Непрощённый Грех

Р Твин, 2013

Как сложилась бы судьба первозданной женщины Евы, живи она в наши дни? Мирьям в юном возрасте узнала, что в ней течет кровь праматери человечества. Ей уготована миссия – искупить непрощенный первородный грех, но сможет ли осуществить ее женщина, когда-то искушенная самим Сатаной? Девочка росла под наблюдением двух Ангелов, Михаила и Сатанаила, заключивших между собой пакт, согласно которому ни один из них не должен был влиять на ее жизненный выбор. Извечная борьба между Ангелами становится напряженной и решающей, когда они узнают, что грядет последнее земное воплощение праматери человечества Евы, после чего ее эпоха закончится навсегда.

9

— Где я, что со мной? — спросила я пустоту.

Послышались быстрые шаги.

— Она приходит в себя! Следите за кардиограммой, пульсом и температурой тела… — послышался совсем рядом высокий женский голос.

Веки отяжелели и не подчинялись — открыть глаза я не могла. Во рту было сухо, мне страшно хотелось пить, боль словно облако окутывала меня, тело налилось свинцом. Я с трудом дышала, прислушиваясь к пространству. Кто эти люди? В голове была полная каша — я ничего не понимала. Боль сконцентрировалась где-то в груди, я вскрикнула — и пелена снова накрыла меня…

— Деточка наша… — Тихий голос бабушки Полетт заставил мои ресницы дрогнуть, и мне удалось приоткрыть веки.

Бабушку было трудно узнать: заплаканные глаза, искусанные сухие губы, дрожащие щеки. Она еле сдерживала слезы, гладя меня по руке, но, заметив мой взгляд, изо всех сил попыталась улыбнуться. Около нее на стуле сидел дедушка Григорий и сжимал в руке свой костыль. Дедушка выглядел еще хуже — постаревший и осунувшийся, с впалыми щеками и заострившимся носом. Было видно, что старикам приходится очень тяжело.

— Как ты себя чувствуешь? Вот ты и пришла в себя, Слава Богу. Мы очень волновались, — говорила бабушка слабым голосом.

— Мама и папа — что с ними? — Я посмотрела в упор.

Бабушка пересела на мою кровать, взяла мои руки в свои и тихо сказала:

— Они оба погибли в автокатастрофе… Мы их уже похоронили. — Она сглотнула слюну.

Сердце мое защемило от жалости, я до боли прикусила нижнюю губу, но слезы все равно покатились по щекам. Мне было жалко бабушку деда. Мне было жалко себя. Они потеряли единственного сына, а я — отца и мать. Я осталась одна в этом мире, в душе поселились боль и пустота. Как жить дальше?

— Я хочу покинуть этот мир! — рыдала я. — Не хочу жить!

— Деточка, не говори так… — Дедушка тоже утирал слезы.

— Не верю, что их нет! — Я отчаянно пыталась пошевелиться, но тело не слушалось. — У меня болят руки и ноги, любое движение причиняет мне боль, — пожаловалась я. — Бабушка, как я теперь буду жить?

— Мирьям, все пройдет, ты выздоровеешь. Поселишься у нас, мы с дедушкой сделаем все, чтобы ты снова смогла стать счастливой.

Я знала, что никогда не буду счастлива, как прежде, никогда не стану такой, как была. Я винила судьбу за жестокость. Я хотела отомстить за свою потерю. Но кому?

Позже я узнала, что кроме моих родителей погибли еще два человека, трое тяжело ранены. Пять машин были смяты в лепешку. Я просто чудом осталась жива. Меня нашли на обочине без сознания. В течение многих недель я не приходила в себя. Сотрясение мозга, многочисленные ушибы, но ни один внутренний орган при этом не пострадал…

Прошло еще несколько недель, и мое состояние улучшилось. Я почувствовала прилив сил, и, хотя вставать самостоятельно мне было тяжело, медицинские аппараты, которые следили за моим состоянием, уже отключили, а искусственное питание отменили. Мне не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. На вопросы врача, мадам Беатрис Лувье, и дежурных медсестер я отвечала очень сухо. Бабушка ежедневно приходила навещать меня: мое душевное состояние ее беспокоило, поэтому я бодрилась. Дедушка очень сдал и почти не выходил из дома. От остальных визитов я отказалась и просила врача никого ко мне не пускать. Иногда мы перезванивались с Натали, но беспечно болтать друг с другом уже не получалось, и паузы в разговоре становились все длиннее. Я осталась одна, наедине со своим горем.

Перед выпиской в мою палату вошла приятная женщина:

— Здравствуй, Мирьям. Меня зовут Вероника, я детский психолог, — сказала она и села в кресло. — Я здесь для того, чтобы помочь тебе. Ты не должна так горевать: родителей не вернешь, а у тебя вся жизнь впереди. Нужно быть сильной.

— Я не просила о помощи, мне не хочется никого видеть и ни с кем разговаривать, — резко ответила я.

— Как раз поэтому я здесь. С моей помощью ты сможешь вернуться в прежний мир.

— Прежний мир был с родителями, а этот — мир, в котором их нет, — холодный и чужой.

— Мирьям, все проходит. И со временем боль отступит, вот увидишь, и ты сможешь жить как раньше.

— Как раньше уже не будет.

— У тебя есть бабушка и дедушка, которые тебя очень любят. Подумай хотя бы о них и о том, как больно им видеть тебя такой.

Слезы опять стали застилать мне глаза.

— Я приложу все усилия для того, чтобы ты смогла обрести душевный покой… — Вероника говорила тихим, успокаивающим голосом, и чувствовалось, что она действительно искренне хочет помочь.

Я села на край кровати и решилась довериться ей:

— Перед тем как выйти из комы, я видела Ангела. Он позволил мне встретиться с родителями. Там, в другом мире. Кажется, что они счастливы, но я все равно не могу смириться с тем, что их нет здесь, со мной рядом. Как мне дальше жить без мамы, без ее тепла? Без папиных шуток? Почему они так рано оставили меня одну? — всхлипывала я.

— Они оставили тебя не по своей воле, Мирьям. И они продолжают любить тебя, где бы ни находились. Уверена, они не хотят, чтобы ты страдала… Надо просто помнить их. И жить дальше.

Беседы с Вероникой пошли мне на пользу. Она приходила каждый день, мы подолгу разговаривали, и постепенно мне становилось легче. Я больше не была одна со своим горем и, когда наступала ночь, видела, как сияющие золотистые крылья обмахивают меня, отгоняя прочь боль.

Меня выписали — белые больничные стены остались позади. Мы вышли на улицу, и я зажмурилась от дневного света. Голова слегка закружилась, на тело опять накатила слабость, в душе по-прежнему была пустота. Здравствуй, реальный мир.

— Вот мы и дома, — сказала бабушка, помогая мне выйти из такси.

Дедушка стоял у двери, опираясь на костыль.

— Дед, ты как? Тебе лучше?

— Не беспокойся обо мне, Мирьям. Я справляюсь.

Запах, стоящий в доме, напоминал о прошлом, о том чудесном времени, которое я проводила здесь во время каникул.

Я зашла в комнату, огляделась и заметила, что благодаря бабушке сюда перевезли все мои вещи.

— Мирьям, кольцо лежит здесь… — Бабушка достала маленькую шкатулку, протянула ее мне и тихо добавила: — Оно было сжато в твоей руке, когда тебя нашли.

— Мама дала мне примерить его за несколько секунд до аварии. Я помню, как отец приказал нам прыгать из машины… Меня вытолкнула мама.

Бабушка вздохнула и обняла меня.

Жизнь пошла своим чередом. Мне понравился новый колледж, я продолжала учиться живописи. Натали иногда приезжала навестить меня, мы скучали друг без друга. Боль понемногу стала отступать. Приближался день моего рождения — мне исполнялось тринадцать.

Я решила отметить праздник скромно, пригласила несколько девочек из класса, Алана, моего друга по художественной школе, и Натали, которая обещала приехать из Канн. Это был мой первый день рождения без родителей.

Этот вечер ничем не отличался от предыдущих. Я подошла к окну и посмотрела на ночное небо, усыпанное яркими звездами. Я любила ночь и с упоением прислушивалась к загадочной тишине. Дневная суета оставалась позади, и открывалась дорога в невидимый мир. В первый раз за последние месяцы у меня было хорошее настроение. Я лежала в постели и предвкушала завтрашний праздник — мне не терпелось увидеть всех тех, рядом с кем я на время забывала о горе. Теперь лишь по ночам я позволяла боли вернуться. Но в эту ночь не будет грусти, решила я — и провалилась в сон.

Я услышала приглушенные шаги и почувствовала, что кто-то сел на край кровати. Мое дыхание участилось, тело стало тяжелым и скованным — я не могла пошевелиться. Каким-то шестым чувством я ощутила на себе пристальный взгляд. С трудом открыла глаза и увидела темный силуэт на фоне тусклого свечения. Когда мои глаза привыкли к темноте, я смогла разглядеть странного ночного гостя: это был мужчина с темными волосами до плеч, в длинном черном плаще. Он, не отрываясь, смотрел на меня и слегка улыбался. Страх отпустил меня, тело вновь обрело гибкость, я села на кровати и стала с любопытством рассматривать визитера.

— Не бойся, — тихо произнес он, — я не причиню тебе зла. Поздравляю тебя с твоим тринадцатым днем рождения. Прошло уже много лет со дня нашей последней встречи, и ты вряд ли помнишь меня…

— Ваше лицо кажется мне знакомым, я уже видела вас когда-то, — пыталась я вспомнить.

— Я рад, что твоя память хранит фрагменты прошлого. Мне хочется сделать тебе подарок, поэтому я здесь. Последние месяцы твоей жизни были очень тяжелыми, так что смело решай, чего бы ты хотела. Я смогу исполнить для тебя все.

— Вы что, волшебник? — удивилась я.

— Я больше чем волшебник. Я всемогущий из всемогущих, — ответил он. — Я Сатанаил — Царь Тьмы и Властелин этой Земли. Здесь мне принадлежит все! Но об этом позже… Чего бы ты хотела в свой день рождения? Скажи, и я сделаю так, как пожелаешь.

— Я хочу, чтобы дедушка полностью выздоровел, — быстро решила я.

— Ты не хочешь попросить что-нибудь для себя?

Я отрицательно покачала головой.

— Хорошо, будет по-твоему, — сказал он и исчез.

Спать мне больше не хотелось.

Утром я спустилась в кухню.

— Мирьям, внучка… — Дед бодро поднялся из-за стола мне навстречу. — Я себя прекрасно чувствую сегодня, пожалуй, впервые за последние годы. Утром я встал, вышел из комнаты, а о костыле и не вспомнил!

Я была очень рада. Такое хорошее утро! С аппетитом набросившись на завтрак, я обнаружила, что уже и забыла, как вкусно бабушка готовит. Но ночной гость никак не выходил у меня из головы: выздоровление дедушки и его визит вряд ли могли быть случайным совпадением.

Натали приехала к десяти часам и привезла огромный торт, который испекла для меня ее мама. Мы обнялись и побежали помогать бабушке накрывать праздничный стол. За хлопотами время летело быстро, никто и не заметил, как настал назначенный час, и в доме раздался первый звонок:

— С днем рождения, Мирьям!..