Коо!

Розалия Приходько-Бернар (2024)

Розалия Приходько-Бернар — повар и ресторатор: в еде предпочитает морепродукты, пьет только белое вино, курит сигары, любит носить шляпы с полями и всю жизнь пытается похудеть. Из увлечений — рыбалка и яхтинг, семейное положение — все сложно. В быту — обычная французская женщина, в экстриме — женщина с русскими корнями, склонная к авантюризму. Путешествует не специально, а по работе, иногда в компании песика Зюзи, но чаще с этнографом Жаном Пене, с которым находится в состоянии перманентного конфликта, что, впрочем, не мешает им дружить уже много лет. В поездках пережила немало гастрономических приключений, поэтому ее воспоминания полны бесценного опыта, ненормативной лексики, самоиронии и юмора, но глубоко познавательны. Прочитав некоторые из рассказов, возможно, вы откажетесь от посещения некоторых стран и не рискнете пробовать некоторые национальные блюда. Но это не точно. Уверяет, что это ее первая и последняя книга.

0,02$ под ногами

В деревне между Севастополем и Бахчисараем жила-была девочка Аня Клячина — моя подруга детства. Познакомились мы, когда она залезла в наш сад-огород за персиками. Мы с Полканом встали на защиту частной собственности. Порвали Анечке платье, укусили ее за ногу. Прибежавшая на шум бабушка вместо благодарности надавала мне тумаков, Полкана посадила на цепь, а Кляче (такая кликуха была у девочки) нарвала персиков и проводила до калитки.

Потом я поняла мотивацию бабушки: у Ани было три вечно голодные сестренки и братик, все мал мала, а еще мамаша-алкоголичка и отец, из последних сил пытающийся прокормить семью. В 90-е это было совсем не просто. Работать было уже негде, воровать уже нечего, оставалось либо спиваться, либо копошиться на своем огороде.

Однажды скучную жизнь деревни нарушил шум мотора красивой иностранной машины, в которой, рассекая грязь и навозную жижу, ехали председатель колхоза и ухоженный мужчина из самого Парижа.

— Натахааа, собирай правление, — крикнул председатель.

О том, что происходило на собрании колхозников, я узнала от нашей соседки тети Нади, заглянувшей «за солью» к бабушке, обсудить последние новости.

— Ты представляешь, Наталья, они этой гадостью даже закусывать не брезгують! Тьфу! Это ж еще хуже, чем лягушки.

Так, за двадцать лет до того, как стать гражданкой Франции, я узнала о популярном французском блюде — эскарго. По-нашему, это обычная виноградная улитка, поджаренная на сливочном масле и политая чесночным соусом. Мерзкий слизняк, которого с таким удовольствием мы, дети, давили ногами, оказывается, в Европе изысканный продукт, обожаемый всеми гурмэ.

Этого добра ползало в нашей деревне, как червяков после дождика. В тот год у агонизирующего колхоза кончилась всякая финансовая возможность травить химикатами сельхоз вредителей. Крах социалистической системы хозяйствования улитки отметили демографическим взрывом. Сельчане всерьез опасались, что слизняк съест на огородах всю капусту, потому что весь виноград они уже съели. И вот Господь Бог, видимо сжалившись, послал колхозникам заморского бизнесмена, который организовал сбор улиток для последующего их экспорта за рубеж. На этот случай в деревне было создано модное в те годы СП (совместное предприятие).

Бизнесмен с председателем все просчитали. Мясо улиток по своим вкусовым качествам несравненно лучше, а цена его на международном рынке в разы выше, чем отборной говядины. В мире все другие виды мяса продать трудно — перепроизводство, а мясо улиток можно сбывать в любом количестве. Даже признанный экспортер Франция давно превратилась в импортера, поскольку потребности внутреннего рынка растут из года в год.

Сельчане горячо поддержали инициативу помочь Франции с мясом и с энтузиазмом стали собирать улиток, как в лучшие годы пионеры собирали металлолом и макулатуру. Тем более за килограмм раковин французский капиталист платил доллар (как мы рассчитали — по 0,02 доллара за штуку), а 10$ в те годы, скажу я вам, были огромные деньги, особенно на селе. И, главное, собирать улиток — это же не навоз убирать. Ходи себе по свежему воздуху с кулечком, собирай раковины покрупнее и сдавай в заготконтору. Конечно, не везде детворе по 0,02$ за штучку давали, — дурили нашего брата, но все равно на конфеты хватало: собирать улиток было выгоднее, чем цветные металлы и пустые бутылки. Семейство Клячиных ползало по виноградникам в полном составе, даже полупьяная мамаша. Ради подруги Клячи я сопровождала их всюду. Когда на виноградниках улитки кончились, народ пошел в леса, но и там с каждым днем искать деликатесы становилось все труднее.

Как-то, еле насобирав с Аней заветный пакетик раковин, мы поняли, что заблудились. Я рыдала, Кляча кричала «ау, ау!» и успокаивала меня, как могла.

— Волки тут не водятся, лес маленький, нас найдут, вот увидишь. И с голоду не помрем, — Аня помахала у меня перед носом пакетом, — Вот кило живого мяса, сечешь?

Наступила ночь. Аня развела костер, закопала в золу несколько крупных раковин, потом поковыряла в одной прутиком и протянула мне скрюченный комочек. Мясо по вкусу напоминало что-то среднее между курицей и грибами. Всю ночь, стуча зубами от холода, я слушала от подруги рецепты блюд с улитками. Оказывается, отец Клячи давно внедрил улиток в рацион своих домочадцев, но, опасаясь всеощего порицания односельчан, держал это в тайне.

— Улиток лучше ловить по утрам, — делилась кулинарными советами подружка. — Можно поставить тарелку с пивом или вином, и они сами наползут. Перед тем как готовить, мы их неделю морим голодом. Так из улиток выйдет все вредное, неприятные привкусы… А можно кормить их только мукой. Дальше моешь в нескольких водах, пока не перестанет появляться пена. Один раз вымыть в соленой воде или в разведенном уксусе, потом заливаешь пресной водой и на огонь тушиться. Потушились, выковыривай их из раковины булавкой, отрезай черный хвост, это их какашки, снова помыть и опять тушить. Все, можно есть. Объедение! А если пожарить на масле с луком и посыпать перцем — такое блюдо можно подать хоть в столовой Государственной Думы, да хоть на обеде у королевы.

Конец ознакомительного фрагмента.