Домовой, или Портал в параллельные миры

Роман Изумрудный, 2020

Тебя зовут Виктор Домовой. Тебя преследует один и тот же сон. Краски с каждым разом ярче и сочнее. И голос такой знакомый и постоянно зовущий куда-то вдаль. За черту этого мироздания. Ты, скользящий между мирами. Прыгающий в параллельные миры. Но ты об этом еще не знаешь, а может просто забыл. Память штука странная и ненадежная. Мир, где ты живешь не твой, ты в нем гость Тридевятое царство, мир волшебства и магии. Это твоя родина. Мир девяти королевств ждет тебя. Как и твои друзья, Леший, Баба яга, Банник. Ты по рождению маг. Спаси пропавшего друга детства. Уничтожь Кащея и его империю. И разберись с королевством Джиннов.

Глава шестая. Вечеринка нечисти.

— Виктор, что за безобразия ты тут устроил? Вот только оставил тебя ненадолго одного, так у тебя чуть дом и баню не разнесли и на кусочки не разобрали. А если тебя на дольше оставить одного, так что, всю деревню по бревнышку разберёшь? — прокричал, опуская поднятую ногу на землю, Прохор Степанович.

-А что там за рожа страшная из бани смотрит, и язык кажет? — и дед погрозил небольшим сморщенным кулачком. В ответ на это, банник еще больше высунулся из двери и вытащил длиннющий язык изо рта, насколько мог, скорчил страшную рожу и, вцепившись кривыми пальцами в свои уши, оттопырил их в стороны.

Виктор смотрел на все эти кривляния с недоумением и в то же время с интересом, похоже дед тут не причем, совсем, это и впрямь настоящие банник и дворовой.

Вот только от куда они по вылазили?

— Эй банник, дворовой, а вы собственно откуда тут в деревне взялись? — крикнул Виктор. Тот совсем разошелся, он хоть и не издавал звуков, но вел себя совсем не прилично, скакал, плясал, рожи показывал и язык, ушами шевелил.

— Осталось тебе только штаны снять и голый зад показать, — тихо себе под нос буркнул Домовой.

И на тебе, словно услышав Виктора, старикашка, быстро развернулся и наклонившись сняв штаны, показав всем находившимся во дворе, свою тощую, белую задницу.

— Эх, далеко, не достать, так бы тебе пинком то под зад дал, быстро б улетел бы в парилку, — крикнул Домовой, скосив глаза на дворового.

— Ты что, совсем из ума выжил старый хрыч, закричал строго дворовой и схватив палку, побежал к бане.

— Не догонишь, не догонишь, — дергая языком и высовывая его, кричал банник и стал убегать за баню.

— Ну, прям сумасшедший дом, — смотря на все это и тряся головой, сказал Прохор Степанович.

Виктор, махнул рукой и, повернувшись к деду Алексея, крикнул.

— А ты что хотел?

— Что? Ась? Приставив к уху ладонь, прокричал дед,

-Я говорю, что зашел, что хотел?

— Так дома сидел, вдруг слышу у тебя тут шум, да гам, вот и решил проверить, подхожу, а тут полный кавардак. Да еще и банника с дворовым увидел. За столько лет ни разу не видел, а тут, — на тебе выползли твои старички. А мои сидят не показываются, все только шумят и стучат, да ломают иногда вещи, ну и живность пугать любят.

— Да я сам просто офигеваю, я такого чуда в жизни не видел, а чтоб еще и с концертом, и с клоунами, — один язык вон банника, что стоит, передразнил, Виктор, высовывая и шевеля языком.

— Эх, так бы схватил его за ухо и глаз натянул бы ему на его голый волосатый зад, — показывая кулак баннику и подмигивая деду Прохору, крикнул на весь двор.

— Тут, похоже, без хозяина, все разваливается, а старички с ума сходят?

Из-за угла выскочил банник и нырнул под поленницу дров. Дворовой, выскочил за ним и стал озираться, не понимая, куда успел улизнуть вонючка.

Дед Прохор, махнув рукой, посмотрел на эти прятки старичков, продолжил.

— Ну, так-то по деревне много что слышно. Одни хорошо живут, богато, со старичками ладят хорошо, те у них спокойно себя ведут, другие, кто бездельник и пьянь, там да, такие концерты с клоунадой закатывают, — пол деревни ходуном ходит, только вот, чтоб так, показались на людях, так я такое в первый раз вижу, сколько лет тут живу.

— Или ты, такой особенный или без хозяина совсем головой тронулись.

— Но, но, не надо обобщать, — кричал банник, высовывая голову из-за полена, — ни кто тут головой не тронулся, и не падал в детстве. Все на месте и работает как часы.

— Видишь новый, точнее старый хозяин, ты вот заселился домой, мы и обрадовались, и от радости и скачем и прыгаем, и рожицы корчим.

— Угу, вижу, как вы тут куролесите, — оценивающе проговорил Прохор Степанович, — такой балаган устроили, не деревня блин, а цирк шапито какой-то. Вот кто интересно убираться будет?

— Вот, вот в самую точку дед ты попал, — поддержал Домовой, Прохора Степановича.

— И давай, ушастый и языкастый, иди печку туши, а то видишь, бак дымит, без воды, да и отменяется на сегодня баня, — крикнул Домовой баннику.

— Все, все бегу, сейчас все сделаю хозяин, — поклонившись Виктору, банник убежал исполнять поручения.

Дворовой, отбросил палку, которой хотел отлупить немытого старикашку в сторону, и пробурчал.

— Что-то на вонючку это как — то не похоже, — просто взял и побежал все исполнять, никак какую-то гадость задумал сотворить. И посмотрев на Виктора, произнес.

— Ты это, с немытым то поосторожнее, он еще тот фрукт, — любит напакостить, а потом рожу младенца делает, невинную такую, как будто он тут не причем.

— Хорошо учту.

— Ну, вот и хорошо, что так закончилось, — улыбался Алешкин дед. Ладно, пошел я спать, а то уже темно и что-то заболтался я тут с вами. Давай Виктор, до завтра и вам непоседам покедова, — помахал рукой старичкам лесовичкам, и поспешил к своему дому.

— Ну вот, хозяин, я все сделал, — выскакивая из двери и кланяясь, улыбался банник.

— Ты это, на нас сильно не серчай, мы уж просто одни тут живем, сколько лет, а сейчас глядишь, и веселее будет. А то как-то завидно, что у других деревенских, домовые, банники, дворовые — все при деле, даже кикимора домашняя есть, а мы болтаемся без дела все время, как говно в проруби, — пробурчал под нос себе дворовой.

Виктор, устало махнул рукой, — ладно завтра разберемся, а сейчас все быстро спать, устал я что-то, за день, а с утра дел много.

— Да кстати чуть не забыл,

— Эй, Лохматый и чумазый, завтра баню готовь, мыться будем, а то сегодня мне не дал грязь смыть, да и сам вон который год поди немытый ходишь, за это тебя, дворовой, вонючкой кличет и за версту несет навозом, хоть нос затыкай.

-А я что, я только за, парилку натопим, ух, и веничком, — так вся грязь и отвалится.

— И будем цвести и пахнуть, словно лешие, болотом и лесом, — и банник заулыбался во весь рот до у шей.

Виктор, пожелав, старичкам спокойной ночи, зашёл в дом и быстро раздевшись, юркнул под одеяло и сразу же уснул.

Всю ночь Домового опять терзал один и тот же сон, и он, ворочаясь на диване, все куда-то спешил и бежал.

Утром, проснулся от того что его кто-то тормошил. Открыв глаза и уставившись в потолок, он, тряхнув головой и сладко потянувшись, скосил глаза на шевелящее пятно сбоку от кровати.

— Тьфу, на тебя, опять ты, — заругался Домовой.

— Тебе, что с утра не спится и в дом приперся, — не хватает бани, что ли? Вот огрею сейчас вон веником, быстро почувствуешь, что почем.

— Это, как его, я конечно извиняюсь, — заикаясь и чуть не плача, давясь словами, бормотал Ермошка. Меня к вам будить послал дворовой Егорка. Он сам бы разбудил, но с утра пораньше по соседям пошел, ну в смысле не по деревенским, а по нашим домовым, дворовым и банникам. Надо бы вечерком отметить, что хозяин вернулся, после долгого отсутствия. Вот он и послал, что бы я вас разбудил и предупредил. Вечером гости соберутся, а днем я баню затоплю, ну и приготовиться надо, гостей встречать.

— Стол накрыть. Все-таки не каждый день, радость такая.

— Ладно, уговорили черти, старые, — улыбнувшись и больше не злясь, промолвил Виктор.

— Только вот, что на стол выставлять будем, у меня вроде бы запасов нет.

— Так это, ни чего страшного, каждый гость со своим придет. Кто еды притащит, кто спиртное, а кто, что-нибудь особое, волшебное например, — закатив глазки к верху, банник расплылся в блаженной улыбке, что-то вспомнив свое.

— Ладно, ты топай, баню готовь, а то грязным, как-то гостей встречать не хорошо. Баню растопишь, парилку приготовь, и веник нужен обязательно.

— Сразу, как все сделаешь, пойдем мыться и париться.

— Хорошо мой хозяин, — крикнул радостно Ермошка и убежал исполнять распоряжения.

Банник убежал, хлопнув дверью, а Домовой, вскочив с кровати, потянувшись и зевая, вышел на крыльцо. На улице светило солнце, мелкий нежный ветерок, тихо играя, гонял по двору мелкую листву, упавшую с деревьев. Виктор, спрыгнув с крыльца, направился не спеша к колодцу, сегодня надо было опять повторить вчерашнюю процедуру, нырнув головой в ледяную воду в ведре.

Тряся головой и расфыркивая, словно пес, Виктор сразу почувствовал, что проснулся. Ледяная вода, прямо обожгла виски, и сначала холод, а потом жар прошелся волной по всему телу. Сделав пару приседаний и попрыгав на месте, Домовой бегом забежал на крыльцо и скрылся внутри дома. Решив приготовить завтрак, Виктор, заглянув в холодильник, понял, что там, только мышь, которая вчера повесилась, не выдержав вечерних баталий.

— Вот блин, забыл в магазин сходить, совсем памяти не стало, — захлопнув пустой холодильник, выругался про себя Домовой.

— Ладно, придется тащиться сейчас, а то с голодухи буду зубами щелкать, — натянув на себя футболу, выскочил во двор, направляясь к калитке.

На улице было тихо, только лаяло несколько собак, наверное, обсуждали что-то свое, интересное, между собой. Идя по деревенской дороге, Виктор, осматривал свою деревню уже не из кабины уазика, а изнутри, шагая быстрым шагом к магазину.

На встречу попался один дедка и какая-то старуха, тащила на веревке упирающуюся козу, точно не хотевшую никуда идти. Коза жалобно блекла и, упираясь задними ногами в землю, пыталась боднуть рогами бабку, но та ловко, словно молодая стройная газель, подскакивала и отпрыгивала в сторону. И слышался отборнейший мат, ну ни как Домовой не ожидал такого, от такой милой на вид бабули. Бабка уже видно, устала силком тащить козу, и похоже мечтала, что та или сдохнет или провалится сквозь землю, это выходило из набора слов, гремевших на всю округу, от такой небольшой и миленькой старушки. Домовой, пробежав быстро мимо деда и бабуси с рогатой «подружкой», поздоровавшись, быстро поскакал к уже видневшемуся магазину.

Влетев в магазин, он с солнечного и ясного утра попал в полуночный сумрак. В магазине было пасмурно и темно. Из всех висевших светильников на потолке, горел только один, да и от него проку было мало. За прилавком у кассы, стояла сочная, ну прям кровь с молоком, молодуха, щёки были румяные, пухлые губы, нос картошкой. И самое главное и аппетитное, что сразу бросалось в глаза, это была огромная грудь. Она выпирала так, что мимо проходившие рядом с этой барышней мужики, всегда останавливали свой голодный взгляд на такой шикарной и аппетитной груди. И будь их воля, они бы точно раздевали бы красотку не только глазами, но и своими руками, которые так и чесались схватить и прикоснуться к такому богатству и красоте.

Нервно глотнув и прокашлявшись, Виктор быстро, стараясь не глядеть на красотку, перечислил, что ему надо и, набрав полную авоську еды, стал расплачиваться с продавщицей.

— Смотрю я, вот и вижу, такой красивый и статный мужчина появился у нас в деревне, — нежно заигрывая, проворковала дама. Виктор, стараясь глядеть только ей в глаза, что не очень и получалось, проклятый взгляд вечно опускался сам вниз, схватывая в нежные объятья, и раздевал догола аппетитные сочные груди продавщицы. Из-за этого на лице Виктора расплывался багровый румянец, а продавщица, видя все это, мило улыбаясь, хохотала, считая сдачу покупателю.

— Ну, вот влип, так влип, и неудобно как, — мысленно ругал себя Домовой, пытаясь быстрее завершить покупки и сбежать от такого нежного взгляда, сексуального продавца.

Создавалось впечатление, что в этой деревне мужчин не было, а были одни старухи и старики, и голодная продавщица увидела в нем, того самого жеребца, которого она ждала всю жизнь.

— Ну, так вы к нам надолго, в гости и к кому, если не секрет?

— Да нет, я, наверное, надолго, и не в гости, а к себе, точнее жил тут я, давно с дедом, дом остался, и я вернулся, смущаясь от взгляда дамы продавца, — отвечал Виктор. Быстро скинув сдачу в карман, он, попрощавшись с продавцом, как ошпаренный, выскочил за дверь, и быстро побежал по дороге, боясь, что вдруг его остановит окрик и ему придется вернуться. Сзади был слышен звонкий смех красотки, которая оценила, как быстро улепетывал Домовой. Чуть не потеряв по дороге часть продуктов, которые выскакивали из его сильно болтавшейся авоськи деда.

— Фу, вот пронесло, залетая в калитку и подбегая к крыльцу, — с Виктора градом лил пот.

— Хе, откуда это ты, как ошпаренный скачешь? Точно в магазине был, — громко ржал, как сивый мерин Алешкин дед. Точно Зинка продавщица напугала, — вон, как сваренный рак прискакал, такой же красный.

— Как тебе, Зинкина грудь? Все мужики в деревне каждый день в магазин бегают не по разу, поглядеть лишний раз на здоровенные сиськи, зайдут и слюни пускают. Ладно бы молодежь глазела, так нет, старые хрычи в первых рядах скачут, словно Чапаевы. Одной ногой в могиле уже стоят, так нет, все равно надо быть первыми. Тьфу, короче нашли себе развлечение под старость.

— Ну, ты уж Степанович раздул тут проблему. Что старым дедкам в деревне на пенсии делать? Кто в лес за грибами, кто на рыбалку или охотой промышляет, а иногда не только хлеба надо, но и зрелищ подавай, вот ваша Зинка и дает им"зрелище", — засмеялся Виктор. Только, что ей со стариками то делать? Ей молодого давай, чтоб о-го-го… а не старого, сморчка стручка, — засмеялся Виктор.

— Ладно, посмеялись, и хватит, ты Степанович завтракать будешь? Я сейчас быстро приготовлю.

— Да нет, я уже дома поел вкусно, так что готовь и ешь сам, я подожду тут тебя на крылечке, — присаживаясь на крыльцо. Виктор быстро убежал в дом, и там забренчали сковороды и посуда, раздался звук поджариваемых яиц, хлопал холодильник. Примерно минут через пятнадцать на крыльцо выплыл Домовой, улыбаясь во весь рот и от удовольствия поглаживая свой живот.

— Ну вот Дед, можно и делами заняться, подкрепился знатно, силы ух, аж через край прет.

Дед в это время смотрел в сторону бани, откуда из трубы валил черный дым, были слышны стуки и какие-то бряканья. Виктор тоже повернул голову на звук.

— Это что там дед, банник шумит? Вроде дал задание ему баню топить, а создается впечатление, что он ее по частям разбирает.

— Да пес его знает, ответил дед Алексея. Вот смотрю уже минут двадцать, как он бегает, туда суда, то дров утащит, то ведрами с водой гремит, то еще, что-то делает. Надо бы глянуть сходить, а то мало ли что.

— Пошли, дойдем, Прохор Степанович, а то и правда и баню так ненароком спалит. И спрыгнув с крыльца, Виктор и дед неспешным шагом двинули к бане.

Заглянув в полураскрытую дверь, они увидели чумазую рожицу Ермошки, который чем-то металлическим стучал по железной трубе печки, при это что-то приговаривая, бормоча себе под нос.

— Эй, Ермошка, ты что там, заклинания какие-то шепчешь? — крикнул Виктор громко под самое ухо банника. То сначала присел, потом подпрыгнул до самого потолка, стукнувшись головой.

— Да, чтоб вас, — шепеляво ответил он. Язык вот прикусил из-за вас, зачем пугать то так? — развернувшись к двери, прошепелявил банник.

— Ну, уж извини, не хотели мы. А ты что тут такое химичишь, и шепчешь? — вон какой черный дым из трубы валит.

— Это, труба засорилась, вот я и постучал по ней, чтоб сажа в печку упала, и тяга лучше стала. А шепчу, так, маленькие волшебные словечки, чтоб баня хорошо прогрелась, пахло в ней словно в лесу, елкой и пихтой, а то пока вот пахнет плесенью и сыростью. Долго не использовали по назначению.

— Ладно, все ясно. Как все будет готово, нам сообщишь, — крикнул Домовой, а мы пока пошли, есть дела у нас с дедом.

Выйдя из бани, Домовой с дедом направились к дому, на крыльце которого сидел, дожидаясь их дворовой.

Дворовой сидел и потягивал трубку, пуская дым колечками вверх.

— О, да ты у нас, любитель подымить никак? — прищуривая глаз, а другим разглядывал Домовой дворового.

— Ну, так, это деду вашему надо сказать спасибо, вот приучил меня, что б ему. Сижу вот трубки и покуриваю, что б им, будь они не ладны, так кашель достал мочи нет, и не бросишь теперь уже, вот и мучаюсь, — выплевывая следующую порцию колец, пробурчал Дворовой.

— Так ты брось, всего-то, взял и бросил и красота.

— Ага, пробовал не получается, да и легко вам тут рассуждать, — сами не курите, а туда же, с рассуждениями, что да как.

— Так-то я курил давно, но бросил, и больше не хочу, — ответил Виктор, глядя на Деда Алексея.

— А я что, я совсем не курил, нечего так на меня смотреть, — буркнул быстро дед Прохор.

— Вот, я о том и говорил, — ответил Дворовой, и продолжил.

— В общем, сегодня вечером, соберется весь бомонд деревни, да и с окрестных лесов кое-кого занесет, познакомлю вас со всеми. Надо нам столы, вон там за баней выставить, и стулья принести, накрыть скатертью, ну кое-что из еды выставим, а с остальным, все на огонек, сами придут и принесут. Так что Виктор Павлович, идем готовиться, и гостей будем встречать. Дед Прохор, немного потоптавшись и кашлянув для вида пару раз, спросил:

-А мне, что делать?

— Ну что, будешь помогать и как почетный гость за столом, рядом со мной сядешь, — смеясь, и подмигиваю деду, ответил Домовой.

Все быстро засобирались и пошли готовиться к приему"деревенских гостей".

Вот так и пролетел незаметно день, пока готовили стол, накрывали, ходили к деду Прохору, за соленьями, молоком, стульями и самогоном, потом Виктор ушел в баню, мыться и париться.

К вечеру все было готово, и гостей вышли на крыльцо встречать. Виктор, стоявший, как красный рак, распаренный банником в парилке, сам банник Ермошка, отмывший всю сажу и грязь, и выглядевший, так как будто 30 лет сбросил, и стал похож на малосольный огурец. Дворовой Егорка, натянувший на себя новые шмотки, вынутые откуда-то из чулана и дед Прохор, тоже принарядившийся к этому случаю.

Наконец стали появляться первые гости. Причём приходили они не со стороны улицы и калитки, а со стороны бани, появлялись из воздуха, как будто из тумана.

Виктор недоуменно, смотрел то на гостей, то на Егорку и Ермошку.

Дворовой видя замешательство, шепнул Домовому.

— У нас тут свои пути дорожки, не каждому ведь дано нас видеть, вот и ходим так, не заметно, — и, улыбнувшись, подмигнул.

-А, ну тогда понятно, — пробурчал Виктор, и продолжил, — что ничто не понятно.

Гости стали быстро собираться, появились домовые и дворовые и, банники, все с закуской и выпивкой, — подходили, поздравляли и Виктора, и его дворовую нечисть.

Потом появилась старая бабка с длинными седыми волосами, и злющим взглядом, тоже подошла, поздравила и быстро заняла место, за почти заполненным столом. Виктор глянул на дворового вопросительным взглядом, тот ответил.

— Да, это кикимора наша, деревенская домашняя, болотных приглашать не стали, больно вредные они, все веселье испортить могут, а эта добрая и приятная дама.

Ну-ну если это добрая и приятная, с таким взглядом, словно зарезать хочет, то я, представляю какие те болотные, — подумал про себя Домовой.

— Сейчас еще лесные подгребут, — шепнул Виктору Егорка и можно будет начинать.

Через пять минут еще появились 5 страшных и уродливо ужасных, незнамо кто. Дворовой, только сказал.

— Вот и леший с водяным, бабка Яга, хромая и боровик с дедом лесовиком.

Все прибывшие расселись за столом, выставив принесенные припасы и заготовки.

Дед Прохор с Виктором сели в центре стола, по краям от них уселись, со стороны Виктора, Дворовой, а со стороны деда, банник. Дворовой поднялся и взяв палочку постучал по глиняному горшку, сидевшая за столом нечисть сразу поутихла, и наступила полная тишина.

Дворовой, обведя взглядом все сидящих за столом, начал говорить.

— Вы, все меня знаете много лет. Мы с вами помним все плохое и все хорошее. Пройденное нами вместе за все эти годы. В этот день, назовем его Великим, к нам вернулся потомок нашего хозяина, внук князя, жившего в этом мире, под личиной домового.

Все загалдели и зашумели. Дворовой подняв руку к верху, помахал ей, предлагая всем замолчать. Когда наступила тишина, он продолжил.

— Вы все, бежавшие в этот мир из нашего, магического мира, через портал. Знаете, кто его создал и спас нас всех. Кто привел нас в этот мир, где магия и волшебство теряют силу и мощь, и нам остаются одни лишь крохи, с которыми мы можем только делать небольшие фокусы. В этом мире магия, словно песок, утекает сквозь пальцы, и больше не возвращается, делая нас такими же обыкновенными, как жители данного мира. Мы или должны просто доживать в этом мире, без нашей магии и умереть тут, или нам нужен тот, кто сможет открыть портал обратно и вернуться в наш магический мир и попробовать вернуть там нашу магию и наши жизни, и свободу.

Все сидевшие за столом внимательно смотрели на дворового. Сам Егорка, повернувшись к Виктору, внимательно на того посмотрел. Виктор сидел в полном ступоре, с открытым ртом и раскрытыми глазами. В этот момент за спиной что-то брякнуло, и Домовой, оглянувшись, увидел, что на земле валяется дед Прохор, и хватает ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Банник, глянув на деда, произнес.

— Все, похоже, Кондратий схватил, в полный аут улетел, видишь, аж, со стула упал, и ножками дрыгает.

— Смотри Егорка, что со стариком сделал? Надо было подготовить хоть немного, да и хозяин, сидит в полной прострации, — слово из него не вытянешь теперь долго.

Тут из-за стола вылезла старая карга баба Яга и скрипучим голосом запела.

-А ты Егорка, откуда знаешь, что это потомок нашего князя и что он сможет открыть портал?

— Ну, что потомок, это точно, дед Прохор узнал его, да и чувствуется в нем остатки магии.

— Кстати, помнишь старая, Виктор, с внуком деда, Алексеем, пропадали в тайге месяц их искали? Так вот тогда они портал то и нашли, и открыли, все чувствовали ведь всплеск магии, да и часть силы вернулась. Или не помнишь старая?

— Как не помнить, помню хорошо, мне ли не знать, сама отправляла туда, за черту, всех ушедших здесь в мир иной. Сам ведь знаешь, кто я и для чего нахожусь тут. Это чтоб всех наших усопших отправлять туда за порог, в магический мир, чтоб магию вернуть назад, — только вот жаль живых не умею закидывать через портал, только князь и мог.

Пока они болтали, Дворовой и Яга, остальные, плюнув на приличия, уже давно пили, ели и закусывали. Шум стоял, на всю деревню слышно было.

Но деревенские, хоть и любопытные, но очень боялись сходить и проверить, что это нечисть, тут шумит у Виктора на участке. Пусть пошумят, погремят, а как-то дома спокойнее, чем тут, где всякие домовые, дворовые гуляют и пляшут, — нагуляются, и успокоится все, — так вот, сидя дома вся деревня и рассуждала. На улице была полная тишина, даже собаки не лаяли, а кошки, так все попрятались, кто, где и носа не показывали.