На переломе эпох. Исповедь психолога

Светлана Беличева-Семенцева, 2015

Драматическая борьба за детство, а в конечном счете за будущее страны и нации, разворачивается не только на педагогических баррикадах, но в экономике, политике, культуре, в психологической науке и даже в религиозной сфере. И об этой драматической борьбе в условиях эпохальных перемен, переживаемых Россией, пишет автор – президент Консорциума «Социальное здоровье России», 40 лет своей профессиональной деятельности посвятивший психологическому обеспечению гуманизированной социальной политики и охранно-защитной превенции социального сиротства и преступности несовершеннолетних. Книга адресована тем, кому небезразлична судьба нашего детства, а значит, и будущее страны и нации.

Режиссер

Тогда, истомленная духовным одиночеством, я узнала и близко сдружилась с человеком, который надолго дал пищу мятущейся, изголодавшейся душе. Это был главный режиссер областного театра кукол, дружбу с которым мне суждено было пронести через десятилетия моей с непредсказуемыми поворотами жизни.

Режиссер был из числа оглашенных, безмерно преданных своему делу и театру, человек. Его любимой и часто повторяемой шуткой была: театр моя жена и моя любовница. Действительно, он дневал и ночевал в театре, обуреваемый все новыми идеями и постановками. Тогда Режиссер был еще молод, ему только минуло 36 лет, и он переживал пик своей творческой интуиции, которая позволяла ему ставить пронзительные по своей созвучности с какими-то глубинными состояниями души, спектакли.

Он был очень изобретателен в своих изобразительных средствах: световые эффекты, куклы, маски, живые актеры, на равных участвовали в его сценических действиях, потрясая души и сердца зрителей. Но потрясала не только и не столько его фантастическая изобретательность, но и сверхидеи его спектаклей, которые как всполохи молний, высвечивали скрытые и порой незаметные для самого человека пружины его трагических падений и предательств.

Первый спектакль, который я увидела у Режиссера, был поставлен по незатейливой японской сказке «Журавлиные перья». Бедный юноша-крестьянин подобрал в поле раненного журавля и выходил его. Журавль превратился в прекрасную девушку, которая стала его женой и принесла ему не только любовь, но и богатство. Но алчность оказалась сильнее любви. Все снова и снова упрашивал неожиданно разбогатевший бедняк ткать свою жену дорогое полотно из своих журавлиных перьев, пока она не покинула его, обезумевшего от горя невозвратной потери.

Слезы застилали мои глаза, когда в зале зажегся свет. Как будто свою судьбу, в которой я боялась признаться не только другим, но и себе, увидела я на сцене. Знаком, до боли знаком был этот пронзительный сюжет. Только вместо бедного крестьянина столь же неутолимым аппетитом страдал мой муж, в недавнем прошлом бедный и безродный студент. Не хотелось в это верить и сознаваться себе, что разрыв неизбежен и что нельзя посвящать жизнь чужим безграничным потребностям, и что даже у Золотой рыбки из пушкинской сказки в свое время наступил конец терпению.

И как ответ на все тайные сомнения и муки, грянул этот спектакль «Журавлиные перья», задолго, почти за пять лет предупредив об этом неминуемом и болезненном разрыве. Тогда, когда это произошло, казалось, что жизнь окончена и уже ничего не будет, кроме этой, черной кровью запекшейся душевной раны. Но не суждено было тогда окончиться моей женской судьбе, и за ее поворотами ожидали и другие встречи, и другие разрывы.

Вспоминала я Режиссера и его спектакли и потом, спустя двадцать лет, когда наступили новые времена новых возможностей. Его спектакли «Прекрасная Галатея» и «Слово о полку Игореве» были об этом новом времени и его трагедиях. Длинноногая, прекрасная и бездушная Галатея, развращающая своей красотой и доступностью окружающих мужчин, соблазнившая самого Зевса, стала, в это время новых возможностей, нашей активно действующей на жизненной сцене современницей. И оглушенные похотью, мужчины из «новых русских», предавали себя и своих близких, как в омут, бросаясь в отнюдь недешевые, любовные приключения.

В Петербурге в 1993 году я познакомилась с героем нашумевших газетных публикаций, удачливым коммерсантом и сильной личностью, год проведшим в Крестах из-за такой красотки. Газеты писали о фантастической криминальной истории, как красотка, в наручниках и с черной повязкой на глазах, томилась в тайной квартире, охраняемая наемниками коммерсанта, якобы потому, что не уступала его домогательствам. И только чудом ей удалось спастись и обратиться за помощью в органы, где только того и ждали, чтобы тут же незамедлительно поместить коммерсанта в Кресты. Год длившееся следствие не подтвердило ни мужских домогательств, ни финансовых нарушений, приписываемых коммерсанту. Уже при одном взгляде на этого атлетически сложенного красавца со жгучими глазами, как-то очень трудно представлялось, что может найтись современная девица, которая будет столь упорно сопротивляться любовной связи с этим богатым, щедрым и к тому же, обаятельным мужчиной.

История действительно была довольно банальная. Да, был романчик, флирт, мимолетная связь, благодаря которой провинциальная юная особа получила невиданные возможности: деньги, наряды, квартиру, прописку в Питере и право распоряжаться благотворительными средствами, которые выделялись фирмой коммерсанта. Как водится, красотка не удержалась и начала беззастенчиво злоупотреблять и этими средствами, и своим влиянием на шефа, которое к тому времени успело весьма ослабнуть. По сему поводу пошли внутренние разборки, которые и подвинули героиню романа вкупе с заинтересованными лицами из органов прибегнуть к такому необычному и рискованному пассажу.

Увы, история и типичная, и поучительная. Но, к сожалению, мало кого и чему она научила. А как иначе объяснить, что, спустя три года, уж совсем скандальная и шумная история приключилась с Министром юстиции, служителем Фемиды, на которого опять же заинтересованными лицами из органов были представлены фото — и киноматериалы с кадрами из сауны, где министр развлекался все с теми же красотками.

Недаром в русских сказках часто повторяется о том, как их герой проходит через огонь, воду и медные трубы. А вот в трубах-то многие и застревают, не проходят испытаний славой, властью, деньгами и женщинами. И распад даже самых, казалось бы благочестивых чаще всего начинался с женщин и не с любви, большого и светлого чувства, а с элементарной, искусно разжигаемой похоти.

Еще одно, не менее тяжкое испытание, которое готовят медные трубы — это испытание властью и честолюбивой ненасытностью. И об этом был поставленный Режиссером в те далекие застойные времена спектакль «Слово о полку Игореве». И этот спектакль, к несчастью, пришлось вспомнить спустя двадцать лет, в новые времена новых возможностей. Честолюбивые, не поделившие власть и почести русские князья, обрекли на погибель свои разрозненные дружины и на поругание — землю русскую. Как живые и скорбные памятники этому губительному княжескому честолюбию, стояли, в конце спектакля, поникшие русские женщины с раскосыми младенцами на руках, родившимися от чужеземных насильников. Трудно было придумать более впечатляющий символ предательства и попранья.

Честолюбие и похоть идут бок о бок в черном деле развращения душ. Из-за честолюбия и жажды власти предаются бывшие друзья и соратники, из-за похоти — любимые, то есть, все и вся, что составляет фундамент души человеческой. А распад душ с неизбежностью ведет за собой гибель самых блистательных начинаний: разорение цветущих фирм и компаний, развал некогда могущественных государств.

Не так ли, бывшие защитники Белого Дома, выстоявшие в августе 1991 года, когда, казалось, вся государственная мощь Советского Союза — и армия, и КГБ, и Верховный Совет, и средства массовой информации были против, не успев пережить лавры победы, превратились в непримиримых врагов и уже через два года очутились по разные стороны баррикад того же Белого Дома. И ценой все новой и новой человеческой крови начали платить России за политические амбиции и неутоленное честолюбие новоявленных князьков.

Не мог знать Режиссер об этих грядущих спустя два десятилетия событиях, не могли и мы думать тогда, как провидчески его спектакли. И никакое, даже самое буйное, воображение не могло предвидеть тех фантастических перемен, которые произошли со всеми нами и нашим обществом за это время.

А тогда эти провидческие спектакли и их бурные обсуждения с Режиссером начали открывать во мне какое-то внутреннее зрение, и словно слабый фонарик засветил среди моих затянувшихся духовных потемок. Начало созревать робкое, неуверенное, долго не оформляющееся и не формирующееся решение — искать себя в новой профессии. И так постепенно и с муками из бывшего инженера и комсомольского работника начал рождаться психолог.