Колесо Времени. Книга 8. Путь кинжалов

Роберт Джордан, 1998

Монархи Пограничных земель, собрав войска и по древнему обычаю дав взаимную клятву, отправляются походом на юг, чтобы разобраться с Рандом ал’Тором, который взбаламутил полмира и объявил себя Возрожденным Драконом. Тем временем Илэйн и Найнив, заполучив Чашу Ветров и заключив сделку с Морским народом, собираются избавить страну от безумной жары и засухи, наведенных Темным. Положение поистине безысходное. Эбу Дар, важнейший морской порт континента, захватили явившиеся с моря шончанские войска и идут теперь с боями на Иллиан. Ранд ал’Тор вступает в схватку с врагом. Но почему саидин, часть силы, которая правит Вселенной и вращает Колесо Времени, не подчиняется его воле, а Калландор, меч, который дается в руки только истинному Дракону, разит всех подряд – и чужих, и своих?.. В настоящем издании текст романа заново отредактирован и исправлен.

Глава 4

Тихое место

Ферма Родни — дюжина больших беленых домов под плоскими, блестевшими под солнцем крышами — располагалась в широкой долине, окруженной тремя приземистыми холмами. На склоне самого высокого холма виднелись четыре внушительных амбара, плоская вершина позади круто переходила в скалистый обрыв. Хилую тень во дворе фермы давала горстка высоких деревьев, на которых еще уцелела листва. К северу и востоку тянулись оливковые рощи, местами заползая на холмы. На ферме царила суматоха, около сотни людей, несмотря на полуденную жару, занимались повседневными делами.

Ферма могла бы даже сойти за маленькую деревушку, если бы не отсутствие на виду мужчин и детей. Увидеть их Илэйн и не ожидала. Здесь жили женщины из Родни, приходили сюда из Эбу Дар, а после отправлялись дальше, куда им было надо; в самом же городе их оставалось не очень много, но существование этой фермы, как и самой Родни, держалось в тайне. Миль на двести окрест все считали эту ферму убежищем для женщин, пристанищем для тех, кто желает ненадолго остаться наедине со своими мыслями, укрыться от мирских забот — на несколько дней, неделю, может, и подольше. Илэйн почти ощущала разлитое в воздухе спокойствие. В душе у нее шевельнулось сожаление, что в это тихое местечко она принесла тревоги мира, но девушка напомнила себе, что принесла и новую надежду.

Появление лошадей, вывернувших из-за уступа холма, вызвало куда меньше суеты, чем предполагала Илэйн. Несколько женщин остановились, посмотрели в их сторону, и не более того. Одеты они были по-разному — Илэйн даже уловила блеск шелка, — кто нес корзины, а кто ведра, другие тащили большие белые кипы, явно белье в стирку. Одна женщина несла уток, держа за веревочки, которыми они были связаны — за лапки попарно. Благородные дамы и ремесленницы, фермерши и нищенки — все были равны, здесь привечали всех и всем находили занятие. Авиенда коснулась локтя Илэйн и указала на верхушку холма, похожего на перевернутую перекошенную воронку. Илэйн прикрыла глаза, приложив ладонь к полям шляпы, и через миг заметила некое движение. Теперь понятно, почему никто не удивился появлению отряда. Дозорным оттуда видно издалека.

Из-за дома навстречу процессии вышла женщина, невзрачная, в платье эбударского покроя, с глубоким узким вырезом, но ее темные верхние и разноцветные нижние юбки оказались достаточно коротки, чтобы не приподнимать их над пыльной землей. Брачного кинжала у нее не было — правилами Родни не дозволялось замужество. У Родни было слишком много секретов, которые нужно строго хранить.

— Это Алис, — пробормотала Реанне, подъехав поближе к Найнив и Илэйн и натягивая повод. — Сейчас ее черед управляться на ферме. Она очень умна. — И, словно бы что-то припомнив, добавила, еще тише: — И глупцов не терпит.

Пока Алис шла к ним, Реанне выпрямилась в седле и расправила плечи, словно готовясь к какому-то испытанию.

Илэйн Алис показалась средней во всех отношениях. Глядя на нее, не скажешь, что она способна заставить Реанне замолчать, даже не будь та Старшей из Связующего круга. С прямой, точно палка, спиной, Алис выглядела женщиной средних лет, ни стройной, ни коренастой, ни высокой, ни низкой, а темно-каштановые волосы, слегка тронутые сединой, были стянуты на затылке лентой, но явно не в качестве украшения, а из практических соображений. Лицо у Алис было незапоминающимся, хотя и приятным, слегка округлым, его лишь чуточку подпортила несколько длинноватая челюсть. Заметив Реанне, Алис окинула ее мимолетным удивленным взглядом, а потом улыбнулась. Улыбка изменила все. Она не превратила женщину в красавицу, не прибавила очарования, но Илэйн почувствовала теплоту и умиротворение.

— Никак не ожидала увидеть тебя… Реанне, — сказала Алис, едва заметно запнувшись на имени. Она явно не знала, как ей обращаться к Старшей в присутствии Найнив и Илэйн с Авиендой. На них Алис то и дело бросала короткие изучающие взгляды. В говоре ее проскальзывали тарабонские нотки. — Конечно, Беровин поведала о происшедшем в городе, но я не думала, что все так плохо и тебе пришлось уехать. А кто эти…

Она умолкла, ее глаза расширились, уставились на что-то позади Реанне.

Илэйн оглянулась, и с языка у нее едва не сорвались кое-какие словечки, которых она по случаю понахваталась там и сям, в том числе и совсем недавно — у Мэта Коутона. Всех словечек она не понимала — а большинства и вовсе не уразумела, — никто не хотел растолковывать ей, что именно эти фразы значат, — но душу облегчить они позволяли. Стражи поснимали свои меняющие цвета плащи, и сестры, как велено было, надвинули поглубже капюшоны своих пыльников, даже Сарейта, которой ни к чему было скрывать свое юное лицо. Но Кареане не удосужилась надеть капюшон как следует, и он просто обрамлял ее лицо без возраста. Не всякий бы понял, что предстало его глазам, но любому, бывавшему в Белой Башне, достаточно одного взгляда. Поймав сердитый взгляд Илэйн, Кареане потянула капюшон вниз, но было уже поздно.

Кроме Алис, и у прочих на ферме глаза оказались зоркими.

— Айз Седай! — завопила какая-то женщина; пронзительный голос будто возвещал о конце мира.

Возможно, ее миру и впрямь пришел конец. Крики множились, летели, точно пыль на ветру, и в мгновение ока ферма обратилась в разворошенный муравейник. Одни женщины попросту падали без чувств, другие забегали — очумело, роняя все из рук, с воплями, наталкиваясь друг на друга, падая, поднимаясь на ноги и вновь обращаясь в паническое бегство. Хлопающие крыльями утки и квохчущие куры, блеющие черные козы — все носились по двору, шарахаясь от людей, мешаясь у них под ногами. В центре круговерти застыли изваяниями две-три женщины; это наверняка были те, кто ничего не знал о Родне и явился на ферму, взыскуя убежища. Впрочем, кое-кто из них, заразившись паникой, тоже кинулся бежать куда глаза глядят.

— О Свет! — вырвалось у Найнив. Она дернула себя за косу. — В оливковые рощи бегут! Остановите их! Только паники нам не хватало! Посылайте Стражей! Быстрей же! — Лан вопросительно приподнял бровь, но она решительно взмахнула рукой. — Быстрее! Пока они все не разбежались!

Кивнув, Лан послал Мандарба в галоп. Стражи двинулись к роще, по широкой дуге объезжая воцарившееся среди домов безумие.

Илэйн взглянула на Бергитте, пожала плечами, потом жестом дала знак присоединиться к остальным Стражам. Она была согласна с Ланом. Панику остановить уже не получится, с этим опоздали, а отправлять верховых Стражей собирать перепуганных женщин — не лучший выход из положения. Илэйн не знала, как теперь уладить дело, а потому незачем, чтобы женщины бестолково бегали окрест. Наверняка они захотят услышать новости, привезенные ею и Найнив.

Алис, впрочем, и не думала ударяться в бегство. Она лишь слегка побледнела, но стояла на месте и в упор глядела на Реанне.

— Почему? — прошептала она. — Почему, Реанне? Я и представить себе не могла, что ты способна на такое! Они тебя подкупили? Чем? Предложили прощение? Отпустят тебя, а расплачиваться будем мы? Наверное, они этого не дозволят, но, клянусь, я попрошу их разрешить мне задать тебе взбучку. Да, тебе! Правила и тебя касаются, Старшая! Если я сумею этого добиться, клянусь, ты не станешь разгуливать с этакой-то улыбочкой!

Очень твердый взгляд. Совсем как сталь.

— Все совсем не так, как ты думаешь, — торопливо заговорила Реанне, спешиваясь и выпуская поводья. Она схватила Алис за руки и крепко держала, хотя та и пыталась высвободиться. — О, я не хотела, чтобы так получилось. Они знают, Алис. Знают о Родне. Башня всегда о ней знала. Все. Почти все. Но важно не это. — Брови Алис поползли вверх, но Реанне, сверкая глазами из-под полей большой соломенной шляпы, сбивчиво продолжала: — Мы можем вернуться, Алис. Мы можем попытаться вновь! Они сказали, что можем.

Постройки фермы, кажется, тоже опустели: женщины, выскочившие и узнавшие о причинах суматохи, тотчас же кинулись наутек, задержавшись лишь на миг, чтобы подобрать юбки. Крики из оливковых рощ свидетельствовали, что Стражи занялись делом, но удачно ли? Похоже, они не слишком-то преуспели. Илэйн ощущала нарастающее недовольство Бергитте и ее раздражение.

Реанне окинула взглядом беспорядок и вздохнула:

— Мы должны их собрать, Алис. Мы можем вернуться.

— Да, ты-то можешь. Ну и еще кое-кто, — с сомнением заметила Алис. — Если это правда. А как же остальные? Башня не станет со мной возиться, выставит за порог, и все. — Она кинула взгляд исподлобья на сестер в капюшонах; когда она вновь посмотрела на Реанне, в ее взоре больше не было гнева. — И зачем нам возвращаться? Чтобы вновь услышать, что мы недостаточно сильны? И чтобы потом нас отправили восвояси? Или чтобы продержали в послушницах до конца жизни? Кому-то это, может, и по душе, кто-то и согласится, но не я. Зачем, Реанне? Зачем?

Найнив слезла со своей кобылы, взяла ее под уздцы и шагнула вперед. Илэйн последовала ее примеру.

— Чтобы стать частью Башни, если того пожелаете, — нетерпеливо заявила Найнив обеим женщинам Родни. — Может, чтобы стать Айз Седай. Лично я не понимаю, почему ты недостаточно сильна, коли пройдешь дурацкие испытания. Не хочешь — не возвращайся, беги, мне плевать. Но только потом, когда я тут разберусь. — Широко расставив ноги, она сняла шляпу и подбоченилась. — Реанне, мы лишь время теряем, а у нас дел по горло. Ты уверена, что тут есть кто-нибудь, кто нам нужен? Давай выкладывай! Если не уверена, оно и ладно. Спешить, конечно, ни к чему, но то, что надо, у нас есть, и лучше поскорее со всем закончить.

Когда ее и Илэйн представили как Айз Седай, тех самых Айз Седай, что дали обещание, Алис сдавленно ахнула и принялась разглаживать шерстяные юбки, хотя явно хотела вцепиться в горло Реанне. Она сердито открыла рот — и тут же захлопнула его, когда к ним подошла Мерилилль. Суровость не исчезла из ее взора, но к нему добавилась толика изумления. И значительная доля настороженности.

— Найнив Седай, — церемонно обратилась Мерилилль, — Ата’ан Миэйр… не терпится… с лошадей слезть. По-моему, кое-кому не помешало бы попросить об Исцелении. — По ее губам скользнула мимолетная улыбка.

Вопрос быстро уладили, хотя Найнив, не переставая, ворчала, что сделает со следующей, кто осмелится сомневаться в ее звании. Илэйн и сама не прочь была присовокупить несколько сильных словечек, но, по правде говоря, Найнив выглядела глуповато, ведя себя подобным образом с Мерилилль и Реанне. Те почтительно ожидали, пока она закончит, а Алис во все глаза пялилась на эту троицу. То ли это решило дело, то ли появление Ищущих Ветер; они спешились и лошадей вели в поводу. Все изящество движений стерлось жесткими седлами, ноги, как и лица, одеревенели, однако невозможно было ошибиться в том, кто они такие.

— Если так далеко от моря объявилось двадцать человек из Морского народа, — пробормотала Алис, — я поверю во что угодно.

Найнив фыркнула, но ничего не сказала, за что Илэйн была ей благодарна. Похоже, до конца убедить упрямую женщину не удалось, хоть Мерилилль и величала их с Найнив Айз Седай. Тут не помогут ни вспышки ярости, ни пространные тирады.

— Тогда Исцели их, — сказала Найнив, обращаясь к Мерилилль. Они повернулись к сбившимся в кучку женщинам, и Найнив добавила: — Если вежливо попросят.

Мерилилль вновь улыбнулась, но Найнив уже хмуро взирала на почти опустевшую ферму. По двору еще расхаживали козы — среди оброненного белья, граблей и метел, среди корзин в лужах воды, выплеснувшейся из упавших ведер, не говоря уже о рухнувших без чувств женщинах из Родни. Разве что куры с прежней деловитостью вновь копались в земле и что-то клевали. Женщины, оставшиеся на ферме и в сознании, явно к Родне не принадлежали. Некоторые были одеты в вышитые шелковые и льняные платья, другие — в домотканые шерстяные, но о многом говорил тот факт, что они не бросились бежать. Реанне упоминала, что из числа живущих на ферме приблизительно половина ни о чем таком не ведала.

Найнив хоть и ворчала, но не стала терять время и отдала какие-то распоряжения Алис. Или же Алис сама решила действовать. Трудно было определить, поскольку к Айз Седай она выказывала куда меньше почтения, чем женщины из Связующего круга. Вероятно, она не пришла в себя после столь ошеломляющего поворота событий. Во всяком случае, вперед они двинулись вместе: Найнив вела свою кобылку в поводу и, размахивая другой рукой с зажатой в ней шляпой, наставляла Алис, как собрать разбежавшихся женщин и что надо будет сделать, когда их всех соберут. Реанне была уверена, что здесь есть по меньшей мере одна женщина, которой по силам войти в круг, — Гарения Розойнде. И возможно, отыщутся еще две-три. По правде сказать, Илэйн надеялась, что их тут нет. Алис же то кивала, то бросала на Найнив взгляды, которых та будто и не замечала.

В ожидании, пока соберут разбежавшихся женщин, вроде бы нашлось немного времени порыться в корзинах. Однако, когда Илэйн повернулась к вьючным лошадям, которых уже вели на двор фермы, она заметила Связующий круг. Реанне и ее товарки отдельной группкой вошли на ферму, одни поспешили к лежащим на земле женщинам, другие — к тем, кто стоял разинув рты. Где же тогда Испан? Ах вот она — между Аделис и Вандене, они держали ее под руки и тащили едва ли не волоком; пыльники развевались за спинами Айз Седай.

Седовласые сестры были связаны между собой, и сияние саидар каким-то образом охватывало обеих, но не затрагивало Испан. Нельзя было определить, кто из сестер главный в маленьком кругу и кто удерживает щит, отсекающий приспешницу Темного, но даже Отрекшимся не пробить его. Айз Седай остановились возле коренастой женщины в простом коричневом платье из шерсти, о чем-то переговорили с ней, причем ту несказанно изумил кожаный мешок на голове у Испан, но она, присев в реверансе, указала на один из беленых домов.

Илэйн сердито переглянулась с Авиендой. Ну, во всяком случае Илэйн точно была рассержена. Авиенда же порой проявляла чувств не больше, чем камень. Поспешно сунув поводья двум дворцовым конюхам, они заторопились вслед за троицей. Кое-кто из женщин — кто не знал о Родне — пытался их расспрашивать, что, собственно, стряслось; Илэйн отделывалась короткими ответами, перемежая их презрительными хмыканьями и пренебрежительным фырканьем. О, сколь многое она бы отдала за то, чтобы лицо ее утратило возраст! Эта мысль затронула какую-то струнку у нее в голове, но та пропала, едва только Илэйн попыталась как следует об этом задуматься.

Когда девушка распахнула простую деревянную дверь, за которой скрылась троица, Аделис и Вандене уже усадили Испан на стул со спинкой из натянутых веревок. Мешок, снятый с головы Испан, лежал на узком столе-козлах, рядом с пыльниками Айз Седай. В комнате было всего одно окно, прорезанное в потолке, и стоявшее высоко солнце освещало комнату. Вдоль стен тянулись полки, уставленные большими медными котлами и белыми глубокими мисками. Судя по хлебному запаху, вторая — и последняя — дверь вела в кухню.

На стук открывшейся двери Вандене резко обернулась, но, когда разглядела вошедших, лицо ее разгладилось, приняв безразличное выражение.

— Сумеко сказала, что действие трав слабеет, — заметила Вандене. — Поэтому, наверное, лучше допросить ее, пока она что-то соображает. Кажется, у нас все равно есть время. Нужно бы разузнать, что… Черная Айя, — губы ее скривились от отвращения, — задумала в Эбу Дар. И что им ведомо.

— Раз уж нам об этой ферме неизвестно, сомневаюсь, что они о ней знают, — заметила Аделис, задумчиво постукивая пальцем по губам и разглядывая женщину на стуле. — Но лучше сразу удостовериться, чтоб потом не плакать, как обычно говаривал наш отец.

Она будто рассматривала невиданное животное, создание, существование которого выходило за рамки ее понимания.

Испан кривила губы. Пот градом катился по лицу, темные, с вплетенными бусинками косы растрепаны, одежда — в беспорядке, но, несмотря на затуманенные глаза, она не была настолько уж одурманена.

— Черная Айя… Это гнусная выдумка, — усмехнулась она. В кожаном мешке наверняка было жарко, а пить ей в последний раз давали перед выступлением из Таразинского дворца. — Да как вы вообще посмели заговорить об этом? И обвинять меня! Все, что я делала, было сделано по приказам Престола Амерлин.

— От Элайды? — недоверчиво бросила Илэйн. — У тебя хватает наглости заявлять, что Элайда приказывала убивать сестер и обкрадывать Башню? Элайда приказала устроить то, что ты натворила в Тире и Танчико? Или ты имеешь в виду Суан? Жалкая ложь! Ты преступила Три Клятвы, уж не знаю как, а значит, ты — из Черной Айя!

— На твои вопросы я не должна отвечать, — угрюмо заявила Испан, передернув плечами. — Вы взбунтовались против истинной Амерлин. Вы будете наказаны, а возможно, и усмирены. Тем более, если поднимете руку на меня. Я служу истинной Амерлин, и вас накажут, если со мной что-либо случится.

— Ты ответишь на все вопросы, которые тебе задаст моя почти сестра. — Пристально глядя на Испан, Авиенда большим пальцем опробовала остроту своего ножа. — Мокроземцы боятся боли. Им неведомо, как отдаваться ей, как принимать ее. Когда тебя спросят, ты ответишь.

Она не кричала и не рычала от ярости, не вращала глазами, она говорила обыкновенным тоном, но Испан вжалась в спинку стула.

— Боюсь, это запретно, даже не будь она посвящена Башне, — сокрушенно заметила Аделис. — Нам не разрешено проливать кровь при допросе или позволять это делать от нашего имени другим.

Чем она опечалена — то ли упомянутым запретом, то ли тем, что Испан связана с Башней, — Илэйн не сумела понять. Сама она, вообще-то, считала, что для Башни Испан — отрезанный ломоть. Хотя и бытовала поговорка, что от уз, связавших женщину с Башней, может освободить лишь сама Башня, но, говоря откровенно, коли Белая Башня коснулась тебя, это, считай, навсегда.

Нахмурив лоб, девушка разглядывала Черную сестру — такую растрепанную и оборванную, но по-прежнему самоуверенную. Испан слегка выпрямилась и кидала на Авиенду взгляды, полные презрения. И на Илэйн тоже. Раньше — когда она думала, что ее захватили только Найнив и Илэйн, — она держалась иначе; самообладание вернулось к ней после того, как она узнала, что здесь есть и сестры постарше. Сестры, которые относятся к закону Белой Башни как к частице самих себя. Этот закон запрещал не только проливать кровь, но и прибегать к тем методам, которыми не побрезговал бы Вопрошающий белоплащников. До допроса необходимо провести Исцеление, и если допрос начался после восхода солнца, то окончить его должно до заката; а если после захода, то — до утренней зари. Еще более строг и требователен был закон, когда допросу подвергались те, кто имел отношение к Башне, — сестры, принятые и послушницы. Закон запрещал применять саидар как для допроса, так и для наказания. О, сестра могла в сердцах подергать нерасторопную послушницу за ухо с помощью Силы, а то и хорошенько шлепнуть пониже спины, но вряд ли посмела бы позволить себе большее. Испан улыбнулась Илэйн. Улыбнулась! Илэйн глубоко вздохнула:

— Аделис, Вандене, я бы хотела, чтобы вы оставили Авиенду и меня наедине с Испан.

Внутри у нее все будто в тугой узел скрутилось. Как же заставить эту женщину заговорить и узнать, что нужно, не нарушая закона Башни? Должен быть способ! Обычно, когда людей допрашивает Башня, они начинают говорить, хотя их и пальцем не коснулись, — всем известно, что от Башни ничего и никому не утаить! — но женщины из Башни крайне редко оказывались в подобном положении. Илэйн будто наяву услыхала голос, но на сей раз не Лини, а матери. «Будь готова сделать то, что велишь другим, собственными руками. Как королева, ты обязана добиться исполнения». Если она нарушит закон… Девушке вновь послышался голос матери. «Даже королева не может встать над законом, иначе не будет закона». И еще — Лини. «Ты можешь делать что хочешь, девочка моя. Пока готова за это платить».

Илэйн, не развязывая ленту, стащила с головы шляпу, с трудом заставила себя говорить спокойным тоном:

— Когда мы… Когда мы закончим с ней беседовать, можете отвести ее к Связующему кругу.

А потом она сама отдаст себя в распоряжение Мерилилль. Для установления вины и определения наказания достаточно будет любых пяти сестер.

Испан резко повернула голову, переводя взгляд с Авиенды на Илэйн; мало-помалу ее зрачки становились все шире. Теперь-то самоуверенности у нее поубавилось.

Вандене и Аделис молча переглянулись — так обычно ведут себя те, кто очень много времени провел вместе и понимает друг друга без слов. Потом Вандене взяла Илэйн и Авиенду под руки.

— Если вы не против, я хотела бы переговорить с вами, — тихо произнесла Вандене.

Слова ее звучали как предложение, но она уже увлекла девушек к двери.

На дворе фермы два десятка женщин из Родни сбились в кучку, будто овцы. Не на всех были эбударские одежды, но две носили красные пояса Мудрых, и Илэйн узнала Беровин — коренастую невысокую женщину, которая обычно выказывала куда больше гордости, чем позволяли ее способности в Силе. Но сейчас на лице Беровин отражался испуг, глаза бегали; Связующий круг, едва ли не в полном составе, настойчиво в чем-то убеждал собравшихся. Чуть подальше Найнив с Алис пытались загнать другую ватагу внутрь какой-то постройки. Именно пытались — ничего иного пока не получалось.

–…не волнует, сколько там у тебя поместий! — орала Найнив на женщину с гордой осанкой, в светло-зеленых шелках. — Заходи и сиди там! И посмей только высунуться, я тебя живо пинками обратно загоню!

Алис же попросту ухватила женщину в зеленом за шкирку и втолкнула в дверь. Раздался громкий крик, будто наступили на огромного гуся, и Алис появилась вновь, отряхивая ладони. С остальными особых хлопот не было.

Вандене отпустила девушек и пристально их оглядела. Ее по-прежнему окружало свечение, но, должно быть, общие потоки фокусировала Аделис. Вандене могла бы удерживать щит, даже не видя его, раз он уже сплетен, но будь так, за дверь девушек вывела бы, скорее всего, уже Аделис. Вандене без опаски могла отойти на несколько сотен шагов, прежде чем сказалось бы расстояние. И то бы их связь всего лишь ослабла, она не оборвется, даже окажись Вандене с Аделис на противоположных концах света.

Казалось, Вандене мысленно подбирает слова.

— Я всегда полагала, что лучше подобными делами заниматься женщинам опытным, — наконец заметила она. — Молодым легко ударяет в голову кровь. Они могут хватить через край. Или же иногда понимают, что не в силах сделать большего. Потому что они еще мало видели в жизни. Хуже всего, они ощущают… вкус к этому. Нет, я не считаю, что кому-то из вас присущ такой недостаток. — Она кинула на Авиенду оценивающий взгляд; та поспешно спрятала нож обратно в ножны. — Мы с Аделис видели достаточно и знаем, почему должны сделать то, что нужно, а от вспыльчивости мы давным-давно избавились. Пожалуй, вам лучше поручить Испан нашим заботам.

Кивнув, Вандене повернулась к двери. Кажется, она полагала, что ее рекомендация уже принята.

Едва она скрылась за дверью, как Илэйн ощутила действие Силы: плетение должно было закрыть комнату изнутри. Несомненно, малый страж, ограждающий от подслушивания. Ничье случайное ухо не должно уловить ни единого слова Испан. Затем девушке в голову пришло и другое соображение, и тишина внутри стала куда более зловещей, чем любые крики, которые мог заглушить малый страж.

Илэйн нахлобучила шляпу на голову. Жары она не ощущала, но от солнечного света ей вдруг стало дурно.

— Может, поможешь мне? Надо разобраться с теми корзинами, на вьючных лошадях, — с придыханием сказала Илэйн.

Она не отдавала никаких приказов, но, судя по всему, это ничего не меняло. Авиенда кивнула с удивительной торопливостью, — кажется, ей тоже хотелось оказаться подальше от жуткой тишины.

Неподалеку от того места, где слуги оставили вьючных лошадей, в ожидании стояли Ищущие Ветер, они нетерпеливо поглядывали вокруг, надменно сложив руки на груди, во всем подражая Ренейле. К ним подошла Алис. С первого взгляда она признала в Ренейле старшую. Илэйн и Авиенду Алис словно не заметила.

— Идемте со мной, — сказала она не терпящим возражений тоном. — Айз Седай сказали, что вы не прочь укрыться от солнца. — В словах «Айз Седай» не было ни трепета, ни благоговения, только горечь. Ренейле замерла, ее смуглое лицо потемнело, но Алис продолжала: — По мне, вы, дички, можете, если хотите, сидеть на солнцепеке. Если, конечно, вы еще способны сидеть. — (Никого из Ата’ан Миэйр еще не Исцеляли от натертых седлом ссадин; они стояли с таким видом, будто хотели забыть, что ниже пояса у них что-то есть.) — Только ждать меня не заставляйте.

— Да ты знаешь, кто я? — сдерживая гнев, спросила Ренейле, но Алис, не оглянувшись, уже двинулась прочь.

На лице Ренейле отразилась внутренняя борьба, потом она смахнула тыльной стороной ладони пот со лба и раздраженно велела остальным Ищущим Ветер оставить «сушей проклятых» лошадей и следовать за ней. Прихрамывающая цепочка потянулась к дому, причем все, кроме двух учениц, что-то бурчали себе под нос — включая и саму Алис.

Невольно Илэйн начала прикидывать, как Исцелить болячки Ата’ан Миэйр так, чтоб им не пришлось о том просить. И чтобы помощь не пришлось слишком усердно навязывать. К своему удивлению, Илэйн вдруг поймала себя на мысли, что впервые в жизни ей не хочется ничего улаживать. Глядя на то, как Ищущие Ветер ковыляют к одному из домов, девушка решила, что дела и так идут прекрасно. Авиенда же, провожая взглядом Ата’ан Миэйр, не скрывала широкой ухмылки. Илэйн стерла улыбку со своего лица и повернулась к лошадям. Так или иначе, Ата’ан Миэйр это заслужили. Но от улыбки было трудно удержаться.

С помощью Авиенды разбор трофеев пошел куда быстрее, хотя Авиенда и не сразу наловчилась определять, что же они ищут. Да и неудивительно. Немногие сестры выказали в этом деле умения больше, чем сама Илэйн, большинство же ей и в подметки не годились. Но две пары рук сноровистее одной, а дел-то невпроворот.

Ливрейные конюхи и служанки уносили прочь всякий хлам, а на большом камне, служившем крышкой для прямоугольного бака для воды, понемногу росла кучка тер’ангриалов.

Очень быстро четыре лошади избавились от своего груза, а девушки собрали такую коллекцию, которая в Башне — пусть даже там некому изучать тер’ангриалы — вызвала бы всеобщую радость. Всех мыслимых форм — чаши, кубки, вазы; любых размеров и любого материала. В плоской, источенной червями и едва не разваливающейся шкатулке, обивка которой давным-давно рассыпалась в прах, хранились украшения — ожерелье и браслеты, усаженные камнями, тонкий, усыпанный самоцветами поясок, несколько колец. И еще оставались отделения для других. Каждое украшение было тер’ангриалом, и они явно составляли комплект. Однако Илэйн не могла представить, чтобы какой-нибудь женщине вздумалось надеть на себя столько драгоценностей разом. Авиенда отыскала кинжал, рукоять из грубо обработанного оленьего рога плотно обвивала золотая проволока; клинок был тусклый, — по всей видимости, его таким и выковали. Айилка вертела кинжал в руках — пальцы ее и в самом деле начали подрагивать, — пока Илэйн не отобрала у нее клинок и не сунула в кучу добычи на каменной крышке. И все равно Авиенда несколько минут стояла, глядя на кинжал и облизывая губы. Отыскались также кольца, перстни, серьги, ожерелья, браслеты и пряжки, многие очень необычного вида, с причудливыми узорами. Статуэтки и фигурки птиц, животных и людей, несколько ножей с по-прежнему острыми лезвиями, полдюжины крупных медальонов из бронзы и стали, на многих — диковинный узор; пара необычных шляп, по всей видимости сработанных из металла, слишком хилых и вычурных для боевых шлемов; и еще уйма всего, чему и названий было не подобрать. Жезл, вроде как из твердого камня, толщиной в запястье, ярко-красный, гладкий и закругленный с концов; он не просто слегка потеплел в руке, он будто стал горячим! Не по-настоящему горячим, но словно нагрелся! Уму непостижимо! А что сказать о наборе металлических шариков, вставленных один в другой? При каждом движении раздавался слабый перезвон, каждый раз звук был иной, и в каждом шарике, казалось, таился другой, меньший, и так до бесконечности. А стеклянная штучка наподобие головоломок, какие куют кузнецы? Она оказалась неожиданно тяжелой, Илэйн выронила ее, и эта стекляшка отбила уголок каменной крышки. Любая Айз Седай забудет покой и сон при виде таких сокровищ!

Что важнее — помимо тер’ангриалов, девушки обнаружили еще два ангриала. Эти Илэйн осторожно отложила в сторонку.

Один представлял собой странное украшение: золотой браслет, соединенный четырьмя плоскими цепочками с кольцами, все сплошь покрыты причудливым, замысловатым узором. Этот ангриал превосходил по своим возможностям черепашку, лежавшую в кошеле Илэйн. Предназначался он для руки поменьше, чем у Илэйн или у Авиенды. Как ни странно, но браслет имел крохотный замочек, а с тоненькой цепочки свисал миниатюрный ключик. Причем цепочка явно сделана так, чтобы ее можно было снять. Вместе с ключиком! Второй ангриал — фигурка сидящей женщины из потемневшей от возраста поделочной кости. Женщина сидела, подтянув согнутые ноги, колени обнажены, на плечи и спину ниспадают длинные густые волосы, обнимающие фигуру, точно плащ. По своим возможностям этот ангриал уступал черепашке, но Илэйн фигурка очень понравилась. Одна рука женщины лежала на колене ладонью вверх, большой палец касался кончиков среднего и безымянного, а вторая рука была поднята, указательный и средний палец вытянуты, другие — согнуты. От фигурки исходило ощущение торжества, искусно вырезанное лицо выражало радость и удовольствие. Может, фигурку создавали для какой-то определенной женщины? Эта вещь казалась очень личной. Возможно, в Эпоху легенд и не такое творили… Чтобы сдвинуть с места некоторые тер’ангриалы, требовались лошади — или Сила, — но большинство ангриалов были маленькими — из тех, что носятся при себе.

Девушки снимали парусиновые покрышки с очередной партии плетеных корзин, когда появилась широко шагавшая Найнив. Из дома, одна за другой, начали выходить Ата’ан Миэйр, ни одна больше не хромала. Мерилилль разговаривала с Ренейле, или, вернее, Ищущая Ветер говорила, а Мерилилль слушала. Илэйн терялась в догадках, что же там случилось. Серая сестра утратила свой прежний самодовольный вид. Группка Родни стала больше, но Илэйн, подняв голову, заметила к тому же, что еще три женщины нерешительно заглядывают во двор фермы, а две неуверенно посматривают из-под оливковых деревьев. Девушка чувствовала, что где-то там — Бергитте, по-прежнему недовольная всем происходящим.

Найнив окинула взглядом разложенные тер’ангриалы и дернула себя за косу. Шляпу она где-то потеряла.

— С этим можно обождать, — раздраженно сказала она. — Пора.