Чеченец. Возвращение домой

Светлана Багрянцева, 2021

Первый том трилогии. Чудом, выжив после ранения, Владлен потерял память. Добрые люди сделали паспорт, на имя своего умершего племянника. По новым документам он Зармаев Равиль Исаевич. Прозвище Чеченец, приставшее к нему с детства, воплотилось в жизнь. Когда память вернулась, он узнал, что его считают погибшим. Дома, как оказалось, уже никто не ждёт. Друг детства берёт его под свою опеку и предлагает заняться тем, что он умеет лучше всего. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

В понедельник утром поехали в военкомат. Ирина попросила привязать ленточку на уголок ковра, и обязательно выйти в подъездные двери спиной.

— Что за дикие суеверия, ма, — возмущался Владлен, но делал, как просили.

— Это для того, чтобы ты вернулся домой живой и здоровый, сынок, — Ирина вытирала слезы платочком.

Через минуту Владлен наблюдал, как точно также выходит его друг.

— Чего мне ещё сделать, чтобы вернуться, может сплясать? — недовольно буркнул Семён.

Всё поздоровались друг с другом. Владлен и Семён пошли вперёд. Сзади охая, шли родители. Ксения догнала их почти у остановки и, вцепилась в руку Владлена, как будто не хотела отпускать.

— Везёт тебе, Чеченец, девушка есть. Будет, кому письма писать, — улыбнулся друг.

— Так, а ты чего терялся, Дрон? Нужно было тоже шкуры—муры перед армией закрутить, — улыбнулся Садовский.

— Предлагал Зойке Беляевой встречаться, так она только на тебя глядит. Ты в курсе, что её комната твоими фотками обклеена. Зойка же в фотокружок ходила, — хохотнул Дронов.

— Чё болтаешь, — Ксения стукнула парня по голове, — Владлен только мой, ясно! А всякие там Зойки пусть курят бамбук.

На автобусе добрались до военкомата. Там уже стояли будущие солдаты и их родители. Родственникам дали время попрощаться, а потом посадили ребят в автобус и увезли в распределитель. Дальнейшее Владлен помнил как сквозь туман, потому что думал совсем не о том, что нужно. Он как мог, старался абстрагироваться от ситуации и представить, что едет в знаменитую здравницу Ессентуки. Нет, он вовсе не паниковал. Годы тренировок в секции карате закалили волю и характер. А дополнительная секция по стрельбе, куда записался сам в четвёртом классе, давала уверенность, что он будет нужен армии.

В поезде все галдели, стараясь поближе познакомиться, чтобы держаться вместе. Владлен участие в общем разговоре принимал мало. Он лег на вторую полку и смотрел в окно, любуясь красотами родины.

Сразу по приезду в часть их небольшую группу из двадцати пяти человек, поставили на плацу неровным строем. Какой—то капитан, представившийся, ротным Артамоновым Олегом Михайловичем долго разглагольствовал о том, что они, новобранцы, должны и обязаны. Садовский сначала слушал речь внимательно, а потом ему стало скучно и, он зевнул.

— Вы что не выспались призывник?! — гаркнул капитан.

— Выспался товарищ капитан, — пожал плечами Владлен.

— Тогда уясните себе раз и навсегда. Первое дело в армии это дисциплина и ответственность.

— А последнее дело лень и безалаберность, — тихо заметил Садовский.

У капитана Артамонова был прекрасный слух, и он всё услышал. Заложив руки за спину, он подошёл и строго посмотрел в глаза парня. Пришлось поднять голову, потому что Садовский был выше. Но Артамонов не стушевался, он гаркнул, что было сил.

— Как фамилия, призывник?!

— Садовский, товарищ капитан.

— В армии нет таких слов как лень и безалаберность! Зарубите себе это на носу, Садовский! Я вас научу родину любить! Вы у меня завтра пробный кросс в пять километров побежите! Неожиданная новость, правда?! Благодарите за неё Садовского! А сейчас вам выдадут форму и отведут в баню. Покажут казарму, где вы будете жить. Знакомитесь, сержант Васюта Иван Иванович. Сегодня он ваша персональная нянька. Будет слёзки и сопельки подтирать, — на последней фразе капитан улыбнулся.

— Ну, что, мамочкины сынки! Кругом, шагом марш! — крикнул Васюта и пошёл вперёд.

После всех необходимых процедур, ребят привели в казарму. Серые стены, коричневый пол, железные двухъярусные койки со скрипучими пружинами. Возле каждой кровати тумбочка для личных вещей. У дальней стены стояла группа парней и о чём—то беседовала.

— О, смотрите «карантин» прикатил. Васюта, ты откуда таких милых ребят притарабанил? — засмеялся долговязый рыжий парень, видимо лидер группы.

— Для кого милые, а для кого и нет, — ответил вместо сержанта Садовский.

Долговязый заложив руки в карманы брюк, танцующей походкой подошёл к Владлену.

— Опа, кажется, нашёлся тот, кто мне завтра носочки постирает. Я тут на днях к девушке на свидание собрался, а носки грязные, не хорошо, — ехидно улыбнулся рыжий.

— Наивный, — улыбнулся в ответ Садовский и, развернувшись, подошёл к сержанту.

Васюта показал ему оставшуюся свободную кровать и тумбочку. Владлен не спеша положил туда немногочисленные пожитки из рюкзака.

— Зря ты с ним так. Пётр Порывайло уже дед, а через пару дней дембель. Они же тебя всей кодлой чморить будут, если не прогнёшься, — шепнул Васюта, пожалев парня.

— Да мне плевать, кто он. Хоть дедушка, хоть бабушка, хоть боженька, спустившийся с небес. Садовский никогда не перед кем не прогибался, чай не барышня кисейная, — огрызнулся Владлен, ложась, на кровать поверх одеяла.

— Моё дело маленькое. Я предупредил, а там как знаешь, — махнул рукой сержант и ушёл.

— Смотри—ка, Пётр, нам значит, валяться на кроватях до отбоя не разрешают, а ему всё можно, — сказал кто—то.

Садовский, заложив руки за голову, спокойно смотрел на пружины верхней койки. Он даже не повернул головы, чтобы посмотреть, кто говорит.

— Оставь его, Глеб. У него есть три золотых дня, чтобы пообвыкнуться, и принять правильное решение, — судя по голосу, говорил рыжий, но Владлен даже не отреагировал на его снисходительную речь.

На следующий день Васюта разбудил всех громким криком: «Рота подъём!» Садовский подскочил вместе со всеми. Одно дело не подчиняться таким же рядовым как он, а другое офицеру. Быстро одевшись, Владлен принялся заправлять кровать, глядя на то, как сидящий на соседней койке новобранец пытается правильно завязать портянки. Лёха, ты себе все ноги сотрешь, когда кросс побежим. Сержант же вчера всё показывал. Владлен подошёл и помог товарищу. Сам он ещё дома тренировался, завязывал портянки, одевался на скорость. Садовский быстро помог товарищу и вернулся к своей кровати. Там он обнаружил рыжего увальня, прислонившимся плечом к спинке кровати.

— Привет. Кажется, ты вчера мне носочки постирать обещался, — улыбнулся солдат, помахивая парой носков.

— Когда это? Что—то я не припомню такого события, — спокойно ответил Владлен.

— Послушай ты, карантин вонючий, будешь жить, так как скажут. Ты здесь даже пёрнуть без разрешения моего не можешь. Я уже дед, а ты кто? — осклабился в ехидной ухмылке рыжий.

— Да какой из тебя дед, зубы вон все целые. А хотя хочешь, я тебе их выбью. Тогда точно на деда будешь похож. Запомни раз и навсегда, Садовский никогда подстилкой не был и не будет, — нахмурился Владлен.

— Да я тебя за такие слова… — рыжий хотел ринуться с кулаками, но не успел.

В комнату неожиданно зашёл Васюта. Все итак застыли в немом ожидании, а тут вообще старались не дышать.

— Садовский, Порывайло, какие—то проблемы?! — гаркнул сержант.

— Никак нет, товарищ сержант. Просто рядовой Порывайло потерял свои носки, а я помог ему их найти. Как вы думаете, товарищ сержант, почему они от него бегают? Может быть, он их стирать лениться? — ответил Владлен.

Сержант покраснел от такой наглости и рявкнул с ещё большей силой.

— Ты дошутишься у меня, Садовский! И всё остальные получат вместе с ним! Пять минут на умывание, время пошло!

Когда выходили в широкие двери, Порывайло толкнул Владлена плечом.

— Ты труп, Садовский, — злобно шепнул он.

После завтрака их всё—таки заставили бежать кросс. Всего три человека включая Владлена, бежали без проблем, сказывалось занятие в секциях. Остальные порядком отстали от них. Владлен удивлялся, по каким таким причинам они попали в десант. Была бы его воля, то некоторых, он бы дальше стройбата не пустил. Но страна окончательно разваливалась. Везде творилось чёрте что. Даже армию коснулись некоторые перемены. Дедовщина процветала. И если раньше о ней молчали, то теперь заговорили на все лады. Владлен знал, что нарвался на неприятности, но он пошёл на это сознательно. Прогибаться перед тем, кто всего на год старше, он не намерен. Уже в восьмом классе Садовский держал всю школу в кулаке. Он был непризнанным лидером, его даже учителя уважали, а тут какой—то недоросль его жизни учить будет.

Следующие два дня прошли более—менее спокойно. Порывайло привязывался время от времени, но Владлен старался отвечать вежливо. Поняв, что «карантин» не сдастся, ему решили устроить тёмную. Пётр подговорил товарищей, напасть ночью на сонного Садовского и преподать ему урок. Но на счастье Владлена, Алексей, которому он помог с портянками, случайно подслушал разговор Порывайло с дружками. После ужина он отвел Владлена в сторону.

— Послушай, тебе деды хотят тёмную устроить. Я нечаянно услышал. Повинился бы ты, а то ведь не только тебя зачморят, но и весь призыв, шепнул он.

— Спасибо, Лёша, буду на чеку, — Садовский облокотился о стену столовой, почему—то покрашенную в ядовито—зелёный цвет.

— Не пойму я, Владлен, толи ты псих, толи Илью Муромца изобразить хочешь, — недовольно покачал головой Алексей и ушёл.

Ночью Владлен не спал. Он лежал с закрытыми глазами и прислушивался. Вдруг послышался тихий скрип половицы. Садовский приоткрыл веки и увидел, как к нему направляется тень. Уличные фонари давали слабое освещение, но разглядеть силуэты пяти человек идущих к нему было возможно. Первым шёл Пётр Порывайло, держащий подушку в руках. В его планах было сначала закрыть противнику лицо подушкой, а потом замотать в одеяло и отмутузить. Но он не успел осуществить свой план. Пётр уже занес подушку над головой Владлена, когда тот резко ударил его по руке. Пётр взвыл, роняя предмет на пол.

— Мочи, суку! — заорал он.

Пятеро его дружков ринулись в бой, но Садовский уже соскочил с кровати и встал в стойку. Кто—то включил свет, и всё повыскакивали со своих кроватей. Напасть всем гуртом теперь было проблематично, мешали койки. Но трое парней налетели как ураган. Одного Владлен вырубил сразу, это был Пётр. С двумя другими пришлось слегка повозиться. Садовский с неудовольствием отметил, что к нападавшим подтягиваются ещё трое старослужащих. Таким образом, нападавших снова оказалось пятеро. Они умудрилась оттеснить Владлена в широкий проход, разделяющий комнату на две половины. Теперь преимущество было явно не на стороне Садовского. К тому же двое зашли сзади. Но неожиданно подоспела подмога. Рядом с ним встали те двое, что бежали с ним рядом кросс. Оказалось, что они тоже неплохо владеют боевым искусством. Таким образом, когда в помещение вбежали офицеры, восемь парней корчились на полу. Садовский в это время трогал пальцами вспухшую скулу, Вася Кокорин потирал ушибленную руку, а Витя Истомин смахивал капельку крови из разбитой губы.

— Что здесь происходит?! Кто первый начал драку?! Садовский?! — Заорал Артамонов.

— А что сразу Садовский? Чуть что, сразу Садовский. Не помню я, как драка началась, — пожал плечами Владлен.

— Не помнишь?! Может тебя на «губу» посадить, чтобы легче вспомнилось?! Кто ещё не знает и не помнит?! — Артамонов выпучил глаза от злости.

Он, итак, был бледный и не очень красивый на лицо, а теперь и вовсе был похож на рыбу, вытащенную из воды. Обведя всех злобным взглядом, капитан понял, что их можно расстреливать, но они будут молчать.

— Васюта! Что у тебя тут твориться, твою мать?! Этих на больничку, живо! Этих на «губу» на двое суток, но сначала пусть доктор посмотрит на всякий случай! — скомандовал он, тыкая пальцем в солдат, — остальным отбой!

Разумеется, на следующий день пришлось доложить начальнику части. Артамонов поплелся к Полковнику Свиридову, толстому и злобному человеку. Свиридов имел склочный характер и придирался к каждой мелочи. Его не любили в части не только рядовые, но и офицеры. Каждый мечтал, чтобы ненавистного полковника перевели в другую часть, желательно за полярный круг.

Артамонов вошёл в ненавистный ему кабинет. Свиридов сидел за тяжёлым дубовым столом, укрытым зелёной скатертью. Над его головой в деревянных рамах висели портреты Маркса, Энгельса и Ленина, которых он до сих пор почитал. Чуть в стороне висел портрет Ельцина, скорее для галочки, нежели из уважения.

–Присаживайся, Олег Михайлович, докладывай. Слышал краем уха о ночном ЧП, — хмуро бросил Полковник.

«Доложили уже жополизы», — с неудовольствием подумал Артамонов, замечая личные дела новобранцев на столе. Он сел за длинный полированный стол, который был приставлен к столу Свиридова, а потом рассказал всё, что знает.

— Он с самого начала был такой борзый. Огрызался, как будто не в армию попал, а на танцульки. Не подчинился дедам, вот они и решили его проучить. Но за него заступились ещё двое.

Закончил рассказ Артамонов на том, кто где из участников драки сейчас находиться.

— Что ты мямлишь, капитан. Он, ему, его. Говори конкретно о ком речь. Кого там гнобить хотели? — раздраженно махнул рукой Свиридов.

— Так я и говорю. Новобранца этого, Садовского.

— Садовского?! — крикнул Полковник, вскакивая из—за стола.

Свиридов заходил нервно по комнате, размахивая руками и грозя свернуть мебель своей необъятной тушей. Артамонов, в который раз подумал: «Сколько же метров ткани нужно, чтобы сшить такой китель?» От праздных мыслей вывел грозный голос начальника.

— Ты хоть личные дела новобранцев читал?!

— Не успел ещё.

— Не успел?! А я успел! Помнишь дело Сускаса?!

— Конечно. Это тот, кто из—за издевательств, своих сослуживцев перестрелял, — с недоумением произнёс Артамонов.

— Да, он просто вот так взял и всех, грохнул! Рука не дрогнула, причём стрелять, толком не умел! А у Садовского чёрный пояс по карате и звание кандидата в мастера спорта по стрелковому оружию! Он из пистолета с двух рук одновременно стреляет! А теперь представь, что эти придурки его достанут! Он же мне их потом как куропаток постреляет! — поведал полковник всё так же на повышенных тонах.

— Ё моё, — Артамонов закрыл голову руками.

— Вот тебе и ё моё, — уже более спокойно заметил Свиридов, — Ладно, иди, улаживай проблему. Чтобы ни Садовского, ни других, деды не трогали. Нам самое главное год пережить, а там я его в учебку