Love Forever?

Светлана Лубенец, 2008

Дорогие девчонки! Мне очень хочется, чтобы вы узнали себя в героинях моих книг. Они общаются с друзьями и пытаются разобраться в жизни точно так же, как вы. Так же мечтают о любви. Я верю, что вы обязательно встретите ее – любовь, такую же чистую, возвышенную и прекрасную, какую я подарила героиням своих произведений!

Суббота

Лена Третьякова очень тревожно спала в эту первую ночь на даче у залива. Вечно и всюду опаздывающая, она впервые в жизни очень боялась проспать. Совместное приготовление завтрака на пару с Шуриком казалось ей самым настоящим свиданием. Мобильник, который лежал на тумбочке возле кресла, должен разбудить ее в восемь часов, чтобы до девяти она успела привести себя в порядок. Конечно, она и так каждый день с утра проводит достаточное количество времени у зеркала, но это утро будет особым. Надо накраситься так мастерски, чтобы Шурик, во-первых, восхитился, во-вторых, не подумал, что все дело в косметике, которую если смыть, то и смотреть не на что будет. Кроме того, надо уложить волосы. Конечно, они у нее не такие пушистые и красивые, как у белокурой Аньки, но если их у корней смазать специальным гелем и приподнять щеткой, то они тоже лягут очень даже красиво. Жаль, что нельзя будет использовать фен. Он гудит, как самолет на взлете, а все будут еще спать. В общем, дел — полон рот.

Лена просыпалась несколько раз и с тревогой поглядывала на мобильник. На месте ли? Не скатился ли случайно на пол? Пару раз она проверяла, не разрядилась ли батарейка, еще пару — правильно ли она выставила время подъема. Совершенно измученная собственными переживаниями, она крепко заснула как раз тогда, когда телефону вздумалось ее будить. Третьякова даже не сразу поняла, что это за звуки раздаются, и выключить его пришлось Криске, которая очень недовольно пробурчала, что некоторые даже мобильник вырубить не в состоянии, и снова улеглась на диван, доставшийся ей по жребию.

Лена с трудом поднялась с кресла. После второй подряд полубессонной ночи у нее дико болела голова. Вместо того чтобы заниматься волосами и лицом, ей пришлось битых полчаса искать таблетки. В конце концов она нашла пачку анальгина у Ани в косметичке и с перекошенным от боли лицом отправилась на кухню. Из зеркала, висящего над раковиной, на нее глянула встрепанная несчастная девчонка с синими кругами под глазами. Разве такая понравится Шурику? Такая вообще никому и никогда не понравится!

Лена проглотила таблетку, посидела на табуретке минут пятнадцать, дожидаясь, пока боль хоть немного утихнет, и с отвращением посмотрела на разложенную по столу косметику. А ну ее! Если она, Лена, Шурику не нравится, так тут хоть под Линду Евангелисту накрасься — все равно не поможет.

Третьякова сгребла нарядные тюбики и коробочки в косметичку, снова подошла к зеркалу, расчесала волосы без всякого геля и завязала их на затылке в обыкновенный хвост. Пусть Лихачев полюбит ее такой, какая она есть, или… и вовсе не надо. Несчастной Лене очень хотелось заплакать, но она сдержалась, потому что нос, который при этом обязательно покраснеет, будет не лучшим дополнением к синим кругам под глазами.

Она как раз наливала в большой электрический самовар воду, когда в кухню вошел заспанный Шурик.

— Проснулась? Молодец! — похвалил ее Лихачев и сладко потянулся. — Я был уверен, что ты проспишь.

— Почему? — обиженно сверкнула глазами Лена.

— Ну… ты же всегда опаздываешь. Думал, что пока ты намажешься, причешешься и… всякое такое прочее… я уже успею все приготовить.

Шурик зачем-то выглянул в окно, и Третьякова быстренько сунула косметичку в синюю миску, стоящую наверху полки с посудой.

— Я редко крашусь, — самым честным голосом сказала она. — Я считаю, что девушкам не надо сильно краситься… Это только потом, в старости… чтобы скрыть морщины… или когда губы выцветут… Как ты считаешь?

Шурик повернулся к ней.

— Скажешь, что ты и сейчас ненакрашенная? — с усмешкой спросил он.

— Представь себе! — Тут уж Лене совсем не пришлось кривить душой.

— И глаза, скажешь, у тебя натуральные?

— Ну… вообще-то… у меня голова сильно болела, поэтому круги и вообще… — пробормотала бедная Третьякова.

— Какие еще круги? — не понял Шурик. — Я тебя русским языком спрашиваю: ресницы у тебя на самом деле такие длинные?

Изумленная Лена, стараясь не глядеть на Лихачева, еле слышно прошептала:

— Я их не красила, честное слово…

Шурик подошел к ней почти вплотную.

— Да-а-а… — протянул он, беззастенчиво разглядывая лицо Третьяковой. — Вроде бы и в самом деле не красила… У вас теперь и не разберешь, что свое, а что прилепленное…

— Знаешь что, Шурик, — все так же задавленно и не глядя на молодого человека, проговорила Лена, — давай все-таки готовить завтрак, а то…

Она не договорила, потому что договаривать было незачем. И так ясно, зачем надо готовить завтрак.

Внутри у Лены все пело. Надо же, как повезло с головной болью! Как хорошо, что она не воспользовалась косметикой! Редкостная удача! Если уж Шурика так удивили ее ненакрашенные ресницы, то косметичку и вообще можно будет выбросить. Ну… или… временно убрать. До лучших времен. Или до худших…

— Давай готовить, — согласился Лихачев. — Предлагаю тебе сделать бутерброды, а я овощи покромсаю на салат. Идет?

— Идет! — согласилась Лена и наконец посмотрела Шурику в глаза. Какие же они у него красивые: темно-серые, большие и блестящие. И ресницы тоже длинные. Вот если бы их покрасить?!

И они принялись готовить для своих друзей завтрак. Лена и Шурик больше не разговаривали, но без конца переглядывались и улыбались друг другу. Все движения, которые они при этом совершали, казались Лене исполненными особенного смысла. Вот Шурик подал ей масленку, и его пальцы слегка дотронулись до ее руки. А вот она сама будто бы невзначай коснулась его плеча, когда пыталась достать с верхней полки пачку чая. Когда она поскользнулась на упавшей со стола шкурке огурца, Лихачев подхватил ее за талию, чтобы она не упала. Он тут же отпустил Лену, но она еще долго чувствовала на своем теле его прикосновение.

Третьякова готова была вечно готовить вместе с Шуриком бесконечные завтраки, обеды и ужины, но в кухню постепенно начали стягиваться одноклассники.

— Как здорово пахнет огурцами, прямо как арбузом! — восхитилась Крис, которая явилась первой.

Лена отметила, что Камчаткина с самого утра накрашена уже по всем правилам, и опять похвалила себя за то, что не сделала этого. Когда на завтрак пришла белокурая Аня с черными негнущимися ресницами до бровей, Третьякова окончательно поняла, как выгодно она отличается от подруг. Ей сегодня с утра везет!

— Интересно, а где наши «папочка с мамочкой»? — поинтересовался Антон, когда все бывшие девятиклассники уже сидели за столом и уплетали салат из свежих овощей.

— Спят, наверно, — предположил Володя, взявшись за четвертый бутерброд с сыром. — Они люди молодые и… взрослые к тому же.

Лена легонько стукнула его по руке и сказала:

— Положи на место, обжора! Это Федору с Диной! Всем по три штуки!

Крис посмотрела на часы и презрительно отметила:

— Уже почти одиннадцать. Ничего себе воспитатели! Родителям наобещали, что не будут с нас глаз спускать, а сами… А вдруг сейчас с нами что-нибудь случится?

— Например? — улыбнулся Антон. — Что сейчас с нами может случиться?

— Например, я сейчас пойду на залив, и меня унесет какое-нибудь торнадо! Что они скажут моим папе с мамой?

— Тебя не унесет! — рассмеялся Антон. — Ты слишком тяжелая!

— В каком смысле? — насторожилась Крис.

— В таком! Я давно говорю, что тебе не мешало бы похудеть, а ты только бутерброды трескаешь.

— Я?! Трескаю! Ну ты… Скажи ему, Ленка, что я съела не больше других! И вообще! Если ты считаешь, что мне надо худеть, то и не подходи ко мне больше, понял?! Ищи себе худую, которую торнадо унести сможет!

И обиженная Крис действительно побежала на залив.

— И не надоело вам все время ссориться? — нарушил создавшуюся тишину Шурик.

— Дурак ты, Масляков, — подхватила Лена. — Если Крис тебе не нравится, чего вяжешься к ней. Пригласил бы с собой другую девчонку!

Антон вскочил из-за стола и крикнул:

— Да нравится она мне, а только похудеть ей все равно не мешает! — И выбежал вслед за Камчаткиной.

— Знаете что, после таких воплей мертвый проснется, — сказал Володя. — Наверняка сейчас и Федор с Диной явятся.

Одноклассники съели почти весь салат, с трудом удержавшись от того, чтобы не доесть бутерброды, но «воспитатели» на кухню так и не пришли.

— Может, их разбудить? — спросила Шурика Лена. — Может, сходишь за ними? Вы все-таки родственники.

— Неудобно как-то… — пожал плечами Шурик.

— Пойдем вместе, — предложила Третьякова и почувствовала, что опять краснеет.

Володя с Аней смотрели друг на друга влюбленными глазами и уже готовы были поцеловаться, но тут в кухню вернулись Лена с Шуриком с очень странными выражениями лиц. Третьякова развела руками в стороны и сказала:

— Представляете, их там нет.

— Как нет? — удивилась Аня.

— Так. И кровать застелена. Будто никто на ней и не спал.

— Да ладно, — отмахнулся от ее слов Володя. — Ушли куда-нибудь прогуляться. Влюбленные же, поди. — И он выразительно посмотрел на Аню.

— Знаешь, Володечка, я сегодня на ногах с восьми часов, — возразила Лена. Могу поклясться, что никто никуда не выходил.

— Их комната рядом с выходом. Они могли проскользнуть незаметно.

— А зачем это делать незаметно? Я не стала бы их задерживать…

— А правда, Шурик, куда могли подеваться твои родственники, да еще без всякого предупреждения? — уже встревоженно спросила Аня.

— Не знаю, — покачал головой Лихачев. — Меня они тоже не предупредили.

— Не хватало, чтобы мы еще за них отвечали, вместо того чтобы они за нас! — возмутилась Лена.

— Да ладно вам! Ничего с ними не случится, не маленькие! — ответил всем Шурик. — Наверняка потом они все нам объяснят.

— Когда?

— Когда вернутся. В общем, предлагаю помыть посуду и идти на залив. Уж к обеду-то Федор с Диной обязательно явятся. Я просто уверен. Кстати, кого вчера они назначили дежурить по кухне в обед?

— Криску с Масляковым, — ответила Аня.

— Вот идите и скажите им об этом. Если они не помирятся, придется переигрывать. В любом случае люди должны знать, что за ними обед.

— Нет уж! Этих сумасшедших мирить я не собираюсь! — заявила Аня. — Сейчас вместе кухню приведем в порядок, вместе и на залив пойдем.

Одноклассники в четыре руки довольно быстро убрали мусор, вымыли посуду и в несколько подавленном настроении отправились на залив.

— Нет, вы только посмотрите на этих психопатов! — Аня показала рукой на большой валун, на котором, обнявшись, сидели Антон с Камчаткиной. — Мы за них переживаем, а у них уже все о’кей!

— Чего это вы такие кислые? — спросила одноклассников Крис, которая уже успела забыть, что ей надо худеть.

— Да так… — отозвался Володя. — Федор с Диной куда-то запропастились.

— В каком смысле?

— В прямом. Их нигде нет, и кровать застелена, будто они и не ложились.

— Подумаешь, не ложились… Дело молодое, — заявил Масляков таким тоном, будто ему было уже лет семьдесят, не меньше.

— Да, в общем-то, конечно, они имеют право делать все, что им заблагорассудится, но зачем тогда уверяли, что за нас отвечают… Как-то нелогично после таких заявлений пропадать…

— Наверняка они скоро явятся с повинными головами, — предположила Крис. — А мы их простим, потому что сами молодые, и никому не скажем, что они нас бросали! Верно?!

— Точно! — подхватил Масляков, и все побежали купаться, срывая с себя одежду прямо на ходу.

Через полчаса одноклассники уже напрочь забыли о пропавших «воспитателях», потому что проводили время очень весело. Они вовсю фотографировались в разных смешных позах, загорали, купались, играли в волейбол и просто бегали по воде, поднимая золотистые теплые брызги.

Очередной раз отбив мяч, Володя, чтобы не потерять равновесие, слегка оперся на плечо Ани, и она громко вскрикнула:

— Да ты что? Больно ведь!

Володя с удивлением посмотрел на нее, а Крис охнула:

— Анька! Да ты ж сгорела вся!

Кожа белокурой Ани действительно сильно покраснела, особенно на плечах.

— Немедленно дуй в домик! — распорядился Володя и моментально набросил ей на плечи свою рубашку. — Меняемся с Крис и Антохой. Пойдем готовить обед.

— Ребята! Но это же нельзя так оставлять! Надо чем-нибудь намазать ей плечи, а то может даже подняться температура, — сказала Лена. — У кого есть что-нибудь подходящее?

Ей никто не ответил, все только отрицательно и сочувственно покачали головами.

— Может, Дина вернулась… — жалобно предположила Аня.

— А если нет? — Третьякова обернулась к Шурику и спросила: — В какой стороне ваши соседи? Ты вчера о них говорил… Может, у них есть средство от солнечного ожога…

— Вон там, где берег изгибается, в глубине от залива, за соснами, живут Усачевы, — ответил он. — Их бабка коз держит. Козье молоко, говорят, очень полезное.

— Интересно, а из него сметану или простоквашу делают? — спросила Крис.

— Зачем нам простокваша? — изумился Шурик.

— Хорошо мазать сгоревшую кожу, если ничего другого под рукой нет.

— В общем, так! — взял инициативу в свои руки Масляков. — Володька с Анной идут на дачу, а мы — за козлиным молоком или там… за чем-нибудь другим… к Усачевым.

— Чтоб ты знал, козлы молока не дают! — расхохоталась Крис.

— Как это? — удивился Антон.

— Так это! Молоко только козы дают!

— Какая разница! Пойдем за козьим! Это у нас будет такое мероприятие! Одновременно полезное — потому что для Анькиных сгоревших плеч — и к тому же интересное! Никогда в жизни живых коз не видел!

— А в зоопарке?

— В зоопарке не считается, потому что там бедные звери в клетках заперты, а тут наверняка — вольные птицы! А, Шурик? Бабкины козы — вольные птицы?

— Еще какие! А потому советую тебе держаться от этих «птиц» подальше, потому что они еще и рогатые!

— Ну, не такие уж, наверно, и рогатые! Козы — это все-таки женщины! Лучше показывай дорогу!

Лихачев улыбнулся, представив, как усачевские «вольные птицы» запросто порвут новые шорты Антона, кивнул и повернул в нужном направлении. Но не успел он сделать и двух шагов, как споткнулся о камень и упал на песок, некрасиво вывернув ногу. Антон с Володей помогли ему подняться. Лицо Шурика кривилось от боли.

— Кажется, вывихнул, — простонал он.

— Час от часу не легче! — бросил раздосадованный Масляков. — Идти-то можешь?

Шурик попробовал наступить на ногу и опять сморщился.

— Могу, но здорово больно.

— Надо холод и давящую повязку! — вспомнила правила оказания первой медицинской помощи Лена Третьякова.

— В общем, Шурик, чувствую, тебе придется хромать со мной в дом, — улыбнулась Аня.

— Я тоже пойду с вами, — повернулся к ним Володя.

— Нет уж! — ухватилась за его шорты Третьякова. — Никуда твоя Анечка не денется, и с обедом они вдвоем с Шуриком справятся. Пошли вчетвером к Усачевым. Ты, Володька, очень солидно выглядишь. Они тебе поверят, что мы не жулики какие-нибудь.

— Конечно, иди, Володя, — отпустила его Аня.

— Как Усачевых-то зовут? — сразу догадался спросить Соленко.

— Сейчас там, скорее всего, только бабка, Елизавета Кузьминична, — ответил Шурик. — Вы уж с ней повежливее! Строгая очень. И с козами там… все-таки поосторожнее!

— Не учи ученых! — ответил Володя, который уже почувствовал себя командиром.

— До домика-то дойдешь? — участливо спросила Лена и бросила на Лихачева взгляд, который должен был дать ему понять, что она не забыла то, как они готовили завтрак на кухне.

— Дохромаю, — ответил он, и они с Аней медленно пошли к даче.

Одноклассники проводили их взглядами и отправились к бабке Усачевой за средством от солнечного ожога.

— Давай приложим к твоей ноге хотя бы пакет из холодильника, — предложила Шурику Аня, когда они наконец добрались до домика и удостоверились, что ни Дины, ни Федора по-прежнему в нем нет. — А потом я тебе туго перевяжу косынкой. Бинта наверняка у вас нет?

Конец ознакомительного фрагмента.