Ты пахнешь кофе

Сана Мидзуно (2024)

Жизнь подростка, выросшего в неблагополучной семье, полна испытаний и боли. Подвергаясь жестокому обращению с раннего детства, он выбрал путь эмоционального отрешения, став бессердечным и холодным. Отстранённый от всех эмоций, он проживает свою жизнь как незаконченная головоломка, где маленькая, но важная часть его души утрачена и, казалось бы, никогда не будет найдена. Его существование напоминает бесконечное скитание в тумане, где он избегает близости и привязанностей, чтобы не испытать снова ту боль, которую когда-то пережил. Но однажды в его жизни появляется она — жизнерадостная, улыбчивая и полная энергии девушка. Она помогает ему вновь обрести утраченное, шаг за шагом показывая, что мир может быть добрым и светлым. Вместе они начинают его путь к самоисцелению и обретению себя. Она учит его жить заново, даря надежду и веру в лучшее. Благодаря её поддержке и любви, он находит свой путь назад, возвращаясь к жизни с новыми силами и открытым сердцем.

Пролог

Когда заканчивается детство? Когда его тёплая, наивная магия уступает место холодной реальности? Я не знаю. Возможно, этот миг ускользнул от меня, растворившись в череде обычных дней. Вчера я был мальчишкой с глазами, полными звёзд, а сегодня — чужой самому себе. Всё, что я знаю наверняка, это то, что мои мечты больше не живут во мне. Они умерли тихо, без крика, оставив после себя лишь пустоту.

Раньше я был рыцарем — пусть и в своих фантазиях, но каким ярким был этот свет. Мои доспехи блестели так, что ослепляли весь мир вокруг. Но теперь… Теперь они покрыты ржавчиной. На них глубокие трещины — следы от множества поражений. Они больше не сияют. И я больше не рыцарь.

Мечты — те, что когда-то подпитывали мою душу — рассыпались в прах. Осколки лежат передо мной, острые и безжизненные, но я не знаю, как их собрать. Или стоит ли вообще. Моя жизнь уже не сказка, а жестокий фарс. Та взрослая жизнь, которая обещала свободу и силу, принесла лишь боль и разочарование.

Теперь, глядя в зеркало, я вижу чужое лицо. Глаза, которые когда-то искрились любопытством и жаждой открытий, теперь тусклые, словно погасшие угли. Они полны усталости, полной до краёв, как будто весь мир вытянул из них последний свет. И это лицо, этот взгляд, — это я. Или то, что осталось от меня.

Самое ужасное — я потерял себя. Того мальчишку, который верил в добро и справедливость. Того, кто мечтал изменить мир. Теперь я — лишь маска, созданная для того, чтобы скрывать раны. Я улыбаюсь, чтобы никто не увидел хаоса внутри. Я отвечаю: «Всё в порядке», хотя не уверен, что смогу вынести ещё один день.

Каждый шаг — борьба. Борьба с пустотой, которая заполнила меня изнутри. Я ищу дорогу обратно к себе, но этот путь кажется бесконечным. Надежда, которая когда-то горела ярким маяком, теперь похожа на слабый огонёк вдали — почти потухший.

Но, несмотря ни на что, я продолжаю искать. Может быть, в глубине меня всё ещё жив тот мальчишка, который смотрел на звёзды. Может быть, он ждёт, чтобы я нашёл его, чтобы вновь вдохнуть в себя жизнь, вернуть силу мечтать. Ведь, возможно, детство — это не время, а место, где мы можем спрятаться от бурь. И, может быть, я всё-таки найду дорогу домой.

Сквозь мутное стекло окна, покрытого сетью мелких трещин, пробивался слабый свет уличного фонаря. Этот тусклый луч делал комнату почти призрачной: старые обои с выцветшим узором, полуразвалившийся стол с потёртыми краями и зеркало, одиноко стоящее в углу. Всё здесь выглядело так, будто жизнь давно покинула это место, оставив лишь следы прошлого.

Я стоял перед зеркалом, не двигаясь, будто пытался найти в отражении ответы. Но взгляд, смотрящий на меня из глубины зеркальной поверхности, не вызывал ничего, кроме отвращения. Эти глаза, когда-то наполненные светом, теперь были пусты, как сухой колодец. Темно-карие, с усталым блеском, они казались чужими.

На мгновение я закрыл глаза, пытаясь вспомнить, каким был раньше. Но воспоминания словно растворились, как дым, оставив лишь смутные образы: звонкий смех, тепло солнечных лучей на лице, ощущение беспечности. Того мальчишку больше не существовало. Вместо него здесь стоял кто-то другой — кто-то сломанный.

Я провёл рукой по треснувшей раме зеркала, чувствуя неровности и холод металла. Это зеркало пережило больше, чем я сам, подумалось мне. Сколько лиц оно видело за свои годы? И почему именно моё оно отражает сейчас так безжалостно?

На столе рядом с зеркалом лежали разбросанные вещи — какие-то забытые бумаги, старый блокнот с выцветшей обложкой. Я взял его в руки, механически перелистывая страницы. Пустые. Когда-то я записывал сюда свои мечты, планы, цели. Но теперь этот блокнот был как и я — безжизненным.

Тишина комнаты угнетала, но я не решался её нарушить. Единственный звук — слабое потрескивание старого лампового будильника — напоминал, что время всё ещё идёт. Оно не ждёт, не останавливается. Но мне казалось, что я застрял.

Я снова посмотрел в зеркало. И вдруг меня охватила странная мысль: а что, если этот человек там — это не я? Что, если я остался где-то в прошлом, а отражение — лишь оболочка? Эта мысль одновременно пугала и давала надежду. Потому что, если я где-то там, в прошлом, значит, я всё ещё жив.

Я сделал шаг назад и сел на край кровати, не отводя взгляда от зеркала. Может, стоит начать с чего-то простого? Например, задать вопрос.

— Кто ты? — вырвалось у меня шёпотом.

Зеркало ответило молчанием. Я отвёл взгляд от зеркала и уткнулся в пол, в его неровные деревянные доски, покрытые слоем пыли. Тишина комнаты напоминала вязкую пустоту, которую невозможно заполнить. И всё же, в этом молчании, словно эхом, оживали фрагменты прошлого.

Всё началось с запахов — в памяти вспыхнули ароматы жареных пирожков, которые мама готовила по воскресеньям. В такие дни вся квартира наполнялась теплом, будто мы жили не в четырёх стенах, а в настоящем доме. Я чувствовал это тепло даже сейчас, но оно было таким мимолётным, что ускользнуло, как только я попытался за него ухватиться.

Перед глазами промелькнула картина: маленькая кухня, я сижу за столом, рассеянно черчу на листке бумаги что-то, что тогда казалось мне важным — может, карту вымышленного королевства, где я был королём. Мама ставит передо мной тарелку с пирожками и ласково улыбается.

— Опять свои рыцарские битвы рисуешь? — спрашивает она.

Я поднимаю голову и уверенно киваю. Её смех — звонкий, светлый — эхом звучит в моей памяти.

Но тут же приходит другой образ — папа. Его хмурый взгляд, крепко сжатые губы. Он никогда не понимал моих рисунков.

— Лучше бы помог по хозяйству, — сказал он однажды, забирая у меня листок с очередной «битвой». Я не ответил, но внутри что-то сжалось.

Этот момент почему-то всплыл сейчас, как затонувший корабль из глубин. Тогда я не понимал, почему его слова так сильно ранили. А сейчас… сейчас я всё понял. В тот день я впервые почувствовал, как тяжело не быть тем, кем от тебя ждут.

Я провёл рукой по своему лицу, будто пытаясь стереть эти воспоминания. Но они жили во мне, прочно укоренились, как сорняки. Я поднялся и подошёл к окну. Снаружи темнота сплелась с блеклым светом уличных фонарей. Дождь лениво барабанил по подоконнику, превращая всё за стеклом в размытое пятно. Казалось, что мир за окном — это всего лишь картина, слишком далёкая, чтобы до неё дотянуться. Прислонился лбом к холодному стеклу.

— Может, если бы всё было иначе… — прошептал я, не зная, что хочу этим сказать.

Но внутренний голос ответил: «Иначе не будет». Дождь усилился, дробь капель по стеклу стала громче, настойчивее, словно мир снаружи пытался что-то сказать. Я прижался к подоконнику, пальцами нащупал трещину на раме. Всё в этом старом доме, как и во мне, носило следы времени: царапины, сколы, мелкие шрамы, которые рассказывают свою историю.

Я отвернулся от окна, чувствуя, как тишина комнаты давит на грудь. Она была глухой, обволакивающей, но не спокойной — это была тишина, полная невыраженных слов и не прожитых чувств.

На полке у стены стояли вещи, которые когда-то были мне дороги. На выцветшей обложке старого альбома красовалась надпись: «Наши приключения». Я взял его в руки, и в воздухе запахло пылью и временем.

Я открыл альбом, перелистывая страницы, заполненные детскими рисунками. Здесь был я — в короне из картона. Здесь — с мамой, укутанной в шерстяной плед. Мы вместе читали сказки. Дальше — пустые страницы.

Когда я стал бояться мечтать? Когда забросил свои «королевства» и карты, позволяя этому пламени внутри погаснуть?

Моя ладонь на мгновение замерла на одной из страниц. На ней был простой карандашный набросок — силуэт рыцаря, держащего меч, направленный в небо. Линии были неровными, будто дрожащими. Тогда мне казалось, что это рисунок победителя. Теперь он выглядел как человек, который ищет смысл в собственной борьбе.

— Смысл, — выдохнул я вслух, закрывая альбом.

Стук дождя за окном всё ещё звучал, но теперь казался отдалённым. Я снова сел на пол рядом с кроватью, альбом на коленях.

В этот момент я почувствовал, как внутри что-то едва заметно дрогнуло. Не боль, не пустота, а скорее слабая искра. Она была такой тихой, что её почти не почувствовал. Но она была.

Я закрыл глаза. Стук дождя стал словно колыбельной, убаюкивающей мои мысли.

— Может, ещё не поздно… — прошептал я, и эта мысль впервые за долгое время не вызвала горькой улыбки.