Позвольте вас подставить

Светлана Алешина, 2003

«…Лариса не прислушивалась. Она тихо сидела в кресле и предавалась мечтам о том, как они завтра с Романом и Ириной поедут на дачу, как будут кататься на катере, не слушая причитаний матери и тетки. Но тут дверь распахнулась, и на пороге возникла Екатерина Андреевна. – Рома, Рома! – закричала она. – Послушай, чего у нас происходит-то! Прямо с ума сойти можно! Татьяна исчезла! – Какая Татьяна? – машинально спросил Роман, хотя ему это совершенно не было интересно. – Да как какая? – всплеснула руками теща. – Соседка наша, из второго подъезда! Второй день уж дома нет! Все на ушах стоят! Ты, Рома, скорей беги да разберись! Я так думаю, что это как раз по твоей части! – Стоп, стоп! – охладил пыл тещи Роман. – Куда бежать? Зачем? Почему по моей части? – А как же! Ты же на адвоката учился! – с непробиваемой логикой объяснила та. – А при чем тут адвокаты? Кого нужно защищать? – Да не защищать! А Татьяну искать! Может, с ней случилось чего?…»

Глава 1

Татьяна всю ночь ворочалась, вздрагивала и никак не могла полностью окунуться в крепкий сон. Заснуть, да нет, даже не заснуть, а провалиться в какое-то забытье, удалось только под утро. И естественно, тут же раздался звонок будильника. Татьяна слышала его сквозь сон, но отреагировать не хватило сил. Будильник выключил муж. Выключил и сразу же поднялся. Пошел в ванную, на кухню, а потом вернулся к постели.

— Таня, вставай! — громко позвал он. — Вставай, ты уже спишь пятнадцать минут лишних.

Вставать не хотелось смертельно. Но надо, потому что, как обычно, идти на работу. На работу, которая уже стала просто противной. Каждый день одно и то же, с девяти до шести, один и тот же коллектив, одни и те же лица, занятия. Да и зарплата одна и та же уже давно и повышаться не собирается. Надоело!

И вообще все надоело! И дома тоже надоело! То же самое однообразие. Но не приятное однообразие, которое называется стабильностью, покоем и семейным счастьем, а рутинное, давящее и изнуряющее. Покоя никакого нет, а счастья и подавно. Татьяна давно уже убедилась, что дома ее не ждут. Вернее, ждут только для того, чтобы заявить о том, что пора ужинать. Да и не ждут, а ждет, потому что дома, кроме нее, живет только муж. Детей нет, так уж случилось. И пробовать что-то по-другому уже не получится.

Казалось, все равно можно жить счастливо и без детей, но вот не складывается. Отдалились незаметно, стали, по сути, чужими, как квартиранты под одной крышей. Виктор говорит, что это все ее выдумки, что голова забита не тем, чем нужно… Но ведь раньше же не была забита! Потому что раньше было по-другому. И любовь была, и общие радости, а потом все куда-то делось. Куда? Непонятно. Просто так, само собой развеялось, рассеялось и исчезло.

Татьяна давно себе сказала, что нужно что-то менять, даже придумала как, но ведь он не соглашается! Его это не волнует, у него только собственные проблемы, а ее мысли кажутся дурью. И все-таки она не хочет отступать. Если сейчас отступить, то так и будешь жить до конца дней в этой рутине и нелюбви.

— Таня, уже восемь, тебе через полчаса выходить, — снова заглянул в комнату Виктор.

Татьяна, не отвечая, с трудом заставила себя подняться и пошла в ванную.

«Ничего, ничего, это ненадолго, — утешала она себя, стоя под теплыми струями душа. — Немного осталось, а потом все будет по-другому. И настроение по утрам тоже будет другое».

Выйдя на кухню, она увидела, что Виктор уже позавтракал будербродами с колбасой и теперь пил кофе, уткнувшись в газету. И это тоже обидело.

«Хоть бы спросил о чем-нибудь! — с нарастающей злостью подумала она. — Или бутерброды на двоих сделал! Я для него и обеды и ужины готовлю, а ему на меня совершенно наплевать!»

— Тебе налить кофе? — поднял голову муж.

— Не надо, я сама! — сквозь зубы процедила Татьяна, уже закусившая удила.

Виктор пожал плечами и снова углубился в чтение. Но Татьяна завелась. Налив кофе и решив не тратить времени на завтрак — и так действительно лишние полчаса провалялась в постели, — она обратилась к Виктору:

— Ты меня отвезешь на работу?

— Я же тебе говорил, что машина сломалась, сегодня закончу ремонт.

— А мне теперь на троллейбусе добираться? Я и так опаздываю!

— Езжай на маршрутке, то же самое по времени, что на машине.

— Не то же самое! — упрямо возразила Татьяна. — К тому же в машине удобнее. А ты все другим чинишь, пока наша сломана! Нет бы ею в первую очередь заняться!

— Не получилось в первую очередь, я же тебе объяснял. Сразу несколько заказов — их что, бросить? И деньги бросить? — возразил Виктор.

— А жена теперь неизвестно на чем должна добираться!

— Господи, Таня, ну поймай левака, в конце концов! — не выдержал муж. — Раз уж так нужно.

— Нужно! Не очень-то мне и нужно, — тут же сказала Татьяна. — И вообще мне эта работа не нужна! Я сто раз тебе говорила!

— А я тебе сто раз говорил, чтобы ты увольнялась, если тебе там невмоготу! — повысил голос Виктор. — Но ты же сама не уходишь, только жалуешься.

— Увольняться? Да? И сидеть дома? — закричала Татьяна. — Взаперти целыми днями?

— Никто тебя не запирает, — буркнул Виктор.

— А чем заниматься? Обед готовить, стирать, гладить… Может быть, мне еще вышивать научиться? Я и так достаточно времени на хозяйство трачу! — В голосе Татьяны появились слезы.

— Ты чего хочешь-то? — не выдержал Виктор, отставляя чашку. — Конкретно можешь сказать? А то — и так не хочу, и эдак!

— Я тебе уже говорила, чего я хочу! Заниматься другим делом!

— Если ты опять про свой… — начал муж, но Татьяна перебила его:

— Да, опять! И буду опять! Потому что для меня это важно! Ты вон как хорошо устроился — занимаешься своим бизнесом, он тебе нравится, да еще и деньги приносит! Встаешь когда захочешь, идешь когда захочешь, а я что? Из-за грошовой зарплаты каждый день на работу и обратно, туда-сюда, и в снег, и в грязь! А ради чего?

— Еще раз тебе говорю — увольняйся!

— А дома…

Разговор, как всегда в последнее время, закончился скандалом. Татьяна ушла разобиженная, так и не допив кофе и не став завтракать. Выйдя из маршрутки, она поднялась в офис и устало плюхнулась на стул, включая компьютер.

— Чего с утра такая смурная? — спросила подруга Маша, включая электрочайник и собирая со стола чашки с намерением их помыть.

— Да! — Татьяна только рукой махнула.

— Опять с Виктором поругались?

Татьяна не ответила.

— Ладно, я сейчас чашки вымою, мы с тобой кофейку попьем, и расскажешь, что на сей раз, — усмехнулась Маша, выходя из комнаты.

Татьяна в это время рассеянно смотрела на экран, машинально щелкая мышью и загружая нужные файлы. Голова у нее была забита своими мыслями, она постоянно возвращалась к сегодняшнему разговору с мужем. Собственно, разговоры на эту тему возникали в последнее время часто, и Виктор всегда реагировал одинаково. Татьяну это не устраивало. Она не хотела понимать, почему муж ведет себя именно так, у нее было одно объяснение — ему жалко денег. О том, что стоит за этим, она не задумывалась.

Вернулась Маша, выключила чайник и разлила по чашкам кофе, благо что у них на работе его выдавали бесплатно. Татьяна молча кивнула, взяла свою чашку и отпила глоток. Обжегшись, чертыхнулась, резко отодвинула чашку и совсем надулась. Маша с легкой улыбкой следила за ней, зная, что подруга долго не выдержит и примется рассказывать. Посидев некоторое время с хмурым видом, Татьяна сказала:

— Блин, ну когда же он перестанет вести себя так по — свински!

— Ты о чем? — поинтересовалась Маша, не уточняя, потому что это и так было понятно.

— Когда он перестанет думать только о себе?

— А о тебе кто же думает?

— А обо мне, выходит, только я сама! — Татьяна снова придвинула чашку и стала пить кофе. — Ему до меня совсем дела нет! В кои-то веки попросила денег, а он не дал.

Маша выразительным взглядом окинула фирменный костюм Татьяны, а также дорогие украшения. Татьяна, заметив это, отмахнулась:

— Да все это ерунда! Я же не на новые сережки попросила, а на серьезное дело!

— Значит, он не считает его серьезным, — пожала плечами Маша.

— Вот именно! — вскакивая со стула, нервно заявила Татьяна. — Он и меня такой не считает! Он меня вообще за дуру держит! И не только дурой считает, но и стервой! Хотя я для него… — Татьяна замолчала. Она не нашлась чем завершить фразу. Справедливости ради, вспомнив свою жизнь в последнее время, она не смогла ответить, что, собственно, она делала для мужа? Однако смиряться с этим, особенно сейчас, совершенно не хотелось, и она продолжила стандартно и не совсем удачно: — И стираю, и убираю, и жрать готовлю!

— Ну, а он деньги зарабатывает, — естественно, тут же парировала Маша. — Нормальное разделение труда. Знаешь, мне вообще кажется, что тебе стоит выбросить эту дурь из головы. А то вы окончательно разругаетесь. Тебе это надо?

— Кажется, это уже и так произошло! — мрачно сказала Татьяна, снова плюхаясь на стул.

— Так вот ты с ним сначала отношения наладь, а потом добивайся своего, — посоветовала Маша. — А то рявкаешь на него, а потом заявляешь, что тебе деньги нужны.

— Но мне они и в самом деле нужны! Я же тебе объясняла на что! — воскликнула Татьяна. — Ты что, тоже против меня?

— Да вовсе нет, — запротестовала Маша.

— А что же ты тогда его все время защищаешь?

— Потому что мне кажется, что ты не права. Подумай, Тань, действительно ли тебе это так нужно?

— Нужно, — упрямо мотнула головой Татьяна. — Я тебе рассказывала… Ты вот говоришь — отношения наладить. Я для этого и задумала свое дело, чтобы доказать ему, что я тоже много что могу, что он зря меня дурой считает.

— Вот чем больше будешь про свое дело твердить, тем больше будет считать, — убежденно заявила Маша. — Не переубедишь ты его.

Но Татьяна уже не хотела слушать никаких аргументов.

Дверь кабинета открылась, и на пороге появилась Галина Андреевна, технический редактор фирмы «Ваша книга», полная крашеная блондинка за сорок. Она поприветствовала женщин и осведомилась:

— О чем с утра спор?

— Да так, — махнула рукой Маша. — Разговор на нескончаемую тему.

— Завтра справочник сдавать по кардиологии, — напомнила Галина Андреевна. — У нас рисунки готовы?

— Я схожу к художникам, — буркнула Татьяна. — Сегодня обещали закончить.

— Ты чего хмурая-то? — снимая плащ, спросила Галина Андреевна.

— Ничего! — огрызнулась Татьяна. — Это у вас, Галина Андреевна, всех забот — дочь да внуки, а у меня…

— Да уж, у тебя забот полон рот, — усмехнулась женщина.

Татьяна явно собралась было вспылить, но Маша предупреждающе взяла ее за руку.

— Пойдем-ка покурим, — предложила она.

— Вот-вот, — поддержала Галина Андреевна. — Покурите, нервы в порядок приведите.

— Мои нервы никого не касаются! — огрызнулась Прошакова, дернулась и резко вышла в коридор, грохоча каблуками.

Маша со снисходительной улыбкой посмотрела ей вслед, Галина Андреевна покачала головой.

— Опять с мужем с утра поскандалила? — кивнув на дверь, спросила она.

— А то с кем же, — вздохнула Маша, двигаясь к выходу. — Ладно, Галина Андреевна, к обеду у нее это пройдет, сами знаете.

— Знаю, да только утомили ее перепады настроения, — в ответ вздохнула технический редактор.

Когда Маша подошла к курилке, Татьяна уже сидела на колченогом стуле и нервно дымила. Маша присела рядом.

— Не надоело каждый день из-за одного и того же себе нервы портить? — спросила она.

— Надоело! И вообще мне все надоело! — зло ответила Прошакова. — Уволюсь к чертовой матери.

Маша только плечами пожала. В коридоре послышались тяжелые шаги, и вскоре в курилку, пыхтя и отдуваясь, протопал очень полный мужчина лет сорока, в очках, страдающий одышкой. Увидев девушек, он заулыбался.

— Где еще можно встретить наших подружек! — всплеснув руками, с преувеличенной радостью и весельем воскликнул он.

— Здравствуйте, Филипп Викторович, — поприветствовала его Маша, а Татьяна молча кивнула.

Однако при появлении этого мужчины она постаралась стряхнуть с лица мрачное недовольное выражение и даже изобразила на нем подобие улыбки.

— Танечка, книжка будет готова до завтра? — как-то грустно спросил Филипп Викторович.

— Да-да, — заверила его Татьяна. — Уже почти готова.

— И фотографии вставлены? — причмокнув губами, уточнил толстяк.

— Конечно! — не моргнув глазом сказала Прошакова.

— Очень хорошо, Танечка, очень хорошо. Раз все почти готово, можете зайти ко мне в кабинет, девочки, кофе попьем…

И он, тяжело переваливаясь, двинулся дальше по коридору.

— Ты что, — толкнув подругу в бок, зашептала Маша. — У нас же еще ничего не готово! Сегодня нужно весь день вкалывать, чтобы успеть!

— Ничего, — отмахнулась Татьяна. — Первый раз, что ли? Он проверять все равно не будет, ему же лень! А сегодня поднажмем как следует и все закончим. Там в принципе не так уж много.

— Ох, не знаю… — протянула Маша.

— Да ладно тебе! — с досадой одернула ее Таня. — И так тошно! Говорю тебе, что успеем, не нагоняй тоску! А будешь охать, тогда вообще лучше иди к художникам в кабинет! — неожиданно разозлилась она. — И не мешай мне! Я без тебя справлюсь!

Татьяна с силой вмяла сигарету в пепельницу, сломав ее при этом, резко поднялась и порывисто прошагала к кабинету. Маша еще раз вздохнула, покрутила пальцем у виска и стала спокойно докуривать.

До обеда они с Татьяной почти не разговаривали, Маша избегала обращаться к ней с вопросами. Она молча делала свою работу, стараясь успеть как можно больше, то и дело переговариваясь с Галиной Андреевной. Татьяна сидела, уткнувшись в компьютер, и молчала. Около часа дня в кабинет заглянул Филипп Викторович Астахов, заместитель директора фирмы «Ваша книга», тот самый толстяк, что с утра интересовался, закончена ли книга, и теперь пребывал в уверенности, что да.

— Девочки, — с улыбкой обратился он ко всем трем женщинам. — Прошу ко мне в кабинет на кофе. Вы знаете, он у меня особенный! — хитровато подмигнул зам.

Кофе у Филиппа Викторовича и впрямь был особенным за счет того, что он добавлял в него настоянный на травах бальзам, что придавало напитку специфический вкус, а также легкое хмельное настроение после его употребления внутрь.

— Простите, Филипп Викторович, я в перерыве в магазин хотела сбегать, — отказалась Галина Андреевна, с недоумением глядя на заместителя директора.

— И я тоже, — добавила Маша, не поднимая глаз.

— А я приду! — решительно заявила Татьяна, поднимая голову от компьютера. — Пойдемте, Филипп Викторович.

И не обращая ни на кого внимания, гордо вскинув голову, она прошагала за замдиректора по коридору в его кабинет. Оставшись вдвоем, Маша с Галиной Андреевной переглянулись и развели руками.

— Ну что она творит?! — воскликнула технический редактор. — И так еле-еле успеваем, а она кофе пить! И Астахов тоже хорош! Знает, что нам книжку доделывать…

— Не знает, — перебила ее Маша. — Танька ему сказала, что почти все готово.

Галина Андреевна только руками всплеснула.

— Ну что это такое? — возмущенно продолжала она. — И нас подводит, и себя! Сама увольняться собралась, ей наплевать на нас! А мы-то останемся с какими глазами?

— Ладно, — вздохнула Маша. — Давайте работать, Галина Андреевна. Я так поняла, вы ни в какой магазин не собираетесь?

— Нет, конечно! Это я Астахову сказала, чтобы отвязаться.

— Ну тогда вперед, — кивнула Маша, и обе женщины склонились над клавиатурами.

* * *

Татьяна Прошакова сидела в кабинете Филиппа Викторовича Астахова, пила уже третью чашку кофе с бальзамом, беспечно помахивая носком туфли.

— Филипп Викторович, а у вас в прошлый раз конфеты были с вкусной начинкой, — напомнила она. — Остались?

— Да, Танечка, конечно. — Пыхтя, Филипп Викторович поднялся с места и прошел к холодильнику, доставая большую коробку шоколадных конфет и выставляя ее на стол.

— И бальзамчику еще захватите! — крикнула ему Татьяна.

Она в этом плане была бесцеремонна и откровенно пользовалась добротой Астахова. Когда-то на свой день рождения заместитель директора проявил щедрость к своим подчиненным, пригласив их в свой кабинет, дабы вместе отметить знаменательное событие. Потом он иногда приглашал девчонок просто поболтать и попить кофе, если книга была закончена и работы было мало, потом некоторые стали заглядывать и сами, а Татьяна в этом плане просто села безотказному Филиппу Викторовичу на шею. Она приходила в его кабинет в любое время, сама просила налить ей кофе, рассказывала о своей жизни… Поначалу Филипп Викторович относился к этому спокойно, задавал вопросы о том, как Татьяна живет, — ему это было интересно. А потом и сам не заметил, как посещения Прошаковой превратились для него в обузу: женщина вела себя нагло, а слабохарактерный и мягкотелый Астахов не мог поставить ее на место. К тому же Татьяна была исполнительной сотрудницей, работу сдавала в срок, так что конфликтовать с ней не хотелось…

С директором фирмы «Ваша книга» Сергеем Аркадьевичем Вавиловым, человеком жестким и сухим, такой номер не прошел бы, и Татьяна это прекрасно понимала. Она и пользовалась добротой Филиппа Викторовича, причем выставляла это так перед остальными сотрудниками, словно он ее покровитель и она у него на особом счету. Этим она объясняла свое мнимое привилегированное положение.

Маша Кудрявцева знала, что все это зиждется лишь на врожденной наглости подруги, неоднократно предупреждала, чтобы та не злоупотребляла добротой Филиппа Викторовича, но Татьяна не была бы Татьяной, если бы вела себя по-другому. Не имея в реальной жизни оснований для того, чтобы проявить власть, она создавала иллюзию этого для своих коллег, наглым образом делая вид, что стоит над всеми остальными, повышая собственную самооценку в первую очередь для себя. Остальные это понимали, но старались не спорить с Прошаковой, зная ее вредный и взрывной характер. Просто помалкивали, улыбаясь про себя. Иногда, когда Татьяна совсем уже переходила всякую грань, кто-то из коллег не выдерживал и высказывал свое возмущение вслух. Прошакова пробовала ерепениться, но, выслушав тихое замечание подруги Маши, остывала, вспомнив, что на самом деле она такая же, как и все, и некоторое время вела себя тихо. Она улыбалась, заглаживая вину перед тем, кого обидела, делала какие-то угощения, а потом… Потом все забывалось, и Татьяна вновь превращалась в мегеру.

Но Филипп Викторович обо всех этих закулисных передрягах ничего не ведал, а если бы и узнал, то был бы крайне удивлен и огорчен. Он всегда гордился дружным и сплоченным коллективом, сложившимися теплыми отношениями и искренне пытался сделать их еще более дружественными.

— Пейте, пейте, Танечка, — подливая Татьяне бальзама в кофе, причмокивал он. — Как жизнь, как здоровье?

— Да здоровье ладно, — махнула рукой Прошакова. — А жизнь… Вы же знаете, Филипп Викторович, какая у меня жизнь! Угораздило выйти замуж за этого дуболома!

— Танечка! — с отеческим укором произнес Филипп Викторович. — Нельзя уж так. По-моему, ты несправедлива к своему мужу.

— Ну конечно! Я несправедлива! Да он совсем забыл о том, что я его жена! Ему до меня дела нету! Придет вечером, сразу ужин ему подавай! А от самого маслом машинным воняет и еще чем-то там! А помыться лень!

Филипп Викторович с легкой и грустной улыбкой слушал эмоциональные и непоследовательные высказывания своей подчиненной. Он все прекрасно понимал, однако… Филипп Викторович жалел женщин. Уже за одно то, что они женщины, считая, что женская участь гораздо тяжелее мужской и что к таким вот проявлениям женской натуры нужно относиться терпимо и с пониманием.

У самого Астахова личная жизнь, можно сказать, не сложилась, в чем он не признавался даже самому себе. Внешне это была образцовая семья: он, жена и двое детей. Жена была женщиной жесткой, властной и себялюбивой. Мужа своего она искренне считала тряпкой и всячески помыкала им. А Филипп Викторович полагал, что так оно и должно быть, что он на то и мужчина, чтобы безмолвно сносить насмешки и попреки и сохранять семью. Вместе супруги жили уже пятнадцать лет, и он сам не заметил, как постепенно между ними не осталось любви и даже уважения: только жалость и горечь с его стороны, и злоба и презрение — с ее.

Со стороны на них не могли нахвалиться, жена ставила заботливого и спокойного Филиппа в пример другим мужьям, и только близкие люди понимали, насколько эта семья далека от самого понятия семьи. В глубине души и Филипп Викторович осознавал, что все вышло не так, как он мечтал, но путей к изменению не видел, о том, чтобы развестись с женой, и помыслить не мог, так что потихоньку продолжал привычное существование, с грустью оправдывая поведение супруги тем, что она устает дома с детьми, что часто болеет, и от ее внушений уверился, что мало приносит жене денег, уделяет внимания.

Он с интересом выслушивал своих сотрудниц, думал над их судьбами, жалел и желал им счастья. Так уж получилось, что больше всех он уделял времени своей подчиненной Татьяне Прошаковой, и не потому, что сильнее других симпатизировал ей, а потому, что Татьяна наиболее ярко и демонстративно рассказывала о проблемах своей семейной жизни. Делиться этими проблемами на работе было ее основным и любимым занятием. Вот и сегодня, сидя с Филиппом Викторовичем за одним столом, она оседлала любимую тему и беззастенчиво грузила Астахова своими мнимыми проблемами.

— Я уже решила однозначно, — пристукивая кулаком по столу, говорила Татьяна, — если не пойдет на мои условия, подам на развод! Но только так, чтобы до нитки его раздеть! Я ему ничего не оставлю! И неважно, что у нас ребенка нет. Я ему жена законная, прожила с ним, слава богу, десять лет. Вернее, не слава богу, а черт бы их побрал, эти годы! Всю молодость на него угробила! Могла бы, между прочим, гораздо лучше себе найти.

— Танечка, очень трудно найти идеального человека, — вздыхал Филипп Викторович. — Точнее, невозможно, потому что его просто не существует.

— Ой, да у меня такие женихи были! — резко выбросила вперед руку Татьяна. — А я позарилась на его рожу смазливую!

— Еще неизвестно, как бы с кем-то другим сложилась жизнь, — осторожно заметил Астахов. — Могло быть куда хуже. Я вообще считаю, что тебе еще повезло.

— Ах, повезло? — Татьяна чуть не задохнулась от гнева. — Ну, знаете, Филипп Викторович, это уже просто… ни в какие ворота! Да вы что, издеваетесь надо мной?

— Ну что ты, Танечка, у меня и в мыслях не было! Успокойся, выпей еще бальзамчика… — постарался сгладить неприятный момент Астахов.

Татьяна вышла из кабинета замдиректора перед самым концом рабочего дня, будучи основательно под хмельком. Она прошествовала к своему рабочему кабинету, гордо тряхнула крашеными в темно-рыжий цвет кудрями и рванула дверь. Споткнувшись у порога из-за высоких каблуков, она пролетела вперед и спаслась от падения только потому, что крепко ухватилась за дверную ручку. Маша и Галина Андреевна встретили ее появление молчанием.

— Ну? — насмешливо обратилась к ним Татьяна. — Что так уставились?

— Вот, — сухо сказала Маша, кивнув на высокую стопку в углу кабинета. — Все уже сверстано, завтра можно отсылать.

— А-а-а, — протянула Татьяна. — Осуждаете меня, да? В смысле, вы такие работницы золотые, а я одна тунеядка! Ну конечно! А то, что я за компьютером ночами просиживала, уже никто не помнит!

— Таня, ты выпила лишнее, езжай домой. Завтра поговорим, — сказала Галина Андреевна, надевая перед зеркалом шляпу.

— А вот то, что я выпила, касается только меня! — резко ответила Прошакова.

Маша, не обращая на нее внимания, попрощалась с Галиной Андреевной и прошла к выходу.

— Что тут будешь делать?! — с усмешкой покачала головой Татьяна. — Лучшая подруга, и та выражает мне свое презрение! Да я вообще на вас всех плевать хотела!

— Таня, я запираю кабинет, — предупредила Галина Андреевна.

— Да пожалуйста! — зло сказала Прошакова, выходя за дверь.

Она постояла некоторое время в коридоре, думая, что, может быть, Маша ждет ее, потом стала спускаться по лестнице. В этот вечер подруги впервые за все время совместной работы отправились домой порознь. Татьяна решила пройтись пешком, по дороге накручивая себя еще больше, и явилась домой злая. Муж уже вернулся и сам разогревал ужин. Только мельком взглянув на жену, он понял, что с ней сейчас лучше не вступать ни в какие разговоры, и молча продолжал заниматься своим делом. Татьяну такое положение дел решительно не устраивало. Она, не переодеваясь, прошла в кухню и села на стул с сигаретой в руках.

— Я увольняюсь с работы! — Первое, что заявила она.

Виктор пожал плечами, перемешивая макароны на сковороде.

— Ты что, не слышишь? — повысила голос жена.

— Я прекрасно слышу, Таня, — отозвался муж.

— И ты так спокойно реагируешь?

— А что я должен делать? Впасть в панику? Мы же обсуждали это не один раз, и я считаю, что лучше тебе уволиться, чем мне постоянно наблюдать твое недовольство.

— Отлично! И ты даже не поинтересуешься причиной? — продолжала заводиться Татьяна.

— Да мне давно известны причины, ты мне сама о них говорила. Зарплата маленькая, работа нудная, коллектив не устраивает… Ну, не хочешь там работать, не надо. Я разве возражаю?

— А как я буду дальше жить, тебя не волнует?

— А как ты сама собираешься? Кстати, есть будешь? Все готово.

— Не буду я есть! — с гримасой отвращения отодвинулась от стола Татьяна. — У меня сейчас поважнее заботы. Я тебе еще раз повторяю: я не собираюсь сидеть дома, я хочу открыть свое дело.

— Открывай, — махнул рукой Виктор.

— Так ты дашь мне денег? — быстро спросила Татьяна.

— Я же тебе тоже уже говорил, что нет. Сколько можно повторять?

— Да ты что, издеваешься? — вскричала супруга. — Как же я смогу что-то начать?

— Да не надо тебе ничего начинать, вот мое категорическое мнение! — Виктор начал выходить из себя.

— Почему?

— Потому что у тебя ничего не получится. Господи, сто раз уже говорили! Голова уже болит от этого!

— У меня серьезная идея.

— Очень серьезная! — фыркнул Виктор. — Ты хотя бы можешь четко определить, что конкретно за дело ты собираешься открыть?

— Это не важно! Собственный бизнес всегда приносит прибыль, на кого хочешь посмотри! — Тон Татьяны был безапелляционным.

Виктор устало опустился на табуретку и принялся есть прямо со сковородки.

— Как свинья! — прошипела Татьяна.

Виктор, не отвечая, продолжал есть.

— Давай сначала договорим, потом будешь жевать! — не отставала Татьяна.

— Да о чем говорить-то?! — не выдержав, бросил вилку муж. — Не знаешь ничего толком, а лезешь куда-то! Мои мастерские и точки постоянно охаиваешь, а живем мы, между прочим, только за счет доходов с них!

— А свой гараж тебе зачем? — ухватилась за другую тему Татьяна. — Зачем сам свою машину чинишь, почему на станцию техобслуживания, между прочим, не отдашь? Вечно грязный, в масле, руки черные! Тоже мне! Ты хоть помнишь, когда мылся последний раз? Кому не скажешь, все удивляются, как можно с таким вонючим мужиком в постель ложиться!

Виктор вышел из себя. Он грохнул кулаком по столу, покраснел и заорал на жену:

— Гараж вообще не трогай! Я тебе сто раз говорил, что это мое! Чем хочу в свободное время, тем и занимаюсь! А ты, сука, орешь на каждом углу такие вещи, которые могут говорить только такие хабалки, как ты! На себя бы посмотрела! Сама-то ты кто? Институт и то не закончила, если бы не Машка, которая протекцию тебе сделала, стояла бы на базаре, жопу морозила!

— Да, на базаре! Там и то бы больше зарабатывала! — закричала Татьяна. — И вообще не смей на меня орать. Уйду я от тебя к чертовой матери, надоело!

— Да иди, кто тебя держит! Нанимайся вон и иди хоть завтра! Хоть видеть тебя не буду, достала уже!

— Продавцом, что ли? — визгливо переспросила Татьяна. — Нашел дуру! Я хочу свою точку иметь, хозяйкой на ней быть!

— Хозяйкой! — передразнил ее Виктор. — Дура ты и есть! Воистину дура!

— Ах так? — Татьяна совсем взбеленилась. — А ты… Ты… ты вообще пожалеешь, если мне откажешь в этих деньгах! Я тебе знаешь что устрою? Я тебя вообще с голой задницей оставлю! Пожалеешь потом!

— Да пошла ты со своими угрозами! — Виктор вскочил из-за стола. — Напилась, так иди проспись!

— Я-то не напилась, я все соображаю! Вот посмотришь, что с тобой будет, если… — Татьяна запальчиво погрозила мужу пальцем.

— Слушай, а вот что с тобой будет, я уже не ручаюсь!

— А что со мной? — ухмыльнувшись, подбоченилась Татьяна.

— Да я тебя просто убью! Все нервы ты мне вымотала, тварь!

— Попробуй только! Я сама завтра же к участковому Перепелкину пойду и про твои угрозы расскажу! Заявление на тебя напишу, понял? Пусть тебя на пятнадцать суток посадят для начала! Я тебе устрою, без штанов оставлю, я тебя…

Договорить Татьяна не успела, потому что Виктор с размаха припечатал ей рот своей широкой ладонью. Татьяна, широко раскрыв глаза, вырвалась и отскочила, отплевываясь.

— Ну, скотина… — прошептала она. — Завтра же к Перепелкину пойду! Ты у меня точно обо всем пожалеешь!

И она прошла в дальнюю комнату, громко хлопнув за собой дверью. Весь вечер она больше не выходила. Оставшись один, Виктор облегченно вздохнул, лег на диван, закинув руки за голову, и задумался…

Наутро они встали молча и не сказали друг другу ни слова до самого выхода из дома. Виктор ушел первым, не став дожидаться, пока жена попросит подвезти ее до работы. Рано возвращаться он сегодня тоже не собирался. Настроение было таким, что скоро должен наступить конец.