Опасная любовь

Романтичный Доминант, 2021

Мало кто решится в реальности получить опыт разнообразных любовных утех, встречающихся в этой книге, но представить себя на месте любого из героев откровенных историй в своих фантазиях во время чтения может каждый… Внимание! Написанное не является научным материалом и не призывает к подобного рода действиям. Содержит максимально откровенные сцены разнообразного секса. В книге встречается упоминание нетрадиционных сексуальных отношений и предпочтений, однако оно не является пропагандой.

У людей есть собственный взгляд на окружающее, своё отношение к происходящему и, как показала практика, индивидуальное восприятие того, о чём они читают, особенно, когда это касается секса. Одно и то же описание раскрывается в картинках и образах у каждого читателя по-разному. Одного сюжет, содержащий страстные ласки, напрягает и даже пугает ожиданием, что героиню вот-вот изнасилуют, а другой и в описаниях грубого обращения и жёсткого секса находит романтику и душевный покой. Подумав об этом, я решил объединить в этой книге истории с разным сюжетом в надежде дать читателю возможность узнать, какие могут быть эмоции от получения желаемого и, наоборот, что чувствуют те, кто эти эмоции даёт, а также что ощущают те, кто сознательно не позволяет то самое желаемое получить. Открыв книгу, в которой читатель найдет то, о чём даже и не думал читать… В общем, мало, кто решится на такое в реальной жизни, но оказаться в своих фантазиях на месте моих героев может каждый…

Вся в муке…

Глава 1

«Фигурка — класс», — получила мужскую оценку привлекательная брюнетка, рассматривая своими красивыми глазами посетителя, вошедшего в холл спортивного клуба, когда обратилась к нему:

— Доброе утро. Никита?

— Да, я Никита. Доброе утро.

«Новенькая, наверное», — отметил для себя он, а она удивила:

— Вы решили не перезванивать, а приехать?

— Если к Вам, то к такой красоте я готов не только приезжать, а сломя голову на всех парах бежать на край света! — ответил он, пытаясь понять, что она хочет от него и о чем говорит.

— Ну и почему же в таком случае я Вас жду уже две недели? — улыбаясь белоснежной улыбкой, продолжила удивлять она.

У нее получилось не только удивить, но и сразить его своей обаятельностью, включив в нем самца. Не обделённому женским вниманием холостяку всегда приятно встретить в семь часов утра красивую приветливую девушку, тем более, что все сотрудницы данного заведения, ориентированного на состоятельных людей, носили белоснежные рубашки, подчёркивающие их аккуратные формы, короткие спортивные юбки зеленого цвета и белые кроссовки без носков. К их торчащим соскам он почти за год уже привык, а вот есть ли трусики под юбками, так и не разведал. Поэтому, не смотря на привлекающий внимание чуть выше призывно торчащего соска бейдж, на котором черными буквами на серебристом фоне, было написано, что перед ним администратор Юлия, Никита не смог удержаться и начал с ней открыто флиртовать, выпалив в несвойственной ему манере:

— Я пришел, как только смог, и собираюсь у всех сегодня вечером… э-э-э, завтра вечером забрать свою принцессу!

— Вы лучше заберите, наконец, свой подарочный абонемент. А то я две недели, как начала работать, а меня уже начальство ругает, — дала она ему понять, что ему нужно держать себя в руках, так как она на работе.

— Абонемент?

— Я Вам писала сообщение. Вы ответили, что Вам надо сказать об этом в пятницу.

— И почему я не помню этого разговора? Или Вы не звонили?

— Звонили. Но так как, как Вы выразились, Вы мчались по МКАД…

— А, вот это помню, — соврал он, пытаясь вспомнить…

«МКАД… Юля…Юльчик, а точно…».

Мелодия входящего звонка перебила его попытки. Кинув взгляд на экран смартфона и переменившись в лице, Никита проговорил вслух:

— Только подумал… — и, напрягшись, принял входящий звонок. — Алло. Получив в ответ еле слышное: «Приивеет, Никита», — заметил, как меняется выражение лица брюнетки напротив, которая по его физиономии поняла, что, видимо, что-то произошло.

— Что случилось у тебя? — настороженно спросил он, зная, что Юлю в 11:00 невозможно растолкать, а тут семь утра…

— Да у меня тут капец! — на мгновение страх овладел им, а она продолжила. — Юля проснулась в семь утра, прикинь, Никита.

В голове крутилось много мата, но он сказал:

— И тебе доброе утро, сестричка.

— Да какое… доброе, блин, этот будильник…

— Зачем ты его завела?

— Напомнить хочу, сегодня Мила прилетает в шесть…

Эта фраза мгновенно расставила всё по местам и перенесла его мысли из клуба в прошлое — за руль на МКАД…

— Ну да, именно так должен звучать двигатель. О да, вот так, крошка. Я очень, очень доволен… Алло, привет. Быстро, я еду.

— Не узнал?

— Нет, не узнал.

— Ну вот. Это Марго тебе звонит.

— Марго? Не помню.

— Прошлая пятница. Девушка в кожаной юбке.

— А, Рита, вспомнил. Мы договаривались сегодня встретиться, но у меня не получается, извини.

— А, может, завтра тогда?

— Не знаю. А ну, я перезвоню, вторая линия… Алло.

— Здравствуйте, Это Юля из клуба. Вы говорили перезвонить Вам в пятницу по поводу…

— Какого клуба? Давайте я Вам перезвоню, я по МКАДу мчу, извините…

«Осень наступила, повозвращались с курортов и вспомнили, когда неохота дома сидеть», — подумал он и сделал музыку громче.

— Мояя рукаа превратилась в кулаак, — подпевал Цою, сидя за рулем своей мечты, обычный парень-сирота. Никита был из хорошей дружной семьи с трагичной историей, но волею судьбы с недавних пор его дела потихоньку поползли в гору…

Входящий звонок.

— Бля, если это Юля из клуба, то ты тупая овца, — выругался он и, не глядя на экран, рявкнул в телефон. — Слушаю!

— Привет. Никита?

— Ой, Юлечка, солнышко, я думал, это другая девушка звонит.

— А я подумала, на меня такая реакция.

— Да ну ты что, роднулька. Я сейчас остановлюсь и перезвоню, а то в аэропорт по МКАД мчу…

У бензоколонки…

— Здравствуйте, какой бензин и сколько?

— Премиум полный бак наливай, наверное, а я пока кофе попью. А хотя, давай я подожду…

— Алло, Юльчик, могу говорить. Рассказывай, как ты там.

— Никит, с утра ничего не изменилось. Здесь просто… Ну, в общем у меня просьба к тебе. С меня любое твое желание.

— Любое? Тогда…

— Никит, не начинай, пожалуйста, я прошу.

— Я должен был попытать счастьица-то.

— Ага, знаю, но помочь не могу.

— Ладно, хочу желание. Что у тебя там?

— Ты помнишь мою подругу Милу?

— Нет, кто такая?

— Она со мной почти на всех фотках есть.

— Это с пятым размером?!

— Нет, то Танька, а Милка — она маленькая такая, наша соседка. Ну, на скрипке играла.

— Да-а, скрипку помню, а Милу нет.

— Вспомнил да, скрипачку! Ну так вот, — продолжила она. — Только не перебивай.

— Хорошо.

— Прислушалась я, братик, к твоему совету.

— Опа, и к какому же именно, стесняюсь спросить?

— Начать заниматься чем-то полезным и прибыльным.

— Ну, что ж, хвалю. Идея есть, и, если есть, то сколько стоит?

— Да, есть, конечно, но я сейчас не деньги просить буду.

— С воздуха прибыльное дело откроешь. Говори, давай, когда и сколько надо, чтобы я знал.

— Я говорю, деньги есть у меня, и их хватит…

— Погоди, Юль…

— Ох, нифига себе, какой спидометр у нее! — услышал он с улицы, опустив стекло.

— Денег за бензин сколько, спидомэтр? — обломал Никита наглеца в потертой форме заправщика, который заглянул в салон новенькой спортяжки-симпотяжки.

Парень не понравился Никите тем, что постучал ему, как в калитку, в тонированное окно своими костяшками пальцев. Конечно, Никита хотел и мог послать его, но решил, поугорать.

— Смотри, монокли трэснут, братуха, — продолжил он.

Парень в очках с черной оправой и толстыми поцарапанными линзами не растерялся и с серьезным видом ответил:

— Да нее, у меня же триплекс, братуха. Такой же, как у тебя в машине лобовуха…

— Слышь, микроскоп, не приставай к людям. Отойди от машины, говорю, чеши подметай, дебил! — перебил их разговор заправщик.

— Денег сколько? — зло спросил у него Никита, поняв, что парень в очках так вел себя просто потому, что был не совсем здоров.

— С вас две тысячи триста пятьдесят рублей, — ответил заправщик, улыбаясь в надежде на чаевые.

«Дебил», — подумал Никита и сказал:

— На тебе пять и сдачу не нужно.

Словно идиот, заправщик вцепился в купюру, поданную ему из салона, своими пальцами и, чуть не подпрыгнув от радости, выдал:

— Благодарю, Ваша удачная дорога начинается от нас, будем рады видеть Вас снова, приезжайте к нам еще!

— Ага, обязательно приеду и проверю, отдал ты сдачу вон тому дебилу или нет.

— Да, это же я… — имел в виду заправщик, что это он машину заправлял, но…

— Я, я, головка от хуя, — перебил Никита, кривляя подлеца, и строгим голосом повторил. — Я говорю тебе, сдачу отдашь парню в очках, дебил, — и отпустил купюру, медленно разжимая пальцы…

— Алло, Юля? Алло. А, так она сбросила…

С чувством удовлетворенности он отъехал от колонки, снова набрал номер единственной сестры и, ожидая ответа, потихоньку поехал, чтобы не опоздать в аэропорт.

— А чего ты сбросила?

— Я тебе «алло-алло, Никита-Никита», а ты там «ля-ля» с кем-то. Ну что висеть?

— А, рекламщики приклепались, извини.

— Уже удобно говорить?

— Да, конечно, я потихоньку еду, рассказывай.

…

— Да какие, блин веники плести, нет Никита, — смеялись они.

— Рассказывай-рассказывай, я просто соскучился очень.

— И я тоже…

— Ну, и я решила открыть клуб.

— Клуб?

— Да, клуб и открывать его буду в Москве, потому что в Питере такое есть, причем много, а в Москве и людей побольше, и место нормальное найти легче.

— Мне нужно место найти?

— Нет, этим мы будем заниматься сами.

— Мы?

— Ну да, с Милой, которая поедет в Москву и будет искать.

— А почему Мила будет искать?

— Потому что она в этом разбирается и потому что я ее взяла в компаньоны или компаньонки, как там правильно.

— Ну, а от меня-то что нужно?

— Я хочу тебя попросить, чтобы ты пустил ее в свою холостяцкую крепость пожить неделю, а может две.

— Не выдумывай Юля, что значит пожить неделю или две? — в телефоне повисла тишина. Зная, что в серьезных делах его слово для нее закон, он выдержал пятисекундную паузу и продолжил. — Не дури мне голову с такими вопросами больше никогда поняла? — Она не отвечала. — Это наша с тобой крепость, и ты это прекрасно знаешь. Конечно, пусть приезжает и живет, сколько нужно, если ты пустишь ее в свою комнату, а то комната для гостей зависла — итальянцы паркет зажали.

— Дурачок, блин! Обожаю тебя! — радостно рассмеялась она…

Глава 2

Встречая в Шереметьево Милу, о которой он совсем забыл, он думал, как правильно изменить планы на вечер…

В выходящих к родным людям он не нашел свою гостью, а когда прилетевших не осталось, и красивая девушка в форме закрыла дверь, он заволновался.

«Отлично. И что теперь?» — набирая номер Милы, подумал он.

С гудком вызова в динамике одновременно он услышал мелодию звонка за спиной.

— Алло, — ответил ему милый женский голос и там, и там. Он обернулся на голос.

— Мила?

— Привет, — улыбнулась девушка, не убирая от уха телефон. Светлые, почти золотистые волосы, большие серые глаза, натуральные брови и ресницы, сочные губы и ровный нос.

«На кого-то она похожа», — подумал Никита и сказал:

— Так Питер здесь.

— А я из Волгограда летела…

— Извини, не помню тебя. Наверное, изменилась, и не могу понять, на кого ты похожа.

— Не знаю, на кого, а вот ты не изменился, и вы очень похожи с Юлькой, — сказала Мила и чмокнула его в щеку. Никита улыбнулся и спросил:

— Где твои вещи? Поехали быстрее, очень кушать хочется…

На паркинге было много машин и, когда они добрались до авто Никиты, Мила восхитилась и сказала с удивлением: «Неплохая машинка у тебя!», когда поняла, что белая машина, выделявшаяся из всех машин на стоянке тремя широкими полосами на капоте и бампере, принадлежит Никите.

— Да, недавно пришла. Ждал полгода, но дождался, — ответил он, испытывая эстетическое удовольствие от своего выбора и вкуса.

— Патриот, я смотрю?

— Почему патриот? — сразу не понял он.

— Ну, флаг почти на весь капот.

— А, не-е-ет. Это же BMW M, а эти полоски — такой логотип, и они не только на капоте, а еще и на половину водительской стороны, иди, глянь, — пытался он как можно больше рассказать…

По пути….

— Что, бензин надо залить? — спросила Мила, когда он начал резко тормозить, явно собираясь свернуть на АЗС.

— Нет, заливать нам не нужно ничего, а вот слить нужно как можно больше, — улыбнулся он.

— Нужно слить?

— В туалет надо, пробки. Внутри направо до конца и левая дверь.

— А ты?

— А я сейчас, нужно узнать, сколько масло стоит. Иди и возьми себе, что хочешь…

Он не стал говорить ей, что вспомнил, что у него есть дело, когда увидел знакомую АЗС. Никита всегда выполнял обещания, и в этот раз тоже сдержал свое слово…

— Привет, братуха! — услышал он, когда открыл дверь. Он обернулся на голос. У задней двери стоял уже знакомый ему парень и показывал ему пальцем на очки.

— Капиталовложение. Аркаша не курит и не пьет, — линзы в его очках были новые.

— Привет, братуха, — сказал Никита и подал ему руку.

— Привет, Никита. Я — Аркадий Аркадьевич Микроскопов, — подавая руку в ответ, представился он.

— Откуда имя знаешь мое?

— Вспомнил. Слышал тогда в твоем телефоне: «Алло-алло, Никита-Никита».

— Слышал?

— Аркаша видит плохо, но взамен слышит хорошо.

— Аа. Этот хмырь сдачу отдал тебе?

— Капиталовложение. Аркаша не курит и не пьет.

— Хватило? — спросил он, поняв, что тот купил линзы, но Аркаше было уже не интересно, он уже был увлечен созерцанием салона в открытые двери. Никита хорошо видел через новые линзы его по-детски радостные глаза…

Опираясь на свои внутренние ощущения, он решил хоть на минуту сделать не виновного в том, что он не такой, как все, человека счастливым.

— Иди, порули, — сказал он и не ошибся…

Отряхивая штаны сзади руками, Аркаша исполнял на плитке, обтирая подошву, лунную походку так быстро, что Никита рассмеялся и сказал:

— Давай, ныряй…

Реакции, которую он ожидал, не последовало. Не веря в свое счастье, Аркаша, поставив ногу в авто, превратился в саму аккуратность. Сев в салон, он погладил сиденье, панель, огляделся и взялся за спортивный руль. Примерно минуту он просто сидел, держась за него, и что творилось с ним и в его голове, было известно только ему…

— Все в порядке? — спросила Мила, подойдя к Никите. Аркаша тихо издавал носом звук двигателя, поэтому Никита положил палец себе на губы, и в этот момент она увидела его глаза… Насладиться ими помешал Аркаша.

— Аркаша едет, Никита во, — показывая ей большой палец, прищурился и понял, что Никита не один.

— Познакомься, это Мила, — представил её Никита, а он уже вылезал из машины.

— Аркаша Аркадич, — представился он, пряча от стыда глаза, шмыгнул между ними со словами: «Аркаша сейчас» и исчез за углом…

— Ты не меняешься, да? — улыбаясь, спросила она, и Никита заметил, насколько Мила красивая и естественная.

— Ты о чем?

— Также возишься с вот такими Аркашами, как и в детстве…

— Рука, шипы, аккуратно, — перебил его Аркаша с розой в руке и, подавая ее, сказал. — Не бросай, Никита — во, не бросай, Никита — класс! Мила взяла розу за бутон, а он разжал руку и со словами: «Аккуратно, шипы» показал им свою окровавленную ладонь…

Направляясь домой в пробках, они говорили, как старые приятели, о том, кто и где, и уже через полтора часа въехали во двор современных многоэтажек.

— Ну, вот мы и прибыли, — паркуясь, сказал Никита…

— Прошу, мое скромное жилье.

— Скромное?! — удивлённо спросила Мила, входя в квартиру.

— Поверь, скромное. Могло быть в другом районе и побольше, но мне пока хватает. Ты не стесняйся, чувствуй себя, как дома.

— Хорошо, я попробую.

— Пойдем, покажу комнату, в которой ты будешь спать.

Он ввел ее в светлую комнату, по интерьеру которой было понятно, что это комната для девочки.

— Это комната Юли, подходит?

— Уютно очень.

— И здесь, вроде бы, есть все необходимое девочкам, но если что-то мешает или неудобно, уберем, передвинем. Ну, а с техникой, я думаю, сама разберешься.

— Разберусь, конечно, — сказала Мила, увлеченная дорогим интерьером.

— Все занимайся, а я пошел готовить ужин.

— Готовить?!

— Так, а ты что, домашнюю еду не ешь?

— Почему? Ем.

— Ну, ты так удивилась, прям гото-о-овить. Я готовлю сам всегда. Люблю готовить.

— Давай я помогу тебе?

— Нет, ты лучше разберись с вещами и приведи себя в порядок с дороги…

Глава 3

На разбор вещей, звонки маме, подругам и душ у Милы ушел примерно час. Колеблясь и выбирая, в чем выходить ужинать, она решила ориентироваться на слова «чувствуй себя, как дома» и остановила свой выбор на коротком шелковом халате, под который не стала надевать белье.

Помещение, куда она пришла на звук телевизора, кухней назвать было трудно. Большая очень светлая комната с соответствующим по размеру столом, красивой мебелью в нежных тонах, барной стойкой и огромным окном. На столе уже стояли блюда с салатами, красиво украшенные зеленью и овощами, мясная нарезка, вино, и дополнял эту красоту нарезающий сыр Никита…

— О, ты уже все? Лапшу домашнюю с мясом будешь? У меня есть уже сваренная, только бульон нагреть.

— Домашнюю, конечно, буду, — обрадовалась Мила, не веря, что это все происходит с ней.

— А почему ты босиком?!

— Я тапочки забыла.

— Я сейчас тебе Юлькины дам.

— Да к такому ужину не тапочки, а туфли нужны. Я сейчас…

В это время в центральной части Москвы собирался бомонд бизнесменов на выставке новой продукции ведущих компаний в сфере газовой промышленности. Дорогие машины, куча известных людей, репортеры с камерами снимают знаменитостей. Среди всех этих людей также присутствовала одна из самых молодых бизнес-вумен в этой сфере Светлана Александровна.

Несмотря на отсутствие желания в пятницу находиться на этом скучном мероприятии, она пребывала в приподнятом настроении, так как еще утром ей сообщил ее советник по особо важным делам о крупной сделке и контракте с сюрпризом для нее…

Никита застыл с тарелкой в руках, когда вернулась Мила.

— Ого! — воскликнул он.

На ней было короткое синее платье, которое обтягивало талию, бёдра и подчёркивало явное отсутствие лифчика, плюс туфельки — в общем, она была прекрасна.

— Вот это туфельки, и, кстати, очень хорошо, что нет косметики.

— Спасибо, мне приятно.

— Ну все, садись, буду тебя кормить… Ты ешь, давай, а то остынет.

— Слушай, я не ожидала, что ты такой.

— Вино?

— Да, немножко.

— Я не буду, извини.

— Ты еще и не пьешь?!

— Пью, но не часто и исключительно для вкуса. Бери гренку.

— А чего сейчас не будешь?

— Мне на работу еще нужно, очень важная встреча.

— А, понятно теперь. Слушай, еще раз спасибо за то, что позволил пожить у тебя и прости за неудобства.

— Все в порядке. Мне для Юли ничего не жалко, если просит. У меня, кроме нее, никого нет.

— Я знаю, ты же ей, как мама и папа, а главное — любимый брат.

— Я тоже люблю ее сильнее всех, — улыбнулся он.

— Ну, это заметно, — тоже улыбнулась Мила. — Машину купил, квартиру в Питере ей оставил, деньги вот на клуб нам дал и так, я помню, в детстве за нее всегда горой.

— Мелочи, это все сегодня есть, завтра нет. Ты ешь, ешь, давай. Вкусно? — спросил он, думая о том, какая у него сестра умница. Он высылал ей деньги на гулянки, салоны красоты и отдых за границей, а она, получается, их копила.

— Очень, я в восторге. Правду говорят, что мужчины — лучшие повара.

— Не знаю, но готовить люблю, и получается все, особенно мясо и морепродукты. Только вот жареные пирожки с горохом, как делала мама, ни в какую, а так хочется, — с грустью сказал он и добавил. — А сегодняшние женщины похожи на кукол — только шмотки, сиськи, губы, брови эти татуированные… Фу, трахаться и больше ничего.

— Пошляк, — сказала она и, смеясь, продолжила. — Каким был, таким и остался, теперь понятно, почему ты не женат.

— А ты вот почему не замужем? — накладывая салат ей в тарелку, спросил он. Мила сразу изменилась в лице.

— Не везет мне с мужчинами совсем. Отец — алкаш и бездельник, маму бил всю жизнь и мне жизни не давал. Единственное, за что спасибо, так это за скрипку. Муж вообще мерзостью оказался, тоже меня бил постоянно. Нельзя так говорить, но я рада, что он был бесплодным.

— Дурдом, согласен. Расстались?

— Убили его три года назад…

Звонок телефона прервал их беседу.

— Извини…

— Алло. Да, это Никита. Вы прилетели уже?

— Да, сейчас мы доберемся в отель, и я готов.

— Хорошо, как будете готовы, звоните, я жду…

— Вот и работа.

— Ты так изменился, когда разговаривал. Такой серьезный стал.

— Ответственный, — подмигнул он и продолжил. — Очень серьезный человек прилетел, и мне нужно тайно организовать ему встречу с одной бизнес-вумен, — сказал он, загадочно улыбаясь.

— Ммм, серьезно.

— Если встреча удовлетворит обоих, то получится заработать сумму с множеством нулей.

— Понятно. Так ты уже уходишь?

— Нет, он позвонит. Ешь на вот перчик, давай.

— Спасибо.

— Ну, а вы с Юлей хорошо дружите, я так понимаю? Раз она тебя в компаньонки взяла, значит, доверяет.

— Да, мы же с ней «не разлей вода» с детства, практически всё вместе, даже первый секс… Ой, что это я разболталась, — засмущалась она.

— Не переживай, у нее от меня секретов нет. Месячные, первый поцелуй, секс и все такое, но я особо не помню подробных деталей этого всего, это как раз то время, когда родители, — он замолчал. Мила не знала, что говорить, и он это заметил и сказал. — Ну да ладно, жизнь продолжается!

— Конечно, и все у нас будет хорошо! Вот за это и выпьем, — поддержала его Мила. Они чокнулись бокалами с вином и соком, выпили, и она спросила:

— Выходит, ты меня не помнишь?

— Неа, я же десять лет в Москве, а вы вон, повырастали все. Я вот скрипку помню хорошо, а внешность… Но то, что видел тебя, это точно.

— Это понятно. Я хоть и не сильно разгуливала из-за папы, но затворницей не была.

— У вас банда девичья была дружная. Я запомнил на всю жизнь, как Юля прибежала с улицы и стала уговаривать меня, чтобы ее подруга на мне научилась делать минет, дабы на выпускном не опозорится перед парнем! Представляешь? — Мила удивленно расширила глаза, а он продолжил. — Да, и я тогда тоже, как и ты сейчас, офигел от предложения, а мне в ответ сказали, что есть условие: у меня должны быть завязаны глаза и учиться она будет в комнате без света. Ты, наверняка, знаешь эту историю?

— Нет, я такого не…

У Никиты снова зазвонил телефон.

— Извини…

— Привет. Да, хорошо, я буду вовремя.

— Никита, несмотря на доверие, я волнуюсь.

— И не переживайте, Антон Иванович, я думаю, Светлана Александровна заинтересована и в контракте, и особенно в личной конфиденциальности на самой встрече не меньше Вас, так что не волнуйтесь.

— Я прошу Вас, давайте без имён по телефону!

— Вы не рычите и в таком случае и моё не произносите. До встречи…

— Ну, вот я и оставляю тебя одну. Не грусти и, повторяю, чувствуй себя, как дома.

— Хорошо, я постараюсь, — сказала Мила, глядя на него, и почувствовала, как ничем не прикрытые губки под платьем начали теплеть и, вероятно, покрываться смазкой, а он продолжил:

— Допустим, я люблю ходить дома голый, — намекая, сказал он, а она игриво замахнулась на него рукой.

— Ну, а что? — расхохотавшись, продолжил он. — Я голый, ты голая!

— Извращенец! — смеясь, возмутилась она.

— Я шучу, — оправдался он, спеша выйти из квартиры…

«Хорошая соседка, жаль скромная, да и Юльке обещал», — думал Никита, заводя рабочий Mercedes.

Глава 4

Лифт отеля спускал на первый этаж молодого человека в спортивном костюме, бейсболке и темных очках, а, когда он вышел на улицу, к нему сразу подбежали два крепких парня.

— Антон Иваныч, может…

— Так, я сказал, я иду пешком, а вы перемещаетесь так, что я вас не наблюдаю, если вообще нельзя без вас.

— Ясно, но, может, давайте подъедем? Идти далеко.

— У меня время есть, за мной приедут как минимум через час.

— Антон Иваныч, Вы…

— Так!!! — уже занервничал он…

Нервничал не только он. Дрожь, волнение плюс возбуждение от предвкушения расползлись по телу Светланы Александровны после звонка, в котором ей сообщили, что пора покидать мероприятие. Превратившись в Джеймса Бонда, она постаралась незаметно покинуть выставку и, прикрытая охраной, упорхнула со встречи. Миновав репортёров, она юркнула в свой Bently и уже в пути быстро переоделась в невзрачный плащик и шелковый шарфик, приготовленные еще с утра. Машина быстро довезла ее до места, где ее оставили одну не довольные таким приказом охранники, но, так как место было тщательно выбрано и проверено специально для конспирации, лично она не переживала…

«Ну, наконец то» — подумала она, когда напротив нее остановилась знакомая машина. Понимая, куда она сейчас поедет и насколько важна эта встреча, она сильно нервничала и злилась.

— Зачем было останавливаться почти посередине дороги?! — рявкнула она, когда подошла к машине и нервно дернула за ручку. — Что за хрень, — дернула она снова. Двери не открывались. Она дернула за ручку на передней двери, но и она была закрыта. — Эээ, — постучала она в тонированное стекло, и задняя дверь тихонько открылась. Начальница сразу поспешила скрыться с глаз…

Ставя ножку в салон, она приготовилась, по привычке выругаться за глупую совсем не уместную шутку, но…

— Ты куда прёшься в обуви, тупая овца? — услышала она из салона мужской холодящий голос. От страха ее бросило в жар. Страха не от того, что она, возможно, ошиблась и пытается сесть не в свою машину, а потому, что не ожидала услышать здесь и сейчас голос и тон, которые были известны только ей.

— Разуйся, оставь свои скороходы там и садись, — скомандовали ей.

Закипая от ярости, что все это сейчас происходит, она, стиснув зубы, послушно наклонилась к ногам. Сгорая от стыда, она расстегнула застежки, затем, немного поколебавшись и не желая оставлять целое состояние на асфальте, все-таки исчезла в салоне, закрыв дверь.

— Забери свои шкары и дверью не хлопай, дрянь криворукая.

Она открыла дверь, наклонилась к туфлям и поставила их себе под ноги. Машина тронулась.

Он ехал, не торопясь и молча, а она, несмотря на огромное желание поговорить, не могла произнести ни слова без разрешения. Неожиданный стресс выключил в ее голове такой важный для нее контракт и, как всегда в такой ситуации, переключил мозг на причину того, почему это все сейчас происходит.

Хоть это и случилось больше года назад, воспоминания и детали переворота в ее жизни были настолько явными, что она, как будто сейчас…

…нажала на кнопку, предварительно раздевшись до гола и слушала мелодию древнего звонка за обшарпанной дверью, стоя голыми коленями на грязном полу, как и было приказано в последнем смс. Оно пришло, подкосив ее ножки, на которых она стояла у подъезда, стараясь не дрожать, глядя на своих удивленных охранников. Дрожа от волнения, злости и страха перед неизвестностью, она хотела закричать от беспомощности на весь подъезд. Тошнота и отвращение подступали к горлу от понимания, что изменить уже ничего нельзя, и все, что ее ждет там за дверью — это зверь, отвратительный зверь, шантажист, который уже начал и собирался продолжить превращать ее в свою рабыню…

В его грязных отвратительных руках находилось то, что могло растоптать не только ее, но еще кучу людей, которые убили бы ее и ее семью, если бы он выложил информацию, которой владеет… Из всех замешанных она была выбрана им неспроста. Красивая, успешная, богатая и унижающая его на работе хозяйка, по его мнению, заслужила все то, что ей придется пережить…

Нормальных идей и мыслей не было, выхода тоже. Были только ожидания, оставленная внизу машина с охраной, пятый этаж девятиэтажного дома, разрисованные стены, грязный пол и она…

Ухоженная, подтянутая, загорелая на сказочных курортах, стоя на коленях, нагая, пахнет дорогим парфюмом… Строгая хозяйка крупнейшего холдинга, готовая убить того, чей приказ молча ждала у двери квартиры, в которой жил ее офисный мусорщик. Скрип открывающихся дверей, леденящий все участки тела…

— Заползай, давай, стоишь тут, жопой светишь, — отключил он ее от реальности и она, как под гипнозом, встала раком и, пытаясь вилять сжатой от страха попой, направилась в его логово.

Вползая на четвереньках в квартиру, словно в ледяную воду, завыв от ненависти, она получила пинок ногой под накачанный идеально гладкий зад и услышала его нервное:

— Давай, марамойка, не скули мне тут, пролазь скорее, а то мне холодно. Шмотки кому оставила, тупица? С колен не вставай, а я сейчас, — выходя за вещами за дверь, рявкнул, как на собаку, мучитель.

Считая слезинки, капающие на паркет, ей хотелось сдохнуть, но жар в промежности от удара — то ли рукой, то ли еще чем-то — и резкая боль от натянутых с силой волос отвлекли от плохих мыслей, и она, наконец-то, увидела его глаза…

Красивые выразительные глаза, полные уверенности, власти и удовлетворения.

Она хорошо помнила момент, когда, произнося с ухмылкой и харкая после каждого слова ей на лицо: «На… вот… ты потеряла… кое-что…», он засунул ей в рот трусики и, не обращая внимания на её реакцию и состояние, потянул её за волосы в угол прихожей:

— Постой тут и подумай, кто ты теперь, — уткнув ее лбом в угол, холодно сказал он и приказал, не садясь на пятки ягодицами, стирать ртом трусики.

У неё сжалась попа, когда она, как будто снова почувствовала, как он, погладив её по волосам и спине, резко всунул ей в попку палец, причиняя адскую боль, а второй сжал шею, не давая вдохнуть, и пообещал вернуться, допив свой чай, и напоить своим золотым дождем…

Самым ярким и, наверное, решающим её дальнейшую судьбу стал момент, когда, приходя в себя, она переваривала происходящее. Понимая, что стоит на коленях с заплёванным лицом и при этом течёт, как шлюха, жуя свои трусы, она кончила не прикасаясь к себе, от мысли что ей всё это, сука, так сильно нравится…

Голос, накладывающийся на картинки…

— андровна… Светлана Александровна… Мы почти приехали на встречу, — размыто где-то вдалеке услышала она.

— Какую встречу? — не сразу поняла она, перебирая мысли.

— На важную, секретную и долгожданную, — весело ответил советник.

— Так контракт же…

«Так-так, точно» — уже молча обрадовалась Света. — «Это все нервное у меня, наверное», — и побледнела, когда почувствовала, что на ней нет туфель.

— Светлана Александровна, Вы хорошо себя чувствуете?

— Да, я в порядке.

— Не волнуйтесь, Вы же со мной, и у нас все идет по графику.

«Что происходит, почему он так вежливо разговаривает и ведет себя иначе? Где тот зверь? Что случилось? Может, пожалел из-за контракта? Тогда зачем переключил и завел меня, что я теперь должна делать?» — глядя в окно, спросила она мысленно у него, когда машина остановилась на светофоре, а он будто услышал ее, потому что именно в этот момент повернулся к ней и сухо сказал:

— Раздевайся полностью, шлюха. Сейчас доедем и будем веселиться…

Глава 5

Антон Иванович сидел один на лавочке в свете фонаря и под бдительными взглядами охранников, которые наблюдали за ним издалека.

«Наверное, это ко мне», — подумал он, когда увидел, а точнее услышал громкую музыку из салона черного мерседеса, как только в нем открылась водительская дверь. Они не были знакомы лично и договорились, что Никита узнает его по одежде, что он и сделал, осмотрев людей, сидевших на лавочках в парке, и направился к нему.

— Вы Антон?

— Да, здравствуйте, — явно волнуясь, ответил щупленький парень лет двадцати пяти, одетый в одежду, в которую ему было сказано.

— А я Никита.

Антон Иванович подал знак охране и протянул руку. Никита не подал руки и сухо сказал:

— Вы все приготовили, как мы договаривались?

— Д-да, — ответил Антон, уже сомневаясь, правильно ли он сейчас делает, что общается с этим человеком.

— А документы не забыли, а то там такая дама — каждую букву и деталь понюхает. Вы, кстати, к деловым женщинам как относитесь?

— Извините, Никита, но могли бы Вы сказать кодовое слово, потому что я не совсем так представлял себе наше знакомство.

— Какое еще слово? — удивленно спросил Никита, наслаждаясь тем, как появлялся ужас на довольном лице молодого бизнесмена. — Антошка, — улыбнувшись, продолжил он. Антон ему в ответ смог только сглотнуть слюну. — Вы думаете, здесь с Вами шутки играют? С таким настроением я не вижу смысла Вас знакомить с ней.

— Простите меня, я первый раз на такого рода встрече и, Вы же понимаете, что на кону не только целое состояние, но и моя репутация, а это, пожалуй, самое важное.

— О да, я представляю, если Иван Венедиктович подробности узнает, но могу Вас успокоить — анонимность в приоритете не только у Вас, так что решайтесь и пойдемте уже…

Антон очень сильно нервничал, и это было заметно Никите, который знал эту стерву не первый день и примерно представлял, как будут проходить переговоры и что их ждет, но он ошибался…

«Это конец», — подумала она, когда молодые люди подошли к машине ближе. Страх и возбуждение разрывали ее на части, но она не могла ничего изменить. Она не имела права перечить человеку, приказавшему ей раздеться…

— Садитесь, Антон на переднее сиденье, а я сяду назад, — сказал Никита…

У нее внутри все сжалось от страха, а сильное возбуждение очень мешало сосредоточится. «Может, не заметит» — крутилось в ее голове.

— Здравствуйте, Светлана Александровна, — садясь на заднее сиденье, сказал Никита.

«Пожалуйста, не заметь», — беззвучно шептала она, шевеля губами.

— А почему Вы голая сидите здесь? — спросил он, разглядывая ее в полумраке. Она попыталась прикрыться руками, сжимая в одной из них анальную пробку, которую ей приказали всунуть себе в попу, когда они подъезжали сюда, воскликнув: «О, Chemical Brothers! Наслаждайся, это Believe!!», делая музыку на всю…

Она хотела попросить не заставлять ее выполнять приказ без смазки, но громкая музыка не давала ей спросить весь оставшийся путь. Не дала она ей это сделать и когда они приехали, потому что он не уменьшил звук, даже когда выходил.

— Ты, овца, ебанулась совсем?! — удивился Никита, но она не ответила. Ей было страшно за свою вину, так как она знала, что он был уверен — когда он вернется пробка, будет в ней…

Она хорошо знала, что он с ней сделает за непослушание, ведь это — единственный человек, который знает ее всю, и она принадлежит ему. Тогда, год назад, он хотел её проучить и унизить, чтобы она почувствовала, что испытывают люди, которых она ни во что не ставит, но он не знал, что раскроет в ней шлюху, которой все это понравится и станет для нее необходимым. В тот самый первый раз в его квартире все и решилось, когда после унижений она лежала на полу и поняла, что без таких эмоций ей жить больше не хочется и, главное, что вряд ли она найдет себе человека, который сможет ей их дать.

— Можно спросить? — сказала она.

— Воды не дам. Воду нужно заслужить.

— Воды? Нет, я хочу сделать предложение.

— Ты, наверное, денег мне хочешь предложить, но ты здесь не ради того, чтобы с тебя срубить денег. Ты здесь, потому что такие, как ты, заслуживают именно такого отношения к ним.

— Ты можешь послушать? — повысила она голос и попыталась встать.

— Лежать, мразь, — наступая ногой на лицо, сказал он и добавил. — Не тыкай мне и тон смени, а то я тебе вилкой твою упругую попочку потыкаю.

— Я очень прошу, дайте мне сказать.

— Попытаешься откупиться от меня, я тебе сломаю вот этот красивый носик, — сказал он и пальцем подергал его.

— Мне очень понравилось, — начала она, не веря в то, что сказала это вслух.

— Мне все равно, понравилось тебе или нет. Главное, что я получил удовольствие, которое не купишь за твои вонючие деньги.

— И я стараюсь Вам, это сказать.

— Не старайся, говори.

— Не бросайте меня, я хочу Вам принадлежать, подчиняться и обеспечивать Вас полностью.

— То есть ты сейчас предлагаешь стать твоим хозяином?

— Да.

— И предлагаешь мне за это платить?! А ну-ка, на колени встань.

Она, корчась, медленно поднялась, встала на колени и посмотрела на него. Он осмотрел ее с удовольствием взглядом, от которого с ее киски медленно стянулась капля смазки и, оторвавшись от горячей губки, капнула на пол.

— Послушай, циничная тварь, если бы мне были нужны деньги, я бы просто назвал тебе сумму и все, но как ты уже поняла, не это для меня важно. Мне важно человеческое. Мне хотелось наказать тебя лично, чтобы ты поняла, что значит, когда тебя макают головой в унитаз.

Она опустила глаза.

— Что глаза прячешь? Ты, наверное, не понимаешь, за что я так с тобой и почему твоя голова опускалась в унитаз?

Она молчала.

— Молчишь. Короткая у тебя память, сука!

Она понимала, что сейчас нельзя говорить и спрашивать, нужно молчать.

— Помнишь собеседование два года назад? Помнишь парня с красным дипломом, которому не понравилась твоя мысль по поводу работы с зарубежными производителями, и ты предложила ему должность уборщика?

— Извините, я не помню.

— Ну конечно, это же не ты не спала ночами и ходила вагоны разгружать и посуду мыть, чтобы жрать было на что и за учебу чем заплатить, чтобы было что надеть и на что сестре платье купить. А я хорошо помню все это и хорошо помню те эмоции, когда ты мне отказала и унизила меня.

Она продолжала молчать и переминаться с колена на колено.

— И очень хорошо помню, как согласился работать уборщиком, чтобы быть рядом и поставить рано или поздно тебя на колени. Не для славы, а для самоудовлетворения.

— Извините меня, пожалуйста, — сказала она и тихонько заплакала.

— Тебе что, жаль себя стало?

— Нет, просто я поняла, что больше не нужна Вам, и мне не помогут эти проклятые деньги.

В этот момент он понял, что получил гораздо больше, чем хотел все это время, и сказал:

— Понравилось, когда тебя унижает уборщик?

— Да, — с надеждой в глазах выдавила она.

— А мне понравилось, что я унижал тебя, и знаешь, что я хочу тебе сказать, по этому поводу?

Несмотря на молчание, было ясно, что каждая клеточка надеется услышать, возможно, самые главные слова сегодняшней встречи, а может, и всей ее жизни. Он видел, как она напряжена, и поэтому сказал:

— Сейчас я скажу тебе важную вещь, которую вряд ли тебе теперь скажет кто-либо другой, — и замолчал.

Она готова была закричать, но он продолжил:

— У тебя прекрасно отклячивается попец, когда твоя голова болтается в унитазе. Она мне понравилась, и поэтому ты теперь будешь моей без остатка.

— Вы не издеваетесь сейчас? Скажите, прошу, а то я с ума сойду.

— Я так подумал и решил… Сядь на жопу, хватит для тебя сегодня испытаний.

Она, не задумываясь, опустилась попой на пятки, издав ели слышный стон.

— Я тут подумал, говорю, и решил, что если так все обернулось само собой, то значит, так должно было произойти, и, мне кажется, будет глупо отказаться от такого джек-пота, согласись?

— Я не понимаю, я — джек-пот?

— Вся эта ситуация. Короче, что я объясняю! Ты завтра соберешь всех своих тупых директоров и менеджеров, — она напряглась, но внимательно слушала, а он медленно продолжил. — Представишь меня им всем, как своего важнейшего советника с доступом к любой информации, которая мне нужна.

— Но это невозможно, как я могу…

— Как? Конечно, с извинениями за то, что сразу Ваша светлая голова, Светлана Александровна, не разглядела хорошего специалиста, и все в этом духе.

— Я не знаю…

— И я теперь не знаю, как ты все это будешь решать, но я решил зарабатывать деньги, как и хотел, и думаю, что мои знания, а также хозяйка нашего холдинга в подчинении с такими колоссальными возможностями могут хорошо помочь. Так что на завтра задание у тебя есть, а сейчас — в душ.

Несмотря на то, что он сказал, что испытаний на сегодня достаточно, он заставил ее принимать душ в ледяной воде, смеясь от ее мурашек и посиневших губ. Она навсегда запомнила это состояние, когда ледяные струи воды бьются о тело и при этом рядом стоит человек, который наслаждается тем, что унижает ее.

Вот и сейчас на нее смотрел этот человек, а ее тело испытывало те же ощущения, что и когда она стояла под душем…

— Ты что, замерзла или без пробки в жопу задувает? Чего дрожишь? — спокойным голосом Никита спросил у Светы. Она ничего не ответила, но повернулась, ожидая пощечины, и жалобным взглядом посмотрела на него, а он сказал:

— Не теряй сознание, наедине обсудим твой залет, а сейчас быстро соберись, и-и-и… Улыбнитесь, Светлана Александровна. Я хочу Вам представить хорошего уважаемого человека, который любезно согласился решить некоторые важные вопросы. Прошу любить и жаловать — Антон Иванович…

Она натянула на свою убитую ситуацией красивую мордашку такую искреннюю улыбку, что казалось, что с ней все в порядке, но внутри у Светланы все горело от страха, ведь она знала, что позже, даже может и не сегодня, непослушная сучка получит за пробку сполна…

— Здравствуйте, Светлана Александровна, я — Антон Иванович, но для Вас просто Антон, — сказал он, пытаясь скрыть волнение от очень сильного интереса к ее голому телу.

— Здравствуйте. Вы, я думаю, удивлены, что я голенькая, Вы не обращайте внимания, я всегда так знакомлюсь, — улыбнулась она и продолжила. — Тем более я вижу, что Вам нравится, — пошутила Света, по-дамски изящно подавая ему руку. Антон не растерялся и как-то слишком нежно прижался губами к худенькой ручке, коснувшись пахнущей ванилью кожи языком.

— О, нет, что Вы! Вы неотразимы в этом эксклюзивном наряде. Что за бренд? — пошутил он, не отпуская руку, и засмеялся, рассмешив ее…

Никита нервно взмахнул рукой, посмотрел на часы и сказал, открывая дверь:

— Ну, я вижу вы дальше сами разберетесь, — и вышел из авто…

Глава 6

Где-то в Питере…

— Алло, привет, Мила.

— О, привет.

— Не спишь там?

— Нет, не поверишь, я только помыла посуду и думала тебе звонить.

— Мила посуду помыла?

— Ну так. Что мне, трудно? Меня очень вкусным ужином накормили.

— Смотри, Милочка, холостяка приучишь — будешь постоянно мыть.

— Нет, Юлечка, не думаю. Я же сама, меня не заставляли. Я так поняла, наш Никита вообще не такой, как все.

— О-о-о, ну все. Растопил Никитка Милку, конфетка растаяла, потекла… Все понятно с вами, Милочка. Старая песня.

— Юль, не весели, все в норме.

— Вот-вот, говорю же, старая песня. Сейчас договорим, и я позвоню и дам ему… Мою Милку охмурять…

А в это время всегда по-деловому культурный Никита, разговаривая с администратором коттеджного поселка, уже перешел на повышенный тон…

— В смысле не приезжать? У меня оплаченный коттедж, почему я…

— Приезжайте, но у нас во всем поселке электричества нет, Вы понимаете?

— А, света у вас нет, ну так включите генератор. Какие проблемы? Я, короче, жду…

Нервничая, он обошел машину и сел за руль…

Было не странно, что он, не говоря ни слова, сорвался с парковки и начал, набирая скорость, обгонять и пугать участников движения агрессивной ездой. Мало людей, которые остаются спокойными, когда у них срывается запланированное, да еще и не по их вине…

— Не скучаете здесь, господа? — спросил он, мигая дальним светом, мешающему впереди джипу.

— Все в порядке? — вопросом ответил ему Антон, посильнее взявшись за ручку на двери.

— Пока не в порядке, но, — «фа-фаа» — посигналил он джипу и выскочил на встречную. — Проблема уже решается, и я уверен, что все будет хорошо, потому, что это я! Да, Светлана Александровна?

Она не ответила.

— Что ты там молчишь?! Сидишь, притихла, как, сука-мышь? — пытался держаться раздраженный Никита. Она, действительно, сидела тихо, как мышь, потому, что по его интонации сразу поняла, что сейчас он в таком настроении, когда любой неверный шаг означает расстрел, и поэтому решительно продолжала молчать…

А вот Антону показался смешным его вопрос с определением ее, как «сука-мышь», и он захохотал, но Никита решил, что смеяться нет повода…

— Козлина! — громко рявкнул он и резко нажал ногой на педаль. Тормоза Мерседеса сработали мгновенно, и, естественно, не пристегнутый Антон по инерции слетел вперед с кожаного сиденья.

— Пристегиваться надо, червяк, а не ржать, как конь! Весело тебе или что?! — спросил Никита, когда остановил машину

— В чем дело?! — почти в истерике повысил голос ошарашенный Антон. — Я чуть головой в стекло не лупанулся!

У Светы от испуга все сжалось внутри, она не поняла, что случилось на дороге и почему Никита так себя ведет с таким важным человеком, а он опять словно прочитал ее мысли и сказал:

— Светка, ты же знаешь, что у нас здесь девочки, которые балуются, получают люлей? На заднее сиденье быстро, — сказал он, обращаясь уже к Антону.

— Но я…

— Шоу начинается, мадам Брошкина, — перебил его Никита и, сделав паузу, громко и четко произнес фразу, придуманную именно для этого случая самим Антоном Ивановичем. — Антошка, в позу!

Это означало, что с этой минуты кое-кто становится его послушной шлюшкой. Антон, зная это, восторженно уточнил у него:

— Все начинается? — и, получив в ответ одобрительный кивок Никиты, обернулся назад и коварно улыбнулся обалдевшей Свете.

Она, конечно, поняла бы сразу, что все, а главное, что именно начинается, если бы знала, что этот богатенький щупленький парнишка не только ради контракта приехал к ним…

— Давай смелее, греби назад, — повторил Никита. Антон был уже так сильно возбужден адреналином, выскочил из машины на дорогу и под сигналы машин, не прикрывая торчащий под штанами член, быстро нырнул назад.

— Ой, тут под ногами что-то, — сказал он, когда садился на сиденье рядом со Светой, которая прикрывалась руками и пыталась разобраться, кого из них имел в виду Никита, говоря о балованной девочке…

— Это не что-то там, а твои педали, — сказал Никита.

— Педали? — удивился Антон, шаря рукой между ногами.

— Ага, педали под чулки будут на тебе смотреться класс.

— Но на мне нет чулок.

— Светка, свои дай ему, и трусы давай тоже… — и добавил, смеясь. — Не было чулок, теперь есть, да еще и трусы появились…

Уже через несколько минут Антон сидел голыми ягодицами на сиденье в чулках и практически незаметных стрингах Светы, которая первый раз в жизни вообще ничего не понимала, но предчувствие неизвестного продолжения и унижения Никиты при посторонних нравились ей.

— Ну что, как делишки, а не жмут ли вам трусишки? — подколол Антона Никита, пытаясь отвлечься, и вдруг сказал. — А давайте поиграем в игру, кто кого, а?

Они молчали.

— Давай, Светка, — не отвлекаясь от дороги, продолжил он. — Раздвигай свою рогатку, пусть наша гостья, полижет тебе. Она любит вылизывать теткам их вареники. Да, Антошка?

Никто из них ему не ответил, но за его спиной послышалась возня голых тел на кожаных сиденьях.

— Молодцы, послушные девочки, а теперь баттл, господа! Питерская красавица Антошка должна пытаться своим языком удивить и стараться так, чтобы ее московская подружка сдалась и приплыла, а ты, московская красавица Светка, держись и не вздумай проиграть и приплыть, пока я не скажу «стоп», — засмеялся он.

Света, словно находясь в тумане с ватой в ушах, слышала его голос и, как и положено послушной безвольной шлюхе, текла…

— Кто не выполнит приказ, проиграет сразу шоколадный глаз!

Эмоции в этот момент у униженных представителей высшего общества кардинально разнились. Антон Иванович, уверенный в своих способностях, радовался, что полижет девочке-мечте, да еще и отымеет ее в попу. Светлана Александровна, наоборот, расстроилась, потому что готова была уже сейчас испытать оргазм от любого прикосновения к себе, а здесь язык молоденького симпатичного парня, с которым заниматься сексом ей совсем не хотелось. Естественно, она начала бороться с возбуждением, но она не знала, что это было бесполезно, потому что Антон ждал этой встречи почти два года, а последние два месяца вообще активно готовился к ней.

Глава 7

Два года назад на каком-то из приемов он увидел ее в первый раз, но не решился подойти и познакомиться. Она сильно понравилась ему, и он начал выискивать информацию о ней — кто, где, когда, с кем, но, позже узнав, что эта богиня вообще неприступна, он, не обладая привлекательной внешностью, вообще отверг мысль о знакомстве с ней. Он было уже совсем забыл о ней, но как-то, отдыхая от рутинных будней на очередной вечеринке, будучи членом элитного закрытого фемдом-клуба, он случайно узнал, что ходят слухи, будто неприступная Светлана Александровна теперь не только прислушивается к своему советнику, но еще и подчиняется ему, как на работе, так и в нерабочее время.

Как всегда бывает в таких случаях, уже через пять минут человек, который об этом рассказал, сам все опроверг и убедил всех присутствующих в том, что это просто сплетни подруги, которая выпила лишнего. Антон, зная, что дыма без огня не бывает, решил все-таки проверить эту информацию сам. Выйдя на несговорчивого Никиту, который ни в какую не шел на контакт, Антону пришлось потратить много сил на то, чтобы заслужить доверие и уговорить его все обсудить. Рисковая мысль пришла к нему, когда все возможные варианты закончились. Он решил, что должен попробовать все, и отослал Никите свои фотографии и видео с сессии, где он в роли раба, а затем конкретно объяснил, чего он хочет и подкрепил свое предложение обещанием: имея возможность подписывать документы, в случае положительного ответа подписать те, которые интересуют Светлану Александровну.

Взвесив все за и против, Никита согласился, но поставил свои условия в такие жесткие рамки, что Антон долго сомневался и думал, соглашаться или нет.

Боязнь того, что о нем теперь знают все, о чем ему, кстати, многозначительно напомнили конкуренты, на которых у Антона ничего не было, и, конечно же, желание иметь запретный недоступный плод взяли верх.

Антон принял условия Никиты, и вот сейчас он, в чулках и стрингах своей мечты, склоняется к восхитительной груди и берет губами её возбужденный сосок.

Первое прикосновение губами к мечте и ее стоны завели Антона еще сильнее. Не сдерживая себя, он начал целовать упругую грудь, страстно облизывать и покусывать ее твердые соски, от чего она не смогла сдержать возбуждение и тоже завелась. Антон, ощущая своим животом жар ее промежности, начал покрывать поцелуями ее нежную кожу и спускаться вниз. Несмотря на то, что Светлане были противны его ласки, и ей хотелось его оттолкнуть, он все-таки ее победил…

Когда, целуя лобок между ее призывно разведенных ног, он почувствовал ванильный запах тела, смешанный с запахом возбужденной женской плоти, еще и застонал, Света сдалась окончательно. Его мечта не смогла удержаться, она вцепилась ногтями ему в волосы и направила его голову ртом к желанным губкам…

Жадно впившиеся в скользкую разбухшую плоть губы и язык привели ее в такой восторг, что она зажала его голову ногами, напряглась и…

— Ммммм… — услышал Никита за спиной.

— О, Светка, готовь свою непослушную жопу, — обрадовался Никита.

— Это не я-а-а, не я… Ах, ммм, — стонала она от напора Антона, который кусал ее, совсем потеряв голову, от того, что сам только что приплыл.

— Ничего себе, какая, оказывается, горячая непослушная сосочка у нас, но это ничего не меняет, — еще больше обрадовался он. — Непослушная Антошка не исполнила приказ. Проиграла нашей Светке шоколадный глаз, — засмеялся парень. — Во, я аж стихами…

Звонок телефона прервал его насмешки…

— Да…? Это ваши проблемы, я жду возврат денег и звоню Юрию Константиновичу. До свидания.

«Вот, сука, невезуха, надо свой отель построить», — выругался про себя Никита и начал думать, что теперь делать с этими двумя. — «Ну, шоу точно отменяется, а это значит, что контракт, похоже, все… Этот сосунок слишком ее хочет, вряд ли он его подпишет, не переспав с ней…».

— Эй, сворачивайтесь там, шоу закончено!

— В чем дело? — спросил испуганный Антон.

— Шоу отменяется, Антошка. Что не ясно?

— Это из-за того, что я… ну это…?

Новый телефонный звонок не дал им договорить.

— Привет, Юльчик.

— Что с голосом, заболел?

— Да нет, вроде бы все в порядке.

— Голос невеселый, я, наверное, не вовремя?

— Нет-нет, по работе не все ладится, а так все хорошо.

— Ты что там, на Милку глаз положил? Охмуряешь ужинами?

— Никого я не охмурял, просто ужин.

— Смотри, не обижай. Она у нас, вроде, не глупая, с характером и смышленая, но я тебя знаю.

— Очень, кстати, хорошая и смышленая подруга у тебя…

«И толковая, кстати, и, если еще не спит, я думаю, она должна понять, почему я приехал домой в 23:00 решать рабочие моменты», — закончив разговор с сестрой, подумал Никита. Радуясь, что появилась надежда, он отметил, что рассуждал о Миле, прям как о своей жене. Улыбнулся проблемам, как учил дед-фронтовик, и сказал:

— Одевайтесь, вроде все получается, цыпочки мои-и! — радуясь, почти спел Никита смешным голосом.

— Фу-у-ух, — выдохнул Антон, а Света притаилась в ожидании.

— Ты, червяк, надевай сверху своего нового наряда свой старый спортивный костюм, а ты Светка-пипетка надевай платье и не забудь почистить сиденье за собой, а еще убери за этим петухом, если попало куда-нибудь! Девчульки-смокатульки, вы едете веселиться и сосать ко мне домой…

Глава 8

Возле дома уверенности в успехе поубавилось, поэтому Никита нервно достал из багажника спортивную сумку и сухо приказал следовать за ним…

— Ведете себя сейчас максимально не вызывающе оба. Ты — моя начальница, ты — наш гость. Ясно? — сказал он и открыл дверь в свою квартиру.

В квартире было тихо. Он даже успел обрадоваться, что Мила спит или вообще пошла гулять куда-нибудь, желательно на всю ночь, но она вышла к ним из кухни со словами:

— Никита, это ты? Ой, ты не один, — испугалась она и, прикрывая грудь своим коротким халатом, продолжила, виновато улыбаясь. — А я здесь по-домашнему.

Она была прелестна — не накрашенное личико, припухшие губки, распущенные волосы, голые ровные ножки в домашних тапочках и, конечно же, соски, которые торчали, как вишенки.

— Да, ты извини, я не стал звонить. Думал, ты спишь с дороги, — ответил Никита, любуясь ее простотой. Он не мог не заметить, как она изменилась в лице, получше рассмотрев гостей. «Где же я видел тебя, Мила…?» — подумал он и вернулся к ним. Бледный Антон и недовольная Света смотрели на Милу, которая сказала:

— Удивлены, что убежденный холостяк живет с девушкой?

«Хоть бы Мила не заметила сетку чулок на ногах этого чмошника», — подумал Никита и сказал:

— Не дождетесь! Познакомьтесь, это Мила, близкая подруга моей любимой сестры.

— Юли? Очень приятно, а я — Светлана, мы работаем вместе с вашим Никитой, а это — Антон, — уже более доброжелательно ответила Света.

— Зд-др-равсствуйте, — запинаясь, сказал он и опустил глаза.

— Ну, вот и хорошо, что познакомились. Проходите, сейчас будем накрывать на стол, — по-хозяйски сказал Никита и подмигнул Миле, а та прошептала:

— А если бы я вышла без халата? Предупреждать надо. Под ним сейчас нет ничего, — и улыбнулась…

Как давние знакомые, они пили мартини и вино, болтая обо всем. Никита совсем забыл о делах и не замечал, как Светлана явно нервничала. Время позднее, посиделки затягивались, а продвижений, по контракту никаких. Не замечал он и того, как Антон смотрит на Милу, потому что тоже смотрел на нее и пытался уловить каждое движение, понимая, что она ему очень нравится…

— Извините, я пойду по курю, — сказала она и подмигнула Никите…

— Так, мыши, если хоть одна тварь, как-то покажет что-то такое, чего не должна увидеть Мила, я сломаю нос. Понятно?

Они по очереди молча кивнули.

— Она и так, наверняка, уже заметила чулки на тебе.

Света улыбнулась.

— А от тебя пхнёт, как от текущей суки, лыбишься мне здесь!

Света, как назло, возбудилась еще сильнее от этих слов. Она любила, когда Никита такой суровый, а Антон, наоборот, занервничал и попросился тоже пойти покурить…

— Позвольте, Людмила? — спросил Антон у Милы с порога балкона.

— Разрешаю, Антошка, — ответила Мила…

Оставшись вдвоем, Света и Никита короткими фразами обмолвились о контракте и решили, что на Антона, если что, нужно будет давить…

Вернулся Антон.

— А где Мила? — спросил Никита у него и заметил, что он нервничал еще больше, чем до перекура.

— Она сказала, что приведет себя в надлежащий вид, который будет соответствовать тематике вечера, и вернется, а то в халате как-то неудобно.

— Может, мы как раз пока обсудим детали контракта, чтобы не терять время? — предложил Никита.

Глава 9

Милы не было примерно полчаса. Как она выразилась, ее «надлежащий вид» понравился ей так сильно, что она даже немного переживала, какой будет реакция на то, как она одета, но все-таки пошла.

Когда звук жарких переговоров бизнесменов прервал стук ее каблучков и крик Никиты: «Ты что делаешь, болван?!», она смело вошла и застыла с улыбкой в проеме двери. Реакция на ее появление в коротком красном платье полностью удовлетворила ее.

Разрез впереди, в котором было видно кружево черных чулок и сексуальный бугорок в промежности, покрытый шелком черных трусиков, а также туфли на высоких каблуках делали ее неотразимой. Раскрытые рты Никиты и Светы то ли от ее вида, то ли от проделки Антона, а, скорее всего, от всего вместе порадовали ее, и она сказала:

— Он всего лишь делает то, что должен делать раб в присутствии Госпожи.

— Гос-по-жи?! — удивился ничего не понимающий Никита. Света вообще обалдела от того, как начали развиваться события, и только Антон стоял на коленях с заведенными за спину руками и жадно, как бык, смотрел на ее красные туфли.

Не обращая внимания на их удивление, она продолжила:

— Покажи, как песик рад своей хозяйке.

Антон встал на четвереньки и, смешно виляя задницей, подбежал к ней. Он ткнулся носом ей в промежность, не переставая, как радостный пес, вилять бедрами, а потом, обежав ее вокруг два раза, понюхал ей попу. Никита, ошарашенный происходящим, вспомнил, где он уже видел Милу, когда увидел ее взгляд. Перед ним стояла та самая девушка, которая умело орудовала в худой попке Антона своими реалистичными страпонами, на фото и видео с его сессий в фемдом-клубе. «Как это возможно, что делать?» — и он спросил:

— Мила, ты, это серьезно?

Она в ответ приложила палец к губам и перевела свой нежный взгляд на Свету, зависшую на Антоне, и сказала:

— Светлана Александровна, у Вас такой заинтересованный вид. Вы впервые такое видите? — та опомнилась и сразу попыталась скрыть состояние, которое выдавало ее лицо. — Не пытайтесь скрывать очевидное, я по вашим красивым глазам вижу, что вам нравится то, что они сейчас видят, — смутила она еще больше свету, и она кивнула, соглашаясь с ее словами, отвела взгляд от Антона и посмотрела в ее полные уверенности и похоти глаза, которые сразу ее очаровали.

Света, действительно такое видела впервые, несмотря на их не самые обычные отношения с Никитой. Она, естественно, знала о сообществе BDSM, но не сталкивалась с ним и не вникала в его суть. У нее на это просто не было времени, а главное — потребности и желания, так как с Никитой она получала в достатке все необходимые ей эмоции.

— Вы хотите присоединиться к нам и попробовать, что это такое? — жар обжег низ живота Светы, как будто она ждала этого предложения. Она дернулась, чтобы встать, но опомнилась и посмотрела на Никиту, который молча наблюдал за их беседой и не мог понять, реальность это или нет.

— Никитушка, я надеюсь, ты не будешь против, если Света, я и мой песик Антошка, развлечемся тут у тебя немножко? — ласковым голоском спросила Мила. За минуту разговора девушек Никита не перестал сомневаться в реальности происходящего и поэтому хриплым голосом сказал:

— Нет, конечно, я даже за.

Его голос и ответ Милу порадовал, а Свету очень удивил. Она точно не ожидала от него такого ответа. Удивил, но не огорчил. А разве он мог ответить иначе, желая увидеть, как его шлюха в роли Госпожи будет унижать питерского червя, который ему сразу не понравился? Выяснять, почему сейчас все это происходит с такой замечательной очаровательной Милой, ему не хотелось, зато всегда хотелось себе такую…

— Тебе понравится, — сказала Мила восхищённому Никите, который вставал с дивана, с мыслью: «Ну, раз такой движ…».

Он прошел мимо нее и через секунду, оказавшись на пороге, услышал за спиной кусочек ее фразы:

— Что ты вылупилась на меня, шлюха?

«Хана тебе, питерский червь», — обрадовался он, направляясь к входной двери, у которой оставил сумку, и начал представлять, что там сейчас происходит…

Четыре шага туда, четыре шага обратно, и вот он с сумкой в руке и с хорошей картинкой в голове — с двумя Госпожами и их рабом — входит в гостиную и понимает, что там все кардинально отличается от того, что он успел себе нафантазировать…

Удивлен был не только он…

Мила вместе с Антоном просто были в шоке от действий Светы.

Осознание, что сейчас она будет властвовать над человеком, очень возбудило её. Властвовать не так, как она привыкла — руководить и унижать каких-то работников, а властвовать и унижать равного себе по статусу и положению, да еще и в извращенной форме. Она была готова и очень этого хотела, но…

В тот момент, когда Мила, обращаясь к Антону, произнесла: «Что ты вылупилась на меня, шлюха дырявая? Становись раком и ползи сюда», Света удивила всех, и себя в том числе. Не понимая, почему она это делает, словно ей переключили тумблер, с ощущением человека уверенного, что сейчас прыгнет с вышки в бассейн с горячей водой, Света медленно опустилась на пол, но по ощущениям, будто нырнула в прорубь. В затуманенном сознании добралась она до ног Милы и подняла на нее глаза. В этот самый момент появился на пороге Никита и увидел, как ей прилетела звонкая пощечина Милы со словами:

— Никогда без разрешения не смотри на меня, дрянь! Поняла?

— Угу, поняла, — выдавила Света.

— Поняла, Госпожа!

— Поняла, Госпожа, — уже глядя в пол, ответила она.

Никита стоял у Милы за спиной и думал: «Светка сама тупанула…А-а-а, может, сдал червь…»

— Раздевайтесь, рабыни, быстро! — скомандовала Мила.

«Прекрасная барышня», — отметил Никита и пошел к дивану…

Пока Никита поставил сумку и сел на диван, платье Светланы быстро слетело с ее тела, и она осталась голышом, а вот Антон возился со своим спортивным костюмом и заинтересовал Милу своими трусиками, и она сказала:

— О, да ты прям как настоящая девочка! Мне будет интересно, так что трусы мы оставим. Никитушка, ты видишь, какие у нас тут девочки хорошие? Ты извини, что со Светой так получилось, оно как-то само собой, но ей нравится. А ну-ка, поцелуйтесь, рабыньки, покажите быстро Никите, как вам нравится…

Света подалась к лицу Антона и коснулась сжатыми губами его губ. Не желая прикасаться к нему даже руками и чувствуя отвращение, она не разжала их. Но когда брезгливость и отвращение стали ничем в сравнении с усилившимся желанием выполнить унизительный приказ, она сдалась и впустила язык Антона в свой рот. От этой картины у Никиты начал подниматься член и, глядя на Милу в образе с рабами у ее ног, ему снова безумно захотелось ее себе…

Мила тоже начала заводиться по-взрослому…

— Давай, Светка, пососи писюнчик Антошки. Глянь, как он стоит, — сказала Мила, глядя на Свету, которая пропустила приказ мимо ушей.

Тут все и началось…

Мила рукой схватила Свету за волосы, встряхнула ее и, продолжая тянуть назад, прошипела:

— Сосать. Соси, сказала, этой элитной псине член, обеспеченная тварь. Давай, быстро, иначе я тебе сейчас его руку целиком в твою драгоценную вагину всуну, — Мила, несмотря на свой миленький видок и небольшую комплекцию, была сильной и главное очень суровой и жестокой к своим рабам.

Светлана попыталась нагнуться к торчащему из ее трусиков немаленькому члену, но Мила держала ее и смеялась, возбуждая Антона своим смехом. Он хорошо знал этот смех, потому что слышал его не один раз в критические для себя моменты. Она с подругами по клубу часто унижала их с другими, такими же, как и он, рабами на вечеринках. Мила отличалась своей строгостью и умением, как унизить, так и сделать больно, наказывая за непослушание. Она с удовольствием плевала им в лицо, заставляла вылизывать себе обувь и ноги друг другу, но больше всего Антон боялся, когда она била его ремнем по гениталиям. Боялся, но, как верный преданный пес, ходил к ней, потому что жить не мог без боли, унижений и своей красивой хозяйки…

Никита не вмешивался, а просто наблюдал, как развлекается девочка и, кажется, влюблялся в нее.

Наконец, Мила отпустила волосы Светы, и та смогла нагнуться. Член был скользкий, совсем не противный на вкус и очень горячий. Она всосала головку, подержала немного, всосала еще и подалась вперед. Как бы она ни любила сосать член Никиты и чувствовать, как он входит в ее горло и перекрывает дыхание, член Антона ей сосать совсем не хотелось. Брала она его в рот не для своего удовольствия и не для того, чтобы доставить его Антону. Брала, потому что ей приказали. Этого не скажешь об Антоне — он был на седьмом небе от счастья и удовольствия, не от умения и действий Светы, которые мало кому понравились бы, а от понимания, что он сейчас дает в рот своей мечте, да еще и в присутствии своей Госпожи.

— У тебя случайно нет хоть какого-нибудь страпона? — неожиданно для всех спросила с улыбкой Мила у Никиты, когда через полминуты топорного минета от Светы Антон с довольной рожей подкатил глаза.

— В той волшебной сумке есть, и даже можно выбрать, — на автомате ответил он. Ответил и пожалел, что, не подумав, оказался в ловушке, ведь, если она сейчас попросит подать страпон или сумку, ему придется встать с дивана и засветить свой стоящий член. Свободными джинсами спастись тоже не удастся, так как под ними не было на нем трусов, но Мила посмотрела на рабов и сказала Свете:

— Разрабатывай ему жопень пальцами и слюней побольше, сплевывать в очко не забывай. Собрала во рту слюну… — смачно харкнула она ей в лицо, и после слов: «Вот так, сука!» пошла к дивану и, не сводя глаз с Никиты, приблизилась к нему настолько, что он почувствовал запах ее намокших трусиков, затем медленно повернулась спиной и сказала:

— Будь так добр, поухаживай за мной — замочек расстегни мне там.

Никита, не вставая с дивана, дрожащей от волнения рукой расстегнул маленький, еле заметный замок на спине

— Спасибо, ну уж и снять помоги, кавалер, — ее голос был таким игривым и капризным, что если бы не голые рабы в нескольких метрах, он бы даже не подумал, что помогает снимать платье со строгой Госпожи. Пытаясь касаться пальцами ее нежной кожи, он сдвинул с левого плеча красную бретельку, а затем с правого, и они поочередно съехали вниз к локтям. Мила вытащила из них руки и повиляла попой, призывая его продолжать дальше снимать с нее платье. Он начал стягивать его по бокам, обнажая спину, которой хотелось коснуться губами, но он сдержался и продолжил опускать платье на бедра. Перед его лицом оказалась великолепная попка, прикрытая черным треугольником трусиков. Любуясь видом, он на секунду прекратил движение рук, задерживая платье на резинках чулок. Насыщенный красный в сочетании с глубоким черным прекрасно смотрелись на ее теле, но он продолжил…

— Спасибо большое, — сказала она и вышагнула из спущенного на пол платья, присела, подняла его и бросила рядом с Никитой на диван.

Он выдохнул, когда она отошла к сумке и увидел, как червяк стоит раком с поднятой вверх худой жопой, стринги сдвинуты, морда щекой на полу, а Света втыкает пальцы между ягодиц его попки с кулачок.

Было заметно даже с дивана, что пальцы входят, как по маслу, в его растянутый попец. Пальцев было уже два, по одному с каждой руки, но удовольствия на его лице было столько, что можно было подумать, он сейчас выстрелит спермой. Света тоже не унывала, даже наоборот. Стоя на коленях, она по очереди уверенно всовывала свои длинные пальчики, растягивая сфинктер питерской шлюшки, и смачно плевала туда. Удовольствия на ее лице, тоже хватало, но скорее всего не от процесса — вряд ли ей нравилось засовывать свои пальчики в задницу какому-то рабу — она праздновала свою маленькую победу и кайфовала от нее. Ей больше не грозила перспектива быть униженной, занимаясь сексом с чмошником, да еще и по его воле, хотя член у него был, как надо. Главным для нее было то, что сейчас не она подчиняется ему, а он подчиняется ей. Хотя на самом деле это было не так, но ей хватало своих мыслей, чтобы она была довольна…

Глава 10

— Ого-го-го, сколько здесь всего! — воскликнула Мила.

Никита раньше не сталкивался с секс-игрушками, девайсами и прочими штуками, которые можно использовать, поэтому он, готовясь к сегодняшней встрече, просто взял и купил много разного…

Копаясь в сумке, Мила приговаривала:

— Ой, тут и зажимы есть, и кляпы. А это что? А, в уретру… Маска… Ага, вот и страпончик. Ух ты, повезло псу — даже смазка есть, и… А ну-ка… Уиии, мой любимый! — громко сказала она, достав из сумки страпон без ремешков, который фиксируется на активе во влагалище.

Взяв его, смазку и страпон для Светы, она пошла не к рабам, а опять подошла к Никите. Вид девушки с голой грудью чуть меньше третьего размера с небольшими темными сосками, изящной шеей, плоским животом и взглядом хищницы вскипятил зудящий мозг Никиты. Запах от неё манил и притягивал, да еще и эти реалистичные страпоны в ее руках…

— Сними, пожалуйста, с меня трусики. Если тебе не сложно, — Никита удивленно поднял брови. — Просто я не хочу, чтобы кто-то из них касался меня своими руками…

Несмотря на то, что ему было сложно — сложно не снять, сложно потом удержаться, аргумент более чем убедил его, и он, глядя на ее грудь и соски, все-таки подцепил пальцами резинку. С кайфом от шуршания трусиков по коже, ласкающим его мозг, спустил их с одной стороны, потом с другой к резинкам чулок и опустил глаза на ее аккуратный лобок с тонюсенькой вертикальной полоской коротеньких волосков…

Продолжая чувствовать аромат ее тела, смешанный с запахом трусиков, пропитанных смазкой, в его руке, он смотрел, как она отдалялась от него, призывно виляя своей голой попочкой.

Госпожа медленно подошла к послушно исполнившим ее приказ рабам, осмотрела их и сказала Свете, уставившейся на ее промежность:

— Во-первых, не пялься на мою девочку без разрешения, а во-вторых, я вижу, что членоприемник уже растянут достаточно хорошо, поэтому бросай и… — приказывая стервозным голосом. — На вот, цепляй, — бросила в нее страпон.

Света медленно достала сложенные вместе пальцы левой руки, покрутила оставшимися в анусе пальцами правой и высунула их под протяжный стон Антона.

— Оближи их, — сказала Мила Свете, и мгновенно два сложенных пальца, побывавшие только что в заднице, оказались у нее во рту. Чувствуя отвращение, она засунула их глубже…

— Все, давай, облизывай, — скомандовала Мила. Света поперхнулась, добавив еще два пальца другой руки, но вынимать не стала, и, держа во рту четыре пальца из Антошки, приятно удивилась, что их вкус оказался даже приятным. Она не спросила у себя: «Света, зачем ты это делаешь, зачем?», но зато она для себя отметила, что впихивать пальцы в чью-то жопу ей понравилось больше, чем впихивать их себе в рот.

Впихивать, крутить, растягивать пальцами анус и плевать… Растягивая Антону пальцами мускульное кольцо, ей понравилось плевать, а точнее пытаться попасть, не нагибаясь, в самую цель своей слюной и собирать ее пальцем, если промахнулась, а затем продавливать ее глубоко в анус. Развлекаясь, она успела наполнить его задний проход настолько, что Антону, который продолжал стонать и играть со своим растянутым сфинктером красного цвета, иногда удавалось случайно надувать пузыри из ее слюней. Это естественно заметила Мила и со смехом сказала:

— А ты, мисс пузырящееся днище, не вздумай кончать, — и толкнула его ногой в тощую ногу.

— Ай, — накрыл рукой Антон место, куда Мила попала острым каблуком.

— Поняла, сучка, что будет, если ты кончишь без разрешения?

— Да, Госпожа, — жалобным голосом ответил он и поднял голову с пола. Света уже разобралась с ремешками и, закрепляя на себе страпон, наконец-то встретилась взглядом с Никитой. Ей хватило мгновения, чтобы разобрать в его глазах полное удовлетворение, но насладиться ими помешала Мила. Прилетевший подзатыльник растрепал ее волосы и, щелкнув зубами, Света почувствовала себя маленькой девочкой, которую наказывают за полученную в школе двойку. Улыбка Никиты, явно довольного действием Милы, вернула ее обратно в реальность. Реальность, в которой она — не маленькая девочка, а взрослая, грязная шлюха…

— Не отвлекайся, шлюха, — подтвердила ощущение Светы раздраженная Мила. — Сними с меня туфли, ножки у меня уже устали в них.

Света наклонилась к ее ногам, и Мила увидела замечательный вид сверху — прогнутая спина рабыни, сужающаяся в талии, ремешки страпона и, конечно же, ее округлая попа — гордость Светы. Гордость, достигнутая исключительно упорными тренировками в спортзале. Мила видела множество, как мужских, так и женских ЗАДНИЦ, но такой попочки у нее еще не было, потому что она женщин, как-то не очень… У нее, естественно, был небольшой опыт с девочками, но эти несколько раз были в клубе с рабынями, и им было под пятьдесят. А здесь явно натуральная, ухоженная и главное — принадлежащая очень привлекательной девушке, внешность которой Мила оценила сразу, как только увидела ее.

— Слышишь, чудо в стрингах, — Антон вздрогнул. — Там в сумке я видела перчатки резиновые, сюда неси.

Света в это время справилась с одной туфелькой, оценила педикюр под еле прозрачными чулками и с новым для себя желанием поцеловать эти пальчики начала снимать вторую.

— У тебя был опыт или тебе просто нравится? — спросила Мила, обратив внимание на ее поведение.

— Не было. Просто такие ножки, я прям…

Ей не дала договорить пощечина Милы, которую пришлось влепить Антону. Он вернулся, поднявшись на ноги без ее разрешения. От неожиданности он выронил медицинские перчатки из руки и успел сказать: «Извините, Госпожа» к прилету второй хозяйской пощечины…

«Как хорошо, что я люблю пожестче в попку», — подумала Светлана Александровна, когда смазка, оторвавшись от тюбика в руке Госпожи, обдала прохладой, упав точно ей на сморщенную розовую дырочку.

«Только не фистинг», — подумал Антон Иванович, когда получил свою порцию смазки.

«Моя малышка сейчас надерет вам задницы», — подумал Никита и попытался утихомирить стояк, когда Мила взяла страпон…

В резиновых перчатках на руках она обильно смазала девайс, немного расставила ножки, прикрыла глаза и медленно начала вводить в себя игрушку. Держатель страпона плотно обхватили тренированные стенки влагалища. Немного привыкнув, она открыла глаза:

— Охх!

Чулки, голая грудь, реалистичный страпон телесного цвета с темной головкой торчит, как настоящий, в паху и ее взгляд… Взгляд уверенной в себе, чертовски красивой, необычной, особой девушки с рабами у своих ног унесли Никиту куда-то далеко, куда-то там, где есть только она…

— Разве так может быть? — спросил он вслух.

— Еще как может. Иди к нам, — сказала Мила и присела за шлюхами.

Именно шлюхами… Разве можно назвать как-то по другому неприлично богатых людей, которые стоят голые на коленях с руками за спиной, упираясь лбами в пол, и добровольно подставляют свои бесценные дыры? Нет, нельзя, и Мила прекрасно знала это, поэтому произнесла: «Шлюхи должны терпеть» и начала размазывать по их дыркам смазку…

Никита не сводил глаз с Милы и мял в руке ее трусики, пока она, меняя позы, работала с рабами, не забывая отдавать им указания. Интенсивная оргия длилась минут пятнадцать и вымотала ее… Она достала свой страпон из станка Антона на глазах у Светы, которая свой пихала ему в рот.

— Фух, впечатление, что я — рабыня. Хватит. Ооо, как плотненько, ого… — вынимая из себя держатель страпона, озвучивала Мила свои ощущения, сидя на корточках с широко разведенными коленями…

Глухой шлепок…

— Мммм, — застонал Антон настолько громко, насколько получилось носоглоткой и занятым ртом. Мила ударила его по яйцам страпоном еще раз, он застонал сильнее и попытался освободить свой рот, но Света не была дуррой, поэтому приказ Госпожи «Без команды не вынимать» выполняла на отлично.

— Не рыпайся, детка, иначе я тебе в очко твои стринги страпоном на самое днище затолкаю, — сказала Мила и зачем-то попыталась всунуть в него руку…

Он с рычанием выгнул спину, когда сложенные лодочкой пальцы вошли в него до косточек.

— Хм, странно, не идет что-то, — удивилась она, хорошо зная, что уже не раз засовывала в него свою небольшую руку и даже сжимала ее в кулак у него внутри. Удивилась она, потому что не знала главного — Антошка филонил и просто смазывал себе анус специальной смазкой перед посещением клуба.

— Короче, жопа, иди ты в жопу, — сказала она и уже встала, чтобы уйти, но страпон в руке…

Резкое движение, очередной стон Антона, и девайс в очке торчит изогнутым держателем вверх.

— Как скорпион, — засмеялась Мила, глядя на его зад, затем отошла на пару шагов и снова залилась смехом. — Щекастый единорог с хоботком, — глумилась она и, встав рядом со Светой, начала гладить его по голове.

— Хороший песик, послушный. Стоит смирно, течет — вон сколько вытекло, — посмотрела она на лужицу слюней, натекших из его рта на пол, сняла перчатки и начала наносить ими хлесткие удары ему по щеке. — Плохой пес. Непослушный…

Наигравшись, она сказала:

— А ну, лижи…

«Ну, тварь, я тебе устрою», — глядя на Свету, подумала Мила и ласково сказала: «Песик заслужил лакомство от Хозяйки».

Эта минутка ласки обрадовала его, а вот Светочку насторожила, и не зря. Она еще не знала, что она и есть его лакомство. Никто, кроме Милы не знал, что лакомство в виде дыр Светы нужно было для того, чтобы по сильнее унизить шлюху. Мила заметила, что та всем своим видом показывает свое превосходство над ним, да еще и этот восторженный взгляд вместо испуганного и молящего о пощаде… В общем, Миле захотелось опустить эту сучку на землю так сильно, что она швырнула перчатки ей в лицо…

Никита мог присоединиться к этой троице, но впервые в жизни он получал эстетическое удовольствие, которое было сильнее похоти, возбуждения и желания. Чувствуя голод физических ощущений, он все же остановился на решении не вмешиваться и наслаждаться событиями, которые вряд ли повторятся еще когда-нибудь. Вникая в детали меняющейся обстановки, он сосредоточился на кресле, в которое усаживалась несравненная Мила, и перестал замечать других…

А Мила, устроившись поудобнее, была так увлечена суетливыми рабами, что не замечала пристальный взгляд Никиты, находившегося всего в пяти шагах от нее. Это было настолько близко, что он почувствовал аромат ее промежности, когда она развела свои согнутые в коленях ноги. Сейчас он чувствовал ее запах везде — и от трусиков в своей руке, и от платья, лежащего рядом, и, возможно, от промежности, хваля себя за то, что, обустраивая квартиру, не выкинул старое кресло.

— Светка, — та вздрогнула. — Иди сюда, лизать будешь меня. Только даже не думай прикасаться ко мне своими вонючими руками, за спиной их держи, — скомандовала Мила. — А ты, кобелек, будешь сношать, эту течную сучку так, как хочется тебе. Ты же, вроде, за этим приехал сюда…

— Ооох, какая ты, ммм… хорошая девочка, ммм, — стонала Мила от языка и губ Светы, размазывающих остатки смазки для страпона, перемешанные с естественной… — Ах, какая способная сучка. Ммм… Да, да, вот так. Да, вот и про попу мою не забывай. Ооо, аууу, дааа… глубже…

Но Свете никак не удавалось сосредоточиться на каком-то одном месте, как она ни старалась. Неустойчивая позиция, руки за спиной, еще и Антон начал загонять свой немаленький прибор в нее с каким-то остервенением. Почему он не жалел эту хрупкую девушку, которая так сильно ему нравилась, знала только Мила. Несмотря на то, что сейчас сбывалась его мечта, он завидовал ей, а не радовался за себя. Да, завидовал, потому что ей разрешили касаться губами и даже лизать языком девочку Госпожи, а он уже целый год является ее рабом, но может только нюхать ее, прикасаться языком и губами ему запрещено, а руками — вообще табу…

Вжимаясь губами в горячую нежную плоть, первая кончила Света и заразила своим оргазмом всех.

Когда Антошка начал по очереди менять ее дырочки, Света не удержалась. Ей показалась очень унизительной его выдумка со сменой влагалища и попы. Всунул, высунул, всунул в попу, выдернул и снова во влагалище до упора, и снова попа…

Мила выбрала идеальный способ унижения для кем-то возомнившей себя суки. Она была довольна, что Света, и так чувствуя себя униженной вещью, которой пользуется такой же раб, еще и слышит позорные звуки, которые издают, выпуская воздух, ее влагалище и раздолбанная жопа. Но Мила не учла, что суке, наоборот, понравится все это настолько сильно, что ее оргазм станет для нее новым открытием…

Кончила сука от резкого тарана в эту самую жопу, прекрасную, раздолбанную, как блядскую, жопу… Ей всегда нравился анальный секс, но кончить от него она не могла, несмотря на разные способы. Размер, интенсивность и количество не помогало, да что там говорить, если даже Никита не смог. И вот сейчас, чувствуя сильный оргазм, она, наконец, поняла, чего же ей не хватало. Не хватало ей морального удовлетворения от публичного унижения. Пусть это всего два человека, но этого оказалось достаточно, и теперь она уверена, что ни одно физическое удовольствие не может сравниться с моральным…

Готовую ударить в пол своей золотистой струйкой, дрожащую в оргазме Милу поддержал Антон. Эмоций для этого у него было более чем достаточно. Испытывая эмоциональное возбуждение, Антон тоже начал получать свой сильнейший оргазм. Работая бедрами и загоняя член в свою мечту на глазах у своей Госпожи, раздолбавшей его зад, он кончил все-таки от морального возбуждения, побежденного физическими ощущениями. Лишенный свободного доступа к женской плоти, когда стал рабом, он получил оргазм именно от попы кончающей Светы, которая зажимала его член…

Красное лицо Антона, покорный взгляд красавицы с испариной на лбу и, конечно же, язык, наконец, сосредоточившийся на клиторе, унесли Милу. Унесли куда-то туда, где есть только она и ее чувства. А тут, в реальности, остались сжатые ее пальцами соски, закрытые глаза, сокращение живота и напряженные бедра. Именно так выглядела Мила, заполняя ротик Светы своими соками во время оргазма…

Ее оргазм был таким же ярким и особенным. Наконец-то, у нее был секс, пусть не с накачанными красавцами, пусть вообще без проникновения в нее, пусть это видели другие люди, главное — это было с живыми людьми и не на работе в клубе. Хоть ей и нравилась ее работа, и у нее получалось там выплеснуть свой негатив и как-то отвлечься… Отвлечься от лжи, лицемерия и одиночества. Подруги, мама, эти чертовы рабы, которым только и нужно, по сути, что использовать ее — это все не то. Можно, конечно, думать, что в клубе рабы ублажают ее, но по факту это она удовлетворяет их потребности, унижая и причиняя им боль…

Глава 11

Испытав оргазм, можно сказать, вместе, отходили они от него каждый по-своему, и когда отошли…

Света не могла пошевелиться и боялась посмотреть на Никиту.

Антошка, осознав, что кончил без разрешения, начал суетливо пытаться навести порядок, чтобы не злить Госпожу…

— Никита, спасибо за вечер, — сказала Мила, нежно лаская себе клитор, поцеловала скользкие от смазки пальцы и послала ему воздушный поцелуй…

В комнате сразу воцарилась тишина и покой…

Они смотрели друг на друга — Мила с Никитой, Света с Антоном, как вдруг Никита опомнился, подскочил и с платьем направился к ней. Каждый из них, включая Милу, по-своему подумал своим развратным мозгом о его намерениях, но никто не ожидал, что он подойдет и скажет ей:

— Дай, я прикрою тебя, — накрывая ее раскрытую девочку между призывно раздвинутых ног, поправит шелк воздушными движениями, еле касаясь ее кожи, словно чего-то дорогого, и даже грудь с сильно торчащими сосками не забудет заботливо накрыть… Осмотрев результат, он спросил:

— Может плед принести?

Мила прижала руками платье к груди и молча сдвинула ножки в ответ. Ее молчание Никита принял за согласие и пошел за пледом, коротко бросив рабам:

— Оденьтесь уже!

На самом деле Мила молчала, не желая портить романтику, потому что не ожидала увидеть столько заботы и нежности в его глазах…

Остатки ощущений от недавних событий накрыло цунами нежности, сметая все на своем пути. Контраст от поведения и отношения Никиты к ней поразил ее так сильно, что она впервые за долгое время по-женски захотела мужчину…

Когда он вернулся с пледом, уже одетые каждый во что-то свое Антон и Света вдвоем собирали все, что небрежно валялось на полу. Мила лежала, свернувшись в кресле и поджав ножки в чулках с зажатым между ними платьем, и руками прижимала его к груди…

Он подошел к ней, улыбнулся и с такой же заботой накрыл ее пледом.

— Да, так вот, так и лежи, — весело поддержал он ее игру, когда она краем пледа прикрыла себе низ лица, словно Шахерезада.

— Слушаюсь, мой повелитель. Я буду послушной любимой женой, — пошутила она…

Лежа под пледом и продолжая зачем-то греть промежностью платье, Мила наблюдала за тем, как уже с важными лицами тройка богатых бизнесменов что-то обсуждает. Вглядываясь в их лица, она отметила про себя, что никогда бы не поверила в рассказ, о том, что эти люди только что делали…

Глава 12

Контракт, наконец, был подписан, и Антон со Светланой, спросив разрешения, засобирались…

Первым уехал Антон, которому повезло, и он покинул квартиру без дополнительных наказаний.

Свете повезло меньше или, наоборот, больше. Пока она ждала машину, ей задавали вопросы, но она так и не смогла объяснить, как же получилось, что она встала на колени перед Милой. Она так и не вспомнила, как все это произошло, ее голова не соображала и была забита мыслями о члене Антона… Ну, а когда за ней приехала машина, она поблагодарила обоих за вечер и такой важный контракт, поклонилась и бодро пошла…

В лифте она радовалась тому, что познакомилась с Антоном, и тому, что у Никиты именно такой характер. Только он мог перед самым выходом приказать ей сесть попой на анальную пробку, которую она не вставила в машине…

— Судя по выражению лица, ты удивлен? — спросила Мила у Никиты.

— Удивлен? Не то слово, — ответил он, рассматривая ее.

— Тебе разве Юля ничего не рассказала?!

— Что не рассказала?

Мила улыбнулась и села в позу лотоса, заматываясь в плед и доставая из-под него платье.

— Я так поняла, ты не был в курсе, что я в фемдом-клубе у нас в Питере являюсь практикующей госпожой? Забери, пожалуйста, не хочется вставать.

— Нет, я не в курсе, — забирая платье. — Но я узнал тебя почти сразу, как только ты вошла переодетая, — вешая платье на спинку стула, ответил он.

— И ты не в курсе, что мы собрались открывать с Юлей в Москве подобный клуб, только BDSM?

— Мартини будешь? — спросил Никита, удивленный информацией.

— Ты не знаешь, что это такое? — засмеялась она.

— Нет, мы не обсуждали это с ней, но я примерно знаю, что это такое, хотя я сегодня увидел, как это.

— А я почему-то думала, что она рассказала тебе.

— Нет. А сок будешь? — опять проявил он заботу.

— Если не сложно, налей гранатовый.

— За льдом сходить?

— Нет-нет, Никита, не нужно. Присядь, давай серьезно поговорим… Я надеюсь, это никак не повлияет на наши с тобой отношения и на твои отношения с Юлей.

— Нет, что ты, все в порядке. Я нормально к этому отношусь. Просто как-то неожиданно все это, — успокоил ее Никита, садясь на диван рядом с ее черными трусиками, которые выглядели смешно на большом, как аэродром, белом диване.

— Представь, как я офигела, когда увидела Антошку. У меня за мгновение пролетело миллион мыслей в голове, я даже забыла, что в халате. Ты, кстати, извини, что я влезла в твои дела. Я надеюсь, у тебя не будет проблем?

— Конечно, не будет. После сегодняшнего контракта у меня, надеюсь, вообще не будет проблем, тем более с начальством, — улыбнулся он и продолжил. — А вот тебя мне нужно будет убить, извини.

— В смысле?! — не понимая, шутит он или нет, испугалась она.

— В прямом. Убить, — пауза переходит в улыбку. — И съесть, чтобы никому не досталась, — рассмеялся он.

— Дурак!

— Да ладно тебе, мне очень интересно, как ты поняла, что вообще происходит. Ладно, ты узнала Антона, но как ты поняла, в каких я отношениях со Светланой, и как тебе пришла идея сделать то, что ты сделала?

— Когда я пошла курить, он пришел и рассказал мне кратко, почему он здесь.

— Вот сука языкатая, хуже телок! Я сразу понял, что ты не сама догадалась, что Светка может быть моей сучкой…

— Твоей кееем? — выпучила она от удивления глаза.

— Он же тебе рассказал, ты говоришь, — напрягся он.

— Он не говорил мне о том, что она твоя сучка, ты что!

— А как же ты узнала тогда, что ее можно унижать? — пытался выяснить он, понимая, что уже сам спалился.

— Он не говорил мне о том, что она нижняя твоя. Он просто мне сказал, что у вас важные дела. Я спросила: «Будут тебя доминячить?» — ну так, в шутку. А он сказал: «Нет», но разъяснил, что приехал в надежде потрахать ее за свою подпись. Он не мог этого скрыть, так как он — мой раб, — Никита вопросительно глянул. — Ему надо было спасать свою жопу и объяснять, почему не предупредил, что собирается спать с женщиной.

Никита слушал ее и думал, как он мог так спалиться.

— А тебя, кстати, не отталкивает от меня, как от женщины после увиденного и услышанного? — обратно включила Мила его голову.

— Нет, что ты. Я бы, если честно, и не подумал, что ты такая милая и аккуратненькая, а такая прям ух…Если тебе нравится, то почему бы и нет, я сам не святой.

— Не то, чтобы прям нравится, скорее, жизнь заставила и, вроде, стало получаться. Я после развода пообещала себе, что больше не дам себя в обиду и не дам прикасаться к себе мужикам.

— Я заметил, — ответил Никита, расстроившись, ведь его предположение о том, что она не дала Антону только потому, что здесь был он, развеялось, как дым.

— Вот и нашла себя там, где сейчас я нахожусь. И знаешь, абсолютно не жалею. У меня к мужикам такое же отношение, как и у тебя, я так поняла, к сегодняшним бабам.

— Ну, я заметил, ты опытная уже, раз Светку мою железную на колени поставила за полминуты и в бараний рог скрутила в присутствии меня.

— Да в том-то и дело, ты понимаешь… Я, когда узнала, что от того, трахнет он ее или нет, зависит многое, а главное, поставит он подпись или нет, решила рискнуть, чтобы тебе помочь и попытаться уговорить поработать, так сказать, в паре. Ну и там уже…

— То есть ты тоже, как и я, подумала, что она хотела побыть госпожой? — удивился и снова запутался Никита.

— Ну так… Я и охренела, когда я сказала псу ползти ко мне, а она, как зомби, плюхнулась на пол. Главное так быстро, что я думала, разобьет колени, приползла, а я решила не теряться…

— Я до сих пор не верю, что все это было, но вот смотрю на тебя и понимаю, что еще как было.

— Было. Ты бы видел ваши лица, когда я вошла.

— Да ну я сначала обалдел от червяка, потом от тебя…

— Ты, кстати, сказал, что именно тогда узнал меня. Ты про, что?

— Твой червяк болтает много, поэтому… Ладно, все хорошо, что хорошо заканчивается, правда. Начало третьего, хорошего понемногу. Пойдем, может быть спать? А то я сегодня замотался.

— Конечно, пойдем, — согласилась Мила.

Совершенно не стесняясь отсутствия трусиков, но зачем-то прикрывая грудь рукой, она встала и сказала, подтягивая чулок:

— Чур, я первая в душ. Ты не против?

Он хотел обнять ее такую офигенно-сексуальную, но это было сказано таким голосом, что ей не хотелось отказывать.

— Разве можно тебе такой отказать? — ответил он, чувствуя, как снова встает его член…

Естественно, у каждого из них были свои мысли и о прошедшем дне, и о его продолжении, а кое-кто вспомнил даже про далекое прошлое…

Никита, пытаясь отвлечься от стояка, хотел встать и сложить плед, оставленный Милой в кресле, но увидел ее туфли. Один из них лежал рядом со вторым, стоявшим чуть сбоку от стула, с которого свисало шелковое платье, и решил, что вся эта сексуальная картина с небрежно брошенными женскими вещами неплохо вписывается в интерьер его холостяцкой квартиры. Отбросив мысль с наведением порядка, он снял рубашку и откинулся спиной на диван. Этот огромный диван с подушками он купил себе вместе с телевизором для более удобного и приятного просмотра фильмов, да и что скрывать, для сексуальных утех.

«Юлечка, сестренка, ты меня с детства сюрпризами не перестаешь удивлять — что тогда, что сейчас. Вроде, выросли уже, а ничего не меняется…» — перебирая мысли, он заметил, что лежит в тишине, хотя телевизор включен. В попытке, не вставая и не открывая глаз, найти пульт, который лежал где-то с боку, он раскинул руки, но вместо пульта под руку ему попались скомканные трусики Милы…

Мила не спеша нежилась под струйками душа. Никита был уже не маленький мальчик, она — тоже взрослая девочка и прекрасно понимала, что после такого ни один мужик не удержится. Как можно удержаться, когда под боком умница, красавица, сексуальная, голая, да еще и очень развратная девочка…?

Понимая все это, она ждала его, ждала, что он придет и возьмет ее так, как ему хотелось весь вечер…

О том, что у них рано или поздно будет секс, она решила еще в аэропорту. Мила знала, что Никита — красавец, не Брэд Питт, конечно, но не урод точно. Знала, что не алкаш, не наркоман и главное — он свободен. Поэтому, еще когда они с Юлей определились, что поедет в Москву именно она, было решено, что она будет просто обязана с ним встретиться.

В аэропорту Мила убедилась, что ее тело реагирует на него, так же, как и в то время, когда, играя на скрипке, она думала о нем. Тогда она придумывала, как встретиться с ним. Один раз у нее даже получилось через Юлю договориться о встрече, но, успешно выполнив задуманное, она испугалась идти дальше, так со временем ее влюбленность и прошла.

Вот теперь, глядя ему в глаза, она понимала, что не прошла. Влюбленность бережно хранилась, скрытая от посторонних глаз, на полочках ее, как оказалось, развратного мозга.

Поэтому она ждала, что он придет и возьмет ее. Но, несмотря на его взгляд, возбуждение, похоть и желание в его штанах, которое видела Мила, уходя в душ, специально игриво виляя голенькой попой, Никита не шел.

Прождав по ощущениям некультурно долго, она буркнула что-то себе под нос и замотанная в полотенце вышла с намерением появиться со словами: «Кто это у нас здесь такая культурная зануда, милую Милу не хочет…?».

Вся такая заведенная, приближаясь к гостиной, она четко расслышала звуки секса, но это не остановило ее, даже наоборот. Сгорая от желания, она вошла и увидела стояк Никиты.

Он лежал на спине и не заметил ее, но его кубики пресса, накачанные грудь и громкие стоны девушки манили ее, и босые ножки сами понесли малышку к нему. «Член или сосок?» — думала Мила, тихонько подкрадываясь. За красной подушкой, на которой он лежал головой, было свободно полдивана.

«Так увлечён порно? Ага, по-любому специально не реагирует. И порно включил — издевается, гад. Ведь знает, что телевизор на половину стены, и это будет первое, что я увижу». Действительно, гостиная была большой, и при входе в нее в глаза сразу бросался телевизор, а потом уже справа — «траходром», слева — красивый белый стол и такие же белые стулья, дальше — пальма и стеклянная стена с видом на Москву…

Она отвлеклась на экран… Девушка держала в руке член, лежа на боку рядом с партнером, и целовала его в сосок.

«Решено. Заскочу сзади и укушу за сосок», — подумала Мила, словно кошка, становясь коленями на угол дивана, и, еле-еле переставляя ручки и ножки, подобралась к нему как можно ближе.

«Медленно или напрыгнуть», — решала она под громкие стоны из телевизора. Мила готовилась оригинально застать Никиту врасплох.

— Ты, что дурра, Мила? Хренью всякой занимаешься! — беззвучно сказала она и потянулась рукой к его волосам… — Не скучаешь тут, я смотрю? — погладив волосы, сказала она и вздрогнула…

Вздрогнула от протяжного стона эффектной грудастой брюнетки, которой резко ввели в попу член, а Никита молчал и даже не шевелился. Скорее всего, он был сильно увлечен девушкой, которую видел перед собой во сне…

Никита уснул, переключая каналы, с пультом в руке и вряд ли видел, что включил порно, но, похоже, во сне он увидел кого-то того, на кого поднялся его член.

— Вот, это фиаско, блин, — сказала Мила и увидела, что в руке у Никиты зажаты ее трусики… — Никитааа, ты спишь? — шепотом спросила она. Никита ответил ей тихим посапыванием…

Пульт ей удалось достать из руки, а вот трусики — нет. Как только она попыталась забрать свое, Никита сжал их сильнее и что-то пробормотал во сне. Видимо, грозно объявил, что это теперь его…

Засыпала она под впечатлением и довольная настолько, что в голове не было развратных и пошлых мыслей, только картинка из гостиной, которую будет сложно забыть, и с прижатой рукой к мокрой щелке.

Глава 13

Никита проснулся в штанах, укрытый пледом, с мыслью о том, не сон ли он видел.

— Ты, что, наверное, и не падал, да? — обратился он к члену, который радовал утренним стояком и вдруг услышал возню на кухне.

«8:06 только. Что ей не спится?» — подумал он и встал. Член даже не думал падать, но, так как хотелось в туалет, он решил идти, как есть. Пошел он уверенно, не прикрываясь и не переживая о том, что спалится, так как туалет и ванная находились в другой стороне от кухни…

После длительной борьбы со стояком он кое-как сделал свое мокрое дело и убедился, что есть шорты в вещах на стирку. Наткнувшись на чулки Милы, он с улыбкой отметил, что уже отвык от женских вещей, которые были повсюду, когда он жил с сестрой, и, наконец, полез в душ…

По дороге на кухню он почувствовал запах жареных пирожков.

«Пирожки?!» — удивился он, не зная, что его ждет.

Кухня порадовала обстановкой — Мила в его переднике и в бейсболке месила на столе тесто. Декоративный фартучек совсем не скрывал ее колыхающуюся грудь, бока и факт отсутствия на ней трусиков.

— Доброе утро, — нехотя выдавил Никита, не желая разрушать такую идиллию.

— Ой, привет, — обрадовалась Мила. Я тут похозяйничала капельку, надеюсь, ты не будешь ругаться на меня, когда попробуешь мои пирожки.

— А почему в бейсболке? — улыбнулся он.

— Косынки у меня нет, извини, — улыбаясь, сказала она.

— Понятно, — сказал Никита, не зная, что делать с желанием трахнуть эту девочку, а особенно со стояком, на который она смотрела, не стесняясь.

— Ты меня обманул что ли? — спросила она. — Говорил, что дома ходишь голый?

— Нет, не обманул, — сказал Никита.

— Не заметно, — намекнула она на шорты и сменила тему. — Ну ладно, пробуй, — кивнула Мила в сторону блюда с пирожками. Он направился к блюду, любуясь девушкой.

— Это с горохом, как ты хотел. Я ещё вечером его замочила…

Мила не видела, что он прямо сейчас смотрит на ее голую попку и хочет ее, а уж потом пирожки. Никита подошел к ней, нежно коснулся ее шеи кончиками пальцев и, не встретив никакого сопротивления, начал гладить плечи и спину. Мила молча продолжала месить тесто.

— Ты не против, что к тебе прикасается мужик?

— Не мужик, а мужчина, которому я, заметь, с удовольствием жарю пирожки, — ответила Мила.

Ответ Никите понравился, и он спустился ниже к пояснице.

— Никита, ты и я знаем, чем закончится сегодняшний завтрак, но, пожалуйста, подожди немножко, дай я тесто доделаю.

Поняв, что единственная преграда — это тесто, он обнял ее двумя руками за живот и поцеловал в шею. Продолжая целовать, добрался до уха, сжал грудь и тут Мила сдалась. Нежные руки, губы и язык покрывали ее тело, разгоняя мурашки.

— Никита, пожалуйста, я тебя прошу… Мне нужно домесить.

Ей в ответ он стянул с себя шорты, которые упали на пол, и прижался членом к спине.

— Ай, блин, ну пожалуйста, дай я…

Проигнорировав ее просьбу, Никита развязал фартук на шее и прижался к ней грудью. Фартук спал, открывая ее грудь, но Мила продолжала месить тесто. Рука Никиты коснулась ее попки и скользнула к промежности, на что в ответ та сжала ножки, чтобы перекрыть доступ к ней, но Никита все равно всунул в нее палец. Еле слышный стон стал сигналом для него, он добавил еще один и начал пальцами массировать влагалище, от чего она задрожала и расставила ножки. Никита достал пальцы, немного присел и приставил к губкам член. Почувствовав живую плоть, которой ей так не хватало все эти годы, она задрожала.

Смазки было так много, что головка без труда сама с легкостью скользнула внутрь.

— Ох-х, — выдохнула Мила и схватила Никиту за руку, которой он придерживал ее за бок. Он остановился, а она сама присела, насаживаясь на член. Проникновения, стоны — еще и еще, темп увеличивался, поэтому Миле стало не до теста. Она держалась руками за края стола, пока Никита не нажал ей на шею давая понять, чтобы та наклонилась, а она, утопая в кайфе, не просто наклонилась, а легла. Ерзая грудью по столу, муке и тесту она принимала в себя весь член целиком, пытаясь оттянуть свой оргазм и растянуть удовольствие, но темп бедер Никиты был такой, что она не удержалась и, громко застонав, сжала влагалищем его ствол…

Никита не мешал Миле медленно сниматься с члена, он только напрягал его в ответ, когда она, съезжая миллиметр за миллиметром по стволу, играла с ним мышцами влагалища. Освободившись, Мила медленно развернулась к Никите лицом и впилась в его губы, ударив его козырьком…

Разлепившись, она взяла его ладонями за щеки, сделала из его губ бантик, лизнула и присела. Он смотрел сверху, как она взяла рукой член, сдвинула с головки кожицу, обнажая плоть, и медленно и игриво лизнула уздечку. Она лизнула еще, не сводя глаз с довольного Никиты, а он снял с нее бейсболку за козырек и сказал:

— Ты вся в муке.

Она засмеялась и ответила:

— Вся в муке и хуй в руке! — и снова взяла член в рот…

Когда Мила почувствовала, что он готов излиться, она с проворотом головы заглотила его член целиком и резко выпустила, вдохнула воздух и раскрыла рот…

«Сукаа, вот это бляя… Как тогда… Даже яйца умудрилась», — заливая спермой ротик, думал Никита… Проглотив до капли все, что в нее попало, Мила показала пустой ротик, стерла рукой слюну с подбородка и со слезящимися глазами, склонив голову в сторону, сказала:

— Я чувствую, что тебе понравился мой ротик, как я им умею сосать и глотать.

— Очень понравился. У меня так только… — глотнул он слюну и решил спросить. — Слушай, это не ты тогда училась? Ну, просто сейчас все было, как тогда.

Ей стало приятно, она улыбнулась и ответила:

— Нет. Сейчас было не как тогда. Мне кажется, вкуснее точно.

Он завис, а Мила чмокнула его в головку и, поднимаясь, сказала:

— Никита, давай об этом потом.

Он попытался возразить, но она уже повернулась к нему попой и попросила:

— Не жалей меня пожалуйста! — раздвинула ручками попу и тоном желающей женщины громко сказала. — Возьми меня в попку. Давай, Никитушка! Я с того раза в комнате без света этого очень ждала…