Девять месяцев на прощение

Светлана Казакова (2020)

Когда мы впервые встретились, он стал моим боссом, а я его личной помощницей. И неподходящей партией для наследника холдинга. Но нам не суждено было быть вместе. Тогда я уехала, думая, что мы расстаёмся навсегда. Спустя время я вернулась, но не одна.

Глава 2

Город совсем близко. Еще немного, и поезд прибудет на место назначения. Смотрю в окно купе, а внутри точно пружина скручивается. Представляю себе его лицо. Как он изменился?..

Я-то уж точно изменилась. Другая прическа. Выгляжу куда более взрослой, чем тогда, когда мы впервые встретились в его офисе. Хотя объективно с нашего расставания прошло не так много лет, это целая жизнь. Гошкина жизнь.

Пора будить сына. Гошка просыпается неохотно, капризничает. Затем все-таки сдается, позволяет себя одеть и прилипает к стеклу. Я снимаю постельное белье, чтобы сдать его проводнице, собираю рассыпавшиеся по не слишком широкой полке мелочи вроде влажных салфеток, оглядываю все, чтобы убедиться, что ничего не забыла. У нас с собой не так много вещей, и практически все из них Гошкины, моих мало.

Когда пять лет назад я уезжала отсюда, как мне казалось, навсегда, их было еще меньше. Даже не чемодан — обычная спортивная сумка. Я дотащила ее с автобусной обстановки в здание вокзала, а после сидела в зале ожидания, листая какую-то бесплатную газету. Сама же то и дело бросала взгляды в сторону дверей, которые постоянно впускали и выпускали людей. Ждала. Ждала, что вернется, одумается, поверит. Не позволит мне оставить его, этот город и надежду, которая еще теплилась в душе.

Напрасно. Он так и не пришел. Когда равнодушный механический голос объявил о скором прибытии моего поезда, я, сгорбившись, точно под непосильной тяжестью своей тоски и одиночества, зашагала к выходу на перрон.

Но в тот день, когда мы только познакомились, я ничего об этом не знала и совсем не чувствовала, к чему все в итоге приведет. Я просто смотрела на него во все глаза, удивляясь тому, что начальники бывают и такими. Моя первая работа — и настолько необычная!

Я угадала — в Арслане Булатове действительно текла восточная кровь. Впрочем, жил он вполне по-западному, как мне показалось в момент нашего знакомства, а учился и вовсе в Америке, где издавна собирался народ всевозможных национальностей. Я в свои без двух недель двадцать никуда, кроме соседней области, не выезжала, и Соединенные Штаты казались мне примерно такими же далекими и недоступными, как Марс и Венера.

— Итак, расскажи о себе, — потребовал Булатов, когда мы вернулись в кабинет, и он наконец-то прикрыл обнаженный торс другой рубашкой, на этот раз темно-синей.

— Я окончила школу, в настоящее время учусь на третьем курсе в… — начала я пересказывать свою не отличавшуюся разнообразием событий биографию.

— Нет, хватит! — прервал меня будущий босс. — Что за скукота? Родилась, училась — меня что, это интересует?

— А разве нет? — удивилась я. — Вы должны знать, какое у меня образование. И… что я умею.

— Вот это уже интереснее, — прищурился Арслан Булатов, и я вдруг поняла, что он вовсе не про скорость печати и владение оргтехникой говорит. Я стиснула губы, пока с них не сорвался возмущенный возглас. Что за намеки вообще? — Но я в самом деле не хочу слушать всю эту статистику. Расскажи, что ты любишь, чем занимаешься в свободное время…

— Я… люблю смотреть фильмы в кинотеатре. Но это получается не так уж часто, — призналась я. — Не всегда успеваю попасть на то время, когда студентам продают билеты со скидкой.

— Проблемы с деньгами?

— Не будь у меня их, я бы сейчас спокойно доучивалась, а работу начала бы искать уже с дипломом.

— Логично, — кивнул собеседник, постукивая по подбородку длинными смуглыми пальцами. — Значит, кино. Что дальше?

— Люблю гулять по городу. Знаете сквер возле торгового центра «Парус»? Там очень красиво и… спокойно, что ли… Очень приличная публика, никаких гопников. Никто не пристает, — добавила я и осеклась, когда поняла, что сказала лишнее.

— Вот оно как. Значит, в других местах к тебе пристают. Часто?

— Бывает, — созналась я, опуская взгляд. Нет, я вовсе не была идеальной красавицей с обложки гламурного журнала, одевалась просто, маникюр делала сама — в целях экономии. Но чем-то моя внешность хрупкой невысокой блондинки привлекала мужчин, которые хотели познакомиться и желательно поближе.

— А что же твой парень, не охраняет?

— Кто?

— Твой парень. Бойфренд. Не поняла, что ли?

— У меня его нет. Обычно я гуляю с однокурсницами. А… почему вы об этом спросили?

— Потому что это меня тоже интересовало — есть ли у тебя кто-нибудь, — хмыкнул мужчина. Глаза его блеснули. — А живешь с кем?

— С дедушкой. Он на пенсии, болеет. Больше никого нет, — ответила я, и горло, как всегда, перехватило, когда это сказала. Вроде бы я уже успела привыкнуть к тому, какой маленькой стала моя семья, а все равно невыразимо грустно. — Поэтому мне деньги и нужны.

— Сколько?

— Что? Мне ведь уже сказали, какая будет зарплата. Еще там, в службе трудоустройства.

— Кроме зарплаты, может быть премия. Вот и спрашиваю. Сколько ты хочешь получать дополнительно?

— Мне вполне хватит зарплаты, спасибо.

— Отказываешься? Почему? Есть причина?

— Если дополнительные деньги предполагают дополнительные обязанности, мне это не нужно, — сказала я, почти до боли стиснув под столом руки. — Наверное, вы привыкли, что все можно купить. Но я пока еще не настолько отчаялась, чтобы торговать собой.

— Значит, бедная, но гордая, — усмехнулся он. — Гордая девочка Яся. Расслабься. Никто тебе таких обязанностей не предлагает. Я не покупаю женщин, у меня в этом нет нужды. Со мной может быть только по обоюдному желанию. Так что… если захочешь…

— Спасибо, но мне достаточно работы и рабочих отношений, — проговорила я. Вести беседу с потенциальным начальником было… сложно. Я как будто в самом деле находилась в одной клетке с хищником.

Будь у меня выбор, возможно, я бы развернулась и вышла. Но студентов без какого-либо опыта в самом деле неохотно принимали на работу, и я по-настоящему боялась, что другого шанса на вакансию с приличной зарплатой мне не представится по крайней мере до получения диплома. А деньги были нужны уже сейчас.

— Готовить-то хотя бы умеешь? — осведомился Булатов.

— Что готовить?

— Вообще. Как у тебя в плане кулинарии, спрашиваю? Не превратишь мою кухню в руины?

— А что мне делать на вашей кухне? — с растущим недоумением спросила я.

— Как что? Радовать меня чем-нибудь вкусным. Ты личная помощница, забыла? А это значит, в твои обязанности входит готовить мне завтрак. И еще будить меня по утрам.

— Б…будить? — запнулась я. — А это еще зачем? Вы сами проснуться не можете или будильник на смартфоне ставить разучились?

— А ты умеешь иронизировать? Занятно. Я еще не привык к разнице часовых поясов и не люблю просыпаться по сигналу будильника.

— А если поставить вместо стандартного сигнала любимую песню? — предложила я вариант, к которому прибегала сама — меня по утрам будила песня «Рапунцель» группы «Мельница».

— Тогда она уже через неделю станет нелюбимой. Это я еще в школе проходил. Так что не вариант.

— Ну допустим… Я приезжаю утром к вам домой, бужу вас и кормлю завтраком, — прокомментировала я, подумав, что для таких целей сгодилась бы и домработница. — А что дальше?

— А дальше мы вместе едем в офис или на какие-нибудь деловые встречи.

— И мне нужно на них присутствовать?

— Разумеется. Ты будешь со мной. Везде. Как моя личная помощница, — произнес он, выделив интонацией слово «личная». — Готова к этому?

Темные глаза собеседника оценивающе смотрели на меня. Я сделала глубокий вдох, точно готовясь нырнуть в воду. Не продаю ли я сейчас душу дьяволу?..

— Да, — выдохнула я, и на губах мужчины появилась довольная улыбка.

Поезд, резко качнувшись, вырывает меня из воспоминаний.

— Гошка! — Я едва ли не в последнюю минуту успеваю поймать сына, который чуть было не скатился с полки. Прижимаю к себе, вдыхая его запах, теплый, уютный, солнечный. Такой родной. Если бы еще к нему не примешивался неотвязный, тревожный, остро пахнущий бедой запах лекарств… — Гошка, прости! Мама задумалась.

— О чем? — спрашивает он серьезно.

— Да так… — отвечаю я, натягивая на лицо улыбку.

Гошка смотрит недоверчиво. Ему не нравится, что я настолько нервная, взвинченная. Его глаза, такие знакомые. Глаза моего дедушки. Серые, внимательные, опушенные короткими густыми ресницами. Вопреки всем теориям о доминантных признаках, сын — светлокожий, русоволосый — внешне очень похож на меня и родственников с моей стороны. Я и назвала его в честь дедушки, Георгием.

Второй Георгий Туманов.

— Скоро приедем, да, мам?

— Да, теперь уже совсем скоро, — киваю я.

— Ты давно там не была?

— Да, давно.

— А я там был?

— Да, но ты тогда еще не родился.

— Почему?

Невольно улыбаюсь и взъерошиваю его мягкие волосы. Мой почемучка. Я стараюсь всегда давать ему правдивые ответы на все задаваемые мне вопросы, но на один из них честно ответить никак не могу — «Почему к нам не приезжает мой папа?»

Что я могу сказать? «Твой папа не знает тебя и не хочет знать»? «Твой папа не верит, что ты его сын»?

Поэтому мне и приходится выдумывать небылицы о папе, который никак не может приехать. Хорошо, что пока Гошка им верит. Верит в папу, который у него тоже где-то есть.

Мы заканчиваем сборы и выходим из купе. Целых двое суток оно было нашим временным домом. Впереди новый дом, и снова временный.

Будет ли у нас когда-нибудь свой?

В обычной дорожной суматохе сходим с поезда. Я крепко держу сына за руку, не забываю и о вещах. Взглядом обшариваю перрон.

Неужели нас никто не встречает?..

С губ слетает вздох облегчения, когда я вижу знакомое лицо. Она изменилась. Располнела, округлилась, но это ей даже к лицу.

Лиля, моя однокурсница, крепко обнимает меня, а затем поворачивается к Гошке.

— А это у нас кто?

Сын прячется за меня. Он еще стесняется незнакомых. Я смаргиваю слезы.

— Спасибо, что встретила! — благодарю я.

— Да брось ты, что за глупости! — отмахивается она. — Слушай, а он у тебя на отца совсем не похож, — добавляет подруга, понизив голос. — Как будто тот и не при делах, ой, прости…

Лиля понимает, что сморозила, но я не обижаюсь. Ей все известно. Тогда, перед моим отъездом, она была единственной, кому я смогла довериться.

— Какие планы? — спрашивает она, когда мы идем по перрону к выходу с железнодорожного вокзала. — Сразу пойдешь к нему? Я наводила справки, у них новый офис не слишком далеко от старого.

— Нет, — качаю головой. — Не сразу. Сначала навещу дедушку.

Лиля ведет нас к стоянке, на которой стоит ее машина — маленькая, красная, как божья коровка, да и формой очень на нее похожая.

— Моя красоточка, — показывает на нее с гордостью. — У бывшего мужа отсудила. Не смогла ему ее оставить. Нравится? — наклоняется к Гошке. Тот с готовностью кивает — автомобили его действительно привлекают. — Молодец! — погладив его по голове, одобрительно замечает подруга. — Мужик растет!

Загрузив вещи в багажник, сажусь вместе с сыном на заднее сиденье. «Букашка» резво трогается с места. Смотрю в окно и с каждым поворотом замечаю, как сильно изменился родной город, когда-то исхоженный вдоль и поперек. Стал каким-то… незнакомым, что ли. Другим. Какие-то новые кафе, бары, магазины. Все это напоминает о том, как давно я здесь не была.

Гошка тоже прилип к окну. Ему все ново, все интересно. Я рада, что сейчас любознательность к нему вернулась. Еще недавно был период апатии, когда сын ничего не хотел, отворачивался от любимых мультфильмов, даже кормить его приходилось едва ли не насильно. Я уходила плакать в ванную, затем умывалась холодной водой и возвращалась к нему, чтобы предпринять очередную попытку хоть как-то его развлечь.

В такие моменты я почти ненавидела Булатова. За то, что он не рядом, не с нами. За то, что я плачу одна, уткнувшись лицом в застиранное полотенце, а не на его груди, не в объятиях мужчины, с которым я могла бы разделить свою боль.

Впрочем, кому-то не повезло еще больше. Нередко мужчины уходят из семей, когда их дети серьезно заболевают. Предательство, самое настоящее, и вдвойне страшнее от его обыденности. От того, с какой легкостью люди предают тех, о ком обещали заботиться, за кого взяли ответственность. Жен, детей, стариков, домашних животных, тех, кто безоглядно их любит и всей душой к ним привязан.

Самому важному дедушка меня научил — быть верной. Но он не сказал, что делать, когда твою верность ставят под сомнение. Если бы я знала это, может быть, сейчас мой сын не рос бы без отца.

Машина останавливается у выкрашенной в веселый оранжевый цвет пятиэтажки. Лиля помогает тащить вещи, я веду Гошку за руку. Он зевает — снова хочет спать. В последнее время стал уставать очень быстро. Подруга активно подбадривает нас и уже по дороге начинает рассказывать:

— Квартира теткина. Она живая, даже слишком, в загранку укатила, берет пример с западных пенсионеров, которые путешествуют, а не на лавочках сидят. Очень вовремя — не возвращаться же после развода к родителям.

— А почему вы развелись? — спрашиваю я.

— Не сошлись характерами, — смеется она. — Я заводила, он домосед. Мне бы гулять, а ему на диване штаны протирать.

— Другие женщины были такому наоборот рады, — замечаю я.

— Знаю, — вздыхает Лиля. — Но вот, раздражало это… Дура я, да? Упустила хорошего мужика. Мне мать так и сказала, еще и добавила: «Где ты теперь другого такого найдешь, чтобы не пил и по бабам не шастал?» А ему лень было шастать! Ему бы только футбол по телеку и сериалы эти…

— Какие сериалы?

— Да эти, как их… Там еще закадровый смех такой дурацкий. Тьфу! Ситкомы, во! С утра до ночи готов был их смотреть и пересматривать, если б не работа!

Мне сложно поддерживать разговор о мужчинах — у меня нет никаких бывших мужей, про которых можно было бы многозначительно сказать: «А вот мой…»

Поднимаемся на третий этаж. В квартире две комнаты, одну из них Лиля полностью отводит нам. Показывает ванную и кухню.

— Очень уютно, — говорю я, ничуть не кривя душой. Атмосфера в квартире действительно приятная. Расслабляющая.

— Обживайтесь, — улыбается подруга.

— Мы тебе точно не доставим лишних хлопот? Неудобно… Может, лучше в гостиницу?

— Прекрати! На первое время живите тут и будьте как дома, а там посмотрим! Я все равно весь день на работе, а вечером по клубам!

— Клубы? — удивляюсь я, решив, что ослышалась.

— Конечно! Должна же я нового мужа искать! Или хоть кого-нибудь, чтобы не закиснуть!

— Временный… э… вариант?

— Угу, — кивает она. — Хочешь сказать, у тебя таких не было? Что, правда? — округляет глаза Лиля. — Ну ты даешь, подруга! С твоими-то данными!

— Да брось, с какими такими данными? — кидаю я взгляд на свое бледное отражение в зеркале.

— Ничего-ничего, мы тебя в порядок приведем, краше прежнего станешь! Кое-кто еще локти кусать будет! — мстительно добавляет однокурсница, которая и в студенческие годы отличалась упрямством и бойким нравом. — И, попомни мои слова, очень-очень пожалеет!

— Только теперь уже поздно, — с горечью говорю я, глядя на сына, который с любопытством изучает новую территорию. Его отец слишком много всего пропустил: Гошкино рождение, его первую улыбку, первый шаг, первое слово, первое «почему?» Разве все это можно наверстать?..

Позже, оставив Гошку с Лилей — к этому времени они уже почти подружились, я вызываю такси и через весь город еду туда, куда мне очень не хочется ехать. Но я должна. Подхожу к знакомой могиле, смотрю в серые глаза человека с фотографии.

— Здравствуй, дедушка, вот и я…