Воздушные мытарства. Последняя брань души христианской с духами злобы поднебесными

Рома Хороший

Жизнь после смерти… Парадоксально звучит, не правда ли? Наверное, каждый человек хотя бы раз мечтал заглянуть хоть одним глазком за кулисы этого большого драматического театра, именуемого жизнь, с одной лишь целью – узнать: что же скрывается там, за таинственным занавесом? Жизнь после смерти… Какие испытания ожидают бессмертную душу человеческую сразу же после её разлуки с бренным телом?..

Наказ

В келье преподобного Василия.

По прошествии сорока дней…

В келье, при тусклом свете лучины, стоит на коленях инок Григорий перед своим учителем, преподобным отцом Василием. Василий — убелённый сединами старец в долгополой рясе, с длинной белоснежной бородой, сидит, сгорбившись, на скамье. Он ласково, с прищуром смотрит на Григория. Смуглое лицо Василия изрезано сетью глубоких морщин. Григорий, смиренно склонив голову, вздыхает. Он медленно оглаживает свою русую курчавую бороду, бросает пытливый взгляд на Василия и вновь опускает голову.

— Святый отче! Как мне узнать, где теперь обретается преподобная Феодора и какая участь постигла её в житие загробном? Ибо я твёрдо верю, что тебе, угоднику Божию, всё это известно. Благополучно ли миновала душа её мытарства воздушные? Сподобилась ли она от Господа милости и отрады за своё служение Ему? — благоговейным шёпотом спрашивает Григорий у отца Василия.

Преподобный Василий строго, испытывающе глядит в глаза Григорию, поднявшему в этот момент лицо к нему, и спрашивает:

— Так ты очень желаешь знать это?

Григорий:

— Да.

Василий:

— Хорошо. Я буду усердно молить Господа об этом. И, ежели позволит Боже, то по молитве исполнится твоя просьба… И тогда ты увидишь Феодору и сам обо всём её расспросишь.

Григорий изумлённо смотрит на Василия.

Григорий:

— Старче! Как же… и где я смогу увидеть ту, которая отошла в вечную жизнь?

Василий:

— Ни слова более, сын мой! На сон грядущий крепко сотвори молитву Господу нашему, Исусу Христу, дабы открылась тебе, а через тебя и многим — истина, о которой знать желаешь, и ведомая отныне Феодоре… Ступай с Богом! Уже поздно.

Григорий поднимается с колен. Жалобно скрипит половица. Григорий низко кланяется Василию, затем прикладывается к руке старца. Кожа сухой, морщинистой руки Василия пахнет ладаном и по виду напоминает ветхий пергамент страниц Святого Писания, лежащего раскрытым — рядом, на лавке.

ГРИГОРИЙ

Доброй ночи, отче. Храни тебя Господь!

ВАСИЛИЙ

(ласково улыбаясь)

И тебе доброй ночи, чадо Григорие!

Григорий медленно поворачивается и выходит из кельи, осторожно затворяя за собой массивную дубовую дверь, которая скрипит и закрывается с тяжёлым стуком.