Вернуть жену. Я тебя не отпускал

Саяна Горская (2024)

— У тебя был выбор. Мы могли всё обсудить, но ты трусливо сбежала. — Зато ты очень смело и мужественно переспал с моей лучшей подругой! Шахманов, я не вернусь! Я хочу забыть наш брак, как страшный сон! — Тогда я сделаю всё, чтобы жизнь в этом городе стала для тебя невыносимой. Может быть, ты успела забыть, но я всегда получаю то, что хочу. И прямо сейчас я хочу взглянуть на своего ребёнка, которого ты у меня украла. Дамир Шахманов — это чума, выжигающая и уничтожающая всё на своём пути. Я сбежала от него, утаив, что беременна, а теперь он нашёл меня и требует вернуться…

Глава 5

Ася.

Дамир уезжает.

Трясущимися пальцами я вызываю такси и тут же звоню воспитателю. Стараюсь говорить спокойно, чтобы не создавать лишней паники. Очень сложно преподнести информацию вроде «Не отдавайте Кирюху подозрительному типу, который скоро ворвётся в группу» будничным тоном, но я делаю всё возможное, чтобы голос мой не дрожал, а просьба не звучала как призыв к срочной эвакуации.

Через двадцать минут я на месте. Огромной пугающей машины Шахманова на парковке уже нет, как и его самого.

Мчусь в группу.

Марина Васильевна встречает меня с выпученными горящими глазами.

— Ася Владимировна, это было что-то! — говорит она с придыханием. — Ворвался сюда, чуть Кирилла с собой не унёс!

— Кирилла?

— Ага, Мазурина. Надеюсь, этот тип больше не планирует здесь появляться? Потому что мы всё начальство предупредили, наверху готовы бить тревогу!

Да, без паники не вышло…

— Не беспокойтесь, больше он здесь не появится.

— Будем надеяться, Ася Владимировна, будем надеяться, — она припадает к дверному косяку и склоняется ближе ко мне. В глазах осуждение и любопытство, без толики сочувствия. — А кто он, этот мужчина?

Отличный вопрос.

Сама ищу ответ на него, но безуспешно.

Муж? Бывший муж? Отец моего ребёнка? Мужчина, превративший моё сердце в кровавые ошмётки? Человек, которого я боюсь сейчас, но который до сих пор приходит мне во снах в той, своей прежней мягкой и заботливой ипостаси?

Я не знаю.

— Мама! — Слышу тонкий детский голосок.

Несётся ко мне моя пуля!

— Привет, солнышко! Как сегодня прошёл твой день?

— Отень ховошо.

— Ну и славно! — Целую Киру в лобик, заправляю за ушки выбившиеся из косичек тёмные пряди. — Давай домой собираться.

Кирюха обхватывает меня ручками за шею, вжимается носиком в мою холодную щёку. Она так вкусно пахнет этой детсадовской едой, порошком, а ещё чем-то только своим, каким-то особенным запахом ребёнка.

Она самое чудесное, что у меня есть, и хотя бы за неё я Шахманову благодарна.

Если бы у меня была возможность назад отмотать и с Дамиром не встречаться, я бы ей не воспользовалась, потому что жизни не представляю без Киры теперь.

Застёгиваю на Кире кофту. Пальцы дрожат, пуговицы не проталкиваются в петельки с первого раза.

Марина Васильевна продолжает стоять над душой, будто ждёт объяснений, но я не обращаю внимания на этот пристальный, прожигающий меня насквозь взгляд.

Я не собираюсь откровенничать с воспитателем своей дочери. Город очень маленький, все друг друга знают, поэтому слухи расходятся со скоростью света. Люди здесь живут в продолжительной стагнации, и любое, даже незначительное событие, особенно касающееся чужого грязного белья, воспринимается с почти безумным восторгом, долго смакуется и обсасывается, обрастает удивительными подробностями.

Я не хочу, чтобы моё имя полоскали на каждом углу. Сегодняшний эпизод и так даст людям повод для сплетен. Пускай они лучше додумывают, чем знают правду, потому что всё равно не смогут придумать хуже, чем есть на самом деле.

— Марина Васильевна, мы следующую неделю дома посидим. Не по болезни.

— Всё равно потом только со справкой от педиатра.

— Я помню, — вздыхаю устало.

С садом пока повременим. Шахманов может предпринять ещё одну попытку. Конечно, если он увидел Кирилла Мазурина своими глазами, то вряд ли решил, что это его ребёнок.

Но Шахманов и сейчас может караулить меня у подъезда, тогда спрятать Кирюху и как-то выкрутиться уже не получится.

В чём я уверена точно — Шахманов сам не отступит, не в его это природе. Поэтому придется мне выйти с ним на диалог и попытаться все словами через рот объяснить. Никуда я с ним не поеду, потому что у меня есть гордость, есть чувства, а еще мне больно до сих пор от его предательства.

Возможно, я смогу донести до Дамира, что меня нельзя, словно куль, закинуть на плечо и унести. Возможно, он даже поймет и отпустит. Но если он узнает про Киру — нет. Ни за что он не уедет без дочери, а при худшем раскладе еще и попытается ее у меня отобрать.

От этой мысли меня бросает в дрожь.

Моя. Моя дочь. Не отдам.

Кире придётся недельку дома посидеть, и это меня расстраивает: она не любит с Олегом одна оставаться, а Олег не любит оставаться с ней.

Но на няню у меня нет денег, а брать ещё один больничный в этом месяце я просто не могу себе позволить — и так полторы недели отсидела дома, что очень ударило по и без того мизерной зарплате учителя.

Мы с Кирой идём домой. Она весело щебечет мне о том, как развлекалась в садике: что в сон-час не спала, а баловалась с Яной и Сёмой, а на обед давали невкусный рыбный омлет.

— Рыбный омлет? Ты его съела?

— Не-ет! Я не люблю выбу.

— Какие извращенцы вообще кормят детей рыбным омлетом? — спрашиваю я больше у себя, чем у Киры.

— Это повав.

— Повар? Ух мы этого повара!

Чем ближе мы подходим к дому, тем грустней становится Кирюха. У меня сжимается от тоски сердце.

Дети очень тонко чувствуют. Считывают откуда-то из глубины. И я знаю, Кира пытается понравиться Олегу — рисует иногда его портреты в садике, неумелые и кривенькие, но с душой.

Олег их принимает без энтузиазма.

Кира расстраивается.

Я злюсь.

Вот такая у нас семья, да.

Прежде чем зайти во двор, я осматриваюсь. Машины Дамира нет, но я всё равно подхватываю Кирюху на руки и бегом несусь к подъезду. И только когда тяжелая металлическая дверь с громким лязгом закрывается за моей спиной, облегченно выдыхаю.