Моя (чужая) невеста

Светлана Казакова, 2018

Участь младшей дочери опального рода – до замужества жить вдали от семьи в холодном Приграничье под покровительством клана оборотней. Мелисса почти смирилась с этим. Но в жизни девушки появляется мужчина, который называет её своей истинной парой, и всё меняется. Теперь их обоих ожидает нелёгкий выбор. Покориться судьбе или – вопреки всему – быть вместе.

Глава 6

Арнульв послушался. Поднявшись с кровати, неслышно вышел из комнаты. Сразу стало холоднее. Мелисса поплотнее завернулась в одеяло. Прикрыла глаза, вспоминая каждое слово, каждый взгляд, перебирая в памяти недавний разговор, поселивший в душе смятение и ещё больший страх перед ожидающей впереди неизвестностью.

Кто бы мог подумать, что жизнь оборотней подчиняется таким странным и в чём-то жестоким правилам? Их мужчины привязывались к женщинам невидимыми нитями крепче иных цепей. Настолько, что разорвать их не представлялось возможным даже после смерти той, которая становилась для волка истинной парой.

Интересно, что чувствовала мать Руни, прощаясь с Лейдульвом? Ведь она наверняка тоже знала, что он никем не сможет её заменить. Знала и всё равно настояла на их расставании. Не пожалела ли та женщина впоследствии о своём выборе? Или её сдерживало что-то важное так же, как сейчас сдерживал саму Мелли долг перед семьёй и сюзереном?

А, если бы не это, смогла бы она ответить «да» молодому оборотню? Позволить ему назвать её своей? Поддаться его настойчивости, огню в его взгляде, теплу его рук, обнимающих её?

Мелисса стиснула зубы. Что за глупости! Не окажись их семья в немилости, она никогда не попала бы сюда, в холодное Приграничье. И никогда не встретила бы Арнульва. Тогда, наверное, он увидел бы свою истинную пару в другой девушке.

Почему-то думать о таком оказалось неприятно, хотя Мелли и осознавала, что подобный исход являлся бы наиболее благоприятным для них обоих и не принёс бы в их жизни ещё большую сумятицу.

Хотелось с кем-нибудь посоветоваться, излить душу, но рядом не было никого близкого. Ни матери, ни нянюшки, ни сестры. Да и решилась бы она рассказать им обо всём, что случилось за долгий день? О произошедшем с ней в купальне, о пробуждении в объятиях мужчины… Да Мелисса со стыда бы сгорела, если б ей пришлось вслух говорить о таком!

Тоска и одиночество, невозможность поделиться ни с кем собственными чувствами нахлынули на неё ледяной волной, до боли сжимая сердце и терзая душу. Она совсем одна, в окружении чужих непонятных людей, вернее, не совсем людей, которым безразлична Мелли. А тот единственный, кому она не безразлична, лишь добавляет неприятностей. А ещё во всём огромном замке нет каминов. И мыло утонуло.

Почему-то мысль о потонувшем в бассейне мыле стала последней каплей. Уткнувшись носом в подушку, Мелисса разрыдалась. Слёзы впитывались в грубую ткань и горчили на губах.

Хрипло дыша и всхлипывая, Мелли не сразу услышала стук в дверь.

— Это я, Нанна! — заглянула в комнату экономка. — Вы пропустили ужин. С вами всё в порядке?

«Всё-таки соизволила проверить, жива ли я», — подумала девушка, садясь на постели. Провела по мокрому от слёз лицу ладонями, щурясь и моргая от света свечей в тяжёлом кованом подсвечнике, который принесла Нанна. Вздохнула и потянулась за гребнем для волос, понимая, что выглядит сейчас, наверное, хуже, чем пугало.

— Нет, не в порядке. Я сильно замёрзла после купальни и заснула. К тому же, никто не предупредил меня о том, во сколько здесь ужинают.

— Что ж, в таком случае я могу приказать, чтобы вам принесли что-нибудь перекусить и горячее питьё прямо сюда, — и не подумала извиниться экономка. — А уж завтракать, будьте так любезны, спуститесь в трапезную. С вами хотят познакомиться остальные обитатели замка.

Представив оценивающие взгляды, которыми станут окидывать её оборотни, Мелисса поёжилась. Главное, чтобы они не догадались о том, что происходит между ней и Арнульвом. Предводитель и другие точно не одобрят.

***

«Это сильнее меня», — думал Арнульв, глядя в широкое окно расположенного в замке святилища Ясноокой. За окном кружилась метель, бушуя и щедро раскидывая по земле снежные искры. А молодого оборотня отчаянно тянуло вернуться в комнату к той, которая попросила его уйти.

В святилище он пришёл один, желая, за неимением возможности поговорить с кем-то понимающим, доверить свою тайну божеству, которому поклонялись все представители клана. Статуя, к ногам которой в определённые дни года приносили дары, изображала молодую женщину, чьё лицо напоминало о полной Луне, а глаза светились нездешним синим огнём. Но сейчас её сапфировый взор напоминал Арнульву о другом взгляде — возмущённом и растерянном одновременно.

Мелисса, Мелисса… Не прошло и суток, а она уже успела стать для него наваждением. Одна Ясноокая знает, чего ему стоило удержаться на самом краю, не зайти дальше, не позволить себе большего, ощущая в руках нежное податливое тело и вдыхая чистый свежий запах ещё влажных после купания светлых волос девушки.

— Это сильнее меня, — повторил он вслух. Можно сколько угодно убеждать себя в том, что она чужая и предназначена другому. Легче не становилось.

— Почему ты не спишь? — раздался поблизости мелодичный голос, и в святилище заглянула Руни. — Тебя не было за ужином. Не проголодался?

— Нет, — отозвался Арнульв. Не говорить же, что его голод иного рода, и от него не спастись мясом и бульоном. — А ты почему?..

— Тебя искала. Ты уже видел ту девушку, которую к нам прислали? Отец нас с ней познакомил.

— Видел, — бросил он, пряча лицо от внимательного взгляда собеседницы.

— И что скажешь?

— А что я должен сказать?

— Ну, Арнульв! — насупилась она. — Всегда ты так. Слова из тебя не вытянешь. Не то, что мой брат, у которого язык что помело! Я спрашивала отца — он сказал, что не имел возможности воспрепятствовать королевской воле, потому и пришлось согласиться принять у нас эту Мелиссу.

— Разве что-то изменится от того, что она поживёт здесь? — пожал плечами молодой оборотень, стараясь сохранять невозмутимость и не выдать себя, не показать, что всё уже изменилось — для него уж точно. — Не объест же она нас, в самом-то деле. О чём ты волнуешься?

— Как ты не понимаешь? Скоро брачный сезон! Я беспокоюсь за брата — очень уж он падок на женскую красоту! А ну как увидит её и вобьёт себе в голову… Вот бы отослать его куда-нибудь подальше на то время, что она здесь.

— Не говори глупостей! Хорошо, что Ульвхват тебя не слышит. Ему бы не понравилось, что ты хочешь его отослать!

— И пусть! Я ведь о нём же и забочусь! Эта девушка не для наших. Отец сказал, король уже подыскивает ей жениха. А, когда найдёт, её немедленно заберут отсюда.

— Жених… сам приедет за ней?

— Откуда мне знать? Может, пришлёт кого-нибудь. Там ведь совсем другой мир! — воскликнула Руни. Глаза её заблестели. — Представляешь, до того, как начать женихаться, они наряжаются и навешивают на себя кучу блестящих украшений, а потом танцуют в огромном зале!

— Мы тоже танцуем.

— Но не так. Наши танцы простые, деревенские. Не чета тем, что у них.

Слушая её, Арнульв вдруг подумал о другом танце. О Снежном танце. Том, который танцует оборотень со своей едва обретённой избранницей, провожая зиму и встречая весну. Хорошо, если они оба принимают волчий облик и кружатся под падающими на них с небес снежинками, оставляя на снегу отпечатки лап. А затем, вновь обратившись людьми, уединяются, чтобы стать одним целым.

Осознав свои мысли, он вздохнул и потёр руками лицо. Вот ведь… Размечтался! Мелисса никогда не станет волчицей. Если он и станцует с ней Снежный танец, то лишь в человеческой ипостаси.

— Ты меня совсем не слушаешь! — тронула его за плечо Руни. — Что с тобой сегодня? Не понимаю!

— Скажи… тебе уже кто-нибудь нравился? — вдруг спросил он. Ожидать от подобного вопроса можно было любой реакции. Дочь Лейдульва могла заявить наглецу, что это не его дело, а то и с кулаками наброситься — драться она умела с детства не хуже любого мальчишки.

Но чего Арнульв никак не мог предположить, так это того, что Руни вдруг засмущается. В полумраке он видел, как её круглое лицо залилось краской. Так же, как у Мелиссы, когда он подобрался к ней в купальне.

— Почему… почему ты спрашиваешь?

— Просто так.

— Скоро наступит время — сам узнаешь!

Выпалив эти слова, Руни развернулась и бросилась прочь, взмахнув, точно хвостом, подолом платья. Арнульв оторопело смотрел ей вслед, не понимая, что произошло. О каком ещё времени она говорила? Неужели… Дочь вожака стала настолько взрослой, что вот-вот обзаведётся мужем?

Та связь, которую притягивала Лейдульва к его избраннице, была односторонней и не могла заставить человеческую женщину быть с ним против её воли. Но Руни — другое дело. Она наполовину волчица, и её благословение — или проклятие? — Ясноокой тоже не обойдёт стороной, а в силу того, что волчья кровь возьмёт своё, девушку должно потянуть к тому, в ком она ощутит свою пару.

Сердце вдруг сдавила неясная тревога. Арнульв решил, что поговорит с Ульвхватом — близнецом Руни. Может быть, тому известно, кто смутил его сестру настолько, что она даже на простой вопрос отвечать не пожелала? Ведь он не просил её назвать имя! Могла бы просто сказать «да» или «нет».

Как же всё-таки непросто с этими девушками!

***

Пока Мелисса после позднего ужина готовилась ко сну, а молодой оборотень предавался размышлениям в святилище той, что некогда дала начало его роду, в Маргенте — расположенной на западе страны столице — его величество Сильвий Первый принимал у себя гостей. Ужин происходил не в торжественной, а скорее в тайной обстановке. Помимо короля и приглашённых, там находился только придворный маг.

— Итак, что вы предлагаете в обмен на нашу поддержку? — спросил один из сидящих за накрытым столом мужчин, лениво растягивая слова.

— Золото и драгоценности, — произнёс в ответ Сильвий, начиная чувствовать себя не королём, а каким-то перекупщиком, вынужденным торговаться.

— Не интересует. Хотя, впрочем, можно и рассмотреть предложение… Но его недостаточно, — хмыкнул собеседник. Довольно молодой, вальяжный, дорого и со вкусом одетый, он держался без должной почтительности. Взгляд его светло-серых глаз был холодным и высокомерным.

Отчего-то в его присутствии становилось не по себе.

— У нас есть ещё кое-что, — вмешался придворный маг. — Думаю, вас это может заинтересовать. Позвольте, я покажу.

Вытянув расправленную ладонь, он дунул на неё, и в воздухе заклубился тёмный дым. А затем в созданном им облаке присутствующие увидели возникшую из ничего живую картину. На широкой постели, обнимая подушку, спала белокурая девушка. Спала отнюдь не безмятежно, а вздрагивая и вздыхая во сне. Она не погасила свечи, и их мерцающего света хватало для того, чтобы как следует рассмотреть красивое лицо, алые губы, крошечную родинку возле мочки уха.

— Её зовут Мелисса. Младшая дочь не так давно попавшего в опалу рода Тидхелм. И я уверен, что результаты лично проведённой мною магической проверки вас приятно удивят.