Изгнанные в облака. Вторая часть

Рустем Омаров, 2020

Вторая часть приключенческой саги о мужественно-трусливом Чпоке и его романтичной спутнице Зети. Парочке придется несладко в мире, который не могут поделить неуязвимые чудовища, император Уркас и вечный диктатор.

Глава 2

Тем же днем на платформе Дарфы произошло собрание в честь победы оружия Шантала. Хмурые парни пели грустные песни и бросали под залпы трупы товарищей в воду. А после, новобранцам торжественно вручали гражданство: металлический значок с кодом. Но прежде, чем попасть в город мечты, следовало еще пролить кровь. Война продолжалась.

— Новобранец Чпок, — окликнул меня сзади. Толстый сержант, погруженный с головой в списки, поиграл усами. — По вашему запросу есть ответ.

Я подошел поближе, сгибаясь под тяжестью бронежилета и автомата.

— К сожаленью в Дарфе не найден цилиндр, принадлежащий вам. Очевидно, во время бегства противник прихватил его с собой. И еще вам подойти к комиссару. Это нужно для получения гражданства.

Я кивнул и двинул в сторону палатки, где перед галобуком сидел комиссар. Мужчина с прозрачными зрачками и волосатыми руками на всех прибывающих к нему он смотрел строго как на дерьмо.

— Бум Чпок, — прочитал он у себя на дисплее. — Участник битвы за Дарфу. К сожаленью, служба организованного спасения поставила значок, что вы проходите свидетелем по важному делу. Вам нужно посетить допрос.

— Комиссар, — я вздохнул, — Если я получу гражданство, могу ли я рассчитывать на эвакуацию членов своей семьи и получение медицинской помощи.

Комиссар пожал плечами.

— Вы военный, такое возможно, — он впервые внимательно посмотрел на меня. — Я сделаю звонок. Подождите снаружи.

Я вышел из палатки и отвернулся, подставляя свое лицо теплому морскому ветру.

— Солдат, — окликнул меня комиссар. — Срочно к генералу. Садитесь на ближайший шлюп.

Шлюп оказался гигантским дроном. Я приложил свой значок, и компьютер просканировал мое лицо. Дверь открылось, и я сел на скамью, где уже сидел с десяток солдат. Через некоторое время капсула поднялась и полетела.

За окном замелькал спокойный океан, подсвеченный солнцем. Машина задрожала. В окне показалась палуба гравитолета. По серебристой палубе бежали строем солдаты. Сверкали на солнце стальные дула пушек. И темная взлетная полоса сливалась с горизонтом.

Палуба очень быстро приближалась и, наконец, мы сели. Дверь открылась, и солнце в салон запустил усатый майор. За спиной у него маячило два солдата.

— Бум Чпок, — рявкнул он.

— Я.

— За мной живо. Оружие сдать.

***

Авианосец-гравитолет казался бескрайним. Люди на другом конце палубы выглядели маленькими точками. Огромные корпуса с бесчисленными иллюминаторами. Некоторые дула орудий проваливались внутрь и стальные створки захлопывались за ними. Гравитолет, оставаясь военным кораблем, приводил себя в мирный вид.

У входа дежурили солдаты, которые еще раз проверили наши документы через устройство. Белые мягкие полы проглатывали ступню. Свет лился из стен. В огромных иллюминаторах размером с человека сверкал голубой океан.

В гравитолете работали лифты, но пользоваться ими в военное время запрещалось. Герметичные входы обеспечивали судну водонепроницаемость в случае падения в воду.

Рубку заполнял свет. Прозрачное окно на всю стену открывало вид на прибрежный город, который лежал как на ладони. Генерал Жиль стояла, сложив руки за спиной, и смотрела в окно.

Усатый сержант подошел и доложил ей по форме. А затем меня подвели к генералу. Скромный зеленый мундир без единого знака отличия венчал закрытый ворот. Ткань сверкала и переливалась каким-то потаенным сиянием. Штаны с лампасами туго впивались в необъятный зад, созданный как подобие самого громкого барабана в мире. Волосы ее, черные как смоль, утянутые у висков в длинный хвост, поглощали весь свет этого мира. Широко раскрытые глаза внимательно смотрели на меня. Губы ее приоткрылись при виде меня.

— Беглец пожаловал, — он вновь посмотрела в окно.

Я опустил голову.

— Как погиб профессор?

— Жиль, — я оглянулся. Майор Дор глубоко вздохнул.

— Я хочу сказать, что это мой парень, и я его службе спасения просто так, не отдам.

— Это все зависит от него самого, — Жиль начала ходить взад-вперед, издавая хрустальное цоканье каблуками. Она все ближе приближалась ко мне. И скоро я начал чувствовать барбарис, исходящий от нее. Пол в рубке отражал всех присутствующих.

— Захочет ли он сотрудничать? Итак, как погиб профессор?

— Это все произошло в долине Феса, — я шмыгнул. — Долина кишела роптами. Нам нужно было в обсерваторию. И на обратном пути мы побежали к самолету…попали в засаду. Профессор остался и принял бой с роптом.

— Оставил ли он что-нибудь после себя? — Жиль все ближе подступала ко мне. Алый ее рот открывался все шире. Взгляд становился все более хищным.

Я заметил, что голоса других людей в рубке смолкли. Каждый член экипажа с головой ушел в свою работу.

— Он оставил записную книжку, — я шмыгнул. — Там чертежи этого гравитолета. В том числе и описание дефекта, который он заложил в его конструкцию.

— Что это за дефект?

— Профессор мне сказал гравитолет рано или поздно сломается, — я разлепил мокрые ладони, сложенные за спиной.

— Почему он заложил этот дефект?

— Он считал, что человечество не заслуживает своего изобретения, — я наклонил голову.

— Где эта записная книжка?

— Она у меня. Я готов ее продать.

— Ты солдат Шантала, — теперь я ощущал каждой клеточкой тела лавандовое дыхание Жиль. Никогда еще близость женщины не волновала меня так сильно. И, о чудо, это и придало мне сил.

— Да, солдат, но речь идет о лекарствах для больных детей, — я сжал зубы. — В общине в горах, где я живу эпидемия резинового тифа. Это дети, которые заболели уже после вторжения. Они не привиты. Поэтому я готов продать Шанталу эту записную книжку в обмен на лекарства. Я думаю, это стоящая цена. Вы получите победу в войне, а дети в горах вылечатся. И все рады. По сути Шантал получит записную книжку бесплатно. Я отдам вам книжку и останусь в горах. Мне не нужно ваше гражданство. И проливать кровь, в этой глупой войне, я больше не намерен.

— Ты приехал для этого? — Жиль, протянула руку и подняла мой подбородок. В голове у меня начали щелкаться разряды. Очевидно, ее рука обладала каким-то током.

— Да, но я поначалу хотел провернуть сделку с помощью тория.

Жиль кивнула. Теперь она ущипнула мой подбородок и держала напротив себя. И смотрела в глаза, словно что-то читала в них.

— От имени Шантала я принимаю условия вашей сделки.

— Но, постойте, — раздался голос офицера позади. Я сразу узнал брюзжание полковника Иеркея. — Служба спасения будет крайне недовольна. У них есть вопросы к этому парню.

— Если мы получим записную книжку, то выиграем войну, — огрызнулась Жиль. — Какие еще могут вопросы? Заприте мальчика в каюте и не спускайте с него глаз. Если он нас надует, я его спущу в унитаз.

***

Я сижу в тесной каюте с двухъярусной кроватью. Но я в комнате один. Наверху горит часы. Судя по всему, уже ночь. Впрочем, я все еще одет как солдат. В серой тунике и таких же штанах с ботинками. Вот только личный значок у меня забрали. Так же как и ремень. Поэтому штаны еле висят на бедрах.

— Бум, как у тебя дела? — утробный голос из стены, заставил меня вздрогнуть. Спустя мгновение я сообразил, что он доносится из колонок в потолке.

Я привстал.

— Это ты Лью?

— Да, честно говоря, мне не до тебя, сражаюсь с местными антивирусами. Они здесь просто черти.

— Спасибо Лью, что спас мне жизнь, — я улыбнулся.

— Я не ради тебя это сделал, — Лью замолчал. — Просто меня взбесили эти имперцы. Я понял, что они решили вас кинуть. Хотя, могли бы, за такое количество тория отгрузить вам вагон лекарств. И убили, вдобавок, жениха Зети.

— Да, — согласился я. — Мерзавцы.

— Когда я понял, куда попал, то сначала, начал материть тебя, — Лью заговорил быстрее. — Вообще, попасть извне в компьютер гравитолета невозможно. Защита просто ирреальная. Но слабость заключалась как раз в программе, обеспечивающей связь во время боя. И я смог просочиться сюда на корабль.

— И как тебе?

— Пока живу, но это больше похоже на жизнь гладиатора. Меня в любой момент могут стереть. Или могу попасться какой-нибудь бешенной антивирусной программе. Я не могу с тобой долго разговаривать, чтобы меня не засекли местные борзые.

— Я верю, в тебя Лью, — я усмехнулся. — Иначе не стал бы тебя запускать сюда.

— А как у тебя получилось?

— Я стал солдатом Шантала.

— Вот те раз. Ты в обморок-то не упал во время боя?

— Я был близок.

— Армия — это не для тебя.

— Я, наверное, с тобой последний раз разговариваю, — я понурил голову. — Я обманул Шантал. Сказал, что у меня есть записная книжка профессора. А там…одно слово, что книжка. Просто рвань.

Молчание оказалось громче выстрела. И даже звуки ламп пропали.

— Чпок.

— Да.

— Я горжусь, что рискнул жизнью ради тебя.

***

Часы показали шесть утра, когда дверь открылась, и меня усатый сержант повел меня в шлюп. Вокруг простирались бурые горы. На горизонте возвышались горы, покрытые снежными пиками.

Меня посадили внутрь. Через некоторое время дверь шлюпа открылась, и солдаты начали заносить ящики с лекарствами. Всего три ящика. Но казалось, они заполнили почти весь салон. Наконец, дверь закрылась и шлюп взлетел.

Он приземлился перед воротами Пещерного города. Мужчины Шафранового города выстроились полукругом. Некоторые держали в руках ружья. Увидев меня с ящиком в руках, Хару обомлел.

— Я привез лекарства, разгружайте, — я показал на шлюп. Парни тут же сорвались с места.

— Как Фью? — спросил я.

— Она болеет, — Хару застыл, открыв рот. — Что это значит? Где самолет? Где Баньян?

Я покачал головой. С ящиком в руках, я проследовал внутрь. За воротами стояла Зети в окружении женщин. Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза.

— Баньяна нет, — сказал я.

— Как нет, — упавшим голосом спросила Зети.

— Его убили работорговцы.

Раздался вскрик. Женщина в платке — мать Баньяна закричала истошно и жалобно. И упала на землю. Зарыдала и Зети, закрыв лицо руками. Из толпы вырос Эгн который, растолкав других, тут же начал потрошить ящик, дрожащими руками.

Рядом со мной вырос Хару.

— Как это случилось?

— Нас обманули, они забрали наш торий, — я вздохнув. — Рабовладельцы.

— Откуда эти лекарства?

— Я продал Шанталу кое-что.

— Что?

— Себя. Я продал им себя.

Я побежал в свою пещеру. Навстречу мне попадались самые разные люди. Меня останавливали и обнимали. Женщины, старики и дети норовили коснуться меня. Я забежал в пещеру и бросился к своей подушке. Пес наклонил голову и смотрел на меня. А затем бросился стремглав ко мне.

— Отвали Шопик, — я пнул собаку в сердцах и достал из подушки остатки записной книжки профессора. Только я сейчас смог оценить размеры бедствия. Не хватало страниц. А затем побежал обратно. По пути я забежал к Фью. Девочка лежала на полу под балдахином. Покрасневшая и потная. Около нее уже сидел Эгн.

— Как она?

— Вот сейчас, проверяю, постараюсь быстрее всем дать лекарства, — он улыбался. — Там все что надо. Вы молодцы, вы справились. Жалко Баньяна. Он герой.

Я, кивнув, подошел и поцеловал в потный лоб девочку, а затем вышел прочь. Все так же, с сопротивлением преодолевал людей, которые хотели меня остановить и обнять, я шел в сторону шлюпа. Каждый шаг давался с большим трудом. Он словно отнимал у меня жизнь. Я оглянулся. Бежать. Просто бежать. Но оглянувшись перед собой, я увидел горящие глаза людей. Женщины улыбались, мужчины хлопали по плечу. Это дало мне сил, все также мрачно продолжить шествие назад. Туда, где меня ждала смерть.

Словно из ниоткуда возник Ука и обнял меня. И прижался головой к груди. Не отпуская, мальчик проводил меня до самого шлюпа.

— Держись Ука, — сказал я, перед тем как сесть в шлюп. — Наверное, ты меня больше не увидишь. Но, передай мудрецу, что я обманул этих людей. Скажи, чтобы он принял меры. И ни в коем случае не соглашайтесь уезжать с ними, если они вам предложат. Понятно. Это очень опасные люди.

— Я понял брат, может, останешься, — Ука посмотрел на нас. — Плевать на них. Мы горцы, мы им задницу, надерем, если что.

— Я знаю. Прощай Ука.

В ответ Ука ударил себя в грудь и скрестил руки на груди. Я повторил этот жест, означающий братство.

***

— Что это? — поинтересовалась генерал Жиль, держа лохмотья записной книжки. Она сидела на белом кресле в рубиновом мундире.

— К сожаленью, собака в моё отсутствие потрепала книжку, — я наклонил голову. — Страниц не хватает, наверное, ветром унесло. В племени, где я живу, нет такого слово понятия как воровство.

— Что? Собака? В жизни не встречала более безумного объяснения, — теперь она встала, и, приблизившись, встала напротив меня. Глаза ее горели. Сексуальный айсберг пошел на сближение с кораблем, чтобы протаранить его и пустить ко дну.

— Ты в своем уме?

— Простите госпожа, я облажался.

— Ты не облажался, ты понимаешь, что с тобой будет? Ты знаешь, что я с тобой сделаю? Ты представляешь, на что ты себя обрек?

Глаза ее горели таким огнем, что впору было отложить в штаны кирпич и начать строить дом.

Я, задыхаясь, покачал головой, пытаясь выдавить слезу. Но груди стало тесно от предчувствия того, что Жиль меня задушит прямо сейчас.

Она, впрочем, развернулась и начала ходить по рубке взад-вперед.

— Есть ли шанс найти страницы?

— В…в…вряд ли.

— Ты знаешь, что это значит?

— Нет.

— Поедешь в Шантал.

— Генерал, — воскликнул полковник Иеркей, — Вы так и оставите лекарства этим горцам? Он не выполнил обязательств.

— Поэтому он и поедет с нами, — раздраженно отвечала Жиль. — Главное, что он принес записную книжку. Может этого будет достаточно. Тогда мы его отпустим. Мне даже не придется его убивать.

Иеркей подошел и печально уставился на рванье в руках генерала.

— Весьма сомневаюсь, — покачал он головой. — Уведите его и под замок.

***

Лью больше не появлялся. И, в конце концов, я решил, что он бесславно погиб в борьбе с местными антивирусами. Меня вновь заперли в той же самой каюте. Примерно три раза в день дверь отворялась, и два угрюмых сержанта приносили мне еду. Один уносил прежний поднос, другой целился в меня стволом.

Сутки пролетали незаметно. Я чувствовал дребезжание могучей машины, в недрах которой происходили реакции. Иногда тряска становилось очень сильной. И меня подбрасывало на койке. Впрочем, такие моменты происходили редко — пару раз в сутки.

Это произошло в полночь, судя по показаниям настенных часов. Дверь открылась, и я увидел молчаливого худого сержанта, который приносил мне еду.

— Одевайся, пойдешь со мной, — бросил он.

Меня повели по узким, извилистым коридорам гравитолета, перепрыгивали через высокие пороги, поднимались по лестницам. Дверь наружу открылась. Полная луна заливала мерцающим светом верхнюю палубу. Тонкий луч касался строгой линии женского силуэта. Генерал Жиль стояла спиной ко мне. Облака поплыли по палубе и слегка обволокли мои колени. У меня сперло дыхание.

Сержант оставил меня и покинул крышу. Дверь закрылась. Генерал Жиль развернулась ко мне. Черный мундир без знаков отличий облегал туго груди. И белый амулет на шее гипнотизировал.

— Хочешь есть? — спросила она и показала на накрытый стол. Тарелка с фруктами и всевозможные морепродукты, и разрезанный лимон. Я деловито уселся и приступил к трапезе.

— Бум Чпок, — генерал Жиль подошла и начала давить лимон мне в блюдо, а затем облизала, словно украдкой свой длинный палец. — Как ты в это вляпался?

— Я сам не знаю, — ответил я, обсасывая мидию. — Наверное, все дело в том, что я слишком храбрый. Я ведь мог сбежать тысячу раз.

— Как думаешь у тебя большие? — усмехнулась она.

— Что? — испуганно поднял я глаза.

— Ну не яйца, конечно же, а проблемы?

— А, думаю да, — я взял рыбу. — Мой разум не смог меня остановить, я поступал по зову сердца.

Жиль вздохнула. Она повернулась ко мне, поставив руки на поясницу.

— Ты поставил передо мной моральную проблему, — устало ответила она. — Я бы хотела быть там в этих темных джунглях и горах. Слушать реку и пение птиц и знать, что я, быть может, добуду еду завтра своими руками. А не вот это все. Эти сражения, мужланы потные и их безумные глаза, когда я их убиваю. И ты — такой беззащитный юнец, которого мне придется отдать на растерзание. Небось, нецелованный?

— Нет, я целовался, — возразил я. — Перед тем как чуть не замерз в горах. Это было один раз.

— Бедненький, — Жиль развернулась. Приблизившись, она потрогала пальцем мой нос. Теперь она облокотилась роскошным задом о стол. Такой же мощный, как и стол. Таран для моего нецелованного разума.

— Профессор говорил, что нужно ценить жизнь в скитаниях, — я начал потрошить форель, — Он был прав. Я и двух дней не провел среди цивилизации, а уже убил человека. А теперь меня куда-то везут. И у меня тошнит от страха перед тем, что меня ждет. А ведь я могу умереть девственником.

Она взглянула на меня.

— У тебя есть любимая?

— Есть. Но она этого не знает.

Снисходительный взгляд. И смех, заставивший зашевелиться чресла.

— Не знаю.

— Я хочу знать о профессоре все. С кем он спал, как он ел, что говорил.

— Сейчас доем, может, вспомню.

Вдруг я остановился.

— Я сейчас ем, а тот, кого я убил, кормит червей на дне.

— Ты убил на войне? — Жиль отвернулась, подставляя лицо прохладному ветру.

— Да, но это не оправдание, — я осторожно, с чувствами накатывающей совести приступил к десерту.

— Значит это только начало твоих мук.

Мы замолчали, лишь причмокивания звучали в ночи.

— Каким человеком был твой профессор?

— Суровый, — я покачал головой.

— Он что-нибудь тебе рассказывал?

— Ну, о своей семье, о том, как диктатор сгноил его сына, — я осекся. — Он искал своего сына и внучку.

— Внучку?

— Ему звонил Гай Меркант, он сказал, что Лиоза — его невестка скрывается с внучкой в подполье. Она была революционеркой.

— И где он хотел отыскать свою внучку?

— Не знаю.

— Попробуй вспомнить, — лицо Жиль стало жестким.

— Он говорил, что найти невозможно. Меркант ему ничего не сказал.

— Я получила взыскание за то, что упустила профессора, — Жиль сжала губы. —

— Тебе не повезло, что была облачность, и вам тогда удалось сбежать. Шантал заполучил бы профессора и отпустил тебя на все четыре стороны.

— Поэтому он мне и дал записную книжку, — я понурил голову. — А я не смог ее сохранить. Жиль, что теперь со мной будет? Этот ужин. Он роскошный. Так кормят осужденных на смерть.

Я всхлипнул и прослезился. Жиль подошла и схватила меня за плечо.

— Не плачь мальчик, ты уже сделал свой выбор, — она посмотрела мне в глаза. — Ты должен быть сильным. Все мужчины делают выбор, о котором потом не должны жалеть.

— Прошу вас отпустите меня, разрешите мне сбежать. Прошу вас. Я сделаю все, что вы хотите. Умоляю.

— Я не могу, — совсем тихо сказала Жиль

Рука ее сновала по моему лицу.

— Вот и хорошо, а теперь иди.

Я почувствовал сладкое дыхание генерала, и я взглянул в ее горящие глаза. Облака обволокли нас. Рука ее аккуратно подергала меня за мочку уха.

— Может быть, ты станешь мужчиной, — усмехнулась она.

***

Толчок и я проснулся, чуть не упав с кровати. Медленно встал и взглянул на свои худые белые ноги. Тонкая линия вен бежала по бедрам и струилась вниз. Я так и не загорел на болотах, потому что скрывал тело от комаров. Судя по всему, что-то происходило снаружи. По коридорам бегали люди, раздавались голоса.

А потом дверь открылась. Сержант Бер вздохнул.

— Вставай малыш, мы прилетели в Шантал.

Когда я вышел на палубы среди солдат, облаченных в ту же серую форму что и я, раздался свист недовольства. Сержант Бер повел меня по трапу вниз, где копошился людской рой.

Гравитолет находился внутри гигантской пещеры. Огромная чаша корабля казалось ничтожно малой на фоне грота, где он оказался. Снаружи голубело кристально чистое небо. Где-то далеко, под потолком, порхала стая птиц. Она казалась почти невидимой.

Кругом раздавались голоса. Люди встречали сошедших с улыбками, кто-то держал портрет убитых солдат. На меня, солдата без ремня и шлема с поникшим взором, смотрели настороженно.

— Подожди, — меня за плечо схватил майор Дор, который стоял внизу трапа. — Ты крепись. Главное, громче кричи. Они не любят, когда молчат.

А затем меня перехватили двое в штатском и в черных очках. Усиленно толкаясь, они повели меня прочь сквозь толпы в гавани. Путь пролегал вдоль дороги с желтой разметкой. Вдруг земля затряслась, и прямо возле нас с оглушительным грохотом поднялся огромный грузовой самолет. Он тут же ушел в небо.

Прямо вслед ему смотрели дула артиллерийских орудий, установленных у самого входа в грот. Навстречу нам шли всевозможные люди. Пестрые одежды пылали. Попугаи на рубашках удивленно вздымали гребешки, золотые часы бряцали на запястьях, болонки на поводках удивленно пялились на меня.

Наконец мы подошли к кольцевой дороге, по которой двигались исключительно гольф кары. Один из них вынырнул из потока и подчалил к нам. За рулем сидел мужчина в шортах и рубашке с крабами. Небритый толстяк жевал жвачку, а на шее у него болтался жетон.

— Садитесь, — рявкнул он.

Транспорт оказался четырёхместным. Я сел позади вместе с одним из охранников, кар вписался в общий поток и двинулся вглубь этой удивительной пещеры-мегаполиса.

— Добро пожаловать в Шантал, — дыхнул мятой мужчина с жетоном. — Меня зовут полковник Яр Кряги. Я следователь службы организованного спасения.

— А кого вы спасаете? — поинтересовался я, замечая, что никто не смотрит на меня в потоке.

— Как кого? Мир, — он обнажил белоснежные зубы.

— А куда мы едем? — поинтересовался я.

— Небольшая экскурсия, а потом в номера, — полковник засмеялся.

Я оглянулся. Никто из охранников не подхватил веселья Кряги. Мы двигались с потоком все дальше и дальше в пещеру. Центральная улица ответвлялась в весьма узкие побочные туннели. Центр пестрел от магазинов, кафе, гостиниц. На верхних этажах, на балконах своих квартир, выдолбленных в стене пещеры, сидели люди, курили сигары, разговаривали и цедили кофе. Все это переливалось неоном, возмущалось музыкой и очаровывало запахами бисквита.

Наконец Кряги припарковал кар и пошел по пешеходной улице. Он шел, не оглядываясь, понимая, что я никуда не денусь. И его амбалы действительно вели меня, окружив со всех сторон. Пальмы и оливковые деревья росли в специальных горшках. Попадавшаяся публика рядилась в изысканный туалет. В открытых кофейнях сидела публика. Они громко хохотали, откидываясь на спинки. В другом заведении надрывался саксофонист. Внутри сидели мужчины в костюмах с галстуками и внимательно его слушали. Над дорогими заведениями располагались люксовые апартаменты, судя по огромным террасам.

— Тартарары рядом, — заметил Кряги.

Улица заканчивалась смотровой площадкой. Мы поднялись по мраморным ступеням, и у меня перехватило дух. Прямо на меня смотрела чернота пропасти.

— Это и есть тартарары? — спросил, плюясь в пропасть. Слюна улетела и пропала. Стена этого колодца оказалась заселена, напоминая небоскреб. Где-то там, на балконе надрывалась собака. Легко одетые дамы лежали на шезлонгах, медитируя на пустоту. Вверх и вниз спускались лифты.

— Самые дорогие квартиры с видом на тартарары, — хвастливо заметил Кряги и, подняв палец, показал. — А там у нас верховный диктат.

Прямо над пропастью над нами немного нависала платформа, выдолбленная в камне и усиленная железными опорами. В центре возвышался трон в окружении трибун. А позади я разглядел гигантские золоченные ворота.

— Это агора — там у нас заседает диктат и принимает законы, — объяснил он. — Благодетели наши. Весь мир пожирают твари, а мы жители Шантала охраняем остатки цивилизации.

— А что это?

Мое внимание привлек толстый аркан, который крепился к сводам пещеры и свисал вниз в пустоту.

— Это шанс на спасение, — хмыкнул Кряги. — Преступников выбрасывают в пропасть. Есть только один шанс спастись — это уцепиться в падении за эту веревку. Тогда преступника реабилитируют.

— А у кого-нибудь получалось?

— Пока нет, но на прошлой неделе, один политический преступник уцепился одной рукой, — Кряги хохотнул. — Но все равно упал.

Мы двинулись вдоль пропасти и наконец, дошли будки стеклянного лифта. Кряги выбрал из двухсот кнопок нулевой этаж. Лифт начал спускаться во тьму. Балконы становились все менее респектабельными: ржавчина, белье, промелькнуло перекошенное от злобы лицо женщины, которая шлепала своего ребенка по заду. Где-то на балконах опершись, курили рабочие в грязных комбинезонах и швыряли пепел во тьму.

— Пропасть еще глубже, — вскрикнул я, когда мы добрались до нулевого этажа.

— Пещерный город строили при помощи кислотных бомб, — Кряги кивнул. — И конечно переборщили. Заряды прожгли дыру в десятки миль в глубине скальных пород. Мы опустились почти на уровень земли. А что там дальше никого не интересует.

Кряги зашагал по темному туннелю. Я следовал в отдалении. Полицейские кучками сновали в темноте со сверкающими глазами. Белые ремни сверкали на зеленой форме. Мимо нас пробежала строем, горланя песню, группа молодых новобранцев. Они удалились во тьму. Освещение оказалось паршивым — желтые лампы, покрытые нагаром и беснующимися насекомыми. Пахло сыростью.

Кряги подошел к клетке и отворил ее, прижав палец к детектору. Внутри клетки обнаружилась еще одна стальная дверь. Внутри за столиком дежурил вооруженный солдат, который тут же встал при виде нас.

Кряги кивнул ему и пошел по коридору с дрожащим светом. Здесь полковник воспользовался своим ключом. Он отворил его, и мы попали в комнату. В центре ее возвышался металлический стул. А напротив в углу стоял стол с удобным креслом.

Меня посадили в центр и привязали ремнями. А Кряги взял со стола папку и, углубившись, начал его читать, морща лоб.

— Это и есть мой гостиничный номер, — поинтересовался я.

— Твой номер здесь в клетке, — усмехнулся Кряги и углубился в чтение. — Ну, в общем-то, все понятно. Все по стандартной схеме.

— Мы не можем применять физические пытки, поскольку он солдат, Дор уже заявил протест в диктат, — заявил один из очкастых.

— Этот Дор давно уже себе вырыл могилу, — покачал головой Кряги. — А пока он нужен. Война идет. И потом, у нас есть ток. Поэтому есть шансы, что солдатик заговорит. Посмотрите уровень важности клиента.

Парень в очках взглянул на документы и присвистнул.

— Так нам всем генерала дадут, если мы его расколем, получается.

— Ну не всем, — хохотнул Кряги и посмотрел на меня, — Ну так что? Будем признаваться?

— Признаваться в чем? — у меня похолодела спина.

— Как что? Ты испортил дневник профессора, вырвал страницы. А в дневнике очень важная информация о том, какой дефект несут в себе гравитолеты. Где эти страницы?

— Их сожрала собака.

— Понятно, подключайте ток, — кивнул Кряги.

Громилы встали из стола и направились ко мне. Один из них подключил на лоб какую-то сетку. Другой встал позади Кряги с пультом.

— Да кстати, мы же можем бить его книгами по голове? — вдруг опомнился Кряги. — А еще водой пытать. Точно! Удушение еще есть.

Он посмотрел на меня.

— Сон, давай пятерку, — он кивнул.

— Не многовато так сразу, — поинтересовался Сон.

— Пойдет, — кивнул Кряги. — Давай.

Меня прожгла боль. Она пронзила все тело, я вздрогнул и выгнулся. Словно кто-то ударил меня плеткой по лбу. И какой-то скат впился в позвоночник иглами. Я заорал. Причем так, что дневальный снаружи должно быть вздрогнул.

— Ну, так что, будем сотрудничать? — поинтересовался Кряги.

— Я все сказал, — заорал я.

— Давай еще, — Кряги вздохнул и помахал папкой. — Ах да, забыл сказать. Протест Дора будет рассматриваться неделю. А потом диктат откажет, потому что информация очень важна для Шантала. Через неделю мы сможем разобрать тебя на молекулы. Ты будешь целиком наш.

***

Дверь в камеру утром скрипнула, я встал, и охранник повел меня в комнату для допросов, которая располагалась, напротив, по коридору. Я зашел в кабинет, где уже сидел Кряги. Белая рубашка изверга пахла мятным парфюмом. Почесывая бороду, он печатал что-то на компьютере, медленно выбирая и целясь в каждую клавишу.

— Как позавтракал? — поинтересовался Кряги.

— Яичница, — кивнул я. — И каша с компотом.

— Ладно, — он посмотрел на меня, положив руки на стол. — Ты должен понимать, что информация очень важна. Понимаешь, нет в этом мире человека, которого я бы не расколол. Ты понимаешь? Отлично. Ты создаешь неудобство для меня, когда отказываешься признаваться. Этим ты заставляешь мое начальство сомневаться в моих профессиональных способностях. Ты понимаешь?

— Я бы признался уже давно во всех убийствах в мире, во всех заговорах, и взял на себя вину за нашествие роптов, — слезы полились из моих глаз. — Но я не могу сказать, куда делись листки? Хотя, нет могу. Листки сожрала собака. Она уже их высрала. Они канули в пространство. Стали вечностью.

— Ты меня абсолютно не понял, — вздохнул Кряги. — Ладно, сегодня начнем с четверки, потом аккуратно дойдем до восьмерки. Будем работать до обеда.

Он кивнул и на меня одели электрошоковые провода. Как и обещал Кряги, действительно работал со мной до обеда. Периодически когда ему надоедали мои вопли, он подбегал и начинал, вращая зрачками орать, чтобы я заткнулся.

— Несите книгу, — закричал он в исступлении. Ему принесли толстый фолиант.

— Где листки? — орал он и шлепая книгой мне по лицу. — Куда ты их заныкал?

Я орал как бешенный. Мир потихоньку померк и расплылся. Кряги бросил книгу об стену. А затем ушел на другой допрос. Судя по всему у другого допрашиваемого не оказалось иммунитета на физические пытки. Сквозь приоткрытую дверь я увидел, что Кряги бьет его по лицу ногами и руками. Руки коротышки покрылись кровью.

Вернувшись в мой кабинет, он взял салфетку, чтобы вытереть руки. Заодно он протер и очки.

— Отрежьте ему яйца, — я вздрогнул. Эти слова предназначались распахнутой двери. Покопавшись в шкафчике в стене, он взял щипцы и передал их через охранника.

Затем он присел и закурил, пуская дым в кабинете.

— Твердый орешек, — пот блестел на его лбу. — Кстати, как ты говоришь, зовут ту девушку, что была в вашей компании?

— Она не моя. Я не знаю, о ком вы говорите.

Кряги сел за стол.

— Девятку.

Через полчаса Кряги потушил сигарету об стол и взялся звонить по телефону. Появился медбрат, чьи глаза из-под маски даже не взглянули на меня. Помощники задрали мне рукав и сделали укол.

-Когда подействует ваша сыворотка правды?

— Полчаса, но вы, наверное, знаете, что чаще всего все заканчивается тем, что пациенты несут бред.

— Я уже не рассчитываю узнать о листках, мне бы проведать, где скрывается его сообщница, — с надеждой в голосе сказал Кряги.

Последние слова прозвучали обухом по голове. Время замедлилось, скукожилось, и я провалился в колодец. Я улетел в него и переворачивался сотни раз, пытаясь, зацепится за опору. С разных сторон звучали голоса. А я — я лишь наслаждался головокружением. Ведь меня не били током.

Под вечер меня вернули в реальность ударом пощечины.

— Хватит спать, — надо мной возвышался Кряги.

— Почему ты сволочь не признался, что твоя девушка и дети находится в Пещерном городе?

— У меня нет детей и девушка, — покачал я головой.

— Ты это сказал, когда был в отключке, — Кряги схватил меня за подбородок. — Ты врешь, это плохой знак для меня.

— Так вы, наверное, узнали, что я не вырывал листки? — взмолился я.

— Сыворотка правды ненадежная вещь, — сплюнул Кряги. — Может ты бредил или поверил в свою ложь. Такое бывает. Главное, что мы знаем, что у тебя жена и дети. И они скоро будут здесь.

Вскоре, меня рыдающего увезли в камеру. А Кряги остался осмысливать информацию о девушке и детях в Пещерном городе.