Черные розы

Саманта Кристи, 2016

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ ТРИЛОГИИ О СЕСТРАХ МИТЧЕЛЛ. Любовь способна сжечь дотла все ужасы прошлого. Пайпер Митчелл приходится вернуться в родной Нью-Йорк на свадьбу старшей сестры. Она надеялась, что эта поездка будет быстрой, но ей приходится задержаться. На каждом углу Пайпер встречает тени прошлого. Они преследуют ее и пробуждают болезненные воспоминания о событиях, которые сломали ее жизнь шесть лет назад. Девушка хочет скорее сбежать из города, но все планы сразу же рушатся из-за парня, которого она встречает в аэропорту. Звезда футбола. Очаровательный отец-одиночка. Кажется, Пайпер придется нарушить свое единственное правило – больше никогда никого не любить. «Каждый день дарит нам новое начало, Пайпер. Когда солнце садится, оно забирает с собой все плохое, чтобы завтра можно было начать с чистого листа».

Глава 8. Мейсон

Я подъезжаю к краю тротуара, ненадолго паркуюсь и выхожу из машины. Когда я закрываю дверцу, мне приходится схватиться за крышу машины, чтобы не потерять равновесие. Вот она, ждет на крыльце таунхауса Гриффина. Я наблюдаю, как она неуклюже ищет что-то в сумочке. Сегодняшний апрельский вечер не очень теплый, но ладони у меня тут же потеют, а дыхание становится неровным.

Мне хватит пальцев на руках, чтобы сосчитать, сколько раз я ее видел. Она всегда неплохо выглядела в спортивной форме или в смелых рубашках с расклешенными рукавами и в джинсах. Но при виде такой Пайпер у меня просто перехватывает дыхание.

На ней светло-голубое платье — никогда бы не подумал, что она наденет платье такого цвета. Могу предположить, что это платье ей одолжили. Наверное, одна из ее сестер специально подобрала Пайпер платье под цвет моих глаз. Оно не облегает каждый изгиб ее тела. Нет, все гораздо хуже. Это платье заставляет вас гадать, что скрывается под ним. Подол чуть-чуть не доходит ей до коленей, обнажая ее стройные ноги, а скромный вырез лишь слегка обнажает зону декольте. Это платье притягивает, но как бы ненамеренно. Оно совсем не в ее стиле, и я стараюсь сдержать смешок, когда вижу, как она неловко переминается с ноги на ногу на высоких каблуках.

Я точно знаю, что о ней будут говорить на вечере. Она будет выделяться среди всех, как белая ворона. Но не по очевидным причинам, а потому, что она совсем не похожа на самовлюбленных женщин, которые там в основном будут. Пайпер словно обладает вечной красотой — она молода, но в то же время искушенна и практична, — я бы мог сказать то же самое о ком-нибудь вроде Одри Хепберн или Джеки Онасис^[7].

Надеюсь, что моя попытка провести с ней время не возымеет обратного эффекта. На секунду я задумываюсь о том, чтобы пропустить прием, уговорить Пайпер пойти со мной в уединенный ресторанчик, где я смог бы узнать ее получше. Куда-нибудь, где ей будет уютнее, чем в толпе фанатов и папарацци, охотящихся за каждым нашим шагом. Если я хоть что-то знаю о Пайпер Митчелл, так это то, что она не любит привлекать к себе внимания. Не знаю, о чем я думал, когда ее приглашал. Я сказал, что там не будет ничего особенного. Но дело в том, что это вечеринка «Нью-Йорк Джайентс», и даже несмотря на то что она будет скромной, все равно привлечет прессу и назойливое внимание со стороны.

Пайпер замечает меня, когда я подхожу к ней по тротуару. Потом она хватается за поручни, чтобы спуститься по лестнице. Я перепрыгиваю через две ступеньки, чтобы поддержать ее, пока она не свалилась со своих каблуков на безжалостный асфальт тротуара. Я протягиваю ей руку, но ее колкие слова останавливают меня:

— Я в состоянии самостоятельно преодолеть несколько ступенек, Мейсон. Это не свидание, если ты забыл.

Я убираю руку, но остаюсь рядом, готовый поймать ее, если она оступится.

— Да, точно. Не свидание. Ну конечно.

Надеюсь, что у меня не загорятся сейчас штаны, потому что, если верить биению моего сердца и тесноте в брюках, это самое настоящее свидание, а я просто наглый врун.

Пайпер, может, и не позволит мне помочь ей спуститься с крыльца, но я ни за что не позволю ей самой открыть дверцу машины. Я опережаю ее и качаю головой, заметив ее хмурый взгляд:

— Сделай мне одолжение, ладно? Я нацепил фрак, а ты… ну, ты выглядишь просто потрясающе. И мне не важно, свидание это или нет, я все равно придержу для тебя эту чертову дверцу. И буду это делать на протяжении всего вечера. Так что привыкай к этому, Принц… э-э-э… Пайпер.

По ее лицу пробегает тень улыбки, и она кивком разрешает мне открыть перед ней дверцу. Она неловко усаживается в низком кресле, следя, чтобы платье при этом не задиралось. Когда Пайпер наконец устроилась, я беру ремень безопасности и наклоняюсь, чтобы ее пристегнуть.

Пайпер останавливает меня рукой и забирает ремень у меня из рук.

— Я не ребенок, Мейсон. Я в состоянии сделать это сама.

— Прости, просто сила привычки, наверное.

Я закрываю дверцу и позволяю ей пристегнуться. Я солгал ей уже второй раз за сегодняшний вечер. Это не сила привычки, это была лишь отговорка, чтобы прикоснуться к ней, почувствовать ее запах. В ту секунду, когда я засунул голову в машину — всего в нескольких сантиметрах от нее, — у меня в венах словно начался фейерверк. Меня все еще окружает ее чистый женственный аромат, тонкий шепот живых цветов щекочет мне ноздри.

По пути к музею, где проходит благотворительный вечер, мне трудно следить за дорогой. Пайпер распустила волосы, ее темные волнистые локоны доходят ей до ключиц. Они кажутся такими мягкими, и я на секунду представляю, как они упадут мне на грудь, когда Пайпер сядет на меня верхом. Я ерзаю, надеясь, что она этого не заметит. Пайпер не замечает. Она смотрит в окно. Интересно, она когда-нибудь делает что-то еще, когда едет в машине?

Я включаю музыку, чтобы сгладить пронизывающее молчание, и мы почти всю дорогу не произносим ни слова. Пока я не замечаю, что она крутит пальцами браслет. Думаю, она всегда это делает, когда нервничает. Я пытаюсь разогнать ее страхи:

— Большое спасибо за то, что согласилась мне помочь, Пайпер. Ты меня очень выручила. Я профессиональный спортсмен, поэтому мне приходится посещать некоторое количество мероприятий, но я почти всегда выбираю самые незаметные. Тебе не о чем беспокоиться, мы там пробудем всего пару часов. Все, что тебе нужно делать, — это стоять рядом со мной и делать вид, что ты хорошо проводишь время.

— Я делаю это не только ради тебя, — произносит Пайпер, ненадолго оторвав взгляд от окна и поправляя бретельку на платье. — Скайлар пригрозила, что отречется от меня, если я откажусь с тобой пойти. Она сказала, что для нее очень важно, чтобы я тебя не подвела.

— Ты хотела отказаться? — переспрашиваю я, стараясь скрыть разочарование в голосе, пока подъезжаю к парковщику.

Пайпер кивает:

— Я не очень люблю толпу.

— Но все равно хочешь пробежать Бостонский марафон, в толпе из… ах да, из тридцати тысяч человек?

Пайпер тихонько смеется и выходит из машины, когда парковщик открывает перед ней дверцу.

— Это другое, — произносит она так, словно это что-то объясняет.

Я беру парковочный номерок и предлагаю Пайпер руку, прежде чем мы выйдем со стоянки. Она смотрит на мою руку и перекатывает голову по плечам — подозреваю, что шея у нее ужасно напряжена от волнения. Если бы я мог просто протянуть руку и помассировать пальцами ее обнаженные плечи, чтобы избавить ее тело от напряжения! Как бы я хотел прижать ее к себе, обнять за талию и сопровождать на благотворительный вечер как подобает. Мое тело дрожит от желания прикоснуться к ней. Но я знаю, что нельзя спешить. Пайпер пугливая. Осторожная. Потерянная. И если я хочу, чтобы у нас с ней что-нибудь получилось, мне надо набраться терпения. Должно быть, вся та хрень, которая произошла с Чарли, сильно на нее повлияла. Наверное, поэтому ей так трудно доверять мужчинам. Доверять мне.

Я опускаю руку и иду рядом с ней через стоянку автомобилей ко входу в музей, впервые за несколько лет чувствуя внутри себя пустоту и одиночество. Не понимаю, чем вызвано мое непрекращающееся желание заполучить эту женщину. Она не проявляет ко мне никакого интереса. Она никак не отреагировала на электричество, пронизывающее наши прикосновения. Может, она его не почувствовала? Может, меня во всем этом привлекает только погоня? Преследование кого-то, кто для меня недоступен? Или мне просто нужно покормить своего внутреннего зверя?

Нет. Дело не только в этом. Я без проблем могу найти себе девушку для секса. Да что там, готов поспорить, что даже на сегодняшнем вечере будет не меньше десятка женщин, готовых раздеться прямо тут на парковке, если я им только позволю.

— Вот ты где, мой сладкий!

Я морщусь, услышав высокий гнусавый голос, когда мы заходим через большие двойные двери в просторное фойе. Что и требовалось доказать.

Я с извиняющимся видом смотрю на Пайпер. Стоило бы подготовить ее к этому, но я правда не думал, что Кэссиди тут объявится. Я поворачиваюсь к своей бывшей девушке:

— Я же просил так меня не называть.

Она высокомерно отмахивается от моих слов и переводит свое внимание на Пайпер. Как и большинство присутствующих здесь женщин, на Кэссиди короткое облегающее платье, подчеркивающее ее покупное декольте. Ее запястья, шея и уши увешаны огромным количеством дорогих украшений. Она выпрямила волосы до предела — и, наверное, заплатила за это четверть месячных алиментов, которые я ей выплачиваю.

Кэссиди медленно, оценивающе разглядывает Пайпер с ног до головы, словно Пайпер — деревенский щенок на выставке породистых собак. Я мысленно отмечаю различия между двумя женщинами. Кэссиди — полная противоположность Пайпер. Пряди клубничного цвета в ее длинных светлых волосах, доходящих почти до талии, подчеркивают кричащий ярко-красный цвет ее платья. На ней толстый слой макияжа, а глаза подведены так сильно, что похожи на кошачьи. Помада — в тон платью, губы блестящие и влажные. Кажется, что после малейшего прикосновения ее губ всю одежду придется отправить в химчистку.

Пайпер же, напротив, выглядит юной. Невинной. Естественной. Она тоже накрасилась, но со вкусом, от этого кажется, что макияжа на ней совсем нет. Даже с иссиня-черными концами волос и крошечным пирсингом в носу она выглядит скромно и неброско по сравнению с хищницей, разглядывающей ее как свою добычу.

— И кто же эта Белоснежка с плохо окрашенными волосами? — обращается ко мне Кэссиди, приподнимая свои нарисованные брови.

Я сердито смотрю на нее. Я еще никогда не испытывал такого желания ударить женщину, как в эту секунду. Сердце у меня сжимается, и я ненадолго прикрываю глаза, упрекая себя за то, что притащил Пайпер в это логово змей. Неужели я настолько эгоистичен, что готов привести ее на это столпотворение только для того, чтобы провести с ней несколько коротких часов?

Я уже готов схватить Пайпер за руку и вывести отсюда, но тут она поворачивается ко мне и выпаливает:

— И кто же эта Барби с коллагеновыми губами и фальшивыми сиськами?

Хорошо, что я еще не успел взять себе напиток, иначе я бы точно забрызгал девушек. Я не могу удержаться от смеха — к большому неудовольствию Кэссиди. Я одобрительно киваю Пайпер — хорошо, что она способна дать отпор не только мне.

— Это Кэссиди Уитмейер, мать Хейли.

— Ах да, твоя бывшая жена. — Пайпер протягивает Кэссиди руку для пожатия.

Та презрительно усмехается и полностью игнорирует протянутую ей руку.

— Девушка, — поправляю я Пайпер.

— А? — переспрашивает она.

— Кэссиди — моя бывшая девушка, а не жена. Мы не были женаты.

Я наклоняюсь к ней поближе и шепчу ей в самое ухо:

— Слава богу.

Готов поклясться, что заметил на теле Пайпер дрожь, вызванную моим теплым дыханием на ее шее.

— Понятно, — шепчет она мне в ответ. — Когда мои сестры говорили о твоей бывшей, я решила…

— Ну уж нет. Только не она.

Я неохотно отстраняюсь — я бы хотел, чтобы каждое мое дыхание было так же близко к пахнущей цветами коже Пайпер.

Кэссиди бросается вперед и встает между мной и Пайпер.

— А это кто?

Я не успеваю ответить, потому что Пайпер меня опережает:

— Никто. Я никто. Просто подруга.

Она с мольбой смотрит на меня и едва заметно качает головой. Я понимаю, что она не хочет, чтобы я называл ее имя, но убей не могу понять почему.

— А у этого никого есть имя? Она выглядит знакомой. — Кэссиди обращается ко мне, полностью игнорируя Пайпер.

Пайпер хлопает ее по руке, и Кэссиди вопросительно смотрит на нее своими кошачьими глазами.

— Можешь называть меня Сноу^[8], — с невозмутимым видом произносит Пайпер.

Кэссиди злобно ухмыляется.

— Как остроумно, — произносит она.

Кажется, мне пора прекратить эту перепалку, пока Пайпер не почувствовала себя совсем не в своей тарелке. Как можно более дружелюбно, я спрашиваю у своей бывшей девушки:

— А с кем сейчас Хейли?

— С моей мамой, — отвечает она, все еще пристально глядя на Пайпер.

— А ты тут с кем? — спрашиваю я.

Кэссиди поворачивается ко мне с широкой улыбкой:

— Ты что, ревнуешь?

— Ни капельки, Кэсс, — отвечаю я и намеренно придвигаюсь поближе к Пайпер. — Я просто надеюсь, что, кто бы это ни был, он скоро придет за тобой, чтобы ты больше не отнимала у нас время.

Она сжимает свои искусственно увеличенные губы и, прищурившись, насмешливо смотрит на меня:

— Ты бы удивился, если бы узнал, что я пришла с Джонни Хенли?

В животе у меня все переворачивается, и мне становится нехорошо. Да, он мой соперник и все такое, но это подлый удар даже для ветерана спорта.

— Ха! — фыркает Кэссиди. — Я просто пошутила. Я пришла с Энтони Муром. Он журналист. — Она указывает на мужчину в другом конце зала, который стоит среди моих товарищей по команде и что-то быстро записывает себе в блокнот. — Пригласить его к нам присоединиться?

Пайпер неловко поеживается и шепчет мне, что ей нужно в дамскую комнату. Я смотрю, как она уходит, слежу взглядом за каждым ее осторожным шагом на этих чудовищно высоких каблуках, пока она не исчезает за углом. Наконец я снова перевожу свое внимание на Кэссиди. Я должен был догадаться, что она сумеет проникнуть на это мероприятие. Она уже много раз так делала. Она как будто присматривает за мной. Не знаю точно почему. Она спит с половиной Нью-Йорка, включая, вероятно, и судью, который отказался разрешить мне проводить больше времени с дочерью. Я давно дал ей понять — еще когда она заявилась ко мне беременной, — что меня в ней интересует только то, чтобы наша дочь была довольна и счастлива. До тех пор, пока она выполняет свою часть обязательств, я с радостью продолжу выплачивать ей астрономические алименты, которые она умудрилась у меня отсудить.

Узнав, что она пришла сюда с кем-то из прессы, я испытываю облегчение от того, что Пайпер не дала мне назвать ее имя. Не знаю, что именно Кэссиди сделала бы с этой информацией, но уверен, что ничего хорошего. Подозреваю, что она не в восторге от того, что я опять начал с кем-то встречаться.

— Нет, Кэсс, не стоит приглашать его к нам, потому что нет никаких нас. Пожалуйста, оставь меня в покое и возвращайся к своей декоративной собачке.

Она вздергивает носик:

— Не знаю, почему ты меня так ненавидишь, Мейсон. Ты не считаешь, что нам стоит жить мирно ради Хейли?

— Насколько нашей дочери известно, мы и так живем мирно. И я не намерен этого менять. Ради нее я готов на все, даже притворяться, что мне нравится ее мать.

Я отхожу от Кэссиди и беру у официанта два бокала шампанского:

— А теперь прошу прощения, мне надо найти… м-м-м… Сноу.

Кэссиди останавливает меня за руку, и немного шампанского проливается из бокала на пол.

— К чему это вымышленное имя? А ее волосы? Такое окрашивание вышло из моды десять лет назад. Ты что, не мог себе найти не такую уродину, мой сладкий?

Мой суровый взгляд прожигает ее руку:

— Убери руку, Кэссиди. И следи за языком. Ты и представить себе не можешь, к каким юристам у меня есть доступ. Запомни, как только я решу с тобой судиться, ты об этом пожалеешь.

— Ты что, мне угрожаешь, Мейсон? Ты правда думаешь, что судья отдаст тебе Хейли? — смеется она. — Тебе? Псевдофутболисту, которого по полгода нет дома?

Кэссиди ударила по больному. Именно поэтому я и не судился за родительские права. Хейли нужна структура и стабильность. Ей нужен полноценный родитель, который не находится в разъездах почти все время с августа по январь. И даже несмотря на то что Кэссиди — сертифицированная шлюха, я не могу не признать, что она неплохая мать.

Я замечаю, что из-за угла появилась Пайпер, и вырываюсь из захвата Кэссиди.

— Пока, Кэсс.

Я иду навстречу к Пайпер через просторный зал. Передаю ей бокал шампанского. Она берет его и с прискорбием разглядывает:

— Я думала, мы не пьем, — говорит она.

— Мы и не пьем. Но один бокал нам не повредит, верно?

Я тянусь к ней своим бокалом.

Дрожащей рукой она хочет чокнуться со мной, но прикладывает слишком большое усилие — и осколки обоих бокалов летят на блестящий мраморный пол. Пайпер делает долгий, полный сожаления вздох и извиняется:

— Прости, иногда я ужасно неуклюжая.

Я ботинком отодвигаю осколки стекла в сторону, а два официанта уже спешат со щеткой и шваброй, чтобы все убрать.

Сзади кто-то тихонько шепчет мне в ухо:

— Я же говорила — уродина. Она хоть к лотку-то приучена, Мейсон?

Я поворачиваюсь и бросаю на Кэссиди убийственный взгляд, но она лишь пожимает плечами и идет дальше.

— Все в порядке, Пайпер. Никто не пострадал.

Я показываю ей свои руки. Хорошо, что осколки не поцарапали мою бросающую руку.

— Покажи руки, ты не порезалась?

Пайпер приподнимает руки, и я их осматриваю, пораженный теплыми искрами, возникающими между нами во время этого прикосновения. Я поднимаю глаза и вижу, что она наблюдает за тем, как я осматриваю ее руки. У нее перехватило дыхание. На нее это действует так же сильно, как и на меня. Но по какой-то причине она изо всех сил пытается это скрыть.

— Пожалуй, мне все же нужно выпить, — произносит она, отдергивая руку.

Примечания

7

Жаклин Ли Бувье Кеннеди Онассис — первая леди США с 1961 по 1963 год. Одна из самых популярных женщин своего времени, законодательница моды, красоты и изящества в Америке и Европе, героиня светской хроники.

8

Англ. snow — снег.