Пристанище ведьм

Саша Пейтон Смит, 2021

ФЭНТЕЗИ-ДЕТЕКТИВ О ШВЕЕ, КОТОРАЯ ОКАЗЫВАЕТСЯ В ЭПИЦЕНТРЕ ВОЙНЫ МЕЖДУ ВЕДЬМАМИ И ВОЛШЕБНИКАМИ 1911, Нью-Йорк Семнадцатилетняя Фрэнсис Хеллоуэл работает швеей и оплакивает брата, загадочно погибшего несколько месяцев назад. Все резко меняется, когда на нее нападает начальник. Фрэнсис не понимает, как его труп c торчащими из шеи ножницами оказывается у ее ног… Полиция не успевает обвинить Фрэнсис в убийстве: за ней приезжают две медсестры и забирают ее в санаторий «Колдостан» – якобы потому, что она страшно больна. Впрочем, скоро выясняется, что это вовсе никакой не санаторий, а академия для ведьм. Директриса предупреждает новоиспеченную ученицу о том, как опасна сильная магия, но Фрэнсис мало тех простеньких заклинаний, которым учат в академии. Она очарована Финном, таинственным молодым человеком, который возникает в ее снах и обещает научить более замысловатым формам колдовства – таким, что помогут ей отыскать убийцу брата…

Оглавление

Из серии: Суперведьмы

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Пристанище ведьм предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 2

Меня разбудили голоса девчонок. В первую сладкую секунду я ничего не помнила о событиях минувшей ночи, но стоило сглотнуть, как саднящая боль вызвала страшные картины произошедшего, и они принялись бить из крана сознания подобно грязной ядовитой воде.

Я уловила обрывки разговоров.

— Ножницы…

— Мертв…

— Слава богу…

Покидать теплую постель совсем не хотелось, но пока меня не уволокли в тюрьму за убийство, надо продолжать работать, чтобы не умереть от голода.

В голове снова прозвучал голос брата: «Не вешай нос, сестренка! Все будет хорошо». Он часто так говорил, когда я ему плакалась, что соседские девчонки не пускают меня с ними играть, или когда наша мама терялась в себе настолько, что забывала нас покормить.

Меня слегка раздражало, что Уильям всегда оказывался прав… Пока его не стало.

Я села в постели, опустила ноги на холодный пол и поежилась от пробежавшего по телу озноба.

Спальня у нас была тесная. В три узких окна пробивались лучи утреннего солнца, и в них парила бледная пыль. Старый деревянный пол истерся за долгие годы. Двенадцать одинаковых кроватей с железными каркасами стояли по бокам — шесть с одной стороны и шесть с другой. Миссис Кэрри жила выше, на третьем этаже, куда вела лестница у дальней стены.

Первой ко мне обратилась Джесс.

— О, Фрэнсис! Слава богу, ты проснулась. Миссис Кэрри внизу, разговаривает с полицией. Мистер Хьюс умер.

Я ахнула, притворившись удивленной, и подтянула сорочку выше, прикрывая синяки на шее.

— Что случилось? — с трудом прохрипела я.

— Мы пока не знаем, — ответила Мэри со своей кровати. — Сегодня утром пришли полицейские и позвали миссис Кэрри. Поверить не могу, что ты все проспала!

Мы даже не стали притворяться, будто нам жалко мистера Хьюса. Все подозревали, каким он был на самом деле, пусть и не обсуждали это вслух.

Миссис Кэрри вбежала в комнату, словно на звук собственного имени. Полицейский стоял у нее за спиной.

— Разве так юные леди должны выглядеть после восьми утра? — строго спросила она.

— Нет, миссис Кэрри, — хором ответили мы, поспешно набрасывая халаты и пальто, чтобы не стоять в неглиже перед полицейским.

Он держал наши инструменты в обеих руках, и они позвякивали с каждым шагом. На мизинце висели ножницы Мэри с медными лезвиями. Длинные, с большим винтом принадлежали Джесс. Не хватало там только моих — с небесно-синей нитью, повязанной на то кольцо, в которое просовываешь большой палец.

Полицейский остановился посреди комнаты, наклонился и разложил ножницы по деревянному полу.

— Леди, будьте так добры, возьмите каждая свои.

Все подходили к ним по очереди.

Эллисон взяла ножницы с лоскутком выцветшей красной ткани на кольце.

Кэтрин — с блестящей черной лентой.

Постепенно их все разобрали.

Я подошла к пустому месту на полу, стараясь выглядеть искренне растерянной. Руки у меня дрожали, поэтому я спрятала их за спиной и так крепко сцепила пальцы, что они заныли.

— Моих нет, — прошептала я, гадая, кому из полицейских выпала незавидная радость вытащить мои ножницы из шеи мистера Хьюса.

— Как вас зовут, мисс? — резко уточнил следователь.

— Фрэнсис Хеллоуэлл, сэр.

Он отрывисто кивнул и вышел из комнаты, бросив на прощание:

— Спасибо вам, леди.

Все молчали и смотрели на меня.

Тут не надо быть детективом, чтобы сложить два и два. Я задержалась внизу допоздна, мистер Хьюс мертв, пропали только мои ножницы.

Я чувствовала себя загнанной в угол. Конечно, можно попытаться бежать, но денег у меня нет и идти некуда. Можно во всем сознаться, но никто не поверит, что ножницы всадились в шею мистера Хьюса сами по себе. Да что там, мне и самой в это верилось с трудом, хотя я все видела своими глазами. Теперь меня ждала одна дорога: усеянная журналистами, юристами, следователями и тюремными прутьями. Очевидно, это дело станет настоящей сенсацией, как и все убийства, связанные с девушками. Я уже представляла заголовки статей в газетах: «ШВЕЯ ИЛИ МАШИНА СМЕРТИ?» или «ФРЭНСИС ХЕЛЛО-УИН? ПРЕСТУПЛЕНИЕ ИЗ НОЧНОГО КОШМАРА».

Миссис Кэрри вздернула подбородок и подошла к нам, стуча каблуками по доскам.

— Мисс Хеллоуэлл, можно вас на минуту?

Она произнесла это, повернувшись ко мне спиной, и мне стало не по себе.

Комната миссис Кэрри во всем походила на свою хозяйку. Воплощение приличия и чистоты. Я была там всего раз или два, хотя жила прямо под ней большую часть года.

Руководительница махнула рукой на кожаные кресла перед пузатой печкой у дальней стены. Я прошла по тонкому ковру и устроилась на самый краешек сиденья, словно могла в любой момент вскочить и убежать.

— Мисс Хеллоуэлл, — сказала миссис Кэрри, — я хотела бы поговорить с вами наедине до того, как вас допросит полиция.

Меня накрыла волна паники от мысли о допросе. Руководительница приняла мое молчание за согласие.

— В ателье все выглядело как обычно, когда вы ушли наверх?

Я представила, как миссис Кэрри спустилась в ателье сегодня утром, как увидела мистера Хьюса с ножницами в шее, сгустками свернувшейся крови, блеклыми глазами, глядящими в потолок, лужей рвоты на полу. Наверное, это было ужасно.

— Да, мэм.

Мне было тяжело смотреть на ее морщинистое лицо, и я опустила взгляд. Мне всегда плохо удавалось врать, в отличие от моего брата, который мог очаровать и обхитрить кого угодно.

— Во сколько вы закончили работу?

— Около десяти вечера, мэм, — ответила я, и на этот раз мне было уже проще солгать.

— Постарайтесь держаться этой истории, Фрэнсис, — посоветовала миссис Кэрри.

Я похолодела, но голос у нее звучал ласково, а не укоризненно.

— Я готова подтвердить все ваши показания, — тихо продолжила она. — Не знаю, что он пытался с вами сделать, но будьте покойны — мистер Хьюс заслуживал такой судьбы.

Миссис Кэрри поджала губы и добавила:

— Я помогу вам, Фрэнсис, но в первую очередь вы сами должны постоять за себя. Помните: вы покинули ателье в десять вечера и ничего не знаете. Притворитесь слабой и глупой. Как раз этого детективы ожидают от девушки вашего возраста. Если повезет, допрос не затянется.

Я посмотрела на нее большими глазами и кивнула.

Она выудила из-за кресла ту коробку, которую я оставила накануне на своем столе.

— Это для миссис Арнольд?

— Да, мэм. Бархатное пальто.

— Хорошо. Выйдите через черный ход как можно незаметнее. Будет лучше, если вы пока не станете мозолить глаза полиции.

Коробка ощущалась намного весомее, чем была на самом деле, и я подумала о своей окровавленной блузке, аккуратно сложенной внутри.

— Все будет хорошо, — сказала миссис Кэрри, но голос у нее дрогнул, и я догадалась, что на этот раз она лжет. — Можете идти, мисс Хеллоуэлл.

Я поднялась и вышла из комнаты, все еще потрясенная нашим разговором. Девчонки уже поспешно собирались, но при виде меня замерли прямо с недозавязанными лентами в руках, с гребнями в волосах.

Пожалуй, впервые за все время в нашей спальне царила полная тишина.

Я надела темную шерстяную юбку, застегнула белую блузку с высоким воротом — единственную, которая у меня теперь осталась, — завязала косичку и нацепила на голову фетровую шляпу. Все это время девчонки старательно делали вид, будто не таращатся на меня.

Тут на меня снизошло страшное озарение. Без мистера Хьюса наше ателье, скорее всего, закроют навсегда.

Я вышла за дверь, чувствуя, как они все провожают меня взглядом.

На лестнице черного хода, которой мы редко пользовались, я позволила себе закусить губу и зажмуриться, но раскисать пока не могла.

Холодный утренний воздух был пропитан неприятным запахом, характерным для Нью-Йорка: вонью речной воды, мусора и чрезмерного скопления людей. От фабрик на краю города поднимался черный смог, а по дорогам метались лошади, автомобили, телеги и люди.

На другой стороне улицы собрались зеваки. На их лицах читались одновременно ужас и удовлетворение. Женщина в розовом платье упорно подметала один и тот же пятачок тротуара, вытянув морщинистую шею в сторону нашего ателье. Скучающие жены рыботорговцев любили развлекать себя историями о жестоких убийствах.

Голова у меня до сих пор гудела, в висках пульсировало, напоминая о том, в какую страшную катастрофу я умудрилась превратить свою жизнь за последние двенадцать часов.

По крайней мере на улице я впервые за все утро почувствовала себя уверенно. Город дарил ощущение обезличенности. В него все набивались как сельди в бочку, и поэтому считалось вежливым никому не смотреть в глаза. Должны ведь мы уважать хоть какое-то личное пространство.

Схема района Нижний Ист-Сайд давно отпечаталась у меня в мозгу. Миссис Арнольд жила в десяти кварталах от нашего ателье, а в трех кварталах отсюда располагался небольшой переулок, в котором можно спрятаться и выбросить окровавленную одежду, а бархатное пальто упаковать заново.

Я проталкивалась через толпы народа, стремясь как можно скорее избавиться от последних вещественных напоминаний о событиях прошлой ночи. Обогнула носильщика с чемоданом, протиснулась между смеющимися школьницами, увернулась от сверкающего черного «Кадиллака».

Я уже собиралась резко повернуть к переулку за красным кирпичным домом, когда в меня кто-то врезался, выведя из оцепенения. Я увидела его лицо и замерла.

— Оливер? — ахнула я. От неожиданности дрожь пробежала по всему телу.

— Фрэнсис Хеллоуэлл! — воскликнул он со вполне искренней радостью.

С нашей последней встречи Оливер заметно вытянулся. Всего за четыре месяца вырос как минимум на целый дюйм.

Лицо у него выглядело еще мальчишеским, хотя ему уже исполнилось девятнадцать. Пожалуй, если прищуриться, можно было представить тринадцатилетнего Оливера, который скакал у нас на крыльце с бейсбольным мячом в руке и шаловливой улыбкой с ямочками на щеках. Добрые зеленые глаза, остро очерченные скулы и челюсть — они точно достались ему от матери. Отец Оливера, судья Кэллахан, больше походил на бесформенную глыбу. Мой брат работал у него мальчиком на побегушках много лет назад, еще до того, как связался с дурной компанией.

Вьющиеся каштановые волосы Оливера давно пора было подстричь, зато темно-синий костюм смотрелся безупречно. У меня бы такой не получился, хотя шила я в общем неплохо. Из кармашка на груди выглядывала цепочка от часов, блестевшая золотым в утреннем солнце.

Встретить Оливера в каком-то смысле было все равно что войти в нашу старую квартиру на Хестер-стрит. Прежде теплая и родная, сейчас она лишь углубила бы горькое чувство потери.

Оливер тоже меня разглядывал: темные круги под глазами, побитую молью шляпку на небрежно заплетенных в косу волосах, потрепанную одежду. Прохожие струились мимо, словно воды ручья, огибающие камни.

Оливер свел брови.

— Выглядишь… хорошо.

Это «хорошо» прозвучало так, будто он хотел сказать «плохо». Я ничего ему не ответила, поскольку врать умела плохо и не знала, стоит ли говорить, что мне буквально физически больно на него смотреть.

— Наверное, стоит… — начал он, бросив взгляд вперед, и я тут же пробормотала:

— О, д-да, конечно.

Я поспешила дальше по улице, а Оливер последовал за мной, хотя до этого явно собирался в совершенно другую сторону.

— Приятно снова тебя видеть, Фрэнсис, — сказал он после долгой паузы.

— Спасибо.

Хотелось надеяться, что в нем остался тот Оливер, который заметил бы, насколько мне сейчас плохо. Оливер, который научил меня играть в покер тем дождливым днем, когда Уильям был занят работой. Оливер, который оставил на моей кровати новенькую шаль той зимой, когда мне исполнилось четырнадцать.

Я не узнавала этого нового, элегантного Оливера из Лиги плюща, с нежной улыбкой, не затрагивающей взгляд, и больше похожей на маску. Раньше он улыбался искренне, а в уголках глаз собирались морщинки, когда Оливер хлопал себя по колену, хохоча над шутками Уильяма.

Впрочем, это было взаимно. Он тоже не знал меня — новую Фрэнсис, с кровью под ногтями.

Теперь я уже не помнила, каково это — мечтать об Оливере, писать его имя на полях школьных тетрадей, дарить ему сладкие улыбки. Сейчас мне было не до улыбок. В последний раз мы виделись на похоронах Уильяма. Оливер печально стоял у могилы в черном траурном костюме, который стоил столько же, сколько я зарабатывала, наверное, за шесть месяцев.

За надгробье заплатил мистер Кэллахан, и я всегда буду ему за это благодарна, пусть мне и не хватает духа посетить могилу. Пару месяцев назад я отправила Оливеру письмо, где умоляла его о помощи в поисках убийцы, но он так и не ответил. Этот богатый образованный юноша считался лучшим другом Уильяма, но ничего не сделал, чтобы спасти его. И меня он не мог спасти.

— Я должна отнести посылку. Время поджимает, — резко произнесла я.

— Позволь тебя проводить.

— Я и сама прекрасно справлюсь, Оливер.

— Но я настаиваю, — ответил он, поднимая руку в знак того, что ответ «нет» не принимается.

Прямо настоящий джентльмен! Даже странно, как мальчишка, в холодные ночи таскавший виски у моей матери, вырос в статного юношу, на котором костюм выглядел как вторая кожа.

Мне было тяжело поспевать за ним с его длинными ногами и широким шагом, и все это время во мне бурлили страх, злоба, горе. В лице Оливера я видела только Уильяма, а потому не находила в себе сил смотреть на него и глядела себе под ноги.

Почему он не оставит меня в покое?

— Я хотел к тебе заглянуть, — сказал Оливер секунду спустя.

— Не стоит.

— Не стоит что?

— Врать.

— Я не вру, Фрэнсис. Мне правда было тяжело. Я…

Меня раздражал его чересчур идеальный, опрятный внешний вид. Я не удержалась и перебила:

— Прошло четыре месяца, Оливер. Не надо притворяться, будто мы тебе небезразличны.

Мои слова заметно его ранили, и он поник.

— Как ты можешь так говорить? Я любил Уильяма как родного брата, я…

Он подавился своими же словами, а мне было не до того, чтобы слушать его скомканные оправдания.

— Я тоже его любила, но в итоге вся наша любовь ничего не значила, правда?

Оливер покачал головой.

— Ты же на самом деле так не думаешь?

Мы прошли мимо витрины, где раньше располагался киоск с газировкой и мороженым, и на меня вдруг нахлынули воспоминания. Я замерла и мысленно перенеслась в тот день, когда мне было всего одиннадцать, я стояла тут в разномастных носках, рядом с Оливером, и мы заказывали ванильное мороженое, пока Уильям над нами смеялся — мол, какие мы скучные, что выбрали самый обычный вкус.

Оливер проследил за моим взглядом и грустно улыбнулся.

— Они разбавляли колу водой, но мне все равно нравилось это местечко.

— Я удивлена, что ты вообще о нем помнишь.

— Почему нет? — спросил Оливер.

Его лицо вдруг оказалось совсем рядом с моим, и щеку обдало горячим дыханием. Сердце взволнованно заколотилось, и я по привычке подалась вперед. Будь мы еще в прошлом, до того, как умер Уильям, до того…

Я сглотнула ком в горле.

— Разве у тебя нет новых друзей? К чему зацикливаться на друге детства и его маленькой сестренке?

По лицу Оливера было видно, что эти слова его задели. Он плохо умел скрывать чувства.

— Ты даже не представляешь, на чем я «зацикливаюсь», — произнес он, не отводя глаза, как это сделал бы слабый духом человек, а глядя прямо на меня.

Оливер закусил щеку изнутри, словно над чем-то размышляя, а затем расправил плечи и добавил:

— Извини, если расстроил тебя, Фрэнсис. Я получил твое письмо, но сейчас я учусь в Колумбийском университете. Пожалуйста, говори, если что-то потребуется, — добавил он, выудив из кармашка визитку со своим именем и контактами. — Я… Я очень по тебе скучал.

Ему еще хватило наглости снова одарить меня странной, пустой улыбкой. Оливер потянулся ко мне, словно думал коснуться моей руки, но я отшатнулась. И визитку не взяла. Отчасти мне хотелось упасть в его объятия и все ему рассказать, но последние четыре месяца сильно меня изменили, и я не стала поддаваться этому желанию. Теперь я знала, как опасно любить.

— Мне надо спешить, Оливер, — бросила я на прощание и, ускорив шаг, смешалась с толпой.

Он остался на углу оживленной улицы, провожая меня взглядом, но я больше не оборачивалась.

Просто не могла.

Удивительно, что даже все эти годы спустя Оливер Кэллахан способен вскружить мне голову. Сложно не думать о том, с какой интонацией он произнес, что скучал по мне, о серьезном выражении его лица. И все же нельзя поддаваться воспоминаниям и чувствам, которые он вызывает. Работа не ждет.

Я описала петлю и скользнула в узкий переулок между продовольственным магазинчиком и лавкой зеленщика, не сомневаясь, что никто не найдет окровавленную блузку среди грузовых поддонов, металлолома с фабрики и гниющих продуктов.

В переулке не было ни одной живой души, кроме городских крыс. Я быстро развязала ленту, достала блузку из коробки и бросила на кучу тряпок, измазанных в жире. И задержалась на секунду, надеясь хотя бы на минутное облегчение от того, что избавилась от улики. Но вместо него ощущала лишь раздражение. Чертов подонок испортил мою любимую блузку.

Я выскользнула обратно на шумную улицу, не оглядываясь, и смешалась с толпой — обычная безликая девушка среди многих.

Дворецкий миссис Арнольд открыл мне дверь роскошного особняка из темно-коричневого песчаника.

Прихожая сверкала чистотой, и мне было даже стыдно заходить в нее в грязных ботинках. В убранстве комнаты преобладал лиственно-зеленый, изящная мебель отражалась в зеркалах с золотыми рамами, а нежные ковры выглядели так, будто по ним не ступала нога человека. Девушка примерно моего возраста натирала до блеска и без того сверкающий камин, и я одарила ее печальной улыбкой, но не получила того же в ответ. Может, она почувствовала во мне что-то неправильное. Может, после вчерашнего я действительно выглядела как-то иначе и отпугивала окружающих одним своим видом.

Я закусила губу, стараясь отвлечься от воспоминаний о летающих ножницах. Может, мне все привиделось? В моей семье уже были сумасшедшие, так что я не стала бы первой. Во мне словно что-то зрело, меня обуревали странные чувства, и все не отпускала мысль, что я пробудила нечто необъяснимое, от чего уже не смогу избавиться.

Несколько долгих минут спустя ко мне вышла ухоженная горничная миссис Арнольд и приняла посылку.

— Восьмая пуговица слегка болтается. Я сама ее закреплю, но в следующий раз постарайтесь такого не допустить, — строго произнесла она.

— Конечно, мэм. Спасибо, — пробормотала я, проглотив свой более колкий ответ.

Было даже как-то странно наконец избавиться от пальто, которое принесло мне столько бед.

Какое-то время я бесцельно бродила по улицам. Мимо проходили работницы фабрики в одежде разных оттенков тускло-серого и хлопковыми чепцами на тонких волосах. Большинство из них работали всю ночь, и под глазами у них залегли круги. Иногда по пути встречались богатые джентльмены в цилиндрах и их жены-модницы, крутившие в пальцах атласные зонтики. Мальчишки-газетчики на углах выкрикивали последние новости, домохозяйки вывешивали одежду сушиться на балконы. Весь этот привычный хаос дарил мне относительное ощущение комфорта.

Я перешла через дорогу, ловко огибая тележки, змеившиеся по улицам, и уворачиваясь от лошадей. Будь у меня деньги и не будь горячей любви к покойному брату, я бы сейчас же повернула к Центральному вокзалу, села на поезд в сторону запада и уехала навсегда. Мне доводилось видеть Сан-Франциско на фотографии, и я всегда подозревала, что там живется гораздо лучше. Создавалось впечатление, будто в том городе можно свободно дышать, в отличие от Нью-Йорка.

К сожалению, вся моя мизерная зарплата уходила на оплату жилья и еду. В коробке из-под сигар у меня под кроватью лежало ровно два доллара и шестьдесят два цента. На эти деньги можно было добраться только на запад штата Миссисипи. И еще неизвестно, смогла бы я устроиться на новом месте.

Наверное, все-таки можно было остаться в Нью-Йорке. Бежать в другой район. Скажем, в Гарлем. И все время жить в страхе? Если полиция меня найдет — а это, пожалуй, неизбежно, — побег лишь докажет мою вину.

Значит, другого выхода не оставалось. Прятаться негде, уйти некуда.

Девчонки, которые рождаются в Нижнем Ист-Сайде, не смеют ни о чем мечтать. Я никогда не позволяла себе заблуждаться касательно своего будущего. Просто не предполагала, что проведу его за решеткой. Хотя есть вещи и похуже тюрьмы.

Например, жизнь в постоянном страхе.

А может, мне наконец-то, в кои-то веки, повезет и я сумею убедить полицию в своей невиновности. Оставалось лишь вернуться в ателье и держать ответ. Другого решения быть не могло, но легче от этого не становилось.

Я собралась с духом и вышла на Деланси-стрит.

Оглавление

Из серии: Суперведьмы

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Пристанище ведьм предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я