Смертельная халтура

Роберт Сперанский

Воспоминания о борьбе с криминалом во все времена и во всех странах не носят, как правило, политического оттенка. Служение закону всегда было почитаемым делом в любой общественной формации. И даже если сии воспоминания облечены в художественную форму, они не выдумка автора, а его след в истории данного участка Земли…

© Роберт Сперанский, 2023

ISBN 978-5-0060-2933-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

— Так вот теперь я и думаю, не напрасно ли мы возбудили уголовное дело? Да еще и по статье умышленное убийство? — прокурор города болезненно поморщился, покосившись на телефон прямой связи с прокуратурой области. — Ведь и трупа то до сих пор не обнаружили…

Вся его мимика явственно свидетельствовала о полученном по телефону нагоняе от областного начальства. Ну, собственно, как тогда в приснопамятные девяностые, так и сейчас руководство начальства выражалось и выражается в акустических воздействиях на подчиненных, называющихся по-разному: «вставить фитиль» или «вставить арбуз», либо же «пропесочить», «снять стружку», «поиметь» и так далее в зависимости от культурного развития региона и субъектов в начальственных креслах.

— Так на последнем же совещаний областной сам рекомендовал возбуждать уголовные дела по убийствам, если люди пропадают при невыясненных обстоятельствах! — возразил я, также взглянув на телефонный аппарат, — А у нас более чем, эти обстоятельства тревожные! Человек — пенсионер, и установленный нами образ его жизни явно исключает возможность загула или иного отсутствия дома в течении недели! Второе — исчезновение его вместе с автомобилем, а это в наше время при дефиците авто в продаже и разгуле преступлений в отношении транспорта и его владельцев заставляет предполагать самое неприятное…

Прокурор согласно кивал головой, эти доводы он слышал не в первый раз, ведь общались мы по этой тематике ежедневно, начиная со дня когда я возбудил это уголовное дела, изучив материал об исчезновении пожилого мужчины, который на пенсии подрабатывал на своем «Жигуленке» частным извозом, ставшим легальным способом получения заработка в начале девяностых годов прошлого века в «нерушимом» нашем Союзе. Но начальственный нагоняй требовал от прокурора какой-то активизации следствия по делу, и оно выразилось в этой нашей беседе, в которой он не рискнул применять ко мне упомянутые выше изыски начальственного воздействия, потому что состав следствия нашей городской прокураты состоял только из второго участника диалога, который в любое время, учитывая воздух свободы тех времен, вполне свободно мог, бросив заявление на стол «по собственному», уйти в любой кооператив юристом, выиграв кратно в заработной плате.

— Да, но вот они требуют создать следственную бригаду и направили сюда двух сотрудников «убойного» отдела из главка, — он подтолкнул ко мне по полировке стола лист писчей бумаги с двумя записанными на нем фамилиями, — так что ты это… Выноси постановление о создании бригады и мне на подпись.

— Ну, теперь потечет всякое г… о нашей работе наверх, — проворчал я, забирая лист. — Что мы сами не справились бы?!

Прокурор безнадежно махнул рукой и насупился, закурив свой вонючий «Беломор», к которому по его словам привык на партийной работе в горкоме, экономя так на куреве при общении с представителями рабочего класса на предприятиях, кои курировал. Спасаясь от ядовитого дыма, я спешно покинул его кабинет и, осведомившись в приемной у секретарши о поступлении новых материалов по мою душу, направился к себе, изготовлять означенное постановление, в которое помимо двух варягов нужно было вписать и местных оперов.

Надобно сказать, что «дворец правосудия» тех времен нашего городка занимал пару этажей дома гостиничного типа, вместивших прокуратуру и народных суд. Два светоча законности соединялись и переплетались друг с другом длинными коридорами и многочисленными кабинетами, расположенными в каком-то хаотичном порядке. Заметив приоткрытую дверь в кабинеты судебных исполнителей, решительно захожу туда, поскольку в этом помещении концентрировалась вся информация и слухи о текущем состоянии дел в правоохранительных органах города, личной жизни их сотрудников и прочая, прочая, прочая. В небольшой прихожей, которыми были снабжены все наши кабинеты, так как в прошлом являлись жилыми помещениями, чуть не сношу башню из проволочных ящиков с бутылками пива, которую не разглядел, войдя из коридора, залитого дневным светом, в сумрак кабинета.

— Да, чтоб Вас! Что опять изъятое привезли? — вопрошаю я, боязливо обходя искусственную преграду, продолжавшую угрожающе раскачиваться.

— Ага! — жизнерадостно подтверждает судебный исполнитель Майка, нещадно дымя неизменной сигаретой, — Вечером «уничтожать» будем по акту! Участвуешь? С тебя понятые тогда! Менты привезли в суд пивко, рейд у них вчера был по рынку! Ну, Степаныч кооператорам штраф влепил с конфискацией товара!

«Степанычем» она называла народного судью, который был не чужд частым застольям такого же рода, как и планируемое на вечер.

— Подойду, наверное, — осторожно пообещал я, держа в уме создание следственной бригады, — Если что, данные понятых занесу, оформишь! А кто будет?

— Да как обычно, — Майка перечислила ответственных работников ОВД и суда, посещавших подобные посиделки ввиду жесткой нехватки спиртного в советском обществе, подсаженном уже в то время на талонную систему.

Покурив с Майкой и двумя ее подчиненными сотрудницами, в будущем составивших основу федеральной службы судебных приставов, которые также предвкушали веселый вечерок и оживленно обсуждали, где бы добыть приличествующую случаю закуску, также обремененную талонным гнетом тех времен, я направил стопы к своему кабинету, располагавшемуся недалеко от этого «рога изобилия» советской карательной системы. У входной двери переминалась с ноги на ногу женщина, средних лет, а также двое местных оперов, с которыми я водил дружбу, столь необходимую старшему следователю прокуратуры, занимающемуся раскрытием тяжких преступлений. Для читателя незнакомого с правоприменительной системой в сфере уголовного права, следует пояснить, что следственные работники составляют когорту кабинетных чиновников, а непосредственно все злодеяния населения раскрывают именно опера.

— Здорово, Юрич! — пожал мне руку Андрей, недавно вступивший в должность начальника уголовного розыска.

— Привет! Где тебя носит? — поздоровался и Серега, профессионально косивший взглядом на гражданку, также ожидавшую моего появления.

Все мы были ровесниками, практически одновременно закончившими ВУЗы и поступившими на службу в органы. Серега же, кроме того, был еще и мужем моей одноклассницы. Отношения наши были далеко не служебными, да и служебная дистанция в реалиях нашего городка была свойственна только уж самым большим ревнителям блюстителям межведомственной дисциплины.

Поэтому, велев гражданке, прибывшей на допрос по делу о пропаже мужчины-таксиста, ждать вызова, мы прошли в кабинет, который был раньше небольшой двухкомнатной квартирой, где мы расселись вокруг небольшого столика во второй комнате, не использовавшейся мною для следственных мероприятий, но снабженной диваном и креслами для посиделок. Я, да и многочисленные мои друзья называли ее, не иначе, как «комнатой отдыха».

— Вечером подгребайте на пиво! — пригласил я приятелей, памятуя Майкино «уничтожение» пивной башни.

— Ну, хорошо бы, — неуверенно протянул Андрей. — А ты в курсе приезда «убойщиков» по таксеру?

— Да ладно! — перебил его Серега, — Там мой тезка едет, я с ним в бригаде по Гатчине работал, нормальный мужик! Не думаю, что он нас запряжет прямо с первого дня! Давай лучше в стол заказов смотаемся, Лидку тряхнем насчет пожрать! А то неудобно с пустыми руками будет заваливаться!

— Хорошо, как появятся убойщики, сразу ко мне! — решил я, — Тут и определимся, кстати, вы в столе заказов только жратву возьмете?

— Не беспокойся, водка тоже с нас, — успокоительно ответил Андрей. — Пиво ж без водки — деньги на ветер!

— Ну, за совместную работу! — провозгласил я тост, чокнувшись граненым стаканом с присутствующими на застолье в моем кабинете.

Конец ознакомительного фрагмента.