Пломбир от Ледяного дракона

Риска Волкова (2024)

Моя сестра говорит, что мороженщик, приехавший в город, очень красив. А я лишь посмеиваюсь над ней. Мой отец думает, что вечерами я хожу в благотворительный кружок для леди, а я — посещаю масонский орден. Моя матушка готовится к помолвке, а я уже дала слово другому. Нам кажется, что река мира течет в одном направлении, но у нее много подводных течений.И одно из этих течений подхватило меня, ломая и перекраивая всю мою жизнь под себя. Ведь Ледяной дракон уже в городе… И ищет меня.

ГЛАВА 5

Вокруг все было синее… Спустя какое-то время смогла различить, что “синее” — это своеобразное пламя. Оно текло с ладоней этого странного мужчины ко мне. Оно питало меня, восстанавливало, давало энергию и сил куда больше, чем обычное алхимическое зелье. А еще… Даровало какое-то странное, близкое к помешательству, наслаждение. Что-то сродни тому, какие ощущения дарит купание в теплом море. Или полет на воздушном шаре. Или же красивая музыка… Ну, или что-нибудь вкусненькое. Пломбир, к примеру.

— Подняться сможешь? — закончив, Лед протянул мне руку.

Его взгляд был сердитый. Волосы растрепались, хотя на улице было не слишком ветряно. Он бежал?

Мужчина помог мне встать. Я посмотрела на него, не зная, как быть дальше. Как много он видел? Почему решил помочь? Как теперь отреагирует?

— Как я здесь оказалась? — спросила издалека, понимая, что сама я сюда вряд ли могла прийти.

— Хотел бы я это тоже знать. Как и то, куда ты потратила энергетический резерв… — холодно ответил мужчина. — Это связано с тем, что произошло на площади? Я видел жандармов и слышал крики.

Надеюсь, он не заметил, с каким облегчением я выдохнула. Он не видел, как я обращалась в Жар-птицу. Нашел меня здесь… А это значит, Полоз принес меня сюда, видимо, опасаясь вопросов у наших доблестных блюстителей порядка.

— Мы разве на ты? То, что вы мне помогли, еще не значит, что…

— Ой, хватит… Ты сама понимаешь, как нелепо сейчас будут звучать все эти расшаркивания? — заломил он темную бровь. — Пойдем. Провожу до дома. Самой придется тяжеловато.

Он подхватил меня под руку, а я, хоть и была возмущена ужасной фамильярностью, все же держала свои эмоции в себе. Лед помог мне. Неизвестно, сколько бы я здесь провалялась, пока бы за мной пришел Полоз. Вряд ли мужчина ожидал, что его заберут на разговор жандармы. Мы вообще не должны были попасться… Но почему-то не успели.

Пока шли, разыгралась метель. Вязкий снег путал ноги, а колючие снежинки жалили кожу на лице. Попросила остановиться, переводя дыхание. Мы замерли у здания почты. Облокотилась спиной о ледяной кирпич стены, задрав голову и разглядывая пилястры с львиными головами и лепнину, подсвечиваемые тусклыми фонариками из особого алхимического состава. Казалось, что если сконцентрировать на чем-то таком внимание, то станет легче, но нет… Слабость накатывала снова. А еще тошнило — последствия выпитых усилителей.

— Я отойду… — я кивнула за угол здания, и, зажав рот рукой, поспешила туда, крикнув Льду, чтобы не ходил за мной.

Когда вернулась, мужчина с насмешкой окинул меня взглядом.

— Еще и дряни алхимической какой-то напилась, барышня. Полагаю, от этого так плохо. Интересное у тебя свидание было…

Вспыхнула.

— Благодарю за беспокойство и за заботу, но все со мной произошедшее — это мое личное дело! И я буду весьма благодарна, если это останется между нами.

Лед усмехнулся.

— Боишься, что захочу пообщаться с твоими родителями, отпустившими юную дочь ночью в опасном городе? Мысли такие были.

Скрипнула зубами. Взглянула снизу-вверх на мороженщика, все же он был меня достаточно выше.

— Не советую этого делать. У тебя и так проблем своих наверняка хватает. Чего в другие лезть? И да… Я пойду, пожалуй… Дальше меня провожать не нужно.

Пошла вперед, но стоило сделать пару шагов, как желудок снова скрутили спазмы. Застонав, бросилась в уже знакомый угол.

— Иди сюда. Так делать нельзя, у этого могут быть последствия… Но я не могу смотреть на то, как ты портишь такой прекрасный серебряный снег…

Не давая мне опомниться, мужчина рывком рванул меня на себя, после прижимая к стене почтампта. Он чуть качнул рукой и уже знакомый мне синеватый свет вновь заструился ко мне, почти сразу же опуская в какую-то дурацкую сахарную негу… Почти сразу же окутывая теплом, лаской… Исцеляя…

— М-м-м-м… Еще… — вырвалось с моих губ, после чего Лед почти сразу же прервал этот странный контакт.

Отступил на шаг в сторону.

— Дайхерст… Не переборщить бы… — прошептал он сердито.

Я же, чувствуя себя значительно лучше, растерла пальцами виски. Дурацкое состояние неги и наслаждения притупилось, но еще не ушло, и я отчаянно загоняла его куда-то вглубь себя.

На другой стороне улочки мелькнула какая-то тень. Заметила темный берендеевский плащ. Не бросили все же! Коснулась кольца, давая понять, что со мной все в порядке.

Лед обернулся. Уже никого не было.

— Пошли! — рыкнул, потащив меня в совсем другом направлении.

— Но я не там живу…

Он остановился.

— А где?

— На Изумрудной… Можно пойти через площадь, а можно срезать дворами…

— Срежем!

У моего дома мы оказались спустя полчаса. Замерли, не зная, что делать дальше. Лед явно ожидал, что я пойду через главный вход, но такую роскошь я не могла себе позволить… Как и то, чтобы воспользоваться левитацией.

Вдоль стены рос невысокий дубок… По нему я и планировала возвращаться обратно, уже делала так. Вот только не на глазах у моего неожиданного спасителя!

— Ну, спасибо… Я верну долг, — улыбнулась Льду.

— Ничего мне не должна, дурочка. Но еще раз ночью увижу… Спешащей на свидание… Поговорю с твоим отцом, — взгляд сверкнул странными эмоциями.

Он что? Опекатель юных дев? Мало ли кто куда спешит…

— Это не повторится… Ты… Не пойдешь?

— Подожду, пока ты скроешься за дверью своего дома, Финника.

— Я… — замялась, понимая, что попала в совершенно дурацкую ситуацию, и придется признаваться, что ушла тайком. — Я через окно. Люблю упражняться в ловкости!

Улыбнулась. Немного криво. А Лед усмехнулся.

— Папа с мамой не в курсе значит? Ай-ай-ай… Бедный жених не ко двору?

Вот прицепился, а?!

— Я пойду…

— По дереву собираешься забираться, сумасшедшая? Окно хоть открыто?

— Да…

Взмах рукой. Жгут удивительно гибкого льда обвил моментально мой пояс, а после потянулся вверх, приподнимая и относя к окну. Чуть толкнула створку, а после меня просто сбросили в комнате. Жгут исчез.

Выглянула в окно, Лед, не попрощавшись, уходил размашистым шагом прочь. Глянула на часы. Пять утра. Да уж. Шикарная ночка… Просто позор…

Застонав, кинулась к кровати, сгребая оттуда ворох с одеждой, и скорее раздевшись, нырнула под одеяло.

— Невероятно! — матушка отложила в сторону свежий выпуск Красенбургских ведомостей, едва не смахнув стоявшую рядом с собой на столе чашку с кофе. — Еще одно убийство! И снова на Монументальной!

— Молодая девушка… — покачал головой отец. — Куда смотрит следственная канцелярия? А жандармы?! Есть же ночные патрули в городе!

Сердце екнуло. Ночные патрули вчера занимались нами…

Я уже получила по орденовской почте сообщение и об убийстве, и о том, что Парасьев в больнице и признался в том, что вчера немного перебрал с выпивкой и устроил пьяный дебош. Полоз дал аналогичные свидетельские показания. Все прошло гладко. Я тоже отправила короткую записку с утра, что в порядке.

Сегодня много наших собиралось на аукцион мадам Жовинны. Проигнорировать его я не могла, как и остальные. Жовинна была для многих из нас постоянным прикрытием. И хоть она и входила в Орден, и даже имела седьмой градус берегини, все же, была дамой характерной и мероприятия, важные непосредственно для нее, пропускать не давала.

— Уже десять… — я посмотрела на часы. — К двенадцати мне нужно быть на аукционе…

Я собиралась встать из-за стола, но меня задержал отец.

— Дочь… Гхм… Есть к тебе одна просьба, — он огладил широкой ладонью бороду, будто не зная, как лучше начать.

— Просьба?

— Да… Кое-кто из купеческой гильдии попросил меня об услуге… Говорят, на аукционе будет представлен некий предмет… Чайница. Чайница с изображением охоты. Она довольно старинная. Мне хотелось бы, чтобы ты ее приобрела, раз уж собираешься на аукцион.

— Хорошо. Конечно, — легко согласилась я.

Отец по долгу работы частенько приобретал различные хитрые вещицы, которые потом выгодно менял или продавал.

— Финни… За любые деньги. Выпишешь чек.

А вот это уже интересно… Чем так важна эта чайница? Нужно будет осторожно узнать у Жовинны.

— Я сделаю, как ты просишь, — кивнула.

Отец выдохнул. Фроська, как всегда, собиралась на прогулку. На этот раз с ней отправляли специально нанятую компаньонку, мама с папой не на шутку перепугались произошедшим тогда убийством, а, может, просто хотели еще больше приблизиться к знати, уже примеряя на себя заветный титул…

— Фрось… — подошла к сестре, чуть поправляя меховую опушку ее длинного зимнего пальто.

— А?

— Возьмешь мне пломбира? Того, что в прошлый раз брала… С глазурью и орешками.

Сунула сестренке в руки кошель с монетками. Та, заглянув внутрь, удивленно приподняла брови.

— Но тут же на целую коробку этого пломбира хватит!

— А мне коробку и надо… — смущенно кашлянула я. — Вкусно очень. Не знаю, что на меня нашло… Может, заболеваю?

Сестра хохотнула.

— Да уж! Ты всегда была странной, Финни! Конечно же я возьму… И потом повод будет поговорить подольше со Льдом.

Мадам Жовинна проводила благотворительный аукцион в “Кедровнике”. Это был загородный дом, передававшийся из поколения в поколение в роду Ауров. Ауры не были тарварийцами по крови, однако, более, чем столетие назад, милостью царя им был дарован высокий титул, передающийся по наследству, а так же это имение в кедровом бору недалеко от столицы.

Когда вышла из экипажа, остановившегося у входа в дом, среди других таких же, вдохнула свежий воздух, пропахший хвоей и морозом. Как же упоительно… Настоящая мечта жить в таком месте!

Дом Ауров был деревянным и трехэтажным. Его украшали резные колонны у входа и причудливые цветные наличники на окнах. У входа уже толпился народ. Кто-то курил дымные трубки, кто-то только заходил в особняк… Стоило мне подняться на крыльцо, меня встретил дворецкий, чуть наклоняя голову.

— Сударыня! Рад приветствовать вас на благотворительном аукционе мадам Жовинны Аур! Сегодня у нас на мероприятии все гости должны выбрать себе такой сувенир-оберег.

Улыбнулась, заглядывая в предложенную плетеную корзину. Внутри были аккуратные и разноцветные кокошники для женщин и строгие браслеты из кожи для мужчин.

Высокие и украшенные бисером и камнями кокошники в наше время уже никто не носил, но вот такие миниатюрные, больше напоминающие ободок — очень даже. Я выбрала для себя темно-зеленый, бархатный, в тон моему платью… Эх, были бы еще на нем такие же красные ягодки, которыми был расшит мой поясок, было бы совсем идеально!

Я прошла внутрь, сдала в гардеробную шубку, а после почти сразу оказываясь в наполненном шумом и разговорами зале. Здесь были небольшие фуршетные столики, заставленные угощениями и напитками, чуть подальше целый ряд удобных стульев, часть из которых уже была занята. На небольшом возвышении стояли трибуна и столик, где уже восседала в темно-бордовом платье с высоко уложенной копной темных волос Жовинна. Ее образы всегда были яркими и запоминающимися, но в тоже время они никогда не выходили за рамки приличий.

— Финни… — кто-то коснулся моего плеча.

Обернулась, заметив, что рядом со мной стоит Ивар. Провернула колечко на пальце. Он ответил тем же.

— Привет!

— То, что произошло ночью — полная дичь! — шепнул он мне на ухо, беря под локоть и уводя в сторонку, туда, где нас никто не мог бы подслушать.

— Это ведь ты меня перенес в другое место? — спросила я тихонько.

Полоз кивнул.

— Да, услышал жандармов, понял, что пока ты без сознания, тебя не должны видеть. Отвлек их, они словно чуяли что-то, шли все время к нам, а не к Парасьеву. И появились слишком быстро…

— Может, использовали какую-то магию?

Мужчина пожал плечами.

— Не знаю. Орден будет выяснять, что пошло не так. Ну а ты как? Слышал, тебя тот самый мороженщик довел до дома?

Я замялась. Почему-то говорить об этом не очень хотелось. И даже не из-за того, что тем самым я бы признала собственную слабость. Скорее, мешало что-то другое, пока не оформившееся и неясное мне. И все же скрывать и утаивать что-то не было смысла — берендеи меня видели вместе со Льдом. А это значило, что я была обязана обо всем доложить Ордену.

— Он просто помог. Видимо, услышал крики и прибежал на шум.

Полоз кивнул.

— Индрик выяснит так это или нет…

Тем временем уже вовсю начинался аукцион. Мы с Полозом поспешили занять места на стульях, остальные гости тоже уже рассаживались. Жовинна как раз закончила говорить вступительную речь о том, что все средства за аукцион пойдут в благотворительный фонд городской целебницы, и что редкость некоторых артефактов, представленных здесь, весьма интересна.

— Будешь что-то выкупать? — спросила я у мужчины.

Он пожал плечами.

— Так-то нет, но для приличия нужно. А то скажут, что Болотовы — жмоты.

Я засмеялась.

— Скажешь тоже! А мне вот чайница нужна…

— Чайница? — приподнял бровь Ивар. — Какая?

Ответить я не успела. Объявили первый лот.

Это было старинное медное ожерелье с крупными зелеными малахитами. Принадлежало некой Адели Морозцевой, известной художнице прошлого века.

— Стартовая цена — десять серебром! — сказала Жовинна.

Кто-то из гостей сделал первую ставку, после кто-то еще, и еще… Ожерелье ушло за пятьдесят серебряных монет, и это было достаточно дорого. Неудивительно, что хозяйка аукциона почти сразу же расцвела, а уж когда с молотка улетели за хорошую цену и еще несколько предметов, то и подавно.

Я же, тихонько переговариваясь с Полозом о всякой ерунде, старалась не пропустить ту самую чайницу. Когда же ее выставили на продажу, была удивлена до крайности. Цена была всего тридцать медных монеток.

— Пятьдесят! — кто-то из гостей поднял карточку с ценой.

— Семьдесят, — поспешила и я принять участие.

Если упущу чайницу, отец мне не простит.

— Одна сребрушка! — раздалось откуда-то сбоку, и я заметила средних лет темноволосого с проседью господина, который тоже поднял табличку.

— Десять серебряных монет, — вздохнув, решила, что мне надоело торговаться.

Я была уверена, что больше за шкатулку никто не даст…

— Десять серебряных раз… Десять серебряных два… — начала отсчитывать Жовинна, и я уже была готова к тому, что лот достанется мне, как произошло нечто невероятное.

— Тридцать золотых монет, — голос раздался от самого входа, видимо, человек только вошел.

Мы с Полозом обернулись.

У входа в зал кто-то стоял. Его фигуру укрывала плотная ткань зимнего плаща, а лицо скрывал капюшон. А голос, что мы слышали, не давал понять мужчина это был или женщина — слишком тонкий, слишком сиплый и даже противный.

— Тридцать золотых раз… — Жовинна довольно быстро справилась с шоком. — Тридцать золотых два…

— Тридцать пять! — сказала, прикидывая в уме, разумно ли тратить такую сумму на какую-то чайницу.

Отец был богат и очень, но все же, на эти деньги можно было вполне купить приличную лошадь.

— Сто золотых, — снова раздался голос от входа.

Я удивленно переглянулась с Полозом. Тот приподнял бровь.

— Уверена, что хочешь торговаться на таких условиях? На сто золотых можно и дом небольшой купить…

Нахмурилась. Я была с Иваром согласна… Вот только отец сказал денег не жалеть.

— Сто пятьдесят, — дрогнувшим голосом объявила все же я.

— Тысяча золотых.

Жовинна поперхнулась и теперь кашляла, стараясь вернуть себе способность дышать и говорить. А я… А я сдалась. Тысяча золотых — сумма, которую наша семья могла бы заплатить. Но такой вопрос отец должен был решать лично.

— Тысяча золотых раз… Тысяча золотых два… Тысяча золотых три… Продано! Прошу покупателя пройти сюда…

Фигура в плаще направилась к Жовинне, выкладывая перед ней чек. Хозяйка аукциона, вцепившись в него даже слегка подрагивающими пальцами, поспешила убрать его в ящик стола.

Невероятно! Тысяча золотых! Кому и зачем могла понадобиться эта несчастная чайница?! Почему именно она? Что в ней такого, что за нее некто выложил такую огромную сумму денег? И что же я теперь скажу отцу?

Прикусила губу. Просто кошмар! И как назло ужасно захотелось мороженного.