Русские народные сказки

Группа авторов, 2024

В настоящий сборник вошли как известные сюжеты, но в непривычных вариантах изложения, так и малоизвестные народные сказки. Причем редактор постарался передать в тексте народный повествовательный говорок, поэтому написание некоторых слов не соответствует литературной норме, однако, придаёт повествованию сказочную атмосферу русских народных посиделок. Для читателя любого возраста, в особенности для детей, с целью знакомства с русской культурой.

Рисунки Таланова Елизавета

© ООО “И-трейд” 2024

Три царства — Медное, Серебряное и Золотое

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь Бел Белянин; у него была жена Настасья Золотая коса и три сына: Петр-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич.

Пошла царица с своими мамушками и нянюшками прогуляться по саду. Вдруг поднялся сильный вихрь — что и боже мой! — схватил царицу и унес неведомо куда. Царь запечалился-закручинился и не ведает, как ему быть. Подросли царевичи, он и говорит им: «Дети мои любезные! Кто из вас поедет — мать свою отыщет?»

Собрались два старшие сына и поехали; а за ними и младший стал у отца проситься. «Нет, — говорит царь, — ты, сынок, не езди, не покидай меня одного, старика». — «Позволь, батюшка! Страх как хочется по белу свету постранствовать да матушку отыскать». Царь отговаривал, отговаривал, не мог отговорить: «Ну, делать нечего, ступай; бог с тобой!»

Иван-царевич оседлал своего доброго коня и пустился в дорогу. Ехал-ехал, долго ли, коротко ли; скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; приезжает к лесу. В том лесу богатейший дворец стоит. Иван-царевич въехал на широкий двор, увидал старика и говорит: В «Много лет здравствовать, старичок!» — «Милости просим! Кто таков, добрый молодец?»

— «Я Иван-царевич, сын царя Бела Белянина и царицы Настасьи Золотой косы». — «Ах, племянник родной! Куда тебя бог несет?» — «Да так и так, — говорит, — еду отыскивать свою матушку. Не можешь ли ты сказать, дядюшка, где найти ее?» — «Нет, племянник, не знаю. Чем могу, тем и послужу тебе; вот тебе шарик, брось его перед собою; он покатится и приведет тебя к крутым, высоким горам. В тех горах есть пещера, войди в нее, возьми железные когти, надень на руки и на ноги и полезай на горы; авось там найдешь свою мать Настасью Золотую косу».

Вот хорошо. Иван-царевич попрощался с дядею и пустил перед собою шарик; шарик катитсякатится, а он за ним едет. Долго ли, коротко ли — видит: братья его Петр-царевич и Василийцаревич стоят в чистом поле лагерем и множество войска с ними. Братья его встренули: «Ба! Куда ты, Иван-царевич?» — «Да что, — говорит, — соскучился дома и задумал ехать отыскивать матушку. Отпустите войско домой да поедемте вместе». Они так и сделали; отпустили войско и поехали втроем за шариком.

Издали еще завидели горы — такие крутые, высокие, что и боже мой! — верхушками в небо уперлись. Шарик прямо к пещере прикатился; Иван-царевич слез с коня и говорит братьям: «Вот вам, братцы, мой добрый конь; я пойду на горы матушку отыскивать, а вы здесь оставайтесь; дожидайтесь меня ровно три месяца, а не буду через три месяца — и ждать нечего!» Братцы думают: «Как на эти горы влезть, да тут и голову поломать!» — «Ну, — говорят, — ступай с богом, а мы здесь подождем».

Иван-царевич подошел к пещере, видит — дверь железная, толкнул со всего размаху — дверь отворилась; вошел туда — железные когти ему на руки и на ноги сами наделись. Начал на горы взбираться, лез-лез, целый месяц трудился, насилу наверх взобрался. «Ну, — говорит, — слава богу!» Отдохнул немного и пошел по горам, шел-шел, шел-шел, смотрит — медный дворец стоит, у ворот страшные змеи на медных цепях прикованы, так и кишат! А подле колодезь, у колодезя медный корец на медной цепочке висит. Иван-царевич взял почерпнул корцом воды, напоил змей; они присмирели, прилегли, он и прошел во дворец.

Выскакивает к нему медного царства царица: «Кто таков, добрый молодец?»

— «Я Иван-царевич»

— «Что, — спрашивает, — своей охотой али неволей зашел сюда, Иван-царевич?»

— «Своей охотой; ищу мать свою Настасью Золотую косу. Какой-то Вихрь ее из саду похитил. Не знаешь ли, где она?»

— «Нет, не знаю; а вот недалеко отсюда живет моя середняя сестра, серебряного царства царица; может, она тебе скажет».

Дала ему медный шарик и медное колечко. «Шарик, — говорит, — доведет тебя до середней сестры, а в этом колечке все медное царство состоит. Когда победишь Вихря, который и меня здесь держит и летает ко мне через каждые три месяца, то не забудь меня, бедной; освободи отсюда и возьми с собою на вольный свет».

— «Хорошо», — отвечал Иван-царевич, взял бросил медный шарик — шарик покатился, а царевич за ним пошел.

Приходит в серебряное царство и видит дворец лучше прежнего — весь серебряный; у ворот страшные змеи на серебряных цепях прикованы, а подле колодезь с серебряным корцом. Иван-царевич почерпнул воды, напоил змей они улеглись и пропустили его во дворец.

Выходит царица серебряного царства. «Уж скоро три года, говорит, — как держит меня здесь могучий Вихрь, — я русского духу слыхом не слыхала, видом не видала, а теперь русский дух воочью совершается. Кто таков, добрый молодец?»

— «Я Иван-царевич».

— «Как же ты сюда попал — своею охотою али неволею?»

— «Своею охотою, ищу свою матушку; пошла она в зеленом саду погулять, как поднялся Вихрь и умчал ее неведомо куда. Не знаешь ли, где найти ее?»

— «Нет, не знаю; а живет здесь недалечко старшая сестра моя, золотого царства царица, Елена Прекрасная; может, она тебе скажет. Вот тебе серебряный шарик, покати его перед собою и ступай за ним следом; он тебя доведет до золотого царства. Да смотри, как убьешь Вихря — не забудь меня, бедной; вызволь отсюда и возьми с собою на вольный свет; держит меня Вихрь в заключении и летает ко мне через каждые два месяца».

Тут подала ему серебряное колечко: «В этом колечке все серебряное царство состоит!» Иван-царевич покатил шарик; куда шарик покатился, туда и он направился.

Долго ли, коротко ли, увидал — золотой дворец стоит, как жар горит; у ворот кишат страшные змеи — на золотых цепях прикованы, а возле колодезь, у колодезя золотой корец на золотой цепочке висит. Иван-царевич почерпнул корцом воды и напоил змей; они улеглись, присмирели.

Входит царевич во дворец; встречает его Елена Прекрасная: «Кто таков, добрый молодец?»

— «Я Иван-царевич».

— «Как же ты сюда зашел — своей ли охотою, аль неволею?»

— «Зашел я охотою; ищу свою матушку Настасью Золотую косу. Не ведаешь ли, где найти ее?»

— «Как не ведать! Она живет недалеко отсюдова, и летает к ней Вихрь раз в неделю, а ко мне раз в месяц.

Вот тебе золотой шарик, покати перед собою и ступай за ним следом — он доведет тебя куда надобно; да вот еще возьми золотое колечко — в этом колечке все золотое царство состоит!

Смотри же, царевич: как победишь ты Вихря, не забудь меня, бедной; возьми с собой на вольный свет».

— «Хорошо, — говорит, — возьму!»

Иван-царевич покатил шарик и пошел за ним; шел-шел, и приходит к такому дворцу, что и господи боже мой! так и горит в бриллиантах и самоцветных каменьях. У ворот шипят шестиглавые змеи; Иван-царевич напоил их, змеи присмирели и пропустили его во дворец.

Проходит царевич большими покоями и в самом дальнем находит свою матушку: сидит она на высоком троне, в царские наряды убрана, драгоценной короной увенчана. Глянула на гостя и вскрикнула: «Ах, боже мой! Ты ли, сын мой возлюбленный? Как сюда попал?»

— «Так и так, — говорит, — за тобой пришел».

— «Ну, сынок, трудно тебе будет. Ведь здесь на горах царствует злой, могучий Вихрь и все духи ему повинуются; он-то и меня унес. Тебе с ним бороться надо! Пойдем поскорей в погреб».

Вот сошли они в погреб. Там стоят две кади с водою: одна на правой руке, другая на левой.

Говорит царица Настасья Золотая коса:

«Испейка водицы, что направо стоит».

Иван-царевич испил.

«Ну что, сколько в тебе силы?»

— «Да так силен, что весь дворец одной рукой поверну».

— «А ну, испей еще».

Царевич еще испил.

«Сколько теперь в тебе силы?»

— «Теперь захочу — весь свет поворочу». —

«Ох, уж это дюже много! Переставь-ка эти кади с места на место: ту, что стоит направо, отнеси на левую руку, а ту, что налево, отнеси на правую руку».

Иван-царевич взял кади и переставил с места на место.

«Вот видишь ли, любезный сын: в одной кади — сильная вода, в другой — бессильная; кто первой напьется — будет сильно-могучим богатырем, а кто второй изопьет — совсем ослабеет. Вихрь пьет всегда сильную воду и становит ее по правую сторону; так надо его обмануть, а то с ним никак не сладить!»

Воротились во дворец.

«Скоро Вихрь прилетит, — говорит царица Ивану-царевичу, — садись ко мне под порфиру, чтоб он тебя не увидел. А как Вихрь прилетит да кинется меня обнимать-целовать, ты и схвати его за палицу. Он высоко-высоко поднимется, будет носить тебя и над морями, и над пропастями, ты смотри не выпускай из рук палицы. Вихрь уморится, захочет испить сильной воды, спустится в погреб и бросится к кади, что на правой руке поставлена, а ты пей из кади на левой руке. Тут он совсем обессилеет, ты выхвати у него меч и одним ударом отруби ему голову. Как срубишь ему голову, тотчас сзади тебя кричать будут: «Руби еще! Руби еще!» А ты, сынок, не руби, а в ответ скажи: «Богатырская рука два раза не бьет, а все с одного раза!»

Только Иван-царевич успел под порфиру укрылся, как вдруг на дворе потемнело, все кругом затряслось: налетел Вихрь, ударился о землю, сделался добрым молодцем и входит во дворец; в руках у него боевая палица.

«Фу-фу-фу! Что у тебя русским духом пахнет? Аль кто в гостях был?»

Отвечает царица: «Не знаю, отчего тебе так сдается».

Вихрь бросился ее обнимать-целовать, а Иван-царевич тотчас за палицу.

«Я тебя съем!» — закричал на него Вихрь.

«Ну, бабка надвое сказала: либо съешь, либо нет!»

Вихрь рванулся — в окно да в поднебесье; уж он носил-носил Ивана-царевича — и над горами:

«Хошь, — говорит, — зашибу?»

и над морями:

«Хошь, — грозит, — утоплю?»

Только нет, царевич не выпускает из рук палицы.

Весь свет Вихрь вылетал, уморился и начал спускаться; спустился прямо-таки в погреб, подбежал к той кади, что на правой руке стояла, и давай пить бессильную воду, а Иван-царевич кинулся налево, напился сильной воды и сделался первым могучим богатырем на свете.

Видит он, что Вихрь совсем ослабел, выхватил у него острый меч да разом и отсек ему голову.

Закричали позади голоса: «Руби еще, руби еще, а то оживет!»

— «Нет, — отвечает царевич, — богатырская рука два раза не бьет, а все с одного разу кончает!»

Сейчас разложил огонь, сжег и тело, и голову и пепел по ветру развеял.

Мать Ивана-царевича радая такая!

«Ну, — говорит, — сын мой возлюбленный, повеселимся, покушаем, да как бы нам домой поскорей; а то здесь скучно, никого из людей нету».

— «Да кто же здесь прислуживает?»

— «А вот увидишь».

Только задумали они кушать, сейчас стол сам накрывается, разные яства и вина на стол являются; царица с царевичем обедают, и невидимая музыка им чудные песни наигрывает.

Наелись-напились, отдохнули; говорит Иван-царевич: «Пойдем, матушка, пора, ведь нас под горами братья дожидаются. Да дорогою надо трех цариц избавить, что здесь у Вихря жили».

Забрали все, что нужно, и отправились в путьдорогу; сначала зашли за царицей золотого царства, потом за царицей серебряного, а там и за царицей медного царства; взяли их с собою, захватили полотна и всякой всячины и в скором времени пришли к тому месту, где надо с гор спускаться. Иван-царевич спустил на полотне сперва мать, потом Елену Прекрасную и двух сестер ее. Братья стоят снизу — дожидаются, а сами думают: «Оставим Ивана-царевича наверху, а мать да цариц повезем к отцу и скажем, что мы их отыскали». — «Елену Прекрасную я за себя возьму, — говорит Петр-царевич; царицу серебряного царства возьмешь ты, Василий-царевич; а царицу медного государства отдадим хоть за генерала».

Вот как надо было Ивану-царевичу с гор спускаться, старшие братья взялись за полотна, рванули и совсем оторвали. Иван-царевич на горах остался. Что делать? Заплакал горько и пошел назад; ходил-ходил и по медному царству, и по серебряному, и по золотому — нет ни души! Приходит в бриллиантовое царство — тоже нет никого. Ну, что один? Скука смертная!

Глядь — на окне лежит дудочка. Взял ее в руки.

«Дай, — говорит, — поиграю от скуки». Только свистнул — выскакивают хромой да кривой:

«Что угодно, Иван-царевич?»

— «Есть хочу».

Тотчас откуда ни возьмись стол накрыт, на столе и вина и кушанья самые первые. Иван-царевич покушал и думает: «Теперь отдохнуть бы не худо». Свистнул в дудочку, явились хромой и кривой: «Что угодно, Иван-царевич?»

— «Да чтобы постель была готова». Не успел выговорить, а уж постель постлана — что ни есть лучшая.

Вот он лег, выспался славно и опять свистнул в дудочку, «Что угодно?» — спрашивают его хромой и косой.

«Так, стало быть, все можно?» — спрашивает царевич.

«Все можно, Иван-царевич! Кто в эту дудочку свистнет, мы для того все сделаем. Как прежде Вихрю служили, так теперь тебе служить рады; только надобно, чтобы эта дудочка завсегда при тебе была».

— «Хорошо же, — говорит Иван-царевич, — чтоб я сейчас стал в моем государстве!»

Только сказал, и в ту ж минуту очутился в своем государстве посередь базара. Вот ходит по базару; идет навстречу башмачник — такой весельчак!

Царевич спрашивает: «Куда, мужичок, идешь?»

— «Да несу черевики продавать; я башмачник».

— «Возьми меня к себе в подмастерья».

— «Разве ты умеешь черевики шить?»

— «Да все, что угодно, умею; не то черевики, и платье сошью».

— «Ну, пойдем!»

Пришли они домой; башмачник и говорит: «Ну-ка, смастери! Вот тебе товар самый первый; посмотрю, как ты умеешь».

Иван-царевич пошел в свою комнатку, вынул дудочку, свистнул — явились хромой да кривой.

«Что угодно, Иван-царевич?»

— «Чтобы к завтраму башмаки были готовы».

— «О, это службишка — не служба!»

— «Вот и товар!»

— «Что это за товар? Дрянь — и только! Надо за окно выкинуть».

Назавтра царевич просыпается, на столе башмаки стоят прекрасные, самые первые. Встал и хозяин: «Что, молодец, пошил башмаки?»

«Готовы».

— «А ну, покажи!»

Взглянул на башмаки и ахнул: «Вот так мастера добыл себе! Не мастер, а чудо!»

Взял эти башмаки и понес на базар продавать.

В эту самую пору готовились у царя три свадьбы: Петр-царевич сбирался жениться на Елене Прекрасной, Василий-царевич — на царице серебряного царства, а царицу медного царства отдавали за генерала. Стали закупать к тем свадьбам наряды. Для Елены Прекрасной понадобились черевики. У нашего башмачника объявились черевики лучше всех; привезли его во дворец.

Елена Прекрасная как глянула: «Что это? — говорит. — Только на горах могут такие башмаки делать». Заплатила башмачнику дорого и приказывает: «Сделай мне без мерки другую пару черевик, чтобы были на диво сшиты, драгоценными каменьями убраны, бриллиантами усажены. Да чтоб к завтраму поспели, а не то — на виселицу!»

Взял башмачник деньги и драгоценные каменья; идет домой — такой пасмурный. «Беда! — говорит. — Что теперь делать? Где такие башмаки пошить к завтраму, да еще без мерки?

Видно, повесят меня завтра! Дай хоть напоследки погуляю с горя с своими друзьями».

Зашел в трактир; другов-то у него много было, вот они и спрашивают: «Что ты, брат, пасмурен?»

— «Ах, други любезные, ведь завтра повесят меня!»

— «За что так?»

Башмачник рассказал свое горе: «Где же тут о работе думать? Лучше погуляем напоследки».

Вот пили-пили, гуляли-гуляли, башмачник уже качается. «Ну, — говорит, — возьму домой бочонок вина да лягу спать. А завтра, как только придут за мной вешать, сейчас полведра выдую; пускай уж без памяти меня вешают». Приходит домой. «Ну, окаянный, — говорит Ивану-царевичу, — вот что твои черевики наделали… так и так… поутру, как придут за мной, сейчас меня разбуди».

Ночью Иван-царевич вынул дудочку, свистнул — явились хромой да кривой. «Что угодно, Иван-царевич?»

— «Чтоб такие-то башмаки были готовы».

— «Слушаем!» Иван-царевич лег спать; поутру просыпается — башмаки на столе стоят, как жар горят. Идет он, будит хозяина:

«Хозяин! Вставать пора».

— «Что, али за мной пришли? Давай скорее бочонок с вином, вот кружка — наливай; пусть уж пьяного вешают».

— «Да башмаки-то готовы».

— «Как готовы? Где они?» — побежал хозяин, глянул: «Ах, когда ж это мы с тобой делали?»

— «Да ночью; неужто, хозяин, не помнишь, как мы кроили да шили?»

— «Совсем заспал, брат; чуть-чуть помню!»

Взял он башмаки, обернул, бежит во дворец.

Елена Прекрасная увидала башмаки и догадалась: «Верно, это Ивану-царевичу духи делают».

— «Как это ты сделал?» — спрашивает она у башмачника.

«Да я, — говорит, — все умею делать!» — «Коли так, сделай мне платье подвенечное, чтоб было оно золотом вышито, бриллиантами да драгоценными камнями усеяно. Да чтобы заутро было готово, а не то — голову долой!»

Идет башмачник опять пасмурный, а други давно его дожидают: «Ну что?»

— «Да что, — говорит, — одно окаянство!

Вот проявилась переводчица роду христианского, велела к завтраму платье сшить с золотом, с каменьями. А я какой портной! Уж, верно, завтра с меня голову снимут».

— «Э, брат, утро вечера мудренее: пойдем — погуляем».

Пошли в трактир, пьют-гуляют. Башмачник опять нализался, притащил домой целый бочонок вина и говорит Ивану-царевичу: «Ну, малый, завтра, как разбудишь, так целое ведро и выдую; пусть пьяному рубят голову! А эдакого платья мне и в жизнь не сделать». Хозяин лег спать, захрапел, а Иван-царевич свистнул в дудочку — явились хромой да кривой:

«Что угодно, царевич?»

— «Да чтоб к завтраму платье было готово — точно такое, как Елена Прекрасная у Вихря носила».

— «Слушаем! Будет готово». Чуть свет проснулся Иван-царевич, а платье на столе лежит, как жар горит — так всю комнату и осветило. Вот он будит хозяина; тот продрал глаза: «Что, аль за мной пришли — голову рубить? Давай поскорей вино!»

— «Да ведь платье готово…»

— «Ой ли! Когда ж мы сшить успели?»

— «Да ночью, разве не помнишь? Ты сам и кроил».

— «Ах, брат, чуть-чуть припоминаю; как во сне вижу». Взял башмачник платье, бежит во дворец.

Вот Елена Прекрасная дала ему много денег и приказывает: «Смотри, чтоб завтра к рассвету на седьмой версте на море стояло царство золотое и чтоб оттуда до нашего дворца сделан был мост золотой, тот мост устлан дорогим бархатом, а около перил по обеим сторонам росли бы деревья чудные и певчие б птицы разными голосами воспевали. Не сделаешь к завтраму — велю четверить тебя!»

Пошел башмачник от Елены Прекрасной и голову повесил. Встречают его други: «Что, брат?» — «Да что! Пропал я, завтра четверить меня. Такую службу задала, что никакой черт не сделает».

— «Э, полно! Утро вечера мудренее; пойдем в трактир».

— «И то пойдемте! На последях надо хоть повеселиться».

Вот они пили-пили; башмачник до того к вечеру напился, что домой под руки привели.

«Прощай, малый, — говорит он Ивану-царевичу, — завтра казнят меня».

— «Али новая служба задана?»

— «Да вот так и так!»

Лег и захрапел; а Иван-царевич тотчас в свою комнату, свистнул в дудочку — явились хромой да кривой:

«Что угодно, Иван-царевич?»

— «Можете ль сослужить мне вот эдакую службу…»

— «Да, Иван-царевич, это служба! Ну, да делать нечего — к утру все готово будет».

На завтра, чуть светать стало, Иван-царевич проснулся, смотрит в окно — батюшки светы! Все как есть сделано: золотой дворец, словно жар горит. Будит он хозяина; тот вскочил: «Что? Аль за мной пришли? Давай вина поскорей! Пусть казнят пьяного».

— «Да ведь дворец готов».

— «Что ты!» Глянул башмачник в окно и ахнул от удивления: «Как это сделалось?»

— «Да разве не помнишь, как мы с тобой мастерили?»

— «Ах, видно, я заспался; чуть-чуть помню!»

Побежали они в золотой дворец — там богатство невиданное и неслыханное. Говорит Иван-царевич: «Вот тебе, хозяин, крылышко; поди обметай на мосту перила, а коли придут да спросят: кто такой во дворце живет — ты ничего не говори, только отдай эту записочку».

Вот хорошо, пошел башмачник и стал обметать на мосту перила.

Утром проснулась Елена Прекрасная, увидала золотой дворец и сейчас побежала к царю: «Поглядите, ваше величество, что у нас делается; на море золотой дворец выстроен, от того дворца мост на семь верст тянется, а вокруг моста чудные деревья растут, и певчие птицы разными голосами поют».

Царь сейчас посылает спрашивать: что бы это значило? Уж не богатырь ли какой под его государство подступил? Приходят посланные к башмачнику, стали его расспрашивать; он говорит: «Я не знаю, а есть у меня записка к вашему царю». В этой записке Иван-царевич рассказал царю все, как было: как он мать освободил, Елену Прекрасную добыл и как его старшие братья обманули. Вместе с запискою посылает Иван-царевич золотые кареты и просит приехать к нему царя с царицею, Елену Прекрасную с ее сестрами; а братья пусть назади в простых дровнях будут привезены.

Все тотчас собрались и поехали; Иван-царевич встретил их с радостью. Царь хотел было старших сынов расказнить за их неправду, да Иван-царевич отца упросил, и вышло им прощение. Тут начался пир горой; Иван-царевич женился на Елене Прекрасной, за Петра-царевича отдал царицу серебряного государства, за Василия-царевича отдал царицу медного государства, а башмачника в генералы произвел.

На том пиру и я был, мед-вино пил, по усам текло, а в рот не попало.