Рыжее наказание для опера

Саяна Горская (2024)

Когда вместо знака Вселенная вручает тебе девушку с кучей странностей, невольно задумываешься — где ж я так налажал? Но красавица с редким и тёплым именем Лета явно скрывает что-то в глубинах своей души. И мне, отчего-то, очень важно докопаться, понять и помочь. Даже если она против. Потому что моё холодное сердце медленно оттаивает рядом с ней. И никогда прежде я не чувствовал себя таким живым. Но разрушающие призраки прошлого, тем временем, подбираются всё ближе.

Глава 6

Лета.

Через пару минут в вагон входят два человека в форме.

Женщина, что их вызвала, указывает на нас пальцем.

— Ну, в чём проблема? — С гонором спрашивает полицейский.

— Вышло недоразумение. — Вальяжно так, без какого-либо напряга, объявляет мужчина.

— Это мы щас сами разберёмся. Документики ваши можно посмотреть?

— Если она мой пакет отдаст.

Прижимаю пакет тесней к груди.

— Это моё.

— Да вы загляните! — С нажимом говорит мужчина.

— Так, документы. И ваши. — Обращается полицейский ко мне.

Меня знобит от ужаса.

Потому что я стараюсь не светить лишний раз паспортом. Двойная фамилия, да ещё и наполовину французская — это слишком запоминающийся факт. И если парни в форме хоть раз слышали о сбежавшей жене Стоцкого, то наверняка запомнили.

Это может стать конечной остановкой в моём маршруте. Пять месяцев трудов окажутся перечёркнуты одной идиотской выходкой.

Достаю паспорт из внутреннего кармана куртки. Трясущейся рукой передаю полицейскому и сосредоточенно вглядываюсь в его лицо.

Тот только хмыкает и молча показывает документы напарнику. Оба сдерживают ржач.

Летиция Стоцкая-Дюпре в пахнущей сигаретами и пирожками с луком и яйцом электричке — это смешно? Возможно…

— Теперь ваши. — Обращаются к мужчине.

— Всё у неё. — Закатывая глаза, говорит он. — Девушка, просто загляните в пакет. Нет там ваших пончиков. Там мои эклеры. А ещё телефон, ключи, бумажник.

— Давайте уже. — На выдохе требует полицейский.

Заглядываю.

Да, действительно… Пончиков нет. Зато куча чужого барахла.

— Извините… — Зачем-то прошу прощения и возвращаю пакет мужчине. Сгребаю свой, с пончиками.

Мужчина достаёт документы, тычет в нос полицейским. Те в секунду вытягиваются по стойке смирно и на лица натягивают самые серьёзные выражения.

— Так это… Вы б сразу сказали… Товарищ майор… Претензии к девушке будут?

— Чего? — Морщится этот товарищ майор. — Пургу не несите. Какие у меня к ней претензии?

— Тогда протокольчик заполним по-быстренькому, а? Положено так.

— Заполним, раз положено.

Под любопытными взглядами пассажиров заполняем вместе какие-то бланки. Ставлю свою подпись там, где показывают. Вся эта бюрократическая волокита занимает добрую часть пути.

Внутреннее напряжение немного отпускает лишь тогда, когда полицейские уходят. Но я всё равно один сплошной спазм.

Я была на волоске. И если бы стражи порядка попались более амбициозные и ответственные, меня бы уже возвращали Максу.

Это страшно. Не хочу…

— Я Данил. — Тянет руку мужчина. — Можно Север.

— Я уже поняла. — Сиплю, кое как выталкивая из себя слова.

— Красивое у вас имя. Тёплое.

— А у вас — нет.

— Не тёплое, или не красивое?

— Послушайте, Данил-Север. Я не знаю, почему вы до сих пор здесь, но если моё выражение лица вам ни о чём не говорит, то я скажу словами: отстаньте от меня, пожалуйста.

— Понял! — Поворачивается к окну. Замолкает на две секунды ровно. — А вы в Мирную, да?

— Боже…

— Я там был однажды.

— Поздравляю.

— Вы там живёте?

— Нет, приезжаю постоять на перроне.

— Вы забавная.

— Прошу вас, не заставляйте меня переходить на грубости.

— Следующая остановка четыреста-восем-надцатый километр. — Объявляют по громкой.

— Ну вот, почти приехали. — Вертится Север на скамье в нетерпении.

Он что, собрался выходить в Мирной? Ладно…

На перрон вываливаемся вместе. Электричка уезжает дальше.

Накрапывает дождь.

— Ну, счастливо оставаться. Чтобы сесть на обратную, не забудьте перейти на другую сторону.

— А когда обратная?

— Через два с половиной часа. — Спускаюсь по ступеням.

Север догоняет.

— Погодите, вы же не оставите меня здесь?

— Почему нет?

— Ну… — Смотрит, прищурившись, на низкое небо. — Дождь вот-вот разойдётся.

— Не сахарный.

— Ну будьте же милосердны! — Трогает за плечо.

Рефлекторно отскакиваю на шаг.

Он не делает мне больно, у него нет такого намерения, но моё тело испуганно вибрирует на близость мужчины.

Север широкий в плечах, мышечный, не похож совсем на Макса комплекцией. Да и лицом не похож. Максим, скорей, элегантный, нежели мужественный. Достаточно атлетичный, но как Американская верховая. А Север — как русский тяжеловоз.

Они разные, но мне всё равно не по себе от этих прикосновений.

— Не надо, пожалуйста! — Обнимаю себя руками.

— Ладно, окей. — Чертит носком ботинка каракули в грязи. — Извините. Я не хотел. Не подумал… Не прав.

Разворачивается и поднимается на перрон. Садится на влажную лавку и, уперев подбородок в кулаки, смотрит на поворот, из которого должна вынырнуть электричка. Через два с лишним часа…

Мне плевать. Своих проблем хватает.

Совершенно плевать.

Я не заставляла его за мной шпионить, не заставляла садиться в электричку. И я уж точно не виновата в том, что мы перепутали пакеты.

Это всё он. Это его собственные выборы привели его в незнакомую глушь на мокрую лавку под дождь.

Снова смотрю на майора этого…

Сидит, как несчастный пёс, брошенный и понурый.

Нет, Лета, перестань жалеть убогих! Иди домой, он большой мальчик и сам справится.

Но я жалею, да. Может потому, что боюсь утратить остатки человечности, что живут во мне. Если мы перестанем помогать людям, даже в мелочах, что же от нас останется?

Закрыв глаза, борюсь с собой.

— Север! — Кричу, складывая руки на груди. — Идёмте, пока я не передумала.

Он тут же подскакивает с лавки и, довольный, идёт ко мне. Того и гляди хвостом завиляет.

Переобуваюсь в резиновые сапоги, которые оставила под завалинкой местного сарая. У Севера на ногах — модные ботинки, почти чистые. Ну… Это не на долго.

Почти всю дорогу мы идём молча. Пресекаю любые попытки заговорить о моём настоящем и, тем более, о прошлом. Это не свидание, не дружеская встреча.

Север дышит глубоко. Его ноздри расширяются, когда он хватает чистый воздух, чуть отдающий дымом из печных труб, смолой и хвоей.

Нравится? Да, мне тоже нравится.

Проходим по мосту мимо дамбы. Внизу бурлит речка, неглубокая совсем, но резвая. И Север, как ребёнок, минут пять таращится на её игривый поток с неподдельным восхищением.

У дома заставляю почистить обувь.

— Вот так, об траву сначала. Потом об тротуар соскребаете. И снова по траве, чтобы сбоку счистить.

— Деревенские лайфхаки… — Повторяет за моими движениями. С любопытством рассматривает дом. — Это ваш?

— Нет. Моего здесь ничего нет.

Молчит, ожидая продолжения.

Но мы договорились только на горячий чай. Мои откровения в эту услугу не входят.

Север тянется к калитке.

— Подождите. Тут своя система.

Стучу по забору. Цуцик молчит, значит, гулять упёрся.

Приподнимаю калитку, проворачиваю вертушку. Захожу.

Север идёт следом. Трясёт хлипенький забор, проверяя на прочность. Заглядывает в палисадник под окном. Суёт свой нос в бочки, стоящие под дождевым желобом, сделанным из пластиковых бутылок.

И мне отчего-то жутко неловко это всё…

Когда-то у меня был другой дом. Три этажа, огромная парадная лестница, как во дворце. Целый штат работающих на мужа людей: от повара до горничных.

Такой дом можно было показывать с гордостью, только вот я ненавидела то место. И с содроганием сейчас вспоминаю нашу с Максом общую спальню.

— Снимайте ботинки на крыльце. — Командую я.

Север послушно выполняет.

Там же, на крыльце, стоят калоши баб Таси. Значит, нагоняя за незваных гостей избежать не удастся. Надеюсь лишь, ей хватит порядочности, чтобы сделать это потом, когда Север уйдёт.

— Баб Тася, я дома! — Кричу с веранды, чего никогда не делаю. — У нас гости!

Баба Тася сидит за столом на кухне, разгадывает кроссворд. Отложив ручку, с интересом рассматривает Севера.

Я показываю ей знаками, чтобы молчала. Но это же баба Тася, она никогда не молчит…

— А говорила, мужиков не любишь. — Сухо бросает она.

— Ему надо электричку в город дождаться.

— А на вокзале место закончилось, иль шо?

— Это я напросился, не ругайся, хозяйка. — Выступает вперёд Север.

Баба Тася цепким взглядом проходится по его стильной кожаной куртке, брюкам, модной причёске, и делает какие-то свои выводы, судя по сдержанному смешку.

— Где ты находишь только их, непутёвая? — Поднимается с кряхтением из-за стола. — Гость, как звать-то тебя?

— Север.

— Север. — Бубнит под нос. — Ты из этих чтоль?

— Из каких?

— Которые по утрам полтора часа марафет наводят перед зеркалом.

Север смеётся.

— Нет, бабушка, я из обычных.

— Мм. А то морда больно симпатишная. Лета, сходь за водой, в баке закончилася.

— Давайте я, бабушка. — Поворачивается ко мне. — Показывайте, что делать.

— А ты, Север из обычных, за стол. — Баб Тася тычет скрюченным пальцем на своё место. — Садись, неча ей мешать. Она девка хоть и с придурью, но руки откудава надо растут. Сама справится, не впервой.

Север задумчиво топчется на месте.

Молча киваю ему на стул, потому что с бабой Тасей спорить — себе дороже. Да и не просто так она меня сплавить пытается… Устроит сейчас несчастному майору допрос с пристрастием. Покажет, как работает настоящая разведка.

Ну ничего. Пусть пообщаются. Может поймёт, что не стоит напрашиваться в гости, когда ты понятия не имеешь о людях, к которым собрался на чай.

Ухожу за водой.

Не тороплюсь, чтобы дать баб Тасе побольше времени. Чтобы развернулась она во всю мощь своей пытливой натуры.

Надеюсь, к моему возвращению Севера и след простынет. Ну, или хотя бы сотрётся с его лица эта непроходящая полуулыбка, а то он как блаженный с тех самых пор, как в деревню приехал.

Минут через тридцать с канистрой воды вхожу в дом, и ещё с веранды слышу хохот.

Баб Тася заливается смехом так, что воздуха не хватает, и она ойкает, машет руками и хватается за бок.

Не припомню, чтобы на мои шутки она хотя бы улыбалась… А может, я просто не шутила никогда при ней?

Но я, отчего-то, чувствую укол ревности.

Это даже не моя бабушка. Это просто женщина, которая приютила меня взамен на помощь по хозяйству. Мы не обязаны любить друг друга или даже нравиться друг другу. Достаточно того, что мы уживаемся вместе худо-бедно.

Но я всё равно ревную, как маленькая неразумная девочка.

С грохотом ставлю канистру на пол.

Эти двое устремляют на меня свои взгляды.

— Летушка, ты чего так быстро?

Летушка? — Едва заметно дёргаю бровями.

Чего этот майор баб Тасе подсыпал?

Потому что обычно я «непутёвая», «бестолочь» или «горе луковое».

— Весело вам, смотрю.

— Данил мне рассказал, как вы познакомились. — Говорит баб Тася, а я застываю от напряжения.

Потому что познакомились-то мы на мосту, и эту историю просто невозможно рассказать в позитивном ключе. Нет там ничего забавного.

— Бабушке было очень любопытно, и я рассказал, как мы пакеты перепутали, а потом я за вами мчался через пол города. — Поясняет Север.

Благодарно моргаю ему за опущенный первый акт нашего знакомства.

— Пойдём, Данечка, я тебе покажу, где у нас дровяник. Ты только переоденься. В красивом своём не ходи. — Баб Тася гладит Севера по плечу, словно смахивает невидимую пыль.

Что. Вообще. Происходит?

Север встаёт.

— Вы куда?

— Данил предложил дров нам наколоть. Данечка, вон там, в комнате, шкаф стоит. Иди себе присмотри чего.

— Я сама могу!

— Сама, сама. — Ворчит моя кикимора, подходя ближе. — Раз в сто лет мужик в доме появился. Пользуйся, непутёвая!

— Вот и живите тогда с ним. — Шиплю в ответ.

— Ай, Лета! Не разбираешься ты в людях!

— Вы с ним пол часа знакомы.

— За свою жысть плохих от хороших отличать научилась.

— Ну и замечательно. Я к Шуре пошла. Отнесу пончики.

— Возьмите эклеры, Лета. — Выходит из моей комнаты Север. — Вы же за ними в город ездили?

Он в вязаном чёрном свитере с высоким горлом.

Свитер плотно облегает широкие плечи и мощный торс. Подчёркивает тёмные волосы и оттеняет светло-голубые глаза.

И чтоб мне провалиться, но я не могу оторвать глаз от него. Шарю взглядом по выпирающим грудным мышцам, а внутри сердце отстукивает: «предательница».

Потому что я себе пообещала, что больше никогда и ни за что. Не поверю, не доверюсь. Не влюблюсь. И уж точно не поведусь на красивую картинку.

Хватаю пакет с эклерами и ухожу к Шуре.

Надеюсь, дорогу на вокзал этот майор запомнил…