Пусть говорят

Светлана Николаевна Куксина, 2011

Молодость невозможна без любви и приключений. Всё это присутствует в книге. Героиня находит свое счастье, друзей и интересную жизнь.

Говорят, у Бога всего много. Не знаю. Может, и правда. Только мне он как-то неравномерно отсыпал. Красоты под самую завязку, а ума малую толику.

И не думайте, что это я такая умная, это люди так говорят. Я только слушаю. Ну, насчёт красоты — тут не поспоришь. Мужики надёжней зеркала. Так шеи и сворачивают при моём появлении. Зато стоит мне рот открыть — всё, обожателей как ветром сдувает.

Девчонки говорят, что я слишком серьёзна, слишком требовательна. Временами — чистая зануда, а временами ваньку валяю да ёрничаю. Язык как бритва. Подходить страшно. И так и так плохо. В общем, со всей своей красотой и правильностью я в конце концов так и останусь старой девой.

Тоже мне… предсказательницы.

Хотя… как посмотреть.

Танька, подружка моя наипервейшая, и на лицо кикимора, и по характеру не приведи Господь, а интрижки то и дело заводит. На меня же всё со стороны любуются. А я только ещё пуще суровость на себя напускаю, потому что сама так ни на кого за время учёбы глаз и не положила.

Честно сказать, мне учиться нравилось. Сам процесс получения знаний увлекал. Именно знаний, а не оценок. Мои оценки были приложением к знаниям, хотя я ни в лидеры, ни в отличницы не рвалась, просто училась в своё удовольствие и всё. Чему многие и удивлялись.

Танюха даже универ, где мы вместе парились, не закончила, а я и работать ухитрилась устроиться по специальности (пусть и не сразу), что в наше время совсем не просто.

Пока я гранит науки грызла, Танька в какие только истории не втюхивалась. Но Бог к ней милостив. Из любой передряги в родную общагу возвращалась. Я однажды ляпнула, что она как речка Пьяна из Горьковской области. Ох, и хохотала подружка:

— Когда это ты меня пьяной видела?!

— Тоже мне, острячка-самоучка! — фыркнула я. — Эта речка, между прочим, знаменитость. У неё исток и устье совсем рядом. Четыреста километров зигзаги выписывает, а в результате возвращается и впадает в Суру всего в тридцати километрах от места своего рождения. Ну и стоило бегать?!

— Я со знаменитостями не общаюсь. Привычек их не знаю! — заливисто смеётся Танька. — А речка — молодец! Сколько всего видела, пока бегала!

В общем, Танюхе палец в рот не клади. Откусит! И никакими разговорами её не проймёшь. В библиотеку никакими коврижками не затащишь. Скорее надорвёшься. Махнула я на неё рукой и только удивлялась, когда она в разнос шла.

Я-то диву давалась. А она…

У неё всё просто. Познакомилась с парнем вчера, а сегодня с ним на отдых укатила. И координаты не оставила. Скорее всего и сама их не знала. Ну, не дурища ли. И разговаривать с ней на эту тему бесполезно. Как глухая…

Я за неделю, пока её не было, чуть не поседела. Телефон не отвечает, где искать — не знаю.

Хорошо, сама нашлась, а то хоть розыск объявляй. Явилась тощая (и так худая, как вобла, а тут совсем высохла), грязная до ужаса, на голове не волосы, а лохмы спутанные. И те дыбом стоят. Прямо Медуза Горгона.

Спрашиваю: ну где тебя, дурища чёртова, носило? Я уж панихиду по тебе собралась заказывать! А она глазищи пучит да со вздохом так выдавливает: я ж, мол, не знала, что там просто хутор в лесу, а никакая ни турбаза, да ещё секта какая-то там окопалась, ладно бы просто деревенские жители. А так… Насилу вырвалась. До дороги двенадцать километров через леса да болота одним махом прочесала, на одном дыхании. А там — пока сориентировалась, пока попутку поймала… Нашёлся таки отважный, подвёз. Есть всё-таки Бог на свете…

Не знала она, видите ли! А если не знала, чего пёрлась?! С первым встречным — поперечным… Не знамо куда… А Бог, видать, и вправду таких блаженных любит, иначе давно бы я уже без подружки осталась. С её-то любовью к авантюрам.

Ладно, проехали… Это я так думала. А Танька…

За три дня отмылась, отлежалась, малость оклемалась и снова за своё: для начала в молельный дом попала (мало ей секты было), потом на какую-то конюшню с продвинутым конюхом, после с наркоманами чуть не влипла… А дальше ещё лучше: старому пердуну уже семьдесят два стукнуло (и не скрывает!), а он её не с внуком знакомит, а к себе в наложницы зовёт! И она ещё с ним кокетничает да хохочет!

Я уж и кричать на неё пробовала:

— Послушала б, что о тебе люди говорят!

А она знай отмахивается:

— Пусть говорят, если им заняться больше нечем.

И увещевать:

— Тань, даже если вокруг одно дерьмо, и то совсем не обязательно в него вляпываться. Ну посмотри хорошенько, сколько вокруг всего интересного! Чего тебя тянет незнамо куда?!

Только плечами пожимает. И на лице — сплошное недоумение. Дескать, сама не понимаю. Уродилась, видать, такая.

Ну что с ней сделаешь?! Слава Богу, предки что-то пронюхали, забеспокоились, плюнули на высшее образование, которое, честно говоря, Танюхе шло и ехало, да и домой дочушку забрали.

На пользу пошло. Замуж вышла, чадо завела и живёт, как все, от получки до получки. Мужа, естественно. Сама Танюха вряд ли способна хоть рубль заработать. Но жизнью вроде довольна. Хотя кто её поймёт.

А я решила карьеру делать. Причём самым банальным образом. В библиотеке засела. Пылью пропиталась — жуть, зато рот открывать стало совсем не стыдно.

Забыла, кто сказал: чем больше узнаю, тем сильнее убеждаюсь, как мало знаю. За точность слов не ручаюсь, не догадалась сразу записать, а вот смысл точно такой. Очень умно сказано.

Мне раньше казалось, что я и так вся из себя такая умная. Ну как же, столько книжек прочитала! Даже когда я одному знакомому, между прочим, военному, отказала (долго он меня уговаривал, замуж звал, и вся общага, как водится, была в курсе) и девчонки дружно меня дурой обозвали, всё равно была уверена, что не дура. Просто замуж мне ещё не хотелось. Рановато как-то. Столько всего кругом интересного, а где время на всё взять, особенно, если ещё и семья…

Меня всегда загадки природы увлекали. Разные. Интересовалась, кажется, абсолютно всем, что с природой хоть каким боком, читала всё подряд прямо взахлёб и чем больше читала, тем больше убеждалась, что девчонки правы. Дура я и есть. Временами то романтик, то прагматик, а дура всегда.

Вот кажется, всё в книжке ясно и понятно, а на самом деле… Даже в самом простом какой-нибудь секрет обнаружишь.

Однажды взяла я и на клумбу в одну летнюю цветочную композицию прямо в самую середину добавила несколько семян укропа. Сама не знаю зачем. Чисто спонтанно. Толкнуло что-то в самый последний момент. Оставила три самых сильных растения. Ветки шикарные получились да так отлично вписались в эту самую композицию, что не было ни одного взгляда, который бы мимо скользнул. Всех цепляли. Обычный укроп, а вот поди ж ты…

И вдруг в одно прекрасное утро листья на моих красавцах ни с того ни с сего начали менять привычную зелёную окраску, а потом и вовсе стали фиолетовыми. Дальше — больше. Скручивались, усыхали, чернели…

Я всю голову сломала. Что случилось?! Долго причину искала и нашла всё-таки, правда, поздно.

Оказывается, в сильные дожди глинистая почва, на которой расположилась моя композиция, уплотнилась до состояния асфальта средней крепости и корни укропа задыхались от недостатка кислорода. По краям почву рыхлили, а вот в середину забраться уже нельзя было. Растения разрослись и сомкнулись. Укроп погиб. А причиной его гибели оказалась сущая ерунда, мелочь.

Лишний раз убедилась, как точно сказано: век живи — век учись, а дураком помрёшь.

Я не сдавалась. Библиотека стала мне вторым домом, а походы в книжные магазины и Ботанический сад (слава Богу, он был в нашем городе!) — праздником. До женихов ли тут!

На работу устроилась быстро, но сначала не по специальности. Жить-то надо. Потом повезло. Правда, переехать в другой город пришлось, квартиру снимать, но ведь это мелочи по сравнению с любимым делом.

Приехала я в этот город на старенькой «копейке», которую отец после тридцатилетней бережной эксплуатации не сдал в музей, как я надеялась, а любовно обтёр тряпочкой на прощание и презентовал мне со словами:

— Тебе, доченька, машина нужнее. С твоей-то профессией на автобусе не поездишь. Так что бери и пользуйся на здоровье.

Я не стала спорить с драгоценным родителем (не так воспитана да и на самом деле по-настоящему люблю своих родителей и не хочу их огорчать лишний раз), а с неохотой приняла подарок.

У меня какие-то странные взаимоотношения с машиной. Я спокойно езжу по прямой и делаю правый поворот, не боюсь встречных на трассе, но стоит мне въехать в город, и машина кажется необъезженным мустангом, встречные — динозаврами с раскрытыми голодными пастями, куда я того и гляди влечу, а левый поворот наводит панический ужас.

Зная, что везти пожитки мне придётся сначала на собственном авто, а потом на собственном горбу, я старалась много не брать и заранее присмотрела стоянку на самом краю города. Там можно было спокойно оставить машину и добраться до квартиры на такси.

На стоянку я поворачивала и въезжала со скоростью двадцать километров в час, так как пришлось делать любимый левый поворот, и за рулём я была никакая.

По закону подлости мне навстречу выезжала машина. Какая-то крутая иномарка. Дорога была достаточно широкой, но не для меня. Я вся взмокла от напряжения, а парень из встречной машины, тоже сидевший за рулём с открытым окном по причине жаркой погоды, весело оскалился, разглядывая меня и моё транспортное средство, и с весёлым изумлением поинтересовался:

— Это ж откуда такие красавицы?!

Я посмотрела на него ничего не видящим взглядом, руки сами собой повернули руль в ту же сторону, изумление парня мгновенно перестало быть весёлым, его куда-то бросило вместе с машиной, и каким-то чудом мы избежали столкновения.

Последнее, что я услышала:

— Чёрт, смотри, куда едешь!

А чего смотреть?! Я и так знаю, что, куда смотрю, туда и еду.

Машину я благополучно поставила на стоянку и так же благополучно забыла о ней. Лишняя головная боль, а не средство передвижения. Транспорт на работе есть, а за руль я не рвусь. Пропади он пропадом!

Отцу хотелось, чтобы я научилась машину водить, вот и получила права, а из дому вырвалась и думать про них не хочу. Пешком ходить куда веселее. Руль мне как-то противопоказан.

Отработала на новом месте ровно три дня, и тут позвонила Танька. Надо сказать, мы все эти годы с ней регулярно перезванивались, даже иногда письма друг другу писали. И довольно подробные. Но в этот раз подруга меня удивила.

— Привет, — услышала я её голос в телефонной трубке и настроилась выслушать длинный рассказ о семейных радостях.

Правда, в её устах эти самые радости выглядели как-то сомнительно. Семейная сага в исполнении моей подружки звучала далеко не мажорно. Но в этом Танюха вся. Ей лишь бы похохмить. Правда при этом может быть где-то даже не посередине, а на самой обочине. Таньке такие мелочи, как правда, побоку. Такими рассказами она кормила меня на протяжении нескольких лет. Я как-то к ним попривыкла и особо не сопротивлялась словесному потоку. Даже радовалась. Соскучилась я по подружке. Всё-таки давно не виделись. Но на этот раз Танька оказалась на удивление краткой.

— Жди в гости, — обрадовала она меня.

— Всех? — уточнила я.

— Не-е-е, — проблеяла Танька с коротким смешком, — меня одну. Муж в отпуске, пусть дочь понянчит. Не маленькая, четвёртый год. Справится. Мне ж тоже отдохнуть когда-то надо.

— Пропадать не будешь? — снова уточнила я. — А то твой благоверный скальп с меня снимет, а мне моя шевелюра дорога.

Танька коротко хохотнула:

— Он может. До сих пор не пойму, чем я его так приворожила.

— Приезжай, — оборвала я подругу. — Не трать зря деньги на телефонную трепотню. Успеешь меня оглушить в натуре.

Не прошло и недели, как стихийное бедствие в лице любимой подруги обрушилось на меня.

— Как работа? Как шеф? — с порога поинтересовалась Татьяна, не дав мне даже дверь прикрыть. — Жизнью довольна?

— Что шеф?! — пожала я плечами. — Обложил меня… — я не успела закончить, как подруга возмущённо заорала на весь подъезд:

— Вот скотина! Работаешь всего ничего, а он уже нашёл за что обложить!

Я отъехала и некоторое время стояла, ошарашенная, изумлённо открыв рот, только глазами моргала. Потом всхлипнула от смеха:

— Тьфу на тебя! Орёшь, как одичавшая корова! Даже я испугалась. Хоть бы дослушала. Словарями он меня обложил. Сказал, чтоб правильно слова произносила, а то у меня в некоторых ударение хромает. И вообще, культурный уровень повышала. Сама знаешь, в нашем универе, чем дороже презент, тем лучше оценка. Чему сам научился, то у тебя в активе и будет. Но я не зря по библиотекам сидела, моими знаниями он вполне доволен.

— Будешь теперь богатеньким садочки разбивать?! — ехидно поинтересовалась подружка.

— Нет, сталь варить, — разозлилась я. — Сама ж на ландшафтника училась, только тебя выучить никаких денег и нервов не хватит. Мартышкин труд. Так что нечего нам, специалистам, завидовать.

Пока мы препирались, Танька успела в квартиру просочиться, сумку под вешалку в прихожей закинула (всегда была безалаберной) и на кухню попёрлась.

— По кофейку ударим? Я свой любимый привезла.

Я и не заметила, когда она банку из сумки достала, усмехнулась:

— Уже и кофеёк перебираешь? А помнишь, как денежки родительские по ветру пустишь за пару дней и сидишь на пшёнке да кипяточке весь оставшийся месяц.

— Было дело, — покладисто согласилась подруга, — ну да что было, то быльём поросло.

— А ты фотки дочкины привезла? — спохватилась я.

— Да привезла, — отмахнулась Танька. — Вот кофейку попьём, отдохнём и насмотришься на моё сокровище. На лицо — вылитый батя, в смысле — красавица. Хорошо бы ещё и характером не в меня.

— Хорошо бы, — от всей души согласилась с ней я. — Лучше ей твой авантюрный характер не наследовать.

Коротко рассмеявшись, и, заварив покрепче кофейку, мы пустились с ней в воспоминания. На это и ушёл весь вечер.

Утром я бегом рванула на работу. Чуть не проспала, потом подругу инструктировала, чтоб без меня никуда не высовывалась, а я попробую освободиться пораньше. Не каждый же день ко мне любимая подружка является.

На работе я вся измаялась, да и кто б не маялся, зная Танюху. Шеф сжалился, отпустил с работы на целых два часа раньше; правда, и я подсуетилась: чертежи участка с такой скоростью готовила, словно из пулемёта строчила.

Только войдя в квартиру, я поняла, как измучилась в ожидании неприятностей.

— Танюш, ты дома?! — крикнула я ещё с порога, разуваясь и беря тапочки.

— Ага, — донеслось безмятежно из комнаты, и я почувствовала, как от сердца отлегло. А зря.

На ходу обувая тапочки, я в полусогнутом положении ввалилась в собственную комнату (ну, не совсем собственную, так как квартиру я снимаю, но всё же…) да так и застыла.

В моём любимом кресле, развалившись, как у себя дома, сидело нечто невообразимое. Впрочем, пол я определила быстро. Это была явно мужская особь, правда, с длинным, перетянутым резинкой хвостом, тремя серьгами в одном ухе и замысловатой цветастой маечке, которая окончательно меня доконала. Это нечто громко, с причмокиванием жевало жвачку, равномерно двигая челюстями и широко открывая рот с крупными, лошадиными зубами.

Рот у меня непроизвольно открылся, глаза вытаращились, а сама я на какое-то время онемела, привалившись к косяку двери, но никого это не смутило. Я ещё и выпрямиться не успела, как Танька выпалила:

— Кофе хочешь? Мы уже выпили.

Я наконец-то перестала изображать завязанную узлом кочергу и превратилась в столб, но говорить по-прежнему не могла.

— Познакомься. Это Анатолий, — догадалась проинформировать меня подружка.

Парень радостно оскалился:

— Ага! Давай уже знакомиться. Да ты заходи. Чё стала?! Не боись. Не кусаюсь. Я тебя Ленусик буду звать. Клёвое имя. Отпадное. Угу?! — он причмокнул в очередной раз и снова осклабился:

— Ты это…Ленусик! Меня тоже можешь попроще — Толян. К чему нам китайские церемонии? Мы ж не узкоглазые.

Ну и фрукт! Откуда, интересно, он взялся?! А Танька?! Знает ведь, что я ненавижу, когда она называет меня идиотским именем Ленусик! Да ещё посторонним представляет меня этим мерзким словом. А я ещё собиралась играть роль гостеприимной хозяйки, чтоб не опозориться перед посторонним человеком. Была у меня такая мысль, мелькнула в то самое первое мгновение, когда я оправилась от шока.

С Таньки я живьём шкуру сдеру сразу, как только гость ретируется, — думала я, — а пока этикет придётся соблюдать.

Теперь мои намерения резко переменились. Фигушки вам, а не гостеприимство! Чихать я хотела на все подряд этикеты!

— А я ничего не имею против китайцев и их церемоний, — холодно произнесла я и поинтересовалась:

— Что вы здесь делаете, — я на секунду умолкла и ехидно закончила, — Толян? Я вас в гости не приглашала.

Танька подхватилась с дивана:

— Ну чего ты, Лен? Толик номером ошибся. Мы поболтали немного. О том, о сём. Мне скучно было, вот и пригласила его в гости. Он, между прочим, не-же-на-тый, — произнесла она по слогам.

— И что?! — вызверилась я и пригвоздила любимую подругу к полу злобным взглядом.

Танька озабоченно нахмурилась и заюлила:

— Ну-у-у, ты тоже не замужем, вот я и подумала…

— Мне не интересно, что ты подумала! — рявкнула я. — Думать — это не для тебя! Процесс такой сложности ты не успела освоить за прожитые годы. Тебе для этого ещё лет триста надо.

Испепелив подругу негодующим взглядом, я повернулась к незваному (уточню, не званому мною) гостю и гаркнула во всю мощь, на которую только оказалось способным моё горло:

— Подъём! И на выход! С вещами! Быстро!

Он заполошно вскочил и бросился к двери, на ходу выговаривая с заметным ужасом в голосе:

— Ясно, чего не замужем. Небось надзирательницей в тюрьме работаешь. Кому такая на фиг нада.

Закрыв дверь за сбежавшим несостоявшимся женихом, я вернулась в комнату.

Танька успела каким-то чудом приготовить кофе и, льстиво улыбаясь, несла мне чашку, приговаривая на ходу, как заботливая бабушка:

— Утомилась на работе. Попей горяченького. Отдохни. Тебе ж надо отдохнуть. После трудов-то праведных.

— Ты зачем, идиотка, кого попало в дом пускаешь?! — сходу отвергла я мировую. — Проходимцев пруд пруди. Люди решётки на окна ставят, а ты?! Ну, чисто дура деревенская!

Танька нисколько не смутилась, поставила кофе на столик и укоризненно посмотрела на меня:

— Сроду в деревне не была. Я о тебе, между прочим, забочусь. Вот уеду, а ты опять в пустой квартире одна. Я за день чуть не свихнулась…

— Чего тебе свихиваться, — перебила я подругу уже гораздо спокойнее, — ты от рождения чокнутая! А ко всяким аферистам тебя прямо магнитом тянет!

Зазвонил телефон. Я подпрыгнула от неожиданности, а Танька спокойно взяла трубку.

— Добрый вечер, — промурлыкала она. — Нет. Сегодня не надо. Дела у нас срочные. В командировку на пару месяцев уезжаем. Да-да, а лучше через три… Кто его знает, что там и как…

Я хлопала глазами, тщетно силясь понять, что происходит. Танька положила трубку, и я у неё спросила, подозрительно прищурясь:

— И кто это, интересно, в командировку уезжает? Ты, что ли?! И куда, если не секрет?! И кому это ты отчитывалась?

— А это уже я телефоном ошиблась, — беззаботно рассмеялась подруга. — Не бери в голову!

— И сколько раз ты ошибалась, пока на неженатого попала? — ядовито поинтересовалась я.

— Восемь, — хохотнула Танька. — На каждого!

Я тяжело вздохнула, посмотрела на подругу и серьёзно предупредила:

— Ещё раз прикоснёшься к телефону — убью.

— Ну не буду, раз ты такая нервная, — легко пообещала Танька. — Я ж хотела как лучше.

— А получилось — как всегда, — сделала я вывод и с тяжёлым вздохом взялась за кофе.

С каким удовольствием я накостыляла бы любимой подружке по шее, но…

Во-первых, я её люблю и рука моя на неё никогда не поднимется.

А во-вторых…

Обижаться на Таньку смысла нет. Впрочем, как и сердиться тоже. Она говорит, не думая, поступает так же и при этом смотрит на всех безмятежным телячьим взглядом, в котором никогда не бывает ни злости, ни неудовольствия, ни осуждения. Наверное, поэтому у неё и врагов нет. И никогда не было. Её любят все, кто её знает. За какую-то вселенскую доброту, за извечное, неиссякаемое желание помогать людям. Пусть её об этом и не просят…

Вот и сейчас как ни в чём ни бывало села рядом со мной на диван, подогнула под себя ноги (это её любимая поза, сколько её помню, всегда так садится и везде), потянулась и предложила:

— Сходим, что ли, куда-нибудь, а то я, как послушная девочка, весь день дома просидела. Хочется город посмотреть. Только поедим сначала, а то меня от голода шатает.

— А ты что, — ужаснулась я, — за весь день ничего не ела?!

— А что есть — то? — удивилась она. — Ты ж ничего не приготовила?!

— Ты хоть бы пельменей сварила! Две пачки в морозилке! Я уж не говорю о других продуктах.

— Вот ещё! — фыркнула Танька. — Делать мне нечего! Буду я у плиты торчать. Я и дома это дело не приветствую, а уж в отпуске и вовсе уволь.

— Чем же ты так занята была целый день?! Или надеялась, что женихи приедут тебе суп варить?!

— Хватит к людям цепляться, — вздохнула Танька, — хоть яичницу зажарь, а то я весь батон и сыр съела. Аж мутит от них. И кофе три литра выпила. Сделай чайку по своему рецепту.

Чертыхнувшись про себя, я поплелась на кухню. Чай у меня, действительно, отменный. Я его сама произвожу. Не могу пить покупную бурду. Собираю ягоды шиповника, ферментирую листочки иван-чая, сушу лист чёрной смородины, добавляю чуть-чуть мяты или душицы, завариваю всё вместе. Аромат обалденный, вкус ещё лучше. Правда, ягоды шиповника я обычно на ночь замачиваю в горячей воде, но сегодня и так обойдёмся.

Мой чай нравится всем без исключения, и раньше на чаепитие много народу сбегалось. А сейчас я переехала в другой город, где сняла квартиру и устроилась на работу, так что друзьями пока не обзавелась и приходить ко мне на чай пока некому. Таньку вот чёрт принёс, но я ей рада. Нас и впрямь связывает нежная дружба, хотя посторонним кажется, что мы с ней без конца собачимся. На самом деле у нас просто манера разговора такая. Очень уж мы разные. Правда, это нам не мешает, и в жизни мы друг за друга и в огонь и в воду.

Чай наконец-то был готов. Я достала свои любимые парадные чашки (мне на день рождения подарили парочку очень элегантных, из белого фарфора), поставила на стол вазочку с мёдом, потому что с сахаром пить такой чай непростительное кощунство, и коробку с зефиром.

Мы обе страшные сластёны, вполне можем обойтись без обеда, а вот перспектива остаться без сладкого приводит нас в ужас.

Только мы подошли к столу, как затрещал входной звонок. Живу я здесь всего ничего, понятно, что гостей пока не жду, но мало ли кто там может быть. Я поплелась открывать.

На пороге стоял незнакомый парень и держал в руках коробку конфет. Очень хороших, между прочим. Уж в конфетах-то я толк знаю.

— Вам кого? — удивилась я, потому что парень, которого я знать не знала, стоял и улыбался. А с чего бы ему улыбаться, как придурку, если адресом ошибся и к незнакомым людям невзначай припёрся.

— Вы Лена?! — радостно спросил придурок, не сводя с меня весёлых глаз, и улыбнулся ещё шире.

— А вы кто? — мрачно поинтересовалась я, уже сообразив, что передо мною, пожалуй, ещё одна Танькина ошибка.

Тут и Татьяна материализовалась в коридоре.

— Я Лёша! — опять чему-то обрадовался посетитель. — Я с вашей подругой сегодня разговаривал, а потом подумал, что лучше зайти вечером в гости, познакомиться не заочно. Что телефон?! Тем более Танюша так настойчиво приглашала, много о вас рассказывала. Вам, наверное, тяжело к чужому городу привыкать?

Я стояла столбом и моргала глазами.

— Заходи, — пригласила Танька. — Очень вовремя. Мы как раз чай пить собираемся, так что конфеты кстати.

Она взяла у парня коробку конфет и небольшой пакет, в котором оказались две плитки дорогого чёрного шоколада (именно такого, какой я люблю) и упаковка моего любимого зефира, и повела нового знакомого в кухню. Я молча поплелась следом, всё ещё немного не в себе от наплыва женихов, а Танька продолжала вещать:

— Чай у Алёнки — чудо. Нигде такого не попьёшь. Она вообще умница, всё умеет. Это я криворукая уродилась, вот и шляюсь к ней на чаёк.

Что она несёт?! — ужасалась я про себя. — И что делать с этим Лёшей? На работе устала, с Танькой толком поболтать не успели, а тут женихи, как горох из дырявого мешка, сыплются один за другим. Убью, заразу! — решила я про себя, имея в виду Таньку.

А подруга, не подозревая о том, что одной ногой уже на кладбище, и радуясь, что я помалкиваю, разливалась соловьём, расписывая мои достоинства. Даже я заслушалась. Надо же, как много хорошего, оказывается, я в себе до сих пор не обнаружила. Спасибо подруге, просветила, а то так бы и померла, ни о чём не догадавшись.

Лёша сиял как начищенный пятак, у Таньки рот растянулся до ушей, только моя унылая физиономия никак не вписывалась в картину общего веселья. А с чего бы мне радоваться?! Вместо того, чтобы после трудового дня поваляться с книжкой на диване или на худой конец с Танькой по городу поболтаться и язык почесать, извольте, мадам, скалиться в приветственной улыбке, развлекая чёрт знает кого.

Я потихоньку закипала, но тут наш гость повернул ко мне сияющее лицо и выдал:

— Мы с вами родственные души: вы ландшафтный дизайнер, а я свободный художник. Творческие натуры.

Я поперхнулась кипятком и с подозрением посмотрела на него. Лицо довольно выразительное, тут не поспоришь, а вот одет совершенно обыкновенно: тёмно-синие, почти чёрные джинсы, светлая футболка, даже нашейного платка нет и носки обычные, тёмно-серые. И стрижка простая. Короткая. И никаких прибамбасов нигде…

— Что-то вы не больно-то богему напоминаете, — подозрительно протянула я, предварительно выпустив пар, чтобы не взорваться, а он весело рассмеялся в ответ:

— А я к богеме никакого отношения не имею. Обычный домашний мальчик из хорошей семьи. Правда, выросший, но в душе всё равно ребёнок.

Он смущённо посмотрел на меня:

— Ну вот, я вам сразу все секреты и выболтал.

Мы встретились глазами, и у меня перехватило дыхание. «Я могу смотреть в эти глаза всю жизнь», — подумала я внезапно и сразу испугалась. Что за странные мысли лезут в голову?! Я же не Танька, у которой каждый встречный — друг наипервейший. Ещё имя не успеет спросить, а уже хи-хи, ха-ха разводит. Но мысли не собирались мне подчиняться.

«Это его ты искала всю жизнь, не размениваясь на мелочи. Искала и наконец нашла», — нашёптывал кто-то вредный и назойливый, как муха.

Я попыталась отмахнуться и… с трудом вернула себе умение дышать. Наверное, так влюбляются подростки. Ни с того ни с сего. И сразу. В одно мгновение.

Я поверила его словам и его взгляду. Не знаю, с какой стати. (И зачем я смотрела в его глаза?! Что я хотела там увидеть?! Что я знаю о нём?! Идиотка!) И всё же… Поверила. Поверила, что всё так и есть, как он говорил. И неожиданно для себя предложила:

— Давайте я ужин приготовлю. Или ещё чаю?

Татьяна тут же оживилась:

— Сначала ужин, потом чай, — но встать с места даже не подумала.

Зато поднялся Лёша:

— Давайте я вам помогу. Я люблю готовить.

И я не стала отказываться.

В четыре руки мы быстро приготовили незамысловатый ужин: салатик (у меня нашлись помидоры, укроп, зелёный лук и майонез) да пельмешки, потом чай. Так и засиделись далеко за полночь. Убей Бог, не вспомню, о чём шла речь, но то, что рты у нас не закрывались и было весело, это точно. Это я и под страхом смертной казни могла бы подтвердить. Давно мне не было так хорошо.

В этот вечер я нарушила все свои принципы и не стала выставлять гостя за дверь, памятуя о позднем времени. Если быть совсем уж честной, то мне просто не хотелось с ним расставаться. На миг даже страшно стало, а вдруг он уйдёт и — всё. И никогда я больше его не увижу. Разве я буду его искать? Никогда на такое не решусь.

Будущее покажет, как плохо мы себя знаем.

У хозяйки нашлась раскладушка, постельного белья у меня хватало, а с Танькой не страшно, так что гостя мы уложили спать в кухне, ибо в комнате расположились сами.

Наутро я еле разлепила глаза. Отвыкла ложиться поздно. Охая и стеная, доволоклась до ванны, приняла контрастный душ, повизгивая от холодной воды, но в комнату вернулась вполне проснувшейся. Танька бессовестно дрыхла, обнимая подушку и сладко причмокивая во сне. Ей не на работу, а поспать она всегда любила.

Я не успела ей позавидовать, потому что расслышала в кухне звук шагов. Открыла дверь и увидела абсолютно свеженького Лёшу. Никакой помятости на лице. Сплошная бодрость.

— Доброе утро, — весело поздоровался он. — Я тут у вас детективчик на окне обнаружил. Почитал немного, чтобы вас не будить.

Наверное, на моём лице ничего, кроме недоумения, не высветилось, потому что он счёл нужным уточнить:

— Я всегда рано встаю. Дед приучил к спартанскому образу жизни.

— А я привыкла рано ложиться, так что еле отодрала себя от кровати, а теперь надо бегом на работу собираться, а то опоздаю.

— Собирайся, — неожиданно перешёл он на «ты», — я пока завтрак приготовлю.

Я послушно поплелась в комнату, а наш ночлежник отправился на кухню.

Как ни странно и омлет, и кофе были вполне съедобными, а если быть уж совсем честной, то гораздо вкуснее моей стряпни.

На улицу мы вышли вместе. Никогда ещё я не ходила так медленно. Я перемещалась в сторону работы со скоростью улитки, но даже себе не хотела признаваться, что не тороплюсь расстаться с новым знакомым, а наоборот — всячески оттягиваю этот момент.

Он тоже не выказывал никаких признаков торопливости. Мы болтали, как старые знакомые, которые встретились после долгой разлуки и поэтому никак не могут наговориться.

Алексей проводил меня до работы, мы ещё немного постояли на крыльце и с трудом распрощались до вечера. Я впервые опоздала на службу и даже не заметила этого.

Каждые полчаса я звонила Таньке и требовала, чтобы она не смела больше ошибаться номером, а если ошибётся кто другой, в разговоры не вступала и (Боже сохрани!) никого не приглашала в гости.

Я уверяла её, что Алексей меня вполне устраивает, что никаких женихов мне больше не требуется, хватит одного (я не жадная), так что пусть подруга применит свою неуёмную энергию ещё к чему-нибудь. Например, уберёт квартиру. Эта идея Таньку не вдохновила, но телефон она оставила в покое. И на том спасибо.

Я выпросила у шефа разрешение работать без обеда, чтобы уйти на час раньше, и корпела над чертежами, не поднимая головы. Его умилила моя старательность, и домой я умчалась на целых два часа раньше.

Я влетела в прихожую и чуть не рухнула навзничь, поскользнувшись на чём-то мокром.

— Танька! — заорала я. — Ты что, потоп в коридоре устроила?! А вытирать кто будет?! Дядя?!

— Это лужа, — выглянула из комнаты на мой голос Танька, но в прихожую не вышла.

— Какая лужа? — опешила я. — Откуда?

— Обыкновенная, — флегматично отрапортовала подруга и спряталась.

— Котёнок напустил, — донёсся до меня глухой Танькин голос откуда-то из глубины комнаты.

— Какой котёнок? — глупо усмехнулась я. — Нет у меня никакого котёнка.

— Не было, — фыркнула издалека Танька и соизволила снова высунуть нос в прихожую. — Раньше не было. А теперь есть. Так что ищи тряпку, вытирай. И скажи мне спасибо, что я его накормила, а то так бы и сидел голодным. Тебя разве дождёшься.

Я помотала головой. Ничего не понимаю. Потом зашла в комнату и увидела толстущего рыжего кота.

— Это котёнок? — зловещим шёпотом поинтересовалась я. — Где ты его взяла?

Подруга и глазом не моргнула:

— Где взяла, там больше нет. И хватит стоять. Ужинать давай.

Рыжее чудовище сощурило глаза, кровожадно посмотрело на меня и гордо продефилировало в кухню.

— Котёнок! — снова завопила я. — Да где ты видела таких котят?! Мы с ним явно в одной весовой категории!

— Не обольщайся, — ответила подруга, облизывая ложку с мёдом. — Ты граммов на триста тяжелее.

Я задохнулась от возмущения:

— Повезёшь котёночка домой. Ты им обзавелась, тебе и нянчить.

— Не говори глупостей, — отмахнулась Танька. — У нас этого добра хватает. Скоро вообще в городе одни кошки и собаки останутся. Да и кошка моя конкурента в дом нипочём не пустит.

Рыжее приобретение сидело у батареи и не сводило с меня глаз. Я отрезала кусок сыра и протянула коту:

— Будешь?

Кот мгновенно оказался рядом, но кусок не выхватил, как я с опаской ожидала, а взял аккуратно и так же аккуратно стал есть. Я уже более благосклонно посмотрела на подкидыша и даже тихонько погладила рыжую спинку, а кот доверчиво прижался к моей ноге.

Танька выразительно хмыкнула. Вот же зараза! Знает, что на улицу Божью тварь я не выброшу. Рука не поднимется.

— А как его зовут? — спросила я довольно ухмыляющуюся подружку.

Она пожала плечами:

— Кто ж его знает. Он не говорит. Рыжик, наверное. Как ещё, если он рыжий?!

— Пусть будет Рыжик, — согласилась я и спохватилась. — Тань, а вдруг это кошка?

— Тогда Рыжуля будет.

Кот доел сыр и вышел из кухни.

— Куда это он? — поинтересовалась я у подруги.

— У него спроси, — кивнула она головой на дверь.

Я вошла в комнату. Кот ходил вдоль дверцы шкафа с явным намерением проникнуть внутрь.

— Что тебе там надо? — поинтересовалась я.

Кот мяукнул.

— Тань, иди переводи! — крикнула я в сторону кухни. — Он что-то говорит, только я кошачьего не знаю.

Подруга с недовольным видом подпёрла притолоку двери рядом со мной. Минут пять мы пялились на кота, который уже начал царапать двери шкафа, явно прося, чтобы их открыли.

— Вот и пусти в дом.., — пробормотала я, а Танька радостно осклабилась:

— Он спать место ищет! Поел, вот спать и потянуло!

— На кровать бы залез, чего ему шкаф этот дался, — недоумевала я.

— Значит, место поукромнее ищет, — продолжала Танька. — Ну-ка, открой дверцу.

Я послушалась, и кот тотчас же сиганул в шкаф.

— Э, нет, — потянула я его обратно. — Это не для тебя. Этак ты мне всю одежду перепачкаешь, перепортишь.

Кот жалобно мяукнул. Я вспомнила, что в прихожей стоит вместительная картонная коробка, которую я собиралась выбросить, да так и не успела. Я схватила коробку, постелила в неё старый вязаный шарф и поставила на кухне. Потом взяла кота и отнесла в коробку. Кот повертелся и затих.

Мы уселись ужинать. А так как обе любили поболтать, то время за разговорами летело незаметно. Голод мы утолили быстро, а вот чай пили неспеша, но вдруг какой-то странный звук отвлёк меня от приятной процедуры чаепития вкупе с обсуждением последних достижений ландшафтных дизайнеров. В нашем деле мода тоже пищит.

Я насторожилась:

— Слышала?

Танька подняла на меня недоумённый взгляд:

— Ты чего?

— Тихо! — цыкнула я на неё.

Мы замолчали, но вокруг была тишина. Ни звука ниоткуда, только одинокая муха зудела на стекле.

— Показалось тебе, — буркнула Танька, и тут снова раздался слабый писк. Доносился он из коробки.

Я вскочила с места, заглянула в жилище кота и с яростью уставилась на Таньку.

— Ты чего?! — переполошилась она.

Я поманила её пальцем:

— Иди сюда.

Подруга и не подумала встать с места.

— Иди, иди, не бойся, — с ласковой яростью в голосе повторила я.

Она с опаской вытянула шею.

— Ёлки, — пискнула подруга и стала так хохотать, что я даже испугалась. Это не смех. Это вообще ни на что не похоже. Танька зашлась в рыданиях чисто лошадь, которую щёкочут.

Мне было не до веселья, потому что я с ужасом смотрела, как наш кот стремительно худел, производя на свет всё новых и новых котят.

— Сколько ж их тут? — испугалась я. — Это ж форменное нашествие.

Танька икала от смеха, глядя на мою изумлённую физиономию, а я окончательно взбеленилась. Ещё вчера я не планировала заводить даже котёнка, а сегодня, благодаря прыти подружки, по-видимому, стала хозяйкой целого стада (или как там называют кучу кошачьего поголовья?!).

— Заткнись, или я тебя сейчас чем-нибудь тресну! — зашипела я на подругу, раздосадованная её неуместным смехом. Выбрала время! — А ещё лучше — посажу в твою сумку и кота-подкидыша, и его потомство и отвезу вашу тёплую компанию на вокзал. Отправлю домой на радость твоему мужу.

Танька перестала смеяться и серьёзно сказала:

— Это кошка.

— Да я уж догадалась, — ехидно ответила я и вздохнула.

Конечно, я не собиралась обзаводиться столь многочисленным кошачьим семейством, но что же теперь делать. И потом, уж если кого и выкидывать из дома, так это Таньку, это ходячее несчастье, пока она не натворила чего похуже. А бедное животное не виновато в том, что попало в недобрый час на глаза моей подруге. Хотя, как посмотреть. Если кошка была бездомной, то попалась на глаза Таньке как раз вовремя. Теперь ей обеспечена и крыша над головой, и кусок хлеба. Да и котятам её в моей квартире ничего не грозит.

Кошка мурлыкала, облизывала слепых и мокрых котят, а Танька уже советовала мне искать для них хозяев.

— Котята растут быстро, — рассуждала она вслух, как будто я этого не знала, — так что скоро надо будет пристраивать их в хорошие руки. И озаботиться этим надо сразу, а то может быть и поздно.

— Где я столько рук наберусь, — бурчала я. — Да ещё хороших. Да ещё в абсолютно незнакомом городе.

— Ничего! — оптимистически воскликнула моя неугомонная подружка. — Как моя бабуля любила говорить, будет день, будет и пища. Захочешь — найдёшь. Есть же у вас клиенты.

Успокоила, называется.

За всеми этими хлопотами я как-то совершенно выпустила из виду, что вечер благополучно заканчивается, плавно переходя в ночь, а нашего нового знакомого, я имею в виду Лёшу, и на горизонте не видно. А ведь обещал прийти. И опять мы с Танькой никуда не сходили.

«Слава Богу, завтра суббота, на работу не надо, так что мы с подругой много успеем за два выходных», — думала я, отгоняя от себя мрачные мысли по поводу нового знакомого.

А что прикажете думать, если парень так был похож на настоящего, нормального человека, а в результате даже не позвонил.

Телефон у каждого в кармане. Сказать два слова: « Извини, занят», — может любой за секунду. Ну, ладно, за пару секунд. А он не позвонил. Ни разу за день. И не пришёл. И что обо всём этом думать я не знаю.

Ну не могла я в нём ошибиться. Не могла!

И выходит — ошиблась?!

Не может быть!

Я решила выбросить нового знакомого из головы, хотя бы до тех пор, пока со мной Танька. В кои веки увиделись — и на тебе! Что за невезуха!

Чёрт с ним! Всё у меня хорошо. Танюха рядом. И выходные, которые мы проведём, треща обо всём, как из пулемёта, будут лучшими выходными за последнее время. И никто не сможет нам их испортить. Никто! А там видно будет.

Два дня пролетели стремительно, хотя Танька ухитрялась портить мне приятное времяпрепровождение вопросами о Лёше. Наконец, я додумалась сообщить ей, что, пока она была в ванной, Алексей позвонил, сказал, что очень занят и придёт только в среду, раньше — никак (я знала — во вторник подруга отправляется в родные пенаты).

Воскресенье мы провели на озере за городом. Погода в первой декаде мая была достаточно тёплой, но не жаркой. Мы сначала уютно расположились на берегу, посидели, поболтали и даже позагорали, а потом решили искупаться.

— Ой, головастики! — закричала я, показывая рукой под берег.

— Ничего, — рассмеялась Танька. — Это даже хорошо. Ныряй! Нырнёшь голодной, а вынырнешь сытой.

— Фу, — передёрнуло меня. — Ну, у тебя и шуточки!

Я с детства увлекалась рыбной ловлей. Отец приохотил. Мы с ним иногда приходили домой с рыбалки далеко за полночь. Ох, и доставалось нам от матери на орехи! Мы приносили ведро карасей и линей и ещё полночи чистили улов, но никогда не роптали, а в следующий выходной снова пропадали из дому до полуночи. Охота, как известно, пуще неволи.

Помню, как я, ещё будучи маленькой, впервые вытащила за раз сразу на три крючка два карасика и линька. Вот это восторг был! Визжала на всё озеро. А рассказывала об этом вообще целый месяц. И всем подряд.

Удочка и сейчас была со мной. Раз уж я отдыхать у воды собиралась, то обязательно брала в сумку небольшую складную удочку, а заодно туристский примус, чугунную полуторалитровую кастрюльку, ложку (на этот раз — две), растительное масло, лук, морковь и специи. Иногда улов был так хорош, что я прямо на берегу варила уху, потом тушила рыбу в растительном масле и только пойманную последней рыбу везла домой.

Татьяна после купания снова разлеглась загорать, а я пошла вдоль берега, подыскивая удобное (а главное, уловистое) местечко.

Кто ищет, тот обрящет. Место такое я нашла. Совсем недалеко от нашего импровизированного лагеря. За час с небольшим я натаскала окушков на добрую ушицу, добавив к ним несколько краснопёрок и плотвичек. Об удовольствии я умолчу. Кто знает, что такое хороший клёв, тот меня и без слов поймёт.

В общем, воскресный отдых у озера у нас с Татьяной удался.

Во вторник перед уходом Танька заботливо положила мне на столик перед телефоном донельзя исчириканную бумажку.

— Видишь, я все телефоны замазала, чтоб у тебя искушения не было, — хихикнула она. — Оставила только Лёхин телефон. Вдруг понадобится.

Я вздохнула с облегчением. Молодец, подруга, а то я уже голову сломала, как же всё-таки узнать, что случилось с новым знакомым. А в том, что что-то случилось, я к этому моменту уже была уверена. Не знаю почему, но я точно знала, что просто так пропасть он не мог. Внутренний голос нашептал.

Проводив подругу на вокзал и посадив в поезд, я понеслась на работу. Звонить Лёше я решила вечером из дому, а сейчас с головой погрузилась в дела насущные.

Фирма, где я работала, не была особо богатой и раскрученной, но хозяин очень старался сделать её таковой. Он сам, как и его фирма, был молод, так что всё у них было ещё впереди. Я свято в это верила и помогала в меру своих сил. Я ведь тоже была начинающим дизайнером, и спасибо шефу, что он тоже в меня верил. Была ещё команда рабочих, которые под нашим чутким руководством воплощали в жизнь общие задумки. И хозяев особняков, когда у них такие задумки были. И наши. В основном.

Моим планам на вечер не суждено было сбыться. Шеф отправил меня к чёрту на кулички вместе с рабочими. Там пришлось заночевать, чтобы распланировать на месте всё сразу и не тащиться в такую даль во второй раз. Рабочие остались, а я явилась домой только в среду поздно вечером и сразу рухнула спать.

Ну, не совсем сразу. Сначала накормила кошку. Когда меня нет, для неё стоят в кухне две миски: в одной сухой корм насыпан, а в другую вода налита. Зато, когда я дома, она лакомится свежеприготовленной едой. Между прочим, геркулесовую кашу любит. Сухие кошачьи корма ест только тогда, когда меня нет и выбора тоже нет, а кушать хочется.

У моей красавицы четверо котят. Они ещё совсем маленькие и не доставляют мне никаких хлопот.

Не зря говорят, что у страха глаза велики. Когда котята появлялись на свет, мне показалось, что их десятки. На самом деле их всего четверо. И они такие хорошенькие, что я могу любоваться малышнёй, сколько время позволяет. И это всегда улучшает мне настроение.

Я рада, что Татьяна притащила мне кошку. Теперь меня дома ждут, поэтому я нигде особо не задерживаюсь и не испытываю чувства одиночества. Есть о ком заботиться и есть с кем поговорить. Да-да, моя красавица понимает человеческую речь, и два раза ей ничего повторять не нужно. Всё понимает с полуслова. Мне б таких умных рабочих. А заодно уж и заказчиков. Совсем бы ни жизнь была, а малина. Эх, мечты, мечты…

Четверг прошёл спокойно, и вечером я решила позвонить по оставленному подругой телефону. Трубку взяла женщина, и я уже хотела просто бросить свою и не вступать ни в какие разговоры, но голос женщины, какой-то измученный и уставший, звучал так безнадёжно, что я против воли поздоровалась и спросила:

— Что с вами?

Женщина коротко всхлипнула, словно у неё перехватило горло:

— Несчастье у меня, деточка.

Теперь и у меня дыхание остановилось:

— Что-нибудь с Алексеем?

— А ты его знакомая? — всё тем же безжизненным голосом без всякого интереса поинтересовалась она.

— Я — Лена, — как будто это ей могло о чём-нибудь сказать, ответила я.

Неожиданно она обрадовалась:

— Леночка?! Мой сын познакомился с тобой совсем недавно? Несколько дней назад? Да?!

— Ну да, — подтвердила я. — Мы договорились встретиться на следующий день, а он не пришёл, даже не позвонил. Уже несколько дней прошло, вот я и подумала…

Женщина не дала мне договорить:

— Леночка, как я рада, что ты позвонила! Лёша сказал мне, что нашёл, наконец, то, что искал. Он сказал, что тебе можно верить, что ты искренняя и настоящая! К тому же ещё красавица и умница!

Приятно слушать дифирамбы в свой адрес, и в другое время я бы, наверное, посвятила этому занятию гораздо больше времени, но сейчас меня волновало другое, поэтому я остановила поток слов вопросом:

— А что с ним случилось?

Женщина умолкла ненадолго, а потом вдруг спросила:

— А ты где живёшь?

Я ответила, хоть и не поняла, какое отношение имеет моё местожительство к исчезновению Алексея.

— Ой, это же совсем рядом, — обрадовалась женщина. — Ты можешь прийти к нам? — Она назвала адрес. — Я тебе всё расскажу. Не могу по телефону.

— Хорошо, — покладисто ответила я и стала собираться в гости к абсолютно незнакомому человеку.

Женщина, открывшая мне дверь, была когда-то замечательно красива. Она и теперь была бы хороша, если бы не покрасневшие и не опухшие от слёз и бессонных ночей глаза. По возрасту она вполне годилась в матери Алексею, из чего я и заключила, что, скорее всего, так оно и есть.

— Здравствуйте, — поздоровалась я, не зная, что ещё сказать.

— Леночка?! — уточнила женщина, и я кивнула. — Заходи.

Женщина протянула мне какие-то детские тапочки. Нет, не по размеру, по исполнению. И повела меня в кухню, где уже был готов чайник и стол накрыт к чаепитию.

Передо мной, как по волшебству, появилась чашка ароматного напитка, но мне было не до него. Даже вазочка с шоколадными конфетами, дорогими и очень вкусными, не произвела на меня должного впечатления. Хотя в другое время я опустошила бы её в мгновение ока, потому что просто обожаю именно эти конфеты. Я вопросительно смотрела на молчавшую женщину.

— Ничего, если я начну издалека? — с вымученной улыбкой поинтересовалась она.

Я кивнула. Хоть со времён Ивана Грозного! Только начни уж! Конечно, вслух я этого не ляпнула, но лицо выдало моё напряжение, потому что тут же после кивка мама Лёши начала свой рассказ.

— Мой муж умер два года назад. Я осталась с двумя детьми. Дочери было всего четырнадцать, почти пятнадцать, зато сыну — двадцать четыре. Он и стал моей опорой. Муж мой всегда хорошо зарабатывал, всё мы не тратили, так что материально нам жилось неплохо. Дети у меня хорошие, только в последнее время дочь стала скрытной, но я не особенно ей досаждала. Возраст у неё сейчас такой.

Я понимающе покивала головой. Значит, тапочки, скорее всего, доченькины, а где, интересно, она сама?

Словно отвечая на мой вопрос, женщина тяжело вздохнула и поднесла платок к глазам:

— Не хотела я в душу дочке лезть, думала, сама разговорится, а она взяла и пропала одиннадцать дней назад.

Я аж на стуле подпрыгнула. Да что ж это за дом такой, где все пропадают?! Лёша ведь тоже пропал!

— А в милицию вы ходили?

— Ходила. Да что толку! Они даже заявление брать не хотели, не то что искать. Сказали, сейчас молодёжь такая. Нагуляется и придёт.

Я поджала губы:

— И где он может гулять?

— Кто? — опешила женщина.

— Да Лёша! Кто же ещё! — воскликнула я, напрочь забыв о его сестре.

— А он и не гуляет, — тихо ответила моя собеседница и пристально посмотрела мне в глаза. — Он в тюрьме сидит.

У меня отпала челюсть:

— Как — в тюрьме?! Вы же сказали…

— Я сказала — у меня дочь пропала. И когда я им там, в милиции, надоела, они арестовали Лёшу и сказали, что он её убил, труп спрятал и будет сидеть до тех пор, пока место не укажет.

— А он её убил? — помертвевшими губами выдавила я из себя.

— Как ты могла подумать такое?! — возмущённо воскликнула она. — У них были прекрасные отношения! Да и что им делить?! У Маши — прекрасный старший брат! Прекрасный! И брат, и защитник! Уж за сестру Лёша мог постоять! Все вокруг знали: обидишь Машеньку, будешь дело с Лёшей иметь. Нет, нет! Пусть это даже в голову тебе не приходит! Это неправда!

— А что — правда?

— Правда, что она пропала и никто ничего об этом не знает.

— У подружек спрашивали?

— Первым делом! Да только толку ничуть.

— Адреса дадите?

— Конечно. У неё одна близкая подруга, остальные — так, — уточнила женщина и даже не стала спрашивать, зачем мне понадобились адреса совершенно чужих мне людей.

А мной овладела вдруг решимость узнать, что к чему, разобраться в этой странной истории.

Ну, в самом деле?! Лёшка — убийца… Курам на смех. Я хоть и видела его только однажды, руку дам на отсечение, что он не только сестру, он вообще никого убить не может.

Выспросив, какое отделение милиции посещала мать Алексея и Маши, я внезапно спохватилась, что даже имени её не знаю.

— Прости, деточка. Совсем я голову потеряла. Меня Анна Васильевна зовут. Смирнова, — ответила она на мой вопрос.

— Не переживайте, Анна Васильевна, — успокоила я её перед уходом. — Найдутся ваши дети, всё обойдётся, всё уладится. Вы только духом не падайте. А я вам позвоню. Обязательно.

Выйдя из дому, я села на лавочку у подъезда. Вот так дела! Не успела я отдышаться, как из подъезда выползла бабка и уселась рядом.

— Я внизу живу, — сообщила она мне, хотя я её ни о чём не спрашивала, — прямо под этими.

Видя, что смотрю я с недоумением и явно ничего не понимаю, уточнила:

— Ну-у, от которых ты вышла. Надо ж, скольки лет людями прикидывались, а сами вон что. Убивцы! — прошамкала противная старуха, а я от неё с опаской отодвинулась.

Есть же люди, которые только и ждут, чтоб с другими несчастье случилось, и тут же начинают бедолаг грязью поливать, даже если вся предыдущая жизнь страдальцев была абсолютна безоблачной и безгрешной.

Видимо, и старуха относилась к этой категории. Я ничего не успела ей сказать, потому что дверь подъезда распахнулась, оттуда выскочила молодая женщина и, услышав последнюю фразу старухи, с досадой произнесла:

— Баб Нюр, не городи чепухи! У людей и так горе!

Я поспешно встала с лавки и пошла рядом с незнакомкой:

— А вы давно их знаете?

— Да мы всю жизнь рядом живём. Это квартира моих родителей (ну, и моя с самого детства), но они уже три года как за город переехали, а я здесь с мужем и сыном осталась.

— Значит, Машу с братом хорошо знаете?

— Конечно! И мама их человек хороший! И отец умница был. И добрый очень. Жаль, рано умер. А вы кто им будете? — спохватилась она. — Раньше я вас здесь не встречала.

— А я родственница. Дальняя. Издалека приехала, чтобы тётю утешить, — не знаю почему, сказала я.

— Да уж горе так горе, — пригорюнилась моя собеседница. — Сначала Машка пропала, а потом такое нелепое обвинение! Да когда сестра с вечера, даже школьного, поздно возвращалась, Лёшка обязательно встречал. Всё боялся, как бы с малышкой (это он её так называл) ничего не случилось. И вообще, баловал. Машка ни в чём отказа не знала.

Мы дошли до магазина. Женщина остановилась:

— Я за молоком выскочила, а вы куда шли?

— Мне дальше, — туманно пояснила я и распрощалась с соседкой Смирновых.

Время было уже позднее, и я отправилась домой, памятуя, что утро вечера мудренее. К Машиной подружке я схожу завтра в обеденный перерыв. Сейчас каникулы, а дети и подростки любят с утра поспать.

Я всё рассчитала правильно. Девчонка недавно проснулась, была дома и никакого срочного дела у неё не намечалось.

— А вы кто? — поинтересовалась она, открыв дверь и услышав, что я хочу поговорить о Маше.

— А я невеста Лёши, — представилась я, прекрасно понимая, что чужой тётеньке девчонка ничего не скажет.

— А чего он с вами не пришёл? — недоверчиво протянула девушка, внимательно меня разглядывая. — Что-то я вас не помню.

— А мы свой роман втайне держали, — отмазалась я и спохватилась. — Постой, постой, а ты что, не знаешь, что Лёшка арестован?

Теперь уже она на меня вытаращилась:

— Не-а… Я вчера только от бабули прикатила. А за что?

— В милиции утверждают, что он сестру убил, а труп спрятал.

— Вот идиоты! — всплеснула руками девчонка, распахнула дверь и пригласила:

— Входите. Я дома одна, предки с утра на дачу уехали.

Мы прошли в небольшую уютную комнату. Девчонка рухнула на кровать, я села на единственный в этой комнате стул и посмотрела на неё.

— Тебя ведь Лизой зовут, — даже не спросила, а уточнила я. Она кивнула головой. — Я знаю, что ты самая близкая подруга Маши. — Она опять кивнула. — Ты хоть что-нибудь знаешь о её исчезновении?

Девушка задумалась. На лице её явно читалось, что знает она всё, и сейчас усиленно соображает, стоит ли откровенничать со мной.

— Это очень важно, — не утерпела я и подтолкнула мыслительный процесс девушки в нужном направлении. — Ты же понимаешь, если у Маши всё в порядке, все обвинения с Лёши спадут сами собой.

— Я точно не знаю, но думаю, что Машка с Махмудом сбежала, — нерешительно произнесла Лиза и умолкла.

— С кем? — вытаращила я глаза. — С каким ещё Махмудом? Откуда она его знает?

— У него родня тут, — на этот раз охотно пояснила девушка. — Они прошлым летом познакомились. Только Машкина мама против была. Не нравятся ей чёрные. Так что письма для Машки на мой адрес приходили.

— А в этом году он приезжал? — осторожно спросила я.

— Ага, — кивнула Лиза. — В середине апреля приехал и две недели (или чуть меньше) в городе был.

— И они встречались? — снова задала я вопрос, боясь, что девушка передумает и перестанет отвечать на вопросы посторонней тётки, но она ответила.

— Конечно. Всё время вместе были, даже когда Машка говорила своим, что она у меня.

— А где он живёт, этот Махмуд? Ты знаешь?

— Не-а.

Я разочарованно вздохнула. Так хорошо всё шло. А потом сообразила:

— А разве на конвертах не было адреса?

— Не было. Боялись, что их рассекретят.

— Подожди, — нахмурилась я. — Маше же только шестнадцать. Не рановато ли из дому с мужчинами убегать?

— Ой, вы насмешили! — всплеснула руками девушка и улыбнулась. — Машке, во-первых, семнадцать совсем уже скоро, через два дня уже, а во-вторых, мы в каком веке живём?!

— А сколько Махмуду?

— Ой, он старше! Лет на восемь.

— Значит, где он живёт, ты не знаешь, — подвела я итог нашей беседе.

— Не знаю, — помотала головой Машкина подружка.

— А родственников его знаешь или фамилию его хотя бы?

— Да зачем мне это? — искренне удивилась девушка. — Это же не мой парень.

Ну что ж, на безрыбье и рак рыба. Я хоть и не узнала, где сейчас сестра Алексея, но надежда, что она жива и здорова, всё-таки появилась. И если этот Махмуд на самом деле существует, я его найду. А там, возможно, и блудная дочь неподалёку обнаружится. Так что всё не так уж и безнадёжно.

Вечером я позвонила Анне Васильевне и осторожно поинтересовалась, знает ли она что-нибудь о Махмуде.

— Дочь как-то обмолвилась, ещё в прошлом году, но я сказала, что терпеть не могу чёрных. Кругом столько хороших мальчиков, из хороших семей и вполне славянской национальности, а она всякими махмутками без роду без племени интересуется. Зачем они ей?! — после короткой заминки поведала женщина. — Больше дочь на эту тему разговора не заводила. Я, естественно, тоже. Думала, что вопрос исчерпан.

— А что? — спохватилась она. — Это имеет какое-то значение? Но ведь это было так давно?!

— Не волнуйтесь, Анна Васильевна, всё будет хорошо. И извините. Ко мне пришли, я завтра перезвоню.

Я положила трубку без дальнейших объяснений. Да и что я могла сейчас ей сказать?! Что у меня появилась странная, ничем не подтверждённая версия исчезновения её несовершеннолетней дочери. Рано мне в сумасшедший дом, а бедная женщина туда бы меня и послала, если бы я пустилась в откровенный разговор. Но мне казалось, что я на правильном пути.

На следующий день я пошла в милицию, но там меня и слушать не стали. Разберёмся без дилетантов. Вот и весь разговор.

Я приплелась домой без единой светлой мысли в голове, плюхнулась на диван, и даже Маркизе не удалось вывести меня из прострации.

Я предавалась тихому отчаянию, когда раздался телефонный звонок. Звонить мне могли Танька и Анна Васильевна, если появились какие-нибудь новости.

Я жадно схватила трубку и заорала:

— Да! Алё! Слушаю!

Это и впрямь была Танька.

— Ты чего орёшь?! — испугалась она. — Тебя что, бандиты пытают?

— Никто меня не пытает, — выдохнула я. — А тебе чего надо?

— Очень любезно с твоей стороны, — не обиделась подружка. — И тебе того же. Как там Рыжуля с приплодом?

— Никакая она не Рыжуля, — проворчала я. — Она на Маркизу откликается.

— Ну, кто бы сомневался, — усмехнулась Танька. — Конечно, Маркиза. С помойки. А про Алексея можно спросить?

— Нельзя! — рявкнула я. — Сглазишь!

— На свадьбу пригласи! — фыркнула напоследок подруга и бросила трубку.

Я с возмущением посмотрела на телефон. На свадьбу!!! Ну, Танька! Вечно ляпнет!

Вечером я долго не могла уснуть. Подумать только, провела один вечер с парнем и то на глазах у подруги и влезла в проблемы семьи по самые уши!

Ну, если хорошенько подумать, кто мне Алексей?! Мы едва знакомы. Машку, его сестрицу разлюбезную, я и вообще в глаза не видела, а кинулась искать, как будто она моя любимая подружка или близкая родственница.

«Только такая дура, как я, могла так вляпаться!» — подумала я, и тут же перед моим мысленным взором встал Алексей. Я снова увидела, как мы прощаемся до вечера на крыльце моей конторы, как он смотрит на меня, как неохотно отпускает мою руку…

Чёрт возьми! Никакой он мне не посторонний. Я должна его спасти, должна найти Машу! Не знаю как, но я должна это сделать, потому что, кажется (чего уж себе-то врать?), я влюбилась. Угораздило! Я немножко пожалела себя мысленно и приказала себе спать.

Не тут — то было! Я вертелась на кровати как вошь на гребешке, а сон не шёл. До сих пор я с бессонницей знакома не была и, что с ней делать, не знала. Наконец, моя возня надоела кошке. Она оставила котят и пришла ко мне. Прыгнув на кровать, Маркиза замурлыкала на одной ноте, потёрлась об одеяло и легла в ноги. Я сначала с интересом наблюдала за ней, а потом не заметила, как заснула под её монотонное мурлыканье.

Следующий вечер начался с сюрприза. Я сидела на диване, грызла ногти и думала, с какого боку приступить к поиску Махмуда. Ничего умного в голову не приходило.

Раздался телефонный звонок. Я протянула руку:

— Слушаю.

— Леночка, добрый вечер! — услышала я голос Анны Васильевны и вежливо ответила:

— Здравствуйте!

Сказать ей больше мне было нечего, но она и не ждала от меня никаких слов.

— У меня к тебе просьба, если ты не занята и сможешь помочь — помоги, — не совсем уверенно произнесла женщина и умолкла.

— Слушаю, — повторила я. — Что я могу для вас сделать?

— Приехал Лёшин друг — Славик. Он хочет встретиться с тобой. Можно я дам ему твой адрес?

— Разумеется. Пусть приезжает. Одна голова хорошо, а две лучше, — сказала я, а про себя подумала: «Чем чёрт не шутит, может друг быстрее сообразит, как найти этого Махмуда».

Звонок в дверь раздался примерно через четверть часа. Это приехал Славик. Я открыла дверь и удивлённо уставилась на гору мышц у моего порога.

— Это вы — Славик? — с ужасом спросила я и засомневалась, что он поместится в моей комнате.

— Можно — Славка или Вячеслав. Как вам больше нравится? — расплылся в улыбке атлет и шагнул в прихожую.

Чувство ужаса я подавила быстро, а через полчаса стала думать, что только одно имя и подходит этому человеку. Именно — Славик.

Он так заразительно смеялся, что я забыла о собственной беспомощности и самоедстве и весело хохотала вместе с ним.

— Представляете, каждый раз перед заходом в любой африканский порт боцман выдавал всем ключи и велел до упора затягивать все болты и гайки на палубе. И сам тщательно проверял, как мы его приказ выполнили.

— Зачем? — поинтересовалась я.

— Вот и я сначала удивился — зачем? Оказалось, что негры пальцами ног выкручивают всё, до чего дотянутся, стоит им только оказаться на палубе. Представляешь, стоит перед тобой, на тебя смотрит, улыбается, руки на груди сложены, а пальцем ноги тут же болт откручивает. Вот, собаки! — весело и даже с каким-то восхищением закончил он.

Конец ознакомительного фрагмента.