Загадки теории эволюции. В чем ошибался Дарвин

Рудольф Баландин, 2014

Идея развития – одна из жгучих тайн бытия – остается чрезвычайно важной для познания земной жизни и смысла нашего существования. К сожалению, эволюционная теория Дарвина, основанная на принципе естественного отбора, сегодня не может объяснить появления разумных существ. В поисках собратьев по разуму астрофизики прослушивают и просматривают космические дали. Но таинственные собратья по разуму находятся здесь, на Земле, – это животные и растения, грибы и бактерии. Ученые изучают их с позиций «высшего разума», но высшим разумом обладает Божественная Среда нашей планеты, а все живые существа, включая нас, лишь её более или менее неразумные дети. Пора обдумывать сложные природные процессы, стараясь постичь их смысл. Пора без предубеждений осмыслить то, что называем прогрессом цивилизации, сознавая, что он неотделим от регресса. Пора признать: не человек является высшим проявлением разума на планете Земля. Книга в полемическом ключе рассматривает современные научные и философские аспекты эволюционной теории.

Введение

Мнения и сомнения

Мысли ученого далеки от суждений толпы, ибо он в той мере, в какой позволяет человеческому разуму Бог, стремится во всём к познанию истины.

Николай Коперник

1

Четыре десятилетия назад в издательстве «Детская литература» мне дали на внутреннюю рецензию рукопись «Отменивший богов». Она была посвящена эволюционному учению Чарлза Дарвина.

Меня удивил главный тезис. Дело даже не в том, был или не был Дарвин верующим христианином (в разные годы жизни его отношение к религии менялось). Он завершил свой знаменитый труд «Происхождение видов» недвусмысленно:

«Таким образом, из этой свирепствующей среди природы войны, из голода и смерти непосредственно вытекает самый высокий результат, который ум в состоянии себе представить, — образование высших форм животной жизни. Есть величие в этом воззрении на жизнь с её различными силами, изначально вложенными Творцом в незначительное число форм или даже в одну; и между тем как наша планета описывала и продолжает описывать в пространстве свой путь согласно неизменным законам тяготения, из такого простого начала возникали и продолжают развиваться несметные формы, изумительно совершенные и прекрасные».

Я категорически не согласен с этим его выводом, в особенности — изначальной посылкой о свирепствующей в природе войне. Однако не сомневаюсь, что ссылка на Творца у Дарвина не сделана только в угоду клерикалам. Точно так же, как не случайна подобная ссылка у Исаака Ньютона в его прославленных «Математических началах натуральной философии».

По одной фразе, конечно же, нельзя сделать вывод о религиозности автора. Ньютон создал несколько богословских трудов, хотя свой гений проявил не в них, а в научных исследованиях. Дарвин теологией не занимался, на Бога предпочитал не ссылаться, хотя в молодости, оставив медицинский факультет, едва не стал священником. «Мысль стать сельским священником нравилась мне», — писал он в автобиографии.

Тема его отношения к религии заслуживает серьёзного внимания, и о ней пойдёт речь в первой главе данной книги.

2

Можно ли отменить богов? В рамках религиозной борьбы нередко свергали одних богов и провозглашали других или единого. Это происходило в пределах отдельных государств и народов, но «ереси» выкорчевать не удавалось.

Всегда находились люди, явно или тайно не согласные с такими постановлениями. Первые христиане шли на мучения и смерть во имя своей веры, которую пытались запретить власти Римской империи. И атеизм (это тоже — система верований), несмотря на суровые гонения, не был искоренён в Средние века.

Невозможно запретить веру в богов, Бога. Скажем, атеистическая государственная идеология в СССР не предполагала такой меры. Желающие могли посещать церкви, мечети, хотя для комсомольцев и членов компартии это запрещалось.

* * *

И.В. Сталин, давая письменное указание, как расставить книги и журналы в своей личной обширной библиотеке, последним пунктом обозначил: «Атеистическая макулатура». Из этого можно сделать ложный вывод о том, что он тайно исповедовал православие, будучи крещённым в младенчестве. Судя по всему, Сталин, подобно В.И. Вернадскому, оставался религиозным скептиком. Если он был атеистом, то не воинствующим и не догматическим, а убеждённым в том, что утверждение «Бога нет» недоказуемо, так же как противоположное мнение.

В нашей стране произошёл государственный переворот, связанный с переходом от социализма к капитализму при смене коммунистической идеологии на буржуазный индивидуализм, культ выгоды и материальных благ. Православие, ислам, буддизм, иудаизм, а вместе с тем оккультизм, шаманизм и разнообразные секты, включая сатанистов, пришли на смену атеизму.

Слом идеологии породил брожение умов, доходящее до махрового невежества. Духовную культуру порой сводят только к религии, словно философия, наука, искусство, литература нечто второстепенное. Обостряются религиозные конфликты (с политической подоплёкой).

И если прежде с восхищением отмечали, что Чарлз Дарвин «отменил богов», то теперь приходится слышать обвинения в его адрес за эту якобы им совершённую акцию.

3

Вера предполагает определённый склад характера, воспитания и образования, а не опору на факты, полученные в эксперименте или при изучении природы. Она относится преимущественно к областям духовной жизни, не доступным рациональному мышлению.

В основе науки — не гипотезы или теории, а неопровержимые факты и сделанные на их основе обобщения. Если нет убедительных доказательств или ими пренебрегают, господствует религиозная вера.

Католическая церковь, например, долго пыталась отвергать и запрещать научные данные о строении Мироздания, развитии земной природы. Но в конце концов признала, что ряд положений Ветхого Завета следует толковать аллегорически.

Иисус Христос на коварный вопрос фарисеев ответил: «Кесарю кесарево, Богу Божье». По тому же принципу: науке — научное, религии — религиозное.

Науку надо знать; она толкует о предметах, доступных познанию. В неведомое или непознанное остаётся верить (или не верить, в надежде на беспредельные возможности научного метода).

* * *

Спор с учением Дарвина нередко сводят к вопросу: произошёл человек от обезьяны или нет? Многих до сих пор, а во времена Дарвина — и подавно! — возмущает сама возможность иметь предком волосатую пародию на человека. Вот и Дарвина некоторые карикатуристы изображали в виде обезьяны.

В пародии, как известно, есть доля подлинности. Хотя Чарлз Дарвин не утверждал, будто человек произошёл от обезьяны. Он писал, что они — ближайшие родственники наших далёких предков. Опровергнуть эту идею научным методом не удаётся. Напротив, появляются новые данные в её пользу, добытые генетиками.

Креационисты, сторонники неизменности видов живых существ, возражают против идеи эволюции. Их мнение опровергает палеонтология: многие миллионы видов в геологической истории возникали и вымирали. Эти факты зафиксированы неопровержимо в каменной летописи планеты — слоях осадочных горных пород.

Карикатуры на Чарлза Дарвина

Портрет Чарлза Дарвина работы Дж. Ричмонда, 1839 г.

Почему же вновь и вновь приходится возвращаться к анализу, обсуждению и даже критике дарвинизма?

• Дарвинизм имеет мировоззренческое значение. Он стал краеугольным камнем одной из наиболее популярных разновидностей материализма.

• Мировоззренческие основы дарвинизма перенесены в социологию, а оттуда и в массовое сознание. Это оказывает заметное влияние на жизнь общества.

• За последние годы началась новая волна критики дарвинизма. Упомяну некоторые работы: В.Н. Назаров «Эволюция не по Дарвину. Смена эволюционной модели» (2005), Ю.В. Чайковский «Наука о развитии жизни. Опыт теории эволюции» (2006), А. Пикок «От науки к Богу» (2002), переиздана книга И.Ю. Попова «Ортогенез против дарвинизма» (2005).

Научная теория, влияющая на мировоззрение и общественное сознание, затрагивает области философии, религии, политики. Поэтому она вызывает острые споры, нередко основанные на недоразумениях, искажении фактов, путанице понятий и становится оружием в идеологической борьбе, в которой истина погибает первой.

4

В 1975 году вышла моя книга «Время — Земля — мозг». Это была попытка мягкой критики дарвинизма с возрождением интереса к идеям направленности эволюции, возможности наследования приобретённых признаков. Главной моей задачей было доказать взаимную зависимость биологической и геологической эволюции в истории Биосферы.

Для познания эволюционного процесса недостаточны сугубо биологические исследования, обобщения. Ведь живые организмы всего лишь малая, хотя и принципиально важная часть особой земной оболочки.

В то время дискуссии на эту тему вызвать не удалось: слишком крепкой была твердыня дарвинизма, защищала которую мощная и хорошо вооруженная знаниями армия академиков, докторов и кандидатов наук.

Позиции дарвинистов поколебать не так-то просто. Такие попытки делаются постоянно, но они подавляются мощным потоком научных трудов, разрабатывающих различные аспекты дарвиновского учения на новых уровнях знаний.

Ко времени выхода моей упомянутой выше книги появилось много работ по химическим и физическим эволюционным процессам. Например, монографии: И. Пригожин «Введение в термодинамику необратимых процессов» (1960), А.М. Жаботинский «Биофизика» (1964), А.П. Руденко «Теория саморазвития открытых каталитических систем» (1969), П. Гленсдроф и И. Пригожин «Термодинамическая теория структуры, устойчивости и флуктуаций» (1973), сборник «Принципы самоорганизации» (1966) и т. д.

Подобные труды сугубо специальные, отчасти формальные, не во всём для меня понятные. Пытаясь использовать их выводы для объяснения развития нервной системы, я начал писать статью «Самоорганизация материи»… Доказать этот тезис мне не удалось.

В книге Гленсдорфа и Пригожина меня заинтересовала ссылка на высказывание Герберта Спенсера о том, что эволюция основана на принципе «неустойчивости однородного». Однако известно, что алмаз, состоящий из одного химического элемента, — наиболее твёрдый и устойчивый минерал, тогда как сложнейшие органические молекулы легко распадаются на части.

Прав был Дарвин, который после знакомства со Спенсером и его трудами пришёл к заключению, что биологические принципы, высказанные знаменитым философом, не имеют «сколько-нибудь серьёзного научного значения… Они не могут оказать никакой помощи в предсказании того, что должно произойти в том или ином частном случае».

Но и эволюционная теория Дарвина в некоторых сложных аспектах развития жизни и разумных существ на Земле показалась мне сомнительной, а мировоззрение, основанное на его теории, — далёким от реальной жизни природы.

5

Просвещённый читатель, не говоря уже о биологе, вправе воскликнуть: «Да кто вы такой?! Как можете посягать на замечательную и признанную мировым научным сообществом теорию? Успокойтесь и вспомните басню Крылова “Слон и Моська”».

Не воображаю себя корифеем биологической мысли. Сознаю свою ограниченность в этих проблемах, с уважением и признательностью отношусь к специалистам, знаниями которых пользуюсь.

Эволюционная теория не относится к компетенции какой-то одной научной области. Она основана на достижениях сравнительной анатомии, физиологии, генетики, гистологии, эмбриологии, биохимии, неврологии, психологии, биофизики, исторической геологии, палеонтологии, экологии, зоологии, ботаники, биогеохимии, молекулярной биологии, теории систем…

Безнадежны попытки освоить эту лавину информации, а затем сделать теоретические обобщения. Приходится в пределах своих профессиональных знаний выступать как специалист, а в остальных случаях — как дилетант. Другого выхода нет. Возможные ошибки, неточности, недостаток знаний заслуживают снисхождения.

Сошлюсь на замечание Эрвина Шредингера: «Мы ясно чувствуем, что только теперь начинаем приобретать надёжный материал для того, чтобы объединить в одно целое всё, что нам известно; но, с другой стороны, становится почти невозможным для одного ума полностью овладеть более чем какой-либо одной частью науки. Я не вижу выхода из этого положения… если некоторые из нас не рискнут взяться за синтез фактов и теорий, хотя бы наше знание в некоторых из этих областей было неполным и полученным из вторых рук и хотя бы мы подвергались опасности показаться невеждами».

* * *

Чарлз Дарвин — выдающийся учёный и замечательный человек. Он блестяще использовал научный метод. В этом у него следует учиться всем, кто стремится сделать научное открытие.

Как философ он проявил себя значительно скромнее. Тут с ним можно поспорить. А некоторые слабости своего учения он отмечал, вовсе не считая, будто все варианты эволюционного процесса можно объяснить только естественным отбором и борьбой за существование.