О чём говорят звёзды

Робер Мун

Каждому человеку так или иначе хочется что-то сказать этому миру. Что-то, что является важным только для него одного. И творчество – это то, что позволяет людям разговаривать, прерывать оглушающую человека тишину. Но иногда хочется поговорить не со всем миром, а с одним единственным человеком, и сказать ему то, что ты когда-то не успел. Данная книга – это и есть мой разговор с дорогим для меня человеком. Это те самые слова, которые я не успел сказать.

Глава 2

Просыпаться не хотелось от слова совсем. Подобное состояние случалось со мной в последнее время довольно часто, и это утро не было исключением. Когда-то я вывел для себя некий внутренний закон, что если тебе с утра хочется с головой укрыться в одеяло, то с тобой что-то не так: либо это признак начинающейся депрессии, либо ты попросту очень устал от всего вокруг, и от себя самого в первую очередь.

Пролежав в постели еще пару часов, я наконец-то нашел в себе силы хотя бы для того, чтобы умыться, попить чай и выйти на улицу. День был по-теплому особенный, когда на улице через летние лучи Солнца пробивается дождевая свежесть, и ты чувствуешь, что дышать тебе намного легче: то ли от утренней росы и прошедшего накануне дождя, то ли оттого, что ты опустошил свою голову от убивающих тебя мыслей.

Я сел на пороге своего дома и долго смотрел на проплывающие мимо облака, такие по-детски волшебные. Если бы меня спросили, может ли человек быть счастливым в настоящий момент, то я бы ответил, что нет. Единственное время, на мой взгляд, когда человек может быть по-настоящему счастлив, это детство. Но вся проблема в том, что состояние счастья не осознается, и как только мы попытаемся подвергнуть его осознанию и осмыслению, нас тут же выкидывает за борт. Кто бы что ни говорил, но птица счастья садится только на раскрытую ладонь.

Времени было уже около трех. Я не заметил, как просидел на пороге два, а может, и больше часов. За это время небо успело затянуться темными клубами туч, настолько мрачных, что все вокруг как будто замерло, лишь бы не мешать их нарастающему крику.

Я зашел в дом.

Пошел дождь. На мой взгляд, это самое лучшее время для размышлений, время одиночества, когда ничто тебя более не заботит: ни то, почему девушка твоего старого приятеля такая стерва, ни то, почему жизнь такая подлая и несправедливая штука, и даже твое собственное будущее, ничего. Есть только дождь, непрерывный и успокаивающий. Нет ничего, что бы меня волновало так же сильно, как дождь, и мысль, почему мне так спокойно, когда он идет. Я вдруг неожиданно сам для себя начал понимать, что люди большую часть своей жизни заботятся о вещах, которые не имеют никакого значения: куда бы им сегодня сходить, выйдет ли новая серия их любимого сериала, и почему звездная семейная пара вдруг неожиданно рассталась.

Поколение упущено. Нет, упущено намного больше. В тот момент, когда человек начал интересоваться своим внешним видом больше, чем собственным воспитанием, а главной ценностью для него стали деньги, а не сам человек, вот тогда все пошло под откос. Хотя я уверен, что пошло под откос все гораздо раньше. Кажется, что у человечества есть какая-то душевная болезнь. А кто будет ее лечить? Кому нужно человечество? В мире, где человек использует другого человека как предмет труда, ничего хорошего быть не может.

Вдруг мои мысли прервал стук в окно. Это была она. Из-под ее голубой шляпки водопадом лились светло-русые волосы, а в ее глазах сияла какая-то магия. Какая она была красивая. Настолько, что казалась какой-то сказочной, ненастоящей. Дождь к тому времени уже закончился, и темное небо сменилось на теплый солнечный свет. Она пару секунд посмотрела в окно и, мелькнув белоснежной улыбкой, направилась к двери. Я вышел ее встретить.

«Здравствуйте», — сказала она, мило улыбаясь и смотря на меня исподлобья.

«Здравствуйте, Софья», — ответил я.

Мы прошли в дом.

«Вы давно здесь прибирались?» — мило и шутливо спросила она.

И правда, в доме был беспорядок, но почему-то он мне нисколько не мешал, наоборот, я видел во всем этом какое-то волшебство, ну знаете, когда приходишь в какой-нибудь старый дом, и пахнет там по-особенному, и воздух там особенный, и вещи лежат по-особенному, и ничего не хочется менять, куда-то двигать, переставлять. Казалось, что если ты вдруг что-то куда-то переставишь, то все это рухнет в ту же секунду, и ты уже никогда не сможешь вернуть это прежнее состояние, в котором существовал этот дом. Да, я не раз бывал в таком доме, в детстве, у родителей. Казалось, что мысли вот-вот перенесут меня в самое важное время в жизни каждого человека, где каждый день хочется жить, хочется дышать полной грудью, хочется какой-то тайны от этого холодного мира…

«О чем вы задумались?» — вдруг прервала меня Софья.

«А, да, в доме не прибрано, я просто недавно сюда заехал, еще не успел все разобрать», — ответил я, все еще находясь в каком-то полузадумчивом состоянии.

«Знаете, мне хотелось бы с вами поговорить», — продолжала она.

«О чем же?» — спросил я, окончательно вернувшись из своих недолгих размышлений в привычную жизнь.

«О вас, — сказала она, — расскажите мне про себя».

«Я боюсь, что мне практически нечего рассказать», — ответил я.

«Неправда, — возмущенно сказала она, — каждому человеку есть, что про себя рассказать».

«Может быть, вы и правы и, возможно, что я что-нибудь бы и рассказал про себя, если бы знал хоть что-то о себе», — ответил я. На самом деле, мне и правда не хотелось рассказывать, откуда я, что происходило в моей жизни, что мне нравится и почему я решил приехать сюда. По-моему, это все пустые разговоры, и по мне уж лучше молчать, чем нести какую-то ахинею, лишь бы показать другому человеку, что ты интересный собеседник, и что с тобой действительно есть о чем поговорить.

«Хотите знать, что я о вас думаю», — спросила она.

«Да, мне было бы интересно узнать», — ответил я.

«Я думаю, что вы хороший человек, и очень много думаете обо всем, что происходит вокруг и внутри вас», — ее лицо приняло строгий, но теплый оттенок.

Вот так просто — хороший человек и все. Никаких лишних высокопарных слов, которыми привыкли говорить практически все люди, даже самые дураки, лишь бы показать какую-то свою образованность и ум. Хороший человек… Но как мне понять, хороший я или нет? Быть может, это неважно? А важно лишь то, что именно для нее я являюсь хорошим человеком, и плевать, что она имела в виду, и плевать, что в это слово вкладывают другие люди. Самое важное, что для нее именно в этот самый момент я являюсь хорошим человеком.

«Хотите погулять сегодня ночью?» — спросил я, ничего не отвечая на ее предыдущие слова.

«Хочу», — сказала она с каким-то детским воодушевлением и радостью.

«Тогда встретимся в половине восьмого, возле вашего дома», — продолжил я.

«Хорошо, — ответила она, — мне уже пора бежать, не могу долго засиживаться».

«Я провожу», — предложил я.

«Не стоит, тем более, что я иду не домой, а к своей сестре», — вежливо сказала она и, пару секунд о чем-то подумав, резко обняла меня. Я даже не успел ничего сказать, как ее руки вцепились в мою шею.

Я обнял ее так же крепко, как и она меня.

Знаете, когда обнимаешь родного человека, кажется, что ты будешь обнимать его всю свою жизнь, и неважно, будете вы вместе или когда-то вам придется расстаться, именно в этот момент единственное, что вас заботит, это руки родного человека, крепко обнимающего вас.

«Мне пора», — сказала она и, посмотрев на меня своими небесно голубыми глазами, так же резко исчезла из моего дома. Я лишь успел, приоткрыв дверь, увидеть ее уплывающее вдаль белое платье. Мне вдруг стало страшно оттого, с какой быстротой она все делала: резко обняла, резко врывалась в разговор со своими собственными мыслями, резко захлопнула дверь. А что, если она когда-нибудь также резко исчезнет из моей жизни, и не останется ничего, кроме пустого и холодного мира…

Я остался один до вечера.