Здравствуйте, я ваша фея, Или Cчастье по вызову

Светлана Багдерина

Однажды в тридевятом царстве, в тридесятом государстве старая добрая фея по непредсказуемому стечению обстоятельств взяла под опеку новорожденного младенца, не разобрав его пола. Когда же старушка стала способна трезво взглянуть на вещи и нашла одно различие, то схватилась за голову: ведь магия фей работает только с девочками! Но разорвать волшебные узы, связывающие крестную и крестника, было уже невозможно, и она решила оставить всё, как есть: может, к семнадцати годам само собой рассосется?.. Но веселая добрая фея умерла вскоре от старости, а палочка – вместе с обязательством – перешла факультету крестных фей Высшей Школы Магии для выдачи юной выпускнице. И только после того, как орудие фейского труда отказалось принять и признать несколько самых достойных девушек, декан факультета заподозрила неладное и лично помчалась на осмотр местности. Который и показал, что Лесли – имя не только женское. Выход советом факультета был найден простой: попросить напрокат у мужской половины Школы студента – для временной переквалификации в феи-крестные, дабы обязательства, так неосмотрительно возложенные на себя и на весь фейский люд покойной старушкой, были исполнены. И вот, по окончании краткого курса молодого бойца, первый и последний фей Агафон Мельников сын отправляется к своему подопечному с единственной задачей – сделать его счастливым, хочет крестник того или нет. Иллюстрации Марины Поповой.

Часть первая

Здравствуйте, я ваша фея,

Или

Счастье по вызову

Здороваться с ректором ВыШиМыШи^[4] декан факультета крестных фей перестала в первый день занятий.

Без предисловий и вступлений ворвалась она в кабинет погруженного в послеобеденную пищеварительную дрему чародея и стукнула маленькими кулачками о край его рабочего стола так, что подпрыгнул чугунный письменный прибор, а какао из чашечки перед его премудрием взвилось испуганно в воздух и приземлилось в чернильницу.

— А… ты хорошо сегодня выглядишь… какое милое платье… в крапинку… милую… тоже… — главный маг почуял неладное и попытался остановить надвигавшуюся бурю.

С таким же успехом он мог попробовать пришлепнуть птицу Рух мухобойкой.

— Какого лешего, Уллокрафт?! — проревела фея вместо приветствия. — Кого ты мне дал?!

— К-как ты и просила, Б-бриджит… — не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь и сконфуженно пробормотал ректор. — С-студента…

— Какого?!

— М-магофона… М-мегафона… М-мельникова…

— Не прикидывайся бОльшим идиотом, чем он, Гийом!!! Даже у тебя это не получится!!!

— Он не идиот! — попытался защитить не столько Агафона, сколько себя волшебник. — Он вполне замечательный молодой человек! Просто ты не нашла к нему подхода! Он же всего первый день среди вас, дело молодое, смутился, растерялся — столько девушек прелестных вокруг!..

Но старушка оставалась неумолимой.

— Ни один монах не смог бы смутиться и растеряться до такой степени, чтобы перепутать заклинания серебряной пыли, в облаке которой мы должны появляться подопечным, и распыления масляной краски!!!

Ее горящее от гнева личико приблизилось к его пылающей стыдом физиономии на расстояние вытянутой руки. И только теперь слегка близорукий волшебник заметил, что и лицо, и очки, и прическа, и шляпка, и птичка на шляпке, не говоря уже про ежика — все покрыты той же самой миленькой зеленой крапинкой, что и розовое платье феи.

«Только попробуй, хихикни», — не говорили — рычали ее суженные подобно бойницам глаза. И Уллокрафт благоразумно и поспешно прикусил обе губы и вперил предательски зажегшийся смехом взгляд в залитую смесью чернил и какао столешницу.

— Знаешь, Бриджит… Я тут недавно наткнулся на универсальное заклинание удаления пятен от лаков, эмалей и красок со сложных и особо сложных поверхностей. Если хочешь, могу записать тебе слова, — проговорил он, сосредоточенно уставившись на сине-коричневую лужицу перед собой.

Но мадам Фейримом явно хотела большего.

— Ты сегодня же… нет, сейчас же… заберешь к себе этого… это… эту… и выдашь нам другого ученика! — рассерженной кошкой прошипела она, — и за тобой еще останется выполнение любого нашего желания… нет, трех! Каждый день! В течение месяца!

— Но, Бриджит, дорогая, он же у вас всего несколько часов занимался!

— Зато чем!!! Это, — рассвирепевшая фея ткнула в свое испорченное платье, — только конец учебного дня! Последние капли, так сказать! А ты не видел, что было до этого! Живодер!

— Он не живодер… — маг неуверенно попытался оправдать Мельникова.

— Я не о нем, а о тебе! — разъяренно фыркнула фея.

Ректор уныло вздохнул, признавая поражение. В конце концов, его можно было назвать малодушным, нерешительным, мягкотелым, добродушным, но живодером его еще никто не называл.

— Ну что ж… — разведя руками, пробормотал Уллокрафт, — если ты настаиваешь, чтобы я взял его обратно…

— Да, я настаиваю! — чуя неминуемую победу, торжествующе изрекла мадам Фейримом.

— Тогда…

«Тогда я возьму его обратно», — хотел договорить волшебник и положить делу конец, но в тот же миг перед его мысленным вором предстали профессора, отчаянно и упорно отказывающиеся брать такого ученика, как Агафон… Затем вновь и вновь всплывающее предложение отчислить его… Потребованное большинством голосование… отчисление… необходимость возвращать золото, уплаченное авансом — и потраченное уже давно… А ведь, наверняка, выяснять, отчего его внучек заявился посреди семестра домой, примчится дед… не к ночи будь сказано… чур меня, чур… И всё это… всё это… всё это из-за того…

— И всё это из-за того, уважаемая мадам Фейримом, что вы сами не знаете, чего хотите! — волшебник сердито шлепнул ладонями по собравшейся на столе луже, и сине-бурые брызги украсили его мантию, бороду и дополнили дизайн розово-зеленого наряда посетительницы.

— Это как?!.. — опешила она при неожиданном сопротивлении там, где ожидалась скорая победа.

— А вот так! — приподнялся и перешел в контрнаступление Уллокрафт. — Вы у меня кого заказывали? Доброго. Обаятельного. Умного. Трудолюбивого. Способного. Я ничего не пропустил?

— Н-нет… — недоуменно воззрилась на него старушка.

— Ну так кого просили, того мы вам и выделили! — ректор развел руками, изображая воплощенную невинность. — Агафон Мельников, по-вашему, злой и антипатичный?

— Н-нет…

— Глупый?

— Д-да вроде, не похоже…

— Бездарный?

— Да лучше бы он был бездарным — для общества безопаснее!

— Ленивый?

— Не успела понять…

— И вы, милейшая мадам Фейримом, врываетесь в мой кабинет, обливаете меня чернилами… хорошо, хоть не грязью… и обвиняете такого уникального студента, как Мельников, во всех грехах, даже не получив о нем хоть сколь-нибудь четкого представления?!

— Гийом! — не находя других слов, потрясенно всплеснула ручками фея. — Гийом!..

— Где ваш педагогический талант? Опыт? Навыки и умения?

— Гийом, не передергивайте кар… то есть, факты!

— Я их не передергиваю — я выкладываю на ваше обозрение: у меня не лов!.. То есть… я хотел сказать… формально все ваши требования мы выполнили, и причин для негодования у вас быть не должно!

— А неформально?!

— Неформальных отношений между персоналом Школы, согласно Уставу, быть не может! — победно продекламировал Уллокрафт, выдохнул удовлетворенно, опустился на мягкое сиденье кресла, и с чувством выполненного долга откинулся на спинку. — И я вас больше не задерживаю, мадам Фейримом. Вас ждет педагогический процесс!

Ответ разъяренной феи, исчезнувшей с громким хлопком в облаке распыленной зеленой краски, разобрать ему не удалось.

Вздохнув, его премудрие мысленно вычеркнул из списка партнеров по субботнему преферансу профессора Фейримом и принялся вспоминать универсальное заклинание на удаление пятен от лаков, эмалей и красок со сложных и особо сложных поверхностей, одна из которых включала в себя бороду и физиономию ректора ВыШиМыШи.

***

Прошло четыре месяца.

Позади остались уроки эффектного появления перед опекаемым объектом, практика по обращению с волшебной палочкой, занятия по речевому и поведенческому этикету феи, изучение регистра стандартных желаний в двух томах, реестра нестандартных желаний в двадцати, курсы убеждения и формирования мировоззрения подопечного, и прочая, прочая, прочая. Постоянное хихиканье и шепотки юных феечек, издевки и смешки однокашников, равно как и стоическое терпение преподавательниц тоже приближались к концу вместе с программой третьего курса.

Большую жирную точку в истории эксперимента факультета фей поставил, похоже, экзамен по трансформации, когда час с четвертью непрерывных попыток Агафона превратить тыкву в карету увенчались неожиданным для всех^[5] успехом. Многострадальный оранжевый муляж любимого овоща исполнительниц желаний вздрогнул, заколыхался, словно стал резиновым, и принялся быстро расти. Студентки ахнули, Агафон охнул, а его преподавательница выронила страховочную волшебную палочку со встроенным секундомером и прослезилась.

Когда превращение завершилось, перед глазами собравшихся стоял самый безупречный образец современного каретостроения, какой только могло представить себе воображение отчаявшегося ученика. Золотые стенки, серебряные дверцы, шелковые занавески, платиновые колеса и циркониевые подножки, усыпанные драгоценными камнями, сверкали под солнечными лучами, заливавшими задний двор корпуса факультета и, казалось, не было в мире ничего прекраснее, чем сие творение магии.

Ну кто, скажите пожалуйста, кто, какой идиот надоумил сеньору Вапороне, председателя комиссии, проверить собственнолично, достаточно ли мягкие в карете подушки?!..

Агафон передернул плечами при одном воспоминании о последствиях, тяжко вздохнул, втянул голову в плечи и нервно поерзал на жесткой скамье — других для провинившихся студентов в приемной декана факультета крестных фей мадам Фейримом не было.

— Сиди-сиди, изверг, — сурово зыркнул на него с антресолей монументального книжного шкафа розовый скупидон.^[6] — За такое волшебство тебя не только выгнать — поселить в твоей карете мало будет! Бедная сеньора Вапороне!

— Тебя не спросили, — мрачно огрызнулся студент. — А будешь еще мои дела комментировать, я тебя…

Агафон поднял руки, состроил зверскую рожу и угрожающе забормотал вполголоса древнешантоньский алфавит.

— Тетушка Фейримом, тетушка Фейримом, помогите, спасите, заколдовывают!.. — с притворным испугом заверещал скупидончик, и когда фея выскочила из кабинета — глаза пылают праведным гневом, волшебная палочка наготове — противное существо взмахнуло крыльями, поднимая пыль, спряталось за ее пухлую спину и показало Агафону язык:

— Третью и седьмую букву пропустил, двоечник!

— Мельников? — сурово нахмурилась фея. — Ты здесь зачем?

— Дык… мадам Эгалитэ сказала… что вы хотели меня видеть… но я не виноват… правда… это… она сама…

— Что — она сама? — непонимающе свела над переносицей седенькие бровки главная фея. — Кто — она сама? Мадам Эгалитэ?

Безумная мысль сверкнула в мозгу студента, что, может, декан еще не в курсе его бенефиса на экзамене и вызвала по какой-нибудь иной причине и, может, всё еще на сегодня обойдется…

Агафон прикусил язык.

— Д-да… она сама… меня позвала… — сбивчиво пробормотал он. — Мадам Эгалитэ. Пригласила. К вам.

— Ах, да, — словно только что вспомнив что-то, фея кивнула, скорее, своим мыслям, нежели словам ученика. — Я просила ее послать тебя ко мне, если встретит по дороге. Проходи. Нам надо поговорить. О твоей практике.

«Не знает, не знает, пронесло!!!» — обрадованно подскочило сердце студента, — «Завтра она уезжает на семинар в Лотранию, потом у нас практика начинается — и провались оно всё синим пламенем, как говорит Шарлемань Семнадцатый! К концу точно забудется!»

И Агафон, с галантным полупоклоном пропустив мадам Фейримом вперед, закрыл за ними обоими створки двери. Не забыв показать скуксившемуся скупидону язык.

— Итак, Агафон, Мельников сын, похоже, что долгий семестр нашего сотрудничества, наконец-то, подошел к концу, — заговорила фея, когда гость был усажен перед письменным столом хозяйки кабинета и оделен кружкой ромашкового чая и круглым пирожком с вишневым джемом. Вторая кружка и второй пирожок медленно остывали нетронутыми перед мадам Фейримом.

— Я очень рад, — брякнул студент, и едва не подавился невесть откуда взявшейся в почти прожеванном куске косточкой.

— А уж я-то как рада… — крестная фея меланхолично извлекла из воздуха и протянула кружевной платочек натужно кашлявшему гостю.

— С-спасибо… — просипел он.

— На здоровье, дитя мое, — добродушно кивнула Фейримом. — А пока хоть на несколько минут твой рот занят чем-то иным, нежели изречением необдуманных сентенций, позволь, я скажу пару слов о том, зачем наш факультет пошел на такой рискованный шаг, как приглашение в свои ряды юноши, такого, как ты.

При словах «как ты» Мельников поморщился, но, памятуя недавнюю косточку на зубах, от комментариев воздержался. Старушка кивнула, словно уловив и оценив мысли визитера, и ровным голосом продолжила:

— Однажды наша самая старая фея, мадам Дюшале, была призвана своей давнишней приятельницей — деревенской молочницей — на родины к внучатой племяннице. Но роды задержались, и, чтобы не скучать, молочница предложила нашей коллеге с дальней дорожки чуток согреться и расслабиться. Время шло, ребеночек не торопился появляться на свет, а веселая молочница всё подливала и подливала домашней настойки своей давней подруге. И поэтому, а, может, по иной причине, когда ее позвали к новорожденному, она отнеслась к своим обязанностям несколько… легкомысленно. Узнав только, что младенца назвали Лесли, она произнесла над своим новым подопечным связующее их заклинание, чмокнула в щечки и отправилась спать. Когда же утром она проснулась ближе к полудню, то к ужасу своему обнаружила, что добрая ее знакомая — несомненно, из исключительно благих побуждений — сыграла с ней злую шутку.

— Налила в ботинки воды? — вырвалось у Агафона прежде, чем он успел подумать и прикусить длинный свой язык.

Фея опалила скукожившегося студиозуса презрительным взглядом, фыркнула и покачала головой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

Так сокращенно называли родное учебное заведения некоторые особо безответственные студенты и преподаватели.

5

Но, в первую очередь, для его премудрия.

6

Он же «скупидом», или, по другим источникам, «скопидом» — мифическое существо, имеющее вид полуголого малыша с крыльями, луком и стрелами, но, в отличие от купидонов, обслуживающее не романтически настроенных подростков из высшего общества, но практичный средний класс среднего же возраста.