Красная Община 98. Стрела

Руслан Витальевич Кардашов

Самый надежный партнер – это бывший полковник милиции. Так думал начинающий директор строительного кооператива Борис Ситников, когда подписывал договор о создании кооператива и заявление о том, что он является исполняющим директором в нем. Зачем директору кооператив для постройки одинаковых коттеджей? Да затем, чтобы втроем разбогатеть и проверить лекарство местной психбольницы. Но самое удивительное, что постройка домов была началом отмывания денег клиентов из Севера в долевой стройке И.П.

Глава 1. Представительница уважаемой семьи

— Вячеслав Николаевич!..

И что за непонятный человек живет в таком доме красном! На бандита он не похож, и редко приезжают дорогие машины вечером. Я хотел придать своему голосу оттенок торжественности:

— Вячеслав Николаевич! Я и ваша дочь — мы любим друг друга и хотим создать семью. Прошу руки вашей дочери. Вот и все, коротко и красиво, мне приятно будет быть вашим зятем.

Отец Тани, пятидесятилетний полковник милиции, словно вывалился из какого-то старого сценария фильма. Он ходил по комнате в длинном ярком желтом халате, шаркал тапочками по скрипучим половым доскам пола второго этажа и курил часто сигарету. Он долго молчал. Не думаю, что моя просьба застала его врасплох. Я достаточно часто бывал в его доме, и старик не мог предположить, к чему это в конце концов приведет.

— Для вас, молодой человек, знакомство с Таней — это важное событие в вашей судьбе, — выразительным тоном он мне сказал. — Вам выпал шанс обратить на себя внимание не только моей дочери, но и известных вокруг моих знакомых этого поселка и города.

Кажется, папаша стал хвалить ее и свои связи по работе. Естественно, все родители переоценивают своих детей.

— Ведь вам даже в голову прийти не могло, — продолжал он, — что мой дед работал в сером доме и был уважаемым офицером, а мой отец, если ты хочешь знать, был другом мэра города Ковалева В. А. и сам ему помогал в предвыборной кампании.

Я же все больше расслаблялся на диване, смотрел на старика преданными глазами и с трудом сдерживался, чтобы не зевнуть. Притомил он меня своей рекламой семьи. Таня сидела на стуле в противоположном углу комнаты, сложила руки на коленях и внимательно слушала с большими глазами выразительными наш разговор. Но я никак не мог состроить на лице умное выражение. Папаша моей возлюбленной оказался редкостным занудой.

Он подошел к столу и принялся давить окурок в пепельнице, которая была похожа на консервную банку коричневого цвета, на которой была надпись «Бычки», и сама она вся была из керамики.

— А потому, — наконец он завершил рекламную паузу, — знакомство с Таней и тем более женитьба на ней тебя ко многому обязывает… Но задам вам вопрос: чем вы думаете зарабатывать на жизнь, молодой человек?

Если я не проявлю настойчивость, то Тане придется долго сидеть в девках, подумал я. Но я его поставлю на место, чтобы он не думал про меня, что я нищий.

— На сегодняшний день, если вы хотите узнать про меня, я выставляю палатку утром и собираю вечером на центральном рынке, помогаю вещи раскладывать владелице палатки, думаю про открытие собственного места на рынке, чтобы торговать вещами и пойти учиться на юридический факультет в тот вуз, где возможно получить дешевле образование.

Папаша повернулся ко мне, надвинул на нос очки свои рукой правой и принялся меня рассматривать с подозрительным интересом.

— Очень хорошо… — произнес он с иронией и задал мне вопрос:

— Извини, не расслышал: на каком рынке работаете?

— На центральном… — ответил я волнуясь и немного улыбнулся в ответ.

Наверно, лучше бы рассказал он, как построил этот дом. Я бы удивился, если бы он сказал, что на сбережения после распада Советского Союза и свою зарплату.

— Скажи тогда мне, пожалуйста, а тебе нравится так работать? Может, после этой работы ты найдешь работу приличнее, чтобы было не стыдно работать? — ответил отец моей будущей невесты.

— Я после училища не могу устроиться на работу. Я монтажник радиоаппаратуры. Дышать вредно оловом, работая с паяльником в руках, а все остальное я не умею делать, — сказал я ему.

— Да у тебя серьезная проблема, — сказал папаша.

— Ты что-то понимаешь в стройке дома, отделке стен и строительстве фундамента? — спросил меня этот почти дед в халате.

— Мне нравится продавать людям товар, а в строительстве я могу научиться работать, если платить деньги будут хорошие, не работать же физически за маленькую зарплату, — ответил я и стал злиться.

— Вот если бы ты сказал, что ты владелец магазина, и не одного, я бы очень радовался. А так тебе надо еще заслужить место для уважения, — ответил папаша Тани.

— Папа, может, хватит? — заступилась за меня его дочь. — Нельзя так, он уже покраснел!

— Это неплохо, что покраснел, значит, еще не стал тупым окончательно после училища, и мои слова вызывают в нем сильные эмоции.

Я немного выпрямился сидя, ожидал снова критику в свой адрес.

— А где вы будете жить вместе и как свадьбу отмечать, если дочь не хочет жить со мною тут в доме? — ответил мне ее папаша и сразу задал вопрос, не дожидаясь моего первого ответа.

Видно, он решил меня унизить окончательно. «При чем тут вопрос, где я буду жить — у него или у себя в маленькой комнате в доме недостроенном через дорогу от них», — подумал я и прослушал его второй вопрос.

— Сейчас думают о здоровье и про вредные привычки! — ответил я.

— Подожди! — перебил меня бывший полковник милиции и показал мне свою ладонь, будто хотел отгородиться от моих слов. — Можешь не продолжать, мне все понятно, вот в чем проблема браков и бедности семей молодых, а потом измены, и несчастные дети родителей становятся, — ответил папаша. — А если в стране переворот еще будет один, как в 1991 году? А если вас собьет машина и вы останетесь жить? Что вы еще умеете делать, кроме как думать о торговле тряпок на рынке? Как вы будете содержать семью, поднимать на ноги своих будущих детей? — задал мне вопросы этот папаша моей девушки.

Я стал злиться. И что он себе позволяет, чтобы меня так критиковать. Подумаешь, милиционер в отставке, быть таким, как он, не каждый сможет и не захочет.

— Вы меня совсем опустили, — произнес я, не скрывая усмешки. — Не такой же я романтичный в торговле, каким вы меня представляете. У меня скоро будет машина и водительские права, буду копить деньги на строительство дома на нашем земельном участке, на котором небольшой дом построен моим отцом, которого все гнали ваши знакомые из этого нового коттеджного поселка, который вы, наверное, тоже строите, — ответил я на его критику в мой адрес.

Бывший полковник в возрасте посмотрел на меня так, словно я был дятлом на березе, который стучит на весь лес.

— Где гарантия, что вы долго будете в мире жить? — спросил меня этот старик. — Какие же вы, молодые, самоуверенные! А если вам проходу не дадут в городе, и вы станете изгоями? Но самое худшее, что вы вдруг заболеете и не сможете содержать семью, строить, расширять жилую площадь для будущих детей. И в другом случае, если вас посадят в тюрьму? — ответил мне этот старик.

— Немедленно прекрати унижать Русика! Он уже глаза от стыда поднять не может! — громко сказала моя девушка своему отцу.

Папаша добродушно рассмеялся.

— Ниче, критика ему пойдет на пользу, не надо обижаться. Во мне есть мудрость и ум от опыта на работе. Долг и ответственность за дочь заставляют думать меня, что вы еще не готовы обеспечить ей счастливую семейную жизнь. Но я думаю, вы старайтесь рискнуть, и она вас будет верно ждать, чтобы потом отблагодарить, — ответил ее папаша.

Я расслабился, когда мы с Таней остались дома у нее в ее комнате одни.

— Кажется, — сказал я, поправил воротник своей рубашки розового цвета и продолжил говорить: — Твой папочка намерен стоять насмерть. Вот не думал, что в наше время еще можно найти такой экспонат! Неужели материальное положение его сильно влияет на мою образованность после училища и работы на рынке, что он с радостью тебя выдал за обеспеченного и сотрудника своей специальности, лишь бы не за нищего с окладом рабочего?

— Пойми его, — ответила Таня с грустью и опустила руки мне на плечи. — Недавно ко мне набивался в женихи один молодой человек из знакомых моего папы, который работает в суде городского района одного. Есть работа и образование юриста, его отец работает в суде прокурором. Мой папа с ним разговаривал недолго, а молодого сына его чаем поил на кухне, после чего передумал, чтобы он был женихом.

— Ты расстроился? — ответила Таня.

— Я не ожидал такой критики! — ответил я. — Придется пойти учиться на юриста, — улыбнулся я.

— Тогда мне точно не дождаться свадьбы. А отец немного болен алкоголизмом и давлением, — ответила она.

С этими словами она схватила меня за руки, падая спиной на кровать, стала обнимать.

— Ты что? — покраснел я, отчаянно сопротивляясь страсти дочери милиционера бывшего. — Я так не могу, вдруг он зайдет, нужно двери закрыть…

Видел бы ее папа в этот момент!

Потом я торопливо, как солдат по тревоге, надевал брюки, сидел на ее кровати.

Таня лежала с закрытыми глазами, чтобы не видеть мою тревожность и отсутствие романтики.

— Давай уедем, — сказала она тихо.

— Куда?

— В Москву.

— Сейчас в Москве нелегко. Если только на окраине нашего города построить небольшие дома, чтобы их продавать, но на это нужны деньги, — с разочарованием ответила она.

— Ты меня не понял, — она лежала с закрытыми глазами. — Я хотела тебе сказать, уехать далеко, и чтобы никто не знал, кто мы с тобой, — продолжила она.

Я застегивал рубашку, заправляя ее в брюки, и подошел к кровати.

— Таня, — сказал я. — Это невозможно, мои родители не поймут этого, и твой отец тебя сильно любит. Я продолжаю строить забор, хочу построить дом с отдельными комнатами, чтобы не быть зависимым от тестя и своих родителей с сестрой, — ответил я.

Таня открыла глаза, повернулась ко мне, взяла мою руку, поднесла к своим губам.

— Я с родителями половину жизни прожила!

— Вот если у меня будет ребенок, то пусть он живет не в этом городе, — сказал я волнуясь.

— Мы приехали сюда, убегали от бедности и националистов другой уже страны, я не хочу уезжать.

Я даже не догадывался, что во мне так прочно есть любовь к нашей стране, после десяти лет жизни на Украине в городе, в котором много нацистов украинских на западе живет.