Выбиться в люди, или Разбиться вдребезги

Роман Кирлен (2024)

Книга о становлении крупного финансиста Владислава. В 1958 году мать отправила годовалого сына Влада к бабушке, передав на вокзале приглянувшейся женщине. После этой поездки мальчика спасла от смерти деревенская колдунья. В книге описываются поворотные моменты в детстве, юношестве и молодости Влада, его размышления. Он отрицает мораль и, сформировал свои ответы на вездесущие вопросы о жизни, смерти, любви. Он искуситель, исследователь темной стороны человеческой души. Встретив Светлану, он бросил аспирантуру и занялся финансами. В книге реальность жизни переплетена с психологией, физикой, эзотерикой, экономикой, философией и мистикой. Том 1. Временная обложка. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Глава 4. Шуба

Несмотря на все страхи, одолевающие Владислава, он все же смог собраться, и в течение месяца покрыл недостачу самостоятельно. За помощью к Настасье Никофоровне было решено не обращаться. Большую часть недостачи он покрыл вещами, украденными в армии. Как оказалось, вещи отлично сохранились, так как откладывались на «черный день», многие были в упаковке. Ему также пришлось съездить к своей матери и забрать, хранившийся у нее остаток. Другую часть недостачи он покрыл: собственными денежными накоплениями; выручкой от продажи вещей, украденных им в других местах; а также, выручкой от продажи драгоценностей жены.

После погашения недостачи, «неприкосновенный запас» канул в Лету. Остаток денег в семье составил чуть более пятьсот рублей. Этих денег им хватило, чтобы переехать в другой город. Евгения устроилась в местную среднюю школу учителем химии. В этой же школе была открыта вакансия учителя физкультуры, на которую устроился ее муж. Семье предоставили комнату в школьном общежитии. Денег было не много, но на жизнь хватало.

Несмотря на то, что Владиславу удалось избежать наказания за кражу, он все же считал, что его жизнь катится вниз. Работа простым учителем в школе воспринималась им как провал в карьере. Однако вскоре, он, неожиданно для себя, осознал, что на работу ходит с удовольствием. Владислав с детства любил спорт. В юности он занимался тяжелой атлетикой. Каждый день делал зарядку, по возможности обливался холодной водой. Ему нравилось ощущать физическую силу и выносливость своего тела, а новая работа позволяла ему подерживать себя в отличной форме.

Мужчина с душой проводил уроки физкультуры. На собственном примере мотивировал учеников заниматься спортом. Ученики уважали его, многие доверяли свои секреты. Владистав тоже старался во всем их поддерживать.

— Ребята! Вы сегодня отлично поработали, все нормативы сдали, — как-то сказал он после урока. — Вижу, вы устали! Давайте-ка садитесь на скамейку, отдохните. На сегодня урок закончен, — продолжил он и посмотрел на свои часы. — Время у нас еще есть! А пока Вы отдыхаете, расскажу-ка я Вам поучительную историю из моей жизни!

Ученики быстро уселись. В зале наступила тишина.

— Родился я в деревне в большой, но небогатой семье. Подходило время идти в армии. Я понимал, что слабаку в армии не место. Чтобы уважали, надо быть сильным! А хочешь быть сильным — тренируйся. Но как? Вот вопрос. Никогда не забуду совет, который мне дал деревенский пастух дядя Ваня. Он сказал: «Недавно у Петровых отелилась корова, родила бычка. Хороший такой бычок килограммов на сорок. Так вот, что я тебе скажу, ты возьми этого бычка и поднимай его каждый день. Сам не заметишь, как через полгода будешь силачем». Я так и сделал, не пропускал ни одного дня, старался. В этом деле главное — режим и воля. Какая бы ни была погода, как бы я себя не чувствовал, я каждый день на своих плечах поднимал этого бычка. Время пролетело незаметно, и действительно, когда через полгода взвесили этого бычка, оказалось, что весит он сто семьдесят килогамм. Вот так, незаметно для себя, я и стал силачем. А когда попал в армию, то был там самым сильным, и понятное дело, сразу заслужил уважение.

— Мы тоже так хотим! Жаль, что у нас нет такого бычка, — выкрикивали ученики.

— Вам-то зачем бычок? Я делал это, от того, что у меня не было штанги. А у вас сейчас все условия есть для занятий, — с улыбкой сказал Владислав.

Один из мальчиков подбежал к штанге и сказал: «Вот мой бычок! Владислав Николаевич, я тоже буду тренироваться!»

— Вот это я поддерживаю! — сказал учитель.

Видя рвение со стороны ребят, учитель решил организовать в школе факультатив по тяжелой атлетике. Руководство школы пошло ему на встречу. Было выделено специальное время и предоставлен зал для занятий. Почти все мальчики и несколько девочек ходили на дополнительные уроки к Владиславу. Ребята стали принимать участие в городских и районных соревнованиях и побеждать. Администрация школы не могла нарадоваться на нового учителя.

— Владислав Николаевич, Вы легенда нашей школы, — сказала директор на школьном собрании. — В школе за всю историю не было таких высоких показателей по физкультуре. Теперь мы первые по району. Может, у Вас есть пожелания? Не стесняйтесь, поможем, чем сможем.

— Да, есть у меня пожелание. Хотел бы для девочек отдельно факультатив по тяжелой атлетике организовать, если можно, — сказал он улыбаясь.

— Для девочек? По тяжелой атлетике? А желающие имеются? — спросила директор школы.

— Конечно! Желающих девочек достаточно, а вот места в зале не хватает, — уверенно ответил Владислав.

— Думаю, мы поможем. Для начала Вам надо составить список девочек, и приходите ко мне, посмотрим, решим вопрос.

Через несколько дней, когда Владислав пришел к директору школы со списком, женщина неожиданно сказала: «Хочу Вас обрадовать. В отношении Вас, как учителя с выдающимися показателями, на совете школы принято решение. Совет школы решил обратится с ходатайством в Горисполком о предоставлении Вашей семье отдельного жилья, внеочереди».

Мужчина даже представить себе не мог такой ход событий. Он вспомнил, как год назад на Севере он стоял за гаражами и думал, что его семья обречена и его собственная жизнь подошла к концу. Это чудо! Как же жизнь прекрасна!

Через месяц, семья Разумовых переехала в двухкомнатную муниципальную квартиру рядом со школой.

В это время их сыну Владу уже исполнилось четырнадцать лет. Он отлично себя показывал в школе по математике и физике. Подростка стали приглашать на городские и районные олипиады.

— Владу опять на олипиаду надо ехать. А кто с Мариночкой будет сидеть? Я не могу, у меня, как раз, в это время контрольные. Как же быть? — спросила Евгения мужа.

Супруги подумали и решили обратиться за помощью к Настасьи Никифировне. Отправить маленькую Марину к бабушке и речи быть не могло, потому что у бабушки нет условий, да и возраст у Настасьи Никифоровны уже не тот. Решили пригласить бабушку жить к себе.

В осенние каникулы Евгения отправилась к матери с уговорами.

Настасья Никифоровна за это время похудела, волосы покрылись сединой, на лице появились глубокие морщины. Но сверкающие, улыбающиеся глаза говорили о ее душевной радости.

— Рассказывай доченька, как у вас дела? Как мой зятек поживает? Как внук с внучкой? Внучку Мариночку-то, я так и не видела еще, — спросила Настасья Никифоровна дочь сразу по приезду.

— С мужем все хорошо. Он работает много, он сейчас нарасхват. Домой приходит поздно. Я тоже много работаю. Внук твой пошел в восьмой класс. Учится на отлично. В этом году его на городскую олимпиаду приглашают по физике и математике. Марина в школу пойдет, но болезненная очень, я с ней совсем замучилась. Вот приехала за помощью к тебе.

— Что ты, доченька! Конечно помогу, чем смогу. Привози детей ко мне, тут и школа у нас есть. За Мариночкой пригляжу. А внучок, смотри, какой умный-то у нас уродился. Соскучилась я по внукам, мне они в радость.

— Нет, мама! Школа здесь деревенская, уровень совсем не тот. Владику же к олипиаде надо готовиться. А Марина, если заболеет, как лечить ее? Здесь ни аптеки, ни поликлиники рядом нет. Кстати, колдунья Ваша как? Жива? Забыла как ее?… Матрона?

— Да, правильно Матрона. Матрона-то жива. Вот только стара уже стала, ослепла совсем. Но люди к ней ходят. Она помогает людям. Да и помощники у нее есть, грех жаловаться. Если что-то случится, не дай Бог, конечно, и детям твоим поможет.

— Матрона, ну никак, не заменит официальную медицину. Рисковать детьми мы не будем. Мама, мы с Владиславом предлагаем тебе переехать к нам на совсем, так сказать, доживать свой век в кругу семьи.

Настасья Никифировна удивленно смотрела на свою дочь не зная, что сказать.

— А что? У нас квартира своя, двухкомнатная, у тебя будет своя комната, — продолжала Евгения глядя на мать.

— Ой, доченька, спасибо за предложение. Но как это? Я же мешать вам буду. Вы люди молодые, у вас своя жизнь, а я другой человек. Мне лучше отдельно жить, — собравшись, ответила дочери Настасья Никифоровна.

— Ты мешать точно не будешь, мы же только по вечерам и рано утром дома бываем.

— Знаешь, здесь у меня душа спокойна. Здесь я всех знаю. Не могу даже представить себя в городской квартире. Душно мне как-то в городе.

— Ты так говоришь потому, что ничего лучше не видела. Тебе надо к цивилизации приобщаться, а то жизнь пройдет, а ты так ничего и не попробуешь. У нас и поликлиника под боком и больница рядом. Возраст все же у тебя. Мы переживаем, вдруг что с тобой случится. Кто здесь тебе поможет? Матрона? Так у нее даже нет медицинского образования. Да и ей самой уже помощь требуется.

— Ты про Матрону плохо не говори! Не насылай на себя проклятья! Нам до конца жизни молиться на нее надо. К Матроне люди со всех концов света приезжают. Когда ваша медицина не помогает, тогда к ней и едут. Скольким она помогла — не счесть. И детям твоим поможет, если надо будет. Я ей верю. А ты говоришь нет медицинского образования. Да зачем ей оно?

— Ясно, ясно, спорить не буду! Но мне кажется все это эффект плацебо или проще говоря самовнушение, все эти ее обряды…

— Пусть это самовнушение, раз ты так считаешь. Но она мне всегда помогала. Я ей верю.

— Да дело даже не во врачах, у нас аппараты хорошие, лекарства. Если приступ, не дай Бог, в больнице под присмотром получше будет.

— Для меня главное — люди, а не лекарства ваши и аппараты. Да и привыкла я уже, всю жизнь здесь прожила.

— Мам, ну ты себя в бабки уже записала, — не унималась Евгения, — ты же не старуха еще! Живешь здесь на отшибе, белого света не видишь, мир совсем не знаешь. Как ты можешь судить, что лучше для тебя? Приезжай к нам, сможешь сравнить, оценить, что к чему. Не понравится — вернешься. Надо же стремиться к лучшему. Вот, у нас с Владиславом сначала была комнатка в общежитии, а сейчас уже двухкомнатная квартира с ремонтом, и не служебная, из которой могут выставить в два счета, а муниципальная — это уже стабильно, на всю жизнь. Мы развиваемся, растем. Вот копим на машину, на Волгу. Надо идти в ногу со временем, следовать прогрессу. А ты как жила всю жизнь в этом доме, так и живешь, и ничего не меняешь. Вот скажи, в чем радость твоей жизни?

— В вас, конечно! У вас все хорошо, и мне на душе спокойно, а остального мне и не надо, мне всего хватает. Вы молодые, вот вам и надо все эти прелести жизни, а я привыкла здесь, на природе. Мне не надо никакой прогресс, слово-то какое, непонятное.

— Мама, мне обратиться за помощью больше не к кому, только к тебе. Поэтому я и приехала. Вот, что я тебе скажу, если решишь к нам все-же переехать, то дом свой сможешь продать. Будут у тебя деньги на старость, и нам сможешь помочь. Вместе же жить проще, веселее, я так думаю, — сказала Евгения и посмотрела на часы. Часы показывали полночь. — Ну все мамуль. Ты обдумай все, а я пошла спать. Завтра еще поговорим, — добавила она, обняла мать и отправилась в соседнюю комнату, где Настасья Никифоровна застелила ей кровать.

Настатья Никифировна не хотела ехать в город, но что ей оставалось делать, дочь обратилась за помощью. — Если я не поеду, мне самой будет плохо. Не смогу я жить спокойно, если у моих родных проблемы. Да и мне какая разница где жить, лишь бы у дочери в семье все хорошо было, а если у них все хорошо, значит и мне хорошо, — подумала женщина.

Утром Настасья Никифирована сказала дочери: «Знаешь доченька, не смогу я жить, зная, что вам плохо, что могу помочь, но не помогаю. Я решила, поеду я к вам сидеть с внуками».

— Мама! Мамочка! Спасибо! — воскликнула Евгения и обняла свою мать.

Уже через пару недель дом был продан, и Настасья Никифоровна переехала в город к дочери.

В день приезда Настасью Никифоровну на вокзале встретил зять. Он сразу ее заметил. Женщина стояла около вагона поезда с котомкой, которую по старой традиции, она привязала к палке и забросила себе на плечо. Рядом с ней стояли два больших чемодана на которых лежал мешок.

— Здравствуйте, Настасья Никифоровна! — подходя к теще, сказал Владислав.

— Здравствуй, дорогой? Спасибо, тебе, что приехал. Гляди! Сколько я вещей привезла, — ответила женщина улыбаясь.

— Да! Я вас издалека заметил. Как Вы все это богатство довезли? — улыбаясь, поинтересовался Владистав.

— Сынок, что ты! Добрые люди, конечно, помогли. Как без добрых людей-то! Меня же вся деревня провожала. А до поезда меня довезли на повозке, как барыню, мужики-то наши, — махнув рукой, ответила женщина.

По приезду в квартиру, Настасья Никифовна сразу достала, небрежно упакованный в старую газету, небольшой сверток.

— Вот! Владислав, возьми, — она протянула этот сверток хозяину квартиры.

— Что это? — немного недоверчиво спросил Владистав.

— Это вам на семью… купите, что необходимо. Женя сказала, что Вы на машину копите… ну вот, — сказала Настасья Никифоровна, немного смущаясь.

— Настасья Никифоровна! Это что? Деньги? Деньги от продажи дома? Это же огромная сумма! — оживленно воскликнул Владислав.

— Да, от продажи дома. Я себе немного оставила, а остальное это вам, — улыбаясь, сказала женщина.

Теща, в этот же миг, показалась ему волшебницей из сказки, таким родным и близким человеком. Он сразу подошел к ней, взял сверток и, первый раз в жизни, обнял ее.

— Настасья Никифоровна! Так что, мы теперь снова зажиточные люди? А Евгения знает? — сказал он, двумя руками прижимая сверток к груди.

— Нет. Евгении я еще не говорила.

— Что Вы стоите? Проходите! Будьте как дома! Теперь это и Ваш дом. Вот… тапочки мои… возьмите, — сказал он, снимая свои тапки и подвигая их ногой к ногам тещи.

— Спасибо, Владислав! Спасибо!… Мне кажется, они мне большеваты будут. У меня-то тридцать шестой размер ноги… а у Вас? — посмотрев на огромные тапки Владислава, сказала Настасья Никифоровна, затем добавила: «Тапочки у меня свои, сейчас достану».

–…У меня сорок третьий размер, — посмотрев на миниатюрные стопы Настасьи Никифоровны и сравнив их со своими тапками сказал он. — Действительно! Тогда… как скажете, — добавил он быстро снова надел свои тапки.

Тем временем, женщина достала из чемодана новые вязанные тапочки. Наблюдая, как теща одевает эти тапочки, Владислав, осознавал все яснее и яснее, что сейчас, в настоящий момент происходит исполнение его желаний, что эта женщина так просто и непринужденно дает ему то, о чем он мечтал. Весь мир казался ему таким уютным, теплым и воздушным, как вязанные тапочки его тещи.

Настасья Никифировна разместилась в комнате вместе с детьми. Разложив вещи, и взяв из котомки свои заготовки, она принялась хозяйничать на кухне. Владислав же включил в своей комнате телевизор, но смотреть его он не мог, он размышлял о полученных деньгах. Мужчина знал, что теща продала дом, но думал она деньги оставит себе на покупку квартиры где-то рядом с ними. А тут — на тебе, такой сюрприз! — Теперь мы сможем, наконец, купить машину! — думал Владислав. Он сразу вообразил как будет выглядеть его новая белая Волгу, какой у нее манящий запах новой машины. Вообразил как он заводит ее и садится на руль и какие завистливые глаза у коллег и соседей. В этот момент, он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Однако уже через пару минут к нему пришла другая мысль: «Но значит… теща будет теперь жить, все свою оставшуюся жизнь, с нами. Денег на покупку нового жилья у нее нет». Но расстаться с мыслью о новенькой Волге, он был уже не в силах. Его мозг усиленно пытался найти в этих обстоятельствах положительные моменты. — Теща будет помогать нам по хозяйству, готовить вкусные обеды и ужины, следить за Мариночкой, ведь она так часто болеет. А мы с женой сможем полностью сосредоточится на карьере, — думал он.

— Бабуля! Бабуля приехала! — закричал внук, вернувшись домой со школы, и увидев в коридоре бабушкины вещи. Владик быстро сбросил ботинки и не снимая верхнюю одежду вбежал в комнату и крепко обнял Настасью Никифоровну. В его душе стало как-то по-особенному тепло.

Под вечер пришла с работы Евгения вместе с дочерью.

— Мамочка! Знакомься, это твоя подопечная, Мариночка. А ты Марина знакомься со своей бабушкой.

Девочка сразу подошла к Настасье Никифоровне, стала ее разглядывать.

— Пойдем на кухню, моя дорогая, бабушка ужин приготовила, — обняв внучку ответила Настасья Никифоровна. Вся семья отправилась на кухню.

На столе их ждали бабушкины разносолы: тушеная капуста по-деревенки с колбасками, соленые грибы и помидоры, винегрет, яблочный пирог и свежесваренный компот.

— О таком ужине я всегда мечтал! — сказал Владислав старший, посмотрев на свою жену. Вся семья радостно села за стол.

— А завтра, на утро будут блинчики с малиновым вареньем! — сказала бабушка, посадив себе на коленки внучку. — Спасибо! Бабуля! — сказала девочка и обняла бабушку.

Настасья Никифоровна взяла на себя присмотр за внучкой, готовку еды, стирку и уборку квартиры. Ее пенсии хватало заплатить за коммунальные платежи и на продукты. Одежду она себе не покупала, донашивала ту, которая у нее была.

Владислав недолго думая, решил не отказывать себе и купил новенькую машину «Волга». Он испытывал такую сильную радость и наслаждение от жизни, ему хотелось остановить мгновенье, все казалось таким чудесным.

Однако вскоре как-то вечером, перед сном Владислав старший спросил свою жену: «Слушай Жень, я так и не понял, твоя мать теперь все время с ними будет жить, что ли?».

— Да. А куда ей деваться, дом-то она продала, — ответила ему Евгения.

— Не знаю…Я вот подумал… через шесть лет Владику будет уже двадцать. С бабушкой жить в одной комнате… как-то… — сказал он, почесывая затылок.

— Тогда ты зачем машину купил? Не надо было. А теперь, что ты предлагаешь? — перебив его спросила Евгения.

— У меня остались там… деньги. Комнату на эти деньги, наверно, можно будет матери твоей подобрать.

— Странно…. зачем тогда приглашали, если хотим ее отселить, — ответила Евгения, посмотрев на него с недоумением. Затем немного подумав, она добавила: «Ты все же попробуй, предложи маме остаток. Что она тебе скажет?»

Следующим вечером Настасья Никифоровна вязала носки, сидя у себя в комнате. Рядом, за письменным столом сидел ее вРядомнук и делал уроки. Внучка, лежа на полу, что-то рисовала карандашами. Владистав старший зашел в комнату и, оставив дверь открытой, начал разговор.

— Настастья Никифоровна, я бы хотел… мы бы хотели… остаток денег Вам, все же, отдать, мало ли что, — продолжил он, нервничая, и протянул ей заметно похудевший сверток в деньгами.

Женщина прекратила вязать и, удивленно посмотрев на зятя, сказала: «Мне-то зачем? На что я тратить буду? Вам молодым нужнее».

— Возьмите, возьмите! — настаивал Владистаслав. — Вы подумайте, может комнату захотите купить, — продолжил он.

— Зачем мне? Я же места много не занимаю, зачем мне целая комната? Да и сколько мне еще осталось-то. Ну поживу я еще лет пять. Оставьте лучше себе! Как помру, будут мои похоронные. У меня же кроме вас никого и нет, — сказала женщина, глядя ему в глаза. Владислав, не выдержав ее взгляд, глубоко вздохнул и отвел свои глаза.

Евгения, зайдя в комнату, вмешалась в разговор: «Мы согласны. Мама, давай, деньги у нас полежат! У нас надежнее! Да и волноваться тебе не надо насчет похорон. Похороним тебя по высшему классу! Она все это время сидела на кухне и слышала разговор.

В комнате воцарилось молчание. Маленькая Мариночка перестала рисовать, сморщила свои брови и смотрела на мать с недоумением. Владик, не поднимая головы от учебников, настороженно ожидал, чем же все закончится.

Евгения замешкалась, и стараясь перевести тему, вдруг спросила, посмотрев на сына: «Мам, нам деньги твои точно нужны. Вот, например, можно за счет твоих денег, Владику пальто теплое или шубу на зиму купить, а то его старенькое пальтишко совсем прохудилось?»

— Да, Жень! Конечно можно, — ответила Настасья Никифоровна.

— Спасибо! Деньги мы тогда у себя оставляем, — сказала Евгения. Нагнувшись, она обняла свою мать за плечи. Настасья Никифоровна, улыбнулась и, глубоко вздохнув, продолжила вязать.

— Пойдем! — бросила Евгения мужу и супруги быстро вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.

На следующей неделе Владику купили новую цигейковую шубу. Эта была черная, длиной по колено, сшитая по последней моде, такая теплая и удобная шуба. По правде говоря, ни у кого в их семье не было такой дорогой одежды. Придя домой из магазина, Владик сразу одел эту шубу и стал красоваться у зеркала.

— Сынок, теперь тебя не узнать. Какой ты у нас модный стал, — сказала Евгения, глядя на сына.

— Бабуль, смотри! Как тебе? — спросил Владик, зайдя в комнату к Настасье Никифоровне.

— Надо же, какой фраер! А ну-ка покрутись!… Очень мне нравится! Теперь ты зимой точно не замерзнешь, — радостно сказала бабушка, рассматривая внука.

Настасья Никифоровна была счастлива. — У дочери семейная жизнь наладилась, внуки одеты, накормены и под присмотром. Что еще надо? Живи и радуйся! — думала она.

Такой шубы, как у Владика, не было ни у кого во дворе. Ребята ему завидовали. Да и сам Влад заметил, что стал увереннее себя чувствовать в этой шубе. Он почувствовал, как в классе изменилось отношение к нему: девчонки стали засматриваться; рябята все чаще приглашали составить им компанию; даже учителя стали смотреть как-то по-другому, стали как-будто больше прислушиваться к его мнению. Впервые он ощутил такое пленительное чувство, когда он мог хоть не много, хоть чуть-чуть управлять волей других людей, вернее эти люди сами хотели подчиняться ему, им было приятно быть за одно с человеком в такой модной и дорогой цигейковой шубе, единственной в школе.

— Как интересно, ведь вещи имеют власть над людьми. Всегда найдутся люди, которые заходят быть рядом с человеком, который хорошо одет или имеет какую-то ценную вещь, — заключил он. Владислав считал свою шубу чем-то вроде волшебной палочки, которую он всегда одевал, если необходимо было расположить к себе людей. Иногда это не срабатывало, но по большей части, шуба свою роль играла хорошо.

Как-то раз Владик возращался с одноклассниками домой из школы. Их было трое: Ленька-сосед, Димка и он.

Леньке, очень нравилась шуба Влада и он постоянно простил ее померить.

— Ну дай еще разок, — снова прицепился Ленька.

— Нет, не дам! — отрезал Владик.

— Слушай Влад, если дашь шубу до дома дойти я тебе… магнитофон принесу, — вдруг предложил Ленька. У Леньки у единственного из их дворовой компании был магнитофон. Его мать была стюардессой на международных рейсах, и всякий раз с рейса привозила фирменные вещички.

— Я же сказал… Хотя давай! Тогда магнитофон, и наушники, и кассеты с Высоцким, сегодня занесешь.

— Хорошо, но только до утра. Утром перед школой отдашь мне, а то родители мне все уши отдерут, — ответил Ленька.

— Добро! — сказал Влад. Ребята пожали друг другу руки. Они тут же остановились, бросили портфели в снег и стали переодеваться. Димка, тем временем, пошел в сторону, находившегося рядом и покрытого льдом озера.

— Хорошо! Тепло! А мягкая какая! — с умилением протянул Ленька, после того как одел шубу.

Ленькино же пальто было маловато Владу, одев его, он с трудом застегнулся, и посмотрев на Леню в своей шубе, толкнул его и с ухмылкой спросил: «Тепло говоришь?»

Леня хотел что-то ответить, но тут ребята услышали крики Димки и посмотрели в сторону озера. Димка, стоял на льду и махал им рукой. — Ребята! Смотрите! Лед прозрачный! Идите сюда! Тут даже рыб видно!

— Идем! — крикнули они оба и, оставив свои портфели лежать в снегу, рванули к Димке. Через пару минут ребята были у озера. — Здорово! Точно прозрачный! Мне как-то не по себе, он такой… как-будто его и нет вовсе. А он не провалится? — сказал Ленька, встав на лед.

— Не бойтесь, смотрите! Смотрите, здесь лунки везде — это рыбаки оставили. Они же не провалились, и мы не провалимся, — ответил Димка. — А давайте подальше пройдем, посмотрим, что там? Вот, до той лунки, — показывая рукой в сторону еле видневшейся лунки, вдали озера, предложил он.

— Давайте! — согласились ребята.

Чем дальше они уходили от берега, тем прозрачнее становился лед. Они прошли метров тридцать по льду, отдаляся от берега, острожно обходя рыбацкие лунки. Здесь вода подо льдом была такая чистая, что в некоторых местах можно было отчетливо рассмотреть дно. Ребята легли животом на лед, вглядываясь в глубь озера. Они с интересом наблюдали за жизнью его обитателей. Ребята разгребали руками снег, согревая лед своим дыханием, от чего лед становился еще прозрачнее, и рассматривали стайки проплывающих рыб, наблюдали как на дне озера медленно и тяжело колышатся водоросли. Погода была безветренная, лед искрился, а солнце ярко светило, позволяя рассмотреть все детали.

— Как же здорово! — восторгался Ленька.

— Да! Это чудо какое-то! — вторили ему ребята.

Так они пролежали на льду около получаса.

— Давайте пройдем подальше? Поищем место, где поменьше водорослей, а то здесь рыбу плохо видно, она вся в водорослях сидит, — предложил Ленька. Ребята пошли вперед.

Они прошли еще метров тридцать. Здесь водорослей почти не было, и отчетливо можно было видеть довольно больших рыб в окружении маленьких стаек.

— Кто это? — спросил Димка, глядя на проплывающую большую рыбу сантиметров пятьдесят в длину.

— Наверно, карась или лещ, — ответил Владик. — Смотри! Там еще такие же!

Внизу проплыла стая лещей.

Так ребята переходили с места на место, разглядывая с разных сторон жизнь подводного царства. Прошло околу двух часов.

— Давайте к берегу! Я замерз уже! — предложил Димка.

— Я согласен! Мне тоже холодновато в Ленькином пальто. Бррррр! — сказал Владик, съежившись.

— Ну, ребята, давайте еще! — не соглашался Ленька.

— Если хочешь, лежи и смотри здесь, а я возращаюсь! — сказал Димка. — Владик, ты со мной?

— Ленька, давай домой! — сказал Влад.

— Вы только посмотрите… там….. ледяные волны! — сказал Ленька, показав рукой вдаль озера.

Ребята оглянулись. Вдали виднелись как-будто застывшие ледяные волны, такие причудливые ледяные фигуры.

— Ин-те-рес-но, — задумчиво сказал Владик.

Ребята решили подойти и рассмотреть эти фигуры поближе.

Озеро под ледяными фигурами было разрезано глубокими тонкими трещинами. Ребята осторожно продолжали свой путь, с интересом проходя вдоль ледяных фигур. Трещины становились все шире, образуя неравномерную поверхность. Где-то уровень льда был выше, где-то ниже. Сталкиваясь между собой, эти куски льда образовывали разноформенные ледовые изваяния. Ребята шли дальше, перепрыгивая через трещины между льдинами.

— Смотрите! Это же… ледянная змея… ледянная кобра. Видите? — бросил Димка, показывая пальцем в сторону очередной ледянной глыбы.

Ребята посмотрели в сторону куда указывал Дима. Перед их глазами предстала большая и широкая ледянная глыба, похожая на голову огромной змеи, раскрывшей свой капюшон. Лед рядом с этой головой был весь потрескавшийся, трещины уходили глубоко вглубину и формировали объемную фигуру в толще льда, похожую на туловище змеи. Казалось, что змея как-будто выползала из водных глубин.

— Вот это да! — восторженно сказал Владик.

Ребята несколько минут стояли завороженные этой природной статуей.

— Только языка ей не хватает! — задумчиво сказал Димка.

— Давайте сделаем! — предложил Леня.

— Как? — спросил Дима.

— Вон там ветка лежит, — оглядевшись, сказал Владик, и указал пальцем на большую ветку, лежащую на льду немного подальше. — Обломаем лишнее, вот и получится рогатка. Как раз то, что нам нужно, такой расходящийся язык, — продолжил он.

Ребята дошли до ветки, обломали у нее лишние сучки. У них получилась большая рогатка. Взяв эту рогатку, они пошли к ледниковому изваянию. Лед около змеи был покрыт тонким слоем воды, и казался неустойчивым. Никто не решался подойти вплотную, поближе. Ребята остановились, стояли и смотрели на эту огромную ледяную кобру.

— Мощно! — протяжно сказал Ленька.

— А как этот язык ей поставить? — спросил Влад и тут же предложил: «Со стороны морды не подойти, там смотри как мокро. Может со стороны капюшона попробовать? Тогда придется на нее залесть».

— Я сейчас сделаю! — вызвался Ленька. Он схватил, подготовленный язык-рогатку, и направился к ледяной глыбе. Он подошел к змее вплотную, и обходя ее со стороны капюшона, стал присматриваться, где лучше залезть. Как вдруг послышался хруст. От ног Леньки, глубоко пронзая лед, побежали в разные стороны многочисленные нитевидные трещины.

— Ленька, стой! Стой на месте! — услышал он крик ребят.

Леня резко остановился. Он с ужасом почувствовал, как лед под его ногами становится подвижным. Мальчик резко побежал к ледяной глыбе, заприметив место, где можно на нее залесть. Он надеялся, что забравшись, сможет спастись. Трещины, вокруг него стали расходиться, и вода из недр озера поднималась наружу. Ленька, зацепившись палкой за глыбу, смог подтянутся и забраться на капюшон этой змее, и в тот же момент трещины около глыбы разошлись еще больше и, поднявшаяся из недр озера вода, окончательно нарушила равновесие. Ледяная голова змеи вместе с мальчиком накренилась в сторону. Леня пытался удержаться, но безуспешно, его ноги соскользнули. Он почувствовал как ледяная вода обожгла его ноги. Вода заливалась в сапоги и тянула вниз. Благодаря палке, он все же смог крепко зацепится за льдину и не съехать полностью в воду.

— Помогите! Помогите! — закричал Леня, вися на льдине.

— Ленька, держись! — кричали ему в ответ ребята. Они были в растерянности, не зная, что делать, как помочь товарищу.

И тут Влада пронзило осознание: «Черт подери, он же в моей шубе! Неужели шуба пропала? Никто больше мне такую не купит!» — судорожно думал он, представляя как с потерей шубы, он потеряет признание в школьном коллективе. — Нет, так оставить нельзя, надо что-то делать! — напряженно думал он. Влад с ужасом продолжал смотреть на Леньку, и пытался понять, как спасти шубу. Ленька отчаянно держался палкой-рогаткой за выступ в льдине, его ноги наполовину находились в воде, — Надо, как можно скорее, снять с него шубу, пока он ее не утопил! — заключил Влад.

— Димка, ты беги на берег, зови взрослых, а я буду пытаться вытащить Леньку? За меня не беспокойся, я отлично плаваю! — взяв себя в руки, сказал Владик Диме.

— Спасите, спасите! — продолжал кричать Ленька.

— Что стоишь? Беги! — крикнул Влад Димке, посмотрев на него холодным, пронзающим взглядом.

— Леня, держись! Я за подмогой! — крикнул Дима Леньке и быстро побежал в сторону берега.

Влад стал судорожно думать, как забрать у Леньки шубу: «Надо вспомнить, как спасать на льду. Мы же в школе проходили. Помню, что нельзя протягивать руку, прыгать в воду, надо найди палку!»

— Ленька, я с тобой! Постарайся снять шубу! Отдай ее мне, она утянет тебя на дно, — прокричал он Лене.

— Я не могу! Помоги! — кричал Ленька, вися на льдине. Вокруг него образовалась полынья.

— Сейчас! Я поищу палку! Влад кинулся к месту, где они ранее делали язык для змеи. Собрав в охапку, оставшиеся прутья, Влад раскидал их около полыньи и аккуратно подпозл к ее краю.

— Постарайтся снять шубу и передать ее мне! Тебе надо растегнуть всего три пуговицы! — кричал Влад.

Леня, зацепился одной рукой за льдину, другой рукой, пытался нашупать пуговицы. Отверстия для пуговиц намолки и разбухли, а сами пуговицы обледенели. Подросток пытался продавить пуговицы вовнутрь, и в этот момент, льдина на которой он находился, покачнулась в сторону.

— Я не могу! Не получается! Она качается! — испугавшись произнес Леня, бросив свое занятие, и хватаясь обеими руками за выступ льдины. Льдина вернулась в прежнее положение.

— Делай как я говорю! Ты хочешь спастить или нет? — злился Влад.

— Не получается, — тихо ответил Леня, боясь пошевелиться и привести льдину в движение.

— Леня, слушай меня! Тебе надо снять шубу и отдать ее мне! Пробуй еще раз! И наплевать, что льдина качается! — скомандывал Владик. — Снимай шубу, черт тебя подери! — кричал Влад весь красный от злости.

Взглянув на Влада, Леня вздрогнул, и тут же, разжал обледеневшие пальцы одной руки.

— Давай! Пытайся! — кричал Влад, продолжая давить на одноклассника.

Замершие пальцы не слушались. Леня попытался кулаком продавить пуговицы в отверстия. Расцарапав кулаки в кровь, и почти отчаявшись, он вдруг почувствовал, что первая пуговица перевернулась ребром, он тут же надавивил на нее, и она провалилась в отверствие. Верхняя часть шубы сразу распахнулась.

— У меня получилось! Получилось! Одна есть! — обрадовавшись закричал Леня.

— Молодец! Давай! Еще две! — поддерживал его Влад.

Остальные две пуговицы поддались проще. Закончив с последней, Леня что есть мочи закричал: «У-Р-А!..»

Внезапно льдина, на которой закрепился Леня, резко пошатнулась, накренилась и с грохотом ушла под воду, унося в пучину свою змеиную голову вместе с Леней. В это же мгновенье, из под воды на поверхность всплыла ранее скрытая часть этой льдины, она оказалась намного больше и шире предыдущей ее части. Эта, вышедшея из воды часть, высоко поднялась над полыньей, и рухнула рядом с лежащим Владом, пробив толщу льда на которой он лежал и крепко с ней сцепившись, окатила подростка холодной водой.

Все произошло так быстро, Влад даже не успел испугаться, не успел подумать. Он тут же вскочил на ноги, в его голове была только одна мысль: «Надо срочно спасти шубу!». Сбросив с себя одежду, он нырнул под льдину. Очутившись в леняной воде, он открыл глаза. Под собой Влад увидел что-то мохнатое и черное, и судорожно попытался отплыть, но присмотревшись, разглядел — это была его шуба, а ней одноклассник Леня, который медленно опускался вниз на дно. Влад на мгновенье испугался, но тут же взял себя в руки. «Я справлюсь! Я смогу!» — настраивал он себя, вспоминая как в деревне у бабушки он не раз переплывал реку с ребятами и нырял за ракушками. Это придало ему уверенности. Подплыв к Лене, Влад попытался стащить с него шубу, но разбухшие рукава впились в руки подростка. Леня был без сознания.

— Предется тянуть шубу вместе с Леней, — решил Влад, и схватив за рукав потянул свою ношу на вверх. Почувствовав, что ему не хватает воздуха, он резко бросил товарища, всплыл, сделал глубокий вдох и вновь погрузился под воду, нашел одноклассника и схватив его за рукав потащил снова наверх. Вскоре он выбрался на лед и вытащил за собой Леню.

За спиной Влад услышал громкие мужские голоса. — Эээй! Мы здесь! Держись! Это были рыбаки, спешащие на помощь которых нашел Димка. Не обращая внимание на эти крики, Влад стал вытаскивать Леню из шубы. Вскоре ему это удалось, он плотно свернул шубу, выжимая воду, затем разложил ее на льду. Ему предстояло осмотреть шубу на повреждения. В это мгновенье его сердце забилось с ускоренной силой. Он боялся найти эти повреждения, ведь это означало бы конец, приобретенным с этой шубой ценностям, конец его авторитету в школе, конец возможности обмена с ребятами, конец таких особенных взлядов девчонок, он понимал, что родители не купят уже ему такую дорогую вещь никогда. Еле сдерживаясь от напряжения, он в внимательно осмотрел шубу. Не найдя изъянов, Влад успокоился, с облегчением вздохнул, сел и подумал: «Фу! Обошлось! Теперь остается придумать, как ее высушить, и желательно, чтобы родители ничего не узнали».

Через мгновенье он, вздрогнув от неожиданности, почувствовал на своей спине что-то теплое, тяжелое и пропахшее куревом.

— Это тебе!.. Грейся!… Как ты? — услышал он сзади хриплый, сбивчивый от нехватки дыхания мужской голос. Оглянувшись он увидел на своих плечах огромного размера старый стеганный ватник. Влад поднял голову и встретился с озабоченным взглядом небритого мужчины средних лет. На мужчине был старый вязанный свитер, стеганые штаны и сапоги. — На вот, тебе еще шапку, — и мужчина одел на голову мальчику свою вязанную шапку.

— А с товарищем твоим что? Небось……замерз? — с опасением продолжил свой опрос мужчина, глядя на лежащего поблизости Леню.

— Не знаю… — стараясь соблюдать спокойствие ответил Влад и тут же подумал: «Неужели он все видел? Нежели видел, как я снимал с Лени шубу? Ну и ладно, будь что будет!».

Мужчина бросился к Лене, сел рядом с ним на колени и ухом стал прислушиваться к дыханию мальчика, потом принялся оттаскивать его подальше от полыньи. Затем он перекинул Леню через колено лицом вниз, засунул ему в рот свои пальцы и стал надавливать на его корень языка. Леня судорожно закашлял, а из его носа и рта полилась вода. Мужчина продолжать так делать до тех пор пока у Лени не переслала выливаться жидкость из носа и рта. Затем он снял свой свитер, оставаясь в майке, и уложил на него, находящегося как в тумане, Леню. После чего мужчина вновь подошел к Владу и спросил:

— Как тебя зовут?

— Владислав.

— А товарища твоего?

— Ленька… Леонид Краснов.

— Понятно. Где ты живешь?

— Тут недалеко от озера, второй дом, Кленовая аллея дом 5 квартира 8, — сказал Влад и показал рукой в сторону, видневшихся около берега, домов.

— А товарищ твой где?

— Мы в одном доме живем. У него квартира 14.

— Ясно. Тебе надо домой и в горячую ванну! Слышишь меня! Сейчас же! Слава Богу твой товарищ жив! Мы его отправим в больницу! — громко и взволнованно говорил рыбак, глядя на приближавшуюся подмогу.

— Ты сам дойдешь?

— Да, — уверенно сказал Влад.

— Вот, бери еще мои сапоги и быстро домой! — добавил рыбак, смотря на голые ноги Влада. Он тут же снял свои сапоги и поставил их рядом с Владом, сам оставаясь в портянках.

— Спасибо, — угрюмо сказал Влад, не поднимая глаз.

Влад быстро обулся в сапоги, оставленные рыбаком.

— Один — нормально, второй — плох! Надо теплые вещи! Снимайте, кто что может! Побыстрее! — слышал он, разговор между его новым знакомым и подбежавшими мужчинами.

Парень взял свою мокрую шубу и быстрым шагом, как только он мог себе позволить в сапогах на шесть размеров больше, не оглядываясь пошел домой.

Дверь открыла бабушка.

— Ой, батюшки! Владик родимый, что с тобой? Что случилось? Господи, помилуй! Да ты весь мокрый! Заходи скорей! — запричитала Настасья Никифоровна, глядя на стоящего у двери мокрого внука, одетого в безформенную одежду рыбака.

— Мы… мы с ребятами… провалились на озере. Вот моя шуба, — со слезами на глазах только и мог выговорить Влад, и протянул бабушке свою мокрую шубу. — Бабушка! Бабуля! Просуши шубу, ты сможешь, я знаю! Только родителям не говори! — взмолился Влад.

— Хорошо, что хоть живой! Раздевайся и быстро в горячую ванну! — резко оборвала его бабушка, помогая снять верхнюю одежду и полностью игнорируя его просьбу о шубе. Он аккуратно положил свою мокрую шубу на стоящий рядом стул.

— Бабушка! Ты слышишь? Ты обещаешь, что высушишь шубу? — не переставал просить ее Влад.

— Да, внук! Сделаю, что смогу! Ты главное успокойся, — ответила ему Настасья Никифоровна и взяла в руки его мокрую шубу.

После ванной бабушка напоила внука горячим травянным чаем с медом и уложила в кровать.

На следующий день Влад проснулся около полудня, встать с постели он не смог, голова кружилась, он весь горел.

— Батюшки! Проснулся, наконец! Дорогой мой! Ты всю ночь бредил, на вот выпей, — сказала ему бабушка, протянув большую кружку ароматного настоя.

— Шуба! Что с шубой? — озабоченно спросил Влад и схватился за голову от резкой боли.

— Ты попей, полегчает! Не переживай! — сев на кровать, Настасья Никифоровна подала в руки внуку кружку с настоем и спокойным, заботливым голосом сказала: «Насчет шубы не переживай, приведу в порядок твою шубу! Мы врача тебе вызвали, сегодня должен прийти. И сестренку твою к родителям в комнату перевели, что бы тебе полегче было. Ты отдыхай пока, поспи».

Слушая бабушку, Владик выпил травянной настой. Он сразу почувствовал облегчение, жар спал, он успокоился и снова уснул. После обеда пришел врач, молодой мужчина в очках, и сразу спросил: «Показывайте, где Ваш спаситель?»

— Спаситель? Кто спасатель? — с удивлением спросила его Настасья Никифоровна.

— А Вы что не знаете? — удивился врач, снимая верхнюю одежду.

— Что не знаю? — продолжала удивляться Настасья Никифоровна.

— Внук ваш человека спас!

— Кто? Влад? Какого человека!

— Владислав вчера на озере спас Вашего соседа с пятого этажа Леонида Краснова! — наконец пояснил врач.

— А Владик ничего не сказал, — пожимая плечами сказала Настасья Никифоровна. — Ну надо же! А Леня-то как? Что с ним? — спросила женщина.

— Леонид сейчас в больнице. На неделе его выпишут. Все обошлось, — сказал врач.

— Слава Богу! Вы проходите, — перекрестившись сказала Настасья Никифоровна.

Врач помыл руки и Настасья Никифоровна проводила его в комнату к Владику.

— Что могу сказать, почки свои парень застудил. Легко еще отделался. Вот выписал ему лекарства, сегодня же сходите в аптеку там все сможете купить. К нему каждый день будет приходить медсестра, ставить уколы, — сказал врач, передав Настасье Никифоровне рецепты. — А я на следующей неделе зайду, проверю. Выздоравливайте! — уходя, добавил врач.

Владик проспал весь день, просыпаясь только для того чтобы выпить лекарства и бабушкины настои. На следующий день ему стало гораздо лучше, проснувшись он увидел на своем письменном столе цветы в вазе, коробку конфет, большую корзину фруктов, тарелку с пирожками.

— Бабуль, а бабуль, что это на столе? Это мне? — спросил он бабушку, сидящую рядом в кресле и читающую газету.

— А кому же? Тебе, мой дорогой, все гостинца твои! — сказала бабушка, отложив газету и встав с кресла. — Корзина фруктов и цветы — это сегодня утром родители Лени принести. Апельсины — это от друга твоего Димы. Коробка конфет от рыбака, он тоже сегодня приходил, сказал что вы познакомились на озере, расспрашивал про тебя, про твое здоровье. Одежду ему я отдала. Пирожки — это от нас, я специально для тебя напекла. Я всегда знала, что ты человеком вырастешь, человеком с большой буквы, вот и дождалась. Надо же не побоялся, но ведь ты мог утонуть! Слава Богу все обошлось! Я горжусь тобой, внучок! На глазах у нее блеснули слезы, неловко их вытерев она продолжала: «Ты такой смелый и отважный, настоящий герой! Спасатель ты наш!».

— Спасатель? Я? — не понимая о чем говорит бабушка спросил Владик.

— Владик, ты не бойся, говори, ругать тебя никто не будет! Ты же вчера Леньку нашего спас, когда он на льдине перевернулся.

— Аааа, Леньку…. — ответил Влад, пытаясь вспомнить, что произошло.

— Ты что не помнишь? — с удивлением посмотрела на него Настасья Никифоровна.

В комнате повисло молчание. В это мгновенье Влад хотел обо всем признаться бабушке, что он спасал не Леньку, а боялся потерять шубу, боялся, что родители будут ругаться, ведь это очень дорогая вещь и больше ему такую вещь не купят; боялся, что он ребята в школе потеряют к нему интерес. Ему стало как-то страшно, стыдно и неудобно, и он смог только тихо выдавить из себя: «Помню… Леня перевернулся на льдине… он ушел под воду…» и вновь задумался. Он начал осознавать, что все произошедние выглядело так, как будто он рискуя жизнью, спасал Леньку. Никто о шубе даже не подумал. «Бабушка точно думает, что шуба была на мне и не надо ей говорить, что шуба была на Леньке. А сам Ленька? Он что думает? Его мать приходила с подарками, значит он тоже думает, что я его спасал. Действительно он не может помнить, как я с него шубу снял, он же был без сознания. И вообще, если бы я не прыгнул за ним под льдину, он бы точно утонул. Получается, что я действительно совершил поступок — я спас человека, я герой! Вот как! Мне надо собраться, сейчас неважны мои мысли, мотивы, сомнения, главное — поверить, что я герой, что я рискуя своей жизнью спас человека, моего друга Леньку и вести себя соответствующе».

— Владик, ау?… Что с тобой? — перебила его мысли Настасья Никифоровна. — Ты как будто забыл, не помнишь ничего.

— Ничего особенного… — сказал Влад, его душа заполнялась таким приятным чувством превосходства и гордости за себя, вытесняя возникшие ранее чувства стыда и вины.

— Господи, дорогой мой внучок, — Настасья Никифоровна подошла, села на кровать и обняла внука. — Как я горжусь тобой! Как же ты обрадовал меня, мой дорогой! Ты мой лучик света! Вот теперь я знаю что не зря жизнь прожила, ради одного такого поступка, можно и жизнь прожить, — сказала Настасья Никифоровна со слезами на глазах.

Окола часа они сидели в комнате, Владик пил заваренный бабушкой малиновый чай с казавшимися такими необыкновенно-вкусными шоколадными конфетами из коробки, он с увлечением и гордостью рассказывал бабушке произошедшее накануне, как они с ребятами рассматривали через прозрачный лед рыб на озере, как заметили ледяную кобру и как эта ледяная кобра утянула Леню под воду, и самое главное, как он не смог оставить товарища в беде и бросился за ним в воду, а потом прибежали рыбаки.

Бабушка слушала Влада с восхищением, затем спросила:

— Ты мне скажи, неужеле когда все это произошло, тебе не было страшно?

— Нет! Я даже не задумывался о страхе, знаешь, я помню только одну мысль, что должен спаси Леньку, ему кроме меня никто не поможет, — ответил Влад глядя бабушке в глаза.

— Какой-же ты у меня смелый и отважный! — сказала Настасья Никифоровна и еще сильней обняла внука. — Слава Богу, Слава Богу, что все обошлось!

— Так что, я теперь герой? — размышлял Влад. — Интересно, еще вчера я переживал за свой поступок, а сегодня гляди, как все неожиданно обернулось. Я спас человека! Я герой! Никто не спрашивает о шубе, меня не ругают! Бабушка наоборот восхищается мной! И родители тоже! И в школе все знают, что я Леньку спас! А может я действительно спасал Леньку, а не за шубой нырял? Нет… я отчетливо помню, что совсем не думал о Леньке, а был уверен, что он сам выберется, а вот шубу я могу потерять, поэтому я и нырнул. Так, что получается — мой истинный мотив вовсе еще не означает, что я поступил плохо, а все определяет другой мотив, мотив который показался людям очевидным в этой ситуации. Получается одновременно может быть два совершенно противоположных мотива, один мотив истинный, другой моральный для прикрытия. Если имеешь правдоподобный моральный мотив, тогда можно сделать любое дело, даже самое скверное и выглядеть в глазах людей героем, быть на высоте.

Этот случай перевернул сознание мальчика, он почувствовал что получил какое-то сокральное знание, что приобрел ключи, он кажется поднялся на уровень выше и понял закон воздействия на людей, закон управления людьми. «Получается, что сам поступок не имеет значения, имеет значение только мотив этого поступка и причем не истинный мотив, а мотив, в который готовы поверить люди. К любому поступку можно подобрать нужный мотив и таким образом создать нужный смысл этого поступка. Следовательно, одно и то же дело может быть одновременно и добрым и злым и эта сортировка зависит лишь какой мотив подобрать. Тогда, что же получается, добро может быть злым, а зло добрым, герой может быть злодеем, а злодей героем и все это по моему желанию». Он почувствовал, что осознал, что-то важное, что делает его выше, поднимает над толпой. Он стал эксперементировать с мотивом. Вспомнил свои поступки за которые был наказан и понял, что для того, чтобы избежать наказания, ему надо было просто придумать моральный мотив для своих поступков. C другой стороны, он засомневался в самом существовании моральных поступков. — Наверно в жизни большинство геройских поступков совершалось с корыстным побуждением, — думал он. Он вспомнил героев из истории и для всех их геройских поступков легко смог придумать корыстный мотив. Затем он подумал о своих родителях, здесь ему не составило труда подобрать корысные мотивы в отношении него. Затем он подумал о самом ценном человеке в его жизни — о бабушке. Но и для бабушкиных поступков, на свое удивление, он без труда смог подобрать корыстные мотивы. — Вот, бабушка, приехала к нам, отдала свои последние деньги, вроде мы должны ее ценить за это, но ведь она все это сделала не от любви к нам, а от одиночества, от безысходности, от того, что надвигается старость и кто-то должен о ней заботиться, быть с ней рядом, подать стакан воды. Ее ведь совершенно не смущает тот факт, что она притесняет и ограничивает пространство своих внуков, живя с нами в маленькой детской комнате. Даже когда отец предложил ей подобрать комнату и отселиться, как резко она пресекла его, упавая только на свой интерес, на то, что ей и здесь хорошо, что мы единственные ее родные люди, не спросив своих внуков, удобно ли нам жить с пожилым человеком в одной комнате, — разочаровавшись в бабушке думал он.

— А шуба-то твоя высохла! Вот принесла, смотри, — радостно сказала Настасья Никифоровна, заходя в комнату к внуку.

— Да, хорошо, — спокойно ответил Владик и отвернулся к стене.

Бабушка, пожав плечами, повесила шубу в коридоре.

Ближе к вечеру навестить Владика пришла школьная учительница Зоя Леонтьевна.

— Здравствуйте! Где наш герой показывайте? — снимая обувь в коридоре, обратилась она к Настасье Никифоровне.

— Герой в комнате! Вы раздевайтесь, он наверно спит, пойду его разбужу, ответила бабушка и направилась в комнату к Владу. Учительница сняла верхнюю одежду, и посмотревшись в зеркало, стала приводить в порядок свою прическу.

— Вот фрукты от нашего класса — сказала учительница, выходящей из комнаты Влада бабушке и передала ей авоську.

— Спасибо! Вы проходите, Владик Вас ждет! — сказала Настасья Никифоровна и проводила учительницу в комнату, сама же пошла на кухню мыть фрукты.

— Здравствуй, Владик, — заходя в комнату, поздоровалась учительница.

— Здравствуйте, Зоя Леонтьевна. Влад привстал с кровати.

— Ты лежи, не вставай, подойдя к нему сказала Зоя Леонтьевна. — Я очень ценю, что являюсь твоей учительней, — начала она. — Ты гордость нашей школы! От всей нашей школы я пришла выразить тебе благодарность и вручить грамату. Это большая честь для меня. Он достала из сумки большую картонную папку, аккуратно раскрыла ее, достала грамату и пожав Владу руку, вручила ему ее.

— Спасибо, — немного смущаясь сказал Влад. Он взял грамату. Это был гланценый лист плотной белой бумаги размером с большую книгу, где красивыми золотыми и черными буквами было написано.

«ГРАМОТА. За проявленнное мужество и самоотверженность при спасении утопающего товарища.

Ученику 9 Б класса. Разумову Владиславу Владиславовичу.»

Прочитав текст граматы и посмотрев в глаза учительнице, Влад сказал: «Я не мог иначе!».

— Владик, если бы не ты, боюсь подумать, что могло бы случиться! Теперь ты наш кумир! Ты настоящий герой! Дай Бог тебе сохранить твою доброту и мужество на всю твою жизнь.

В этот момент Владик испывал одновременно чувство неловкости, чувство собственного достоинства, и чувство превосходства над учительницей и всеми, кто поверил в его заслуги.

В комнату зашла бабушка, в ее руках была корзина с фруктами, она поставила ее на стол вместе с другими гостинцами.

— Также твоим родителям хочу вручить благодарственное письмо от школы. Я могу Вам передать? — сказала Зоя Леонтьевна, обращаясь на Настасьи Никифоровне.

— Да, конечно! Родители Влада вечером будут, передам им, — ответила бабушка.

Зоя Леонтьевна аккуратно достала из папки еще один плотный белый лист на котором было что-то написано, отдала его Настасье Никифоровне и гордо сказала:

— Спасибо родителям Влада и Вам Настатья Никифоровна, что вырастили такого замечательного сына и внука! Мне очень приятно, что именно в моем классе учится такой замечательный человек.

Бабушка принесла чай, варенье и пирожные, все вместе посидели, поговорили, вспомнили истории из жизни Владислава, учительца ушла.

— Вот выпей, ты выглядишь каким-то уставшим. Ты лучше поспи, отдохни, а я пойду на кухню готовить ужин, — сказала бабушка Владу, наливая травянной отвар трав.

— Хорошо, бабуль, — ответил Владислав и собирался уже уснуть, как вдруг его взляд упал на грамату, лежащую на столе. Он тихонечно встал с кровати, взял грамату, еще раз ее прочитал и аккуратно приколол кнопками на стену рядом с кроватью, затем лег, и стал с гордостью смотреть нее, и не заметил как уснул.

Проснулся он поздно вечером, дома уже были родители и сестренка, Владик слышал их голоса, также он слышал звук телевизора, раздававшийся из комнаты родителей. Открылась дверь и к нему заглянула мама.

— Надеюсь я тебя не разбудила, — сказала она. И посмотрев с укором на весящую на стене грамату, добавила: «Скажи мне, зачем все это было нужно? Бабушка мне рассказала как ты спасал Леню, да и в школе об этом все говорят, вот и Зоя Леонтьевна приходила к тебе…. к герою. Ты хоть понимаешь, что это был безрассудный поступок? Ты мог утонуть. Спасать тонущего человека, бросаясь под лед, да еще когда вокруг нет людей и некому помочь — это верх безрассудства. И что ты получил в итоге? Ну принесли тебе грамату. Теперь вот ты болеешь и когда поправишься неизвесно, а лечить тебя теперь нам, не Лениной семье, не школе, а нам. Мне нужен здоровый сын, а не больной герой, понимаешь? Ну зачем? Ты разве не знаешь, что нельзя нырять в полынью под лед, можно не выбраться?»

— Там больше никого не было, если бы не я, то Леня бы утонул, — опешив от слов матери, сказал Влад.

— Откуда ты знаешь? Вот если бы у тебя судорогой ногу свело, ты бы сам утонул и Леню на дно утянул, это точно.

— Леня был без сознания, он бы не выплыл сам.

— Владик, если бы Леня утонул, значит судьба у него такая. А раз он выбрался, значит не положено ему утонуть, значит он выбрался бы в любом случае с твоей помощью или без тебя.

Владик смотрел на маму и никак не мог понять, что происходит. Внутренне он был согласен с матерью, более того в момент, когда Леня тонул, он думал точно также как говорит сейчас его мать, если бы не шуба, он ни за что не бросился бы в воду. Но полученое признание и благодарность, было так приятно и подросток ни в коем случае не хотел от этого отказываться, и следовательно ему необходимо продолжать играть роль спасителя. В нем возникло замешательство.

— Чтобы больше так не делал! Это опасно! И поверь мне, все эти геройские поступки того не стоят, оплата всегда будет значительно меньше, чем ты мог бы потерять. Ты подумай, что было бы, если бы ты утонул? Никто, услышь меня, пожалуйста, никто не пришел бы к нам и не назвал тебя героем, а наоборот сказали бы, что Ваш ребенок неразумный, сам виноват, нарушил правила поведения на льду и поэтому утонул. Понимаешь? Это неразноценный обмен, геройские поступки — это игра в одни ворота. Это как лотарея, только, если повезет — тебя будут хвалить и наградят этой бумажкой, которая называется «грамата» и продается в магазине за пятьдесят копеек, и уже через пару лет никто даже и не вспомнит о тебе.

В голове у Влада возникла путаница, он не понимал, что есть хорошо, а что плохо. — С одной стороны бабушка с детства ему говорила, что надо быть отважным, смелым, что настоящий мужчина должен защищать и помогать слабым. Вот и учительница приходила с благодарностью, как же приятно получать от людей эту благодарность, чувствовать себя героей, само это чувство так окрыляет! И что получается все это обман? — нервное напряжение поглотило его.

Тут в разговор вмешалась бабушка. — Евгения, да как так? Твой ребенок герой, а вместо того чтобы радоваться этому, ты говоришь, что это плохо и так делать не надо. Я не узнаю тебя, разве так я тебя учила? Мы вырастили порядочного и смелого мальчика, который помогает слабым и которым можно гордиться. Так что теперь ты хочешь сказать, что это была ошибка, и родители не ободряют геройского поступка своего сына? Ты хочешь отказаться от граматы?

— Да! Если бы можно было отказаться от граматы и взамен не прыгать в воду, я бы настаивала на этом, но это невозможно. А вот ты, что хочешь сказать, что если бы Владик утонул, спасая чужого ребенка, это было бы хорошо?

— Нет конечно, что ты говоришь, тфу-тфу-тфу, не дай Бог! Это было бы горе конечно, — сказала бабушка с недоумением и постучала по столу три раза.

— Вот ты сама и ответила, — резко ответила Евгения.

— Господи Евгения, мы же все люди и вырастить должны человека, а человек прежде всего должен быть человечным, иначе тьма беспросветная.

— Мама о каком человеке, ты говоришь? Ты о чем? Зачем мне человечный человек, герой, который готов отдать свою жизнь за чужих людей? Все это пустые слова. Разве для этого мы его растили? Мы вот с Владиславом работаем с утра до вечера, чтобы у сына все было, ты ведь сама столько сил в него вложила и все это зачем? Чтобы в один прекрасный день нам принесли похоронку и благодарственную грамату? А жить-то с такой трагедией нашей семье, а не всем этим людим, они конечно могут речи пламенные мне тут говорить. Да не надо мне все это! Мне важно, чтобы сын был жив и здоров, понимаешь, чтобы ему легко жилось, легче чем нам, чтобы он жил в достатке, а не с граматами и высокими идеями. Жизнь-то у нас одна, и я не хочу остаток своей жизни потратить на лечение сына, пусть даже и героя.

Настасья Никифоровка, качая головой вышла из комнаты, за ней вышла и Евгения, Влад остался один. Он никак не мог успокоиться и все думал и думал о сказанных словах, под утро ему все же удалось уснуть. Проснувшись он обнаружил, что грамата со стены исчезла.

— Мама, ты не видела мою грамату? — спросил он, зашедшую в комнату Евгению.

— Владик, дорогой, это я ее убрала, — мягко сказала Евгения, садясь на край кровати и нежно смотря на сына. — Пойми, все это только красивые слова, а тебе жить надо, понимаешь — рожала я тебя не для геройских поступков, а для того чтобы ты был счастливым. Пойми, в этой жизни никому не надо помогать, особенно чужим. Ты помогаешь человеку, а он потом привыкает и уже требует от тебя этой помощи, понимаешь сынок. Вот ты сейчас герой, вроде хорошо тебе кажется, здорово. А ты задумайся, ведь теперь все знают, что если что-то прозойдет, ты будешь рисковать, спасать, тебе надо быть героем, надо соотвествовать званию героя. Я и папа, мы очень хотим чтобы ты был жив, здоров и счастлив, поэтому не надо совершать больше никаких геройских поступков, договорились? — сказала Евгения, обняла и поцеловала сына.

Влад смотрел на нее широко открытыми глазами, его мир героев захлопнул двери, все стало опять пусто и уныло. Он кивнул, но ничего не сказал матери. В этот день он был молчалив и задумчив.

— Бабуль, как ты думаешь герои нужны? — вечером спросил он Настасью Никифоровну.

— Решай сам дорогой мой внучок, как ты решишь, так и будет. Только вот знай, что посеет человек, то и пожнет.

Прошла еще неделя, Леньку выписали из больницы и он заглянул к Владу. Владик к этому времени тоже поправился и собирался в школу.

— Заходи дружище! Как ты? — улыбнулся Влад, видя входящего к нему в комнату товарища с магнитофоном в руке.

— Как видишь! С кашлем повалялся дома пару дней после больницы, а сейчас вот как огурец, — радостно ответил Леня. — Ты знаешь Влад, вот пришел тебя поблагодарить, спасибо что спас меня, — сказан он и обнял Влада. — Знаешь, — продолжил Леня, — вначале я не верил, что ты меня спасаешь, я думал, ты за шубу свою испугался, вот заберешь ее у меня и уйдешь. А потом мне родители рассказали, что ты даже под лед за мной нырял, когда я на льдине перевернулся. Если бы не ты, меня бы уже и не было. Спасибо друг!

— Так поступил бы каждый, — ответил Влад, глядя Лене в глаза. — Друзей я не бросаю!

Ребята вновь обнялись, затем Леня вдруг сказал: — Знаешь, я ведь твою шубу испортил!

— Да, она вся намокла! Я не рассказывал родителям, что это ты сделал, — немного раздраженно ответил Влад.

— Извини меня! Я вот хотел… тебе магнитофон отдать с двумя кассетами… Подарить! Может это как-то загладит мою вину.

— Ты серьезно? Твои родители в курсе? — обрадовался Влад.

— Да, все согласовано! Бери! — и он протянул Владу магнитофон.

— Спасибо дружище! — поблагодарил Влад Леню. Он аккуратно взял у него магнитофон, внимательно его осмотрел, протер и поставил в центре стола.

Ребята долго еще сидели вместе, вспоминали о случившимся, слушали Высоцкого, говорили о жизни, о школе. Ближе к вечеру Леня ушел домой.