтению, и книги всегда были для нас чем-то большим, чем просто предметом интерьера. Но однажды мне пришлось уехать из квартиры, где я прожила много лет. Свекровь делала всё, чтобы сжить меня со свету, и это ей почти удалось. И если бы я тогда не уехала, то давно бы уже кормила червей на каком-нибудь кладбище. Мы уезжали с детьми в спешке, взяв только самые необходимые вещи. Книги, к сожалению, в их число не входили. Да и вообще в той квартире осталось много нашей одежды и других вещей. Например, моя медаль за десять лет безупречной службы в МВД России. Главное, удостоверение у меня осталось, потому что мне вручили его позже, а медаль я принесла домой, чтобы показать детям, какая у них мама молодец. В итоге, после нашего спешного отъезда свекровь, вероятно, чтобы ещё больше навредить мне, стала с лёгкость раздавать наши вещи, включая книги. Раздавала всем желающим и просто так, лишь бы забрали. И когда я узнала об этом, то так расстроилась, что и не передать. Безумно жаль книги, которые я собирала с такой любовью, отказывая себе даже в еде, чтобы хоть на короткое время спрятаться от горестей этого мира в царстве прекрасного и удивительного. Причём я даже не удивилась, узнав, что свекровь так поступила. Она и раньше раздавала мои вещи у меня за спиной, просто это было не так откровенно. Но меня поразило то, что книги и другие мои вещи забирали себе люди, которые знали меня, знали мою ситуацию, знали, что я не по доброй воле уехала из своего дома, а потому что свекровь вынудила меня это сделать. Знали, что однажды я вернусь туда. А если не я, то мои дети вернутся в эту квартиру, чтобы предъявить права на причитающееся им имущество. И что они увидят? Разграбленную квартиру? Причём разворованную не преступниками и не фашистами, а их же знакомыми, соседями, родственниками, которые просто воспользовались случаем и безнаказанно отхватили себе кусок чужого добра.

Мне бы просто совесть не позволила пойти на такое. Но, видимо, совестливость и порядочность давно уже превратились в атавизмы нашего общества, которые скоро совсем отомрут.

И сейчас мне очень горько и обидно не только из-за того, что всё нажитое мной добро за моей спиной с лёгкостью разбазаривают направо и налево те люди, которые прекрасно знают, каким нелёгким трудом я это добывала, но и из-за того, что вокруг слишком много тех, кто с радостью готов этим поживиться. Никто из них не сказал моей свекрови, как не сказал раньше моей матери: «Что же ты делаешь? Зачем раздаёшь вещи своей снохи (дочери)?». Ни в ком не взыграла совесть. Ни в ком не проснулась порядочность. Все видели перед собой лишь шанс лёгкой наживы, и эти корыстные чувства были гораздо сильнее любых благородных порывов.

И когда настанет день, что мы с детьми сможем вновь вернуться в квартиру, в которой жили раньше и которая принадлежит нам по праву, что нас там ждёт? Думаю, что лишь сожаления и горечь потери. Наверное, так чувствовали себя люди, возвращавшиеся в свои разграбленные дома после войны. Но они хотя бы знали, что пострадали от фашистов, врагов страны и были не одиноки в своём горе, так как дома их друзей и соседей тоже были разграблены и разорены. А у меня и моих детей не будет даже этого скромного утешения, потому что мои враги и мои грабители будут продолжать встречаться мне каждый день на улице, улыбаться и интересоваться делами, не испытывая ни малейшего стыда за свои поступки. А если я потребую вернуть своё, то получу мгновенный отказ, ведь никто не захочет расставаться со своим добром, пусть даже полученным незаконным или аморальным путём.

Их никто не осудит, никто не привлечёт к ответственности, даже собственная совесть. Наше общество и современная мораль позволяет им это — наживаться на горе других. И я просто не вижу способов каким-либо образом повлиять на это или изменить, потому что, боюсь, что время людей, подобных мне, ушло безвозвратно.

И теперь, когда я хочу что-то купить, причём не то, что необходимо мне или моим детям прямо сейчас и без чего мы не можем обойтись, а нечто с расчётом на будущее, то, чем мне хотелось бы владеть, чтобы получать от этой вещи эстетическое удовольствие, я останавливаю себя. Где гарантия, что эта вещь пробудет в моей собственности хоть какое-то время? И боюсь я отнюдь не стихийных бедствий или наступления войны. Я боюсь, что стоит мне отвернуться, как близкий мне человек тотчас стащит эту вещь, чтобы продать за бесценок или просто отдать любому, кто его попросит, лишь для того, чтобы выказать свою щедрость за мой счёт.

Тот, кто сейчас читает эти строки, вполне вероятно, примет меня за параноика или ещё кого похуже, но в этой жизни я всё время чего-то лишаюсь, у меня всё время что-то отбирают, и сколько бы я не наживала добра, у меня бессовестно это забирают. Чувствую, что совсем скоро я стану подобна греческому мудрецу, говорившему, что он всё своё носит с собой, имея в виду знания и опыт. Ведь у меня тоже, кроме этих духовных богатств, ничего нет. Только в отличие от моего греческого собрата по несчастью, моя проблема состоит в том, что с помощью этого багажа мне всё никак не удаётся обеспечить должным образом себя и детей.

Я, как лягушка, попавшая в молоко, всё время стараюсь сбить своими лапами масло, но едва мне это удаётся, меня перебрасывают в новый кувшин, и приходится всё начинать сначала. И желающих получить сбитое мной масло так много, что я просто не смогу их всех накормить. Остаётся лишь добровольно утонуть или найти себе другую лягушку, которая станет делать эту работу за меня. Но и то и другое для меня неприемлемо, так как моя совесть настолько велика и бездонна, что будет продолжать ежедневно чуть свет поднимать меня с постели, заставляя трудиться для своего и для общего блага, напоминая мне о долге, который, к сожалению, я никогда так и не смогу до конца выполнить.