Ремесло Теней. На границе вечности

Роман Титов, 2021

Сет Эпине снова в строю! Уничтожив могущественную Иглу Дживана, он вернулся в обитель своего Ордена в надежде обрести долгожданный покой. Да только куда там. Внезапно Сета обвиняют в убийстве, которого он, само собой, не совершал. Чтобы доказать свою невиновность, ему необходимо отыскать истинного преступника, для чего приходится заручиться поддержкой как новых, так и старых союзников. Но все ли, кто откликнулся на призыв помочь, на самом деле желают Сету добра?

Глава 3

Причастность

Машина мчалась с бешеной скоростью, вспарывая стену беспрестанно сыплющегося снега, точно нож. Пока летел, я продолжал проклинать себя за то, что натворил, и одновременно пытался убедить, что ничего иного не оставалось. Во всяком случае, тезис «собакам собачья смерть» подходил сюда как нельзя лучше. Но это, опять же, все оправдания. На самом деле, я понимал, что не имел права убивать шакалов, тем более способом, к которому мог прибегнуть только настоящий изувер.

Я пробовал отстраниться от произошедшего и взглянуть на события в пещере со стороны, да только отзвуки миновавшей бури все еще звучали в голове, раздувая тлеющие угольки ярости. Это приводило к тому, что каждая такая попытка превращалась во внушающую удовлетворение ретроспективу. Меня будто рвало напополам и от этого становилось только хуже.

Внутренние метания не улеглись, когда флаер вынырнул из ущелья на заснеженное плато и устремился к нависающей над сверкающей пустошью башни Цитадели.

Огромная металлическая конструкция, возведенная у основания массивного кристаллического шпиля, внешне воплощала в себе все то, что олицетворяли обитающие в ней лейры. Плавные, будто вытесанные ветром обводы кольцевидного корпуса напоминали об изяществе искусств, практикуемых Орденом, а темный, почти черный цвет металла, резко контрастирующий с окружающим пейзажем, как бы намекал на их природу. Не так уж и неправы были древние жители Паракса, утверждавшие, будто лейры — порождения истинной тьмы. Наивно, конечно, но толика смысла в этом имелась.

Я уронил флаер на ладонь посадочной площадки, той самой, где впервые познакомился с мастером Аверре. Все еще пребывая в собственных мыслях, не сразу обратил внимания на торопливо приближавшуюся фигуру привратника.

Пока он не окликнул меня хрустящим будто снег под ногами голосом:

— Алит Эпине! Сети!

Только обернувшись, я смог увидеть упакованное в термооплетку тощее тело древнего представителя расы тифин и удивиться сему факту, поскольку до сих пор Джерик, а именно так его звали, не позволял себе опускаться до разговоров с младшими лейрами. И уж тем более не встречал их у входа в ангар, даже несмотря на то, что это было его прямой обязанностью. Слишком долго он верой и правдой служил Адис Лейр (по некоторым слухам, Джерик уже был стар, когда Бавкида еще цвела медовой юностью) и заработал определенный авторитет, с которым принято было считаться всем, включая нынешнюю правящую верхушку Ордена.

Вопросительно уставившись на это немного нелепое существо, чья хладнокровная физиология, по идее, должна была бы счесть жизнь в условиях вечной мерзлоты противоестественной, я уговорил себя не брюзжать. Но почему каждый встречный непременно использовал в обращении уменьшительный вариант моего имени? Да и сам факт того, что Джерик каким-то чудом изволил заговорить со мной именно сейчас, значительно обескураживал. Его похожая на веревку рука потянулась ко мне и легонько ткнула гибким когтистым пальцем в плечо.

— В чем дело? — спросил я. Получилось грубее, чем рассчитывал.

Привратник отстранился, негромко притопнув по настилу — явно не привык к такому обращению.

— Бавкида требует тебя, — проговорил он с характерным для своего вида пришепетыванием, плавно махнув ладонью в сторону входа. — Она в Изоляторе и хочет, чтобы ты явился немедленно.

Активировав механизм посадочного рукава, заставивший площадку медленно вбираться в жерло ангара, я недоуменно изогнул бровь:

— Это еще зачем? Мы ведь только что виделись?..

— Я не обязан знать, — отрезал он. — В няньки ни к кому не нанимался.

Пропустив последнюю фразу мимо ушей, я невольно коснулся хромированного напульсника, исполнявшего роль коммуникатора, и нахмурился:

— Почему она сама не сказала?

Джерик взвился, сделавшись на полметра выше меня, и прошипел:

— Тебе лучше знать. — Длинные полупрозрачные усы на курносом лице тифина топорщились. — Она же постоянно с тобой носится, а я бессмысленные вопросы не задаю, только исполняю приказы. Хоть и не обязан бегать за недомерками.

Вид раздраженного привратника заставил меня призадуматься, а не умел ли его вид плеваться ядом, но слова Джерика быстро вытеснили все идиотские опасения, став причиной совсем других вопросов. Что Бавкида делает в Изоляторе? И зачем ей там понадобился я?

С давних пор, еще когда Цитадель проектировалась как несокрушимый редут и будущий оплот ремесла лейров, глубоко под ее основанием, значительно глубже уровня энергоцентра, должна была располагаться обширная сеть похожих на инкубационные ячейки камер, отведенных для тех лейров, кто мог представлять угрозу не только себе, но и Ордену в целом. Иными словами, то были места содержания для умалишенных, и я не мог припомнить случая, чтобы кого-то, кроме ответственных лиц и старших мастеров, туда допускали.

И еще: у Изолятора была дурная слава, а покинуть его можно было только ногами вперед. Так что не трудно понять, почему я особо туда не рвался.

Сумрак ангара поглотил все вокруг, когда широкая створка затворилась за нами. Тусклое серебристое сияние потолочных ламп лишь немногим помогало, и то лишь затем, чтобы не натыкаться в темноте на ряды прочих флаеров и нескольких космических яхт — все, что осталось от некогда могучего флота Адис Лейр. Кроме меня и Джерика в ангаре практически никого не было: лишь пара роботов-механиков, ковырявших многофункциональными манипуляторами во внутренностях одной из машин, да рыжеволосый парень в оплетке алита, которого я, кстати, видел впервые. На нас с привратником он не обращал внимания, так что и я быстро вернулся взглядом к Джерику, сообщив:

— Ладно. Приму душ и спущусь.

— Она сказала, это срочно! — вцепился в мое плечо привратник, будто от того исполню ли я приказ немедленно зависела его собственная жизнь. — Ты понимаешь, как глупо разочаровывать Бавкиду?

Сделав глубокий вдох и попытавшись успокоиться, я стянул с головы капюшон оплетки и встряхнул головой.

— Последние лет семь я только тем и занимаюсь!

— Ты не понимаешь что ли? Бавкида сказала это…

— Ну, разумеется, сказала, — огрызнулся я, высвобождаясь из его хватки. — Когда у нашей госпожи что-то не было срочным?

Старый тифин казался раздосадованным. Он отодвинулся на шаг назад и снова притопнул:

— По-моему, ты зарываешься, Сети. И откуда в тебе столько гонору?

На этот вопрос я отвечать не стал и поспешил скрыться за дверями лифта.

Пока маленькая кабинка несла меня к квартирным блокам алитов, я пытался убедить себя, что отказ явиться в Изолятор по первому зову нельзя счесть ребячеством. Я не хотел признавать, будто старухе удалось поймать меня в ловушку. Я сознавал, что, пытаясь уберечь животных от смерти, сам того не ведая, стал палачом, и все-таки не собирался брать на себя все вину. Если бы Бавкиде не приспичило впутать меня в свои психологические игры, ничего бы такого не произошло. Оправдание, конечно, слабое, но я хотя бы пытался! Правда, легче от этого не становилось.

В мыслях я уже пребывал под струями горячей воды, однако мечты эти рассыпались в прах еще до того, как лифт успел остановиться на заданном этаже.

Загадочный писк напульсника, совсем не схожий с обычным для него звуком, возродил во мне дурное предчувствие. Похоже, старый пень успел настучать старухе о моем неподчинении.

Писк напульсника повторился, и на этот раз был похож на некую бинарную команду.

Лифт резко затормозил, отчего я едва не грохнулся на пол, а затем, следуя чужому приказу, с веселым щелчком понесся обратно вниз. Едва успев подняться на ноги, я громко выругался. Бавкида таки заставила меня делать то, что ей хочется, а самое главное, я даже не был этим удивлен.

Несколько секунд, что занял спуск в недра Цитадели, хватило, чтобы я начал нервничать. Не то, чтобы посещение сей заповедной зоны меня особенно волновало, но некоторая дрожь по телу, все-таки, пробежала. Это можно было сравнить с походом в морг. В таком месте поневоле станешь чувствовать себя не в своей тарелке, даже если мертвые не внушают ужас. Я никогда не боялся трупов, а вот с умалишенными дел предпочитал не иметь. Пожалуй, я бы даже с большей радостью отправился навещать покойников, чем заглянул в глаза тех, кому разум сказал: «до свидания!». Особенно, если этими несчастными были другие лейры, и особенно если стать таковыми им некоторым образом помог я сам.

Знакомой трелью лифт сообщил, что место назначения достигнуто. Двери разъехались плавно и без шума, как будто нарочно действовали на нервы.

Прежде чем покинуть кабинку, я воровато огляделся по сторонам, но ни единой души в полутемном, убегавшем в две противоположные стороны, коридоре не заметил. Здесь было пусто, только эхо гуляло. Подкожный зуд подталкивал меня окутаться Тенями, словно защитным коконом, но сделать это не хватало духу. Я ощущал звон, напоминавший колебания натянутых цепей, всеми клетками своего естества и не решался даже коснуться струящегося мимо потока. В Изоляторе такое было чревато последствиями самого неприятного свойства.

Встав на распутье, я позволил створкам кабинки бесшумно закрыться за своей спиной и только затем очень осторожно прислушался к ощущениям. Я не осязал поблизости присутствия Бавкиды, но, несмотря на это, был абсолютно уверен, что она где-то рядом. Я все еще гадал, в какую сторону пойти, когда звук приближающихся шагов донесся до ушей, а затем из левого рукава коридора появилась знакомая фигурка.

— Ты заставил себя ждать, — произнесла Бавкида, но не раньше, чем позволила себе окинуть меня критическим взглядом.

Я не собирался ввязываться в спор, но одно только это замечание снова вывело меня из равновесия, заставив вспыхнуть, точно сушняк от искры. Бавкида всегда великолепно читала по лицу любого, а я, как правило, столь же великолепно ей этого не позволял. Но сейчас, благодаря ее недавним махинациям, эмоции захлестывали меня с головой, переливаясь через край, так что удержать их при себе не было никакой возможности.

Она увидела ответ на свой вопрос в отражении моих глаз и как обычно холодно улыбнулась. Сквозь темное пятно, наполовину скрывающее ее лицо, блеснули глаза.

— Выдохни, Сети, а не то лопнешь. Я вижу, детеныши китха причинили тебе куда больше беспокойства, чем ты рассчитывал? Выглядишь ужасно. Неужели так трудно было разобраться с горсткой котят?

Я не психанул и не ринулся на нее лишь по той причине… да я и сам не знаю, почему этого не сделал! Честное слово, никогда в жизни не испытывал большего соблазна размозжить ее черепушку, чем в этот миг. Меня душило от обиды за то, что все попытки спасти кого-то оказались тщетными. Ведь в этом напрямую просматривалась аналогия истории с моей матерью. Чем крепче сжимаешь что-либо, пытаясь сохранить в своей жизни, тем чаще ты сам это и ломаешь — бессмертная истина великих мастеров, будь они прокляты.

— Вы же знаете, как я обожаю все усложнять, мастер, — выплюнул я со всем присущим себе ядом.

— И то правда, — кивнула Бавкида, придирчиво осмотрев мою потрепанную, а кое-где еще и в подпалинах, оплетку. — В этом ты большой мастер!

— Не понимаю, почему все считают, будто я вам небезразличен?

— Потому что видят, как я ношусь с тобой, словно с младенцем, большую часть твоей жизни, дружок, вот почему!

Я не удержался и хмыкнул:

— То-то задыхаюсь от заботы.

Старуха скривилась. Вернее, съежилась та часть ее лица, что оставалась видна под капюшоном.

— Я надеюсь, ты не из-за корабля Аверре собираешься сейчас ныть?

К слову, история не самая занимательная. Перед тем, как сгинуть в пламени Иглы Дживана, уничтоженной моей матерью, мастер Аверре, руководствуясь некими, одному ему известными, принципами, сделал меня хозяином своего исследовательского звездолета. Именно на нем я вернулся на Яртеллу с Боиджии. И почти сразу же оказался лишен возможности им обладать — Бавкиде, видите ли, показалась подозрительной такая щедрость бывшего лейра, едва не ставшего причиной катаклизма вселенского масштаба, и она, с присущей себе оперативностью, реквизировала корабль. Даже не позволив как следует изучить!

— Не в корабле дело! — пусть и не совсем правда, но, все-таки, не о том я в данный момент переживал. — Я о ваших попытках манипулировать мною, вот о чем!

— Ты опять собираешься пускаться в морализаторство? — спросила Бавкида жестко, словно рубанула в воздухе. — Мы обсуждали эту тему прежде, и у меня нет желания возвращаться к ней вновь. Тебе все время мерещится, будто я плету интриги за твоей спиной, все кажется, словно мне хочется сделать из тебя преданного пса. Но оглянись, Сети! У меня уже есть целая компания прислужников, и ты им нечета!

Речь шла о маленькой армии личных ассасинов. Кто б сомневался.

— Приятно слышать, что вы наконец дали им истинное определение, — проговорил я. — Прислужники — это, конечно же, о них.

Старуха недобро прищурилась.

— Не переоценивай свою значимость, дружок, — предупредила она. — Ты — не уникален.

Я скрестил руки на груди.

— Мастер Аверре мне это вполне доходчиво объяснил. Тем больше вопросов вызывают ваши ментальные игры. Зачем они?

Но отвечать Бавкида не спешила. Она развернулась и неторопливо заковыляла вглубь коридора, поманив меня за собой.

— Это вовсе не игры, Сети. — В этот самый миг ее голос звучал по-матерински ласково. Я имею в виду, по-настоящему, без притворства. — Это попытки помочь тебе справиться со своей болью.

— Боль — это эмоция, а элийров учат их контролировать.

— Не обманывайся. Ты никогда на самом деле этого не умел. Только пытался.

— И что с того?

— А то, мой милый элийр, что та часть тебя, пытавшаяся воскреснуть, когда ты снова обрел мать, оказалась смертельно ранена новым ее уходом, и теперь лежит где-то внутри и медленно разлагается, отравляя оставшийся кусок твоей души. Я же, со своей стороны, пытаюсь помочь тебе отыскать этот труп и похоронить его.

— Вместе со всем, что еще делает меня человеком, не так ли? — произнес я натянуто. — Вы хотите вылечить меня от эмоций. Это так… мило.

Не сбавляя темпа, Бавкида чуть оглянулась и насмешливо бросила:

— Я рада, что ты оценил старания.

Но отвечать я ей не стал, поскольку понимал, чем это в итоге могло закончиться. Старуха редко к кому питала привязанность, а уж если такое случалось, то отдавалась чувству с маниакальностью, которой могли бы позавидовать многие психически-нездоровые индивиды, потрошащие своих жертв где-нибудь в риоммских подворотнях. Лично мне пока не доводилось бывать свидетелем проявления этих ее внезапных вспышек любви к ближнему, но, судя по истории их взаимоотношений с мастером Аверре, ничем хорошим закончиться это по определению не могло. Бавкида славилась умением видеть на несколько шагов вперед, но не всегда могла верно интерпретировать увиденное, что в результате приводило к непредсказуемым последствиям. Ведь не зря же Батул Аверре оставил Орден. Меня же во всем этом беспокоила не перспектива порвать отношения с Адис Лейр и стать вечным отщепенцем, а вероятность превратиться в комнатного питомца этой во всех отношениях выдающейся женщины. На привязь я не сяду!

— А это мы посмотрим, — проговорила она еле слышно, хотя я был точно уверен, что вслух последние слова не произносил.

Чувствуя дискомфорт, я постарался отвлечься и, наконец, задал вопрос, который интересовал меня с тех пор, как приземлился на посадочной площадке:

— Зачем вы притащили меня сюда, мастер?

— Узнаешь.

Коридор оказался длиннее, чем я предполагал. Мы двигались в полном молчании, отчего со временем стало казаться, будто гладкие стены давят на сознание всей массой Цитадели. Думаю, так было задумано специально, чтобы отбить всякую надежду на побег у тех, кому не посчастливилось сюда попасть.

— И ты еще на что-то жалуешься? — внезапно спросила Бавкида, не оборачиваясь. — От тебя за световой год разит страхом. Научись ты контролировать свои эмоции, с этим проблем бы не возникло.

Она свернула за угол и оказалась в округлой тесной комнате, в центре которой располагалась гидравлическая пластина, слабо подсвеченная белыми светодиодами. Вслед за Бавкидой я вступил на эту пластину. Та, как только старуха дала знак, с тихим монотонным шипением начала опускать нас вниз. Секунды спустя мы оказались в помещении, которое по виду напоминало нечто вроде контрольного центра, с обилием компьютерных панелей и голографических схем, мерцавших в плотном полумраке. У панелей застыли двое в белых медицинских оплетках.

«Санитары», — подумал я. — «С этими никакая охрана не нужна».

— Добро пожаловать в святая святых Изолятора, — сказала Бавкида, покосившись в мою сторону. — Отсюда мы ведем все наблюдения за теми, кто, по той или иной причине, стал местным постояльцем. — Злая ирония в голосе старухи едва не заставила меня поежиться.

Тем временем, двое у панели оторвались от своих занятий и повернулись в нашу сторону, почтительно склонив головы перед Бавкидой. Они оказались из расы руун и ростом превосходили нас почти на треть. Их свинцово-серая кожа удивительно блестела в окружающей полутьме, словно смазанная маслом, отражая свет экранов, а три пары маленьких и черных глазок вопросительно уставились на меня.

— Это он? — пропело одно из существ поразительно мелодичным низким голосом, обращаясь к Бавкиде.

Та кивнула с видом, будто это не имело значения, в то время как я считал совсем иначе.

— Надеюсь, вы ничего там не трогали? — спросила она.

Второй руун ответил:

— Никто не заходил туда с тех пор, как были найдены тела.

— Тела? — недоуменно переспросил я.

— Идем, — сказала Бавкида и подтолкнула меня к очередной двери.

Встав лицом к входу, я услышал, как один из санитаров снова обратился к Бавкиде:

— Вы уверены, что это будет правильно? — От меня не ускользнуло, что, при этом, он не назвал ее «мастер».

— Естественно, — почти с презрением отозвалась та.

— Но это идет в разрез с указаниями, полученными нами от…

Небольшая пауза. Потом еще одна фраза старухи:

— На данный момент вас должно волновать только то, что говорю я.

— Прошу прощения, мастер.

Я стоял к ним спиной, уставившись на дверь, тщетно пытаясь прощупать пространство с той стороны с помощью Теней, и не видел лиц, но голос ответившего санитара звучал уже не так чванливо, как вначале. Бавкида раздавила его всей мощью своей личности.

— Откройте, — приказала она, встав рядом.

И как только створки расступились перед нами, неожиданно схватила меня за руку и настойчиво проговорила:

— Забудь о Тенях на время. Здесь они тебе ничем не помогут, а, может, и навредят. Каждому лейру, что находится здесь, вводят препарат, подавляющий способности, иначе они просто наложат на себя руки, оттого и атмосфера здесь столь тяжелая. Не прикасайся ни к чему, не вздумай ни с кем заговорить. Просто молчи. Я знаю, как ты относишься ко всему, что я говорю, но лучше прислушайся, иначе ты всерьез рискуешь не вернуться оттуда обратно.

— Хорошо, — сказал я, хотя в дополнительных наставлениях не нуждался. Всем известно, насколько опасно для элийров находиться в Изоляторе. Слишком больная атмосфера была у этого места.

Мы вошли в помещение, которое я назвал бы пузырем, иного слова просто невозможно подобрать, и с трудом удержал собственную челюсть на месте, настолько огромным оно оказалось. Это была сфера никак не меньше четверти километра в диаметре, выдолбленная прямо в кристаллической породе планеты и снабженная автономным источником энергии. От ее вершины вниз расходились семь хорд, а на каждой хорде оказались закреплены несколько уровней металлических колец, в которых были вмонтированы камеры для больных. Я все никак не мог поверить, что, проведя столько лет в Цитадели, даже не подозревал о том, как на самом деле выглядит Изолятор. Это было место, о котором мало говорили, ведь оно служило напоминанием, что лейры вовсе не неуязвимы.

— Не стой столбом, — сказала Бавкида и подвела меня к небольшой платформе. Нажав несколько кнопок на консоли, старуха заставила платформу плавно взмыть в воздух, а затем, используя нехитрые рычаги управления, повела ее в сторону одной из гигантских колонн, что скрывалась у противоположной стороны сферы.

Пролетая мимо, я всматривался сквозь прозрачные стенки камер, в надежде разглядеть кого-нибудь внутри, но взгляд отчего-то выхватывал только тени и силуэты, и никаких лиц. Что удивило больше всего: почти каждая камера оказалась кем-то занята. Только после этого я заметил, как сильно вспотели ладони, а тело дрожит. Вновь я вспомнил о тех трех алитах, которым не повезло выбрать меня предметом своей жестокой шутки, и внезапно чувство вины, как будто вынырнувшее из темноты копье, ударило в самое сердце. А следом за ним вновь всплыло дурное предчувствие, липким щупальцем сдавившее легкие, так что я оказался не в силах удержать родившийся сам собою вопрос:

— Что здесь произошло?

— А-а, — протянула Бавкида, с улыбкой в голосе. — Ты чуешь это, правда? Запах вины, смешанный со смертью, ни с чем не перепутаешь.

Я повернул голову, однако вместо того, чтобы задать очередной вопрос, осторожно погрузился разумом в поток Теней… и в тот же миг чуть не захлебнулся от смрада, ударившего по всем чувствам разом.

Инстинктивно совершив глубокий вдох, я стал заваливаться на пол и хватать ртом воздух. В глазах помутилось, а сердце, казалось, приготовилось выскочить из груди. Барабанная дробь долбила в уши, и я не сразу смог распознать голос Бавкиды, невнятно вещающий издалека. Я даже не осознал, что начал отключаться, пока что-то не рвануло меня резко вверх.

Я распахнул глаза и увидел, что нахожусь в объятьях наставницы, своими тонкими ручками удерживающей меня от того, чтобы не перевалиться за бортик летающей платформы.

— Я же сказала не прикасаться к Теням! Ты никогда не слушаешь того, что тебе говорят!

Аккуратно опустив меня на пол, она отодвинулась в сторону, позволив мне кое-как собрать себя в кучу.

— Кошмар, — выдохнул я через силу, будто только что побывал под толщей нечистот. Хотя, в каком-то смысле, именно так оно и было.

— Кошмар? — с ехидцей переспросила Бавкида. — Я так не думаю. Настоящий кошмар ты еще пока не видел.

Подняв на нее взгляд, я растерянно спросил:

— В смысле?

— Иди за мной, дружок. Сейчас ты все поймешь.

Бавкида заставила платформу остановиться возле одного из плоских колец, находившихся почти под самым потолком, и провела меня к скоплению трех прозрачных камер, возле которых отирались четверо механических ремонтников. С противным звяканьем они сновали по стенкам камер, словно пауки, о чем-то переговариваясь. Старуха на них внимания не обращала. Я так же переключил свое непосредственно на тех, кто должен был в этих камерах содержаться, а увидев их, застыл, как вкопанный: три камеры, расположенные одна за другой по дуге кольца, и в каждой находится труп.

На долю секунды я замер, а чуть погодя вздрогнул и еще — это было хуже всего, — мне стало интересно. Теперь оказалась понятной причина ментальной вони и слова Бавкиды, предупреждавшей не прикасаться к Теням, вот только неясной оставалась моя во всем этом роль, и я спросил об этом.

— А ты взгляни на них получше…

Я не хотел. Честно. На сегодняшний день с меня было достаточно смертей, но объяснять что-либо Бавкиде оказалось также бессмысленно, как уговаривать солнце не садиться. Кроме того, вопреки всяким попыткам, подсознательное любопытство, не раз стававшее причиной многих моих неприятностей, подавить не удавалось.

Присев напротив ближайшей камеры, я попытался всмотреться сквозь заляпанное стекло в лицо убитого, а едва узнав его, тут же отскочил, точно ужаленный. Обернувшись к Бавкиде, я вонзил в нее вопросительный взгляд, но наткнувшись на светящиеся ехидством глаза, не позволил вопросу сорваться с губ и вновь обратился вниманием к трупу.

Я узнал его. Хотя годы заключения, проведенные в замкнутом пространстве, значительно изменили внешность человека, превратив в подобие полупрозрачной мумии, тем не менее, я хорошо помнил это лицо. Оно, как и два других, много ночей подряд являлось мне в кошмарах, от которых я просыпался, временами забывая, что все произошедшее давно позади. Не помню, сколько раз я представлял себе, как заглядываю в эти остекленевшие глаза с ощущением собственного триумфа. Вот только то, что я испытывал нынче, триумфальным совсем не казалось.

— Ну? — нетерпеливо осведомилась Бавкида. — Есть что сказать?

На то, чтобы осознать смысл ее вопроса и дать ответ, которого она хочет, потребовалось не больше миллисекунды. Но чтобы справиться с собственными чувствами и утихомирить зарождавшийся внутри грозовой фронт ушло гораздо больше времени, так что пауза вышла значительная. Со стороны могло показаться, будто я занят изучением камеры, пытаясь сопоставить факты и сделать какие-то выводы, хотя ответ знал на уровне подсознания, едва увидел труп.

— Это не самоубийство. И я здесь ни при чем. — Сказал спокойно, будто следователь на месте преступления, и сделал вид, что меня случившееся нисколько не задело.

Бавкида хихикнула.

— Ты уверен?

Я промолчал. Кто находился в двух оставшихся камерах, секретом уже не являлось. И все равно, подходя к клеткам, я не мог освободиться от еле заметной судороги в ногах. Это были они, те, о ком я думал, когда часом ранее отправился воевать с самим собой в ущелье. И они были мертвы. Никаких ран, никаких увечий. Просто три аккуратненьких чистеньких тела, которые лежали так, словно в один момент просто забыли, как жить дальше.

— А выглядит, словно их кто-то на это надоумил. И говоря «надоумил», я имею в виду, запрограммировал, как, скажем, апофеоз своей маленькой мести за то, что несколько лет назад неудачно пошутили.

Я понимал, к чему она клонит, но не купился на провокацию, поскольку знал, что за пустыми насмешками не скрывалось ничего серьезного. Бавкида не хуже меня понимала, что ни один подросток-элийр, каким бы одаренным он ни был, так поработать над чужими мозгами не мог. Я в свое время здорово поиздевался над ними, но даже теперь мне едва ли хватило бы сил, чтобы внушить трем здоровым парням, притом прошедшим начальную психическую подготовку, желание расстаться с жизнью. Даже с одним разумником сделать нечто подобное — процесс чересчур трудоемкий и опасный. Этого невозможно добиться без предварительного планирования и многих часов долгой скрупулезной работы. Мной же в тот раз двигали исключительно эмоции, потому и результат получился слишком скомканный. Я просто перевернул их мозги с ног на голову. Убивать же ни тогда, ни теперь желания не было.

— Как давно их нашли?

— Во время нашей с тобой прогулки, — сообщила Бавкида, скрестив перед собой руки.

«Значит и часа не прошло», — подумал я и опять прилип лбом к прозрачной стенке, разглядывая бледный труп.

— Мастер, вы ведь не хуже меня знаете, что я к этому отношения не имею. — Одновременно с этим я пытался сообразить, кому подобное могло быть под силу, и ни один из лейров на ум пока не приходил.

— Конечно.

— Тогда зачем вообще привели сюда?

— Затем, что мне очень интересно знать, кто это сделал, а кандидатуры более заинтересованной, чем ты, я, увы, найти не сумела.

Оторвавшись от созерцания тел, я всем корпусом повернулся к старухе и не без удивления спросил:

— С чего вы взяли, будто меня это заинтересует?

Новая и очень довольная улыбка захватила нижнюю половину лица наставницы.

— Потому, Сети, — промурлыкала Бавкида, — что мы оба знаем, твое природное любопытство не даст тебе сидеть в стороне, пока убийца не найден. Или я в чем-то неправа?