Бесконечность: Начало

Ростислав Владимирович Чувелев, 2017

Истребители убивают чудовищ. Так говорили мне, когда я узнал о Братстве. Так говорили мне, когда взяли в ученики прямо из военной школы. Так говорили мне, когда я прошел испытание и стал одним из них. Теперь, на грани нашествия полчища кровожадных тварей, меня хотят втянуть в политику. Сделать пешкой в игре, правил которой я даже не хочу знать. На кону вот-вот окажется власть над самым могущественным государством людей со времен крушения Империи.

Глава 5. Девочка со странностями

— Лионар! — закричал я, догоняя оружейника по Путевой.

— Ох ты, Фай, почти успел! Выйди я на пару минут позже… — он обернулся и остановился, а когда я подошел ближе, спросил: — узнал что-нибудь?

Вдвоем мы продолжили путь в сторону дворца. Я никак не мог отделаться от ощущения, что за нами кто-то следит.

— Только то, что это точно не отделовцы. Так что они пусть этим делом и занимаются. Я нашел убежище воров и передал им адрес.

— Не мелковато ли для Отдела? Это же наверняка оборванцы из нижнего города решили поживиться.

— Меньше штаны будут просиживать, — прервал я Лионара.

— Ты что-то странный, Фай. Тебя по дороге никто не покусал?

— Забегался немного, — я постарался в ответ выдавить улыбку.

Неожиданно Лионар сбавил шаг и принюхался.

— Мертвечиной, что ли, тянет? Ты чувствуешь?

— Не знаю… может, из водостока, — соврал я.

Во дворце нас проводили в один из гостевых залов, где ждал Фарад. Посол был не один. Рядом с ним стояла молодая девушка, вернее, девочка с длинными темными волосами. Я помнил, что ей уже не меньше двадцати циклов, но все равно не мог отделаться от ощущения, что передо мной стоит ребенок. Худое лицо и плечи, полные скромности и невинности темно-карие глаза. Одета она была в длинное голубое платье и высокие сапожки. На руках были белые шелковые перчатки.

— Познакомьтесь, это Катарина, моя дочь, — Фарад осторожно коснулся ладонью ее спины, а потом перевел взгляд на нас, — Тари, это Файдан и Лионар. Файдана, ты возможно помнишь…

— Да, он… — робко начала она.

— Очень приятно! — улыбнулся я, не желая допустить неловкости.

— Она же волшебница… — будто бы вспомнил Лионар и обреченно закатил глаза, — скучать в пути не придется!

— Это ты со мной скучать собрался? — я усмехнулся и немного толкнул его плечом. На лице Тари тоже промелькнула улыбка.

— Вы можете побыть здесь, пока я закончу все приготовления, — сказал Фарад и вышел.

Лионар и Катарина расположились в креслах у небольшого круглого столика, пока я ходил из стороны в сторону, прислушиваясь к каждому звуку за дверями, чем вызывал едва заметное беспокойство оружейника.

— Папа говорил, что вы не помните ничего до того дня, как очнулись в лечебнице, — негромко заговорила Тари и взглянула на меня.

— Это правда. Хотя во снах иногда видится что-то, похожее на обрывки прошлого.

— А имя? Вы его помнили или придумали?

— Его мне дал Айан.

— Чего?! — теперь уже Лионар смотрел на меня, широко раскрыв глаза и рот, — ты знаком с верховным магом?!

— Многих очень заинтересовало мое неожиданное появление посреди леса рядом с неведомой мертвой тварью. Так что даже Айан приглашал к себе, побеседовать.

— А о том чудовище сны у вас были? — спросила Катарина. Похоже, в ее память первая встреча со мной врезалась очень крепко.

— Снилось, как я от него отбивался. Раз за разом падал в объятьях его когтей в темноту, окруженный вспышками молний.

— Наверное, это завораживает…

— Такие сны обычно называют кошмарами — поправил я.

— Кто бы сомневался! — довольно утвердил Лионар, — для волшебника любой кошмар прекрасен. Особенно, если он его сотворит.

— А не ваши ли заводы в горах созданы для того, чтобы собирать и придумывать новые средства убийства? — возразила Тари.

— Которые вообще-то защищают людей! Пока вы отсиживаетесь в Солнечном Замке во время опасности!

— Если хорошенько подумать, — громко перебил я их спор, — вам еще несколько дней предстоит вместе провести. Может, не стоит с самого начала разжигать в себе желание вцепиться друг другу в глотку?

— Вообще-то это начала не… — хотела возмутиться девочка.

— Тщ-щ-щ-щ-щ! — я склонился над ней и приложил палец ко рту.

— Нашелся миротворец! — хохотнул Лионар.

Дверь открылась, и мы все вместе обернулись на звук. В проходе стоял Фарад и пригласительным жестом указывал на выход.

— Повозка оснащена всем необходимым: запас пищи и воды, лекарства, теплая одежда, инструменты для ремонта, я отобрал для вас лучших лошадей… — рассказывал посол, пока мы шли по коридорам. На выходе нас действительно ждала очень хорошая на вид крытая повозка. Запряжена она была двумя грозными черными конями. Видимо, посольскими.

Фарад попрощался с дочерью, поцеловал ее в лоб и помог подняться, коротко кивнул Лионару, севшему за вожжи, и подошел ко мне.

— Держитесь подальше от торговых караванов и сторожевых крепостей. Старайтесь не общаться с людьми и меньше двигаться днем. Помни: никто не должен узнать, что она — моя дочь, — посол положил руки мне на плечи, после чего добавил: — береги ее, истребитель!

— А у меня есть выбор? — отозвался я, уже забравшись на дрожки.

Мы проехали ворота, оставив дворец позади. Катарина на минуту высунулась, любуясь городскими улицами, потом пожелала нам спокойной ночи и ушла спать. Для нее поездки из Солнечного Замка в столицу и обратно были привычным делом. По Волограду мы ехали молча, изредка переглядываясь, Лионар негромко и лениво насвистывал какую-то мелодию. Я закрыл глаза. Нос ощущал ароматы разного рода пирогов и булочек, тонкие нотки жареной свинины и пряностей, духов и вина, которые смешивались с резкими запахами свежевыделанной кожи, конского пота и колесной смазки. Слух же улавливал сочетание скрипичных трелей и песен, оживленных голосов и смеха, звона бутылок и стаканов, стука копыт и скрипа колес. Казалось, наша повозка пробиралась сквозь бесконечную ярмарку или пир.

Наконец, мы выехали из города, и все стихло. Только легкий ветер шелестел листвой. Я открыл глаза и обнаружил долгожданный холодный сумрак. Лионар приподнялся и зажег голубой фонарь, висевший над лошадьми на шесте.

— На самом деле, — начал он, потирая руками вожжи, — это мое первое путешествие. Раньше я дальше Сереброграда не выбирался.

— Как по мне, путешествия — штука крайне неудобная, — ответил я, — каждый раз заново приходится искать ночлег, источник еды, питья, и воды, чтобы помыться. А сколько пыли на тебя налипнет в дороге!

Лионар нахмурился и немного возмущенно посмотрел на меня.

— Зато сколько нового можно увидеть и узнать! — продолжил я, — непередаваемое чувство, когда наяву сталкиваешься с тем, о чем раньше лишь слышал или читал в книгах! А уж поучаствовать в том, о чем в них потом будут писать…

— Это ты про зачистку Серебряных Пиков?

— Не лучшая страница истории вышла… Тем более для выпускников школы Истребителей. Я знал, что испытание переживут немногие. И даже был уверен в том, что погибну. Но я не был готов к тому, что вернусь в Кентлфарт один. Когда мы отбили столицу гномов, я остался там. Когда войска вернулись в Озерный Край, я все еще ждал, что вернется хоть кто-то. Уже к самому дню Надежды мы с Вилхелом уехали. А где-то там, среди серых камней и смрадных пещер полегли все мои товарищи.

— И ты не был сломлен?

— Нисколько! — я приободрился, чтобы не вгонять ни себя, ни оружейника в печаль, — разум истребителя холоден и спокоен. Он бьется в одиночку, потому и не видит, как гибнут те, кто ему дорог. А если он их видит — они не гибнут! Вот так!

— Отлично сказал! Сам придумал?

— Только что! — я усмехнулся.

— Теперь-то я точно спокоен, — Лионар с улыбкой смотрел вперед, — и за свою жизнь, и за чертежи… и за Тари.

— Кстати, — я вспомнил, что меня всегда удивляло в обращении нашего посла к дочери, — немного странное сокращение для имени «Катарина», не находишь?

— У Фарада жену Тарианой звали. Но она умерла при родах, вроде как. Слышал, любил он ее безумно, но дочь тем же именем называть побоялся. А в имени Катарины кусочек «тари» тоже есть. Потому, наверное, называет. А других сокращений и не припомню сейчас. Имя-то редкое.

— В память о жене, значит. А ты как своих детей назвать хочешь?

— Так, — Лионар усиленно сделал вид, что негодует, — нам с Тарианой хорошо вдвоем, и этого пока достаточно. И вообще…

— Ладно, ладно, выключаюсь! — я рассмеялся и закрыл глаза, — если задремлю, с повозки не упаду, не бойся. Захочешь спать — толкни.

Заснуть, однако, так и не вышло. Хотя Большой Тракт был ровной дорогой, составленной из плотно прилегающих друг к другу каменных плит, и повозку почти не трясло, я то и дело на мгновение открывал глаза то из-за лошадиного ржания, то из-за особенно громкого копытного цока, то из-за неожиданного уха совы из леса. В общем, пребывал в обычной дорожной дреме.

Через пару часов Лионар легонько толкнул меня локтем, и я занял его место. Оружейник же, пожелав спокойного пути, ушел в кузов. Ночью на дороге действительно было довольно безлюдно, лишь редкие телеги и повозки проезжали навстречу или выруливали с боковых дорог впереди, чтобы через некоторое время снова нырнуть куда-то вбок. Почти половина пути была пройдена, и я ожидал, что уже к рассвету мы доберемся до Врат, где лошади смогут отдохнуть.

Едва небо начало светлеть, а из-за Теневого хребта показались первые лучи солнца, сзади послышался шум. А через пару минут, после нескольких всплесков воды в бочонке, дверца открылась, и ко мне на дрожки справа подсела Катарина. Улыбкой поприветствовав меня, она начала всматриваться куда-то вдаль, на запад. Через какое-то время я понял, что она хочет там увидеть.

— Встань на скамью, только осторожно. Лучше всего держись за мое плечо, — сказал я, не поворачиваясь, — нашла теперь?

— Да! — почти закричала она, — он еще горит!

Там, на юго-западе, чуть севернее Сереброграда стоял Солнечный Замок — единственная в Рейрисии школа волшебников и крупнейший центр исследований в области магии. Среди его башен была одна, самая высокая. Стены ее последнего этажа были стеклянными, а в центре обзорной площадки установлен огромный желтый кристалл. Во времена заселения Озерного Края он служил маяком, ведущим к убежищу, а сейчас просто направляет случайно заблудившихся путников.

— Может, расскажешь, откуда такой интерес к маяку? — спросил я, — думаю, ты-то его часто видишь.

— А? — Катарина опустилась на скамью и вопросительно посмотрела на меня. Потом, когда она отошла от восторга, до нее дошла суть моих слов, — просто мы с друзьями из класса любим после занятий забираться туда и оглядывать Озерный Край. Видно все до самого Северного хребта! Ларана сидит у маяка и мечтает, а Гюн сочиняет стихи. Иногда… он так забавно бормочет, когда пытается подобрать рифму.

— Ты тоже мечтаешь? Или помогаешь со стихами?

— Нет, но… то, как высота и красота меняют их, вдохновляют… немного очаровывает. Нравится наблюдать за этим. Будто они погружаются в себя, чтобы найти там что-то прекрасное. Только не смейся, пожалуйста.

— Ну, для этого я недостаточно глуп, — я подмигнул ей, после чего качнул головой в сторону кузова, — а вот Лионар мог бы и возмутиться.

— Не думаю. На самом деле, оружейники очень умные. Только волшебников почему-то не любят. А волшебники — их. И постоянно выясняют, кто лучше. Весь Сереброград поделили.

— Тебя не устраивает такой расклад?

— Просто я думаю, что если все мы люди — зачем ссориться? Может, волшебники и способны на свершения, неподвластные устройствам. Учитель Мионехт рассказывал, что когда-то люди были способны разрывать границы между мирами. Зато оружейники создают вещи, которые могут облегчить жизнь каждому человеку в отдельности. И кристаллы иногда обрабатывают даже лучше наших мастеров. А вот Гюн называет их землеройками и железными крысами. Грустно, что он не понимает…

— Зато видишь и понимаешь ты. Захочешь — сможешь другим показать.

— Значит, ты тоже думаешь, что можно по-другому?

— Конечно! Но их проблемы — не мои. Пока они не вредят друг другу — пусть себе ругаются. Лишь бы воевать не принялись.

— Но ты же истребитель! Людей защищаешь!

— От чудовищ. Благородное и опасное дело. Но попробуй защитить людей от самих себя — тут же назовут врагом. А пока что оружием и способностями они друг друга сдерживают от глупостей.

Я взглянул на Катарину. Девочка выглядела подавленной. Серьезные темы часто пагубно влияют на юные и потому столь чувствительные умы. Стоило ее чем-то отвлечь.

— Сколько тебе циклов? — спросил я как бы невзначай.

— Двадцать пятого Крушения будет двадцать два. Наверное, тебя нет смысла спрашивать.

— Ага… — я вспомнил звонкий детский голос в последнем своем сне. Ее голос, — вот еще что. Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы, наверное, умер тогда у дороги или сидел бы сейчас в темнице Отдела Тайн.

— Я помню только, что очень испугалась. Думала: вдруг это чудовище встанет и всех нас сожрет? А потом увидела тебя. И испугалась еще больше. Разве ты тогда был в сознании?

— Нет, но, похоже, разум что-то уловил. И, если говорить честно, ты очень смелая. Какая маленькая девочка отважится так близко подойти к чему-то большому, опасному и мертвому? И при этом беспокоиться за жизнь странного незнакомца.

Тари невольно улыбнулась. Было в ней что-то особенное, хотя я никак не мог понять, что именно. Она всматривалась в лесную чащу, перебирая волосы. Руки ее были все в тех же белых перчатках.

Меньше, чем через два часа мы проехали поворот на Сереброград. Солнце уже высоко стояло в небе. Вдалеке виднелся Расколотый хребет. Прямо перед нами он как бы истончался, а потом резко обрывался, чтобы через несколько километров начаться снова. Неизвестно было, откуда взялся разрыв. Горная гряда была словно вырезана в этом месте, а отвесные края давно осыпались, немного сузив проход. Здесь и были построены Врата Озерного Края — огромная стена от края до края бреши с большими толстыми воротами в центре. Не раз она защищала Рейрисию как от грабителей с Диких земель, так и от нашествий и мелких набегов ящеров с юга. Других путей через хребет в этом направлении не существовало. Все перевалы и горные тропы тщательно охранялись стражами гор, о которых даже тысячники нашей армии знали очень мало.

Во многом именно благодаря Вратам Озерный Край получил славу самого спокойного и безопасного места в Известном Мире. И не просто спокойного, а непокоримого. Со времен Крушения и основания Новой Надежды (ныне Сереброграда) в долину не пробивалась извне ни одна вражеская армия.

С внутренней стороны стены расположились два постоялых двора, небольшой рынок, казармы и пограничная застава, на которой солдаты проверяли проезжающих через Врата. У «Черного Воробья», где мы решили ненадолго остановиться, уже стоял караван из четырех увешанных мешками и ящиками носорогов. Вокруг них деловито сновали двое каширов — маленьких, каждый ростом не выше метра, двуногих кошачьих. Остальные караванщики, наверное, были уже внутри.

Я остановил повозку во дворе, дал пару серебряников конюху, чтобы тот распряг лошадей и накормил их. Помог Катарине спуститься. Лионар уже тоже был тут как тут.

— Что же, перекусим? — предложил он, спрыгивая на землю.

— Тари? — я обратился к девушке.

— Да, идем, но я не голодна.

— Тогда… постарайся не уходить далеко.

— Мне необязательно быть с вами?

— Мы же еще в Озерном Крае, — напомнил я, — здесь с тобой ничего не случится.

— Может… — начала Тари, склонив голову набок, — пойдем вместе?

— Вы как хотите, а я — есть, — Лионар уже перебирал монеты в руке. Похоже, не у меня одного в этом путешествии был волчий аппетит, — Фай, тебе взять чего-нибудь?

— Да, жареного и побольше!

— Вот это я понимаю! — кивнул оружейник и удалился.

— Дай угадаю, куда ты хочешь пойти, — обратился я к Катарине, глядя на Врата.

Тари хотела подняться на стену. С особым пропуском мне не составило труда пройти на заставу и провести девочку наверх. Стена была около пятнадцати метров в высоту, и с нее открывался обзор на уходящий в бескрайнюю даль дубовый лес, именуемый Южным Бором. Между ним и Вратами было широкое, в несколько километров, поле. Все пробивающиеся ростки деревьев на нем вырывали с корнем, а траву коротко косили, чтобы никто не мог подобраться к проходу незамеченным. Дорога, идущая от ворот, посреди поля ветвилась: один ее рукав тянулся прямо, к Дубову и другим городам и рабочим поселкам, обеспечивающим Озерный Край овощами и зерном. Другой путь сворачивал на восток и вел через Дикие Земли до самого Прибрежья, в Красную Скалу.

Крепкий ветер, потоком вырываясь из Озерного Края, быстро растрепал наши волосы. Катарина оперлась на один из каменных зубцов и смотрела вдаль.

— Старые сказки всегда не очень честно описывают лес, — сказала она, — как будто под каждым корнем там можно найти зарытый разбойниками клад, а за первым поворотом ждут приключения. Но, если подумать, мир вокруг ужасно пуст. Лишь редким смельчакам удается жить так, что на скуку не остается времени.

— Или дуракам, — предположил я, — если бы приключения попадались на каждом шагу, они стали бы обыденными и наскучили бы. Если бы сокровища лежали под первым попавшимся кустом, никто не стал бы их даже подбирать. Чтобы что-то стало ценным и важным, оно должно быть не просто полезным и нужным, а редким или даже единственным в своем роде.

— Думаешь, так устроен мир?

— Так устроены люди.

— Очень странно они устроены, выходит. Не видят, что простое тоже бывает прекрасным.

— Ты думаешь иначе?

— Красоту можно найти во всем.

— Тогда запомни одно правило. Если странных вокруг больше, значит, странная — ты.

— А ты?

Я задумался, понимая теперь, что в ней необычного. Катарина не просто была другого мнения о жизни. В ее сознании мир был совершенно иным, и она жила в нем, лишь вскользь пересекаясь с нашей реальностью. Возможно, такой путь будет тяжел для нее, но если Тари с него не свернет, душа ее никогда не будет очернена злобой или жестокостью.

— А я просто не дам тебя в обиду.

— Пока тебе за это платят, — заключила она, словно облив меня ведром холодной воды.

Любые объяснения звучали бы здесь, как оправдание, поэтому я промолчал. На душе появилось мерзкое ощущение, будто меня окунули в помои. Так и есть. Или же нет? Я пообещал себе при первой возможности доказать нам обоим, что она не права.

Вскоре мы двинулись обратно. Лионар к тому времени уже давно приобрел огромную изжаренную на вертеле курицу и полную тарелку вареной картошки и дожидался нас за одним из столов.

— Вы вообще знаете, что такое голодный обморок? — поинтересовался он и сощурился, — и не узнаете! Садитесь, ешьте!

— А ты, я вижу, в хорошем настроении. Не напился ли, пока нас не было? — я немного удивился поведению своего спутника, но сел за стол и отломил себе добрый кусок куриной грудки. Тари же вообще ничего не взяла.

— Разве что самую малость. Пока вы проветривались, я подсел к господам во-о-он за тем столом, — Лионар указал в сторону шести каширов, что-то живо обсуждающих за двумя подносами с рыбой, — один из них как узнал, что я в их края собрался, тут же начал мне тараторить на ломаном имперском что-то про их хана. Я почти ничего не понял, но выяснил одно: он оружейникам хочет что-то показать. И побрейте меня на лысо, если у вас от этого не отвалится челюсть! Тари, а ты почему не ешь?

— Не ем мясо. Нет ничего привлекательного в убитой птице.

— Чувствую, доставит она еще нам хлопот, — обратился ко мне Лионар.

— Пожалуй, — ответил я, — иначе все было бы слишком просто.

Мы закончили трапезу и, забрав в дорогу оставшуюся пищу, двинулись в путь. Тари же ограничилась несколькими яблоками, которых у нас в повозке был целый ящик. Через заставу мы проехали без очереди, опять же, благодаря моему особому пропуску.

Восточный торговый путь, по которому нам и предстояло ехать до поворота на север, был широкой вымощенной камнем дорогой. С одной стороны она почти вплотную прилегала к опушке Южного Бора, а с другой с нее открывался отличный вид на предгорья и пики Расколотого хребта, полоса перед которыми была редколесьем с проплешинами совершенно безлесного пространства.

До Волосовки, нашей следующей стоянки, мы добрались незадолго до заката, по пути лишь пару раз остановившись по непреодолимым причинам. Постоялый двор здесь был всего один. От «Мурлыки» веяло широким размахом и достатком. Прибрежские торговцы предпочитали не задерживаться у Врат надолго, поэтому выбирали в качестве своей последней остановки перед рынками Озерного Края именно это место. На втором этаже имелось несколько добротных гостиничных комнат.

Оставив лошадей отдыхать и кормиться, мы устроились за столом у дальнего от входа окна. Хозяйка, женщина с приятной улыбкой и звонким голосом, поставила нам в качестве ужина несколько толстых ломтей хлеба, полголовы сыра и печеную свинину. Запить все это мы с Лионаром решили ядреным квасом, а Катарина ограничилась кружкой горячего травяного отвара. Поставив его у окна, она выводила разные узоры на запотевающем стекле. Оружейник рассказывал мне о последних их разработках и о лучшем в наше время способе доставки железа к ним из восточной части Озерного Края — подземной железной дороге. Помимо нас в зале была всего пара человек. Но так продолжалось недолго.

Снаружи раздался грохот сразу нескольких въезжающих во двор повозок, послышались крики. Вдруг нечто снаружи издало дикий рев, настолько громогласный, что у нас едва не заложило уши. Лионар тревожно обернулся к двери, а Катарина вздрогнула и чуть не пролила на себя кипяток. Для меня это звук тоже был неожиданным, но отнюдь не незнакомым. Я уже сталкивался с этим зверем из далеких краев в конце первого года обучения в школе Истребителей. Панцирный медведь.

Двери «Мурлыки» распахнулись и внутрь ввалились восемь человек. По внешности и оружию нетрудно было догадаться, что это наемники. С громкими возгласами и хохотом они расселись по столам. Тут же по залу засновала хозяйка вместе с помощницей, чтобы их обслужить. Но за наемниками вошли еще двое. Мужчина в черной, длиннополой кожаной стеганой куртке, отороченной золотыми нитями, и с красной повязкой на шее, в руке у которого была белая фарфоровая чаша, неторопливо двигался вглубь зала, презрительно оглядывая своих охранников. Невысокая женщина в бордовом плаще с натянутым на голову капюшоном, из-под которого выбивались закрывающие большую часть лица темные волосы с вплетенными в них разноцветными лентами, смиренно шла рядом, не отступая ни на шаг. Незнакомец повернулся в нашу сторону, и глаза его загорелись интересом. Он незамедлительно направился в нашу сторону.

— Доброго вечера, путники! — услышали мы его приветствие, — позвольте составить вам компанию в этом унылом месте!

Я легонько пнул Лионара под столом, намекая ему, что сейчас он играет главного.

— О, присаживайтесь! — указал оружейник на места напротив, — надеюсь, нам найдется, что обсудить.

Незнакомцы сели. Женщина — у окна, а мужчина — посередине, прямо передо мной. Во взгляде путника читался задор и самоуверенность, короткие волосы его были черны, как свежая смола, а стоило ему подсесть к нам, мой нос уловил едва ощутимый запах вытяжки сонника. Откуда-то из рукава он вытряхнул ложку и поставил чашу на стол. Она была больше, чем на три четверти наполнена медом.

— Ох, поверьте, найдется! Я — Гильвес из Элдервуда, вольный торговец. Везу много интересного в Озерный Край. Это — Мира, моя провидица. А те головорезы, — он указал на наемников, уже вовсю осушающих кружки с пивом и раздирающих жареного поросенка, — охраняют в пути мой товар. Не обращайте на них внимания. А вы, похоже, оружейник?

— Да, еду в Каширское Ханство для обмена опытом. Меня зовут Лионар. У окна — моя дочь, Рильда. А это — истребитель Файдан, сопровождает нас.

— Ого! Значит, я не ошибся! — Воскликнул Гильвес и облизнул ложку, — истребитель Анскайн! Не удивляйтесь, я видел вас пару раз во время поездок в ваш тренировочный лагерь.

— Значит, это вы нам медведя везете? — спросил я.

— Двоих! Из самого Колобора! Опасные зверюги! Похоже, опыт у вас, Лионар, очень богатый, — обратился он уже к оружейнику, — и, судя по дочке, очень ценный!

— Что вы имеете в виду? — недоуменно поинтересовался Лионар.

— Так, мысли вслух. Девочка, это у тебя травы? — торговец посмотрел на Тари. Он просунул руку во внутренний карман и вынул оттуда лоскут красной бархатной ткани. Гильвес развернул его и придвинул к ней. В центре красовалась блестящая серебряная ложка, — добавь меда, вкуснее будет, точно говорю! Я покупаю его у лучшего пасечника в Диких Землях!

Катарина несмело взяла ложку и опустила в чашу. Я не стал ее останавливать. Гильвес вряд ли хотел бы ее отравить, а даже если бы и хотел, делал бы это не так самоубийственно. Он вел себя странно, но был явно неглуп.

— Похоже, вы своих охранников не очень жалуете, — предположил я, внимательно вглядываясь в его лицо.

— Их мне не за что любить. Да я и не обязан. Люди — алчные собаки. На что угодно готовы за горсть монет.

— Не все в нашем мире можно купить.

— Если речь идет о людях — все. Слава, положение, верность и даже жизнь — вопрос лишь в цене, — глаза торговца разгорались. Это все больше настораживало, — знаешь, почему Мира молча готова выполнять любой мой каприз? Потому что когда мы останавливаемся в городе, она может позволить себе всё!

— К чему ты клонишь? — уже почти раздраженно спросил я.

— Я вовсе не… постой… а это ведь отличная мысль! Только представь: дар Миры, мое деловое чутье и твои способности! Мы ведь сможем весь мир положить к своим ногам! Смекаешь?

В моей душе начала клокотать злоба. На Гильвеса, на золото, а больше всего — на самого себя. Потому что внезапно открывшаяся возможность жить свободно и безбедно манила меня, в то же время, слушая речи торговца, я начинал понимать, каким путем он добился успеха. Я взглянул на Катарину. В ее глазах читался ужас. Возможно, она думала, что может вот-вот оказаться брошенной здесь, или что еще похуже. Лионар нервно поглаживал стреломет у себя на поясе.

— Очень заманчиво, но нет. У меня уже есть спутники. И цель, на пути к которой я обязался защищать их, — отрезал я.

— Да брось! Сколько они тебе заплатили? Тысячу? Две? Пять? В жизни не поверю! — он бросил взгляд на Тари и криво улыбнулся, — а один мой знакомый боров из Копрура за такую только красавицу будет готов выложить десять! Десять тысяч золотом! Только представь!

Терпение не было дано мне природой. Я поднялся из-за стола так стремительно, что едва его не опрокинул, обнажил Клык и приставил его к губам Гильвеса:

— Только тронь её, и твои кишки будут собирать вороны по всему Восточному пути!

Наемники тоже повскакивали с мест, но торговец, даже не дрогнув, жестом руки приказал им сесть:

— Не влезайте, целее будете! Я сам разберусь, — сощурившись, другой рукой он медленно опустил мой клинок, — не подумай, истребитель, что я…

Мира, которую я до этого считал спящей, внезапно вцепилась Гильвесу в руку, тем самым оборвав его, и уставилась на Тари своими бездонными глазами. После этого она повернулась к торговцу и что-то зашептала ему на ухо. Сначала на его лице появилось недоумение. Потом оно сменилось удивлением, которое с каждым движением губ провидицы нарастало. Когда она закончила, из уст Гильвеса вырвался тяжкий стон. Он сидел и в полном недоумении оглядывал нас. Казалось, глаза его спрашивали: «Кто вы такие, Бездна вас побери?!» Наконец, он запрокинул голову назад и заговорил:

— Ты уж прости меня, сестричка. Не хотел тебя обидеть. Да и спутник твой, похоже, отличный парень. Не оставит одну в беде. А вам, Лионар, желаю впредь быть честнее с незнакомцами.

— Похоже, мед у вас не только в чаше, но и на устах, — ответил оружейник, — но его недостаточно, чтобы скрыть яд. Мы уходим.

— Как вам угодно.

Лионар и Катарина направились к выходу. Я же, проходя мимо Гильвеса, остановился, положил руку ему на плечо и спросил:

— Что она сказала тебе?

— Ничего существенного. Лишь то, что эту девочку мне стоит бояться больше, чем тебя, — без тени улыбки ответил торговец.

Нас действительно никто не пытался удержать. Во внутреннем дворе «Мурлыки» стало на целых девять повозок больше. Рядом с ними разожгли костер несколько охранявших их наемников. На небе уже не осталось и следа солнца. Мы с Лионаром решили не жалеть лошадей, полагая, что безопаснее будет ехать до утра, а после сделать долгий привал в предгорьях Теневого хребта. Вскоре наша повозка тронулась, а немногим больше, чем через час свернула на север и заехала в лес.