Звезда империи

Руслан Плиев

История из жизни простого рыбака, один день которой изменил его судьбу и судьбу империи.Внутри каждой книги таится свой мир, в который автор может перенести всех желающих. Сегодня я хочу приоткрыть завесу одного из миров. Дорогой читатель, следуй за мной.

Глава 3

Рождённый заново

Интересно, есть ли у человека душа, или все рассказы о ней — плод безграничного полёта фантазии некоторых людей, боящихся смерти? Если есть, то что она из себя представляет? Как она себя чувствует в теле человека, почему мы её не ощущаем, пока живы? А может быть наша человеческая суть, всё наше сознание — это и есть душа? Существует ли привязанность души к своему телу, или это всего лишь безжизненная скорлупа, в которой скрывается душа? Тогда душа должна стремиться избавиться от бессмысленной скорлупы, вырваться наружу и улететь туда, где ей будет хорошо. Вместо этого человек всей своей сутью, всей волей и разумом цепляется за свою жизнь, бывает готов схватиться за последнюю соломинку надежды, чтобы вырваться из лап смерти. Разве этого желает душа, если она существует? А может быть душе нужно тело, и без него она жить не может? Тогда понятно, почему люди так сильно дорожат своей жизнью, душа сама хочет сохранить своё тело, чтобы у неё была возможность существовать. Но ведь любое тело не вечно, когда-нибудь даже самый здоровый и крепкий человек превратится в дряхлого старика и уйдёт в небытие, его тело истлеет и превратится в прах. В таком случае душе придётся искать новое тело, молодое и способное к жизни, в котором она проживёт ещё какое-то время. Интересно было бы узнать, может ли душе надоесть какое-нибудь тело? Вдруг в один прекрасный момент она осознает, что теперешняя скорлупа не так удобна для нее, и она захочет найти себе новую, красивую и удобную. Если это произойдёт, то человек будет очень удивлён, проснувшись утром в новом для себя теле, не имея никакой памяти и не понимая, кто он такой. А может быть душа захочет вернуться в своё старое тело, если из него она ушла не по своей воле. Тогда ей придётся вселяться в кусок мёртвой плоти, и хорошо, если оно неплохо сохранилось, иначе душе придётся искать себе новое пристанище. В любом случае путешествие души не может остаться для человека незамеченным.

Голоса, какие-то голоса, они были вокруг меня. Они были повсюду, какие-то беспокойные и непонятные, говорящие о чём-то своём, далёком от меня. Их тревоги и заботы казались мне такими ничтожными, как проблемы в детской игре, когда всё бывает понарошку. Я не чувствовал тела и не чувствовал ничего, не осознавал своё существование и не знал, где я, да разве это могло быть важно в моём положении?

Странные голоса стали звучать всё настойчивее и громче, казалось, что они были совсем рядом со мной, окружали меня и душили. Нарастающее неприятное чувство становилось всё более ясным, теперь я уже чётко понимал, что какая-то непонятная и невидимая сила тащит меня за собой, тащит туда, где я быть не должен. Но зачем? Мне ведь было так хорошо, так свободно и легко, а теперь мне становилось тяжко и больно, особенно в груди, которую я снова чувствовал. На неё как будто кто-то наступил, дышать было трудно и больно, вновь я почувствовал своё тело, наполненное каким-то давящим чувством.

Для меня стал понятным смысл некоторых слов, голоса разделились, они больше не сливались воедино, теперь я мог слышать каждый из них по отдельности. Но всё равно смысл разговора понять было сложно, было только ясно, что вокруг меня происходит какая-то возня, неимоверная суета не понимающих или не могущих чего-то людей. «Как же мне всё это противно! Зачем это всё? Где я и зачем я здесь?» — пытался осознать я. Пытаясь это понять, я стал прислушиваться к своим чувствам. Вскоре я почувствовал свои ноги и руки, а потом голову, которая от чего-то просто раскалывалась, от этой страшной боли я захотел застонать, но не смог — мне не хватало сил.

Стало ясно, что меня куда-то несут, и все эти крики связаны со мной. Сил было так мало, что их не хватало даже на то, чтобы открыть глаза и посмотреть на происходящее вокруг меня. Наконец громадные усилия увенчались успехом, и спустя какое-то время мои тяжёлые веки открылись. Я окинул безжизненным взглядом всё происходящее. Вокруг меня толпилось много людей, все встревоженно смотрели на меня и о чём-то спорили. Поначалу я не понял, кем все присутствующие являлись, но потом стал узнавать некоторые лица. Видимо утром, не обнаружив меня дома, кто-то поднял тревогу, и все отправились на мои поиски. Странно было видеть вместе столько жителей нашего поселения, даже Берг был рядом, на лице которого к моему огромному удивлению, впервые не было его улыбки. Он выглядел обеспокоенным и озабоченным.

Шумная толпа, всё так же бурно обсуждая события сегодняшнего утра, внесла меня в какой-то дом. Не было понятно, чей он, но я сразу понял, что не наш, этот был намного просторней и светлее, обстановка была куда более богатая. Рядом со мной появился Вик, взглянув на меня, он тотчас же стал выгонять всех присутствующих на улицу. После того, как из дома все вышли, рядом со мной кроме него остались ещё пара человек, лица которых я сразу не разглядел.

Покинув дом, толпа нисколько не успокоилась, разговор кипел с той же силой, но уже подальше от меня, что принесло некоторое облегчение. Вик подошёл ко мне и поправил подо мной подушку, теперь мне лежалось удобнее, и я смог разглядеть лица двоих людей, стоящих рядом. Одного из них я узнал сразу, это был старший сын Берга, огромный парень с конопатым лицом, он был самым высоким в нашем поселении, не узнать его было сложно. Вторым человеком оказалась жена Берга, которая испуганно смотрела на меня, видимо я был не в лучшем виде, казалось, что она видит перед собой покойника. Наверное, так оно и было, я сам с трудом чувствовал в себе присутствие жизни. Смотреть было очень тяжело, поэтому я прикрыл глаза и постарался ни о чём не думать. Рядом со мной слышался шорох шагов и разговоры вполголоса. Я был очень слаб, наверное, поэтому я почти сразу крепко заснул.

Проспал всю ночь я как убитый, ни разу не просыпаясь. Когда я открыл глаза, был уже день. В доме никого не оказалось, и только теперь мне удалось его как следует разглядеть. Ровные стены, высокий потолок, четыре окна в одной стене и по одному в каждой из остальных трёх. Сразу было видно, что в этом доме живёт большая семья, интересно было — чья.

В задней части дома стояло много кроватей, отгороженных от остального пространства занавеской из серой ткани. Кроватей было очень много, наверное, больше десяти, точнее сказать было трудно. В таком доме могла бы жить семья, похожая на семейку Берга. И правда, большой дом, много кроватей, точно это был его дом! А я ещё удивился, увидев его жену и сына, как мне сразу в голову не пришло, что я у него дома? Оставалось только удивляться его гостеприимству, я всегда считал его бездушным чурбаном, в голове у которого крутились только мысли о выгоде.

«Наверное, сейчас все заняты делом, а я тут лежу, пора вставать», — решил я и поднялся с кровати. Вчерашняя головная боль ушла бесследно, голова была необычайно ясная, даже странно было чувствовать в ней такую лёгкость. Точно такая же лёгкость была во всём теле, как будто его подменили, в нём было столько бодрости, что казалось, словно я и не спал пару мгновений назад. Вчерашние события казались сном, даже не верилось, что всё это происходило ещё вчера, легче было бы поверить в то, что это случилось очень давно, так давно, что от всего остались только смутные воспоминания.

Я встал и сделал пару шагов по дому, вглядываясь в окна, в которых не было видно ничего, кроме песчаного берега и синего моря. Теперь знакомое с детства море не казалось мне таким родным, как прежде, оно вообще не казалось значимым для меня. Это было очень странное ощущение, ведь только день назад я не смыслил своей жизни без нашего поселения, нашего залива и рыбалки. Казалось, что моя душа опустела и стала не способна чувствовать, хотя это было не совсем так. Моя душа не опустела, она наполнилась чем-то новым, стала похожей на чистый лист, готовый к тому, чтобы на нём написали новую историю жизни. И я был готов к новому, сам не знаю, почему, но я был готов, абсолютно готов. Я, человек, не решавшийся ничего изменить в своей жизни, теперь чувствовал себя свободным. Наверное, для человека настоящая свобода заключается в том, что у него ничего нет, его ничто не держит на месте и не мешает совершать желаемое.

Теперь надо было обдумать свою дальнейшую жизнь, с самого детства рядом со мной был отец, он был моим наставником и единственным близким мне человеком. Он — всё, что у меня было, без него прежняя моя жизнь не имела смысла, надо было начинать всё заново, с чистого листа. Теперь у меня не было дома — он перестал быть местом, с которым меня что-то связывало. «Значит надо найти себе другой, — твёрдо решил я. — Найти новый дом, новую жизнь, новый смысл в ней, начать жить заново и делать свою жизнь такой, какой она должна быть. Какой она должна быть придётся решать самому, для того, чтобы она была у меня под контролем, а не наоборот». Если человек не станет хозяином своей жизни, то он станет игрушкой в руках судьбы, кем мне быть нисколько не хотелось. Полный решимости, я подошёл к выходу. За дверью меня ждали новая жизнь, новый мир, новая судьба, новый я. Уверенным движением руки я взялся за ручку и толкнул дверь. Снаружи было всё точно таким же: всё то же море, небо и облака, всё было прежним, за исключением одного — за исключением нового смысла, видевшегося мне во всём этом.

На удивление мои мысли относительно будущего не путались, не забивали собой голову, во всём была ясность и определённость. Единственное, что я решил для себя — это было то, что я покину наше поселение и отправлюсь куда-нибудь. Куда именно, не было важно, в любом случае это намного лучше, нежели оставаться на том же месте. Прежняя жизнь мне теперь вообще не казалась жизнью, да и как она может нравиться кому-то? Как она мне могла нравиться всё это время? Копошиться как жук, изо дня в день только и думая о том, как добыть пропитание, обливать своим потом песок у моря, и всё это ради того, чтобы просто не умереть с голоду. Это могут делать и звери, причём намного более успешно, нежели люди. Проживая такую жизнь, жизнь животного, мы лишь существуем. А в том ли смысл жизни, чтобы отжить свой срок, потоптать землю и уйти в неё? Если да, то лучше сразу уйти в неё и не томить себя долгим ожиданием неминуемого конца. А я ведь всегда это знал, всегда чувствовал, что моя жизнь пуста, но, наверное, не решался самому себе признаться в этом из-за слабости и нерешительности, которые не давали мне хоть что-нибудь изменить. Только отец что-то значил для меня, но теперь его уже нет, нет и смысла продолжать такую жизнь, да и жизнь ли это?

Надо было собираться в дорогу, растягивать сборы мне очень не хотелось, поэтому я поспешил к себе в дом. Дома было сумрачно, как и обычно, но теперь сумрак показался мне каким-то холодным, даже стены и потолок казались мне лишними, сковывавшими взор. Как только я мог здесь раньше жить? Это ведь не дом, а конура, хотя в конуре, наверное, должно быть попросторней. Для начала надо было найти вещевой мешок отца, он был очень удобным, хоть и был старше меня. Отец его когда-то купил на одном из рынков Мареля и до сих пор сохранился в отличном состоянии. Он был средних размеров, сшит из двух слоёв грубой ткани, носился он на спине, для этого имелись два кожаных ремня, одевавшиеся на плечи. Он очень удобно закрывался, для этого в верхнем его крае были проделаны несколько дырок, сквозь которые продевалась верёвка. Стоило её потянуть, и горлышко мешка затягивалось. Нигде в доме его не оказалось, значит он скорее всего был в кладовке снаружи дома. Мы её очень редко открывали, потому что она обычно пустовала, все рыболовные снасти хранились в лачуге, а запасных у нас никогда не было. В кладовке оказалось очень сухо, наверное, из-за того, что её стены были хорошенько просмолены. Это, конечно же, была не настоящая смола, которая стоит довольно-таки дорого, а самодельная, сваренная из рыбьего жира и ещё пары-тройки компонентов, о которых я не знал. Мешок лежал на куче хлама, завёрнутый в старую тряпку, накопившую в себе много противной пыли, от которой я громко чихнул. Мешок оказался действительно в отличном состоянии, почти как новый, только немного растянутые кожаные ремни говорили о том, что он прослужил не один год.

Закрывая кладовку, я увидел, как из дома Берга вышел Вик и направился в мою сторону. Предстояло прощание с ним, а этого мне очень не хотелось, поскольку я предполагал, что Вику моё решение не понравится, и он попытается меня отговорить. Я поскорей зашёл в дом и положил раскрытый мешок на кровать. Предстояло в него поместить все необходимые мне для долгого пути вещи, в первую очередь, конечно же, съестные припасы. Зашедший без стука Вик застал меня за перекладыванием лепёшек в мешок.

— Вот ты где, значит, проснулся уже. А мы вчера думали, что ты меньше четырёх дней в постели не пролежишь.

— Со мной всё нормально, — как можно более сухо ответил я.

— Ох, и напугал же ты нас вчера. Когда я тебя не обнаружил утром, сразу понял, что с тобой что-то случилось. Все оставшиеся в посёлке люди отправились на поиски, хорошо, что хоть я знал, куда ты пошёл, поэтому нашли мы тебя быстро.

— Что со мной было? — спросил я, вспоминая то утро.

— Тебя нашли на берегу почти полностью занесённым песком, думали, что ты неживой уже. Весь синий был после этой ночи, да и дыхания не было совсем. Но, как видишь, оказался живой.

Вик покосился на мой мешок, в который я складывал сушёную рыбу и молотое зерно.

— Собрался ты куда-то? — спросил он после непродолжительного молчания.

— Да, — без эмоций ответил я.

Между нами опять повисло неудобное молчание. Видно было, что Вик хочет что-то спросить, но отчего-то не решается.

— Далеко ли? — наконец выдавил он из себя.

Я не знал, стоило ли ему говорить правду, ведь его реакцию на мои слова я знал заранее, но врать ему тоже не хотелось.

— Наверное, далеко… может быть даже очень далеко. Я хочу уйти из поселения.

Я не видел Вика, потому что стоял к нему спиной, но чувствовал напряжение, возникшее между нами. Сейчас мне не очень хотелось поддаваться воле чувств, от этого могла бы пострадать моя воля, от крепости которой зависела моя судьба.

— Я знал, что так всё выйдет, — прозвучало у меня за спиной.

Этот ответ меня очень удивил, я мог ожидать какой угодно реакции, но только не такой.

— Не ожидал я услышать таких слов, — признался я, поворачиваясь к Вику лицом.

Он лишь в ответ слегка улыбнулся краем рта и после недолгой паузы добавил:

— Ты с детства мечтал о путешествиях, всегда подолгу смотрел на горизонт. Твой отец мне часто рассказывал о твоей любви к его рассказам, большинству мальчиков в твоём возрасте было безразлично, что творится за пределами поселения, но ты был не таким. Ты был каким-то мечтательным, всегда расспрашивал о далёких землях, об их жителях.

— Да, мне это было всегда интересно, хотелось увидеть всё своими глазами, — сказал я, доставая из мешка уже спрятанную в него отцовскую карту.

— Это твой подарок, о котором я слышал? — спросил Вик.

— Да, это та самая карта, — сказал я, разворачивая тонкий пергамент.

Её я разглядывал уже тысячу раз, почасту уединялся с ней где-нибудь в безлюдном месте и мечтал о том, как я отправлюсь путешествовать и увижу всё то, что есть на этой карте. Фантазия рисовала красивые картины дальних городов, его жителей, замечательной природы. Но за долгие годы я так и не налюбовался куском старого пергамента, каждый раз я на него смотрел как будто впервые, с непередаваемым трепетом и томным чувством в груди.

— Так значит, ты твёрдо решил уйти?

— Да, — поспешил ответить я.

— Тогда у меня для тебя кое-что есть, — с этими словами Вик вышел из дома.

Заканчивая укладывать в мешок последнюю утварь, я окинул взглядом напоследок нашу лачугу и, убедившись, что ничего не забыл, вышел наружу. Через некоторое время я увидел Вика, несущего что-то длинное и, наверное, тяжёлое, аккуратно завёрнутое в тряпку и перевязанное тонкой верёвочкой. Пока он шёл ко мне, я пытался догадаться, что же было там.

— Вот, это мне досталось от моего деда, — с какой-то гордостью сказал Вик.

Опустившись на одно колено, он опустил один край завёрнутой в тряпку вещи на песок, а другой положил на своё колено. Аккуратно развязав верёвку, он стал разматывать намотанную во много слоёв старую ткань. Когда последний слой был снят, перед моим взором открылось то, во что я сразу не поверил. Это был меч, самый настоящий меч, такой, о каком мечтает каждый мальчишка, когда играет в детстве в воина, но этот был настоящий. Длинный стальной меч, лезвие которого так завораживающе сверкало в солнечных лучах, в это было трудно поверить, это ведь настоящий меч! Осторожно держа обеими руками такую дорогую вещь, Вик поднялся с колена.

— Это единственное, что осталось мне в наследство от рода Сардусов. Этот меч достался мне от моего деда, от которого отказался этот знатный род. Такой меч бывает даже не у каждого богатого человека, его моя прабабка отдала прадеду, когда тому пришлось уйти из конюшни Сардусов. Говорили, что этот меч некогда принадлежал командиру гарнизона. Мне он без надобности, а тебе в пути может пригодиться. Бери и не думай отказываться! От таких подарков не отказываются.

Я протянул руки вперёд, Вик положил на них меч, и я ощутил всю его тяжесть, от неожиданности я чуть не выронил его.

— Ну что, тяжёлый? — спросил он улыбаясь.

— Да уж, потяжелей тех палок, которыми я играл в детстве. Он такой длинный, я думал, мечи бывают короче.

— Этот меч предназначен для двух рук сразу, видишь, какая длинная у него рукоять? Попробуй взяться обеими руками.

Я с нескрываемым восторгом крепко обхватил правой ладонью рукоять меча прямо у гарды, и чуть пониже обхватил левой. Теперь в моих руках был настоящий меч, всю тяжесть которого я чувствовал, от этого держать его становилось ещё приятней. Я сделал пару движений, пару лёгких взмахов, отчего лезвие сверкнуло на солнце. Сразу в сознании всплыли детские фантазии, когда я мечтал сражаться с врагами, победить их всех, а потом вернуться обратно героем. Совсем замечтавшись, я чуть было не опустил лезвие меча на голову Вика. Видя мою радость, он широко улыбался. Теперь-то он был уверен, что меч обрёл своего настоящего хозяина.

— Это тебе тоже пригодится, — сказал он, протягивая мне какой-то кожаный ремень.

— Это для чего?

— Для ношения меча за спиной, попробуй надеть.

Я снял с себя вещевой мешок и накинул на себя это приспособление. Широкий ремень с короткими ножнами тянулся наискосок через спину и застёгивался на груди. Застегнув ремень и засунув меч в ножны, я удивился удобству, с которым меч расположился за спиной.

— Как удобно, мне совсем не тяжело, — сказал я, погладив ремень. — Спасибо тебе большое.

— Иди, и пусть боги оберегают твой путь.

Неожиданно Вик обнял меня, да так крепко, как только братья обнимают. Это меня немного растрогало, я ему, наверное, был почти как сын, хоть он и не показывал никогда своей любви. Я обнял его в ответ. На прощание он посмотрел мне в лицо, его глаза были немного влажными. Прощание затягивать не стоило, поэтому я подобрал свой мешок, закинул его за спину и быстрым шагом пошёл в сторону рощи.

Мой путь лежал на запад, я намеревался добраться до Маралла, в этом большом городе должно было найтись мне место. Для начала я решил выйти на дорогу, ведущую к этому городу, а потом двинуться по ней на запад. На моей карте она проходила очень близко от залива, наверное, увидеть её я должен был сразу после рощи, так что добраться до неё я намеревался очень скоро. Время было уже послеполуденное, солнце уплывало по небу на запад, именно туда, куда я собирался отправиться. Стоило только пройти немного на юг до дороги, а потом прямо на запад — к Мараллу.

Впервые за свою жизнь я чувствовал себя свободным, старые кожаные башмаки мягко ступали по земле, за спиной висел немного отягощавший меня мешок, всё было именно так, как я себе и представлял. Только я и дорога, взгляд, устремлённый вперёд, и ветер, подгоняющий меня своим дуновением. Казалось, что я был создан для того, чтобы всю жизнь просто так идти куда глаза глядят, идти вперёд, навстречу своей мечте и судьбе. Деревья рощи стали редеть, и это означало, что она скоро закончится, а за ней будет дорога, ведущая к Мараллу.

Роща действительно очень быстро закончилась, и мои ноги шли уже по невысокой зелёной траве, застилающей всё поле до самого горизонта. Вскоре показалась и дорога, широкая и ровная, хорошо протоптанная множеством чужих ног, ступавших на неё, наверное, ещё задолго до того, как я появился на свет. Я встал на неё и посмотрел на запад. Вдали виднелись небольшие холмики, редко растущие деревья и легкая сероватая дымка, скрывавшая горизонт от моего взора. Туда я и собирался отправиться, мой путь лежал вперёд, в эту манящую к себе неизвестность.

Взглянув на солнце, я зашагал по пыльной дороге, уверенно ступая по вытоптанной земле и поднимая лёгкую пыль. Каждый шаг доставлял мне удовольствие, меч приятно покачивался за спиной, напоминая о себе, а я всё ускорял шаг, бросая вызов солнцу в гонке, конца которой не было видно. Теперь я мог сказать, что я действительно был счастлив. Впереди меня ждало долгое путешествие. что для меня приготовила судьба? Трудности и лишения? А может быть небольшие радости или великие дела? Меня устраивал любой исход, я был готов ко всему, полный решимости, я шагал вперёд. Впервые в жизни я шёл туда, куда хотел.