Ульяна: от судьбы уйдешь. Часть 2. Второй шанс

Рина Филатова, 2023

Верите ли вы в то, что наши поступки способны повлиять на нашу судьбу? Что одна роковая ошибка может изменить всю нашу жизнь? И вот твоя судьба уже не твоя, и приходится примерять на себя чужую, потому что своя потеряна безвозвратно. Или все еще можно исправить?Ульяна Осинкина, воспитанная матерью в строгости, привыкла к безоговорочному повиновению. Сначала она слушается ее, потом мужа, затем повзрослевшую дочь. Но так ли это правильно – выполнять желания близких людей? И что делать со своими собственными мечтами, так и оставшимися нереализованными?

Глава 1

2004 год.

Прошло шесть лет. Для Игоря Панова они были весьма обыденными. Работа ресторана уже давно налажена. Ему удалось не только не потерять и поддержать дело жизни отца, но и значительно приумножить доходы. Меню полностью обновлялось раз в год и частично корректировалось в зависимости от сезона. Число постоянных посетителей регулярно росло, так как вышколенный персонал обслуживал безукоризненно за редким исключением. Тщательно продуманная система штрафов действовала безотказно.

Помимо ресторана Панов занялся сдачей помещений в аренду, посчитав эту идею выгодной и перспективной. Для начала он приобрел несколько небольших объектов нежилого назначения, которые вполне могут использоваться для любых коммерческих целей, например, под офис или для торговли. Потребовались немалые финансовые вложения, но ощутимый доход не заставил себя долго ждать, в том числе за счет удачного расположения построек в центре города. Кроме того, спрос оказался настолько велик, что в короткий срок все помещения нашли своего арендатора.

Случались и неприятности. Одной из таковых стала потеря в прошлом году верного помощника Генки. Он всегда находился рядом и выполнял поручения, которые другим не под силу. На одном из таких и погиб, получив пулю в голову. В память о его былых заслугах Панов дал вдове приличную сумму денег. Как сложилась ее дальнейшая жизнь, его уже не интересовало. Досадно, что достойную замену найти так и не удалось.

Для Ульяны эти годы стали сплошной мукой, тягучей, как резина, которая временами натягивалась до предела, что казалось, вот-вот порвется, потом напряжение спадало, но никуда не уходило. Тяжелей всего далось время, пока Рите не исполнился год. С маленьким ребенком на руках терпеть издевательства мужа становилось невыносимо. Потом девочка подросла, хотя одни хлопоты уходили, другие появлялись, в целом было легче еще и потому, что Игорь меньше обращал на нее внимание, порой даже вел себя так, словно ее вообще не существует. Постепенно интерес к безропотной жертве ослаб, но желания свои он подавлять не привык, и, когда накатывало, вспоминал о ней.

Дочкой до тех пор, пока ей не исполнилось три года, Панов не занимался вовсе, считая недочеловеком, всем занималась Ульяна. Он замечал малышку лишь тогда, когда она начинала действовать ему на нервы: капризничала или плакала.

— Заткни ее, хоть рот заклей, но чтобы я не слушал этих воплей!

Каждый раз, когда Рита начинала кричать, Ульяна боялась, что Игорь выйдет из себя. Уговоры занимали слишком много времени и далеко не всегда срабатывали, поэтому она чаще всего шла на поводу у требований девочки. Если той хотелось, к примеру, взять что-нибудь хрупкое, молодая мама делала одну попытку воспрепятствовать, но, как правило, натыкалась на сопротивление и быстро сдавала позиции. Кое-что разбивалось, некоторые вещи уцелели. Опасные предметы Ульяна старалась прятать подальше, но не все ценное удавалось убрать с глаз долой.

Своенравное чадо росло практически в условиях вседозволенности. В определенный момент Панов к своему удовлетворению разглядел в избалованной дочке собственные черты и всячески их поощрял. Если Рита проявляла упрямство и эгоизм, это вызывало едва ли не восхищение.

— Вырастет, будет первоклассной стервой! Бедные мужики! — восклицал он.

К Ульяне Игорь всегда относился с презрением, но в присутствии девочки подчеркивал неприязнь, и она стала копировать отца, в котором чувствовала лидера. С дочерью он не сюсюкал, но и не был груб, разговаривал на равных.

Теперь он решил сам заняться ее воспитанием и заявил, что Рита должна приучаться к самостоятельности. Панов сделал перестановку в детской, выбросил кроватку. Для начала оставил диван, на котором прежде спала Ульяна, но в ближайшее время намеревался приобрести что-нибудь более удобное и подходящее по возрасту. Кроме того, он купил телевизор и позволял девочке смотреть все, что пожелает, чтобы знала реальную жизнь и не верила в глупые сказки. Это сработало, дочка производила впечатление чересчур взрослой. И к шести годам это стало проявляться сильнее.

Ульяне пришлось перебраться обратно в спальню. Сначала Игорь хотел поселить ее отдельно, потом все-таки решил держать под боком. Как женщина она его не привлекала, но иногда возникало сексуальное желание, а ехать никуда не хотелось, он использовал ее для удовлетворения потребности. Чаще всего это происходило по утрам, с похмелья. Она принимала все как неизбежность и сопротивления не оказывала, чтобы не затягивать отвратительный процесс.

Все эти годы она постоянно вспоминала о Матвее, думала о том, как они могли быть счастливы, если бы она не оказалась такой безвольной. Собственная слабость угнетала, а в мечтах представлялась возможность почувствовать себя сильной, способной дать отпор даже такому подлецу, как Игорь. Она противостояла ему и каждый раз одерживала верх, но, к сожалению, все это происходило лишь в мире грез, которым никогда не суждено сбыться. А в реальном мире она по-прежнему исполняла роль безропотной жертвы.

Рита маму часто не слушалась. Даже с родной дочерью мать не могла проявить настойчивость и твердость. Легче было потакать капризам, чем вразумить дитя, которое становилось все труднее держать под контролем.

Вечером Ульяна зашла в детскую, чтобы позвать девочку на ужин. Телевизор работал почти на всю мощь. На Рите надеты короткие джинсовые шортики и желтый топ. Темно-русые, как у отца, волосы длиной чуть ниже плеч распущены. Они беспорядочно развевались от резких поворотов головы то в одну, то в другую сторону. Показывали видеоклип на песню «Районы-кварталы» группы «Звери». Девочка кривлялась перед большим зеркалом, висящим на стене, подпрыгивала и громко подпевала, используя вместо микрофона ручку от скакалки. Молодая женщина вошла и увидела, что с экрана прямо на нее направлен пистолет, дуло которого извергало огненное пламя.

— Пойдем ужинать, — Ульяна взяла пульт и убавила звук.

— Не хочу! — Рита выхватила дистанционку и вернула все, как было.

— Пора кушать и спать.

— Отстань! — дочка снова принялась танцевать.

— Папа придет позже и будет недоволен, что ты еще не в кроватке, — сама того не замечая, Ульяна негласно признавала свою беспомощность и укрепляла авторитет мужа.

— Не будет! Он разрешает мне ложиться, когда захочу.

— Голодать тоже?

— Ладно, иду, — прозвучало после некоторого раздумья.

Девочка быстро поела и вернулась в свою комнату. Уже давно не было никаких сказок перед сном. Рита заявила, что уже взрослая, и не нужно читать ей малышовые книжки. Она, как обычно, заснула под телевизор. Потом мама все выключила, уложила ее удобнее и накрыла одеялом.

За все эти годы Ульяна Игорю уже порядком надоела. Поначалу, когда дочка была еще совсем маленькая, не хотелось заморачиваться с нянями, которые в любой момент могли подвести. Несмотря на то, что судьба малышки на тот момент его мало волновала, отдавать в интернат, приют или куда-либо еще своего ребенка он не хотел.

Все-таки с тем, что грудному младенцу мама необходима, он был согласен. Крошка росла балованной, но в матери продолжала нуждаться, поэтому Панов решил сделать так, чтобы для начала Рита перестала тянуться к Ульяне и в конечном итоге могла легко без нее обходиться. Таким образом, он морально подготовил девочку к неизбежной разлуке.

Последние дни он обдумывал способ избавления от неугодной жены. Просто так отпускать ее он не собирался, но из многочисленных вариантов, крутящихся в голове, пока не мог остановиться на каком-то одном и в ближайшее время намеревался определиться.

Глава 2

Измотанный трехдневным рейсом практически без отдыха, Матвей вернулся домой. Но утомляла не сама дорога, а длительное ожидание то погрузки, то разгрузки в пункте назначения. Это время он использовал для того, чтобы немного вздремнуть, но сон был тревожный и в восстановлении сил мало помогал. Платили сдельно. Обидно, что если бы не систематические простои, удавалось бы сделать больше рейсов и, соответственно, существеннее заработать.

Машину он пригнал ранним вечером. Примерно через час-полтора нужно вернуться, чтобы разгрузиться. Коробов решил принять душ и по-быстрому что-нибудь перекусить. Стойкий запах перегара, который он почувствовал, едва переступил порог, моментально испортил и без того паршивое настроение.

Пока жила Зинаида Андреевна, квартира всегда сияла чистотой, была уютной и светлой. Но два года назад ее не стало, и все пошло прахом. Света и раньше часто налегала на пиво, а последнее время стала и к водке прикладываться.

Шесть лет назад он предложил ей переехать к нему. Думал об этом, но колебался, а мама подтолкнула. Ей хотелось видеть сына счастливым. Смерть шефа, потерю работы, безуспешные поиски новой мужчина тяжело переживал. Хоть сын никогда алкоголем не злоупотреблял, но женщина в тот момент испугалась, как бы ни начал пить. Семья помогла бы ему удержаться. После откровенного разговора Матвей согласился с ее доводами. Не стал давать дополнительный повод для переживаний. Мать считала, что было бы правильнее расписаться, но ей казалось неудобным снова навязываться с советами. Он не спешил с предложением, а Света не настаивала, хотя в глубине души надеялась, что это произойдет.

Четыре года все шло неплохо. Девушка только переживала, что никак не получалось забеременеть. С Коробовым они эту тему мало обсуждали. Он больше отмалчивался. Она внутри переживала. Ей казалось, что ребенок сблизил бы их. Горелко чувствовала дистанцию между ними, но не знала, как ее преодолеть.

После ухода Зинаиды Андреевны все стало еще хуже. Ссорились они редко, но не хватало душевности. Мама Матвея своей сердечной теплотой отогревала обоих. Но очередной приступ перенести не смогла. Он долго и болезненно переживал утрату. Света скорбела не меньше. Она искренне привязалась к женщине, которая относилась к ней как к родной дочери, и отвечала тем же.

Сейчас квартира изменилась до неузнаваемости. Уборку она давно не знала. Вещи были разбросаны. На полу валялось несколько пустых бутылок. Коробов собрал их вместе с крупным мусором и сгреб в пакет, чтобы выбросить по пути на работу. На столе стояла еще одна початая. Ее он бросил туда же, вылив сначала содержимое в раковину. Света спала. Он не стал ее будить и пошел в ванную, потом заглянул в холодильник. Полупустые решетчатые полки усилили досаду. Лежали лишь остатки того, что он покупал перед отъездом, остальное пошло на закуску. Он взял подсохший ломоть хлеба, положил сверху кусок колбасы и быстро проглотил. Затем поставил чайник и сделал еще один бутерброд.

Женщины часто терпят пьянки мужей, но он понял, что достиг предела. Матвей многократно уговаривал Свету бросить пить. Она каждый раз соглашалась, но слово свое не держала. Труд водителя так или иначе связан с разъездами. Не мог он часто находиться рядом. А она работу потеряла и все больше спивалась.

Коробов никогда не предъявлял завышенные требования к внешнему виду женщины. Без макияжа, в домашней одежде Света прежде казалась ему даже привлекательнее. Но теперь, в пьяном угаре и в грязном халате она вызывала неприязнь. Еще сочувствие. Сердце щемило при одном взгляде на нее. Было безумно жаль, что все закончилось именно так. Наверное, это неправильно и подло, но дальше так продолжаться не могло.

Вернувшись с разгрузки, Матвей увидел, что Света уже проснулась и недовольная бродит по квартире.

— Куда ты ее дел? — вместо приветствия пробурчала она.

— Вылил, — он понял, что она спрашивает о бутылке водки.

— Нафига?

— Я же просил тебя, прекращай пить!

— А зачем?

— Что значит зачем? Чтобы нормально жить!

— Не поделишься, как это?

— Как раньше.

— Ты сам-то в это веришь? — ее лицо скривилось в усмешке.

Коробов не знал, что на это ответить, потому что действительно понимал, как прежде уже не будет. Все разладилось, и обратного пути он не видел. Света чувствовала то же самое, и это загоняло ее все дальше в пустоту. Если бы доставало сил, давно уже ушла бы от него сама. Но не хватало духу.

— Ты никогда меня не любил, — рухнула она на диван. — Надо отдать должное твоей честности, о чувствах не заливал. Немного симпатии, море благодарности… За маму, прежде всего. Только я по горло сыта этой твоей благодарностью, вот она уже у меня где, — Света провела ребром ладони по шее. — Все зазнобу свою забыть не можешь?

— Перестань!

— Что так? Ступила на запретную территорию? Уж извини, позволю себе напоследок такую вольность. Я так понимаю, мне пора вещички собирать?

— Проспись для начала. Давай завтра поговорим.

— А чего тянуть? И так все ясно. Я ведь чувствую, ты думаешь о ней. Эти мысли такие тяжелые, причиняют боль, давят на меня, да и на тебя тоже. Но их ведь нельзя взять и выдернуть из твоей башки… к сожалению… Как бы мне ни хотелось этого, — от отчаяния голос ее звучал грубо.

— Света, не надо…

— Да что уж теперь? Она тебя предала, но все равно осталась лучшей. Только твой ангел с демоном связался, с исчадием ада, а это не проходит бесследно.

— Тебе нужно отдохнуть, — Матвей попытался уложить ее и хотел накрыть пледом.

— Не нравится? — она соскочила с дивана. — А мне, по-твоему, приятно ощущать себя неудачной заменой. Если бы еще по нормальной девчонке сох, было бы не так обидно. Но с Пановым ни одна уважающая себя девушка не свяжется. Угадай, откуда я об этом знаю?

— Ты говорила, вы росли вместе, твой брат с ним дружил.

— Ха, не только, — ей хотелось уязвить его больнее. — Трахалась я с ним. Выкуси! И кобыла твоя под него легла, вон даже замуж пошла.

— Замолчи!

— Нет, уж имей мужество выслушать правду. Знаешь в чем разница между мной и ней? Я себя презираю за то, что спала с ним, а она живет. Ни за что не поверю, что у нее большое и светлое чувство. Такую мразь никто не полюбит. Сука она продажная! А я хоть из кожи вон лезь, никогда не была нужна тебе. Вот Зинаида Андреевна, Царствие ей небесное, любила меня. А ты тяготился. Сейчас и подавно. Думаешь, если бы у нас сложилась настоящая семья, я бы так бухала? Не очень-то приятно сознавать, что жизнь — дерьмо, все зря. Пью, чтобы совсем не свихнуться. Ты кого предпочитаешь, умом тронутую или алкоголичку? — Света рассмеялась ему в лицо.

— Хватит! Я не знаю, что сделать, чтобы ты завязала.

— Любить меня не пробовал? Поцелуй меня так, чтобы я почувствовала, что нужна тебе, — она неуклюже приблизилась и потянулась к нему руками, жуткий запах перегара обдал его лицо.

— Перестань! — он немного отстранился.

— Брезгуешь, да? Я и сама себе противна, — она снова опустилась на диван. — Если уж раньше не прикипел, сейчас и подавно.

— Мне очень хочется помочь тебе, — Матвей сел рядом, но на небольшом расстоянии, не касаясь ее. — Если бы тебе угрожала какая-нибудь опасность, любая, я бы все сделал, чтобы ее устранить. Но я не знаю, как спаси тебя от тебя самой.

— Не парься! — Горелко зевнула и прилегла, свернувшись калачиком. — Что-то я, и правда, устала.

— Отдыхай, — Коробов встал и укрыл ее пледом.

Когда он вернулся из следующего рейса, то обнаружил, что она собрала все свои вещи и вернулась в квартиру, в которой прежде жила с братом. Пить она не бросила. Позже он узнает, что вокруг Светы образовалась компания собутыльников, один из которых в приступе ярости зарезал ее во время очередной попойки.

Матвей до последнего дня своей жизни будет о ней вспоминать и мучиться вопросом, правильно ли поступил, отпустив.

Глава 3

В воскресенье Ульяна и Женя договорились встретиться в городе вместе с детьми. Для начала хотели зайти в детское кафе, но прежде посидеть немного на площадке, недалеко от дома, в котором живет Отвага, которая уже шесть лет, как Крылова. Но говорящая фамилия больше подходила ей по характеру и прочно прижилась. Многие, кто знал девушку до замужества, так и не смогли привыкнуть к новому имени.

Весна щебетала и благоухала терпкими одуванчиками. Особенно на окраине и за ней, где природа не скована городскими узами, а наслаждается раздольем, это чувствовалось сильнее. Погода располагала к прогулке. Виделись подруги редко, у каждой своя жизнь, но друг друга не забывали, радовались каждой возможности пообщаться. После завтрака Ульяна стала собираться. Она надела синие джинсы и голубую водолазку. Оставалось лишь накинуть серую ветровку. Затем пошла звать Риту. Накануне вечером она сказала ей о планах на следующий день. Девочка восприняла их без особого энтузиазма, но ничего определенного не ответила.

— Не хочу! — заявила дочь утром капризным тоном.

— Но почему? Ты ведь вчера не возражала, — расстроилась мама.

— Тетка Женька противная, вечно ко мне придирается, а Ленька с Лидкой — малявки, с ними неинтересно.

— Тетя Женя любит тебя и заботится.

— Ага, отдубасит и не пожалеет.

— Она никогда тебя не била. Мы на площадку пойдем, там будут и другие дети, твоего возраста.

— Да ну их.

— Я тебе что-нибудь вкусненькое куплю, что попросишь.

— Чипсы с колой ты мне и так возьмешь, — констатировала факт рассудительная девочка. — Еще игрушку какую-нибудь в магазине выберу.

— Хорошо, — Ульяне так хотелось встретиться с Женей, что она готова была согласиться на что угодно.

На детской площадке подруги обнялись. Рита, без слов приветствия, сразу же помчалась на высокую горку.

— Здравствуйте, тетя Уля, — произнес пятилетний Леня, потом обратился к маме. — Можно, я тоже пойду покатаюсь.

— Конечно, сынок, — ласково улыбнулась Отвага.

Двухлетнюю Лиду она пока не решалась отпускать одну, поэтому женщины не сидели на скамейке, а стояли рядом с тем местом, где малышке было интереснее играть. Вела себя она довольно уверено, высоты не боялась и смело каталась с небольшой горки, сама с легкостью поднималась при этом на три ступеньки.

— Ну, рассказывай, как твои дела? — спросила Женя. — Очень рада тебя видеть!

— Я тоже, — у Ульяны так мало хорошего в жизни происходило, что она растрогалась и чуть не расплакалась.

— Ты что, реветь собралась? — бодрым голосом сказала подруга.

— Нет, — Панова постаралась взять себя в руки и остановить подступающую к глазам влагу. — Это я так, соскучилась по тебе просто. Гриша на работе?

— Да, в мастерской ему больше нравится, чем на мойке, пусть он чинит машины, а мы пока поболтаем. Твой тоже вкалывает? — вопрос прозвучал иронично, так как Женя не относила Игоря к числу людей, которые любят труд, кроме презрения, она к нему ничего не испытывала.

— Да, — мысль о муже подействовала удручающе.

— Прости, зря я о нем заговорила. Не будем о грустном. Погода классная, давай подольше тут побудем. Ты не против?

— Конечно, нет. Очень хочется развеяться.

— Аналогично! — улыбнулась Женя.

Пока молодые мамы беседовали, дети играли на площадке. Но вскоре поднялся шум.

— Это мой мяч! Отдай! — кричала девочка с двумя рыжими хвостиками на голове.

— Ты все равно играть не умеешь, даже ни разу не попала, — Рита продолжала броски в баскетбольную корзину. — Успокойся ты, косорукая, скоро верну!

— Он мой!

— Что ты заладила?! Сказала же, сейчас получишь.

Девочка стала жаловаться своей маме, которая быстро подбежала и потребовала игрушку назад. Женя с Ульяной тоже подошли.

— Плохо воспитываете свою дочь, мамаша! — возмутилась женщина.

Панова не нашлась, что ответить на подобный выпад.

— Держи свой мяч, жадина! — Риту не смущало даже присутствие взрослых, она свою тактику поведения не меняла и вернула игрушку девочке, сделав сначала последний демонстративный бросок.

— Что и следовало доказать! — женщина продолжала негодовать.

— Мы разберемся! — вмешалась Отвага.

— Уж будьте любезны!

Две враждующие стороны разошлись в противоположном направлении.

— Вот вредная тетка! — съязвила Рита.

— Нельзя так говорить о взрослых, — Женя сделала ей замечание строгим тоном.

— Но так и есть!

— Все равно. И в данном случае, ты была неправа. Нельзя брать чужие игрушки без разрешения, и уж если взяла, следовало вернуть, как только тебя об этом попросили.

— Скука!

— А жизнь — это не сплошное веселье! Относись к людям с уважением, и никто не будет докучать тебе нудными разговорами. Веди себя хорошо…

— Слушайся родителей, — передразнила Рита.

— Да! И нечего кривляться.

— Не надо разговаривать со мной, как с маленькой девочкой.

— А ты такая и есть.

— Я уже большая!

— Была бы такая, вела бы себя более разумно.

— Взрослые тоже по-разному поступают. Я сама видела по телевизору, врут и грубят.

— Это не значит, что ты должна вести себя так же. Пример нужно брать с хороших людей.

— С мамы?

— Конечно.

— На меня кричат, а я молчать должна?

Ульяна шла рядом и корила себя за то, что не может так же серьезно и настойчиво поговорить с собственной дочерью. Она всегда идет у нее на поводу, хотя должно быть наоборот. Рита ее совершенно не слушается, постоянно спорит. А последние ее слова заставили покраснеть до корней волос. Это горькая, но правда. Ужасно ощущать себя никчемной, и не находить в себе силы что-либо с этим поделать.

После уличной жары все с удовольствием уплетали мороженое. Панова купила еще и чипсы с колой.

— Зачем ты берешь эту гадость? — скривилась Отвага. — Это же вредно, особенно для детей.

— Рита просила, — оправдывалась Ульяна.

— Мало ли что ей захочется. Ты что, всем ее капризам собираешься потакать? Кто же из нее вырастет?

Панова боялась даже думать об этом. Она понимала, что Женя во всем права, но не представляла, как заработать авторитет в глазах дочери. Игорь с ее молчаливого согласия давно сровнял ее с землей, и Рита тянется за отцом, копирует его во многом.

После того, как подруги попрощались, Ульяна с девочкой все-таки зашла в детский магазин. Она купила мягкую игрушку из какого-то популярного мультфильма, которая лично ей показалась страшной, но своенравное чадо вцепилось именно в эту и не желало уходить ни с чем другим. Пришлось приобрести.

Глава 4

Чета Власовых жила с родителями Василия. Дарья Филипповна и Евгений Федорович были не очень довольны снохой, но из любви к сыну терпели ее присутствие в своем доме и старались до скандалов дело не доводить, хотя ссоры и недовольства случались нередко. Они бы предпочли девушку попроще этой высокомерной красотки. Но в молодой семье уже подрастал сын, которому исполнилось четыре с половиной года. Внука бабушка с дедушкой обожали и всячески опекали. Тем более что родная мать, в их глазах, не уделяла мальчику должного внимания. По будням он целый день находился в детском саду, вечерами и по выходным с ним больше всего возились старики.

— Мама пришла! — Тема выскочил из-за стола и побежал навстречу Анжеле.

— Привет, зайка! — она чмокнула его в щечку и рухнула на пуфик в прихожей. — Я так устала на работе.

После того, как сына получилось пристроить в детский сад, ей удалось найти работу в кафе «Мускат» с вполне распространенным для общепитов графиком два через два.

— Тебя ведь не было всего пару часов, — из кухни вышла Дарья Филипповна и посмотрела на нее с недоверием.

— Запара полная, потому и вызвали, ног не чувствую, — Анжела скинула кружевные с металлической аппликацией ботинки на одиннадцати сантиметровой шпильке.

— Еще бы! Обувь надо носить на плоской подошве, — упрекнула свекровь.

— Я же там переобуваюсь, — возразила невестка.

— Это не имеет значения, если потом уставшие стопы на такой подпяток задирать.

Сноха в ответ лишь махнула рукой, давая таким образом понять, что осталась при своем мнении и двинулась на кухню. Там она стала доставать из пакета небольшие контейнеры.

— Я же просила не приносить домой еду из кафе, — последовало очередное замечание.

— Здесь немного, — равнодушно пожала плечами Анжела. — Вас никто это есть не заставляет, а мне жюльен с креветками нравится больше, чем какие-то зразы.

— Темочка, садись за стол, доедай, — Дарья Филипповна переключилась на внука и пододвинула ему тарелку.

Мальчик послушно занял место на своем стуле.

— Зачем вы его перекармливаете, он ведь не так давно обедал? — нахмурилась молодая мать.

— Если в аппетит, пусть кушает.

— Сыночек, может, ты хочешь жюльен? Это очень вкусно, — Анжела поставила контейнер поближе к нему.

— Нет, — он отрицательно покачал головой.

— Правильно внучек! Незачем пичкать ребенка всякой гадостью, — свекровь погладила Тему по голове и убрала сомнительное, с ее точки зрения, блюдо в сторону. — Нет ничего лучше и полезнее домашней еды.

— Я больше не хочу, — мальчик положил ложку в тарелку.

— Иди, мой хороший, поиграй, — улыбнулась Анжела, довольная тем, что и совдеповская стряпня осталась практически нетронутая.

С супругом ее отношения складывались не лучшим образом. Жизнь с ним оказалась куда прозаичнее, чем она предполагала. Сначала его любовь к ней казалась такой неземной, вызывала восхищение и сожаление по поводу того, что сама она не способна на такие трепетные чувства. По сравнению с ним она слишком земная. Но испытание бедностью, которое сопровождало начало замужества, она не смогла выдержать с честью. С выражением о том, что с милым рай и в шалаше, она категорически не соглашалась, тем более что Василий так и не стал для нее по-настоящему родным и близким человеком. Временами он вызывал в ней даже раздражение своей излишней правильностью. Он казался ей слишком наивным, далеким от реальности, его было жалко, как ребенка, который мало смыслит в происходящем вокруг.

Кроме того, Анжела считала мужа слабаком и неудачником, неспособным содержать свою семью. Пока она не вышла на работу, жить приходилось туго-натуго затянув пояс. Он долго не мог найти постоянное место. Поначалу Панов перерезал им кислород, но потом оставил в покое. Сейчас Власов трудится сборщиком металлоконструкций, и это лучшее из всего, что было. Он пашет разнорабочим в цеху по распилу и сборке рольставней и зарабатывает меньше нее.

Как мужчина он ее и вовсе не привлекает. Поначалу после грубого Игоря и всех его мерзостей, Вася выглядел в ее глазах трогательным, милым и заботливым. Он никогда ее не оскорблял, смотрел с восхищением, делал все, что в его силах, чтобы выполнить любое ее желание. Но вскоре это уже воспринималось не как проявление любви, а как признак слабости. Она начала уклоняться от близости с ним, находила для этого всевозможные предлоги.

Сына Анжела очень любила, но к материнству оказалась не готова. Особенно маленьким он требовал много внимания, а новоиспеченная мать не выдерживала подобной нагрузки, и свое раздражение часто срывала на муже.

— Как меня достала эта нищета! — качала она на руках младенца и возмущалась. — Подгузников несчастных и тех не хватает. Я устала от этих грязных пеленок, только и делаю, что стираю да полы намываю.

— Милая, мама ведь тебе помогает, она взяла на себя уборку и готовку.

— Ты всегда на ее стороне, она настраивает тебя против меня.

— Это не так. Я люблю тебя!

— Надоела мне эта болтовня! На деле нужно доказывать свои чувства. Посмотри, в какой конуре мы живем! — она обвела рукой обстановку в их спальне, где и происходил диалог. — Я не хочу прожить здесь до старости. Но, судя по всему, меня вынесут отсюда лишь вперед ногами, потому что мой ненаглядный муженек не в состоянии обеспечить семью нормальными условиями.

Ссоры между супругами происходили все чаще. Обычно они носили односторонний характер. Анжела высказывала свои претензии, а Василий все молча выслушивал, иногда вставлял реплики, которые только вызывали новую волну негодования. А год назад она вновь сошлась с Пановым. Он пришел в кафе, где она работала. Воспоминания о его подлости в памяти хранились, но утратили прежнюю остроту, зато картинки прежних встреч, наполненных страстью, всплыли в голове, и она, едва увидев его, почувствовала волну возбуждения.

— Обслужила за столиком, будь хорошей девочкой, ублажи и в кроватке, — его манера общения за годы, что они не виделись, ничуть не изменилась. — Приходи ко мне после смены.

Пузатые беременные и зачуханные молодые мамаши его совершенно не привлекали, поэтому он не искал встреч с бывшей любовницей, тем более что нехватки в женском поле по-прежнему не испытывал, потом вспомнил и решил прощупать почву. Как только она к нему подошла, и он увидел блеск в голубых глазах, то сразу все понял.

— Разбежался! — она пыталась держать марку. — Я — замужняя женщина и не бегаю по мужикам.

Она прекрасно осознавала, что лжет, ей до безумия хотелось испытать полузабытое удовольствие, пусть вперемежку с грубостью. Васька, может, и любит ее, но он никогда так не прожигал ее глазами, будто уже овладел. А Игорь одним своим внешним видом сделал то, что Власову не удалось за годы совместной жизни.

— Тоже мне, Татьяна Ларина нашлась! — усмехнулся Панов. — Жду!

Он бросил на стол купюры, номинал которых превышала цену заказа вдвое. Конечно же, она после кафе сразу направилась к нему. Что сказать мужу, не думала, отмахнулась от размышлений на эту тему. В мыслях только успело промелькнуть, что сочинит какую-нибудь версию потом. На разговоры время не тратили, не столько потому, что ей нужно скорей вернуться домой, сколько из-за невозможности дольше сдерживать свое желание. Он был практически уверен в том, что она придет, потому не спешил уходить из своей холостяцкой квартиры.

С тех пор они виделись часто, обычно Анжела после смены в кафе ехала сначала к Игорю, затем уж в семейный очаг. Василий либо настолько глуп, что верил в ее рассказы, будто заведение перешло на график работы до последнего клиента, либо делал вид. В тонкости его реакции она не вникала. Но после того, как первый пыл свиданий с любовником прошел, она все чаще вспоминала о том, почему они расстались.

— Как же я презираю себя за то, что снова связалась с тобой! — Власова не смогла сдержаться от восклицания, пока одевалась после очередной встречи. — Сама себе противна!

— Давай только без самоедства обойдемся, — Панов сразу пресек ее попытку завести неугодный разговор. — Мне тоже приходится подстраиваться под твой жесткий график. Я привык заниматься сексом с женщиной, когда ее захочу, а тебя надо ждать, когда соизволишь явиться.

— Об этом я и говорю. Ты — мерзавец, меня ни в грош не ставишь.

— Можно подумать, что ты — святоша. Мы из одного теста, детка, потому и чпокаемся в кайф.

— Я больше не приду, — она полностью оделась и намеревалась уйти.

— Да куда ты денешься? Не меньше моего хочешь, — он подошел, резко привлек ее к себе и поцеловал, запустив руку под юбку.

Организм Анжелы помимо ее воли откликнулся, и она, к удовольствию Игоря, подалась к нему и ответила со всей присущей ей страстью. Власова поняла, что погрязла в нем по уши и не в силах противостоять собственным желаниям, по крайней мере, пока. Может быть, со временем она сможет порвать с ним раз и навсегда, но сейчас не в состоянии это сделать.

Глава 5

Рита все утро смотрела телевизор. Особенно ей нравились музыкальные передачи, отбирающие молодых, никому не известных исполнителей, из которых обещали сделать в дальнейшем настоящих звезд, популярных и востребованных. Они уже сейчас выглядели классно, такие стильные, с красивыми прическами и в модной одежде. А девушки щеголяли в отпадных туфлях на высоком каблуке. Это в глазах девочки являлось явным признаком успеха и привлекательности.

Она открыла свой шкаф, где хранилась вся ее одежда и поморщилась:

— Отстой!

Нижнее отделение было сплошь уставлено детскими туфельками, босоножками и кроссовками — все на плоской подошве. Пока мама что-то готовила на кухне, дочь пробралась в спальню родителей и добралась до обуви Ульяны.

— Как можно носить такое убожество! — возмутилась она вслух и пнула крайнюю пару туфель на устойчивом каблуке однотонного серого цвета. — Мои и то в сто раз лучше. Была бы я взрослой, давно бы уже купила себе все самое крутое. Бабки есть, а она носит дерьмо всякое. Придется самой выкручиваться.

Закрыв створки, Рита вернулась в свою комнату. Оглядевшись вокруг, взяла два небольших деревянных кубика от пазла, в которые уже давным-давно не играла, и вытащила из ящика с носками гольфы салатового цвета. Они как раз были в тон к сарафану с большой ярко-желтой звездой на груди, который она сегодня надела.

Поднимаясь по лестнице наверх, Ульяна увидела дочь, сбегающую вниз.

— Ты куда? — спросила она.

— Куда надо, — быстро ответила девочка, явно не намереваясь задерживаться для скучной беседы.

— Ты еще не завтракала, — остановила ее за руку Панова. — Я как раз шла, чтобы тебя позвать.

— Потом. Не хочу. И вообще, мне надо следить за фигурой.

— Ты еще ребенок, тебе это ни к чему.

— Ага, запущу себя и распухну.

Рита хотела было добавить «как ты», ей почему-то казалось, что в матери скопились все самые отрицательные качества, но потом посмотрела на ее худобу и замолчала. «Хоть какой-то плюс, — подумала она про себя. — Если бы знала о существовании косметики, могла бы привести себя в порядок. Выглядит, как мышь серая». Она все чаще говорила и мыслила шаблонами, услышанными по телевизору.

— Что это у тебя? — Ульяна обратила внимание на кубики и гольфы. — Ты во двор собралась?

— Отстань! — Рита вырвалась и скрылась за дверью.

Она рассудила, что на улице просторнее, и по асфальтированным дорожкам дефилировать удобнее и эффектнее. Девочка уселась на ступеньке крыльца, засунула кубики в гольфы, надела их и стала расхаживать туда-сюда, представляя себя то моделью на подиуме, то популярной певицей. Ткань желаемого стука дерева о твердую поверхность не давала, но, тем не менее, издаваемый звук импровизированных каблуков приносил удовлетворение юной моднице.

Ульяна между тем развернулась, подниматься наверх необходимость отпала, и она снова отправилась на кухню, чтобы приготовить себе чашку кофе. Она сама с утра еще не успела перекусить. Жизнь в постоянном стрессе и тревоге зачастую лишали ее аппетита.

Игорь вышел из своего кабинета, переоборудованного из комнаты на втором этаже вскоре после гибели родителей. Ведение бизнеса потребовало отдельного помещения, где можно было бы хранить всю рабочую документацию. Вход домашним туда строго запрещен. Он тоже решил выпить кофе. Нужно было ехать в ресторан. Вечером обещала прийти Анжела. Последнее время она повадилась выносить ему мозг разговорами о муках совести. Что ни говори, а замужество очень сильно сказывается на женской привлекательности, вернее, на их умственных способностях. Прежде она так не заморачивалась. Настроение было не самое хорошее, и ему захотелось хоть немного его улучшить.

— Доброе утро, дорогая! — обратился он к жене, сидящей за столом.

Ульяна подняла на него газа, полные удивления, которое быстро сменилось страхом. Такой обходительный тон она слышала крайне редко, и это означало лишь одно: он задумал очередную мерзость.

— Доброе утро, — пролепетала она.

— У тебя усталый вид. Тебе явно пора отдохнуть от семейной рутины.

Она побледнела и отрицательно покачала головой, дурное предчувствие заставило сердце учащенно биться. Что он придумал на этот раз?

— Самая заботливая жена и мать, ты подарила мне годы жизни в любви и согласии, а я, как неблагодарная скотина эксплуатирую тебя, ведь даже работников отправляют в отпуск, ты же пашешь без выходных, — продолжал он рассуждать между прочим. — Я намерен исправить свою ошибку.

Панов сделал «мхатовскую паузу». Чем дольше он говорил, тем сильнее округлялись ее глаза. Сколько бы он над ней ни насмехался, она так и не смогла приспособиться к эффекту неожиданности и каждый раз реагировала так, будто прежде жила безмятежно и счастливо, и вот нежданно-негаданно случилось какое-то несчастье. Многообразный арсенал издевательств тоже сыграл свою роль в этом деле. Ее испуганное выражение лица доставило ему удовольствие. Стало даже немного жаль, что скоро все закончится.

— Тебя ждет восхитительное путешествие. Там ты сможешь набраться сил и как следует расслабиться. Райское местечко. Правда, билет в один конец. Но я уверен, ты и сама возвращаться не захочешь с этой земли обетованной. Всем, кто туда отправлялся, нравилось настолько, что оттуда пока никто не возвращался.

— Я тебя не понимаю, — прошептала она, чувствуя, что подступают слезы.

— Да куда тебе, безмозглой курице, допетрить, — Игорь щелкнул зажигалкой, прикурил и ушел.

Ее тупость действовала на него как раздражитель. В данный момент, после ее слов, он потерял интерес к ситуации и оставил ее в состоянии неопределенности, прекрасно осознавая, что теперь она не сможет думать ни о чем другом, только о его словах и станет рисовать себе самые ужасные картинки.

На крыльце он столкнулся с Ритой, которая к этому времени успела снять гольфы и обула босоножки. Она как раз доставала кубики на ходу, выворачивая свои получулочки. Отец глянул на дочь с любопытством. Ее занятие показалось ему необычным, но он торопился в ресторан и не стал задерживать на ней свое внимание.

— Пап, поиграй со мной, — попросила девочка.

— Не сейчас, — он нажал на пульт дистанционного управления, и ворота гаража открылись.

— Ну, пап, давай мяч погоняем.

— Ритка, отстань, мне ехать надо, — он зашел внутрь, сел в автомобиль и начал выезжать.

— Не пущу, — девочка выпрыгнула прямо перед машиной.

— Отойди, если не хочешь попасть под колеса, — Панов опустил боковое стекло и прокричал все это, начиная выходить из себя.

— Я хочу, чтобы ты со мной поиграл, — она продолжала канючить.

— Сказано, отстань!

— Вот тебе за это! — от обиды дочка бросила в отца деревянным кубиком, который отскочил от головы и упал куда-то вниз.

— Совсем спятила! — возмутился Игорь, потер лоб, по которому пришелся удар, вылез и схватил ее за руку. — А ну, марш отсюда! После поиграем.

Он толкнул ее в сторону дома, потом сел обратно в автомобиль и уехал.

Глава 6

Ездить медленно Игорь не привык, особенно в пригороде. Он даже окончил курсы экстремального вождения и научился прекрасно владеть обстановкой на дороге. Быстрота его реакции неоднократно выручала в самых опасных ситуациях. Особенно ему нравилось пробовать разные траектории прохождения поворотов, это повышало уровень адреналина.

Пока не пошел строй светофоров, замедляющих движение, Панов гнал на привычной скорости. Стрелка спидометра на его недавно приобретенном БМВ достигла ста двадцати километров в час. Он с легкостью обставлял более медленные машины. Впереди показалась еще одна, настигнуть которую не составило труда. Это заняло всего несколько минут. Тащиться за ней следом, естественно, желания не было. Уверенный в своих блестящих способностях он сразу же пошел на обгон, несмотря на запрещающий знак, так как дорога началась извилистая, и по обеим сторонам обочина резко сменялась глубоким оврагом.

Едва выехав со своей полосы, Игорь увидел грузовик, который мчался по встречке. Поняв, что завершить маневр не удастся, он надавил на педаль тормоза, чтобы вернуться в ряд, но она не сработала. Его впервые в жизни охватил ужас. Времени на раздумья и разбирательство с причиной не оставалось. Он судорожно работал левой ногой, но все тщетно. Панов успел осознать неизбежность столкновения. В голове пронеслось молнией: «Не может быть!» Шансы на то, чтобы выжить при лобовом ДТП, в данном случае практически сведены к нулю.

Ульяна все еще находилась под впечатлением от разговора с мужем в то время, как зазвонил домашний телефон. Она долго не могла понять, о чем ей пытаются сообщить. Когда, наконец, до нее дошло, она впала в шок. Ей что-то объясняли о том, как все произошло и где находится тело, но до нее смысл услышанного не долетал. В обрывках фраз она успела уловить что-то насчет деревянного кубика, застрявшего под педалью тормоза. Эти слова ввергли ее в еще большее оцепенение. Не дождавшись вменяемой реакции, на том конце провода повесили трубку.

С одной стороны, смерть Игоря означала полное освобождение от тирании. Отныне не нужно вздрагивать при каждом хлопке входной двери, можно просыпаться по утрам и не думать с ужасом о том, вспомнит ли он о ее существовании сегодня или нет, она вправе сколько угодно общаться с Женей, а не выкраивать для этого время. С другой, у нее вдруг возникло ощущение, будто ее только что столкнули в бездну, она летит в черную пустоту, полнейшую неизвестность, и что бы ее там ни ждало внизу, она все равно неминуемо разобьется.

Ульяна не знает, сколько просидела в забытьи. Ее вывел из состояния прострации очередной телефонный звонок.

— Здравствуйте! Ульяна Ивановна? — Панова услышала идеально-спокойный мужской голос.

— Да, — она насторожилась.

— Это Гордей Сумбурский, управляющий рестораном «Жуков». Мне только что звонили из милиции и сказали о случившемся. Примите мои соболезнования! Для всех нас это невосполнимая утрата, — молчание собеседницы он воспринял как возможность выразить все, что намечено. — Они передали, что общались с вами, но потом вроде связь оборвалась. Я хотел сказать, чтобы вы ни о чем не волновались. У вас такое горе. Мы это понимаем и обо всем позаботимся, организуем похороны и поминки. Сделаем все, что необходимо в таких случаях. Я буду держать вас в курсе. О расходах не беспокойтесь. Вы меня слышите? — длительная тишина заставила его усомниться в качестве связи.

— Да.

— Я все устрою и позвоню вам.

— Хорошо.

Этот разговор вернул Ульяну в реальность. В самом деле, нужно ведь заняться похоронами Игоря. С чего начать? Мама умерла семь лет назад, папа — шесть. Она тогда была в таком потрясении, что совершенно ничего не помнит о формальной стороне вопроса. Управляющий сказал, что обо всем договорится. Наверное, надо лучше дождаться его звонка.

Весь день она ходила сама не своя. Несмотря на то, что, кроме мучений, ничего от Панова не видела, его смерть ее вовсе не обрадовала. Она думала не о том, что обрела, наконец, независимость, а о том, как это, должно быть, страшно, разбиться на автомобиле. Представляла себе транспортное средство, несущееся на всей скорости. Ей не понаслышке известна его манера вождения. С этого все началось: он заманил ее в свою машину и помчался. Это были самые долгие и адские годы в ее жизни, но такое ощущение, что с того дня она все летит и летит в пропасть.

К вечеру до нее стало доходить, что можно больше не бояться его возвращения и не гадать, последует ли за этим очередное издевательство. Он не придет никогда. Хотелось то плакать, то смеяться. Она пыталась отвлечься от противоречивых мыслей, крутящихся в голове. Надо особое внимание уделить дочери, но Рита надолго заперлась в своей комнате и не желала открывать. К сообщению трагической новости девочку следовало подготовить, но Ульяна понятия не имела, как это сделать и решила пока ничего ей не говорить. К отцу она привязана гораздо сильнее, и реакция может быть совершенно непредсказуемая.

— Где папа? — с явными нотками обвинения спросила вечером Рита.

— Сегодня он не приедет, — мать сначала растерялась, потом ответила уклончиво.

— Почему? — дочь стала нервно подпрыгивать и истерично дергать руками и ногами, она словно чувствовала, что произошло несчастье, и требовала отца. — Он должен был вернуться.

— Ты ведь знаешь, что папа нередко остается на ночь в городе.

— Он обещал поиграть со мной.

— Видимо, у него возникли непредвиденные и срочные дела.

— Вечно его не дождаться!

От обиды Рита скрестила руки на груди и ушла в свою комнату. В такой позе и уселась на свой диван. Ульяна отправилась вслед за ней и попыталась успокоить.

— Не расстраивайся, дочка. Хочешь, я тебе что-нибудь почитаю?

— Надо будет, сама справлюсь, умею уже! — огрызнулась девочка. — Заняться нечем? Оставь меня в покое!

Мать в очередной раз ощутила бессилие что-либо поделать с упрямством чада и покинула комнату. Она решила позвонить подруге. Женя, услышав новость, была не менее шокирована.

— Как ты? — поинтересовалась она.

— Сама пока не пойму, еще не пришла в себя, — честно призналась Ульяна.

— Если что-то нужно, любая помощь, скажи.

— Спасибо, но мне звонил управляющий из ресторана, он обещал обо всем позаботиться.

— Это хорошо. А Рита знает?

— Пока нет, поэтому я тебя и набрала, хотела посоветоваться, как ей сообщить.

— Вопрос серьезный. Надо бы ее сначала морально подготовить. Слушай, может ей пока ничего не говорить. Пусть пройдут похороны, все немного уляжется, а потом в спокойной обстановке расскажешь. Как думаешь?

— Наверное, так будет лучше. Только она ведь будет спрашивать, где папа.

— Скажи, что в командировке.

— Но у него их никогда не было.

— Ну, ответь, что просто пришлось уехать. Дня три продержишься, потом откроешь правду. Постарайся говорить спокойно, поймай момент, чтобы и у нее было ровное настроение.

— Попытаюсь.

— А в день похорон мы Риту к себе заберем.

— Хорошо. Спасибо тебе за совет и помощь!

— Не за что! Зачем еще нужны подруги?!

Ульяна еще немного посидела в полной тишине, потом заглянула в комнату дочери. Судя по всему, Рита заснула вскоре после ее ухода. Телевизор был выключен. Видеоигры она не запускала. Девочка лежала на своем диванчике. Руки, лежащие на животе, напоминали о прежней позе обиды. Хмурое выражение лица расплылось в забытьи. По чуть приоткрытому ротику стало ясно, что лежит она в таком положении уже давно. Только в глубокой фазе упрямые губки, наконец, расслаблялись. Мама подошла, осторожно погладила ее по голове, укрыла легким одеялом, потушила свет и направилась в спальню, теперь уже только свою.

Глава 7

Смерть Игоря Панова признали несчастным случаем. Версию с местью конкурентов быстро отмели, посчитав, что подобные люди предпочитают иные методы расправы, нежели действие при помощи игрушечного кубика. Хотя мало ли до чего можно додуматься для отвода глаз. Поначалу косо поглядывали в сторону жены. Женщина вполне способна прибегнуть к подобному приему. Но прямых доказательств против забитой Ульяны не нашли, даже если допустить, что ее манера поведения — лишь маска. Панова догадывалась, как кубик мог оказаться под педалью тормоза, но очень испугалась за дочь. Она не хотела, чтобы ее сколько-нибудь коснулось это дело, поэтому промолчала. Для возбуждения уголовного дела не было ни весомых оснований, ни желания.

Гордей Сумбурский звонил несколько раз, как и обещал, держал в курсе, все подробно рассказывал, где-то, как ребенку. Ей это не казалось лишним, наоборот, детали успокаивали, оставляли меньше белых пятен и ощущения неопределенности, которое всегда вызывало ощущение тревоги, даже теперь, когда бояться, казалось бы, уже нечего.

Когда он заговорил о теле Игоря и необходимости забрать его из морга, она особенно напряглась. Гордей это почувствовал, несмотря на расстояние.

— С вами все в порядке? — спросил он, подумав, что ей стало плохо от тяжелого разговора.

— Дело в том, что я пока дочке не говорила о случившемся, хотела сначала ее подготовить.

— Конечно, я понимаю. Не беспокойтесь, прощание будет проходить в ресторане. Разумеется, на эти дни он закрыт, — у него готов ответ на любой вопрос, впрочем, у нее их было немного. — Ехать за город не у всех есть возможность, нельзя лишать людей возможности проводить Игоря Георгиевича в последний путь. И для вас удобнее, без лишних хлопот. Такое горе — потерять мужа и отца.

— Да, — отвечала она в основном односложно.

В день похорон рано утром Женя приехала за Ритой. Гриша остался дома с детьми. Нужно скорее вернуться, чтобы он мог отправиться на работу. Они купили Chevrolet Aveo изначально для главы семьи, но после того, как мобильная супруга выучилась в автошколе и получила права, она стала периодически пользоваться транспортным средством. За рулем чувствовала себя уверенно. Даже муж, который был скептически настроен к этой идее, в конечном итоге признал, что для женщины она водит достаточно неплохо. На что половина загадочно улыбалась, принимая похвалу с долей иронии.

Ульяна не предупредила дочь о том, что этот день ей придется провести в гостях у Крыловых, так как с большой долей вероятности можно предположить, что реакция последует бурная и негативная. Она понадеялась, что вдвоем с подругой им легче будет ее убедить в необходимости подобного решения. Однако у этого поступка открылся существенный минус. Истерика произошла не вечером, когда до рассвета оставалось время и возможность успокоить бунтарку, а тогда, когда пора садиться в автомобиль и ехать.

— Рита, пора вставать, — женщины зашли в комнату девочки, и мама начала ее будить.

— Не хочу. Отвали! — она пробурчала, не открывая глаз и не меняя позы.

— Некогда препираться, нам пора, — вмешалась Отвага.

— Куда? — услышав голос маминой подруги, дочка приподнялась. — А что здесь делает тетя Женя?

— За тобой примчалась. Сегодня у нас побудешь.

— С какой это радости?

— Так надо. Собирайся.

— И не подумаю. Никуда я не поеду!

— Хорош ерепениться, Ритка. Умывайся, собирай свой рюкзак или что там у тебя и прыгай в машину.

— Я уже все сложила, — произнесла Ульяна, которая в основном исполняла роль наблюдателя.

— Могла бы и предупредить! — упрекнула ее девочка. — А то налетели.

— Я думала, ты не согласишься.

— Типа, сейчас я вдруг резко захотела! — съязвила дочь. — С какой радости я должна куда-то переться? Мне и здесь неплохо.

— Маме нужно срочно в город по делам на весь день, — объяснила в общих чертах Женя.

— А я тут при чем? Ей надо, пусть едет, а от меня отстаньте.

— Мы не можем оставить тебя в доме одну так надолго.

— Я и так постоянно одна. То, что родаки бродят где-то поблизости нифига не значит, все равно, что их нет. Так что справлюсь, не впервой.

— Так не пойдет.

У Отваги закончилось терпение. Она взяла упрямицу в охапку и поволокла в ванную. Та активно упиралась руками и ногами. Кое-как ее удалось умыть, притом все трое оказались изрядно забрызганными водой. Ульяна пыталась помогать, но это больше походило на видимость и пользы мало приносило. Резинки для волос, заколки и расческу бросили в рюкзак, так как было очевидно, что причесать девочку не удастся. Еле удалось стянуть с нее пижаму и нацепить футболку с шортами. Они буквально силой запихали Риту в автомобиль.

— Как же ты с ней справишься? Одна, а их трое, — испуганным голосом спросила Панова.

— Мои проблем не доставят, а с твоей придется повоевать. Ничего, прорвемся, — успокоила ее подруга.

Как и предполагалось, все вышло не так гладко, как хотелось бы. К счастью, выпрыгнуть из машины на ходу девочка не пыталась, светофоры тоже благополучно миновали, но как только они приехали, попробовала убежать. Жене пришлось прилично попотеть, прежде, чем она смогла поймать беглянку. Но она привыкла к физическим нагрузкам, поэтому легко справилась. Сложнее было тащить ее до дома. Расстояние успели преодолеть немалое. Гриша уже с нетерпением ждал у порога и сразу же помчался на работу.

— Рит, ну, что ты в самом деле? Что мы, весь день будем враждовать? — попыталась наладить контакт Отвага.

— А вы что хотели? Поставили перед фактом, силой сюда привезли. И я должна быть благодарна?

— Ты права, следовало предупредить тебя обо всем заранее. Прости, что так все спонтанно произошло. Я спешила, вот и перегнула палку. Не было времени на долгие уговоры.

Девочка молчала. Она злилась. Доводы тети Жени не казались ей настолько убедительными, чтобы сменить гнев на милость. Никто не имеет права ни к чему ее принуждать. Какое ей дело до их проблем, если они не считаются с ней?

— Пойдем позавтракаем. Чего бы тебе хотелось? Я приготовлю.

— Прям все, что угодно? — голод дал о себе знать, но просто так сдаваться она не собиралась.

— По возможности.

— Хочу маффины, — хитрые глаза были уверены, что задание дано невыполнимое.

— Не вопрос. Против орехов не возражаешь?

— Предпочитаю изюм, — Рита глянула с недоумением.

— Договорились, — Отвага обратилась к сыну, который в это время вместе с сестренкой копался в коробке с игрушками, крошка все время что-то лопотала на своем детском языке. — Кексики хочешь?

— Да-да! — запрыгал он от радости.

— А когда я попросила маму мне их приготовить, она посмотрела на меня, как на инопланетянина.

— Рецепт не очень популярный, но я сама как-то случайно натолкнулась на него, с тех пор готовлю иногда. Мои их обожают. А маме могла бы сказать, что это за загадочное блюдо.

— Зачем? Она так прикольно удивляется.

— Не возражаешь, если мы для начала тебя причешем?

— Ладно.

Готовили все вместе, даже малышка помогала раскладывать тесто в самодельные формочки из фольги. После завтрака Рита заметно потеплела, но все еще демонстрировала обиду, не хотела, чтобы думали, будто купили ее расположение за вкусную выпечку.

— Чем займемся? — бодро произнесла Женя. — Мы любим в слова играть или «Угадайку».

— Лучше телек посмотрим, — скривилась в недовольной гримасе гостья.

— Успеете, когда я младшую буду спать укладывать.

— А мне болтать без умолку неохота, — продолжала возражать девочка.

— Ладно, не хочешь разговоров, можем поиграть, наоборот, в молчанку.

— Ну, давай, — согласилась она без особого энтузиазма.

— Отлично! Только Лида не в счет, ее ротик закрывается лишь во время сна.

— Само собой, — кивнула Рита.

— Тогда чок, чок, зубы на крючок, кто заговорит, тому щелчок!

И воцарилась тишина, но ненадолго. Отвага строила разные забавные рожицы, и Леня быстро захохотал. А уж когда он получил от своей мамы заслуженный щелбан (в легком, игровом варианте), и Рита не выдержала, рассмеялась. До телевизора дело так и не дошло, даже во время дневного сна Лиды. Выяснилось, что тетя Женя знает немало интересных игр.

Глава 8

После отъезда Риты с Женей Ульяна стала собираться в город. Проблем с темным цветом в гардеробе у нее никогда не наблюдалось, поэтому она надела черную юбку прямого покроя в пол и легкую блузку с гипюровыми рукавами. Более короткая длина на похоронах ей показалась неуместной, так же, как и брюки. В итоге верх выглядел довольно элегантно, а низ несколько старомодно.

Ехать ей не хотелось, но не потому, что это похороны человека, которого она боялась до ужаса. Ее пугало само мероприятие. Если бы было возможно, чтобы обошлись без нее, она бы предпочла остаться дома, укрыться с головой одеялом и забыться сном. Но она — жена и должна похоронить мужа по всем правилам.

По пути в ресторан она все время волновалась, предполагая, что в окружении большого количества незнакомых людей будет ощущать себя неуютно. Она совсем не привыкла находиться на виду.

Она вышла заранее и добиралась на автобусе, по привычке. Почему-то даже в голову не пришло, что удобнее и быстрее воспользоваться такси. Предстоял длительный и утомительный день, и можно было бы сэкономить силы и время. Последнее не удалось, но дорога на общественном транспорте даже помогла обрести относительное эмоциональное равновесие.

В ресторане, кроме сотрудников, никто еще не появлялся, но у входа стояли несколько человек. Ждали начала проводов или пришли поглазеть, хотя одно другому не мешает. Внутри все были заняты подготовкой, и Ульяна сразу же почувствовала себя не в своей тарелке, так как стояла без дела. Столы раздвинули в стороны, и в центре находился гроб. После того, как его повезут на кладбище, мебель расставят по местам, чтобы, когда все вернутся, людям хватило посадочных мест.

— Ульяна Ивановна, вы уже здесь? — подбежал к ней Гордей Сумбурский. — Я думал, вы появитесь чуть позже.

«Не терпится спровадить ненаглядного супруга на тот свет?» — не удержался он от мысленной колкости.

Его неожиданное появление заставило ее вздрогнуть. Она даже не успела увидеть Игоря вблизи. Только подошла, и пришлось развернуться в сторону управляющего.

— Могу я как-то помочь? — спросила она немного растерянно, голос ее чуть подрагивал.

Она не знала, куда себя деть, хотелось чем-нибудь себя занять до того, как все начнется.

— Ни в коем случае! Лучше присядьте, — он указал рукой на один из свободных стульев. — Вам придется долго стоять на ногах, принимать соболезнования. Отдохните пока, — советовал он угодливым тоном.

— Хорошо, — она слегка кивнула.

Он скрылся в недрах кухни, видимо, для того, чтобы дать последние указания. Прежде, чем последовать его рекомендации, она все-таки подошла к гробу. Так дико и непривычно увидеть мужа мертвым. Даже с закрытыми глазами, неподвижный и безмолвствующий, он выглядел недовольным ею. Потом вдруг показалось, что перед ней лежит лишь восковая копия. Какой-то неестественной была кожа даже для покойника. Смотреть на него дальше стало страшно, и она сделала медленно несколько шагов назад спиной, затем развернулась, подошла к стулу и села.

Вскоре стали приходить друзья Игоря или те, кто считал себя таковыми, знакомые, дальние родственники. И как они узнали о случившемся, если она никому не звонила? Наверное, снова Гордей постарался. Впрочем, в местных новостях неоднократно говорили об аварии на дороге. Могли и там услышать. В числе присутствующих она заметила и Макса Гордеева. Расстроенным он не выглядел. А когда они встретились взглядом, его тонкие губы сложились в почти неуловимой насмешке. На душе стало так гадко от воспоминания, связанного с ним. И она быстро опустила глаза.

Процедура прощания затянулась надолго. Ноги гудели. К Ульяне подходили совершенно незнакомые люди, выражали соболезнование. Не было ни одного знакомого лица, если не считать того мерзавца. Он без зазрения совести тоже приблизился и даже взял ее за руку якобы в знак утешения.

— Держись, Улечка! — Макс обратился к ней так, словно они хорошо знакомы. — Я знаю, как сильно ты любила Игоря. Если могу чем-то помочь, обращайся, не стесняйся!

Голос его звучал печально и участливо, а глаза насмехались внаглую. Она это не только видела, но и чувствовала. Гордеев не хуже Игоря умел унижать, говоря добрые слова. Его прикосновение было противно, но вокруг находились люди, и Ульяна не посмела отдернуть руку, ведь внешне он вел себя учтиво.

На кладбище ехала в катафалке. Рядом сидела семейная пара. Мужчина приходился двоюродным братом мужу сестры Анастасии Сергеевны, мамы Игоря. Они единственные из числа родственников проживали в городе. Видимо, по этой причине больше никто не явился. Сама тетя с супругом обитает в Венгрии в городе Хевизе. Занимаются своим домом и участком, конечно же, посещают термальное озеро и редко выбираются куда-либо еще. Здесь же, в машине, находился Гордей Сумбурский и Ирина Волкова, главный бухгалтер ресторана, тридцати двух лет.

Двигались медленно. Ульяне хотелось, чтобы этот бесконечный день поскорей закончился, и она оказалась дома. Чтобы хоть как-то себя занять и не думать о том, что около нее лежит труп мужа, она стала осторожно рассматривать окружающих. Мужчина явно страдал от жары, постоянно вытирал лоб платком. Не удивительно при его полноте. Панова даже думать о людях старалась вежливо, чтобы это не было для них оскорбительно. У других наверняка нашелся бы целый арсенал более резких выражений относительно его внешнего вида. Темный костюм вроде подобран по размеру, но все равно сковывал, поэтому, не дожидаясь посадки, он давно расстегнул пуговицы на пиджаке.

Жена выглядела гораздо эффектнее мужа. Сам собой напрашивался вопрос: что она в нем нашла. Но Ульяне он даже в голову не пришел. Она просто наблюдала. Глянцевый налет отсутствовал, но женщина, несомненно, тщательно следит за собой. Странно, что на ней надет брючный костюм очень похожий на тот, в котором пришел муж. Или это просто показалось? Но на стройной фигуре он сидел безупречно.

Управляющий и главный бухгалтер в замкнутом пространстве смотрелись похожими, как брат и сестра. Оба высокие, даже в таком положении это бросалось в глаза, худощавые, светловолосые и кареглазые, примерно одного возраста. Гордей неоднократно ободряюще поглядывал на Ульяну, но ей виделась в этом какая-то фальшь. Возможно, все дело в ее пресловутой мнительности. Ирина, напротив, избегала зрительного контакта, будто даже визуальное прикосновение ей неприятно.

— Что она на меня так уставилась в катафалке? — возмущалась Волкова перед Сумбурским после возвращения с кладбища в ресторан.

— Не обращай внимания, — махнул он рукой. — Сейчас нам нужно быть с ней более чем обходительными. Так что держи себя в руках.

— Она меня раздражает.

— Меня тоже. Представляешь, я перед ней распинаюсь эти дни, все организовал, а она даже ни разу мне спасибо не сказала. Привыкла жить на всем готовом, вот и воспринимает, как должное.

— Вряд ли ей сладко жилось с нашим хозяином, гореть ему в аду!

— Наверняка, но с такими, как она, по-другому нельзя. На лице написано: дура набитая. Но нам это только на руку. А пока терпи и проявляй вежливость.

На кладбище и в ресторане Ульяна чувствовала себя еще более неуютно, чем вначале. Как жена усопшего, она была на виду у всех, по умолчанию ее персона считалась центральной на мероприятии, но эта главная фигура ощущала себя лишней и никому не нужной. Когда Игоря закапывали, еще не верилось, что все происходит на самом деле. Она так и не успела это осознать. На какой-то момент даже снова стало страшно, что вот она вернется домой, а он там, ждет ее и держит наготове очередное издевательство.

А в ресторане, после того, как покойного несколько раз помянули, всю скорбь на лицах большинства присутствующих сменили хмельные улыбки. Если бы у нее была настоящая семья, Ульяну бы это оскорбило, но сейчас ей просто хотелось одиночества. Наверное, как вдове, ей полагается уйти после всех? Рассудив таким образом, она терпеливо ждала окончания.

Но когда присутствующие начали расходиться к ней подошел Гордей.

— Я вижу, что вы очень устали. Если хотите, вызову для вас такси?

— Да, спасибо! — его неожиданное предложение было настолько кстати, что она не смогла скрыть своей радости и выглядела наивно.

— Сейчас все сделаю, — улыбнулся он в ответ.

Лукавый огонек в его глазах напомнил о том, что следовало вести себя более сдержанно и не выражать эмоции столь открыто. По дороге к подруге Ульяна разволновалась, как там Рита. Во время похорон она периодически с тревогой вспоминала о дочке, но мысль о том, что она вместе с Женей немного успокаивала. Отваге можно доверять на все сто процентов. Девочке даже не очень хотелось покидать квартиру тети, все-таки забрать ее оказалось легче, чем доставить сюда.

Глава 9

Ульяна так устала после похорон, что проспала до десяти часов утра. У нее всегда был тревожный сон человека, ожидающего нападения в любой момент. Кроме того, Игорь нередко будил ее, возвращаясь среди ночи. Даже если не трогал, ее покой волновал его в последнюю очередь.

Проснувшись, женщина не сразу открыла глаза — слушала тишину. Она отозвалась легким дуновением летнего ветра в приоткрытое окно и чириканьем воробьев. Ей хотелось прочувствовать каждый нюанс. Даже еле уловимое жужжание мухи за стеклом дарило радость. На лице появилась улыбка. Наконец, появилось ощущение безопасности, и пришло осознание свободы.

Она потянулась, не спеша поднялась, умылась, переоделась в домашний халатик сиреневого цвета и остановилась посреди комнаты в легком раздумье. Скрипку Ульяна уже и не помнила, когда последний раз брала в руки, но за ее состоянием следила. А тут открыла футляр, достала инструмент, нанесла канифоль на смычок, и полилась музыка. Каждая нота отзывалась в душе. Выдающиеся задатки, о которых так часто прежде говорил Аркадий Яковлевич, наверное, ушли безвозвратно. Слишком много времени упущено. Но играла она с небывалым вдохновением.

— Мам, я и забыла, что ты у меня скрипачка, — вбежала в ее комнату Рита. — Думала, откуда музыка, второй ведь телевизор в гостиной.

— Захотелось поиграть, — улыбнулась Ульяна.

— Красиво! — похвалила дочь. — Вспомнила! Я слышала эту мелодию в мультфильме про Щелкунчика.

— Да, она там звучала, когда героиня танцевала с метлой, — кивнула Ульяна. — Но это «Русский танец» из балета «Лебединое озеро». А композитор — Петр Ильич Чайковский.

— Можно мне попробовать? — девочка показала глазами на инструмент.

— Конечно!

— Тяжелая.

— Это с непривычки, да и не на ребенка она рассчитана.

Рита провела несколько раз смычком по струнам, но звуки, которые ей удалось извлечь, нельзя было назвать музыкой.

— Давай вместе, — предложила мама.

— Угу, — согласилась дочка.

Ульяна встала позади, тоже взялась за смычок (ее кисть находилась сверху) и появилась знакомая мелодия. Синхронно действовать не очень удавалось, так как девочка была напряжена от усердия, торопилась и выбивалась из ритма, но и в том, что они услышали, можно вполне распознать «Колыбельную медведицы» из мультфильма «Умка».

— Здорово, — просияла Рита. — Но так, как ты, я никогда не смогу.

— Если есть желание, можно научиться.

— Мне терпения не хватит.

— А помнишь, у тебя где-то есть пазл с картинкой из «Щелкунчика»?

— Где они на коне скачут?

— Да. Может, соберем вместе?

— Ну, давай.

Они сначала сложили изображение из мультфильма, потом позавтракали. Кажется, удалось наладить контакт. За все утро дочка совсем не капризничала, а потом даже спросила разрешение поиграть в видеоигры, чего прежде не делала.

Пока девочка занималась в своей комнате, Ульяна зашла в кабинет Игоря. Ключ ей передали вместе с вещами, которые от него остались. Он всегда носил его с собой. Теперь, когда мужа не стало, женщина поняла, что нужно изучить все, что есть, чтобы понять, как дальше жить.

В кабинете на столе лежало несколько писем, в основном счета. Надо заметить, что в документах он поддерживал порядок. Она без труда нашла те, что касаются содержания их дома, помещений, которые он сдавал в аренду и бумаги по ресторану. Они располагались в разных ящиках стола. Был еще один, закрытый. На связке Ульяна обнаружила второй ключик, небольшой по размеру, он подошел.

Внутри находился блокнот. В нем записано множество разных номеров. Она не стала разбираться в них сейчас, рассудив, что для начала информации достаточно. Скорей всего, это телефоны его любовниц и деловых партнеров.

Панова обратила внимание на сейф, стоящий на тумбочке возле стола. Но для того, чтобы его открыть, требовался пароль. В первую очередь она стала шерстить блокнот. Среди многочисленных цифр обнаружила несколько спрятанных комбинаций, возле которых не проставлено никаких буквенных обозначений. Одна из них подошла.

Первая находка испугала ее до ужаса — пистолет. Она не посмела даже прикоснуться к нему. Там лежала приличная пачка денег. Ульяна не стала их пересчитывать, так как все купюры были номиналом одна тысяча рублей. Несмотря на богатство мужа, она привыкла к скромной жизни. Вполне возможно, что такого количества хватит на время, пока она вступит в право наследования.

Еще здесь тоже лежали документы. Она попыталась в них разобраться, но догадка, осенившая ее, казалась настолько чудовищной, что жена побоялась углубляться в эти тайны покойного мужа. Судя по всему, тут хранилась информация о людях, с которыми он расправился. Следовало бы передать это все в милицию, чтобы они провели расследование. Но вдруг они и ее заподозрят? Будут задавать вопросы. Лучше оставить все, как есть. Трясущимися от страха руками она затолкала все обратно и закрыла сейф.

— Мама, зачем ты зашла в папин кабинет? Он теперь разозлится и будет орать! — Рита появилась в дверном проеме.

— Не будет, — Ульяна тяжело вздохнула, поняв, что дальше нельзя откладывать тяжелый разговор.

— Ты ведь его знаешь.

— Доченька, подойди ко мне, — после того, как девочка приблизилась, мама ее обняла и продолжила. — Я знаю, как ты любишь папу, хотя он бывает вспыльчив, и боялась тебе сказать. Но он больше не вернется, он погиб.

— Как это? — она отстранилась.

— В тот день, когда ты последний раз его видела, он уехал на машине и разбился.

— Значит, он умер?

— Мне очень жаль.

— Его закопают в могиле? — чтобы осознать страшную новость Рита проговаривала то, что тревожило ее больше всего.

— Папу уже похоронили.

— Когда?

— Вчера.

— Почему ты мне не сказала? — возмутилась дочь.

— Мне знакомо, как это больно. Когда скончался твой дедушка…

— Ты не дала мне с ним попрощаться. Я тебе этого никогда не прощу!

— Я хотела, как лучше, чтобы ты меньше переживала.

— И соврала? Ты поэтому сегодня с утра на скрипке играла, от радости, что муж помер? Ты его не любила! Ты только рада, что его нет! — она кричала, от злобы на мать полились слезы.

— Это не так.

Внутри Ульяна осознавала, что дочь права, уход Игоря принес облегчение, но не могла она рассказать маленькой девочке все, что довелось пережить. Нельзя ей знать, каким чудовищем на самом деле был ее отец. Тем более не надо говорить о том, что причиной аварии стал брошенный Ритой кубик. Эту тайну она никогда и ни за что не раскроет.

— Ненавижу тебя!

— Если хочешь, мы вместе съездим на кладбище.

— Сходим, но я тебя все равно не прощу!

Дочь снова заперлась от обиды в своей комнате. От дружно проведенного утра не осталось и следа.

Глава 10

На следующий день Ульяна с Ритой отправились на кладбище. Только там женщина обнаружила, что из-за волнения в день похорон толком не запомнила, где находится могила Игоря. Асфальтированные линии пересекались с тропами, как на трассе с главными и второстепенными дорогами. Несколько минут они плутали, сбившись с пути.

— Ты что, не могла запомнить, где похоронили папу? — Рите надоело блуждать среди крестов.

— Это было так трудно.

— Следить внимательно за передвижением?

— Нет, сами похороны.

— Да ты не собиралась навещать отца, вот и не замечала ничего. Зачем? Если тебе плевать на него.

— Доченька, в этом месте все могилы свежие, — Панова предполагала, что они почти на месте. — Сейчас я попробую найти.

— Давно пора.

Женщина озиралась по сторонам, читала все подряд имена покойных. Наконец, она заметила вдалеке памятник с изображением девушки. Когда закапывали Игоря, она обратила на него внимание и подумала о том, как несправедливо, когда умирают такие молодые и красивые. Ей и в голову не пришло, что кто-нибудь, кто не был знаком с ее мужем, мог сказать нечто подобное о нем.

Ориентируясь на находку, Ульяна обнаружила место, на котором стояла тогда, и оказалась около нужной могилы. С упреков матери Рита мысленно переключилась на отца. Крест, даты жизни, фотография… Неужели его, правда, больше нет?

— Девочка моя, — мама попыталась ее обнять.

— Не трогай меня!

От внезапного крика Панова вздрогнула и убрала руки.

— Там взрослым было тяжело, ты тем более устала бы, — Ульяна вспомнила, как стало не по себе, когда она увидела Игоря в гробу — зрелище явно не для ребенка.

— Я не такая маленькая, как ты обо мне думаешь. Ты должна была мне сказать.

— Прости! Я хотела, как лучше.

Они постояли здесь еще немного и повернули обратно.

— Надеюсь, теперь ты запомнишь дорогу, — недовольным тоном произнесла Рита.

— Да.

— Не помешает и самой подстраховаться, — она стала озираться по сторонам в поисках опознавательных знаков.

Их отношения стали натянутыми. Авторитет, доверие, уважение — все утрачено. Ведь когда дочка была совсем малышкой, тянулась к ней. Кто может быть роднее мамы? А сейчас даже трудно вспомнить, когда она упустила важный момент, и все изменилось. Ульяна надеялась, что не безвозвратно, и теплота еще появится. Она старалась наладить контакт: предлагала вместе поиграть, почитать книгу, что-нибудь смастерить. Но каждый раз наталкивалась на категоричное нет. Максимум, что ей удавалось, это присесть рядом и смотреть телевизор или наблюдать за другими занятиями девочки, доступа к которым ей не существовало. Радовалась, что хоть не прогоняет.

Кроме того, Панову беспокоили документы, которые она обнаружила в сейфе Игоря. Если она все правильно поняла, то хранить их у себя неправильно и опасно. Ей бы очень хотелось ошибаться. Но как понять, как следует поступить? Долго таких мучительных мыслей она выдержать не могла, поэтому решила снова позвонить и посоветоваться с Женей.

— Знаешь, честно говоря, меня это совсем не удивляет, — была первая реакция подруги на услышанное.

— Может, я не так все поняла?

— Не думаю. Игорь жил подлецом, вполне мог убить кого-нибудь, конкурентов, например. Да любого, кто ему помешает хоть в чем-то.

— Что же мне делать теперь со всем этим?

— Как что? В милицию передать. У них наверняка по факту убийств уголовные дела заведены. У тебя такой компромат на руках. Надо как можно скорее заявлять. Можно, конечно, сделать вид, что ничего не находила, уничтожить. Но представь себя на месте родственников, у которых убили близкого человека, а убийца так и остался не найден. Пусть хоть мертвый, но ответит за свои поступки.

— Я боюсь.

— Чего?

— Вдруг они подумают, что я с ним заодно.

— Ты? — Женя даже рассмеялась. — Да одного взгляда на тебя достаточно, чтобы понять, что ты и мухи не обидишь.

— Это тебе ясно, а они могут заподозрить. Что, если меня посадят? Что тогда будет с Ритой?

— С чего им так думать? Разве в тех документах есть что-то, что могло бы указывать на тебя.

— Нет. Но…

— Вот и не сочиняй то, чего нет. Скорей, они могут помимо раскрытых дел пару висяков на него списать. Ты-то им зачем?

— Все равно страшно.

— Слушай, у Гришки есть один знакомый мент, часто у него ремонтируется. Поговорю с мужем, пусть попросит приятеля подъехать к тебе. Его Виктор Савенко зовут. Все ему покажешь, спросишь, как лучше поступить. Может, посоветует к кому обратиться или сам все оформит.

— Спасибо, Жень. Я уже с ума схожу.

— Не боись! Все будет ОК!

— Знаешь, я ведь тоже могла бы оказаться в этом списке.

— Каком?

— Тех, кого он убил.

— С чего ты взяла?

— Как раз в день, когда Игорь разбился, он сказал, что хочет отправить меня в путешествие.

— Ну и что?

— Билет в один конец.

— Вот гад! Туда ему и дорога.

К концу разговора с подругой Ульяна испытала ощутимое облегчение. Столько проблем навалилось на нее одну после смерти Игоря, но, как с ними справиться, она не представляла и в очередной раз радовалась тому, что им с Женей посчастливилось познакомиться, хотя обстоятельства были не самые приятные. Но Отвага как спасла ее в день встречи, так продолжает это делать и сейчас.

— Рита на меня обижена, — призналась Панова, чтобы освободиться от всего, что ее тяготило.

— За что?

— За то, что не сказала сразу правду об Игоре, не позволила ей попрощаться с ним.

— Детям лучше не присутствовать на похоронах.

— Это было очень тяжело, — женщина вспомнила, как неприкаянно чувствовала себя и не представляла, что делала бы там вместе с дочерью.

— Вот и я о том же.

— Постараюсь вести себя с ней более откровенно, но, наверное, о незаконных делах отца ей лучше не знать.

— Согласна. Мы вроде неплохо поладили. Могу снова забрать ее, когда Виктор к тебе поедет. Тем более что это я посоветовала не говорить ничего до похорон. Попытаюсь ей все объяснить. Только на этот раз надо действовать умнее и подготовить ее морально, а то опять истерику закатит. Ей важно, чтобы с ней считались и воспринимали как взрослую, а не ребенка.

— Поняла, я с ней поговорю.

После общения с Женей на душе стало спокойнее. Появилось ощущение, что это временные трудности, и скоро все будет хорошо.

Глава 11

Вечером Женя поговорила с мужем.

— Помнится, ты сокрушалась, что жизнь у твоей подруги с мужем не сахар. А такое ощущение, будто после его кончины проблем у нее стало только больше. Должна бы, наоборот, облегчение испытать. Раньше она так часто к тебе за помощью не обращалась, — ворчал Григорий.

— Это временно, и как раз с ним связано. Даже после смерти покоя не дает. Так ты позвонишь другу?

— Уж помогу. Но впечатление, что не в покойнике дело, а в ней самой.

— Хорош брюзжать.

С Виктором Савенко глава семейства связался, не откладывая в долгий ящик. Тот проявил заинтересованность и заверил, что завтра же непременно заедет к вдове. Женя поспешила сообщить Ульяне новость. И мама сразу решила поговорить с Ритой, пока она не заснула.

— Тебе так понравилось без меня, что второй раз за неделю к тете Жене спроваживаешь? — отреагировала девочка на предложение снова съездить в гости к Крыловым.

— Нет, конечно. Просто дело важное появилось.

— Главнее собственной дочери?

— Нет.

— Ты теперь такая деловая стала. Все чем-то занята, меня не посвящаешь, я опять мешаю, — язвила Рита.

— Это не так.

— Да ладно, не оправдывайся. Дай тебе волю, скинешь меня на попечение своей подруги и заживешь припеваючи.

— Что ты такое говоришь, деточка?! — поразилась Панова услышанному обвинению.

— Не называй меня так! Бесит! — разозлилась дочь.

Она посмотрела на стоявшую в растерянности Ульяну. Та выглядела жалко, но вызывала не сочувствие, а раздражение. «И почему именно ты — моя мать? Лучше бы это была тетя Женя», — промелькнуло в юной головке. Жутко захотелось расплакаться от обиды и несправедливости, но не здесь, а закрыться в комнате и уткнуться в подушку.

— Поеду я к ней, поеду, не парься! — девочка убежала и заперлась у себя до утра.

Савенко намеревался подъехать после обеда, так что не было необходимости подниматься рано. Ближе к одиннадцати часам появилась Отвага. Общение с матерью действовало угнетающе, поэтому Рита даже радовалась возможности провести день подальше от нее. Тетя Женя не угодничала, а уважала ее, у нее сами собой рождались интересные идеи в отличие от матери, которая заискивала и готова выполнить любой каприз. Как будто так можно купить доверие!

После их отъезда Ульяне стало тоскливо. Неужели ей никогда не удастся найти взаимопонимание с дочерью? Что сделать, чтобы достучаться до нее? Все предложения вместе поиграть или заняться чем-нибудь другим отвергались. Панова считала, что девочка замыкается в себе, закрывается в комнате, как в скорлупе, не понимая, что сама этому способствует. И еще большой вопрос: чья скорлупа прочнее.

Виктор позвонил в дверь в два часа дня. На пороге стоял мужчина крепкого телосложения, в форме, чуть старше тридцати лет. Светлые волосы отливали золотом, а карие глаза внимательно изучали хозяйку дома. Надолго оставаться он здесь не намеревался. Держался немного развязно, но не нагло.

— Капитан Савенко, — представился он и сразу перешел к сути визита. — Показывайте ваши секретные документы.

Ульяна провела его в кабинет и открыла сейф. Деньги она догадалась сложить в пакет и спрятала в своей комнате, испугавшись реакции милиционера на такое количество купюр. Не станет ведь он обыскивать дом.

— И ствол имеется, — он тоже сразу обратил внимание на пистолет. — Легальный?

— Не знаю, — посмотрела она испуганно.

— Сейчас проверим.

Он без лишних церемоний начал разбирать бумаги и нашел разрешение на хранение огнестрельного оружия.

— Хорошая новость: одной проблемой у вас меньше. Оформим изъятие, пока будет храниться в отделе. После вступления в наследство планируете на себя регистрировать?

— Что? — она никак не могла понять, о чем он спрашивает.

— Пистолет, конечно.

— Я? Мне?.. Зачем? — от волнения она стала запинаться.

— Имеете право.

Ульяна отрицательно покачала головой.

— Понятно, — Виктор утвердительно кивнул. — Можно продать.

— Кому? — она представить не могла, как и где покупают оружие.

— Ладно, решим. Тут еще надо разобраться, может, на нем уголовка. Какие документы надо посмотреть?

Панова достала пачку из сейфа и протянула ее Савенко. Он долго все изучал. Изначально планировал скорей закончить, но приступил к чтению и провозился больше часа, кое-что перелистывал не один раз.

— Прямых указаний тут нет, одни намеки. Твой муж не дурак, чтобы сам себя подставлять, — он резко перешел на «ты», видимо, посчитал, что, проштудировав информацию о подвигах мужа, узнал и жену достаточно хорошо для этого. — Даже самому надежному сейфу нельзя доверять на сто процентов. В любом случае, я это забираю.

— И что теперь? — спросила она с тревогой в голосе.

— Составим протокол. Оформлю как вызов на дом.

— Вы меня арестуете? — задала она наивный вопрос.

— А есть за что? — его испытующий взгляд еще больше вгонял в страх.

Пока Виктор читал документы, Ульяна наблюдала за ним. Сосредоточенный вид капитана она расшифровала для себя как недобрый знак. С тех пор, как она нашла компромат на Игоря, появилась навязчивая идея, что и ее могут обвинить в причастности к его противозаконным делам.

Савенко по долгу службы нередко приходилось видеть испуг в глазах людей, но такой паники не мог припомнить. Это было похоже на ужас загнанной в угол жертвы, которая даже не поймет, в чем заключается ее вина, но, скорей всего, не посмеет оказывать сопротивление. Он испытал странные чувства: помесь сочувствия с иронией и насмешкой, желанием посмаковать ее состояние, поэтому и задал свой вопрос, продлевающий ее ощущение неопределенности.

— Успокойся, — сжалился, наконец, но слова он произносил нарочито грозно. — Тебя никто и ни в чем не обвиняет, но давать показания в качестве свидетеля придется.

Завершив все формальности, Виктор Савенко ушел. Как он и предупреждал, ее вызывали для дачи показаний, но чем все закончилось ей неизвестно, так как сама Панова процессом не интересовалась.

Понимая необходимость, Ульяна сходила в нотариальную контору, чтобы открыть наследственное дело. В первую очередь она сама в этом заинтересована, но боялась волокиты и совсем не умела общаться с официальными лицами, всегда перед ними робела. В первый же визит возникло небольшое препятствие, которое легко устранить, но она ужасно огорчилась. Оказывается, нужно было взять с собой свидетельство о рождении. Ей выдали список документов, необходимых для оформления наследства, и женщина поникшая вышла из кабинета.

Пришлось ехать в родительский дом. Она наведывалась туда периодически, следила за чистотой в квартире, которая уже несколько лет пустовала. У мамы важные бумаги всегда хранились в идеальном порядке. С тех пор все осталось по-прежнему — некому менять заведенные правила. Но, несмотря на внешнюю прибранность, здесь было неуютно. Жилище, в котором Ульяна провела все детство и юность, отражало ее внутреннее состояние. Так хотелось, чтобы кто-нибудь вдохнул в нее жизнь.

К следующему походу к нотариусу Панова собрала все необходимые бумаги, и заявление приняли. Игорь о смерти не думал и завещание не оставил, поэтому вступать в свои права она будет по действующему законодательству.

Глава 12

О том, что случилось с Игорем, Матвей узнал из новостей по телевизору. Он как раз находился в рейсе, когда разбился Панов, но пока не прошли похороны, о смерти одного из самых влиятельных бизнесменов в городе повторяли регулярно, поэтому, даже вернувшись, он увидел кадры аварии.

Коробов не вникал с обстоятельства произошедшего, так как речь шла о человеке, которого он презирал и ненавидел всей душой. Скорбеть по нему он точно не станет. Матвей тут же вспомнил об Ульяне, и сердце бешено заколотилось в груди. Он тщетно пытался совладать с собой, ничего не получалось.

Затем всплыли все события, связанные с ней. Больно признавать, но счастливых моментов было куда меньше мучительных, которые черной тучей в одно мгновение поглотили первую реакцию и связанные с ней надежды.

Она теперь свободна. Но какой стала девушка, которую он когда-то полюбил? За шесть лет она наверняка привыкла к обеспеченной жизни. Что, если богатая вдова его даже не узнает, явись он к ней? Да и что сказать? «Привет! Это я, Матвей. Помнишь меня?» — голова моментально выдала первую возможную формулировку. Нужен ли он ей? Скорей всего, она о нем и думать забыла.

Пошли мрачные мысли. Они, как по щелчку, переключили на Свету и ее обвинения, высказанные в одну из последних встреч. Внутри все прожгло чувство стыда перед ней. Наверное, это будет преследовать его всю оставшуюся жизнь, потому что ее больше нет, и прощения попросить уже не у кого. Вот перед кем он бесконечно виноват. Если бы он мог все исправить. Как, не представлял до сих пор, но не допустить трагедии был обязан и ничего для этого не сделал.

В самом деле, почему душа прикипела к той, которая сделала ему больнее кого бы то ни было? Рад бы избавиться от наваждения, да не в силах. Говорят, время лечит, только, видать, у него какая-то неподдающаяся форма заболевания, мутирует, приспосабливается, но не проходит. Хоть симптомы иногда удается заглушить, и на том спасибо. Работа помогает. Похоже, и на этот раз придется прибегнуть к апробированному средству.

А мысли с упрямством мазохиста возвращались к Ульяне. «Что, если все не так?» — луч света стремительно распорол темную тучу сомнений, и вслед за ним стали просачиваться полярные мысли. Разве можно забыть первое чувство? Ведь до знакомства с ним она ни с кем не встречалась, в этом он был уверен. Карие глаза, таящие в себе смущение и нежность, до сих пор робко глядят на него каждый раз, как он вспоминает о ней.

Однако он так и не понял, как она могла связаться с Игорем. Эти мысли одним порывом смели весь романтический налет, оголив неприглядную суть. И что в сухом остатке? Он ему изменила, забеременела и вышла замуж. Но почему именно Панов? Удар больнее сложно себе представить. Вся прежняя обида вернулась, словно прошло не шесть лет, а пара дней. Неужели эта рана никогда не зарастет?

Даже если она его помнит и любит, хотя будь это так, не вонзила бы нож в спину. Но предположим, что он ей дорог так же, как она ему. Смогут ли они быть вместе? Вернее, сможет ли он закрыть глаза на ее предательство, на эту черную брешь, за которой кроется ее жизнь с Игорем. День за днем она находилась рядом с этой мразью, делила постель, в конце концов. Света права, такое не проходит бесследно. И как быть с этим?

Воображение только начало рисовать картинку, как Панов прижимает Ульяну к себе, и Матвей сразу ощутил подступающую ярость. Нет! Он не сможет переступить через себя и прикоснуться к ней. Игорь навсегда ее заклеймил. Парадокс, но девушку, которую никак не удается забыть, он сам же никогда не сможет принять и простить.

Но тут снова в голове всплыли слова Горелко. Она ведь тоже открылась, что спала с Пановым. Правда, это сказано в пьяном угаре. Солгала? Не похоже. И все-таки это другое. Света не Уля. И когда они были вместе, он об этом еще не знал, хотя и потом, когда услышал правду, это его не сильно уязвило. Только ли дело в том, что Горелко он не любил? Она ему дорога по-своему. Ради нее он тоже готов на многое, вот только отогреть так и не смог.

Странное дело, но ее признание, которое всплыло в памяти, немного смягчило восприятие поступка Ульяны. Света умудрялась любить его, помогать в самый нужный момент, но по злой иронии судьбы это всегда происходило в ущерб ее собственным желаниям. А он неизменно мыслями и сердцем стремился к другой. Почему так?

Опять накатила волна стыда. Возможно, если бы они не сошлись, она не начала бы пить и осталась жива? Ответ на этот вопрос он уже не узнает. «А я хоть из кожи вон лезь, никогда не была нужна тебе. Вот Зинаида Андреевна, Царствие ей небесное, любила меня. А ты тяготился. Сейчас и подавно. Думаешь, если бы у нас сложилась настоящая семья, я бы так бухала? Не очень-то приятно сознавать, что жизнь — дерьмо, все зря», — вспомнил он ее слова. Они обличали и выворачивали душу.

Мама всегда являлась для него мерилом правильности поступков. Матвей представлял ее реакцию и определял для себя, так делает или нет. Она не стала бы упрекать, но страшно представить, как ее больное сердце переживало бы уход Светы, к которой очень привязалось. От осознания этого на душе стало совсем горько. Значит, все вопросы, на которые он якобы не узнает ответ, проявление трусости. Уж в чем он не мог себя заподозрить. А оказывается, не так смел, как думал. Пора уже признать, что есть на нем вина перед Светой, надо с этим жить и хоть в какой-то мере попытаться искупить.

Надо позвонить Корнееву, напроситься в рейс и забыть то, что давно пора. Как говорят, отпустить прошлое. К чему мечтать о том, чему не суждено сбыться, предавая ради иллюзий память об усопшей. Пусть не было любви, но он должен проявить, по крайней мере, уважение, иначе остается презирать себя. После смерти Светы прошло совсем немного времени.

На работе о своей трагедии он не распространялся, просто взял несколько дней за свой счет. Не смог при жизни дать ей то, что заслуживала, так хотя бы похоронил по-людски. Он не собирался носить траур всю оставшуюся жизнь, но и не готов сейчас к кардинальным переменам и решительным действиям. Да и есть ли смысл? Только душу травить. За последние два года жизнь иссушила все внутри, сплошная пустота. Нет, надо набирать начальника автоколонны.

— Матвей, ты ведь только приехал, — возразил Илья Борисович на просьбу водителя. — Хочешь в аварию попасть?

— Отсыпной прошел, а выходной мне не нужен. Ты же меня знаешь, ни одного ДТП, хотя всякое случалось.

— Деньги что ли срочно понадобились?

— А кому они не нужны?

Коробов решил отшутиться. Не рассказывать ведь руководству о своих личных переживаниях и проблемах.

— Ладно, выходи утром.

— Спасибо, Борисыч.

Матвей жил в поездках, домой приезжал лишь для того, чтобы отоспаться, принять душ и переодеться. Он понимал, что это решение временное, но пока пусть все остается, как есть. Иногда неопределенность дает надежду, ощущение, что все наладится, а это лучше, чем знание того, что хорошо уже не будет.

Глава 13

С арендаторами помещений вопрос решился через нотариуса, Степана Даниловича Малиновского. Денежные средства должны перечисляться на его депозит, а он уже в свою очередь будет извещать Ульяну о поступлении. Ее такая схема действий даже обрадовала: не придется общаться с бизнесменами и выбивать с них оплату. Это совсем не по ней. По крайней мере, пока о них можно забыть. Кто и сколько будет платить, вовремя или с опозданием, она не хотела об этом думать. Все равно у нее даже нет официальных полномочий, пока не вступила в наследство.

В решении вопроса с рестораном тоже без участия Степана Даниловича не обойтись. Сумбурский ненавязчиво говорил о необходимости привести документы в порядок еще во время телефонных звонков, когда отчитывался в подготовке к похоронам Игоря.

— Я понимаю, что вам было совершенно не до формальностей, но прошу вас о встрече, как только найдете это возможным, — напомнил он вчера о необходимости уладить все дела.

— Хорошо, — согласилась она.

Пришлось собираться. Все сотрудники, с которыми она столкнулась, здоровались и улыбались, потом с тревогой в голосе и участием сочувствовали непростой жизненной ситуации, связанной с недавней кончиной супруга. Гордей встретил ее радушно, будто Ульяна — едва ли ни самый значимый человек в его жизни.

— Ваше вступление в наследство — это лишь дело времени, — распинался он. — Для всех нас вы полноправная владелица бизнеса, поэтому считаю себя обязанным ввести вас в курс дела. До трагедии с Игорем Георгиевичем все шло прекрасно, сейчас проведу вас к главному бухгалтеру, и вы сами в этом убедитесь, взглянув на отчетность, — он сделал небольшую пуазу, чтобы провести границу между сказанным и акцентировать внимание на последней мысли. — Правда, потом произошел спад. Думаю, понимаете, сказался простой в связи с похоронами, да и смерть владельца ресторана сама по себе отразилась на посещаемости.

Она слушала его, периодически кивала и пыталась переварить полученную информацию. После того, как вышли из кабинета управляющего, Сумбурский устроил подробную экскурсию по зданию: показал кухню, зал для гостей, все складские, производственные, вспомогательные, технические и административно-бытовые помещения. Ему хотелось, чтобы она оценила масштаб в полном объеме. В том, что это ее напугает, практически не сомневался.

В завершении заглянули в кабинет Волковой.

— Ирина Олеговна, покажите, пожалуйста, Ульяне Ивановне отчетность за последний период.

— Минуточку, — главный бухгалтер скривилась в попытке добродушной улыбки, потом быстро достала из шкафа нужную папку и протянула управляющему. — Вот она.

Гордей раскрыл документы, водил указательным пальцем по каким-то цифрам, комментировал. Он был очень убедителен, говорил со знанием дела и в то же время учтиво. Несмотря на некоторую настороженность, которая, впрочем, свойственна Пановой по отношению практически ко всем людям, она почувствовала расположение к нему и не находила повода не доверять, ведь он уже и без того немало для нее сделал, полностью избавив от хлопот, связанных с похоронами мужа.

Волкова, напротив, вызывала отторжение. Для того существовало несколько причин. Сотрудница держалась вежливо, но ощущение неприязни проскальзывало в движениях. Ульяна их улавливала, скорей, не зрительно, а интуитивно. Кроме того, она всегда неуютно ощущала себя рядом с ухоженными женщинами, одетыми в брендовые вещи, со стильной прической и эффектным макияжем. Одно их присутствие рядом словно подчеркивало ее слабость и заставляло все внутри сжиматься от собственной ущербности.

Покинув главного бухгалтера, Сумбурский и Панова вновь проследовали в его кабинет.

— Поначалу вам будет непросто управлять рестораном, но можете рассчитывать на мою помощь двадцать четыре часа в сутки. Завтра же начнем, — сказал он как бы между прочим.

— Завтра? — уставилась она на него.

— Ну, если хотите, давайте сейчас, просто я подумал, что сегодня уже достаточно вас утомил.

— Но я ничего в этом не понимаю.

— Я ведь сказал, что проконсультирую вас по любому вопросу. Как проверять отчеты, согласовывать закупку, проводить планерки, контролировать работу кухни, зала, бара, вплоть до готовности рабочих мест и внешнего вида сотрудников. Расскажу о любой мелочи. Не волнуйтесь, я знаю ресторан как свои пять пальцев.

— Может быть, тогда лучше вы сами займетесь управлением ресторана? — осторожно поинтересовалась она.

— Признаюсь, сконфужен вашим предложением, — он чуть опустил глаза в знак смущения, потом вопросительно на нее посмотрел. — Но если вы полагаете это возможным?

— Да-да, — закивала Ульяна.

— Не сомневайтесь, сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие, — просиял Гордей.

Он был доволен тем, что удалось ненавязчиво подвести к тому, чтобы она сама предложила ему возглавить «Жуков» от ее лица. Но это пока. Скоро ее одобрение ему и вовсе не понадобится.

— Если мы пришли к соглашению, то было бы прекрасно оформить все сразу, чтобы и я мог обладать полномочиями и начать полноценно работать, и вам больше не придется думать на эту тему и дополнительно приезжать. Согласны?

— Да, — она вспомнила, что и Малиновский говорил о такой необходимости, когда речь зашла о ресторане.

— В таком случает нужно поехать к вашему нотариусу. Потом я отвезу вас домой, а сам вернусь сюда. Обещаю регулярно отчитываться перед вами и сообщать обо всех важных изменениях и новостях.

— Хорошо.

Так как по Уставу компании (организационно-правовая форма: общество с ограниченной ответственностью) Игорь Панов являлся единственным учредителем бизнеса и возглавлял его, то Степан Яковлевич в соответствии с Гражданским кодексом заключил договор доверительного управления на срок до вступления Ульяны в наследство и получения ею юридических документов, подтверждающих право распоряжаться имуществом. Доверительным управляющим был назначен Гордей Сумбурский.

— Обращаю ваше внимание, что в течение трех месяцев со дня возникновения у вас права собственности, вы можете расторгнуть трудовые договоры с заместителями и главным бухгалтером, — обратился к Пановой нотариус.

Услышав эти слова, управляющий поежился, но от комментариев воздержался. Вряд ли она на такое решится. В любом случае уболтать ее не составит труда. Он, как и обещал, доставил Ульяну домой, и поехал в ресторан.

— Даже не подозревал, насколько удачлив тот день, когда я устроился сюда администратором, — произнес он, открывая бутылку шампанского в кабинете главного бухгалтера. — Вовремя наш босс откинулся. Немного жаль, что это не произошло раньше. Но не будем мелочиться. У нас сегодня праздник!

— Ты так уверен, что дело выгорит? — ехидно улыбнулась Ирина, принимая бокал.

— Несомненно. Она, конечно, дура, но прекрасно понимает, что не потянет. Куда ей рестораном править?! Вступит в наследство, выждем пару месяцев, и дело в шляпе. Я же говорил, что сама предложит мне управление. Скажешь, был неправ?

— Прав-прав, — она приникла к его губам в знак поздравления и восхищения гениальным планом и его реализацией.

— В наших интересах, чтобы все сделать легально, девяностые уже закончились, и проблемы с законом нам ни к чему. Согласна?

— С тобой — всегда! — рассыпалась она мелким бесом.

— Как тебе перспектива стать женой нового хозяина ресторана? — он испытующе на нее посмотрел.

— Заманчиво! — Ирина пронзила его пылким взглядом, зная, как это его возбуждает. — Ты делаешь мне предложение?

— А ты сомневалась в моих серьезных намерениях? — Гордей обхватил стройную талию.

— Ничуть, — томно ответила она.

— Только сначала дело, — решил он сразу расставить приоритеты.

Сумбурский намеревался стать владельцем бизнеса до женитьбы, во избежание возможных посягательств супруги на имущество. Жизнь длинная, мало ли как еще может все обернуться.

Конец ознакомительного фрагмента.