Краткая история Лондона

Саймон Дженкинс, 2019

В книге видного британского публициста и общественного деятеля, автора бестселлера «Краткая история Англии» Саймона Дженкинса в четком хронологическом порядке изложена история Лондона начиная с основания Лондиниума и первого периода жизни города (43–410 гг.) до настоящего времени. Рассказ, помещенный в широкий культурный контекст и уделяющий особое внимание архитектуре города, сопровождается картами и цветной вкладкой, а также списком главных вех в жизни Лондона. «Лондон, заложенный римлянами, а потом заново основанный англосаксами, беспрестанно рос. К XVIII веку это была крупнейшая столица Европы, а к XIX – столица мира. После Второй мировой войны рост Лондона, казалось, достиг пределов и начал замедляться. Но на рубеже XXI века город вновь стал расти, притягивая к себе людей, финансы и таланты со всей страны, со всей Европы и со всего мира. Ожидается, что к 2025 году его население превысит 9 миллионов человек. Первый средневековый мегаполис испытал потрясения в XVII веке с его гражданской войной, Великой чумой и Великим пожаром, но вышел из них с успехом, вступив в XVIII век, золотой век обновления и интеллектуальной продуктивности. За этим последовали потрясения, вызванные появлением железных дорог и взрывным ростом пригородов, подобного которому не испытал ни один другой город мира. На рубеже XX века Лондон достиг апофеоза имперского величия, на протяжении столетия пережил бомбардировки двух мировых войн, после которых начался период упадка. В третьем тысячелетии город вновь стал процветать, став мировым финансовым центром. Мне интересен Лондон всех времен – не вечно одинаковый, но всегда хранящий один и тот же дух. Я стараюсь ответить на вопросы, которые всегда интриговали меня и, надеюсь, заинтригуют читателей». (Саймон Дженкинс) В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

3. Средневековый мегаполис. 1066–1348

Нормандское завоевание

Едва лишь витенагемот в Лондоне провозгласил Гарольда королем, как власть его стали оспаривать два соперника: король Норвегии Харальд Суровый и герцог Нормандии Вильгельм, прямой потомок датчанина Роллона, первого викингского правителя этой части Франции. Оба претендента готовили вторжение в Англию, желая отнять у Гарольда корону. В том же году Гарольд разбил Харальда Сурового близ Йорка; сам норвежский король погиб в битве. Но Гарольду пришлось сразу же мчаться на юг, чтобы остановить Вильгельма, который высадился у города Певенси, в Сассексе. Гарольд выступил из Лондона, не успев собрать всю свою армию; вскоре он был разгромлен конницей Вильгельма и погиб в битве при Гастингсе. Это случилось в октябре 1066 года — дата, навеки ставшая самой знаменитой в английской истории.

Битву при Гастингсе в школьных учебниках истории изображают как сражение англичан с французами, но на самом деле это была схватка между двумя одинаково сомнительными претендентами на английский престол — одним англо-датского происхождения, другим датско-нормандского. В результате этой борьбы «люди севера», известные со времен Карла Великого, вышли на европейскую арену. После победы при Гастингсе Вильгельм отправился маршем к Лондону, обеспокоенный его мощными укреплениями. Он сжег Саутуорк, но переправиться через Темзу не смог и двинулся вверх по течению до самого Уоллингфорда, где повернул к востоку, уничтожая городки и деревни на своем пути. В Беркемстеде видные горожане Лондона, вынужденные «необходимостью», наконец изъявили ему свою покорность; среди них был Эдгар, юный преемник Гарольда. Вильгельм обещал быть «милостивым господином». Что до самого изъявления покорности, «Англосаксонская хроника» замечает, что со стороны горожан «было великим безумием не сделать того ранее».

Вильгельм короновался в Рождество 1066 года, подчеркнув законность своих претензий на трон тем, что церемония прошла в построенном Эдуардом Вестминстерском аббатстве, а не в Винчестере. Теперь необходимо было вознаградить за помощь нормандскую знать, представители которой считали завоевание Англии частным делом Вильгельма (а значит, не были обязаны помогать ему, подчиняясь вассальной клятве). Чтобы заручиться их поддержкой, Вильгельм еще до отплытия обещал им богатства саксонской Англии. Первоначально планировалось просто взимать штраф с тех, кто сражался на стороне Гарольда, но в конечном итоге это вылилось в крупнейший передел земель в английской истории. По оценкам, 95 % английской провинции к югу от реки Тис перешло от саксонской знати и церкви в руки нормандских завоевателей.

Владения приблизительно 4000 графов, танов и аббатов были распределены среди 200 нормандских баронов. Все это было записано в Книгу Страшного суда, составленную в 1086 году. На северо-востоке страны вспыхнуло восстание, жесточайшее подавление которого вошло в историю как «разорение Севера».

Лондон был исключением. В остальной Англии восстания, вызванные в первую очередь «утратой отеческих владений», вспыхивали в следующие два года, однако в Лондоне подобного почти не происходило: по особому указу город не затрагивали карательные экспедиции Вильгельма, и ему была дарована хартия, подтверждавшая его привычные права и привилегии. Вильгельм гарантировал сохранность наследного имущества лондонцев и заявил: «Я не потерплю, чтобы какой-либо человек причинил вам зло». Таким образом, дипломатичная политика Вильгельма обеспечила Лондону автономию. Была признана власть его саксонских старейшин и фолкмута; к этому времени уже устоялось деление города на округа и приходы. Лондон мог выбирать своих собственных шерифов и устанавливать собственные нормативные акты, в первую очередь относящиеся к торговле. Хотя бывшие саксонские аббатства стали владением французских монастырей, сохранившиеся в записях имена крупных лондонских землевладельцев остаются саксонскими еще в течение немалой части следующего века.

Город коммерции

На деле Лондон уже тогда был по характеру космополитичен. Его основателями были выходцы с континента, говорившие на латыни; за ними пришли англосаксы, имевшие германское происхождение, и даны-скандинавы, и вот теперь город подчинялся франкоговорящим нормандцам. Население города составляло около 25 000 человек — примерно столько же, сколько в Брюсселе и Генте, хотя и куда меньше, чем в Париже, где жило 100 000. И население это процветало. Названия улиц отражают их торговое предназначение и говорят о том, что продавались здесь не только ткани, хлеб, птица, рыба да каменный уголь, но и импортные товары: шелк, кожа, меха и драгоценные металлы. В городе была и Фиш-стрит — Рыбная улица, и Поултри — Птичья. Самыми богатыми купцами были торговцы шелком и бархатом, бакалейщики, галантерейщики и виноделы.

Из этих рынков выросли монополии и гильдии, со сложными условиями вступления и приема в подмастерья, своими правилами, позволявшими поддерживать качество и держать в стороне чужаков — кроме чужаков с деньгами в мошне или ценным ремеслом за плечами. У гильдий были свои «тайны», то есть секреты мастерства, на которые еще в годы моей юности ссылались старые печатники с Флит-стрит. Это были не просто товарищества по коммерции и ремеслу: для их членов это была система пожизненного социального страхования. Так как вступление к гильдию вело в конечном итоге к получению статуса свободного горожанина, гильдии фактически регулировали права гражданства и доминировали в вопросах городского управления.

Таким образом, «общественный договор» Лондона с государством нормандцев сформировался уже в первые годы после завоевания. В результате Вильгельм получил доход от налогов, а Лондон — автономию во внутренних делах. Однако, хотя Вильгельм и признавал этот договор, он не оставил Сити иллюзий относительно того, кто здесь главный. По его приказу на границах Сити были построены три укрепления: на холме Ладгейт — замок Монфише, в устье реки Флит — Бейнардс, а в углу, направленном к морю, — внушительная башня, первоначально деревянная, затем каменная, побеленная известью и названная Белой башней. Последняя оставалась вне юрисдикции Сити, но само ее существование служило знаком признания Лондона как государства в государстве. Замки Бейнардс и Монфише были разрушены при короле Иоанне в XIII веке, а земли отданы доминиканскому монастырю, получившему название «Блэкфрайарс» по цвету монашеского облачения^[15]. Сегодня на этом месте блистает украшениями в стиле ар-нуво паб «Блэк Фрайар» (Black Friar).

Завоевание Англии Вильгельмом не состоялось бы без поддержки папы римского, посланное которым знамя было с ним в битве при Гастингсе. Эта поддержка была вознаграждена сполна. Англию охватил поразительный бум не только военного, но и церковного строительства. На протяжении полувека после завоевания нормандцы перестроили почти все саксонские соборы, аббатства и церкви. Они строили новые замки и монастыри и селили в них привезенных из-за моря рыцарей и аббатов, создавая новую аристократию. Старый саксонский собор Святого Павла был перестроен после пожара в 1087 году и сегодня является одним из старейших кафедральных соборов Европы. В 1097 году Вильгельм Рыжий, сын Вильгельма Завоевателя, построил огромный Вестминстер-холл — опять-таки, как говорили, самый большой из существовавших тогда. Он и сегодня остается свидетельством инженерного дела XI века, хотя его крыша относится к более позднему времени. Ничто в европейской истории не могло сравниться с этой строительной вакханалией. Деревянные церкви, замки и особняки перестраивались в каменные; камень привозили главным образом из Нормандии.

Лондонцы относились скептически к верховной власти королей, но не к церкви. Они бывали независимыми, резкими, жадными до денег, вспыльчивыми, но всегда оставались набожными. В нормандском Лондоне было построено 126 церквей, не считая тринадцати часовен в монастырских владениях. Новые церкви и монастыри нередко разделяла всего сотня ярдов, и у каждой церкви были свои заказчики: епископы, бароны, купцы, гильдии, стремившиеся таким образом получить точку опоры в Сити.

Возле улиц Бишопсгейт и Олдгейт были построены аббатства. В 1123 году за городской стеной на северо-западе, в «чистом поле» (отсюда название района Смитфилд — от англ. smooth field), вырос приорат Святого Варфоломея. Рыцари-иоанниты прибыли в район Кларкенуэлл около 1145 года и остались там навсегда. Сегодня их общество управляет рядом служб скорой помощи. Их товарищи по оружию — тамплиеры — поселились чуть в стороне от Флит-стрит, но в XIV веке орден был разгромлен, а его богатства конфискованы. В наше время эти земли стали вотчиной юристов^[16], но круглая церковь, вдохновленная храмом Гроба Господня в Иерусалиме, все еще стоит. Дальше на север были построены приораты Святой Марии — Сент-Мэри-Спитал и Святой Марии Вифлеемской — Сент-Мэри-Бетлехем. К югу от Лондонского моста, в Бермондси и Саутуорке, уже задолго до того обосновались монашеские общины.

Подобная коалиция церковной и светской власти определяла политику Сити в течение всего Средневековья. Когда во время гражданской войны 1135–1153 годов корону друг у друга оспаривали Стефан и Матильда^[17], фолкмут Сити принял решение в пользу Стефана, хотя Матильда короновалась в Винчестере. Во время спора за власть над церковью между Генрихом II и архиепископом Томасом Бекетом Лондон сохранял нейтралитет. Хотя Бекет был лондонцем (а позже его памяти посвятили часовню на Лондонском мосту), до его политической борьбы городу дела не было. Лондон инстинктивно старался стоять над схваткой, если, конечно, один из ее исходов не сулил городу выгоды.

К концу XII века в Сити сформировался управляющий совет из двадцати четырех олдерменов округов. Власть в столице воплощали не монарх, не полководец и не какое-либо военное учреждение — власть здесь принадлежала организованной торговле. Совет олдерменов наложил запрет на соломенные крыши, а также приказал строить трактиры, где часто вспыхивали пожары, из камня. В 1209 году под руководством священника Питера Коулчерча был перестроен Лондонский мост. Это был предмет гордости Сити, чудо средневековой техники. Мост насчитывал девятнадцать заостренных арок, воздвигнутых на подножиях-волнорезах двадцать футов (ок. 6 м) шириной, вкопанных в дно реки и на протяжении веков укреплявшихся. В итоге речной поток с каждой сменой прилива и отлива превращался в настоящий водопад. Двадцатая арка была шире других, ее верх был подъемным. Мост был исключительно прочен; об этом говорит то, что позднее на нем строили дома высотой до пяти этажей. Он многократно ремонтировался и стоял до 1820-х годов.

В 1189 году Лондон впервые избрал мэра (название этой должности французское и происходит от слова «мажордом» — так назывался главный управляющий замка^[18]). До 1212 года должность занимал Генри Фиц-Эйлвин. На него пала обязанность собрать деньги на выкуп короля Ричарда Львиное Сердце из австрийского плена после Третьего крестового похода. После смерти Ричарда король Иоанн (1199–1216) официально даровал Сити право избирать мэра в надежде заручиться поддержкой Сити против баронов, многие из которых подняли открытый бунт, возмущенные королевскими налогами, а также войной во Франции. Тщетная надежда! На лугу Раннимид, где была подписана Великая хартия вольностей, Сити занял сторону баронов, завоевав ряд сформулированных в хартии прав и свобод. Так, статья 41 гласила: «Все купцы имеют право свободно и безопасно въезжать в Англию, выезжать из Англии, пребывать в Англии и ездить по Англии, как сушей, так и по воде, покупать и продавать безо всяких незаконных пошлин, в соответствии со старинными и справедливыми обычаями». Европе предстояло стать единым рынком, а король не должен был своей властью в ущерб торговцам заключать договоры и даровать кому-либо привилегии.

Как и в Венеции, еще одном великом торговом городе, лондонцы считали, что губительно для коммерции надолго передавать слишком много власти в руки одного человека, поэтому срок полномочий мэра в конечном итоге был ограничен всего одним годом. Избирателями могли быть «благоразумные полноправные граждане… наиболее богатые и мудрые, как принято исстари». Как правило, мэрами становились выходцы из именитых олдерменских семейств, имевшие связи с главными гильдиями. Это была не демократия, а олигархия. Сити ежегодно в знак почтения «представлял» своего мэра королю: члены гильдий выходили из Сити и шли торжественной процессией по Стрэнду в Вестминстер — от этой церемонии ведет свое начало нынешний «парад лорд-мэра». За то или иное место в процессии часто разгорались нешуточные споры. Конфликт между портными и кожевниками по вопросу о том, какая из гильдий должна идти в процессии шестой, по одной из версий, дал жизнь идиоме at sixes and sevens, означающей «полный беспорядок». В 1515 году этот спор был разрешен путем соглашения: гильдии договорились ежегодно меняться (так они и делают до сих пор). Парад, изначально бывший демонстрацией смирения и подчинения, стал способом состязаться в показной роскоши. Здесь богатство ежегодно хвасталось своей властью перед властью политической, это было ежегодное упражнение для богачей Сити, напоказ напрягавших финансовые мускулы.

Генрих III: опасный бунт

Лондону не очень нравилось быть казначеем Плантагенетов — не в последнюю очередь из-за того, что королевское бряцание оружием обходилось дорого и не сулило ничего хорошего для коммерции. Борьба Генриха II с церковью, необходимость выкупать из плена его сына Ричарда I, дорогостоящие поражения короля Иоанна во Франции и его же война с баронами — все это только вредило торговле. В царствование его преемника Генриха III (1216–1272) тоже не прекращались раздоры. Воспитанный во Франции король считал Лондон культурной провинцией, нуждающейся в свежем влиянии. Он мечтал играть важную роль в европейской политике и пригласил в Англию с континента новые монашеские ордена: в 1221 году — доминиканцев, а в 1224 году — францисканцев. Когда в 1236 году Генрих женился на 13-летней Элеоноре Прованской, девушка прибыла в Лондон в сопровождении французского короля и «всего цвета рыцарства и красоты Южной Франции, величавой свиты из знатных кавалеров и дам, менестрелей и жонглеров», как сообщает хронист. Многие члены этой свиты надеялись получить в дар какое-нибудь английское поместье или епископскую кафедру.

Приезд Элеоноры пробудил в лондонцах самые ксенофобские инстинкты. Ее судно, проплывавшее вверх по Темзе, забрасывали гнилыми овощами. Бароны и власти Сити протестовали против использования при дворе «чужого» провансальского языка вместо «английского» (под которым они понимали нормандский диалект французского). Не примирил лондонцев с Генрихом даже устроенный в Тауэре первый в истории города зоопарк с медведем, носорогом, слоном, львами и змеями. Стоимость посещения составляла одну кошку или собаку, которые должны были служить кормом для животных.

Безусловным авторитетом для Генриха был его дальний предок-франкофил Эдуард Исповедник. Для увековечения его памяти Генрих перестроил Вестминстерское аббатство, где предусмотрел и гробницы для себя и своей семьи — все в новом французском готическом стиле. Этот проект потребовал сбора грабительских налогов не только от Сити, но и от двора. Генрих объявил, что не следует «взвешивать расходы, прошедшие или будущие, если постройка окажется достойной Бога и святого Петра и угодной им». Этот взгляд на государственные расходы, и в последующие времена не чуждый ряду монархов и правительств, Сити не разделял.

Решение Генриха в 1245 году провести в Вестминстере две ежегодные ярмарки купцы Сити расценили как акт враждебности. Члены гильдий бунтовали на улицах и посылали вооруженные отряды в поддержку Симона де Монфора, восставшего против короля. В битве при Льюисе (1264) Монфор одержал победу; Генрих был взят в плен. В следующем году в Вестминстере собрался первый независимый парламент, хотя его работа и закончилась хаосом. Беспорядки и преследования царили в стране; во время одного из ничем не спровоцированных погромов толпа убила 400 евреев. Хронист Томас Уайкс был потрясен. «Хотя на них не было знака нашей веры, — писал он, — было бесчеловечным и нечестивым делом такое убийство безо всякой причины».

В этот раз Сити неверно оценил политическую ситуацию и дорого заплатил за поддержку, оказанную Симону де Монфору. После поражения Монфора в битве при Ившеме (1265) было конфисковано имущество шестидесяти именитых горожан; еще большее число было наказано штрафами, хотя позднее многие штрафы были отменены. Неудивительно, что после смерти Генриха олдермены приложили все усилия, чтобы роскошно отпраздновать коронацию Эдуарда I (1272). На банкете в Вестминстер-холле подавали лебедей, павлинов, щук, угрей, лососей; было заколото шестьдесят коров и сорок свиней. В самом Сити из фонтанов Чипсайда попеременно било то красное, то белое вино.

Разносторонняя столица

Правление Эдуарда, несмотря на оказанный ему приветственный прием, ознаменовало начало эпохи постоянных конфликтов Сити и монарха. Эдуард укрепил Тауэр, объявил незаконными ряд гильдейских запретов, нацеленных на ограничение конкуренции, а для поддержания порядка водворил в Гилдхолле своих шерифов. Правовые вопросы в Сити вошли в юрисдикцию королевских судов. Кроме того, король потребовал открыть доступ в совет олдерменов для более широких слоев ремесленников так называемого среднего класса. Своей властью он выдавал разрешения на торговлю иностранным купцам, к вящему недовольству Сити. Наконец, в 1290 году Эдуард изгнал из Англии всех евреев, чтобы не платить им по долгам короны. За немногим исключением, евреи не возвращались в Англию до эпохи Оливера Кромвеля, то есть почти четыре столетия. Евреев отчасти заменили хлынувшие в Англию итальянские банкиры, давшие свое имя Ломбард-стрит. А купцам Ганзейского союза был предоставлен свой укрепленный квартал — Стил-ярд на берегу Темзы.

Как и позднее не раз случалось в истории Лондона, травматические отношения с монархом привели к пересмотру и осовремениванию гильдейских запретов, действовавших в Сити, и подстегнули конкуренцию. Главной продукцией, питавшей экономику Лондона, да и всей Англии, стала теперь шерсть. Ее традиционно вывозили через Лондон на оптовые рынки континента, однако на эти рынки приплывали и корабли из Халла, Бостона в Линкольншире, Кингс-Линна и Саутгемптона. Многие из этих кораблей шли прямиком во Фландрию. Разрешения и налоги на эту торговлю были королевской прерогативой.

Все это только усиливало интенсивность обмена денег на власть, шедшего между Сити и монархом. Эдуард I был королем-воином, а для сражений, особенно в Уэльсе и Шотландии, ему необходимы были деньги. Время от времени для установления новых податей он созывал парламент, что дало этому органу рычаг влияния на него. Благодаря этим податям положение Сити стало таковым, что его власти смогли торговаться за права и привилегии с Вестминстером. В результате в течение всего XIV века трем Эдуардам приходилось завоевывать лояльность Лондона в переговорах. Воинственность Плантагенетов, стоившая им немалых денег, стала ключевым фактором появления в английском государственном строе двух уравновешивающих друг друга центров власти. В своем богатстве монарх не был независимым.

Примечания

15

Англ. Black Friars — «черные монахи».

16

Территорию исторического района Темпл, принадлежавшую тамплиерам, сегодня занимают судебные инны (адвокатские корпорации) Миддл-Темпл и Иннер-Темпл — две из четырех адвокатских корпораций, к которым обязан принадлежать любой полноправный адвокат (барристер).

17

Конфликт разгорелся после смерти короля Генриха I, когда английским королем был избран его племянник Стефан Блуаский. Часть аристократии поддержала Матильду, дочь Генриха I. После продолжительной борьбы Стефан в 1153 году признал своим наследником сына Матильды Генриха Плантагенета, который в следующем году вступил на английский престол и основал династию Плантагенетов. В английской историографии период известен под названием «Анархия».

18

Изначально от лат. major domus — «старший в доме».