Свадьба

Рина Аньярская, 2020

В Англии появляется молодой граф – потенциальный жених наследницы. Двор и рыцари Красного ордена уверены: она влюбилась в жениха, и эти чувства взаимны. Но граф страстно увлекается камер-фрейлиной, младшей сестрой Райта, чем срывает планы короля. Леди Анжелина, готовясь к браку, тоже решает вкусить запретных радостей: заводит тайный роман, при этом открыто флиртует с женихом наследницы. Когда королевская семья уезжает в Кёнигсберг на венчание леди Анжелины, а Райт остаётся в Англии, чтобы уберечь сестру от позора. Тем временем Август Прусский, всерьёз увлекающийся астрономией, составляет звёздную карту наследницы, чтобы узнать её судьбу…

Рина Аньярская

Свадьба

Серия «Кусочки. Хроники XVII века. Наследие»

В восьми книгах:

1. Нереальная дружба

2. Весна в душе

3. Шоколадное дельце

4. Новый сюрприз

5. Всё сначала

6. В поисках утраченного

7. Свадьба

8. Хитросплетения

XVII век — время балов и маскарадов, отважных рыцарей и прекрасных дам, дуэлей и турниров, интриг и заговоров. Всё это окружает Малый двор единственной дочери английского короля. Её конкурентка — первая леди — с каждым днём всё больше и больше укрепляет власть с единственной целью: сесть на трон самой.

Наследная принцесса чаще других становится эпицентром политической жизни королевства. Тайные прогулки по Лондону с целью лучше узнать свой народ заканчиваются встречей с бродячими бандитами и отважными рыцарями.

Узел интриг, который плетёт вокруг трона первая леди, постепенно смыкается вокруг неё самой: подкупленные разбойники предают огласке августейшее имя, а принцесса защищает преступников, чтобы спасти от виселицы. Причины такого поведения наследницы для большинства остаются тайной.

Первая леди внезапно для всех теряет интерес к политике, и в то же время на острове появляется престарелый немецкий князь, претендующий на руку дочери короля…

Редактор-корректор: Евгения Романычева

Литературный редактор: Марина Мягких

© Рина Аньярская, 2020

© Издание, оформление. Animedia Company, 2020

⁂

Часть первая: Сон

Время действия: февраль–март 1625 г.

Действующие лица, знакомые читателю по книгам 1-6

Королевская семья и высшая знать:

Ирена — наследница английского трона, дочь Ричарда IV Благостного и Марии-Луизы Алансонской; титул — Её Высочество принцесса Уэльская, герцогиня Корнуоллская и Йоркская. Наименования в народе: Элисса Английская, Дочь Англии; прозвище среди стражей — Русалочка. Полное имя — Ирена Луиза Шарлотта София Тюдор.

Анжелина — первая леди, дочь Первого маркиза Линкольна и принцессы Марии Тюдор, племянница короля; титул — Вторая маркиза Линкольн в своём праве. Наименование в народе — Маркиза Прилондонских краёв. Полное имя — Анжелина Геррит.

Ричард IV Благостный — король Англии, сын Элизабет I. Полное имя — Ричард Тюдор.

Принц Чарльз — старший из выживших сыновей шотландского короля, кузен Ирены и Анжелины; жених французской принцессы. Титул — герцог Ротсей. Полное имя — Чарльз Стюарт.

Принц Роберт — младший из выживших сыновей шотландского короля, кузен Ирены и Анжелины; жених немецкой принцессы. Титул — герцог Кинтайр. Полное имя — Роберт Стюарт.

Дешторнак — первый министр Англии, правая рука, советник и друг короля, крёстный отец Ирены. Титул — граф в своём праве. Полное имя — Вильям Клиффорд.

Констанция — француженка, протестантка, дочь «гугенотского короля» — герцога Наваррского и Маргариты де Валуа, единокровная сестра Первого маркиза Линкольна, троюродная сестра Людовика XIII, двоюродная сестра Ирены. Титулы — графиня Перигора, Арманьяка и Дрё, маркиза Суасонская, герцогиня д’Альбре. Полное имя — Констанция-Жозефина-Виктория де Герриэт.

Суассонский — французский принц крови, родственник д’Альбре, сватающийся к Ирене. Титул — граф де Суассон. Полное имя — Людовик де Бурбон.

Карл I Прусско-Бранденбургский — король Пруссии и Бранденбурга из династии Гогенцоллернов.

Принц Фридрих — жених леди Анжелины, второй сын Карла I Прусско-Бранденбургского. Полное имя — Фридрих Вильгельм Гогенцоллерн.

Принц Август — старший брат Фридриха, наследник Пруссии и Бранденбурга. Полное имя — Август Гогенцоллерн.

Джон Райт — командир лесного отряда Красных стражей, основатель Красного ордена, капитан-лейтенант лейб-гвардейского полка Её Высочества. Титулы — барон Эшер, граф Мор и Лот, маркиз Вандаун, Первый герцог Джинджеффер э Лот (королевской крови). Наименование в народе — Красный Джон, аллегорическое наименование — Дважды герцог. Полное имя — Джонатан Райт.

Ландешот — первый пэр, начальник виндзорской охраны, капитан-лейтенант лейб-гвардейского полка Его Величества, троюродный племянник короля, четвероюродный брат Ирены и Анжелины. Титул — Пятый герцог Ландешот (королевской крови). Полное имя — Чарльз Кост.

Графиня Брендборд — высокородная дама, неофициальная кузина короля, по крови восходит к Ланкастерам, хранительница тайн дома Тюдоров. Аллегорическое наименование — Снежная Королева. Титулы — дама Ордена Подвязки, графиня Родберри, Кент и Брендборд в своём праве. Полное имя — Виржиния Штарль, в девичестве Найт.

Придворные:

Роквелл — тайный советник Англии, крёстный отец леди Анжелины Линкольн. Титул — Первый герцог Роквелл (некоролевской крови). Полное имя — Самуэль Кестенфилд.

Говард — бывший наречённый Анжелины, тайный агент, сподвижник Роквелла; сын графа Фицалана, восходит к дому Арунделов и Норфолков. Титул — виконт по учтивости. Полное имя — Филипп Говард.

Рассел — камергер, секретарь и поверенный Роквелла. Титул — барон.

Лот — родственник Джонатана Райта по материнской линии, распорядитель Большого двора. Титул — барон. Полное имя — Юджин Олдерс.

Леди Лот — жена барона Лота, статс-дама Малого двора. Титул — баронесса, леди. Полное имя — Шарлотта Олдерс, в девичестве Рид.

Ребекка Течер — тайная морганатическая жена короля, племянница барона Фана. Титул — леди.

Леди Мелани — родная сестра Красного Джона, невеста сэра Раймонда Шервуда; уменьшительное имя — Мэл. Титул — графиня Кендбер в своём праве. Полное имя — Мелани Райт.

Леди Вайолетт — родная сестра Красного Джона, невеста сэра Тоода Обермэйна; уменьшительное имя — Вэй. Титул — графиня Олдерс в своём праве. Полное имя — Вайолетт Райт.

Лоуэн Роквелл — придворный Малого двора, лейтенант лейб-гвардии; младший брат Лоренса Блека, двоюродный племянник советника Роквелла. Титулы — барон Роквелл и граф Джинг. Короткое имя — Ло. Полное имя — Лоуэн Роквелл

Леди Джулия — родная младшая сестра Лоуэна Роквелла и Лоренса Блека, любимая фрейлина наследницы; невеста сэра Теодора Обермэйна. Титул — леди. Полное имя — Джулия Роквелл.

Стив Рид — дворянин, второй сын барона Северского, друг детства Ирены, бывший служащий канцелярии графа Дешторнака. Вдовец, зять леди Брендборд. Титул — достопочтенный. Полное имя — Стивенсон Рид.

Джаспер Рид — младший брат Стивенсона Рида, лейтенант лейб-гвардии, приближённый герцога Ландешота. Титул — достопочтенный. Полное имя — Джаспер Рид.

Мари Рид — младшая сестра Стива, Джаспера и Шарлотты, любимая фрейлина принцессы. Невеста Мейсона Кеша. Титул — достопочтенная. Полное имя — Мария Рид.

Мисс Томпсон — фрейлина Ирены и шпионка Роквелла, любовница герцога Кинтайра. Родословная в книгах не называется. Полное имя — Виктория Томпсон.

Рыцари Красного ордена:

Командиры:

Командиры 1-й смены караула.

Сэр Роберт Винтер — католик; джентри, эсквайр; правая рука Джона Райта и его родственник. По новой схеме дежурства — лейтенант первой смены караула специальной роты лейб-гвардейского полка Её Высочества. Жених Дианы Шеллер. Титул — достопочтенный. Короткое имя — Робин. Один из лучших стрелков и шпажистов отряда.

Сэр Раймонд Шервуд — пуританин; капитан второго звена. По новой схеме — сержант первой смены караула специальной роты лейб-гвардейского полка Её Высочества. Жених Мелани Райт. Короткое имя — Рей. Один из лучших шпажистов отряда.

Командиры 2-й смены караула:

Сэр Джером Остин Вендер — эсквайр, валлиец, поэт и музыкант; левая рука Джона Райта. По новой схеме дежурства — лейтенант второй смены караула специальной роты лейб-гвардейского полка Её Высочества. Возлюбленный графини Брендборд, в глазах света — фаворит принцессы. Короткое имя — Джей; прозвища — Трубадур, Учитель. Один из лучших стрелков и шпажистов отряда.

Сэр Рональд Рок — самый крупный и сильный воин отряда, при этом очень добрый; капитан третьего звена, по новой схеме — сержант второй смены караула специальной роты лейб-гвардейского полка Её Высочества. Короткое имя — Рон. Один из лучших шпажистов отряда.

Командиры 3-й смены караула:

Сэр Мейсон Кеш — командир пятого звена, по новой схеме — сержант третьей смены караула специальной роты лейб-гвардейского полка Её Высочества. Жених фрейлины Мари Рид. Короткое имя — Мей, прозвище — Объяснялкин. Один из лучших стрелков и шпажистов отряда.

Сэр Самуэль Тоберт — старший из кузенов Тобертов в отряде, бывший магистрант, бросивший обучение ради отряда Красных стражей. Новый командир четвёртого звена, заменивший Амори, по новой схеме — сержант специальной роты лейб-гвардейского полка Её Высочества. Короткое имя — Сем. Сильный шпажист.

Красные стражи, гвардейцы специальной роты лейб-гвардейского полка Её Высочества:

1-я смена караула:

Сэр Тоод Обермэйн — городской шпион, старший из близнецов; жених Вайолетт Райт. Короткое имя — Туд. Один из лучших стрелков отряда, владеет шпагой.

Сэр Теодор Обермэйн — смотрящий, младший из близнецов; жених Джулии Роквелл. Короткое имя — Тед. Один из лучших стрелков отряда, владеет шпагой.

Сэр Брайан Браун — смотрящий, бывший доброволец в армии Зимнего короля, ветеран Тридцатилетней войны, комиссованный на остров по ранению. Прозвище — Дабл-Би. Владеет луком и огнестрельным оружием.

Сэр Джереми Хилл — младший лекарь отряда, травник. Прозвище — Молчун. Лучник.

Сэр Скотт Док — смотрящий, бывший крестьянин, лучник.

Сэр Кевин О'Нил — смотрящий, ирландец. Прозвище — Зоркий Глаз. Лучник.

Сэр Майер Касперс — городской шпион, имеет свою «агентскую» сеть в разных городах Англии. Лучник.

Сэр Кристоффер Кидд — смотрящий, лучник.

Сэр Девид Колл — знаток дорог от Лондона до периферии, лучник.>

2-я смена караула:

Сэр Рой Фокс — городской шпион отряда, самый наблюдательный из молодёжи. Влюблён в Ровену, младшую сестру Эдварда Ли. Прозвище — Чёрный Лис. Один из лучших стрелков отряда.

Сэр Холл Сейлор — американец, научивший отряд рыцарей курить. Владеет коротким клинком и абордажной саблей.

Сэр Ридж МакДаун — старший из братьев-шотландцев, акробат и силач, хорошо владеет шпагой.

Сэр Лейн МакДаун — средний из братьев-шотландцев, акробат и силач, хорошо владеет шпагой.

Сэр Ричард МакДаун — младший из братьев-шотландцев, акробат и силач, владеет шпагой и луком.

Сэр Дилан Керроу — католик; городской шпион, спокойный и рассудительный рыцарь, бывший напарник погибшего во Франции Рипли Моиса. Шпажист больше, чем лучник.

Сэр Эдвард Ли — смотрящий, страж родом из Карлайла, родной брат Ровены Ли. Короткое имя — Эд. Шпажист.

Сэр Рен Грин — юркий городской шпион отряда, лучник.

Сэр Рик Квисти — хороший шпажист, которого даже не задели во Франции.

3-я смена караула:

Сэр Питер Гаабс — джентри, жених Мери Бенсон, за сердце которой боролся с Бобби Таккером. Шпажист и лучник.

Сэр Бобби Таккер — городской шпион отряда. Болтливый дамский угодник, без ответа влюблённый в Мери Бенсон. Прозвище — Шустрый Бобби. Шпажист.

Сэр Эрик Вайт — городской шпион, джентри, жених шоколадницы Деборы Вайт. Отличный лучник и неплохой шпажист.

Сэр Майкл Тоберт — городской шпион отряда, младший кузен Сема Тоберта, променял магистерскую мантию на алый плащ с Розой Тюдоров. Шпажист.

Сэр Джеймс Томпсон — конюх и коновал отряда, лучник.

Сэр Ник Хасли — смотрящий. Шпажист больше, чем лучник.

Сэр Саймон Бон — пуританин; знаток окрестностей Лондона; лучший друг Роджера Фиша, лучник.

Сэр Роджер Фиш — католик; знаток окрестностей Лондона; наполовину баск, наполовину ирландец, лучший друг Саймона Бона, лучник.

Сэр Джеффри Хердер — смотрящий, силач и лучник.

Вне караула в силу возраста:

Сэр Бенджамин Уиллис — повар отряда. Прозвище — Дядя Бен.

Сэр Льюис Сколд — старший лекарь отряда. Прозвища — Ворчун, Лью Ворчливый.

Другие:

Джон Кеннеди — осуждённый на ссылку атаман разбойников; сын английского лорда и его испанской пленницы. Титул — виконт Грендбер в своём праве; наименование в народе — Чёрный Джон. Полное имя — Джон Самуэль Кеннеди.

Джим Токкинс — бывшая правая рука Чёрного Джона, бывший атаман разбойников, испанский эмигрант, живущий под английским именем. Очень дружен с принцессой и Остином Вендером, страстно влюблён в первую леди. Прозвища — Преподобный, Гранд. Испанское имя открылось в 6 книге: Диего-Луис-Антонио, биография покрыта тайной.

Дебора Вайт — невеста Эрика Вайта, хозяйка кофейни «Шоколад» и тайный агент Констанции д’Альбре.

Кэт — сирота, юная помощница Деборы, служащая горничной в кафе «Шоколад».

Ровена Ли — младшая сестра сэра Эдварда Ли, подруга Джулии Роквелл; влюблена в Фокса, живёт в домике Джерома. Лучница.

Диана Шеллер — невеста Робина Винтера, католичка, очень набожна.

Мери Бенсон — камеристка Ирены, невеста Питера Гаабса, отказавшая в любви Бобби Таккеру. Прозвище при дворе — Синеглазка.

Эйда Вильямс — камеристка Ирены, жена Брюса Вильямса. В девичестве Браун.

Сара – камеристка Анжелины, мулатка, которая не прочь поразвлечься с дворянами.

Брюс Вильямс — конюх Малого двора, приставленный к лошадям Ирены, муж Эйды.

Джаг Белисон — разбойник по прозвищу Принц, мечтавший сместить Токкинса. Стал новым атаманом шайки.

Графиня Линкольн — супруга сошедшего с ума адмирала, друга Лоренса Блека, обвинённого вместе с ним в государственной измене. Была любовницей Джима Токкинса одну ночь.

Упоминания об умерших:

Блек — пират, капитан судна «Маркиза». Титул — граф Джингл. Старший брат Лоуэна и Джулии Роквелл, изгнанный с острова по ложному обвинению в государственной измене. Тайно возил в Англию сокровища для леди Анжелины Линкольн, пока не был убит в бою. Похоронен на западном побережье острова. Полное имя — Лоренс Роквелл.

Стефф — младшая сестра Чёрного Джона, бывшая возлюбленная Джона Райта и невеста Джейкоба Кеннеди. По словам своего жениха, умерла от лихорадки. Титул — достопочтенная. Полное имя — Стефани Кеннеди.

Граф Оствейский — родной дядя Чёрного Джона по отцу, старый вояка, непримиримый поборник дома Тюдоров. У него три сына: Энтони, Сэм и Джейкоб. На момент действия романа никого из них в живых не осталось.

Леди Екатерина — принцесса из рода Тюдоров, дочь Генриха VII, жившая в XVI веке. Была влюблена в Сэма Кеннеди, вышла замуж за Джона Райта, родила сына Гордона. Прабабушка Красного Джона.

Сэмюэль Кеннеди — один из представителей клана Оствейских, возлюбленный леди Екатерины.

Родители Джона Райта — Вильям Райт, герцог Джинджеффер и леди Анна Мария Элизабет Олдерс, герцогиня Джинджеффер э Лот.

Родители Джона Кеннеди — Освальд Кеннеди, виконт Грендбер и леди Кеннеди.

День первый, 18 февраля

–…объявляю вас мужем и женой!

Слова епископа гулко разнеслись по залам храма, достигая каждого его уголочка.

Ирена съёжилась. Кровь в её жилах на миг застыла, а в следующее мгновение полилась по телу холодным потоком, отдаваясь болью в висках. Сердце залихорадило.

— Можете поцеловать невесту.

Принцесса перевела взор на стоявшего рядом Теодора. Обермэйн, отведя взгляд от священника, посмотрел на неё, затаившую дыхание.

Сухие руки жениха, то есть уже мужа, откинули тончайшую вуаль с лица невесты, теперь уже его законной жены. Мужчина повернул хрупкие плечи к себе, чтобы удобнее было дотянуться до губ новобрачной, едва достигавшей его плеча.

Зажмурившись, Ирена отвела взор. Чтобы поддержать девушку, Тед крепко сжал её руку и шепнул на ухо: «Угораздило же нас с тобой зайти так вовремя…»

Пара развернулась и стала покидать храм под ликующие крики гостей свадьбы. Наследница престола, облачённая в неброское голубое платье, подняла ресницы и вгляделась в личико невесты. Вернее, жены… Она оказалась совсем ребёнком, тоненькой девочкой лет 16, не более, в глазах которой застыл страх. Едва новобрачные поравнялись с переодетой принцессой и её рыцарем, невеста заметила молодую незнакомую пару. Её взгляд скользнул по лицу наследницы. В глазах Ирены стояли слёзы. Девушка отрицательно покачала головой. Невеста, понимая её без слов, прикрыла веки в знак того, что приняла сочувствие незнакомки.

Во время этих едва заметных манипуляций Обермэйн не поднимал взора. Смотреть в лицо новобрачной у него не хватило сил.

Едва свадьба покинула храм, к наследнице трона вернулся дар речи.

— Пойдём, Тед… Священник освободился…

Договорившись со святым отцом о дне венчания и тонкостях обряда, который будет проходить в церкви Святого Павла, Ирена и Теодор покинули храм. Выйдя на улицу, где от прошедшего события остались лишь лепестки алых роз на белом снегу, Ирена полной грудью вдохнула морозный февральский воздух.

— Как это несправедливо…

— В карету пойдём. Простудишься, — пробурчал Тед, подталкивая девушку к экипажу.

Действительно, наследница была одета слишком легко для пеших прогулок: её лисья шубка осталась на сиденье.

Кони рыцарей в эскорте били копытами, предвкушая поездку по улочкам Лондона. Едва Теодор сел рядом с девушкой, кучер поднял кнут, и колёса застучали по ледяной мостовой.

Экипаж мерно покачивался из стороны в сторону. Некоторое время Ирена провела в молчании, уткнув носик в меховой воротник, который она придерживала двумя руками возле лица.

— Это неравный был брак, Тедди… — донеслось наконец до слуха Обермэйна. — Откровенно неравный.

— Почему ты так решила?

— Жених старше раза в три. Любви в глазах невесты я не заметила. Свадьба мещанская, но роскошная. Или он взял бесприданницу из дворян и сам закатил пир, или её отец продал дочь по иным причинам.

— Мы всё равно не узна́ем истины, Ирен… — осторожно заметил страж, обратив к девушке взор своих больших голубых глаз.

— Конечно, — согласилась принцесса и опустила мех на грудь. — Ровно так же, как ничего не исправим…

Виконт Дарсен злился на то, что именно ему досталась эта невыполнимая роль — привезти назад Филиппа Говарда, сына графа Фицалана.

Выяснить, куда пропал мальчишка, не составило труда. Допросы дворцовой охраны и постоянной любовницы виконта — Анны из виндзорского трактира — ожидаемо дали результаты. Уже 12 февраля, то есть в прошлую среду, поверенный Роквелла прекрасно знал, где искать непокорного агента. Но достать его из замка Бодиам^[1], который перешёл к молодому мужчине в наследство от матери, оказалось делом ещё более непростым, чем Дарсен мог себе вообразить.

Верный слуга советника трясся в тесной карете, понимая, что герцог не погладит его по голове…

Прибыв к берегам рва в Суссексе четыре дня назад, виконт обрадовался, что деревянный мост опущен и не придётся рисковать, идя по хлипкому льду. Он трижды громко постучал в ворота, после чего крохотное оконце отворилось. Но, на удивление Дарсена, никто не выглянул. Агент Тайного совета рискнул заглянуть в окошечко сам. Картина, представшая его взору, оказалась несколько необычна: рядом с домиком привратника стояла большая бочка, на которой сидел одноногий и одноглазый старик в старом морском мундире и помятой фетровой шляпе. Его лицо было испещрено шрамами. В правой руке он держал аркебузу, в левой — бутылку с вином. Крюк на длинной палке, который помог привратнику открыть окошко не слезая с бочки, был воткнут рядом с ним в сугроб.

— День добрый, сэр. Чего изволите? — хриплый и до дрожи неприятный голос старика заставил агента вспомнить о своей миссии.

— Я виконт Дарсен, мне необходимо видеть хозяина этого замка, Филиппа Говарда!

— И чё?

Мужчина опешил. Справившись с удивлением, он произнёс как можно более грозным тоном:

— Так откройте же ворота!

— Зачем? — единственный глаз привратника прищурился.

Агент вновь забыл английский язык, но уже через несколько секунд нашёл что ответить:

— Я поверенный Его Светлости герцога Роквелла! Немедленно впустите меня в замок!

Но, вопреки ожиданиям виконта, громкий титул его покровителя никак не повлиял на привратника. Старик лишь усмехнулся и, с прищуром глядя на непрошеного гостя, просовывающего лицо в маленькое окошечко, ответил:

— Впустить Вас? Сэр, я такого приказа не получал.

— Да как ты смеешь! — уже выйдя из себя, воскликнул Дарсен, потрясая кулаками, чего старик, конечно, не мог видеть через дверь. — Я тебе приказываю сейчас, старый пират!

— Простите, сэр, но я выполняю только приказы, поступившие из этого дома, — вынимая из кисета трубку, ответил привратник и ручкой от неё указал по направлению крепости за своей спиной.

— Ты что, не понял?! — взревел агент. — Я виконт Дарсен! Доверенное лицо герцога Роквелла, агент Тайного совета! И мне необходимо увидеть Говарда! Я знаю, что он здесь!

— Я Вас поздравляю, — задымил привратник. — Но моё имя Френсис Стоун, и я не подчиняюсь приказам герцога Роквелла.

По телу Дарсена пробежал холодок. Стоун с равнодушным видом курил, выпуская струйку фиолетового дыма. «Этот страшный человек… неужели это он? Он жив?! — пронеслось в голове агента. — Но тогда и адмирал… О, Боже!..»

Ужас сковал движения. Для старого привратника лучшим доказательством того, что его слова достигли ушей непрошеного гостя, стали расширившиеся глаза тайного агента.

— Ну хорошо, сударь, — уже без спеси в голосе проговорил Дарсен, смирившись с тем, что запугать старика не получится. — Я дам Вам сто фунтов, если Вы отопрёте ворота.

— Сэр, я не отпираю ворота за деньги, — оскалился Стоун.

— Хорошо, тогда просто передайте Вашему господину, что я здесь. Он пожелает меня видеть, будьте уверены! И Вы всё равно получите свои сто фунтов!

— Я не могу помочь Вам, сэр! — с картинным сожалением ответил Стоун и снова выпустил струйку дыма. — Моя задача — сидеть на этой бочке, не сходя с неё и стрелять в любого, кто попробует проникнуть во двор замка. Вы же видите, что я одноногий старик, поэтому идти куда-то я не могу.

— Так попросите кого-нибудь передать Филиппу Говарду, что я приехал! — снова начиная злиться, прокричал Дарсен. — Есть в этом замке прислуга, кроме вас? Женщины же здесь точно есть, Говард не может и дня без баб! Позовите их, я дам за это двести фунтов!

Старый привратник снова глухо рассмеялся, вынув трубку изо рта, и хитро взглянул на Дарсена единственным глазом.

— Сэр, я же сказал, что не могу сойти с этой бочки. Мне платят, чтобы я на ней сидел, а не праздно разгуливал по двору.

— Чёрт возьми, если Вы сделаете несколько шагов до ближайшей двери, не убудет с Вас!

В этот миг в дальнем углу замкового двора мелькнула фигура женщины, которая выплеснула на улицу воду из таза. Обрадованный Дарсен закричал: «Эй, мисс! Мисс!!!» — но девица мгновенно скрылась за дверями.

— Вы не могли бы позвать её сами, сударь?! — возмутился виконт. — Ведь женщина Вас бы услышала!

— Хых, — вставляя трубку в рот, усмехнулся Стоун. — Вам придётся дождаться той, которая не побоится подойти сюда. Но, уверяю, ожидание может продлиться не один день. За те годы, что я сижу на этой бочке, ни одна красотка не подошла к воротам замка ближе, чем на 10 ярдов.

Стоун хрипло рассмеялся.

— И сколько же лет Вы сидите на этой бочке? — отодвинувшись от окошка, тихо спросил виконт, не надеясь на ответ.

— Шесть, — бросил старик. — Шесть лет и три месяца.

«Значит, я был прав… — подумал агент и отшагнул от ворот. — Действительно, если этот Френсис Стоун и есть тот старый пират, славившийся неподкупностью и полным отсутствием преданности кому бы то ни было без личного интереса, за голову которого было назначено безумное вознаграждение, то пытаться переубедить его нет ни малейшего смысла. Не сойдёт старик с бочки ни на дюйм и не приложит ни одного усилия, чтобы выполнить мою просьбу…»

«Отличную крепость устроил своему сынишке Фицалан! — не без злости и восхищения мысленно воскликнул Дарсен, идя по старому деревянному мосту к карете. — Сюда не пробиться, как ни крути. Да ещё и старого пирата в привратники поставил! Это ж надо! Но как он остался жив, неужели его помиловали… Но тогда, выходит, и адмирала — тоже… Дела!»

Ричард Благостный стоял в личном кабинете, заложив руки за спину. Позади монарха была Констанция де Нанон. Разговаривали по-английски.

— Как всё запуталось… — вздохнул король.

— Более чем, — ответила девушка.

— Нужно уберечь первую леди от любых контактов. И внимательно следить за тем, что происходит вокруг наследниц…

— Граф Суассонский, возможно, и отступил бы сразу, — промолвила д’Альбре, заставив монарха обернуться, — но за ним стоит кто-то ещё. Кто-то более сильный и, я полагаю, даже не один человек.

— Орден? — догадался Ричард IV.

— Да, орден. Тот же, что когда-то вмешался во внешнюю политику Англии и сделал своими жертвами Вашу сестру с супругом, Вашу жену с королевой Шотландии, и я боюсь, что на этом они не остановятся. Брак Ротсея, вероятно, тоже под угрозой.

Король стал измерять комнату шагами.

— Я буду предельно осторожен, маркиза. Скажите, Вам нужны люди? Гвардия, шпионы?

— Нет, — покачала головой де Нанон, — у меня достаточно верных агентов, сир.

— Выясните, пожалуйста, — остановившись посреди кабинета, промолвил Ричард Тюдор, глядя в глаза французской герцогини, — не собирается ли Ля-Рошель начинать боевые действия? Именно сейчас нам это было бы ни к чему.

— Я выясню, — склонила голову д’Альбре. — И уверяю, что Ришельё в этом отношении нам с Вами союзник больше, чем Мария Медичи. Министр неглуп и понимает, что притеснять протестантов сейчас не в его пользу…

— Да, — потирая бородку, произнёс король и боком сел на стул, положив левую руку на его спинку. — Положение обязывает Англию и Францию дружить. Но отдать им руку принцессы я не могу. Во всяком случае, не в этом году.

Проводив Ирену до замка вместе с кортежем из рыцарей, Тед вернулся в лагерь. На неделе дежурила третья смена, до выходных, когда можно было бы ускакать к Джулии оставалось ещё четыре дня, и юный страж попросту не знал, чем себя занять, чтобы не скиснуть от тоски.

К вечеру от Вайолетт вернулся его брат. Младшая Младшая Сестра Райта и старший из Обермэйнов готовились к венчанию, которое было назначено на 16 марта. «То есть ещё месяц Туду быть круглым холостяком», — по-доброму усмехнулся Тед, помня о том, какая скромная невеста досталась его брату.

Он вспомнил, что после Рождества спрашивал у Тоода, как подвигаются их отношения с леди Вайолетт и когда уже девушка «созреет» на брак. На это юный страж лишь развёл руками: «Спасибо, что разрешила наконец поцеловать себя по-взрослому. Уже продвижение!»

Тед лёг на своё место с открытыми глазами. «Да уж… У нас с Джилл всё проще, — заложив руки за голову, размышлял сам с собою младший Обермэйн. — Она моя законная невеста и никто, даже её брат, не может запретить мне встречи с ней. Эх, жаль, что встреч этих приходится ждать всю неделю!..»

Под ложечкой сладко заныло. От воспоминаний о стройном теле девушки, запахе лаванды в её волосах, нежных ласках и бурных ночах на лице Теодора зацвела самая блаженная улыбка.

Его невеста не торопилась думать о потомстве, как и Дебора Вайт. Тед, обещая не идти наперекор её воле, прилагал все усилия в любовных играх, чтобы леди Джулия не отяжелела до брака. Во всяком случае, давать кумушкам при дворе повод для сплетен они не хотели. А венчание было назначено лишь на 30 марта.

«Как долго!.. — мысленно взвыл Обермэйн и перевернулся на правый бок, обняв подушку. — Но когда наступит этот день, весь Лондон будет знать, что леди Джулия Роквелл стала леди Джулией^[2] Обермэйн! У меня будет самая красивая невеста в Англии!»

В своих мечтаниях Тед недалеко ушёл от правды: леди Анжелина выходила замуж на континенте…

Ирене не спалось. Ворочаясь с бока на бок, она всё время думала о сцене в храме, свидетельницей которой случайно стала. Перед глазами наследницы мелькали причудливые образы: невеста в белом платье, подобном снегу под колёсами увозившей её кареты, словно в древних траурных одеяниях, превращалась в хрупкую белую розу. А её жених, разодетый в толстый бархат, становился розой с плотным чёрным бутоном. В безумном танце сплетались два стебля, и белая роза умирала, теряя лепестки, которые, падая на белый снег, становились кровавыми…

Принцесса подскочила. Сон или виде́ние — ей было сложно понять, что именно предстало её взору. Но сердце так заходилось в груди, словно всё происходившее с цветами она прочувствовала сама.

Девушка выскользнула из-под одеяла и надела пеньюар. Отыскав ботфорты, она нырнула в них босыми ногами, взяла со столика одну свечу на маленьком подносе, зажгла её и ускользнула через потайной ход, по пути накинув плащ с меховой оторочкой.

Путь наследницы лежал во внутренний двор.

Выйдя на улицу, где в свете луны искрился белый снег, Ирена вмиг наткнулась на Мейсона, делавшего ночной обход.

— Стоп! Куда это Ваше Неугомонное направилось в такой час?! — грозно рявкнул сержант лейб-гвардии, перекрыв принцессе путь.

— В оранжерею, — холодно бросила Ирена. — Если хочешь, сопроводи меня.

Кеш покачал головой и последовал за дочерью короля, не говоря ни слова.

Преодолели расстояние быстро. Отперев стеклянную дверь, девушка шагнула внутрь. Рыцарь, низко склонившись, вошёл следом за ней — он уже не доверял ни единому движению наследницы трона, когда она совершала непредвиденные действия, и не считал их безопасными.

Ирена сбросила плащ на пол. Мейсон поднял его и перекинул через левую руку.

Оставшись в одном пеньюаре поверх ночной рубашки, держа в ладошках маленькую свечу, блондинка медленно пробиралась вглубь оранжереи. Кеш, с удивлением расширив глаза, смотрел на неё, силясь понять, что вообще происходит, и неуклонно следовал за своей принцессой на почтительном расстоянии.

Дойдя до новых розовых кустов, Ирена поставила огарок на пол. Её взгляд упал на переплетение веток с чёрными и белыми бутонами. «Так и знала… Мне это не привиделось…» — подумала наследница и попыталась сорвать два цветка. Но стебли были слишком толстыми и колючими. Почувствовав боль, принцесса отдёрнула руку — на пальцах выступила кровь. Мейсон бросился к ней.

— Что ты хочешь сделать? Тебе срезать роз?

Девушка вложила пораненный палец в рот. Вкус крови заставил содрогнуться.

Рыцарь вынул кинжал из сапога и вмиг срезал несколько веток с бутонами.

— Странные они какие-то… Чёрные совсем… Зачем тебе эти розы, Ирен?

— Надо… — тихо ответила наследница, меняя один уколотый палец на другой. — И белых тоже.

Снова вкус крови заставил её сердце сжаться.

— Ты что делаешь? — округлил глаза Мейсон, вынул из кармана платок и протянул ей. — Господи, Ирен, как маленькая, ей-Богу!..

Девушка взяла батист и обернула им оба проткнутых пальца. Сержант срезал ещё несколько ветвей с белого куста.

— Хорошо, что я тебя встретила… Совсем не подумала взять нож и перчатки… Забыла, что у роз есть шипы.

— Идём обратно?

— Идём. Поможешь мне с букетом.

Мейсон кивнул. Когда они дошли до выхода, Кеш, временно сложив все срезанные цветы на пол, накинул на плечи девушки плащ, снова сгрёб розы в охапку и, внимательно осмотрев оранжерею, вышел вон.

На улице было всё ещё темно и тихо. Вдалеке подвывала собака. Не произнося более ни слова, Ирена прошагала до чёрной лестницы. Кеш проводил принцессу до потайной двери в опочивальню. Здесь наследница сняла плащ, обернув им колючие стебли цветов, и распрощалась со своим рыцарем.

День второй, 19 февраля

Ровена Ли прогуливалась по Лондону в поисках новых перьев для своих стрел. Предложения лавочников её не устраивали: то перья казались слишком короткими, то слишком узкими… Наконец, найдя нужное, девушка расплатилась и спрятала покупку в карман дублета. Да, как и леди Джулия, сестра Эдварда неизменно носила мужское платье, чем, конечно, всегда привлекала к себе внимание окружающих.

Одёрнув полы плаща, скрывающего стройную девичью фигурку, мисс Ли подняла взор и оцепенела. У соседнего прилавка она узнала высокую и стройную фигуру Роя Фокса.

Юноша выбирал товар с видом знатока, а стоявшая рядом девица помогала ему в этом, ласково касаясь плеча Красного стража.

Сердце Ровены сжалось от боли. Она зажмурилась на миг, но, открыв глаза, быстро развернулась и исчезла в толпе. «У него есть женщина… Какая я дурочка… Господи, ну действительно…» — сама себя уговаривала не плакать девушка, всё больше и больше набирая темп. Уже через минуту её шаг превратился в бег. Сестра Эдварда мчалась к домику Джерома Остина Вендера, моля Бога о том, чтобы никто не посмел остановить её на пути.

Прохожие, конечно, и не думали мешать странной девице в мужском платье, с развевающимися по ветру непокрытыми волосами, которая опрометью бежала по узким улочкам Лондона к юго-восточной его окраине.

Виконт Грендбер открыл глаза и увидел кудрявую женскую головку. Незнакомая девушка сидела в шаге от него и что-то шила, держа ткань на коленках. Он повернул лицо, чтобы лучше её рассмотреть и почувствовал тупую боль в животе.

Шатенка обернулась.

Ярко-синие, как шотландские озёра, глаза вонзились в его лицо.

— Лежите, сударь, — произнесла девица по-английски бархатистым приятным голосом с сильным акцентом, выдавшим немецкие корни своей хозяйки. — Вам ещё нельзя шевелиться.

— Кто Вы?

— Ваша сиделка.

Кеннеди обвёл взглядом комнату, силясь понять, где он находится. Последнее, что помнил виконт по праву — это заказ на баранью ногу и вино, сделанный в гаагском кабачке, куда его занесло по воле случая.

— А что произошло? Где я и почему тут?

— В Бинненхофе^[3]. Вы совсем ничего не помните?

Незнакомка приподняла орехового цвета брови, и её вмиг ожившее личико показалось бывшему атаману более чем привлекательным.

«Хоть я и не люблю немок…» — пронеслось в голове мужчины.

— Смутно… Помню, как прибыл в Гаагу… Серая деревня… Я в кабак ушёл. С тоски. Дальше пусто.

— Вы всю ночь лишь одну фразу повторяли, — холодно произнесла девица и отвернулась, снова принявшись за свою работу.

Кеннеди не мог видеть, что она делает. Интерес распирал, и он попытался приподняться на локте, но тут же обнаружил, что его рука привязана к чему-то и он её вообще не чувствует.

— Да что же Вы, сударь! — воскликнула немка, вскочив на ноги. — Вы ранены, нельзя Вам двигаться!

— Сильно ранен? — недоверчиво покосился на неё английский изгнанник.

— Четыре рубящих удара в живот, перелом левой кисти и колотая рана на правой руке. Вы потеряли много крови, Вас буквально зашивали…

— И кто мой благодетель? — осматривая чисто выбеленные стены со скудной, но добротной обстановкой, спросил англичанин.

— Её Величество Елизавета Богемская^[4], — не без гордости ответила девица.

Кеннеди почувствовал, как зашевелились волосы на голове. Недавняя стычка в кабаке, когда рыжий юнец обнажил шпагу против трёх пьяных голландцев, мгновенно всплыла в памяти. «Так вот что это за сестра была^[5]!» — догадался мужчина.

— Вы отчаянный храбрец, надо заметить.

— Нет, — усмехнулся Кеннеди. — Я просто пьяный идиот.

— Это почему же?

Девица снова красиво приподняла орехового цвета брови. Мужчина перевёл взор на очаровательное молодое лицо и ответил не сразу:

— Потому что в тот день я просто искал смерти.

— А нашли славу, — мягко улыбнулась немка, обнажив мелкие белые зубки.

— Ваша королева не обрадуется, услышав моё имя.

— А как оно звучит?

Кеннеди назвался полным титулом.

— Ну что ж, виконт, я рада, что Вы очнулись. Пока покину Вас ненадолго. Принесу бульон — Вам нужно подкрепиться.

С этими словами девица повернулась на каблуках и ушла из комнаты. Бывший атаман остался наедине со своими мыслями и воспоминаниями. «Что же я такое говорил в бреду, если она заинтересовалась моей персоной?..» — мысленно вопрошал себя Чёрный Джон.

Джонатан Райт сидел у окна ДЛД, постукивая кончиком кинжала по столешнице. Всё произошедшее за последние дни столпилось в его голове и наперебой кричало о своей значимости.

Да, раскрытие тайны принцессы Екатерины, которая в итоге полюбила его прадеда и стала защитницей дома Кеннеди пред королём, немного успокоило душу. Райт понимал, что выдуманная история мести треснула по швам, и ему лично некого и не за что ненавидеть…

В то же время полное вымирание клана Оствейских и странное убийство Джейкоба Кеннеди, случившееся в его отсутствие, не могли не тяготить. Мысли Красного Джона всё чаще обращались к Голландии, к Чёрному… «Как он там? Жив ли?..» Возможности узнать не было. Спрашивать о таких вещах у Ирены он никогда бы не решился.

Странный груз лёг на сердце — лесному рыцарю казалось, что он более чем кто-либо в ответе за жизнь тёзки. За жизнь и продолжение рода… Угасающего на глазах рода.

Девица вернулась с пиалой, от которой исходил невероятно аппетитный аромат. Желудок бывшего разбойника мгновенно отреагировал на запах диким рыком. Шатенка помогла Кеннеди присесть на кровати и занялась его кормлением с ложки. Это действо выглядело бы забавным, если бы не являлось печальным: правая рука Чёрного Джона не двигалась — глубоким уколом были повреждены нервы плеча, поэтому врач привязан её к доске, чтобы конечность не болталась, словно неживая, а левая кисть ещё плохо шевелилась после перелома.

Немного подкрепившись, атаман перевёл взгляд на свою сиделку.

— Вы провалялись без сознания пять дней, а сейчас довольно быстро идёте на поправку.

— Значит, сегодня уже 19 февраля… И всё это время Вы были здесь со мной?

— Меня к Вам приставила королева и велела сообщить, когда Вы придёте в себя.

— Не торопитесь с вестями к Её Величеству.

Брови девушки легли вопросительной дугой. Кеннеди ответил на незаданный вопрос:

— Моя фамилия в Англии не в чести. Я изгнанник.

— Отдохните, — поднимаясь с кровати, произнесла девушка как ни в чём не бывало. — Я приду к Вам позже, к вечеру.

Лейтенант специальной роты лейб-гвардии сэр Джером Остин Вендер вошёл в кабинет и на миг остолбенел. Облачённая в амазонку принцесса Уэльская сидела верхом на стуле, держа руки на его спинке и положив подбородок на ладони. Её взгляд был устремлён в дальний угол комнаты, а за спиной стояли две вазы: в одной красовались белые бутоны роз, во второй — чёрные.

— И что это значит? — нахмурился фаворит.

— Я думаю… — отозвалась наследница, даже не пошевелившись, лишь перевела на друга взгляд. — Много думаю…

Страж сделал несколько шагов, чтобы приблизиться к ней, опустился на корточки, заглянул в лицо:

— И что ты надумала?

Откинувшись назад, Ирена тяжело вздохнула:

— Леди Екатерине повезло… Её муж был совершенством, и его невозможно было не полюбить. Его уважительное обращение с женой покорило сердце принцессы, и она позабыла Сэма Кеннеди.

Джером поднялся и положил ладонь на пальчики подруги, понимая, куда она клонит.

— Да, — качнула распущенными волосами дочь Тюдора. — Ландешот обещал осенью то же. Он обещал, что не прикоснётся ко мне против моей воли, что не станет доводить брак до конца. В этом он так же благороден, как и Райты… Все Райты. Брат… — её бирюзовые глаза обратились к лицу Остина Вендера. — Но свадьбы с герцогом не будет, а таких, как эти двое, больше нет. Второй раз мне так не повезёт…

— Послушай, — склонившись вперёд, зашептал Джером, а его чёрный плащ заслонил спинку стула и часть фигуры сидящей принцессы, словно желая скрыть её от посторонних глаз. — Кто-то мне говорил, что принцессы не боятся браков?

— Не боятся, — глядя на названого брата стеклянными глазами, ответила девушка. — Но это не значит, что радуются им. Смогу ли я полюбить своего мужа? После чувства к Джону Райту? — она отрицательно покачала головой. — Не думаю… Нет в мире больше человека, который относился бы ко мне так же трепетно и нежно, как эти два герцога. Такого третьего нет. Поэтому придётся просто принять то, что будет, как данность, закрыв сердце на замок.

— Вот опять началось! — пробухтел Джером, выпрямился и кивнул в направлении двери: — Поехали! Надо проветрить твою голову.

Елизавета Богемская переодевалась. Её любимая камеристка София, войдя, сделала книксен и молча обратила взор на свою госпожу в ожидании вопроса. Королева повернула в её сторону голову, тёмные локоны красиво обвили полуобнажённую шею женщины:

— Как он?

— Пришёл в себя, Ваше Величество.

— Ему повезло больше, чем моему бедному брату, — без тени горечи ответила Зимняя королева. — Ты узнала, как его зовут?

— Да, госпожа.

Девица, затягивавшая корсет Елизаветы Богемской, закончила своё дело и отступила на шаг. Королева жестом приказала ей выйти и повернулась всем телом к Софии. Вопрос в глазах старшей дочери Джеймса Шотландского заставил девушку назвать имя раненого:

— Это виконт Грендбер из клана Кеннеди.

На холодном, словно выточенном из мрамора, лице Зимней королевы отразились не самые хорошие эмоции. Она поморщилась, словно увидела противного слизня.

— Кеннеди… Только ещё их тут не хватало.

— Это плохо, Ваше Величество? — поинтересовалась София.

— Едва он оправится, пусть возвращается туда, откуда прибыл, — холодно ответила королева и отвернулась. — Снабдите его деньгами, коли понадобится. Шотландский он подданный или английский, мне всё равно. Но я не желаю видеть этого человека в Гааге.

— Хорошо, госпожа, — сделала книксен немка и удалилась.

Анжелина играла локоном, не в силах остановиться ни на одной мысли. Сара смахивала пыль с мебели, едва слышно напевая себе под нос. Приблизившись к окну, выходившему в парк, мулатка остановилась.

— А он всё ещё здесь, миледи! — воскликнула камеристка.

— Кто «он»? — подняла голову маркиза.

— Испанец этот Ваш…

Словно невидимая сила заставила леди Линкольн подняться и вмиг оказаться у окошка. Глянув через плечо мулатки, Анжелина прикрикнула на прислугу: «Нашла на кого пялиться, дура! Пошла вон!» — и топнула ножкой.

Сара сделала книксен и с хитрой улыбкой удалилась.

Оставшаяся у окна красавица шагнула в тень портьеры. Её тонкая белая рука с красивыми изящными пальцами скользнула вдоль штор, добравшись до края полотна, и чуть собрала ткань.

Под сенью деревьев, так, чтобы не бросаться в глаза прохожим, медленно прогуливался Джим Токкинс.

Сердце почему-то участило бег. «Он не заметит меня, ведь не заметит же?..» — сама себя вопрошала маркиза, продолжая наблюдать за мужчиной из-за штор.

Испанец почувствовал, как залихорадило в груди, и поднял взгляд. За каким окном сейчас его любимая, он не мог знать наверняка, но взор остановился у крайнего. «Её спальня… — подумал Преподобный, вспомнив расположение комнат принцессы. — Наверное, это её спальня, как и у Ирены».

Токкинс впился глазами в тёмные очертания оконного проёма.

Сердце Анжелины остановилось. Задержав дыхание, девушка боялась сдвинуться с места, чтобы не привлечь внимание зоркого испанца, который смотрел в эту минуту именно на ту портьеру, за которой притаилась она.

«Что же это я?..» — вобрав в лёгкие воздух, маркиза сделала шаг назад. Отказаться наблюдать за красивым поклонником оказалось непросто. Но, как невеста принца Бранденбургского, Анжелина уже не могла позволить себе такое развлечение.

Она ушла вглубь спальни, села в кресло-качалку, закрыла глаза и перевела дух. Под мерное раскачивание и чуть слышный скрип пришли новые мысли. Пред взором поплыли картинки из прошлого. Первая встреча с испанцем летом 1623 года на берегу у костров — она, наконец, вспомнила, как это было. Первая встреча с Фридрихом у фонтана в немецком парке… И ведь тоже случайность!

Случай свел её с двумя претендентами на руку, такими разными и такими необыкновенными, что дух захватывало от этой странной игры, в которую красавица ввязалась.

Память унесла Анжелину к первой встрече с Лоренсом. Тёмный кабак, отвратительные запахи, грубые мужланы — и его благородное лицо. Потом его дом, тёплый взгляд, вкусный ужин, умные речи… И ни одного прикосновения, которое осквернило бы её королевскую честь. Это уже после, когда он стал приезжать раз в полгода с товарами, девушка позволяла себе женскую слабость: бросалась в объятия мужчины, как в омут с головой. Его тёплые руки нежно обнимали её плечи, поддерживали за локоток, подсаживая в карету. И снова — ни одного движения, которое можно было бы посчитать неприличным. Нет, ТАК дорожить ею не сможет, пожалуй, более никто…

Мысли вернулись к Рею Шервуду. Его решительность спасла первую леди от болезни. Почему-то вспомнились тёплые объятия рыцаря, когда, сидя на коленях у чужого жениха и судорожно обнимая его, она погружалась в спасительный сон. Это было до безумия приятно…

Леди Анжелина повела плечами и вздохнула. «Сэр Раймонд похож на Лоренса…Этой силой, этой решительностью… Мой имбирный рыцарь, спасший от мороза моё тело, не коснувшись королевской чести, я буду вспоминать тебя всегда…»

Приятная нега разлилась по жилам.

Память вынула из закромов ещё два самородка.

Первым стал осенний разговор с Токкинсом, когда он в обличии гвардейца проник в её комнаты. «Огонь, разожжённый во мне, пылает зря, когда я вдали от Вас… Моё сердце выжжено дотла… Кроме Вас, в нём никогда никого не будет, моя маркиза. Да! Я говорю МОЯ, хотя и не имею на это права по законам общества, но по закону сердца и святой любви Вы всегда будете моей, леди Анжелина Геррит, маркиза Линкольн, даже если нам суждено жить бесконечно далеко друг от друга!» Его слова отчётливо звучали в ушах.

«Твоя… — повторила про себя маркиза. — Самонадеянный испанец, ты пытаешься украсть меня у самой себя! Не выйдет. Нет в тебе того, что покорило меня в Лоренсе… Нет в тебе столько „имбиря“…»

Второй самородок памяти подставил девушке подножку. Она вспомнила прогулку с принцем Бранденбургским, когда молодой мужчина впервые позволил себе прикоснуться к ней. Их лошади шли рядом, он протянул руку, пытаясь обнять маркизу за талию. Жёсткий поток невероятной мощи влился в тело красавицы. Она отпрянула, конь заплясал. Но Фридрих был прекрасным наездником и, приноровившись, вскоре снова оказался рядом, перехватил ладонь маркизы, лежавшую на поводе. Она метнула на нахала убийственный взгляд, но он тут же вновь одержал над ней верх, произнеся такие банальные до тошноты слова о любви. А его пальцы сжимали её руку, и от этого было трудно дышать. Анжелина тогда вырвала ладонь, пришпорила коня и ускакала прочь.

Первая леди открыла глаза. От воспоминаний сердце заколотилось слишком быстро.

«Страсть, греховная страсть, но как она манит… — размышляла красавица. — Манит и завлекает. Его сила покоряет, заставляет стать слабее… Пожалуй, только такому мужчине я и смогу подчиниться… Ты прав, Лоренс. Романа с испанцем не случилось бы, даже если б он вдруг оказался принцем крови. Я для него — «Дама в башне». Недосягаемая и обожествлённая. А чувства немца горячие и неудержимые. Они подкупают… Господи, в этом жутко признаваться себе самой, но я хочу, чтобы он законно имел ту власть надо мной, что имеет мужчина над женщиной!.. Что происходит? Я хочу стать женой… просто женой и просто женщиной, а не богиней… Страшно, страшно, но неизбежно. Теперь уже неизбежно…»

И вновь первая леди закрыла глаза.

Стало смеркаться.

Едва стемнело, виконт Дарсен прибыл в Виндзор. Выйдя из кареты, он обратил взор к окнам тайного советника. Там, как обычно, горели свечи. Роквелл никогда не покидал кабинет в столь ранний час.

Поверенный вздохнул — придётся идти на поклон к герцогу и выслушивать от него громогласную тираду о своей никчёмности.

Чем оправдаться? «Если я скажу ему о Стоуне, он, возможно, простит меня, а, возможно, ещё больше разозлится, если узнает, что старый пират жив, — мысленно рассуждал Дарсен, шагая по тёмным коридорам замка. — Нет, пожалуй, я не стану говорить, что привратник мне представился. Не нужно об этом никому знать. Не нужно…»

Возвращаясь с прогулки, принцесса и фаворит заметили у новых конюшен фигуру испанского изгнанника.

— Токкинс! — окрикнул его Остин Вендер. — Пойди сюда!

Джим обернулся и поспешно приблизился к всадникам, взяв лошадей под уздцы. Ирена и Джером синхронно спрыгнули, опустившись на землю по разные стороны от лошадей, словно отражая друг друга. На миг испанцу показалось, что он спит, и Преподобный даже мотнул головой. Но похлопывание по плечу и голос валлийца быстро вернули его к реальности:

— Ау, ты с нами?

— Да, конечно, — расплылся в улыбке испанец. — Рад, что мы вместе, давно такого не было.

«Точно, Джей же левша», — вспомнил мужчина, понимая, почему принцесса и её рыцарь спешились по разные стороны лошадей, что выглядело невероятно красиво.

— Здравствуй, — чуть коснувшись руки Джима, тихо произнесла Ирена, приласкав его взглядом. — Пойдёмте куда-нибудь подальше отсюда, здесь слишком много посторонних глаз.

Мужчины синхронно кивнули и, не сговариваясь, встали по обе стороны от наследницы: испанец — слева, валлиец — справа, и зашагали прочь по снегу, бренча оружием в ножнах.

Ландешот, наблюдавший эту картину из своего кабинета, с яростью сломал перо в руке. «Сколько ещё этот бандит будет вертеться возле неё?!» — справедливо негодовал герцог, вспоминая доклады агентов о тех вольностях, которые позволял себе рядом с принцессой странный иностранец, сидевший когда-то на одной скамье с осуждённым Кеннеди.

Отпрянув от окна, Чарльз Кост стал измерять кабинет шагами, гулко отстукивая свои мысли по полу: «Не представляю, что надо сделать, чтобы положить конец этим опасным играм. Она слишком много ему позволяет, это слишком тонкая грань… Не знаю, что нашла в нём Ирена Луиза, чем взял он её, чем покорил. Своего отношения к испанцу наследница даже скрывать не пытается, значит нет там и намёка на близость… Но он взрослый мужчина, и я не верю, что она для него — лишь «сестра», как для Остина Вендера! Не бывает так, чёрт возьми, не бывает!»

Пока Ландешот нервно расхаживал по комнате, счастливая троица удалялась в Нижний парк. Эскорт следовал за ними в нескольких ярдах, не мешая болтать и наслаждаться жизнью. Но каждый рыцарь третьей смены, а Эрик Вайт больше всех, недоумевал, как так вышло, что из противника Лесных стражей бывший бандит по кличке Преподобный превратился не просто в союзника, но и в друга наследной принцессы Англии.

— Послушай, Фея, — обратился к девушке испанец, — ты говорила, что есть среди твоих рыцарей художник.

— Да, Тед отлично рисует, — кивнула Ирена.

— А сможет он написать портрет леди Линкольн?

На миг повисла пауза, и даже шаги троицы стали медленнее.

— Пожалуй, да. У него прекрасная память на лица.

— Попроси его, — остановившись и схватив подругу за руку, взмолился Джим. — Попроси изобразить её, пожалуйста. Я заплачу сколько надо. Только пусть рисует правдиво.

— Хорошо, я попрошу, — кивнула Ирена, и троица продолжила свой путь.

День третий, 20 февраля

Джон вошёл в голубую гостиную, Ирена сразу прервала музыку, развернувшись на круглом стуле, чтобы приветствовать его.

— Здравствуй, — произнёс герцог.

Рыцари, дежурившие в карауле, мгновенно покинули помещение, по привычке позволяя принцессе и первому пэру побыть одним, хотя при дворе это, конечно, могло вызвать массу кривотолков. Но ведь никто не может знать, что они сейчас остались наедине, верно? К тому же он капитан-лейтенант её гвардейской роты и имеет право быть в покоях. Именно такие мысли пронеслись в голове Красного Джона, пока по паркету гостиной стучали каблуки его верных стражей.

Ирена проводила друзей взглядом и обратила морской взор на любимого.

Райт подошёл к ней, чуть склонился в приветствии.

— Здравствуй. Руку целовать, надеюсь, не будешь? — улыбнулась принцесса. — Мы ведь не на приёме.

«Да, не на приёме… Мы одни, и я хотел бы расцеловать каждый твой пальчик, но не позволю себе этого…» — мысленно ответил Райт, но вслух не произнёс ничего, только мягко улыбнулся. Впрочем, наследница прекрасно понимала его без лишних слов.

— На следующей неделе надо ехать в Шотландию, — поднялась Ирена.

Её глаза неотрывно смотрели на любимого мужчину.

— Зачем?

— Эвелина выходит замуж. Венчание, вопреки обычаю, состоится в Эдинбурге.

Райт многозначительно приподнял брови.

— Все приготовления к свадьбе закончены.

— Значит, тебе нужно сопровождение.

— Да, — вздохнула наследница. — Придётся тащить с собой весь штат фрейлин и дам… Вот думаю, сколько рыцарей будет приличным взять в эскорт.

— Двадцать?

— Может, достаточно и десяти? Страна всё же не чужая.

— Нет, лучше двадцать, — тряхнул волосами Джинджеффер э Лот. — Я нужен там?

Взгляды переплелись. Казалось, оторвать их друг от друга не сможет никакая сила. Райт чувствовал, что тонет, неизбежно тонет в этих великолепных бирюзовых волнах, не в силах бороться с наваждением.

— Как пожелаешь… — тихо ответила девушка — Мне приятно будет, если ты поедешь, конечно… Но это не обязательно.

Джон опустил ресницы. Ирена заметила судорожное движение его гортани. «Я тоже боюсь быть на людях вместе…» — промелькнуло в голове наследницы.

Она верно угадала мысли мужчины: Дважды герцог крепко задумался о том, что не вызвать подозрения среди вельмож будет очень сложно, особенно, если рядом с Иреной вновь появится этот навязчивый герцог Кинтайр… С каждым днём скрывать свои чувства к наследнице трона становилось всё сложнее. Райт протянул руку и чуть коснулся её обнажённых пальцев:

— Я думаю, что мне рано появляться на таких мероприятиях, Ирена…

Тёплая волна передалась ей в единый миг. «Я сама того ещё боюсь…» — ответили глаза наследницы, в то время как губы её произносили:

— Ты, конечно, прав.

Тонкие пальчики выскользнули из его ладони. Мужчина коротко кивнул и поспешил покинуть гостиную. Сердце лихорадочно билось в груди. Нет, встречи с возлюбленной становились всё опаснее и опаснее.

Выйдя за дверь, Дважды герцог предстал перед гвардией и рыцарями с совершенно непроницаемым лицом, словно не он несколькими секундами ранее красноречивыми взглядами изъяснялся в любви принцессе Уэльской.

Ирена села за столик, поставив на него локти, свела вместе ладони и спрятала за ними лицо так, что указательные пальцы легли ровно на губы и нос. В таком положении она ещё долго смотрела на закрывшуюся за любимым дверь, предавшись своим мыслям.

Герцог Ландешот провожал взглядом удаляющуюся фигуру Красного Джона, тщетно давя в душе ревность, когда в его двери постучали. Отвернувшись от окна и широко прошагав по кабинету, Чарльз Кост отворил. Перед ним стоял юный паж. Изумление отразилось на лице начальника королевской охраны. Такие гости бывали у него редко.

— Ваша Светлость, Вам записка, — протягивая тоненький листок, свёрнутый в три раза, произнёс мальчик и скрылся, едва только мужчина взял бумажку в руки.

«Вот только пажи ещё ко мне записок не носили!» — возмущённо подумал первый пэр, запирая двери, но листок развернул. На нём было всего три слова: «Жду в Нижнем парке». Ландешот возвёл глаза к небу. От кого пришло сообщение? Встреча с кем ему предстоит?

Выяснить это было возможно, только придя на свидание.

Повесив шпагу на бедро и надев тёплый плащ на бобровой подкладке, капитан-лейтенант спустился в парк. Хмуро шагая по пустынным белым аллеям, Ландешот размышлял над превратностями судьбы и гадал, что же будет дальше. Достигнув Нижнего парка, мужчина осмотрелся. Здесь никого не было. Он стал прогуливаться, ожидая, когда появится автор записки. Так прошло десять минут.

Когда герцог уже был готов разозлиться и уйти прочь, к нему подъехал экипаж. Тонкая женская ручка приоткрыла дверцу и поманила его внутрь. Не раздумывая, первый пэр нырнул в карету.

Шторы были опущены, поэтому после искристого снега на улице в первые несколько секунд мужчина не видел ничего. Колёса завертелись, экипаж тронулся.

— Вы очень быстро пришли, милорд, — раздался в темноте голос Констанции де Нанон — голос, узнать который первому пэру не составило труда.

— Это Вы, маркиза, — облегчённо вздохнул мужчина. — Я уже и не знал, что думать, какие ещё сюрпризы готовит мне судьба.

— Я хочу поговорить с Вами, герцог. Но только предупреждаю: мною движет отнюдь не праздный интерес. Я должна выяснить нечто важное, и поэтому мне нужны ответы на многие вопросы, которые не задаются вслух.

Герцог поёжился.

— Кроме того, мне нужен доступ к информации, сокрытой в закромах Тайного совета. А Вы имеете туда доступ.

— Почему Вы так решили? — по привычке отрицая свою причастность к тайному сыску, спросил Ландешот и тут же вспомнил, что его прошлое уже известно француженке.

— Милорд, — укоризненно произнесла девушка.

— Хорошо, — покорно склонил голову герцог. — Я расскажу Вам всё, что знаю, и обещаю выяснить всё, что Вы посчитаете нужным.

— Вот это уже конструктивный разговор, — улыбнулась маркиза.

Карета всё ещё несла их в неизвестном направлении. Капитан-лейтенант отодвинул шторку.

— Меня хватятся в Виндзоре, — глянув за окно, обеспокоенно произнёс Ландешот.

— Ваша увольнительная у меня, — ответила де Нанон, протягивая мужчине свёрток. — Возьмите. Вы мой пленник на два дня, милорд.

— Так кого же Вы звали с собой в бреду? — как-то неожиданно спросила немка. — И так настойчиво.

— Куда звал? — буркнул бывший атаман, взглянув на сиделку исподлобья.

— Вы просили кого-то уехать с Вами прямо сейчас.

Кеннеди вздохнул.

— Вам действительно это интересно?

— Расскажите, у меня есть время, — беря в руки шитьё, отстранённо ответила девица.

В этот миг английскому изгнаннику почему-то захотелось поведать сиделке всю боль своей души.

— Как зовут Вас?

— София, — отозвалась девушка, не отрываясь от рукоделия.

«Её четвёртое имя…» — подумал Чёрный Джон, и по телу его прошла тёплая волна приятных воспоминаний о тех нескольких мгновениях, когда он держал в объятиях Дочь Англии.

— Хорошо, я расскажу Вам всё, София. Только не удивляйтесь ничему и не ставьте под сомнение мои слова.

Опустив имена и титулы, мужчина поведал камеристке Зимней королевы о событиях последних полутора лет: от встречи с таинственной пленницей до последнего их свидания.

— То есть Вы хотите сказать, что звали девушку бросить всё и остаться с Вами?

— Без её любви нет мне жизни на этом свете.

— Это вовсе не любовь Вас мучает, сударь, — поморщила хорошенький носик немка.

Кеннеди выпучил удивлённые глаза.

— А что же тогда?

— Назовите это как угодно, — отложив в сторону шитьё и повернувшись к раненому, ответила девица, — но только не любовью.

— Так как же Вы это назовёте, София? Я хочу услышать Ваше мнение.

— Болезнь, страсть, наваждение, жажда мести… — развела немка руками. — Можно предполагать бесконечно, сударь. Но не любовь. Вы просто не получили ту, которую желали, и это не даёт Вам покоя по сей день. Достанься Вам герцогиня сразу или почти сразу, Вы бы позабыли о ней через неделю!

Кеннеди крепко задумался. Уже не первый человек убеждал его в том, что нездоровое влечение к наследной принцессе Туманного Альбиона связано вовсе не с чувствами, а с желанием подчинить себе её непокорный королевский нрав. «Может, так и было первое время… Но потом я увидел её другой. На суде. И после, когда она пришла прощаться со мной. Я другим тогда стал», — самого себя уверял виконт, чтобы в собственных глазах не становиться подлецом.

— Это не так! — возразил он девушке. — Я жил всё это время лишь надеждой на встречу с ней. А как потерял надежду, то и жить расхотелось.

— Как это самовлюблённо, — произнесла София.

Кеннеди снова вылупился на девицу с вопросом в глазах, на который она охотно ответила:

— Все эти разговоры — лишь Ваша поза. А Вы хоть раз задумались о самой девице? Хотела ли она тех отношений, которые Вы ей предлагали? Хотела ли она, чтобы Вы её выкрали ещё до того, как узнали, что она не мещанка, а герцогиня? И чего Вы ждали? Впутались в политическую интригу, изгнаны из королевства и ещё рассчитывали на благосклонность высокородной дамы! Да что Вы можете предложить ей здесь, в Голландии? Вы — изгнанник?! Отказаться от происхождения и семьи — ради чего? Чтобы сделать мимолётно счастливым Вас? Чтобы удовлетворить Вашу похоть?

Бывший атаман опустил ресницы и задумался, словно подобные идеи никогда в его голову не приходили. Впрочем, на деле так и было. Поразмыслив над своей судьбой, он снова поднял взгляд и решился спросить:

— Почему Вы назвали её герцогиней?

— Из Вашего рассказа ясно, что она значительно выше происхождением, вот я и предполагаю дочь герцога.

— Вы почти угадали… — кивнул Кеннеди.

— Не важен титул, важно то, что Вы сами себя обманываете и пытаетесь обмануть девушку, которая любит другого, — строго ответила немка.

— Девчонка! — прошипел Кеннеди, чтобы не закричать и попытался сжать кулаки, что вышло лишь с левой рукой. — И учит меня! Сколько тебе лет?

— Двадцать два, — не задумываясь, ответила София, — а разве это имеет значение?

— Имеет, — кивнул Кеннеди и ещё раз всмотрелся в лицо собеседницы. — Ты выглядишь намного младше, если не смотреть тебе в глаза.

— Я знаю, что у меня глаза старухи, — обернулась девушка и прервала своё занятие.

— Нет, — возразил бывший разбойник. — Не старухи, а мудрой волшебницы. Ведь ты же колдунья, Софи. Ты поменяла мою повязку, и рука совсем не болит!

Чёрный Джон в доказательство приподнял левую кисть и улыбнулся.

— Может, и так, — согласилась девица, но по её лицу пробежали тени. — Мне многое пришлось пережить с 1618 года, когда началась война. И я всё это время была рядом с королевой.

— Ты немка, как тебя в Богемию занесло?

— Я из Пфальца, — ответила София, вернувшись к шитью.

— Понятно, — произнёс Кеннеди и снова лёг на подушки. — Всю войну, значит, прошла, как и мой кузен?

— Да, всю, с первого дня. Только она не закончилась, сударь… И сдаётся мне, длиться будет ещё не один год.

— Ты умная, Софи… Не по годам и не по статусу. А я всегда жил одним днём.

— И потому Вы полезли в эту драку с герцогом Кинтайром?

Англичанин приподнял голову, чтобы лучше видеть ту, чей голос прозвучал так ровно, словно спрашивал его о погоде.

Их взгляды встретились. Синие великолепные глаза немки буквально затягивали, как омут. Кеннеди невольно сравнивал её с английской наследницей: холодная, неприступная в последней беседе Ирена, глядя на него, словно пронзала тело атамана бирюзовыми кинжалами неповторимых глаз, не позволяя заглянуть себе в душу; пытливая София живо интересовалась его прошлым, но точно так же не впускала в своё настоящее…

— Может быть… — отвёл взгляд мужчина. — Но я ничуть не жалею, что помог мальчишке, хоть и не знал, кто он. Я всю жизнь лезу к тем, о ком ничего не знаю…

— А Вы мне нравитесь, виконт, несмотря ни на что, — вдруг проговорила девица, иголка в её шитье остановилась на полпути.

Кеннеди посмотрел на немку и искренне улыбнулся:

— Вы мне тоже, Софи, — ответил изгнанник, вмиг перейдя на уважительное «Вы».

Она улыбнулась в ответ. Бывший разбойник принял это за снисходительность и, чуть подавшись вперёд, вкрадчиво произнёс: — Говорите, что я быстро иду на поправку?

Девушка кивнула.

— Тогда, быть может, Вы согласитесь скрасить моё одиночество сегодня вечером?

— Нет, — отрицательно качнула головой София и поднялась. — И, пожалуй, я Вас оставлю. Отдохните, виконт.

Забрав шитьё, камеристка королевы покинула комнату.

«Ну вот… Ещё одна мне отказала, — уныло подумал бывший атаман. — Старею…»

Заметив перемену настроения подопечной, Остин Вендер не смог остаться безучастным.

— Рови, что случилось? Ты со вчерашнего дня сама не своя.

Сестра Эдварда обернулась.

Они находились в общей гостиной с большим камином. Джером принёс продукты и раскладывал их на столе.

— Нет, ничего, — попыталась соврать девушка. — Тебе показалось.

— Послушай, — методично вынимая из большой сумки козий сыр, свежий хлеб и копчёное мясо, произнёс молодой рыцарь. — Если бы мне показалось, то я не чувствовал бы от тебя этой волны второй день. Не лги мне, малыш.

Девушка опустила голову и закрыла лицо руками. Остин Вендер оставил своё занятие, бросил холщовую сумку на лавку и приблизился к мисс Ли, отстукивая по старому полу каблуками и звеня серебряными шпорами. Развернув девицу к себе, он попытался заглянуть в её глаза:

— Кто тебя обидел?

Ровена подняла взгляд, полный слёз.

— Никто… Я сама… Сама была глупой мечтательницей…

Джером нахмурился.

— Что случилось?

Сестра Эдварда отрицательно покачала головой. Но уже в следующую секунду девушка прильнула к груди рыцаря и зарыдала. Обхватив её плечи правой рукой, лесной страж стал гладить Ровену по голове левой, приговаривая, как когда-то Ирене: «Ну, что ты, успокойся, малыш, не плачь…»

Понимая, что утихомирить её быстро не получится, Остин Вендер поднял сестру Эдварда на руки, развернулся и усадил её на стол так, чтобы глаза собеседников оказались на одном уровне. Девушка всё ещё всхлипывала, совсем по-детски утирая щёки кулачками. Молодой мужчина стал ловить слезинки пальцами — это плохо помогало.

— Ну, что такое? Отчего малыш плачет?

— Рой… Рой… Я придумала себе всё…

— Рой? — прищурился Джером. — Когда ты успела увидеть Фокса?

— Вчера на рынке… Он… Он был… не один.

— С дамой, — догадался Остин Вендер.

Усилившиеся рыдания подтвердили его слова.

Пришлось вновь крепко обнять Ровену, прижав к груди. Её слёзы потоками стекали по шее мужчины. «Эдак меня можно будет выжимать…» — подумал Остин Вендер и отстранил девушку, придерживая за трясущиеся плечи.

Юная лучница подняла на него взор, и в этот миг что-то большое и тёплое, давно забытое, вновь зашевелилось в душе стража. Не разобравшись в собственных ощущениях, Джером поддался порыву: его губы скользнули по правой щеке сестры Эдварда, ловя слезинки, потом — по левой. Это помогло: солёных потоков из глаз стало значительно меньше.

— Ну вот видишь, можешь ведь не плакать! — улыбнулся Трубадур, чуть отстранившись, но всё ещё держа Ровену за плечи.

Она хотела что-то сказать, но её состояние ещё не позволяло этого. Мисс Ли судорожно вдыхала воздух, разомкнув малиновые губки, чтобы успокоиться, и в этот миг Остин Вендер потерял контроль над собой. Всё дальнейшее произошло как в тумане. Валлиец прильнул к Ровене долгим поцелуем, ладони девушки легли на его шею. Она ответила, закрыв глаза, и полностью расслабилась в его руках, словно растаяла.

Несколько секунд спустя, когда поцелуй стал более глубоким, а неконтролируемая страсть начала вырываться из недр тела, Джером с трудом остановился, отодвинувшись от сестры друга.

— Ну вот, уже лучше… Только не плачь больше, прошу тебя, малыш.

Рыцарь едва перевёл дыхание, осознавая, что он нарушил собственное обещание не прикасаться более к Ровене Ли.

На этот раз в глазах девушки не было того испуга, который заставил его остановиться в прошлый раз. Казалось, она даже не понимала, что произошло. Но и желания бежать от рыцаря подальше лучница не проявляла. «Слава Богу, значит, я больше не так страшен для неё, как раньше», — вздохнул Джером, отошёл на шаг, провёл кистью левой руки по тёмным волосам и перевёл дух.

Нужно было срочно успокоить разбуянившееся тело. Шутка ли — от неосмотрительного поступка его отделяло совсем немного. А ломать жизнь юной девицы и иметь объяснение с её братом хотелось меньше всего. И всё-таки давно уже такой тёплой волны не вызывала в душе молодого стража ни одна юная дева… «Кажется, я готов влюбиться вновь…» — подумал Остин Вендер.

Обернулся.

Ровена сидела не шелохнувшись.

— Рови, если ты не захочешь, этого больше не повторится, — произнёс Джером. — Сейчас мне надо уйти ненадолго. Остыть. Я скоро вернусь.

С этими словами страж прошагал до двери, взял свой плащ и вышел на улицу. Его ноздри с удовольствием вдохнули морозный воздух, тело стало успокаиваться. «Надо же! Что я опять творю… Нужно быть аккуратнее, она совсем ещё девочка, да и этот порыв — не более чем обида, — сам с собой размышлял Остин Вендер, набивая табаком трубку. — А этого хитрого лиса непременно допрошу! По сей день неясно, что у него на уме».

День четвёртый, 21 февраля

Анжелина прогуливалась по Верхнему парку, размышляя, стоит кататься верхом или достаточно просто пройтись среди сугробов. Верная камеристка шла рядом, неся за своей госпожой длинный шлейф её золотого платья — официально став невестой принца Бранденбургского, первая леди всячески подчёркивала свой статус и перестала носить траур.

Маркиза вспомнила давний кошмар — минувшей ночью повторился тот же сон, что и месяц назад: она снова ехала по снегу на санях, которые несли её к крутом обрыву, а вдоль дороги скакала нечисть. Бешеные лошади превратились в чёрных птиц, взмыв в небо, а она упала в пропасть. На этом месте Анжелина всегда просыпалась и читала молитву.

«Неужели моя душа пропащая? Неужели это конец… — сама себя вопрошала красавица. — Я, конечно, много дурного сделала: и ведьма, и бандиты… Но это всё было ради спасения Лоренса! Впрочем, пред лицом Бога все равны… И мы ответим за свои поступки, получив сполна. Я готова. Готова принять любое наказание. Вот хотя бы этот брак — я уже не иду наперекор предназначению. Я уезжаю. Уезжаю, чтобы не быть и дальше марионеткой в руках советника».

Заметив среди бледных кустов чёрный плащ Токкинса, маркиза решилась послать за ним Сару, назначив поклонник свидание в дальней беседке у каштанов.

Сердце в груди испанца радостно подпрыгнуло, едва хорошенькая мулатка передала ему слова своей госпожи. Опрометью бросившись к назначенному месту, мужчина потерял шляпу и даже не попытался оглянуться, чтобы подобрать её.

Камеристка первой леди лишь покачала головой.

Оказавшись в заветной беседке, Преподобный стал нетерпеливо мерить её шагами. Семь минут ожидания показались ему вечностью. Когда же, наконец, в проёме между тонких колонн появилась грациозная фигура английской красавицы, испанец буквально остолбенел, не в силах сказать ни слова.

— Добрый вечер, мистер Токкинс, — мягко произнесла маркиза и сделала шаг вперёд.

Джим упал на одно колено и поцеловал краешек золотого парчового платья.

— Я пришла снова поблагодарить Вас. О моих проделках в донжоне^[6] и Линкольне никто так и не узнал. Вы спасли мою жизнь и в который раз — честь. А это, как известно, ценится значительно выше.

— Я всегда к Вашим услугам, миледи.

— Послушайте, — сделав ещё шаг к испанцу, понизила голос красавица, и глаза её лихорадочно засияли. — Просто послушайте, что я Вам скажу. Я не знаю, кто Вы и откуда… — на миг опустив глаза, тихо произнесла девушка, но, заметив движение испанца, которое можно было расценить как готовность к откровенному рассказу, она продолжила, чуть повысив тон: — И, впрочем, не желаю этого знать…

Джим поднялся с колен. Вопреки этикету, он обратил взор к лучистым глазам любимой, и маркиза не спрятала взгляд.

— Я помню, что именно связывало Вас и Чёрного Джона. Помню, каким чудесным образом Вы сумели оправдать его и разбить обвинения против меня. И, вероятно, если бы не благосклонность к Вам принцессы Уэльской, я давно убрала бы Вас со своей дороги. Но я этого не сделала, продолжая раз за разом принимать Ваши странные знаки внимания. И не жалею об этом.

Испанец склонил голову в знак почтения, Анжелина в очередной раз поняла, что его манеры — это вовсе не копирование придворного этикета, а отголоски хорошего воспитания, полученного в детстве.

— Я премного благодарна судьбе за то, что Вы были в моей жизни, мистер Токкинс. Вы помогли мне не однажды, но сейчас… Сейчас Вы вносите смятение в мой покой и мешаете мне принять решение.

— Я думал, Ваше решение уже принято, — возразил Токкинс. — Вы же стали невестой этого иностранца.

— Помолвка ещё ни о чём не говорит в политическом плане. Пока не заключён брак по доверенности, нельзя окончательно говорить о моём замужестве. У всех остальных претендентов на мою руку пока есть реальная возможность завоевать её выгодным предложением нашему королю.

— Это то, что называется «рынком принцесс»? — попытался усмехнуться испанец, но у него это плохо получилось.

— Называйте, как угодно, — прикрыла глаза девушка. — Но я прошу Вас, мистер Токкинс — или как Вас зовут на самом деле? — прошу Вас, умоляю Вас, оставьте мою душу в покое. Не тревожьте, не соблазняйте рассказами о свободе и иных прелестях жизни вдали от трона.

— Но ведь с того самого дня в замке Линкольн, когда Вы приняли предложение принца, я покорно молчу, миледи, — развёл руками мужчина.

— Да, но чего стоит Ваше присутствие! — развела руками племянница короля. — Одно Ваше присутствие в Виндзоре бередит мои раны. Прошу Вас, уезжайте! Рано или поздно участь такая же, как и моя, постигнет и Вашу ненаглядную Фею. Она будет вынуждена выйти замуж за того, кто предложит самые выгодные условия Англии, после брака принцесса не будет более свободной птицей. Тогда ни Вы, ни сэр Джером, ни другие рыцари Красного ордена ничем не сможете ей помочь. Уезжайте сейчас. Тогда мне станет легче сделать свой выбор, а Вам не будет столь больно терять сразу все надежды.

Голос испанца прозвучал, словно из колодца:

— Я не могу не видеть Вас, миледи.

— Джим… — покачала головой Анжелина, и в её голосе послышались нотки горечи. — Джим, как Вы не понимаете… Ещё немного, и эти встречи всё равно прекратятся. Уезжайте. Не рвите своё сердце на части и не сбивайте с верного пути меня.

— Да что же Вы называете этим верным путём? — подступив к красавице, воскликнул Токкинс. — Необходимость отдать свою молодость и красоту какому-то избалованному принцу??? Я так и не понял, чем же он Вас взял?..

Анжелина отвернулась, теперь испанец видел её в профиль. Мужчина сделал ещё шаг, обнял маркизу за плечи и коснулся лбом её тёплого виска. Этот порыв был ве́рхом неприличия, но первая леди не оттолкнули его.

— Простите меня, Ваша Светлость. Я всё сделаю так, как Вы велите…

Английская маркиза повернулась к испанцу, обратив на него тревожный взгляд. Джим, повинуясь древнему инстинкту, потянулся к губам прелестницы, но девушка, помня о своей боли и решив раз и навсегда покончить с этой дилеммой, вновь подставила влюблённому мужчине щёку.

Его влажные губы второй раз нежно коснулись бледной кожи первой леди чуть ниже скулы. Испанец выпустил возлюбленную из объятий, низко поклонился и исчез из беседки.

Оба понимали, что эта встреча стала их прощанием.

Попытка Джерома вызвать Фокса на разговор не увенчалась успехом. Юноша только замкнулся и окончательно замолчал.

Подговорив следить за другом рыжеволосого Рена из третьего звена, нёсшего службу в одной смене с Хитрым Лисом, Остин Вендер набил трубку табаком и вышел на полянку. Следом из ДЛД появился Райт.

— Джей, когда кортеж выезжает?

— В понедельник на заре, — выпустив струйку дыма, ответил Остин Вендер и поднял голову к звёздам. — Туда поедем землёй, возвращаться будем морем.

— Почему бы не поплыть морем сразу? — исподлобья глянул на своего воина командир. — Быстрее же!

— Морем отправили подарки, а король решил проехаться по своим владениям.

— Значит, раньше середины марта вас в Виндзоре не ждать…

Джером вынул трубку и посмотрел на друга. Тонкий профиль Райта был опечален думами, в глазах потух огонь.

— К свадьбе Вэй она вернётся. Но недели две нас точно не будет. Говорят, торжества продлятся с первого по восьмое марта.

— Что за народ эти шотландцы?.. Им лишь бы элем накачаться, — недовольно пробурчал Райт и поднял взгляд на фаворита своей возлюбленной. — Ты смотри за ней хорошенько. Прошу тебя.

— Ты точно решил, что не поедешь?

— Я не могу.

Остин Вендер высыпал чёрный пепел на белый снег, засунул трубку за пояс и протянул другу руку:

— Я буду предельно внимателен, обещаю.

Райт с признательностью пожал ладонь Трубадура.

Баронесса Лот примеряла алую амазонку с жемчугом на лифе и рукавах, когда её супруг вошёл в покои, отведённые им в Виндзорском замке.

— Дорогая, чем это Вы заняты?

Шарлотта обернулась. Её белую шею живописно обвили медные локоны, и очаровательная улыбка зацвела на устах статс-дамы:

— Привыкаю к платью для поездки в Шотландию, милорд.

— Амазонке? — повёл бровями барон и приблизился к супруге. — Но разве Вы забыли моя дорогая, что Вам запрещено ездить верхом?

— Я всё помню, — шагнув к мужу, ответила леди Лот так нежно, что суровый вид супруга тут же исчез.

Тонкие белые ручки Шарлотты обвили смуглую шею Юджина. Диалог глаз затянулся, но баронесса всё же нашла в себе силы вспомнить, что ещё хотела сказать:

— Принцесса желает, чтобы её свита была в амазонках и покорила грацией весь шотландский двор. Она поставила эту форму одежды условием сопровождения, и будет лично выбирать тех фрейлин и дам, которые смотрятся в подобных нарядах привлекательно.

Не отрывая взгляда глубоких карих глаз от очаровательных и таких манящих губ жены, барон чувствовал, как в теле его нарастает желание слиться с Шарлоттой воедино сию же секунду.

— Всегда она что-нибудь интересное придумывает, — с улыбкой прошептал мужчина и прильнул к устам супруги.

Женщина каждой клеточкой своего тела приняла страстные потоки и полностью им поддалась. Лот, с трудом прервав горячий поцелуй, поднял жену на руки и поспешно унёс в спальню.

День одиннадцатый, 28 февраля

Ротсей вытянул шею, едва вереница эскорта принцессы Уэльской приблизилась настолько, чтобы можно было рассмотреть лица. В первых рядах скакали сама наследница на белоснежном коне, её любимица Джулия Роквелл на гнедом, и сэр Джером Остин Вендер на вороном иноходце. Всадники придержали коней у парадного подъезда. Из остановившихся карет, следовавших поездом^[7] за наследницей трона Тюдоров, высыпал весь цвет Малого двора. Очаровательные юные создания со стройными ножками и распущенными волосами в безупречно сидящих на них амазонках ввели шотландских вельмож в глубокое оцепенение.

Ротсей покачал головой, взглянув на отца:

— Поистине, это самая красивая свита, которую я когда-либо видел!

Кортеж наследной принцессы с обеих сторон сопровождали по десять рыцарей в алых одеждах, за плечами которых качались луки со стрелами, а к поясам были прикреплены увесистые шпаги.

Ирена, сияя самой милой улыбкой на свете, спешилась сразу после Джерома, подавшего ей руку, и обратила взгляд к парадной лестнице, на которой её встречали дядя и старший кузен.

В тот же миг в главные ворота въехала карета английского короля, в окружении двухсот йоменов в красно-чёрных одеждах. Едва Ричард IV ступил на двор, король Шотландии обратился к прибывшим, раскинув руки:

— Я рад, что вы так скоро добрались, мои любезные брат и племянница! Бесконечно рад, что все мы сейчас вместе.

Отсутствие Кинтайра встревожило Ирену уже через несколько минут. Идя по длинному коридору к отведённым ей покоям в сопровождении Ротсея, Дочь Англии задала беспокоящий её вопрос:

— Где же Роберт? Я не увидела его при встрече.

— Не знаю, кузина, от него давно не было вестей. Он должен был после Пфальца поехать в Нидерланды и сесть на корабль, оставив свою невесту на попечение нашей сестры, Елизаветы Богемской. Но судно, ожидавшее Роберта, в море так и не вышло. Я трижды посылал гонца в Гаагу. Ответа мне так и не прислали.

— Что-то же случилось, — покачала головой девушка, чувствуя, как похолодело внутри. — Не просто так он задержался…

— Кто-то, помнится, из Франции тоже вернулся, не особо торопясь домой, — тактично ответил Ротсей, намекая на собственные приключения принцессы Уэльской. — А у Роберта нрав горячий, кто его знает, что он там натворил после встречи с невестой. Если она ему не пришлась по вкусу, он же во все тяжкие мог пойти. Сорвался мальчишка…

— Надеюсь, что прав ты, а не мои предчувствия, — прошептала наследница английского трона и молча пошла рядом с братом.

Конечно, при дворе Джеймса VI никто не знал о столкновении между немцами и шотландцами, которое случилось 14 февраля 1625 года в Гааге близ кабачка «Морской бриз»… Королева Богемии и курфюрстина Пфальца не пожелала расстраивать родственников вестями о смерти Кинтайра в дни, когда страна готовилась к браку младшей принцессы. Именно поэтому ни один гонец, посланный в Нидерланды, на остров не вернулся.

Эвелина бегом сбежала с лестницы, едва ли не подпрыгивая на ходу, и кинулась на шею Ирене:

— Как я рада тебя видеть! Господи, как я рада!!!

Шотландская принцесса закружила английскую, рассыпая по залам дворца звонкий смех. Джером и Джулия переглянулись, снисходительно улыбаясь этой картине.

Ирена уже была переодета в платье цвета небесной лазури, поэтому её фрейлинам на время торжественного обеда Их Величеств и Их Высочеств тоже было позволено вновь облачиться в кринолины. Впрочем, сестра барона Роквелла, разумеется, осталась при своей привилегии носить трико.

Принцесса Эвелина защебетала птичкой, торопясь рассказать Ирене о своих чувствах, о волнении перед свадьбой, о прекрасном голубом платье, которое шьют из тончайшего китайского шёлка, несмотря на суровые условия шотландской зимы…

Наследница трона Тюдоров и половины из её речей не слышала, просто идя рука об руку с сестрой и блаженно улыбаясь. «Эви счастлива, и это главное!» — думала Дочь Англии.

В трапезную, вопреки обычаям шотландского двора, была приглашена вся свита венценосных гостей. Джером и Ирена переглянулись, сожалея о том, что придётся на некоторое время расстаться. Наследница подала руку кузену, который провёл её на нужное место, а королевский фаворит в паре с леди Джулией отправился к столам, накрытым для свиты Ричарда Благостного и принцессы Уэльской.

Джон сидел на своей кровати по-турецки, запрокинув голову и уперев затылок в стену. Глаза его были закрыты.

— Медитируешь? — войдя в комнату первого звена, поинтересовался Робин.

Райт поднял веки. Его друг сел на кровать напротив.

— Нет, просто отдыхаю…

— Мне Лью разрешил поехать в Лондон. Хочу увидеться с Дианой…

Голос мужчины дрогнул при произнесении этих слов. Командир одобрительно кивнул:

— Правильно. Она тебя не видела больше трёх месяцев и, полагаю, соскучилась. Сейчас, стоит тебе появиться, сразу согласится на венчание.

Робин усмехнулся:

— Она и брак… Иногда мне кажется, что я трачу время попусту…

— Прекрати говорить такие глупости, — возразил Красный Джон. — Лучше собирайся в город да прихвати с собой какой-нибудь подарок.

— Хорошо, — кивнул Винтер и поднялся, собираясь уходить.

Как только он покинул комнату, одиночество командира стражей нарушил Туд.

— Джон, я хотел посоветоваться с тобой, всё думаю о дне венчания…

Едва закрывший глаза Райт снова поднял веки:

— Что такое?

— Надо ли хор заказывать?

— Хор? — приподнял брови Дважды герцог. — Мне казалось, что Вайолетт просила самую скромную церемонию.

— Ага, — кивнул Обермэйн.

— Тогда, по-моему, хор — это излишне. Она и свидетелей особо не хочет ведь, так?

— Да, только самых близких.

— Делай всё, как Вэй просит, — кивнул Джон. — Эти женские причуды нам с тобой не понять.

Озадаченный жених активно закивал головой и опрометью выскочил из комнаты.

Холирудский дворец^[8] засыпал. Ирена сидела на полу у камина, слушая восторженную болтовню сестры. Тёплое красное вино в крупном бокале медленно остывало. Глаза английской наследницы глядели в огонь, а мысли были в Эшерском лесу.

Нагло приставить к себе телохранителем лейтенанта лейб-гвардии Джерома Остина Вендера, находясь в Шотландии, она не могла — слишком много вельмож было рядом, слишком опасной могла стать эта игра. Оба понимали положение, поэтому валлиец распрощался с названой сестрой, едва Ирена и Эвелина отправились во внутренние палаты.

— До сих пор не понимаю, как я выжила этот год, почти не видя его! — качая светлыми локонами, горячо шептала счастливая невеста. — Я жду не дождусь того момента, когда Артур увезёт меня отсюда!

— Вы даже церемонию по доверенности решили не делать, как я поняла?

— Договор подписан, он приедет за мной 1 марта, и мы будем венчаться сразу, здесь, потом уже у них в столице свадьба пройдёт ещё раз.

— Это как-то нетрадиционно совсем… — прошептала Ирена, не отрываясь от плясок пламени. — Артур не перестаёт меня удивлять.

— Он чудесен, мой милый Арчи, — улыбнулась шотландка. — А какие причудливые подарки он мне шлёт! Вот посмотри!

Вскочив, девушка подбежала к секретеру, вынула оттуда бархатный мешочек и снова присела на пол рядом с кузиной. Высыпав на коленки заветные вещицы, Эвелина стала перебирать их по очереди и комментировать значение каждой:

— Это ракушка с берега Темзы. Она символизирует нашу первую встречу. Это лента от письма, в котором я дала ему заочное согласие на брак. Это цветок чертополоха, который был засушен принцем сразу после того, как его отец отправил послов к моему отцу. Это перо голубя, принёсшего ему добрые вести из Эдинбурга… А это жемчужина, которая выкатилась из шкатулки портного, когда Арчи обмеряли на свадебный наряд. Он отправил её мне как символ начала подготовки к торжеству.

Эвелина сгребла свои драгоценности в мешочек и подняла сияющий взгляд на сестру. Ирена благосклонно кивнула:

— Это же целый мир, кузина.

— О да! — восторженно ответила маленькая леди. — Целый мир и имя ему — любовь! Я так рада, Ирен, что отец не стал перечить моему сердцу… С немецкими курфюршествами сейчас всё равно каши не сваришь, и посылать на континент вторую дочь он не хотел. Предложение Артура пришлось так кстати!

— Несмотря на то что Ирландия — всё ещё наше вассальное королевство, хоть и имеет лорда-короля, — кивнула наследница.

— Да, я очень боялась, что именно поэтому будет отказ… — прошептала Эвелина, поднялась и унесла в секретер свои сокровища.

Вернулась она уже с бокалом вина и коснулась его краешком бокала в руке Ирены. Раздался мелодичный звон.

— За любовь!

— За вашу с Артуром любовь, — эхом отозвалась Дочь Англии.

Эвелина осушила свой бокал до дна, в то время как её сестра едва притронулась к напитку. Отставив пустой фужер, шотландская принцесса снова посмотрела в лицо английской.

— Как тебя называют в официальных документах? — поинтересовалась Ирена.

— Принцесса Эвелина Мария Эдинбургская.

— Мило, — улыбнулась наследница английского трона. — Моя маленькая лучница стала принцессой Эдинбургской… А пройдёт несколько лет и она станет ирландской королевой.

Эвелина пожала плечами.

— Знаешь, меньше всего я думаю о короне.

— Эви, — коснувшись руки кузины, произнесла вдруг изменившимся голосом принцесса Уэльская, заставив юную невесту содрогнуться. — Я надеюсь, у вас с Артуром будут дети, и много детей.

Немного опешившая девушка ответила не сразу:

— Если Бог даст, конечно, будут… Я очень надеюсь, мы не родственники с Арчи…

— Это будет хорошо, если их будет много… То, что ирландское королевство маленькое — не самое страшное, — продолжала шептать Ирена, не отрывая руки от ладони сестры. — Но ты после Ротсея и Кинтайра — и моя наследница, помни.

Эвелина покачала головой, не понимая, что хочет сказать её сестра.

— И что-то мне подсказывает, что Елизавета и Роберт в этом дележе участвовать не будут…

Отняла руку и снова обратила взгляд в огонь.

«Какая она стала странная, моя сестра… — промелькнуло в голове шотландской принцессы. — Словно подменили…»

— Ирен…

— Что?

— А как твой?.. Мммм… Ты же понимаешь, о ком я…

Наследница повернулась. Смущённые интонации и спрятанный взгляд Эвелины Эдинбургской подсказали Элиссе Английской, о ком изволила спрашивать её сестра.

— Осиротел в прошлом году во второй раз. Стал Дважды герцогом. Обрёл двух сестёр-близнецов, одна из которых — моя камер-фрейлина. Подумывает о том, чтобы построить особняк в Старом Виндзоре.

Эвелина вскинула взгляд на кузину и приоткрыла розовый ротик:

— А… всё остальное?

Ирена пожала плечами:

— Остального нет.

— Нет? Вы так и не поговорили?

— Нет, зачем?

— Но ведь ты… — нерешительно произнесла шотландская принцесса.

— И что? — прервала её наследница английского трона, резким движением отставив бокал.

Кроваво-красное вино выплеснулось на паркет.

— А он? — округлила глаза Эвелина.

Ирена странно улыбнулась и отвела взгляд.

— Хорошо, я не буду тебе лгать, Эви. Скажу, как есть, скажу, как чувствую. О нашей любви знают единицы. Но говорить о ней вслух запрещено. Это стало слишком опасным после получения Джоном титула герцога. Он теперь член королевской фамилии, хотя принцем крови считаться не может, но он такой же родственник мне, как и герцог Ландешот. А это, как ты понимаешь, очень усугубляет наше с ним положение. Одно неаккуратное движение, и мой орден будет обвинён в измене, заговоре против правящего короля. Одно неосторожное слово, и о нашей несуществующей связи будет знать вся страна, — Ирена обратила к сестре взор горящих глаз и продолжила: — Я слишком люблю его, чтобы подставить под удар. Я слишком дорого ценю его жизнь, чтобы рисковать так безрассудно.

— То есть, даже несмотря на то что он теперь герцог, вы не можете заключить брак?

— Нет, — отрицательно покачала головой наследница английского трона. — Такая игра неминуемо приведёт обоих к гибели, а королевство — к гражданской войне.

— Как это плохо, — прошептала Эвелина. — Но неужели вы даже объясниться друг с другом не можете?

— Объясниться зачем? — пожала плечами её кузина. — Я и без слов знаю, насколько дорога ему. Я и без признаний вижу, что говорят мне его глаза. Вот, посмотри, — с этими словами Ирена вынула из-за выреза платья кулоны на тонкой цепочке и выбрала подаренный Райтом. — Это реликвия, которая передавалась в их семье от принцессы Екатерины детям, и он подарил её мне в минувшем году. Теперь я чувствую себя словно под охраной его любви. Всегда, Эви, понимаешь? Всегда. Даже когда его нет рядом.

— Это тяжело, милая, — смахивая непрошеные слезинки с тёмных ресниц, пролепетала маленькая леди, — и требует огромных сил. Сможешь ли ты? Выдержишь ли?

— Разве у меня есть выбор? — вопросительно изогнула брови дугой Ирена и спрятала цепочку с кулонами за корсаж. — Вот именно, что нет.

— А тот разбойник? — не унималась Эвелина. — Он больше не тревожит твою душу?

Ирена опустила взор, подбирая слова. Рассказывать сестре о тайной встрече с Кеннеди она не собиралась: маленькая леди не сумела бы понять и оценить её порыв.

— Мне жаль его, — посмотрев в глаза кузине, ответила наследница английского трона. — А жалость — не то чувство, которое нужно мужчине. Жалеть мужчину может только мать.

Принцесса Эдинбургская согласно кивнула.

День двенадцатый, 1 марта

После официальной церемонии венчания началась охота. Гости шотландского двора разбрелись по своим делам: кто играл на снегу в мяч, кто гарцевал на лошадях, кто спасался от лёгкого морозца с помощью виски. Но надо сказать, что в день свадьбы, по зимним меркам Эдинбурга, было довольно тепло.

Разгорячённые кони, готовые бежать, били копытами по белому снегу. Зайцев и лис решили травить собаками. Принцесса Эвелина Мария Эдинбургская, облачённая в тёплую амазонку, в первых рядах принимала участие в королевской охоте. Принц Артур Ирландский не отставал от юной супруги ни на шаг.

Ирена и её любимцы решили отказаться от такого удовольствия и отправились в противоположную сторону леса пешком.

В этот день наследница английского трона была очень молчалива. Остин Вендер и Джулия Роквелл прекрасно понимали, что девушка просто хочет побыть одна. Незаметно они отстали от неё на несколько шагов, продолжая следить за принцессой издали.

— Может, ребят позвать? Она так вообще способна уйти очень далеко, — обеспокоенно спросила Джулия.

— Я тоже об этом думаю… — признался Остин Вендер.

Ирена в задумчивости присела на старый пень. Память вынула эпизоды из детства. Ей было всего десять лет, когда Чарльз разрешил английской принцессе стать Королевой Лучников, сменив одного из повзрослевших кузенов. «Ты уже метко стреляешь, и в самый раз играть против Драконов!» — сказал 15-летний наследник, который всё ещё официально не носил титул герцога Ротсея, но больше к детским играм не присоединялся. Его заменил младший брат Роберт, ставший теперь Королём Драконов.

Игра была проста. Драконы — мальчики из монаршей семьи и семей, приближенных к королю, которые уже овладели навыками верховой езды, все старше 10 лет. Лучники — мальчики и девочки младше 10 лет, которые владели лишь навыками стрельбы из лука. Девочки старше 10 лет редко оставались в играх — они готовились к браку.

«Драконы» ловили своих противников на арканы, лучники «выбивали» подданных Короля из сёдел. Целью Дракона было «свергнуть» Королеву Лучников. Целью Королевы Лучников — «убить» Короля Драконов. Побеждала та команда, которая больше всего противников «положила» на поле боя. Так принцы и принцессы развлекались каждый день.

…Лето 1615 года было последним, которое Ирена провела в Стерлинге беззаботно. Приехавший без предупреждения Дешторнак застал принцессу за интересным разговором с будущим Ротсеем. Брат и сестра прогуливались по двору, заложив руки за спину. Чарльз вещал, как учитель:

— И никогда нельзя отводить взгляд первой. Тогда твой противник будет видеть твоё превосходство.

— Даже если я смотрю в глаза мужчине?

— Ты принцесса крови и, как говорит отец, возможно, так и останешься единственной дочерью короля. Значит, ты должна учиться таким тонкостям уже сейчас. Даром, что ли, повитухи Бетти^[9] с тобой проводили разговоры?

Ирена поёжилась:

— Да, я помню эти разговоры…

— Ничего, это ещё не скоро тебя коснётся, кузина. А вот научиться давать отпор взглядом ты должна уже сейчас. Теперь, что касается лука… Ты уже довольно искусно им владеешь, но я хочу, чтобы ты ещё и из пистолета стрелять научилась.

— Правда? — загорелись глаза у девочки.

— Правда, — кивнул старший кузен. — И займусь этим непременно.

Дешторнак шагнул навстречу принцу и принцессе, заставив их остановиться, и сделал поклон.

— Ваше Высочество, какое похвальное желание. Но, кажется, учить леди Элиссу стрельбе из пистолета Вы будете уже в следующем году. Я уполномочен забрать Её Высочество в Англию немедленно.

Ирена тяжело вздохнула: расставаться с братьями не хотелось. Добрые глаза крёстного, с которыми встретился её лучистый взор, вызвали улыбку. Граф наклонился и мягче добавил:

— Зато по пути мы заедем на озеро к Вашей матушке.

— Уже бегу собираться! — выпалила девочка и помчалась в замок.

Чарльз Стюарт проследил за ней взором:

— Хорошая вырастет из неё королева, граф.

— Надеюсь, Ваше Высочество, — ответил юному принцу стареющий политик.

В то лето она видела мать в последний раз на Лох-Ломонде, буквально за несколько дней до трагического отравления…

Ирена вздохнула. Воспоминания детства сдавили грудь. Принцесса Уэльская понимала, что назад дороги больше нет…

Хлопоты, связанные с предстоящими свадьбами рыцарей Красного ордена, то и дело отвлекали Райта от мыслей. То Тоод Обермэйн прибегал с очередным глупым вопросом, то Дебора Вайт сводила смету и ворчала, что её суженый слишком много денег решил потратить на «это мероприятие» — командиру приходилось регулярно отпускать Вайта из Эшера для решения предсвадебных задач.

Винтер, вернувшийся от Дианы, сиял, словно вычищенное витражное стекло. Невеста наконец-то проявила свои чувства, дав Робину понять, что согласилась на его предложение не под давлением отца или совести, а по доброй воле.

Их отношения, теперь скреплённые первым настоящим поцелуем, стали для обоих шагом в новую жизнь. Диана обещала, что к лету непременно станет женой сэра Роберта Винтера, но пока ей нужно отправиться в паломничество, чтобы вымолить здоровье для жениха и благодать для будущей семьи. Робин не стал возражать и отпустил невесту на пару месяцев в путь по зову веры.

Вернувшись в лес, он рассказал другу о том, что произошло, и Райт крепко пожал руку Винтера:

— Наконец-то у тебя всё прояснилось! Пора задуматься о собственном доме, куда ты приведёшь жену…

— Меня, если честно, сейчас больше волнует вопрос, что же будет с отрядом после того, как добрая половина ребят в этом году заключит браки.

Красный Джон усмехнулся:

— Не преувеличивай, какая ж это половина: всего-то пять человек, считая тебя. Насчёт Мелани и Рея я ещё не совсем уверен. Она не спешит расставаться с девичеством.

— И всё же наши ряды редеют…

Райт прошёл по комнате в раздумьях.

— Да, но это неизбежно. Рыцари ордена не подписывали обета безбрачия.

Дважды герцог остановился у окна и упёр ладонь в стену. Робин навалился плечом на опору двухъярусной кровати, следя взглядом за другом. Молчание нарушил вопрос Винтера:

— Скучаешь?

— Немыслимо… — признался Красный Джон. — Такое чувство, что эти разлуки никогда не закончатся. То неделя, то месяц, то два… Сначала казалось, что легче, когда не вижу её… А потом понял, что не могу уже по-другому. Не могу без этих коротких встреч с безумно долгими взглядами… Знаешь, — командир обернулся, — мне иногда кажется, что наши глаза говорят больше, чем могли бы произнести губы. Я чувствую каждое её желание, ловлю каждую мысль. И что-то мне подсказывает, что не ошибаюсь.

Робин закивал головой:

— Всё так. Вы уже давно — единое целое, несмотря ни на что. Я во Франции это чётко понял, она без тебя другая.

— Какая же? — шагнул к другу Райт.

— Неживая… — был ответ.

День тринадцатый, 2 марта

Едва забрезжил рассвет, Ирена открыла глаза. Спалось чутко и плохо, но солнцу наследница обрадовалась.

Поднявшись с постели, девушка позвонила в колокольчик и запросила у Эйды кофе. Свадебные торжества планировались до следующих выходных, и принцессе нужно было держаться.

Вместо привычных гренок принесли яйцо всмятку. Ирена махнула рукой — всё равно, что есть… Едва она закончила с завтраком и облачилась с помощью камеристки в очередное платье, подготовленное для бальных танцев, в покои постучали условно: «Тук. Тук. Тук-тук-тук». Принцесса поднялась и открыла дверь, в которую прошмыгнула, как мышка, счастливая Эвелина.

— О, молодая жена ирландского принца и так рано не спит? — удивилась наследница.

Приложив руку к полуобнажённой груди, маленькая леди горячо зашептала:

— Ирена, я не могла не прибежать и не поделиться. Мне некому сказать больше, а ты меня поймёшь!

— Я уже поняла по твоему виду, что у вас с «этим» всё хорошо, — усмехнулась Дочь Англии, интонационно выделив слова, и снова села за чайный столик. — Кофе будешь?

— Нет, — махнула рукой новобрачная и подсела рядом. — Ирена, это сказочное чувство… Я никогда не думала, что ласки мужчины могут быть настолько приятны… Я вне себя, я себе не принадлежу более!!!

— Разумеется, — оперев руку на стол и положив на ладонь подбородок, ответила англичанка. — Теперь ты всецело принадлежишь Ирландии и её наследнику.

Принцесса Эдинбургская подскочила и закружилась вокруг своей оси, раскинув руки и смеясь, как ребёнок. Принцесса Уэльская налила ещё немного кофе в кружечку и сделала пару глотков.

Невкусно. Она не любила этот горький напиток, но сейчас он шёл её душе лучше любых лекарств.

— Он говорил со мной о королевстве, семье, детях… Лордах и сенешалях… — снова вернувшись к столику и сев на крошечный резной стул, промолвила новобрачная. — Я сразу поняла, что моя романтическая влюблённость в Арчи — такая глупость!.. Он видит во мне больше. Он думает о НАС.

— Ты его жена и будущая королева, — снисходительно улыбнулась Ирена. — Это немудрено. Артур возлагает на тебя большие надежды. А политиком принц Ирландский всегда был хорошим.

Ещё глоток горького кофе. Не поморщилась.

— И я постараюсь их оправдать…

— Уж постарайся. И помни, Эви, что ваш брак нужен не только Ирландии, но и Англии.

Юная жена Артура покраснела, вспомнив нежные ласки любимого супруга и, придвинувшись к Ирене, тихо произнесла:

— Всё будет хо-ро-шо…

— Я вижу, он тебя покорил.

Эвелина повела головой из стороны в сторону, а на губах её зацвела улыбка:

— Он замечательный. И было совсем не страшно. Ну… Или чуть-чуть, сначала, а потом — вовсе нет. Я не жалею, Ирена… Правда, не жалею. Я буду ему хорошей женой.

Уэльская отставила чашку с кофе и протянула руку к кузине, взявшись за её тёплую ладонь:

— Я очень рада за тебя, Эви. Этот брак благословлён небесами, и он будет счастливым. Не каждой принцессе удаётся выйти замуж по любви… Далеко не каждая может полюбить своего мужа в супружестве. Ты — счастливое исключение из правил, моя маленькая сестрёнка. И я хочу, чтобы это счастье не покидало тебя никогда!

Дочь Джеймса VI порывисто и горячо обняла свою английскую кузину, заставив её в очередной раз увериться в том, что торопиться с выбором супруга не стоит.

Райт вышел из ДЛД, облачённый в охотничий костюм без плаща и осмотрел оставшихся в Эшере лучников. Саймон, Девид, Роджер, Джеффри и Майкл были отличными стрелками, но подтянуть их в фехтовании было жизненно необходимо.

Помощниками Джона были Эрик, Робин, Бобби и Питер. В прозрачном морозном воздухе зазвенели пять пар клинков. Тренировка началась.

Хитрый Чёрный Лис, как называл Роя Фокса Джером, яростно вытачивал новые стрелы. Остин Вендер подошёл к парню и положил руку на его плечо. Лучник искоса посмотрел на валлийца:

— Что?

— Ты любишь Ровену?

— А тебе какое дело? — обернулся Фокс и сверкнул тёмными глазами.

— Я не просто так спрашиваю, верно? — попытался быть как можно более дружелюбным Остин Вендер.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— А ты — на мой.

Фокс нахмурился.

— Думаешь, если она сделала тебе предпочтение, то и бороться никто не будет? — сузил глаза лучник.

— Во-первых, не мне, а моему дому, — отпарировал Трубадур. — А во-вторых, ты и слова не произнёс, пока у тебя была такая возможность. Неужели девушка будет вечно дожидаться, пока Ваша Молчаливая Милость решится сделать первый шаг? Да она состарится быстрее! — повысил тон Джером, ткнув в воздух левой рукой в сторону юга, словно указывая на свой дом.

«Состарится или отдастся другому, ты хотел сказать!» — подумал его противник. Ярость в глазах Роя сверкнула молниями. Юноша бросил стрелы на снег и резким движением вынул клинок из ножен. Фаворит наследницы приподнял брови, отступив на шаг:

— Вот как? Ты хочешь получить урок фехтования?

«Ну, давай, заколи меня, может, тогда я перестану мучиться!» — мысленно ответил ему Фокс и сделал выпад. Остин Вендер отскочил в сторону, вынул свою шпагу.

— Лис, ты сошёл с ума, но так уж и быть, я дам тебе пару уроков! — отсалютовал Трубадур и поставил парад, остановив следующий выпад разъярённого стража.

Лязг оружия привлёк внимание остальных рыцарей. Рей Шервуд не дал никому подойти к дерущимся, прекрасно понимая, что именно стало причиной для боя.

Услышав звон металла, Ирена вышла на балкон. Картина, представшая перед её взором, не могла порадовать. Брови принцессы сдвинулись, но интуиция подсказала, что нельзя мешать молодым мужчинам выяснять отношения.

Следом на балкон шагнули леди Джулия и Мария Рид.

— Ваше Высочество! — ахнула невеста Мейсона. — Что это с сэром Джеромом?!

Ирена повела рукой и, не отрывая взгляда от дерущихся, ответила ровным голосом:

— Ничего, Мари, просто лейтенант даёт сэру Рою Фоксу урок фехтования. Джилл, уведи её, это развлечение не для фрейлины.

Джулия кивнула и выпроводила Марию Рид прочь с балкона. Но уже через несколько секунд она вернулась к принцессе.

— Это из-за Ровены, да? — тихо спросила брюнетка.

Наследница перевела на подругу взгляд:

— Полагаю, что именно так. Тебе известно желание её сердца?

Джулия пожала плечами:

— Она не говорила со мной об этом прямо, хотя я видела, как Фокс на неё смотрит. И вижу, как она цепенеет в его присутствии.

— В таком случае отъезд девушки на зиму в дом Джерома не мог понравиться Рою… — промолвила Ирена и вновь бросила взгляд вниз.

Вымотанный с непривычки лучник споткнулся и, сделав не очень удачный укол, потерял равновесие, упав под ноги Остина Вендера.

— Отлично, Фокс! — нарочито громко произнёс фаворит наследницы, вложив клинок в ножны. — Ты делаешь успехи.

Рука валлийца в чёрной кожаной перчатке, протянутая к Рою, уже не показалась ему враждебной. Приняв помощь, молодой человек поднялся и убрал шпагу.

— Спасибо, — тряхнул он длинной чёлкой. — Мне было нужно успокоиться.

— Вот и хорошо, теперь совсем другое дело, — кивнул Джером и отправился к остальным рыцарям как ни в чём не бывало.

Во все щели, окна и двери за спонтанным поединком наблюдали любопытные слуги и охранники Холирудского дворца. Подняв глаза, Остин Вендер встретился взглядом с наследницей английского престола. Мужчина улыбнулся ей, девушка кивнула в ответ.

Рыцари ордена расступились, пропуская фаворита в палаты. Фокс, стирая перчаткой пот с верхней губы, медленно приблизился к своему командиру:

— Рональд, ты меня накажешь?

— Ты себя сам уже наказал, — сдвинул брови сержант лейб-гвардии. — Марш умываться!

День четырнадцатый, 3 марта

Привратник недоверчиво осмотрел закутанную в линялый плащ фигуру незнакомца. Его лицо скрывала тень от обвислых полей широкополой шляпы.

— Что нужно?

Незнакомец поднял голову. Поля взмыли, открывая изысканные черты с подстриженными по последней моде усиками.

— Я желаю видеть графа Арундела. Немедленно.

— Графа нет дома.

— В таком случае я желаю видеть его сына, виконта Суррея.

— Виконт не принимает кого попало, — не слишком вежливо ответил слуга.

Незваному гостю пришлось пустить в ход второй козырь, раз удачное посещение цирюльника не помогло уверить привратника в непоколебимости его намерений. Он отвёл левую руку, плащ колыхнулся и обнажил эфес шпаги, усыпанный рубинами.

Лакей внимательно проследил за всеми движениями незнакомца, но всё ещё недоверчиво оглядел его с головы до пят. Сбитые сапоги, грязные штаны и линялый плащ со старой шляпой плохо вязались с благородным лицом и дорогой шпагой.

— Милейший, в твоих же интересах как можно быстрее доложить обо мне виконту. Передай ему вот это, — протягивая батистовый платок с вышитыми золотом инициалами, произнёс незнакомец. — Твой юный хозяин всё поймёт.

— Ожидайте, — ответил привратник и закрыл решётку ворот перед носом незнакомца.

Войдя в покои виконта Суррея, семнадцатилетнего хорошо сложенного юноши, унаследовавшего красивые чёрные глаза своего деда — Филиппа Говарда, лакей низко поклонился и нерешительно доложил:

— Милорд, какой-то странный человек бандитской наружности имеет наглость спрашивать Вас…

— Меня? — удивился юноша.

— Но сначала он интересовался Вашим отцом…

— Действительно, странный. Он, вероятно, не знает, что граф не живёт в этом доме, — пожал плечами виконт. — Но если всё так, то почему ты счёл возможным меня побеспокоить?

— Он предъявил вот этот платок, — отдавая батист, ответил лакей. — И продемонстрировал шпагу с дорогим эфесом… Возможно, внешний вид — лишь маскарад.

Суррей взял в руки платок, прочёл таинственные буквы «С.К.», нахмурился и, не поднимая глаз на лакея, ответил:

— Проси его сюда.

Через несколько минут, гремя шпорами, в будуар вошёл странный человек. Едва лакей затворил за незнакомцем двери, тот скинул плащ и шляпу на ближайшее кресло. Его камзол оказался довольно чист и опрятен, как и ожидал лакей.

— Ну здравствуй, брат! — шагнул навстречу виконту молодой мужчина, в котором несложно было узнать Энтони Клера.

Суррей слегка побледнел, но продолжал держаться достойно.

— Зачем Вы пожаловали сюда?

— Познакомиться решил наконец-то, — произнёс Клер и вальяжно сел на роскошный стул, не дожидаясь приглашения родственника, закинул ноги в грязных сапогах на туалетный столик, сметя с него все флакончики с маслами и душистой водой.

Виконт внутренне напрягся, но внешне не подал никаких признаков своего негодования.

— Да ты не бойся, братишка, — ехидно улыбнулся Клер. — Мне твой графский титул не нужен. Я предпочитаю вернуть герцогский. Родовое право никто не отменял, а я тебя старше.

— Вы несёте какую-то чушь.

— Отнюдь, братишка, — возразил разбойник и цокнул языком. — Ты знаешь, кто такой герцог Роквелл?

— Вы смеётесь? — искренне удивившись, приподнял брови Суррей. — Как можно не знать такую важную фигуру при дворе?

— Так вот герцог — мой покровитель, — усмехнулся Клер. — И за кое-какую услугу он обещает мне то, что было отнято у нашей семьи королевой Бесс.

— Я не желаю быть посвящённым в ваши грязные дела! — нахмурился молодой виконт, сдвинув брови. — Убирайтесь из моего дома!

— Ты уверен, что мы с тобой не по одну сторону баррикады?

— Я знать Вас не желаю, сударь! Из-за Вас я в детстве был лишён ласки отца. Из-за женщины, которая стала Вашей матерью, законная супруга графа Арундела осталась вдовой при живом муже! И как Вы только смеете предлагать мне себя в родственники?

— Ну что ж, — поднявшись со стула и картинно раскланявшись, ответил Клер. — Разговор двух братьев одной крови не состоялся. В таком случае я смею напомнить Вам, что у нас с Вами есть кузен, виконт Говард. И сейчас я отправлюсь к нему. Уверен, он будет более любезным со мной.

Суррей вновь внутренне напрягся, но внешне это выразилось лишь в крепко сжатом правом кулаке.

Клер недобро усмехнулся, разворачиваясь к двери, и на ходу произнёс:

— Счастливо оставаться, виконт!

Едва странный гость покинул дом Арунделов, юноша лихорадочно зашагал по комнате. Вернувшийся лакей вопросительно посмотрел на него.

— Что ты хочешь сказать, Джордж?

— Я зря впустил этого человека?

— Нет, ты всё правильно сделал. И впредь поступай так, как сочтёшь нужным.

Говоря это, виконт уже сел за стол и обмакнул перо в чернильницу. Поиск чистого листа гербовой бумаги занял довольно много времени — отец не так часто появлялся в фамильном особняке, чтобы решать домашние дела, а молодой хозяин дома редко прибегал к канцелярии.

Вскоре нужное было найдено, и юноша начертал несколько слов на голубом бланке, свернул листок в три раза и запечатал сургучом.

Джером затронул струны принесённой ему гитары и остался вполне доволен.

— Сыграешь, брат? — ласково спросила Ирена, забравшись на диван с ногами и держа в руке высокий бокал с вином.

Джулия с Тедом и Мари Рид поддержали её просьбу.

— Ну что ж, слушайте мою новую балладу тогда, и не говорите, что не слышали! — продекламировал Трубадур и запел «Смутное время»:

Снова в Англии смутное время —

Кто кому служит, не разберёшь.

Я готовлю подпруги и стремя,

Шпагу, лук и охотничий нож.

Пусть я нужен сегодня маркизе —

Поползут снова сплетни рекой.

Но две дочери служат Отчизне,

Хоть не дружат совсем меж собой.

Я приказ получил от короны,

И не может сомнений быть в нём.

Помолчите, завистники трона!

Не играйте вы лучше с огнём.

Я за трон с красно-белою розой

Всех врагов разрублю на куски!

Прорицатели сыплют прогнозы,

Но не стой у меня на пути!

Говорят, что я стал фаворитом,

Потому что мной правит порок.

Не считая сердец перебитых,

Опустился у царственных ног.

Не хочу я и слышать укоров,

Распаляться на них в мелочах —

Мне едина корона Тюдоров!

Не могу я рубить здесь сплеча.

Снова в Англии смутное время —

Надо быть начеку каждый день.

Здесь раздора посеяно семя

И мелькает завистников тень.

Я законной наследнице вольно

Свою душу вручил и судьбу,

К удивлению всех недовольных,

Преступив и такое табу.

Промелькнут годы, и королевой

Быть принцессе — сомнения прочь!

Вопреки всем шаманским напевам,

Будет править лишь Англии Дочь!

Я за трон с красно-белой эмблемой

Жизнь отдать готов тысячу раз!

Не страшат впереди перемены,

Если в сердце надежда у нас.

Говорят, что я стал фаворитом

Потому лишь, что вышел лицом.

Видно, сплетниками позабыто:

Никогда я не был подлецом!

Твёрдым шагом я к трону Тюдоров

Подошёл слишком близко уже…

Только взглядов косых и укоров

Я не стану терпеть! Дегаже!

Восторженные возгласы друзей тронули исполнителя. Ирена отставила вино, приблизилась к названому брату и обняла его крепко-крепко:

— Спасибо за то, что ты у меня есть!

Отпустив из объятий молодого рыцаря, принцесса посмотрела в его глаза:

— Я сделаю всё, чтобы избежать смуты. Обещаю.

— У тебя получится, — легонько пожав её пальчики, ответил Джером.

— А вот это уже хороший повод для тоста! — хлопнула в ладоши Мари и поднесла обоим вино.

Все пятеро осушили бокалы до дна.

День восемнадцатый, 7 марта

Церемониймейстер звал к обеду. Джером и Джулия оторвали Ирену от грустных мыслей и заставили присоединиться к свадьбе, которая гуляла уже неделю. Но сразу после трапезы, когда придворные и гости пошли в залы танцевать, принцесса Уэльская ускользнула в покои.

— Эвелина и не заметит моего отсутствия, — пожала она плечами, объясняя своё поведение названому брату.

— Тогда давай хотя бы на охоту к старшему поколению пойдём — лисиц ещё до ночи гонять будут. Иначе нас точно не поймут.

— Хорошо, пойдём, — вздохнула наследница трона Тюдоров.

Повертевшись некоторое время вокруг шатров и обменявшись любезностями с сенешалями, Ирена, её фаворит и любимая фрейлина скрылись в ставке.

— Ребята, прошу меня простить, но я должна проехаться верхом и одна, — глядя попеременно в глаза друзьям, произнесла дочь короля голосом, не терпящим возражений. — Не надо за мной ходить и направлять ко мне эскорт. Джилл, дай мне свой плащ с капюшоном. Я прошмыгну мимо охраны, никто не поймёт, что это я. Мне надо побыть одной. Очень надо.

— Ирена… — попытался возразить Джером, но девушка приложила палец к его губам.

— Нет, Джей, не говори ничего. Мы не в Англии, здесь нет никого, кто бы за мной охотился.

Рыцарю пришлось подчиниться.

Облачившись в плащ фрейлины, дочь Ричарда IV выскользнула из ставки, считая, что никто не признает в ней принцессы Уэльской. Сев на коня Джулии, наследница пришпорила его и понеслась прочь.

Добравшись до опушки голого леса, Ирена, наконец, остановила скакуна и спешилась. Привязав жеребца к дереву, она прошла сквозь кустарники и ступила на покрытую искрящимся инеем жухлую траву. Сильные ветра с моря не позволяли этой поляне покоиться под снегом. Хрупкие льдинки похрустывали под каждым шагом.

«Не плакать, только не плакать… На морозе это очень вредно», — сама себя уговаривала принцесса, продвигаясь вперёд. Сердце давило, и под тяжестью дум оно стонало, как струны гитары, играть на которой наследницу трона учил её названый брат.

«Всё обойдётся… — успокаивала себя девушка. — Если я не научусь любить того, кто будет выбран мне в мужья, то научусь его просто уважать… Я же сильная, я смогу…»

Мысли о Джоне не давали покоя. Дневник его прабабки не выходил из головы. Ирена подняла лицо к небу. На серо-голубом полотне едва вырисовывались светлые очертания месяца.

Окрик сзади на испанском языке заставил её вздрогнуть: «Сеньорита, как хорошо, что я нашёл вас!»

Обернувшись, Ирена от удивления расширила глаза. В нескольких десятках ярдов от неё стоял улыбающийся во весь рот Джим Токкинс.

— Преподобный, как ты тут очутился?

Отпустив коня, испанец сделал несколько шагов к наследнице.

— Я искал тебя, и не мог не найти.

— Искал? — удивилась девушка. — Здесь? В Шотландии? Нельзя было дождаться моего возвращения? Мы уже послезавтра отбудем домой.

— Нельзя, — покачал головой Джим и, приблизившись к подруге, взял её лицо в свои ладони. — Нельзя, милая. Сначала поздороваемся…

И он дважды^[10] поцеловал принцессу в бледные щёки так звонко, что звуки раздались по всей поляне.

— А вот теперь будем прощаться, — грустно добавил мужчина, отпустил девушку и сделал шаг назад, галантно склонив голову и сделав витиеватое движение шляпой, положенное по этикету.

— Прощаться? — переспросила Ирена дрогнувшим голосом.

По её глазам Джим догадался, что она всё понимает правильно, и кивнул.

— Да, возможно, навсегда, моя Фея.

— Куда ты?..

— В Новый Свет, — махнул рукой испанец.

— И зачем же ТАК далеко? — изумилась Ирена.

Джим вплотную приблизился к девушке и обхватил её за талию со словами:

— Потому что ближе не избежать мне соблазна испортить брак твоей кузины. И не надо плакать — я не достоин твоих слёз.

— Не буду… — буркнула принцесса и опустила лоб мужчине на грудь. — Не буду.

Понимая, что силы могут в любой момент изменить наследнице, Токкинс огляделся по сторонам, поглаживая её по волосам, потом поднял личико девушки, чтобы посмотреть в её морские глаза, и прошептал:

— А давай устроим кое-что прямо здесь!

— Что?

— Секунду…

Выпустив подругу из объятий, Токкинс бегом помчался к лошадям и вынул из-за седла вторую шпагу. Ирена поняла его мысль, едва увидела оружие в руках испанца.

— Держи, Фея. Когда-то мы скрестили с тобой клинки, чтобы ты осталась в этой стране. Давай же повторим это ещё раз и закрепим эффект!

Вынимая свою шпагу, испанец встал в стойку. Наследнице Тюдоров ничего не оставалось, как откинуть ножны с предложенного ей оружия.

Закинув руки за голову, Джон Райт подошёл к окошку. Младшая Младшая Сестра внимательно следила за ним взглядом.

— Скажи мне, малышка, ты не передумаешь идти за Обермэйна?

Вайолетт отложила шитьё и приблизилась к брату. Джон опустил руки, но не обернулся. Белые рукава его рубашки вновь, как крылья птицы, скользнули вдоль тела. Сестра положила ладони на плечи Дважды герцога, стала шевелить пальчиками, словно поправляя ткань и убирая с неё соринки.

— Вэй, я задал тебе вопрос.

— Отчего я должна передумать, Джон?

Райт обернулся, взял девицу за руки и направил внимательный взор в её светлые глаза.

— Я вижу, что ты боишься.

Вайолетт опустила взгляд.

— Тебя такому в вашем пансионе не учили, да? — догадался Райт. — Не учили, что значит стать женщиной?

Вайолетт отрицательно покачала головой, но не произнесла ни слова.

Старший брат отпустил её ладони и провёл по волосам кистью. «Лоб, Ландешот… Забавно», — усмехнулся Джон собственным мыслям, вспомнив слова де Нанон о странном сходстве соперников. Измерив комнату шагами, вперёд-назад, Дважды герцог вернулся к сестре и взял её за хрупкие плечи.

— Послушай меня, малышка… Я отвезу тебя к одной женщине… Дочери нашего приказчика. И она расскажет тебе всё-всё, что нужно знать девушке перед браком. Пообещай мне, что выслушаешь её внимательно. Я не буду вам мешать, чтобы не смущать тебя, хорошо?

— Спасибо, Джонатан… — едва прошептала младшая близняшка. — Мне, правда, очень страшно…

— Собирайся, поехали!

Спустя час Джонатан Райт уже стучал в двери миссис Донели. Вдова открыла и искренне удивилась незваным гостям:

— Сэр Джон?! Ой, а кто это с Вами?

— Анна, ты позволишь нам войти и украсть у тебя час твоего времени?

Женщина впустила герцога и графиню в дом.

Пятилетний сынишка бегал по холлу, скача на палке, словно на коне, и с радостью приветствовал «сэра Джона». Вайолетт снисходительно улыбнулась ему. Оставив сестру знакомиться с мальчуганом, Райт отвёл Анну в сторонку и объяснил ей цель визита. Женщина кивнула, согласившись помочь просветить невинное создание, которому предстояло через неделю вступить в брак.

Вдова увела невесту Туда наверх, а Райт принялся развлекать сына миссис Донели, как мог. Когда через сорок минут дамы спустились в холл, маленький Арчибальд уже ездил на шее Дважды герцога, как на коне и воинственно размахивал деревянной саблей.

Анна Донели не могла не умилиться такой картине.

— Сэр Джон, Вы избалуете его. Что же я потом стану делать, если Арчи потребует оседлать и меня?

— Отправите его к Красному Джону в гости, — улыбнувшись, ответил Райт, спуская ребёнка на пол. — И объясните, что ездить верхом можно только на взрослых мужчинах и настоящих лошадях. Кстати, берейторскому искусству^[11] его скоро пора будет учить.

Наклонившись к мальчику, Райт потрепал его по щеке и спросил:

— Ты всегда будешь слушаться маму, Арчи?

— Да, буду!

— И защищать её?

— Да!

— Вот и молодец!

С этими словами Дважды герцог снял свою роскошную шляпу с перьями и надел её на голову ребёнка. Восторгу Арчибальда не было предела. Громко благодаря взрослого друга, он ускакал из холла на своём «деревянном коне».

Вдоволь нафехтовавшись, английская принцесса и потомок испанского гранда сели под ольхой на сухую траву, чтобы перевести дух. Джим навалился на ствол дерева, Ирена доверчиво прильнула к его сильному плечу. Мужчина обнял её левой рукой за талию.

— Хорошую ты мне тренировку устроил, — улыбаясь, проговорила Ирена. — Давно я так не дралась.

— Неужели Джей халтурит?

— Он перестал со мной заниматься. Говорит, что после Франции не может работать в полную силу и толку от наших ассо нет.

— Он прав, — заметил испанец. — Мне тоже было нелегко забыть, кто ты.

— Конечно, я вас не виню. У каждого свои причины, чтобы отступать.

— Зато ты никогда не сдавалась без боя, — улыбнулся Токкинс, вспомнив поединок с незнакомкой в маске на берегу Темзы год назад.

— Мне это не по сану, Джимми.

— Жаль, что это наше с тобой последнее занятие, — отведя взгляд в сторону, с горечью произнёс бывший разбойник.

— Ты окончательно решил уехать? — Ирена попыталась заглянуть в лицо друга.

— Маркиза просила меня об этом. Разве я могу ослушаться?

— Да уж, если она просила в приказном тоне, то отказать у тебя нет права.

— Нет… — помедлив, ответил Джим. — На этот раз тон был действительно просительный. Я бы даже сказал — умоляющий…

Ирена медленно наклонила голову, чтобы видеть глаза испанца.

— Серьёзно?

Мужчина утвердительно кивнул.

— Вероятно, ты что-то для неё значишь, раз она так себя повела.

— Скорее всего, это так, но я понимаю, что в этом нет смысла. Она уже дала согласие немцу. Потому я должен уехать.

— Тебе непременно нужно ехать в Новый Свет? Неужели нельзя просто отсидеться в глубинке?

— Нет, — мотнул головой Преподобный. — Пока она здесь, всё моё существо будет тянуться к Виндзору. А когда она уедет на континент, я рвану туда — следом за ней. И никакие кордоны мне не помешают её видеть.

— Джим… — развернув к испанцу корпус, осторожно проговорила наследница. — Но ведь она скоро станет чужой женой. «Чужое — не моё» — это твой кодекс.

— В том-то и дело, что маркиза просила меня не сбивать её с выбранной дороги и не маячить перед глазами. Чтобы она не передумала… выходить замуж. А «моей» леди Линкольн останется навсегда, даже став принцессой Бранденбургской.

Ирена опустила ресницы и крепко задумалась.

— Значит, она к тебе очень неравнодушна, если боялась, что ты можешь помешать её решению…

— Я это знаю, — глухо отозвался Джим. — Как знаю и то, что не имею никаких прав просить её передумать и остаться. Да, в замке Линкольн, в порыве нежности и безумства, я предложил ей альтернативу: свободу вместо двора. И я видел, что она колебалась. Но это длилось лишь пару минут. Она — дама королевской крови и должна выполнить свой долг, выставив жизнь на «рынке невест». Я это знаю, и знаю, что ничего не исправить. Во всяком случае, она не из тех, кто может что-то изменить. Так какой смысл мне здесь оставаться?

— Ты уедешь, но сердце останется в Англии.

Джим внимательно посмотрел в глаза девушки и, взяв её за плечи, тихо ответил:

— Да Бог с ним, с сердцем… Она его давно украла. Но вот душа моя принадлежит всецело тебе, Фея, и единственное, что меня останавливает — это ты. Я боюсь тебя оставить…

— Не уезжай… — брякнула Ирена и тут же поправилась: — Или возвращайся! Возвращайся через год, когда остынет сердце!

— Моя возлюбленная не только прекрасна, она ещё и умна, — ответил Джим. — И она открыла мне глаза… Я не смогу всегда быть рядом с тобой, принцессой Уэльской. У Джея на это значительно больше шансов: он сейчас обрастёт титулами благодаря своей графине, и потом его уже никто не сможет разлучить с тобой. Тем более, Его Величество к нему очень привязался. А я… Кто я такой? Изгнанник. Иностранец. Бандит… Этого никто не забудет. И чем дольше я живу в Англии, тем большая часть меня прирастает к этой странной стране и её чудным обитателям.

Палец испанца скользнул по волосам принцессы, потом по щеке и легонько ткнул в маленький носик:

— Я очень люблю тебя, Фея, помни, пожалуйста, об этом. Всегда помни.

С такими словами Джим поцеловал Ирену в лоб. Девушка закрыла глаза, крепко обняла его и тяжело вздохнула.

— Я тоже очень люблю тебя, Джим. И желаю тебе только счастья!

— Пора мне, милая… Пора… — отстранив от себя вмиг помрачневшее личико принцессы, испанский изгнанник посмотрел на неё так, словно хотел запечатлеть светлый образ английской наследницы в памяти, чтобы он всегда стоял перед глазами, как явь. — Прости, если что не так…

— Джерома видел?

— Да, мы уже попрощались с ним.

Бывший разбойник поднялся сам и помог встать принцессе. Она отряхнула с трико приставшие сухие травинки, откинула на спину распущенные волосы и снова посмотрела ему в глаза.

— Обещай мне, что через год ты вернёшься.

— Обещаю, что появлюсь здесь ещё раз. Непременно, хоть и не знаю когда. Но постараюсь сделать это до твоей свадьбы, чтобы снова иметь возможность без страха взять тебя за руку.

Друзья молча дошли до лошадей, сели верхом и, в последний раз обменявшись долгими взглядами, стали разъезжаться.

— Береги себя, Ирен! — вслед принцессе сказал Джим. — И не отпускай Джея ни на шаг.

— Всё сделаю, — ответила Ирена. — Удачи тебе, Джимми! Не прощаюсь…

Токкинс пришпорил коня, понимая, что расставание затянулось и уезжать становится всё сложнее.

Наблюдавший за этой сценой из-за густых зарослей герцог Ротсей сильно вытянул шею. Когда конь Ирены уже подходил к тропке, ведущей к парку с шатрами, он вышел из своего укрытия и окликнул кузину.

Принцесса Уэльская обернулась, натянув повод. Конь встал.

— Почему ты здесь, Чарльз?

— Наверное, потому же, почему и ты, — выходя из молодой поросли и раздвигая ветки руками, ответил шотландский наследник. — Хотел побыть наедине со своими мыслями.

— Удалось? — приподняла брови Ирена.

— Нет.

Принц остановился и внимательно, словно ожидая чего-то, стал смотреть в бирюзовые глаза принцессы. Но девушка не менялась в лице.

— Меня отвлекли.

— И кто же посмел потревожить думы Вашего Высочества?

— Одна маленькая английская леди, — усмехнулся Ротсей.

Ирена поняла, что лучше спешиться. Спустившись на землю, она сделала несколько шагов к родственнику.

— Ты видел меня с мужчиной? — догадалась наследница.

Шотландский принц утвердительно промычал в ответ. На его губах появилась странная улыбка.

— Спрашивай, — пожала плечами Ирена.

— Ты прекрасно знаешь мой вопрос.

— Нет, это не мой любовник, — ответила принцесса.

— Конечно, твой фаворит ожидает тебя в ставке.

Ирена усмехнулась и повела головой. Даже кузен считал Джерома её возлюбленным — это было действительно забавно. А принц продолжал странный разговор:

— Он испанец.

— Какая наблюдательность, — съехидничала Ирена.

— И как его зовут?

— Я зову его по-английски — Джим Токкинс.

Чарльз наклонился к уху девушки и прошептал, обдав её шею горячим дыханием:

— Но его истинная фамилия — Амарини. Не так ли?

Шотландский наследник выпрямился с победоносным видом и с удовольствием отметил смятение на личике сестры.

— Почему ты так решил, Чарльз?

— Он состоял в духовной свите моей недоневесты. И вместе со мной плыл в Шотландию, но потом сбежал в неизвестном направлении. Просто исчез.

Ирена настороженно нахмурилась.

— А в каюте нашли зарезанного священника из Ордена Иезуитов. Того, кто должен был меня к католичеству склонять.

— Чарльз… — покачала головой принцесса. — Что за ужасная история? Ты, наверное, ошибся.

— Нет, — отрицательно повёл головой герцог Ротсей. — Это было давно. Лет семь назад, перед началом войны на континенте, но я его хорошо запомнил, этого молодого Амарини.

— Так что же всё это значит?

— Вероятно, это именно он спас мою жизнь тогда. Хоть изначально всем казалось, что убийство священника расстроило брак с инфантой. Но потом мы выяснили, что миссия католических святош была гнусной до тошноты. Ими правили иезуиты, и цель их была — развязать войну против наших братьев по вере на континенте, вплести в неё наш остров, лишив жизни меня и свалив это на англичан. По их умыслу, Шотландия под эгидой католической церкви должна была поднять знамёна против Англии.

— Как когда-то Мария шла против Элизабет, — проворчала Ирена, опустив взор.

Принцесса покачала головой, осознавая глубину интриги и предполагаемую роль Джима в ней. Чарльз обнял её за плечи и стал уводить по дорожке к лагерю. Конь, позаимствованный у Джулии, послушно шёл следом на длинном поводе.

— Я не знаю, какую роль Амарини играет в твоей жизни, кузина. Но за свою я этому гранду премного благодарен.

Ротсей остановился. Ирена отошла от брата в задумчивости. За её спиной раздался такой знакомый и такой странный голос принца:

— Ему нельзя назад в Испанию. Его там ждёт смерть.

День двадцать первый, 10 марта

Воскресным утром корабль отчалил из Эдинбурга. В то время как кортеж новобрачных направился в Ирландию, их английские гости плыли в Дувр. Уже к вечеру король и принцесса со свитой ступили на твёрдую землю и, решив не отдыхать, во весь опор помчались в резиденцию, чтобы отправиться в гости к Морфею уже в своих постелях.

Из-за позднего, если не сказать раннего, возвращения монарха в Беркшир, придворная жизнь изменила своё течение. Камергер поднял на уши всю прислугу, двор Виндзора осветили десятки факелов. Но уже к шести часам утра 10 марта все угомонились. Горничные и лакеи смогли спокойно вздремнуть.

Естественно, к девяти утра король в свой кабинет не явился.

После обеда Ландешоту доложили о визите виконта Суррея. Герцог повёл бровями, не в силах припомнить такого имени среди постоянных посетителей двора, и велел впустить гостя.

В кабинет вошёл юноша с прекрасными чёрными глазами, выглядевший немного стеснительным. Он изящно поклонился и ещё раз представился.

— Что Вам угодно, сударь?

— Мне нужно попасть в канцелярию.

— Все, кто желает попасть в канцелярию, сначала оказываются у меня.

Виконт, казалось, сделал глоток пересохшим горлом, чего не мог не заметить Ландешот.

— Кого Вы желаете видеть в канцелярии? Советника?

— Нет! — как-то слишком живо отреагировал юноша. — Я желаю попасть на приём к лорду Дешторнаку.

— К самому премьер-министру? А почему не сразу к королю?

— Я полагаю, что сведения, которые стали мне известны, будут правильно использованы графом.

— И что же Вам стало известно, виконт? — выходя из-за стола и приблизившись к посетителю, спросил герцог.

— Возможно, мне удастся предотвратить заговор с участием одного влиятельного лица, который готовится руками моего незаконнорождённого брата, что задался целью вернуть утраченный когда-то титул.

— И что это за лицо?

— Я буду говорить только в присутствии премьер-министра.

— Вы имеете право посещать парламент?

— Нет, я ношу титул лишь по учтивости. Моя фамилия Говард. Генри Фредерик Говард.

— Хорошо, — согласился Ландешот. — Я попробую устроить Вам аудиенцию у графа, лорд Генри. Оставайтесь здесь.

С этими словами герцог покинул кабинет, на ходу приказав гвардейцу: «Глаз с мальчишки не спускать!» — и быстрыми шагами направился в кабинет короля.

Начальник королевской охраны не ошибся: Ричард IV и его верный друг разбирали ворох накопившихся за две недели бумаг. Едва Форс объявил гостя, мужчины переглянулись.

— Ландешот? — поднял брови король. — Неожиданно. Проси!

Герцог вошёл и склонился в приветствии.

— Прошу Ваше Величество простить меня, и Вы, милорд, не сердитесь, что прервал, но в моём кабинете весьма странный посетитель, который желает видеть Вас, граф.

— Меня? — уточнил Дешторнак, ткнув себя в грудь белым пером, которое он держал в руке.

— Некий виконт Суррей, у которого ещё молоко на губах не обсохло, уверяет, что стал хранителем страшной тайны, способной пролить свет на какой-то заговор.

— Это сын 21-го графа Арундела, — кивнул Дешторнак. — Единственный законный и мне известный.

— Мой министр помнит всех членов английского дворянства в лицо и наперечёт! — улыбнулся король.

— Вот как раз о каком-то незаконном брате этот малец и говорил, — молвил Ландешот.

— Я помню эту историю. Девица Клер охмурила его папашу, когда тот был примерно в его возрасте, и родила сына^[12]. После чего матушка непутёвого графа решила женить сына как можно более выгодно. Дело было семейным и широкой огласки не получило…

— А что с девицей стало? — поинтересовался Кост.

— Выслали за пределы столицы в какой-то приют для бедных, взяв подписку о том, что её нога никогда не переступит дома Арунделов.

— Так что с мальчишкой делать, сир?

— Зовите его, — едва заметно взмахнул левой кистью король. — Любезный граф не откажется выслушать юношу, а я пока посижу за ширмой.

Монарх хитро улыбнулся и уже вышел из-за своего стола, направляясь к потайной двери.

— Как скажете, сир!

— Кстати, герцог, — обернулся король к Ландешоту. — Не желаете составить мне компанию?

— Я? — изумился начальник королевской охраны.

— Спорю на пять фунтов, что Вам так же интересно, кто замешан в столь неблагопристойной истории, как и мне.

— Ваше Величество… — не нашёлся что ответить оторопевший капитан-лейтенант, а король уже взял его за локоть и повёл в сторону кабинета графа.

— Уверяю Вас, дорогой друг, что сидя за этой ширмой, наш премьер-министр решал самые важные дела королевства!

— Да, всегда можно много интересного узнать, когда ты невидим для рассказчика, — рассмеялся в усы Дешторнак.

— Приглашайте этого юношу и присоединяйтесь ко мне, — кивая на потайной проём, сказал король и исчез.

Ландешот вышел на несколько секунд, чтобы приказать гвардейцу привести виконта Суррея из своего кабинета в кабинет короля, но не уточнять ему этого.

Буквально через пять минут, когда Ричард Тюдор и Чарльз Кост расположились в смежной комнате, а Дешторнак занял монаршее место за письменным столом, Форс объявил визитёра:

— Лорд Генри Фредерик Говард, виконт Суррей.

Граф поднял светлые глаза и увидел, как в комнату вошёл совсем ещё мальчик — точная копия канонизированного Филиппа Говарда, 20-го графа Арундела.

— Я рад приветствовать Вас, милорд! — чуть запинаясь от стеснения, произнёс юноша.

— Присядьте, виконт, и объясните, что привело Вас ко мне, — с добрыми нотками в голосе ответил первый министр Англии.

Суррей, ожидавший более жёсткого приёма, немного обмяк. Едва двигая ногами, он дошёл до стула, на который ему указал граф, и присел на самый краешек.

— Начать свой рассказ мне придётся из далёкого прошлого с не очень приятных событий в моей семье, — уже более ровно произнёс виконт. — Но я не хочу, чтобы Вы подумали, что мой визит — это пустой донос, что я трус и просто испугался…

— Не бегите впереди лошадей, юноша, рассказывайте по порядку.

— Мой отец, Томас Говард, 21-й граф Арундел, к великому моему горю, в юности имел незаконную связь с девушкой незнатного происхождения. Этот союз не был благословлён, но девица родила сына. После этого её отправили в провинцию работать в приюте, а бастарда отдали на воспитание в деревню при богадельне. А мой отец женился на моей матери.

— Я Вас понял.

— Отец никогда не любил мою мать, считая её причиной своих бед. И меня, если честно, он не особенно хотел знать. Но это не помешало ему сделать меня единственным наследником своих земель и титула. Он не живёт в нашем особняке, говорит, что путешествует, хотя я ему не верю, но дома не появляется годами. А недавно этот человек, назвавшийся моим единокровным братом, искал встречи с отцом. Он, вероятно, не знает, что графа сейчас нет в Лондоне. И это хорошо, значит, он не встречался с ним. Я принял гостя. Я не знал, что он несёт мне. И этот человек сказал, что имеет покровительство советника Роквелла… И что именно эта служба вернёт ему утраченный когда-то нашим общим предком титул…

— Герцога Норфолка, — закончил за юношу Дешторнак.

Король и Ландешот в соседней комнате переглянулись.

— Да, — подтвердил визитёр.

— Что я могу Вам сказать, молодой человек… Если Ваш брат каким-то образом узнал о своём происхождении, то он не станет Вашим другом. Это всё, что Вам известно?

— Да. То есть нет… Есть ещё кое-что.

— И?.. — внимательно глядя в глаза юного виконта, спросил граф.

— Человек, назвавшийся моим братом… когда я отказал ему в помощи, сказал, что он посетит с предложением заключить союз нашего кузена. Лорда Филиппа Говарда, сына графа Фицалана. И почему-то он уверен, что кузен ему не откажет…

Дешторнак вскинул брови. Король в соседней комнате нахмурился. Ландешот внимательно посмотрел на реакцию монарха и попытался для себя её расшифровать.

— Вы думаете, что они в одной упряжке?

— Этот человек сказал, что виконт не откажет ему в содействии. Я не знаю, где сейчас находится мой кузен. Но я счёл своим долгом предупредить Вас об этом и думаю, что Вы решите, как поступить далее, лучше, чем кто-либо другой, — произнёс Суррей и склонил голову.

— Вы отлично поступили, мой мальчик. Вы достойный сын своего отечества. Где Вы планируете служить?

— Я пока не думал быть представленным ко двору. Хочу учиться в Гейдельбергском университете.

— А почему у немцев?

— Моя матушка советовала мне это.

— Понял Вас. Что ж, учитесь и возвращайтесь на Родину. Нам нужны надёжные люди.

— Ваша Светлость… — облизнув сухие губы и приподнявшись со стула, произнёс виконт.

— Что?

— Я изложил всё, что знаю, на бумаге… — сказал юноша, протягивая листок в сургуче графу. — На случай, если Вы посчитаете нужным передать мои показания Его Величеству или в суд. Потому что уже завтра я отплываю в Германию.

— Юноша, Вы так проницательны, — приняв листок, едва заметно покачал головой граф. — Если бы все наши подданные были такими, как Вы…

— Я могу идти, граф?

— Конечно, виконт. С чистой совестью и чувством выполненного долга.

Юный Говард сделал красивый поклон и поспешно вышел из кабинета.

Король появился из-за ширмы. Выражение его лица было, как никогда, задумчиво.

— Держите, сир, — освобождая кресло для монарха, произнёс граф, отдал королю конверт и повернулся лицом к окошку.

Ландешот несколько раз перевёл взгляд с одного политика на другого и, наконец, решился спросить:

— Позвольте узнать, что всё это значит?

— Это значит, дорогой герцог, — задумчиво произнёс премьер, гладя седую бородку, — что скоро на нашей сцене появится новое действующее лицо. Если Вы когда-нибудь столкнётесь с человеком по имени Филипп Говард, то вспомните сегодняшнюю историю и присмотритесь к нему. А если Вы увидите его в компании с Роквеллом, то сторонитесь этого человека… Мы не можем быть уверенными в том, что сын графа Фицалана примет сомнительное сотрудничество бастарда Арундела, хоть они все и Говарды. Но и сбрасывать со счетов эти сведения нельзя.

— Жалко, что мальчик уезжает, — произнёс король, усаживаясь в кресло. — Из него получился бы толковый дипломат. А немцы вряд ли вернут нам его. Впрочем, мы, возможно, его ещё приобретём. Ландешот, Вы младше и жить будете после нас. Вот Вам мой наказ: если сын графа Арундела пожелает связать свою жизнь с каким-либо видом службы при Виндзоре, то непременно дайте ему такую возможность. Несмотря на то что он католик.

— Конечно, сир, — склонил голову герцог.

— И всё-таки я предпочёл бы держать его поближе, — нахмурился король. — Чтобы не испортили. Этот мальчик мог спокойно уехать из страны и позабыть об угрозах своего незаконного брата. Но вместо этого он сделал всё возможное и невозможное, чтобы добраться до первых людей королевства и рассказать им то, что стало ему известно.

— И более того, оставил официальное подтверждение своей речи на гербовой бумаге с сургучом, — заметил Дешторнак.

— Я почитаю на ночь и освежу в памяти ту историю с девицей Клер, — отозвался король, пряча конверт Суррея в складках камзола.

Едва Ландешот откланялся, Тюдор тихо произнёс, обратив взор на Клиффорда:

— Я совсем про него забыл… Домашний сговор Анжелины Геррит и Филиппа Говарда всё ещё в силе…

— Но миледи уже дала согласие Бранденбургскому официально.

Монарх сложил локти на стол, сплёл пальцы в крепкий замок и спрятал за ними губы.

— Да, но и обязательства перед Говардом никто с неё не снимал… Вот почему советник так недоволен: это была его идея — сговорить мою племянницу с внуком Норфолка после… Ты помнишь, после чего.

Вильям Клиффорд молча кивнул.

— Надеюсь, что сын Фицалана не успел воспользоваться своим правом жениха на леди Анжелину… — продолжил размышлять вслух король. — Домашний сговор — это даже не помолвка…

— Надо выяснить?

— Да, — откинулся на спинку кресла король. — Узнай, где он, чем занят и вызови ко двору.

Дом встретил Джерома теплом и уютом. Едва за ним затворилась дверь, по лестнице раздались быстрые шаги Ровены, и уже через секунду девушка оказалась в холле.

— Джей! — радостно воскликнула сестра Эдварда, остановившись буквально в шаге от молодого мужчины.

Остин Вендер протянул к ней руки:

— Здравствуй, малыш!

Ровена прильнула к груди стража и обняла его.

— Господи, как приятно, когда тебя встречают дома! — прошептал молодой рыцарь. Покачивая девушку из стороны в сторону, он спросил: — Как ты жила? Никто не обижал?

— О, нет, — отстранившись, ответила лучница. — Бобби, Питер и Эрик приезжали ко мне каждый день, проверяли, как я.

— Питер и Эрик — это хорошо, а вот Бобби я на твоём месте бы на порог не пускал.

Ровена рассмеялась и повела головой:

— Нет-нет, он ничего такого не делал, мы просто смеялись. А ещё я на прошлой неделе, когда была в Эшере, выиграла в стрельбе у Майкла!

— Майкл, конечно, хороший лучник, — кивнув, ответил Джером и прошёл к креслу-качалке, чтобы снять плащ и убрать оружие. — Но гордиться ты сможешь, когда сумеешь неоднократно обыграть близнецов.

Алый плащ полетел на спинку, пояс с ножнами лёг на пол.

— Тебя в прошлом году я тоже не раз обходила, — лукаво улыбнулась Ровена.

Джером опустился в кресло, закинув руки за голову, и рассмеялся:

— Да, я, конечно, лучник знатный, но в последнее время всё больше шпагой машу. Не желаешь, кстати поучиться?

— А можно? — присев рядом с Джеромом на табурет, спросила девушка.

— Почему нельзя? Джулия умеет, и мы с ней отлично проводим время, фехтуя прямо в королевском парке!

— Но ведь при короле нельзя обнажать оружие! — изумилась лучница.

— Нельзя, — кивнул Остин Вендер и опустил руки. — Но это же совсем другое. Это тренировки.

— Интересно… А ты будешь учить меня сам?

— Буду, — склонившись вперёд, проговорил Джером. — Если хочешь, буду.

Он протянул руку и потрепал свою маленькую гостью по волосам.

— Есть у нас что-нибудь съестное в доме?

— Конечно! — подскочила Ровена. — Я ждала тебя и сейчас буду баловать!

Буквально через четверть часа на столе уже стояли изумительно пахнущие вкусности от мясного бульона до пирога с куропаткой. Джером с удивлёнными глазами рассматривал угощения, не зная, с чего начать, и внутренне поражался тому, как умеют женщины из обычного обеда сделать настоящий праздник.

…Лодка мерно качалась на волнах Темзы. До берега оставалось каких-то два десятка ярдов. «Она не одна, она с Джеромом», — догадался Токкинс и облизнул пересохшие губы. Сердце залихорадило. Наследница английского трона всё-таки приехала на этот чёртов берег, прекрасно зная, что сегодня его бандиты должны напасть на неё.

«Меж ними что-то есть? Или он просто оберегает её потому, что такой правильный? Если есть… я уйду в тень, я не соперник Джею. Но если нет, то ты станешь моей, Элисса Английская, станешь… Если бы ты не хотела того сама, то не приехала бы сегодня сюда!»

Два всадника скрылись за огромным валуном. Джим Токкинс скомандовал головорезам взять жертву. Бандиты выскочили из лодки и зашлёпали сапогами по воде. Громила воткнул весло в песок. «Жди меня тут, я сейчас», — бросил испанец и покинул ялик.

Из-за валуна вышли две фигуры и поспешно приблизились к ним. Бандиты опустили оружие, понимая, что битвы не будет.

— Ваше Высочество всё-таки изволили сдаться мне добровольно, — осматривая чёрную амазонку девушки, ласково проговорил атаман. — Это похвальное решение.

— Не болтайте лишних слов, сейчас тут будет армия. Надо торопиться.

— Я с тобой, — хватая Ирену за руку, гробовым голосом произнёс Джером.

— Конечно, — кивнула девушка, — ты вернёшься позже.

Джим подал принцессе руку. Она приняла помощь, переступая через борт лодки. Горячий поток от этого прикосновения вновь разлился по жилам испанца. На миг прикрыв глаза, он уже представил юную очаровательницу в своих объятиях, но тут же прогнал наваждение, вспомнив, что рядом — его прежний друг и ученик, возможный соперник Джером Остин Вендер.

На волнах Темзы их ждала маленькая каравелла.

До судёнышка добрались довольно быстро, перебрались на борт и подняли паруса.

— Что теперь? — обернулся Джим к принцессе.

— Спустимся в трюм, надо поговорить.

Нахмурилась, лицо непроницаемо. «Эхх, брат, нехороший это знак…» — догадался Токкинс. Каблуки и шпоры отстучали ритм по трапу. Атаман запер дверь. Беглянка подняла на него морской взор, и слова её болью отдались в сердце:

— Вы понимаете, что я пошла на этот шаг не из прихоти? Вы понимаете, что теперь должны увезти меня за пределы королевства и при этом попытаться остаться живым?

— Я понимаю, миледи, — кивнул испанец. — И моя шпага всегда к Вашим услугам. Кроме того, я теперь обязан назвать Вам своё родовое имя, чтобы Вы знали, в чьи руки попали.

— А это имеет значение? — приподняла брови принцесса Уэльская.

Джим ответил, сделав галантный поклон:

— Решите сами. Диего Амарини, к Вашим услугам.

— Бог мой… Дон Диего… — прошептала наследница. — Вы живы?

Она повернула голову к валлийцу.

— Джером… Ты вернёшься к отцу и скажешь ему… Скажешь, что я сошла с ума, что влюбилась и бежала, что угодно скажешь, только пусть он не беспокоится обо мне, пусть придумает что-то для народа… Что я утонула или упала с лошади, или иначе как-то погибла…

— Что ты говоришь? — сверля девушку взглядом, прошипел Остин Вендер и приблизился к ней. — Влюбилась? В этого дона? А как же Джон?

— Джон? — подняла изумлённо брови принцесса.

— Да когда Вы успели сговориться только? — Джером обернулся к Токкинсу и сжал кулаки: — Когда ты успел соблазнить её, старый лис?! Я придушил бы тебя собственными руками, если бы от этого был толк.

— Джером! — окликнула друга Ирена.

— Когда ты уже успела влюбиться в него? Будь он хоть трижды доном! — тыча в грудь испанца пальцем, проорал валлиец. — Когда же я не доглядел за тобой? У вас уже всё было, да?

— Вообще-то, я думал, она тебя любит, — пожал плечами Токкинс, не понимая, что происходит.

Джером в изумлении посмотрел ему в глаза.

— Может, вы уже прекратите решать за меня оба? — прикрикнула Ирена.

Мужчины повернули головы к девушке.

— Хорошо. Раз всё случилось так, как случилось, я скажу вам, как есть. Только перебивать меня не надо! — грозно свела брови наследница. — Моя сестра против меня. Моя сестра хочет надеть корону Англии. Ради этого она подкупила Чёрного Джона, который сейчас ждёт приговора, и помочь ему я ничем не могу. Единственный способ остановить это безумие — исчезнуть. Тогда, возможно, его оправдают и станут искать кого-то ещё. Но и это не всё. Я полюбила человека, который ниже меня по происхождению, но жизни своей без него я не мыслю. И чтобы попытаться стать счастливой, нужно перестать быть принцессой. Быть может… он когда-нибудь поймёт это, и примет меня без короны… Но если нет, я не стану осуждать его. Джером, ты вернёшься к отцу. Говори ему, что хочешь, но он не должен искать меня. Джим… Или мне звать Вас испанским именем?

— Зовите так, как Вам привычнее, принцесса.

— Джим, Вы можете увезти меня до порта?

— До порта могу, а что дальше?

— Дальше у меня одна дорога: в Геную. Там наш наместник, там я скроюсь на некоторое время или… Быть может, навсегда… — Ирена отвернулась, спрятав взор. — Спрячусь от политики, интриг и собственного сердца, если мой любимый не поймёт моего порыва.

— Я отвезу Вас куда угодно, кроме Испании, — склонил голову Токкинс. — И обещаю Вам неприкосновенность, миледи.

— Нет, погоди, Ирен! — выступил вперёд Джером и схватил её за руки. — Ты не можешь вот так взять и уехать! Ты не можешь бросить всё, что связывает тебя с нами. Ты не можешь вот так бросить Джона Райта!

Во время речи валлийца атаман отошёл к иллюминатору, чтобы дать возможность принцессе и её другу объясниться.

— Почему ты второй раз говоришь мне о Джоне?

— Да потому что он любит тебя больше жизни! — выкрикнул Джером, схватившись за голову. — Я найду что соврать королю, но что я должен сказать ему? Что принцесса, которая уже однажды обманула его, теперь сбежала с каким-то испанцем?

— Любит?.. — дрогнул голос девушки.

— Я не хочу прерывать Вас, господа, — подал голос Джим, — но Ваши рыцари, Ваше Высочество, несутся по берегу и скоро нас догонят.

Испанец обернулся и встретился с холодными глазами наследницы трона.

— Решайте уже с Джеем скорее, что кому сказать, и готовьтесь к пересадке на шхуну. Мы подходим к Лондону. У нас совсем нет времени, Ваше Высочество.

— Не тыкайте в меня титулом, дон Диего, — резко произнесла Ирена.

— А Вы в меня — моим, — в тон ей ответил Джим и, подойдя ближе, улыбнулся. — А мы с Вами стоим друг друга.

— Не рекомендую пытаться понять мою душу, милорд.

— Как созреете, сами откроетесь, миледи.

— Да прекратите Вы оба! — взревел Джером, во время разговора переводивший взгляд от принцессы к гранду. — Я словно меж двумя зеркалами стою! Хватит спеси! Не забывайте, что я-то не королевской крови, чёрт вас возьми!

Ирена подошла к стражу, ласково прикоснувшись к его руке, и покачала головой.

— Всё хорошо. Скоро ты сойдёшь на берег, а я стану свободна.

В этот миг Джим понял, что принцесса не отступит от решения, и… проснулся.

Холодный пот выступил на лице испанца.

Волны по-прежнему стучали о борт корабля, бригантина мерно покачивалась, повинуясь течению. Вынув носовой платок, Джим Токкинс, он же дон Диего, обтёр лицо и встал, чтобы выпить немного вина из початой бутылки. Промочив горло, испанец взглянул в иллюминатор.

Небо было усыпано звёздами, на севере сияла Полярная. «Как хорошо, что этого не случилось… — подумал Джим. — Что бы мы делали дальше? Генуя… Нет, не место тебе там. Твоё место в Англии, моя Фея. Там, где твоё сердце, где твой народ».

День двадцать второй, 11 марта

Принцесса скользнула между створками так бесшумно, что они даже не скрипнули. Герцог Бекингемский поднял голову и быстро поднялся, чтобы приветствовать августейшую гостью. На его красивом утончённом лице отразилось недоумение.

— Ваше Высочество?

— Я без официального визита у Вас, милорд, как Вы понимаете, — тихо произнесла наследница, подавая мужчине руку для поцелуя и слегка склонив голову.

— Рад служить Вам, миледи, даже если Вас привели ко мне отнюдь не политические дела.

Бекингемский провёл принцессу до кресла и усадил в него, а сам остался стоять рядом, с вопросом в глазах обратившись к её лицу. Девушка взмахнула ресницами и подняла на будущего преемника Дешторнака бирюзовый взор.

— Я хочу спросить Вас, милорд, об одной испанской семье. И только Вы сможете дать мне ответ, чем она примечательна. Никто, кроме Вас, не знает испанских грандов настолько хорошо, чтобы удовлетворить моё любопытство.

Джордж Вильерс повёл бровями, сделал шаг к Ирене и опустился перед ней на одно колено. «Принцесса изволит интересоваться испанскими грандами? — думал политик. — К чему бы это? Что за капризы? Откуда ветер дует?» Но вслух мужчина произнёс совсем иное:

— И кто же Вас интересует, Ваше Высочество?

— Амарини, — тихо, но отчётливо произнесла девушка.

В тот же миг мужчину словно подменили. Он вскочил, глаза его метнули молнии, с губ сорвались проклятия и даже недостойная пэра ругань.

«Кажется, я спросила о чём-то запретном…» — думала Ирена, наблюдая, как заметался Бекингемский по кабинету, изрыгая ругательства на смеси всех известных ему языков. Но уже через несколько секунд политик взял себя в руки, отдышался и, подойдя к принцессе, припал к её руке:

— Ирена Луиза, я нижайше прошу простить меня, но когда я слышу фамилию, что Вы назвали, то становлюсь не в силах контролировать себя! Эта семейка, пожалуй, самая фанатичная из всех, которые когда-либо окружали испанских королей!

Наследница мило улыбнулась, вынув ладонь из цепких пальцев герцога, и слегка наклонила голову. Мужчина пристально смотрел в её глаза, пытаясь понять, зачем понадобилась дочери короля такая информация.

— Почему Вы спросили о них, Ваше Высочество?

— Милорд, Вы ещё не дали мне полного ответа, чтобы я могла открыть Вам свой интерес, — ответила Ирена и хитро опустила реснички.

Министр иностранных дел понял, что спорить с наследницей трона Тюдоров бесполезно, и придётся играть по её правилам. Звучно выдохнув, Бекингемский отступил на несколько шагов, приблизился к окну, позволив себе такую вольность, как встать к августейшей гостье спиной. При иных обстоятельствах он никогда бы так не поступил, но коли принцесса желает услышать от него истину… Смотреть при рассказе ей в глаза герцогу вовсе не хотелось.

— Что ж, слушайте, Ваше Высочество… — со вздохом произнёс министр. — Эта испано-итальянская семейка породила самых яростных фанатиков трона Габсбургов и католицизма. Они настолько одержимы, что 60 лет назад не побоялись воспитать внебрачного сына Филиппа II. Амарини — семья, которая никогда не щадила своих, не говоря уже о чужих. А этот бастард, в зрелости признанный своим истинным отцом и получивший титулы дона и гранда, был готов положить на алтарь трона Габсбургов не только собственную жизнь, но и жизнь своего единственного наследника, дона Диего, от брака с которым, кстати, я едва уберёг нашу маркизу!

Ирена почувствовала, как внутри всё похолодело. Бекингемский не мог видеть, что глаза принцессы расширились, а ресницы дрогнули.

— Вы хотите подробностей, миледи? Я расскажу. Себастьян Диего Амарини — высокородный гранд^[13], член Ордена Иезуитов, как я уже сказал, был незаконнорождённым сыном испанского короля. Никто не знал, кто его мать: Филипп II держал это в тайне. Но мне удалось выяснить, что родила бастарда одна из дочерей Козимо I Медичи^[14].

Ресницы Ирены вновь дрогнули — таких подробностей о жизни испанских грандов она, разумеется, не знала.

— А приёмный отец Себастьяна, граф Амарини, тот ещё фанатик, и словом не обмолвился, что что-то в доме не так. Воспитал его как своего родного, пока Филипп II не соизволил признать бастарда и дать ему большие привилегии. Мальчику было тогда всего тринадцать. Он получил титул гранда 1 класса, тем самым обскакав приёмного папашу по знатности. Некоторые поговаривают, что король Филипп планировал отдать ему завоёванный английский остров. В походе на Англию Себастьян Амарини был вместе с Алонсо Пересом де Гусманом, герцогом Медина-Сидония^[15]. Наверняка он стал бы наместником саксов, если «Непобедимой Армаде» удалось бы войти в наши порты.

Ладони наследницы соединились и сжались в крепкий замок, губы превратились в тонкую ниточку, а глаза неотрывно смотрели на спину герцога. Принцесса много рассказов слышала о той ужасной битве и благодарила Бога, что англо-испанская открытая война всё-таки завершилась до её рождения.

— Но и это ещё не всё, миледи… — продолжал свой рассказ Бекингемский. — Как я уже сказал, Себастьян Амарини, родившийся в апреле 1561 года, был воспитан фанатиком испанского трона и сам сделался таковым. Овдовев, он стал аббатом двух монастырей и членом Ордена Иезуитов и завещал своего единственного сына Диего-Луиса-Антонио Ордену.

Принцесса Уэльская снова заметно дрогнула. Руки её медленно опустились на подол.

— Я видел его. Красивый юноша, умный и подающий надежды, — продолжал герцог. — Ему было лет 25 тогда, не более. Он мечтал стать адмиралом, и, надо признать, у юного гранда были к тому все предпосылки и талант, Ваше Высочество! Более того, являясь представителем высшей знати и будучи племянником Филиппа III, одним из первых грандов королевства, дон Диего долгое время рассматривался королём Испании как козырь. Едва наладившийся мир меж нашими странами можно было скрепить браком. И, поскольку рассчитывать на Вашу руку в этом вопросе Филипп не мог, он обратил взор на леди Анжелину, маркизу Линкольн.

Ирена прищурилась. В глубине её памяти всплыли давние семейные разговоры о том, что Испания — не лучшая партия для маленькой маркизы, и каким бы заманчивым предложением ни был брак с первым грандом королевства, островитяне на это не пойдут. Испанскому послу было отказано в проведении брачных переговоров между племянницей английского короля и племянником испанского… Только сейчас Ирена поняла, что речь в этих переговорах шла именно о Джиме… Том самом Джиме, который ранее носил имя «дон Диего», бросил всё в родном королевстве и не может более туда вернуться.

— Я тогда был послом в Испании. Я решал множество вопросов, в том числе и этот. Моей задачей было не допустить подобный брак. Мы предложили иной вариант: в качестве мужа для инфанты^[16] — шотландского герцога Ротсея. Испанская сторона долго думала, но в итоге согласилась на переговоры.

— И Мария Анна стала невестой Чарльза…

— Почти стала, почти невестой, — поправил принцессу Бекингемский. — Мне тогда не понравилось, что в её духовной свите состоял отпрыск Амарини. Нет, сам юноша не отличался таким фанатизмом, как его папаша и приёмный дед, он не был похож на инфантильного коронованного дядюшку. Но слишком много в его характере сходства с Филиппом II. И кое-что меня настораживало ещё… Тогда я отдал приказ своим лучшим шпионам узнать всё о происхождении этой ветки королевской семьи, и вскоре выяснил, кем были их настоящие предки, помимо Габсбургов.

Бекингемский обернулся, и Ирена увидела, что в глазах его горит странный огонёк.

— Мне наверняка известно, что признанный бастард короля Себастьян Амарини — сын Лукреции Медичи^[17], внук Элеоноры Толедской и Козимо I^[18], герцога Тосканы. Вы понимаете, что это за семья?

Ирена кивнула.

Одновременно Джим приходился троюродным братом Людовику XIII через королеву-мать Марию Медичи, двоюродным братом Анне Австрийской и Филиппу IV Испанскому через своего отца. Какое родство связывало её саму и испанского гранда, Ирена уже не решилась высчитывать…

Выходило, что её любезный Джим, в прошлом Диего-Луис-Антонио, восходил по всем веткам к очень влиятельным королевским домам Европы. Его бабка Лукреция была внучкой вице-короля Неаполя и правнучкой герцога Альбы… Принцесса помнила, что именно Элеонора Толедская дала семье Медичи — выходцам из банкиров — ту самую голубую кровь, которая позволила итальянцам породниться с королевскими домами Европы. А покровительство испанского короля помогло семье Медичи подняться на несколько ступенек выше.

«Конечно, происхождение не избавляет от напастей, а лишь усугубляет их: многочисленные дети Элеоноры и Козимо были убиты своими же родственниками. Во всяком случае, именно так болтали в свете», — вспомнила Ирена историю итальянского рода.

Впрочем, помимо мрачных подробностей жизни семьи Медичи, в памяти принцессы сразу всплыл морганатический брак Козимо I, который после смерти первой жены вступил в сомнительный, с точки зрения политики, союз по любви и узаконил рождённую до венчания дочь… «И снова в роду отступления от правил… — пронеслось в голове Ирены. — И снова нарушения предписанного Богом пути… Теперь я понимаю, о чём говорил Джимми, когда рассказывал о своём выборе и о том, что не жалеет о нём… Я догадывалась… догадывалась, что он высокороден, но не предполагала, что НАСТОЛЬКО!»

— Лукреция Медичи, вернее, тогда уже герцогиня Феррарская и Моденская, умерла в 1561 году совсем молоденькой, — пояснил герцог. — Через восемь с половиной месяцев после поездки в Мадрид, где она была представлена королю Испании. Ей едва минуло 16… И я подозреваю, что скончалась герцогиня от родильной горячки. Сомнений в её материнстве, как и в связи с Филиппом II, у меня уже не осталось. Её супруг, Альфонсо д’Эсте, наследный принц Феррарский, отказался принять в своём доме бастарда жены, и Филипп II забрал ребёнка в Мадрид. Таким образом их с Лукрецией сын стал носить фамилию Амарини.

Взор принцессы Уэльской снова направился на лицо Бекингемского. Министр, удостоверившись, что наследница трона всё прекрасно понимает, вновь повернулся к окошку.

— Я вижу, Вы помните, сколько жизней на совести этих Медичи, которые не щадили ни жён своих, ни детей, ни братьев, жестоко казня за любую провинность. И этот самый Диего Амарини, этот наследник голубых кровей, внук Филиппа II, должен был сопровождать инфанту Марию Анну, свою двоюродную сестру, в Шотландию. А пока не случился брак по доверенности, он был просто приставлен к принцу Чарльзу вместе с епископом из Ордена Иезуитов. Между делом скажу, что и сам дон Диего уже состоял на тот момент в Ордене, приняв чин диакона. А от этих католических фанатиков можно было ожидать чего угодно, как Вы понимаете, миледи.

Ирена кивнула, хотя стоящий к ней спиной политик и не мог этого видеть.

— Далее мне известно лишь то, что на герцога Ротсея готовилось покушение. Католики собирались склонить его в свою веру, а после убить, едва инфанта родила бы наследника, заодно развязав войну с Англией. Но кто-то помешал их замыслам, и оба священника с корабля исчезли: и епископ, и диакон.

— Чарльз уверен, что епископа Ордена Иезуитов убил именно Диего Амарини… — тихо произнесла девушка.

Герцог обернулся с живым интересом в глазах.

— Принц сам Вам это сказал?

Принцесса кивнула. Тон министра снизился:

— Но почему наследник ничего не поведал мне, когда я расспрашивал его?

Ирена пожала плечами. Следующий вопрос герцога прозвучал ещё более жёстко:

— Что Вас связывает с Диего Амарини?

Сердце принцессы сжалось. Но отвечать было нужно и, более того, отвечать, глядя в глаза.

— Я знаю его под другим именем, — произнесла наследница ровным голосом, подняв бирюзовый взор на министра. По коже Бекингемского пробежала холодная дрожь. — И я уверяю Вас, герцог, второго такого благородного и достойного уважения человека, выходца из Испании, преданного нашему королевству, будет сложно отыскать.

Вильерс подошёл к гостье и присел рядом на небольшой стул. Теперь его голос звучал уже привычно: министр понимал, что давить на наследницу бесполезно.

— Откуда Вам это известно, Ирена Луиза?

— Я не могу ответить на Ваш вопрос, милорд, и не просите меня об этом, — прикрыла ресницы девушка. — Тот, кого Вы знали под именем Диего Амарини, и кого знаю я совсем под иной фамилией, давно отказался от своего рода, испанского короля и католической веры. Теперь это другой человек, принявший англиканство, и в нём нет ничего, что роднило бы его с Габсбургами и Медичи.

— Разве что упёртость и вольнолюбие — эти наследственные черты Козимо Медичи — проявляются во всех его поступках и словах, да? — едва слышно проговорил Бекингемский, потерев красивую бородку. — Если этот человек действительно, как уверяет Ротсей, спас его, если этот Амарини живёт в Англии, то почему он не показывается на глаза королю и мне? Почему он не заявит о себе, коли Вы утверждаете, что он сменил веру?

— А зачем? — искренне не понимая такого расклада, спросила наследница.

— Как «зачем»? — вскинул брови герцог. — Это же ласки, почёт и почести! Он мог бы сделать карьеру и, между прочим, реализовать-таки те самые брачные права, которых его лишил упрямый и фанатичный папочка!

Задумавшись над собственными словами, министр очень тихо пробурчал себе под нос так, что Ирена не расслышала его слов: «А сейчас нам это было бы очень кстати…» Девушка отвела взгляд. Мысль, что леди Линкольн могла бы стать законной женой Джима Токкинса больно кольнула в сердце. Теперь уже ничего исправить было нельзя.

— Но ведь он именно от этого и отказался… — промолвила принцесса и поднялась. Герцог тоже встал. — Простите, милорд, что отняла у Вас столько времени, но теперь мне всё ясно. И я понимаю, почему мой друг, истинного имени которого я так долго не знала, не хотел, чтобы правда всплыла и встала меж нами стеной.

Вильерс подал принцессе руку и проводил её до двери. Ирена взялась за золотую ручку и только здесь снова обратила на министра морской взор волшебных глаз:

— Только я очень прошу Вас, милорд, оставить наш разговор в тайне. Даже мой крёстный ничего не знает об этом визите. Я надеюсь на Вас и рассчитываю на Вашу поддержку.

— Обещаю Вам, принцесса, — мягко ответил Бекингемский. — Я буду нем, как рыба. Но позвольте мне сохранить за собой право пристально наблюдать за Вами издали. Я не хочу, чтобы с Вами что-то случилось…

Наследница едва заметно улыбнулась:

— Его больше нет в Англии, герцог… Больше нет…

И девушка выскользнула за дверь так же бесшумно, как и вошла.

Как и обещал, Остин Вендер выдал Ровене Ли холодное оружие для тренировок. Для начала он прочёл длинную лекцию о том, что делать можно, а чего нельзя. Потом оба вышли на улицу, и молодой человек стал рассказывать девушке, как правильно держать эфес, для чего нужна гарда, как ставить парады и делать выпады.

Глаза Ровены расширились от потока новой информации, которую она впитывала, словно сухая земля — благодатный дождь.

Учитель фехтования наследной принцессы вторично оправдал своё призвание. Его объяснения были предельно понятны, и через час занятий Ровена уже уяснила три основных позиции шпажиста.

Джером зашёл за спину девушки и поправил её движения, держа свои пальцы поверх ладони лучницы:

— Смотри: шпага — продолжение твоей руки. Вы должны стать единым целым, слиться. Это не кусок металла, который мешается в бою, это твоя же рука, но защищённая сталью! Значит, и линия движения клинка должна полностью совпадать с линией движения руки. Вот так!

Делая совместный выпад, страж и лучница, конечно, не смотрели по сторонам, поэтому, когда до их слуха донеслись крепкое ругательство, конское ржание и топот копыт, оба они удивлённо обернулись.

По дороге, ведущей за город, во весь опор нёсся всадник.

— Это ещё что за бесноватый? — нахмурился Джером, всматриваясь в фигуру.

— Это был Рой, — тихо ответила девушка.

— Великолепно, — сложив руки на груди, произнёс Остин Вендер. — Теперь он обвинит меня в том, что я тебя соблазняю.

Мисс Ли посмотрела в глаза рыцаря и пожала плечами:

— Он разозлился? Почему?

— А я знаю? Он что-то себе там вообразил.

— Но ведь он даже не знает ничего… — опустила голову Ровена. — Наверное, хотел что-то сказать… Если бы он знал, что мы целовались, то не приехал бы никогда…

— Рови, — протянув руку к девушке, произнёс Остин Вендер. — Я на днях уеду в Кент, а вы с Чёрным Лисом расставьте уже точки над «i». И не надо ему ничего знать о том случае, когда ты плакала. Я не сказал, и ты лучше не вспоминай. Не хочу стоять меж вами.

Сестра Эдварда кивнула в ответ, понимая, что своё счастье ей придётся ковать самой.

Принцесса появилась в проёме дверей. Герцог Джинджеффер э Лот вмиг оказался рядом и подал ей руку. Спускаясь по ступенькам Вайтхолла, Ирена была бледнее, чем прибрежные скалы Дувра, и Райт не мог этого не заметить.

— Ты узнала всё, что хотела? — тихо спросил рыцарь, едва появилась такая возможность.

— Да, более чем… — ответила наследница.

Райт помог ей взойти на ступеньку кареты, вошёл следом и сел напротив.

— Не возражаешь, если я поеду с тобой?

Её взгляд встретился с его глазами. Дыхание Красного Джона прервалось.

— Мне это будет приятно, — тихо ответила принцесса.

Свист хлыста, окрик кучера, ржание лошадей рыцарей Красного ордена в эскорте, и колёса тяжёлого экипажа двинулись по мостовой Лондона.

— О чём ты задумалась? — глядя, как мерно покачиваются тонкие локоны в причёске наследницы, спросил Дважды герцог.

— Знаешь, о многом… — глядя в окно, ответила девушка. — О том, что случилось год назад и… ещё раньше. О том, что связало нас этой шальной каруселью… О Екатерине… О Кеннеди…

Страж опустил голову, уткнув взгляд в носки своих ботфорт.

— А ещё брак Анжелины скоро… После Шотландии эта тема для меня особенно остра.

— Я понимаю… — гробовым голосом отозвался мужчина. — В воскресенье венчание Туда и Вайолетт… Если тебе это неприятно, то…

— Нет, что ты! — живо возразила принцесса, обратив на любимого взор и заставив его поднять глаза. — Я буду, я непременно буду там.

Карета качнулась и повернула на дорогу, ведущую за город. Взгляд Ирены скользнул за окно. Они проезжали частные конюшни мистера Бана — известного конезаводчика, поставлявшего лошадей для скачек, в том числе и королевских. Внимание наследницы привлекли два человека: плотного сложения мужчина указывал на что-то руками стоявшей рядом с ним стройной женщине в узком корсете и трико. «Ещё одна любительница верховой езды», — пронеслось в голове наследницы. И в этот миг дама повернулась в сторону кареты. Её лицо с правильными крупными чертами показалось девушке знакомым, но экипаж уже вильнул вправо, и женщина скрылась из вида.

— У него мы брали Бурана… — произнесла Ирена в задумчивости.

— Вихря я тоже брал здесь, — отозвался Джон.

Токкинс вылез на палубу, чувствуя, что становится слишком душно и скучно. Две выпитых за ночь бутылки вина едва шумели в голове, но почему-то не позволяли забыться. «Лучше бы я взял шотландского виски!» — сам себя выругал испанец, понимая, что напиться у него не получится.

Бригантина резво бежала по волнам, сияющее синевой высокое небо не предвещало грозы. Это обстоятельство не могло не порадовать изгнанника, несколько дней проторчавшего в порту, ожидая возможности выйти в море.

Солёный запах океана подбирался к ноздрям. «Ещё немного, и будет только синь впереди!» — с удовольствием вдыхая полной грудью воздух, подумал Джим и тут же краешком глаза заметил одиноко сидящую фигуру.

Высокий крупный мужчина с белокурой шевелюрой, потрёпанной ветром, сидел на маленьком бочонке рядом с большой бочкой и раскладывал на ней странные белые костяшки с чёрными точками.

— Бог в помощь! — на английском языке обратился испанец к незнакомцу.

Мужчина обернулся. Его светло-зелёные глаза внимательно осмотрели незадачливого гранда. Сделав приглашающий жест, блондин ответил по-английски:

— И Вам здравствовать долгие годы. Не желаете ли присоединиться ко мне? Пока моя жена отдыхает, мне заняться совершенно нечем.

Преподобный принял приглашение и сел на второй маленький бочонок, стоящий возле огромной перевёрнутой вверх дном бочки. Предрассудки о цвете волос уже давно и незаметно покинули душу испанца, потому он ни на секунду не заподозрил незнакомца в подлости. За кормой пролетела белая чайка, её одинокий крик разнёсся волнами на несколько миль, приятно приласкав уши бывшего моряка.

— Что это? — указывая на непонятный чёрно-белый узор, поинтересовался испанец.

— Домино. Но играть в него одному неинтересно.

— А как играть? — загорелись глаза брюнета.

— Я Вам покажу, сударь! — перемешивая костяшки, с готовностью ответил блондин.

После объяснения правил мужчины сыграли партию. Джиму очень понравился принцип, в котором причудливым образом сочетались случай и закономерность.

Юнга принёс тёплого пива. Блондин с домино угостил своего нового знакомого, даже имени которого он не спросил, и игра продолжилась. Несколько часов раскладывали мужчины костяшки, разговаривая о жизни и любви, потягивая подогретые напитки и закусывая сухой мелкой рыбёшкой.

— Значит, бежать от себя — это выход? — выводя длинный хвост игры наверх, уточнил блондин.

— С тех пор как я бросил дом, иного пути у меня нет, — признался испанец.

— А если не получится разлюбить ту красотку?

Вопрос и расклад поставили Преподобного в тупик. Открывая костяшки, он развёл руками: крыть было нечем.

— Вы выиграли, сударь.

— Мне просто повезло, — сгребая домино широкой ладонью, ответил блондин и снова подал знак юнге, чтобы принесли чего-нибудь поесть.

— Раньше мне тоже всегда везло, — вздохнул Джим, откинулся назад и положил руку на борт корабля. — Бо́льшая часть моих мечтаний стали явью.

Взор его приласкал бирюзовую гладь моря. «Этот цвет… Я всегда буду помнить о ней, пока рядом будет море…»

Блондин прервал его мысли:

— Мечта может сбываться и не сбываться. Но та, которая не сбылась, навсегда останется недосягаемой.

— Не все цели нужны для того, чтобы их достигать.

— То есть если Ваша красотка не Вашего сословия, то и мечтать не нужно?

— Отчего же? — обратил взор на собеседника испанец. — Мечтать можно. И в грёзах своих делать с нею всё, что захочется.

Блондин рассмеялся:

— Я бы предпочёл всё-таки реальность такой мечте.

Джим горько усмехнулся.

— Да, в жизни мне приходилось обнимать совсем других красоток… Впрочем… — мысли унесли его к таинственной жене адмирала, леди Линкольн. Токкинс снова перевёл взгляд на горизонт. — Была одна такая, о нескольких часах с которой мне всё ещё сложно забыть. Она и внешне под стать моей любимой. Думаю, та женщина смогла бы стать для меня чем-то большим. К тому же она была замужем за человеком, сумевшим реализовать другую мою мечту, но на момент нашей встречи почти овдовела. Это было хорошим знаком.

— Её муж был тем, кем желали стать Вы? — догадался собеседник и проворно принял у юнги поднос с горячей едой и вином.

— Верно, — кивнул Джим. — Он был адмиралом английского флота.

Блондин поднял взгляд на собеседника и присвистнул:

— А у Вас губа не дура, сударь.

Преподобный обернулся. В глазах его блеснул озорной огонёк:

— Вы, вероятно, рассмеётесь мне в лицо, если я назову Вам титулы обеих женщин, и сочтёте меня за сумасшедшего.

— Извольте, — ставя перед собеседником тарелку и бутылку, попросил блондин.

— Они обе были леди Линкольн. Только одна — жена графа, а вторая маркиза по праву.

Блондин выпятил губы и странно покачал головой:

— Был я однажды представлен маркизе… Да, не завидую выбору Вашего сердца. Она скорее застрелится, чем переступит через себя.

Джим вытянул ноги, звякнул шпорами о деревянную палубу.

— От этой напасти я её уже уберёг однажды. Надеюсь, второй раз эта девушка таких глупостей не наделает.

— Она скоро станет принцессой Бранденбургской, — вспомнив политику английского двора и рассказ Ирены, произнёс блондин.

Джим посмотрел собеседнику в глаза и прищурился:

— Как Вы много знаете, сударь…

Но спросить имя случайного попутчика Токкинс так и не успел. Из трюма в этот миг появилось очаровательное создание, которое мгновенно привлекло внимание обоих мужчин.

— Арчи! Чем это Вы без меня изволили заниматься?! — всплеснула руками очаровательная блондинка в тёплом плаще с распущенными светлыми волосами и глазами, подобными озёрам Шотландии.

— Дорогая, я играл с этим господином в домино, он скрасил моё одиночество, пока Вы спали, — сладко улыбнувшись, ответил блондин.

Джим опешил, признав в жене незнакомца принцессу Эвелину. Всё сразу встало на свои места, испанец понял, что два часа проболтал о жизни с наследником ирландского престола. Волосы на голове зашевелились от такого интересного расклада.

— Тогда прикажите принести мой завтрак в каюту, я не очень хочу обедать на ветру, — капризно заявила молодая жена, отвела супруга в сторонку и тихо спросила: — Кто этот человек? Его лицо мне кажется знакомым.

Артур пожал плечами:

— Я его не знаю. Для нас все испанцы на одно лицо, может, ты его с кем перепутала?

Эвелина взглянула на крепкую фигуру иностранца через плечо мужа, отметив, что в солнечных лучах его волосы отливают синевой, как крыло ворона.

— Не помню… Но я его точно где-то видела… — шепнула мужу принцесса Эдинбургская.

— Или в каюту, — ласково подтолкнув жену, промурчал Артур. — Я скоро к тебе приду и отдыхать уже не дам.

Стрельнув глазками, дочь шотландского короля скрылась в трюме.

— Простите, что не могу назвать Вам своего имени, сударь, — возвращаясь на бочонок, промолвил ирландский наследник. — Мы с супругой путешествуем инкогнито.

— Я понимаю Вас, милорд, — чуть заметно улыбнулся краешками губ испанец. — Сам таков. А леди Эвелина похорошела в браке.

Артур искоса взглянул на испанца и усмехнулся. Мужчина понял, что его секрет раскрыт незнакомцем. Оба с прежним энтузиазмом принялись за обед и домино.

Виконт Грендбер ступил на мостовую и поднял голову. Над таверной, которая принадлежала его любовнице, светила большая круглая луна. Правая рука изгнанника по-прежнему была перевязана и подвешена к плечу, чтобы не болталась. Он её совершенно не чувствовал. Сделав несколько шагов к двери, Кеннеди постучал. Послышались шаги, и вскоре голландочка отворила ему.

— О, милорд! Наконец-то Вы вернулись, я уже начала волноваться, — промурлыкала она, осматривая потрёпанный вид постояльца.

— Постель, вина и мяса, — буркнул бывший атаман, перешагивая через порог. — И никаких расспросов!

Сразу после ужина мужчина заперся у себя, скинул сапоги, плащ и завалился на кровать, задрав ноги. Раны на теле всё ещё ныли. Ласковые руки Софии, делавшие ему перевязки, всплыли в памяти, дразня и маня к себе. Чтобы отогнать наваждение, виконт вынул кольцо Тюдоров. Внимательно рассматривая перстень с печаткой красно-белой розы, Джон Кеннеди окунулся в воспоминания…

Он скользил тенью под кронами деревьев, наблюдая за её весёлой игрой со стражами, он безумно ревновал к своему вечному сопернику, который выиграл и эту битву: битву за сердце принцессы Англии.

«Что толку тревожить память? — задавал сам себе вопрос Кеннеди. — Ничего не изменишь. Она никогда не будет принадлежать ни одному из нас. И даже то, что принцесса неравнодушна к своему рыцарю, — правда горькая для неё, а не радость… А могло быть всё иначе, если бы эти стражи не вышли на наш след так быстро…»

Кеннеди спрятал кольцо в потайной кармашек на груди, повернулся на левый бок и, закутавшись в старый плед, закрыл глаза.

На дворе стояла глубокая ночь, но в комнате было светло: жёлтый глаз луны нагло заглядывал в окна, и даже плотные занавески не останавливали хмельной игры света и тени.

Медленно бывший атаман разбойников стал погружаться в сон. За окном ночная птица вспорхнула с ветки и жалобно прокричала одной ей понятный клич. Серое облако наполовину скрыло огромный лунный глаз, а мягкий сон окутал своими путами английского изгнанника…

Ровене казалось, что слушать Джерома можно бесконечно. Его рассказ о сказочной Шотландии с её глубокими озёрами и неприступными скалами, бородатыми кельтами в тартанах, согревающимися элем и виски, просто завораживал. Широко распахнутые глазки девушки, обычно тёмные, непонятного цвета, сегодня просто сияли зелёными лучами.

— Какая ты красавица, — вдруг произнёс Джером, любуясь юным личиком.

Ровена сразу опустила взгляд:

— Ну вот придумал…

— Ты — чистое создание, не испорченное временем. Эдвард прав, что рано тебе спешить взрослеть, — Джером отрицательно покачал головой. — Рови, оставайся такой, какая ты есть, всегда! Это ценно, это настолько ценно, что ничего ценнее быть в жизни не может!

Девушка подняла на рыцаря взор:

— Разве я уже достигла той вершины, когда можно гордиться?

— Гордыня — грех, — поучительно подняв палец, провозгласил молодой страж. — Задирать нос не надо. А вот сохранить эту душевную чистоту стоит попробовать. Если тебя не испортит жизнь, то до конца дней ты останешься сокровищем. И счастлив будет тот, кому ты станешь верной женой.

Ресницы снова опустились, и на личике девушки поселилось задумчивое выражение. Остин Вендер готов был поклясться, что в эту минуту лучница думает о Рое Фоксе.

Ночь в Амстердаме

Виконт Грендбер вновь вернулся в самовольно захваченный им полуразрушенный замок маркиза де Линкольна.

Он был, как прежде, молод, силён и привлекателен. Разве что-то может отпугнуть эту очаровашку с жемчугом в волосах? Решено бесповоротно — она достанется ему трофеем. Болваны притащили кучу глупых мещан, но стоит их простить за такой соблазнительный подарочек. Впрочем, рыжего зачинщика этого нелепого пленения за своеволие он уже застрелил, не желая даже слушать оправданий. А сейчас нужно приказать убить свидетелей ограбления, а потом как бы невзначай спасти девушку… И добиться её любви. Она должна оценить его «благородные порывы». Как это долго… Безумно долго…

— Я приказываю убрать всех свидетелей!

Визги. Так и думал…

Кеннеди подозвал к себе одного из лучших людей, чистокровного испанца, живущего в Англии под странным именем Токкинс…

— Джим, которая тебе приглянулась?

— Боюсь, та же, что и Вам, атаман.

— Хм… Ну тогда тебе не повезло, дружище. Если хочешь, выбирай другую, пока остальные не допущены до привилегий.

Чёрный Джон попытался улыбнуться — он знал, что у него это плохо получается, и улыбка наверняка вышла зловещей.

Тем временем всех мужчин уже увели — церемониться с ними разбойники не будут. Женщины визжат, словно их режут, хотя пока ещё никто никого не тронул толком…

Атаман картинно поднял правую руку, давая знак Громиле, чтобы тот освободил блондинку и подвёл её к «трону». Девушка не сопротивляется, не произносит ни слова, лишь бросает на разбойника странный взгляд. Несколько секунд, тянущиеся, как кисель, пока девица проходит расстояние, разделяющее их, кажутся Джону Кеннеди вечностью.

— А с Вами у меня будет долгий разговор, мисс… Уведи девочку, Джим.

Токкинс аккуратно прикоснулся к руке жертвы и кивнул, призывая её следовать за ним. Блондинка беспрекословно подчинилась. Испанец увёл её очень далеко, где не было слышно ни криков пленных женщин, ни ругательств бандитов. Тяжёлую дверь он запер на засов.

Ирена осталась совсем одна в богато убранной комнате, устланной персидскими коврами и завешенной парчовыми портьерами. Камин едва теплился. Девушка присела на кровать и стала ждать атамана.

Кеннеди не заставил пленницу томиться в одиночестве. Вскоре маленький сгорбленный человек принёс поднос с великолепным угощением. Но девушка не притронулась ни к еде, ни к питью. Через полчаса в дверь снова вошёл красивый испанец с английским именем. В руках его было женское платье из дорогого шёлка, сплошь украшенное жемчугом.

— Милая, рекомендую не сопротивляться. Атаман велел тебе слегка приодеться. Женщин у нас тут, кроме пленниц, нет, так что, извини, помогать тебе придётся мне.

— Я справлюсь сама, — ровным голосом ответила девушка, глядя в глаза мужчины. — От Вас потребуется лишь застегнуть крючки на спине.

— Хорошо, тем лучше — опыта в подобных делах у меня мало, но придётся учиться: отныне я приставлен к тебе вместо камеристки.

Мужчина странно улыбнулся.

Девушка приняла из рук испанца наряд, совершенно не изменившись в лице, зашла за ширму и не медля развязала серебристую шнуровку на своём лифе. Токкинс услышал лишь шорох упавшего к ногам блондинки платья.

— Как зовут тебя? Не могу же я всё время звать тебя милой и сладкой. Не моя привилегия — увы.

— Ирена моё имя. Впрочем, важно ли это?

— Молодец ты, Ирена. Отлично держишься. Никогда такого ледяного спокойствия в женщинах не видел.

— Подойдите, — отозвалась девушка, уже натянувшая на себя дорогое платье.

Испанец приблизился к пленнице сзади и аккуратно застегнул все крючки.

— У вас найдутся шпильки? — прикасаясь к растрёпанным светлым волосам, спросила блондинка.

— Сейчас посмотрим… — ответил мужчина и открыл ларец возле маленького зеркала. — Есть что-то… Посмотри, тут и гребень лежит.

— Прекрасно, — произнесла Ирена и как-то слишком грациозно для простой девушки подошла к туалетному столику, привычно приподняв длинный подол на необходимый уровень, чтобы не запнуться.

Джим, заметив это, смерил пленницу настороженным взглядом.

Несколькими ловкими движениями она распушила гребнем спутавшиеся волосы, прихватила их, скрутив в тугой жгут, и умело собрала на затылке шпильками. Получилась незатейливая, но очень милая причёска.

— Ты выглядишь словно… словно графиня какая-то.

— Глупости, — кинув на отражение испанца мимолётный взгляд, ответила девушка и вновь перевела взор на своё лицо. — Будь я благородного происхождения, то, можно подумать, умела бы сама одеваться и собирать волосы?

— Ты права. Но, вероятно, ты служила в каком-то очень богатом доме, поскольку весьма уютно чувствуешь себя в дорогом платье. Я никогда не видел, чтобы простая девушка так быстро справилась с таким странным корсажем и кучей юбок…

Ирена, бесстрастно глядя на своё отражение, закрепила жемчужную заколку в волосах и, красиво повернув к испанцу голову, спросила:

— Может быть, достаточно? Хватит придумывать истории про меня: то шпионка, то графиня, то служанка.

Её оголённые плечи блеснули в неясном свете свечей.

— Не хватает… жемчуга на шее, — едва переведя дух, ответил испанец.

Он слишком суетливо стал рыться в шкатулке, но вскоре нашёл то, что было нужно…

— Ой, он не белый… кажется, голубой.

— Серый, скорее, — поправила пленница и, взяв нить жемчуга в руки, приложила её к груди. — Пойдёт. Застегните же!

— Никогда не думал, что буду помогать одеваться… такой красивой женщине… для другого мужчины.

Джим Токкинс смотрел на маленькую, грациозную, красиво стянутую узким лифом, фигурку пленницы и не переставал восхищаться ею. Хотя внешность девушки не отвечала требованиям моды, но было в ней что-то слишком притягательное, чтобы отвести взгляд.

— Я никогда не была красавицей, — возразила Ирена, продолжая безразлично смотреть на своё отражение и даже не пытаясь им любоваться. — Не понимаю, почему ваш атаман выбрал меня.

— А ты бы хотела, чтобы на твоём месте оказалась толстушка? Или та краля, не отягощённая моралью, что всё время кричала, чтобы её не лапали?

— Я бы хотела… — снова красиво повернув голову к испанцу, ответила девушка, — проснуться в своей постели сейчас.

— Извини, Ирена… Это желание уже невыполнимо…

— А почему ты так… — незаметно для себя перейдя на более простой тон, спросила блондинка, — так добр ко мне? С самого начала.

— Не знаю. Но если бы тебя отдали мне, мы бы это выяснили быстрее, — глядя в омут сине-зелёных глаз, ответил испанец. На миг отведя взгляд, чтобы взглянуть на часы, он добавил: — Извини, мне пора…

Мужчина неспешно ушёл из комнаты, плотно заперев её на засов.

…Кеннеди проснулся и заворочался на жёсткой кушетке… «Привидится же такое! — с досадой подумал английский разбойник. — А впрочем… Разве не так я собирался с ней поступить?..» Изгнанник отвернулся к стене и снова закрыл глаза…

— Ты пахнешь морем, — приблизившись к пленнице сзади и вдохнув запах её волос, произнёс атаман разбойников.

Они стояли напротив зеркала, и мужчина видел на его поверхности бледное, не выражающее никаких эмоций лицо девушки. Он положил руки на полуобнажённые плечи. Она чуть заметно вздрогнула.

— Не бойся, — произнёс Кеннеди. — Я тебе больно не сделаю. Идём, для начала нам нужно поговорить.

С этими словами атаман взял пленницу за тонкий острый локоть и подвёл к кровати — более присесть в этой комнате было некуда.

— Я слушаю тебя.

Ирена удивлённо приподняла дуги бровей:

— Простите, атаман, а что я должна Вам рассказать?

— Кто ты? Откуда? Как твоё имя?

— Это имеет какое-то значение?

— Конечно, — положив ладонь на пальчики девушки, ответил разбойник и почувствовал, как горячие искорки потекли по его телу от этого прикосновения. — Если твоя фамилия Райт, то я прощу тебе многое. И даже готов буду пресечь узами брака нашу давнюю вражду.

— Увы — я не Райт, — покачав головой, ответила блондинка.

— Очень хорошо, — улыбнулся атаман. — Так даже лучше. И всё же — кто ты?

— Если Вы пытаетесь выяснить, можно ли получить за меня выкуп, то не старайтесь… Я сирота, у меня никого нет.

— Твои родители, вероятно, очень состоятельные люди были, а?

— Не знаю, я воспитывалась в приюте, — не глядя на разбойника, ответила упрямая блондинка.

Кеннеди только усмехнулся.

— Да уж! Ладно, я подожду, когда ты созреешь.

С этими словами Чёрный Джон поднялся, несколько раз прошёлся по комнате и вышел прочь. Ирена удивлённо наблюдала за атаманом, грациозно повернув голову в его сторону. После того как разбойник покинул её, девушка осталась в полном замешательстве.

Ночь в Виндзоре

Едва оказавшись в своей постели, наследная принцесса Англии ещё раз разложила по полочкам события прошедших полутора лет: от первой встречи с Чёрным Джоном в замке Линкольн до прощания с Джимом Токкинсом в Шотландии.

«Ты был моим ангелом-хранителем, Джимми… — прикрыв глаза, мысленно обратилась к испанцу принцесса. — Так вовремя возникшим на моём пути. Как много ты для меня значишь, неповторимый дон Диего! Первое прикосновение, первое волнение девичьей крови, первый поединок, первая победа… Первый соблазн, пред которым я устояла, и первый враг, ставший другом… Я не забуду того, что ты сделал для меня и для Кеннеди…»

Ирена повернулась на бок, заложив ладошки под щёку. Под окнами были слышны шаги часовых, северный ветер шуршал в кронах парковых деревьев. Принцесса закрыла глаза и погрузилась в пучину воспоминаний.

— Приказываю убрать всех свидетелей ограбления! — разнёсся по зале голос Кеннеди, но она уже была готова к этому.

— Подождите, атаман! У меня есть ценность, которая заставит Вас передумать, — как можно более спокойным голосом громко произнесла принцесса.

Бандит изумлённо обернулся.

— У Вас?

— Подойдите, и я Вам всё покажу.

— Что же такое Вы мне можете предложить взамен пустых голов этих мелких людишек, — усмехаясь, развёл руками Чёрный Джон, при этом приблизившись к пленнице. — Уж не свою ли девичью честь?

Её глаза были полны решимости, и бушующий в них сине-зелёный шторм заставил мужчину замолчать. Атаман уставился в лицо Ирены. В разрезах полумаски сверкали его чёрные зрачки.

— То, о чём я говорю, лежит за моим корсажем. Я лишь предупреждаю Вас, чтобы Вы не подумали, что я вынимаю оружие.

— Так вынимай уже, показывай, — не очень дружелюбно рявкнул разбойник.

Ирена опустила руку в лиф и зажала между пальцами перстень Тюдоров. Протянув кулак к атаману, она произнесла:

— Возьмите и не показывайте никому. Вы всё поймёте сами.

Кеннеди протянул ладонь, в следующую секунду на ней оказалась золотая печатка. Свою руку Ирена отняла не сразу, дождавшись, когда пальцы мужчины накроют её, и заметила, как неохотно атаман выпустил из своего плена её тонкие пальчики.

Поднеся ближе к глазам перстень, Кеннеди заметно дрогнул и обратил взор на Ирену, вмиг сжав кольцо в кулаке:

— Как это возможно?!

Девушка не ответила, лишь гордо повела головой.

Разбойник обернулся к своим людям, крикнул Громилу и, кивнув на пленницу, произнёс:

— Мы должны поговорить наедине, освободи её.

Едва оковы спали с рук Ирены, атаман взял девицу под локоть и стал отводить в сторону. Блондинка обернулась, взглянув на пленников. Поняв её мысль, Кеннеди кивнул Токкинсу как своей правой руке и произнёс:

— Не трогать никого до моего возвращения.

Поднявшись по лестнице, Чёрный Джон провёл пленницу в свою спальню. Она была роскошной, со вкусом обставленной и очень тёплой в отличие от остального замка.

Девушка остановилась посередине помещения, обернулась к разбойнику и буквально вонзила в него холодные лезвия своих бирюзовых глаз:

— Спрашивайте!

Голос прозвучал властно — Ирена сама от себя такого не ожидала.

— Что это означает? Откуда у Вас этот перстень?

— Оттуда же, откуда и у родителей.

— Вы хотите сказать, что принадлежите к семье Тюдоров?.. — недоверчиво покосился на пленницу атаман.

— Моё имя Ирена Луиза Шарлотта София Тюдор, принцесса Уэльская, герцогиня Корнуоллская и Йоркская, в народе — Элисса Английская или Дочь Англии.

Твёрдый холодный взгляд не давал повода для сомнений. Кеннеди почувствовал, как взмокли волосы и капельки пота выступили на лбу.

— Если Вы мне не верите, атаман, то подождите несколько дней — королевство потеряет свою наследницу и, если не отыщет, то колокола Вестминстера и церкви Святого Георгия возвестит о смерти королевской дочери.

Чёрный Джон нервно прошёл по спальне.

— Хорошо, миледи, — обернулся он к Ирене. — До тех пор, пока я не буду уверен в том, что всё это так, я создам для Вас такие условия, каких достойна дама Вашего сана. Но что нам делать с пленными?

— Отпустите их, атаман. Я готова заплатить за их жизни такое вознаграждение, какое Вам и не снилось.

— Не в деньгах дело… — пробормотал мужчина и снова прошёл по комнате. — Я вообще не занимаюсь похищениями! Этот рыжий болван, что подговорил остальных притащить всех сюда, уже наказан: пристрелен и выброшен в болото.

— Это жестоко, Чёрный Джон, — покачала головой принцесса.

Кеннеди обернулся.

— А что мне оставалось с ним делать? Эдак и репутацию испортить недолго. Я всё-таки сын лорда.

— Я поняла Вас, сэр. Но прошу отпустить пленных.

— Как я их отпущу? Они знают, куда их притащили, разболтают о нашем пристанище всем подряд!

— Нам глаза завязали, и уверяю, дорогу никто не приметил, — возразила Ирена. — Это я вижу, что мы в родовом замке Линкольн, они-то откуда такие подробности могут знать?

Кеннеди внимательно посмотрел в лицо собеседницы.

— Как Вы догадались?

— По гербу! — холодно ответила принцесса.

— Значит, и они видели этот герб, — потёр бородку Кеннеди, отвернувшись в сторону. — А герб леди Линкольн известен каждому лондонцу.

— Вы что, серьёзно считаете, что кому-то из этих несчастных пришло в голову рассматривать фамильные гербы?! — возмутилась девушка. — Да они же только и мечтали сбежать из-под носа ваших бандитов!

— Очень хорошо! — поднял руки перед собой, словно сдаваясь, Кеннеди. — Я согласен, я отпущу всех, только Вы мне пообещайте, что не станете предпринимать попыток сбежать отсюда. И не станете уличать меня в том, чего я не совершал — в похищении особы королевской крови.

Глаза атамана впились в радужку наследницы трона.

— Я обещаю, атаман. С Вами ничего не случится.

Разбойник сдержал слово, отпустив пленников. Только торговка пирожками по имени Линзи^[19] осталась в замке — она слишком приглянулась Громиле, и атаман не смог лишить своего телохранителя такой радости. Спорить с бандитом Ирена не стала, хоть и отказалась от услуг женщины, которую поселили в комнате рядом. Впрочем, самостоятельно справиться с пышными платьями, которыми был набит её шкаф, она бы при всём желании не смогла, поэтому пришлось всё же просить Линзи помогать одеваться и раздеваться.

Дни летели за днями, похожие друг на друга, словно близнецы. Принцесса от скуки не знала, куда себя деть. Пришедший навестить её разбойник получил странную, на первый взгляд, просьбу:

— Атаман, Вы можете устроить мне прогулку верхом?

— Верхом?!

— Да, именно, — качнула спущенными вдоль щёк прядями чуть волнистых волос девушка, заставив Кеннеди любоваться собой. — Я привыкла ездить верхом каждый день.

— Но верхом…

— Не бойтесь, — прикрыла глаза Ирена. — Я не сбегу. Я дала Вам королевское слово. Вы можете привязать моего коня к своему, но я очень прошу Вас об этой маленькой услуге.

Просьба была удовлетворена. Через полчаса принцесса уже ехала верхом на кобылице между двух надсмотрщиков: Джона Кеннеди и Джима Токкинса.

…Ирена открыла глаза. Она всё ещё была в своей комнате. Взглянув на часы, наследница удостоверилась, что вставать слишком рано — ночь в самом разгаре. Причём в разгаре — без преувеличения. Огромная жёлтая луна спустилась над замком и стала искоса подглядывать в окно, освещая бо́льшую часть опочивальни. Чтобы светило не беспокоило её, Ирена плотно задёрнула балдахин, перевернулась на другой бок и постаралась уснуть.

Морфей очень быстро снизошёл до венценосной особы, но дарить ей спокойные сны не торопился…

Ночь в Амстердаме

…Это длилось две недели. Атаман и Джим Токкинс попеременно приходили навестить затворницу, постоянно выспрашивая у неё о подробностях жизни, но девушка стойко стояла на своём: сирота, воспитывалась в приюте, в Лондоне никого не знаю, приехала в столицу недавно.

Платье приносили каждый день новое. Еда была ежедневно праздничная, вина — самые лучшие. Но ела девушка мало.

— Знаешь, Джим, — сидя в широком кресле, делился своими наблюдениями Чёрный Джон, — если бы Ирена была обычной девушкой, она уже давно бы ошалела от обилия драгоценностей на себе, от трапез, что мы ей устраиваем… Ну не верю я, что она настолько отрешена от мира, что ей на всё начхать!

— И я не верю… Говорил же я тебе — не простая она птичка, а дворянка.

— Но почему тогда никто из вельмож пока не ищет своей дочери?

— Может, она в опале? Может, замуж вышла без родительского благословения? Или, наоборот, от супруга сбежала?..

— Не думаю…

Джим придвинулся к атаману и зашептал на ухо:

— Мне кажется, тебе всё же нужно приодеться да ко двору съездить — что там судачат, узнать.

— Не вхож я во дворец! Моя фамилия там под запретом. Да и зарок мы дали.

— Никто не знает, что именно ты — атаман разбойников. Сплетни — это ещё не повод арестовывать человека.

Кеннеди лишь пожал плечами.

— Съезди узнай. Должен объявиться этот папаша или муженёк.

— Не замужем она, — глядя прямо перед собой, произнёс Кеннеди, чем разбудил явный интерес в Токкинсе. — Хоть и держится молодцом, и холодна, как королева, но чиста, как младенец, тысяча чертей! Не было в её жизни мужчины, это я сразу понял. Ещё в первый день.

— Оттого ты и медлишь? — догадался Токкинс, приподняв бровь.

— Во-первых, я не знаю, кто она, но вероятно, леди. За её неприкосновенность можно очень много золота получить. А во-вторых… — тут атаман поднял взгляд на своего соратника, — мне кажется, что я по-настоящему влюбился, Джим… Я не могу её обидеть. Даже если она никто.

Токкинс только пожал плечами, как бы говоря «тебе виднее», и состроил вопросительную мину.

И всё же в этот вечер атаман решился испытать своё счастье ещё раз.

Войдя в комнату затворницы, из которой совсем недавно удалился Джим, снова подбиравший украшения для очередного пышного наряда девушки, Джон Кеннеди, не говоря лишних слов, стремительно подошёл к ней и, взяв лицо Ирены в свои ладони, стал жарко целовать её в губы.

Голова закружилась у обоих. Он чувствовал, что сердце в груди пленницы взорвалось, кровь с шумом потекла по жилам, а тело перестало ей подчиняться. Посадив девушку на кровать, Чёрный Джон, едва сдерживая ритм собственного дыхания, произнёс:

— Ну вот, а строила из себя русалку…

— Я… ничего не строила… — попыталась возразить затворница, едва шевеля губами…

Но Кеннеди прервал её ещё одним поцелуем, сопровождая его нежной лаской.

Ирена наконец оттолкнула от себя атамана:

— Что ты делаешь? Почему сегодня?

— Я завтра еду к королю, — глядя в глаза блондинки, ответил атаман разбойников. — Ведь я дворянин… И не просто какой-то там мелкопоместный! Я наследник великого клана! Я — Джон Кеннеди, сын виконта Грендбера!

Вместо ответа Ирена только поморщилась, словно не верила ни в одно его слово.

— Я поеду во дворец и узнаю, у кого из вельмож пропала дочь. Если ответа я не найду, то завтра же ты станешь моей женой.

— Что? — вмиг изменившимся голосом воскликнула пленница. — Какой женой? Ты сошёл с ума!

— Почему — нет? — удивился атаман. — Ты что, предпочтёшь быть просто моей наложницей?

— Это было бы куда логичнее, — вопреки всем ожиданиям разбойника, ответила девица, пристально глядя в его глаза. — Я вообще ничего не понимаю! Даже если ты дворянин, то я-то обычная девушка! Ты не можешь жениться на мне.

— Неет, моя девочка, — возразил Джон Кеннеди. — Я могу себе выбрать любую жену. Кроме того, я уверен: ничуть ты не обычная… Ты — леди. Я же вижу.

— Ты что, рассчитываешь на приданое? — усмехнулась Ирена, и её холодные глаза кольнули его в самое сердце. — Глупо!

— Не в деньгах счастье, милая, — поднявшись с кровати, ответил атаман.

Девушка тоже поднялась.

— Люблю я тебя. И точка! — выпалил Кеннеди. — И никуда ты от меня не денешься!

Она медленно повела головой, словно отрицая его слова. Он сделал шаг вперёд.

— Нет, Джон… Нет-нет-нет! Так дело не пойдёт! Я не собираюсь давать тебе клятву в вечной верности! — в первый раз за время заточения повысила голос пленница и отступила.

На ней было прекрасное атласное платье цвета морской волны, так хорошо оттеняющее цвет глаз, что это совершенно сводило Кеннеди с ума. То, что в радужке девицы впервые промелькнул страх, очень подстегнуло разбойника. Её нежелание связывать себя узами брака с ним в очередной раз доказало непутёвому потомку великих предков, что перед ним если не ровня, то леди даже выше происхождением, и, возможно, с большим состоянием…

Эта мысль не могла не порадовать, но в данный момент больше всего влюблённого разбойника заботило то, что из аккуратной причёски девушки выбился локон и красиво спустился вдоль изящной шеи на декольте, что корсаж перед сном был уже ослаблен и не стеснял неровно вздымающуюся белую грудь…

Впервые за две недели Кеннеди не сдержался, нарушив данное самому себе слово не задеть честь пленницы. Он обхватил её так крепко, чтобы и в мыслях у Ирены не возникло сопротивляться, прильнул страстным поцелуем к её губам и стал медленно сдвигать возлюбленную к кровати. Ноги едва ей подчинялись. Мужчина почувствовал, как учащается дыхание затворницы, понял, что первая страсть поднялась волной в девичьей груди, и где-то в глубинах сознания успел даже порадоваться этому.

Они упали на покрывало. Остановиться он уже не мог. Кровь бешено плясала в жилах, заражая неудержимой страстью и саму девушку, которая даже не пыталась сопротивляться, чтобы не сделать себе только хуже.

…Бывший атаман разбойников снова открыл глаза. Его бросило в пот… «Я сегодня смогу спокойно спать, или она будет преследовать меня всю ночь? — мысленно воскликнул английский изгнанник. — Я никогда не целовал её по-настоящему и не касался так страстно, но… насколько яркое ощущение… Словно это было на самом деле… Так странно… Зачем ты мне так настойчиво снишься сегодня, любимая?..»

Кеннеди перевернулся на спину и бросил взгляд на окно. В маленькую щель между занавесками одиноко глядел жёлтый глаз неба.

…Ирена лежала, отвернувшись от Чёрного Джона. Волосы её были растрёпаны, румянец на щеках, оставленный жёсткой щетиной Кеннеди, горел слишком неестественно. Атаман сидел на кровати, опустив голову, из одежды на нём была лишь батистовая рубашка.

— Извини, но сегодня ты сама меня вынудила овладеть тобой.

В ответ — лишь молчание.

— Теперь-то ты дашь мне согласие? Твоим родителям ничего не останется, как благословить тебя… Почему ты молчишь, Ирена?

Среди мужчин в его роду давно было принято красть невест и добиваться близости, не оставляя девушкам выбора перед алтарём. Он поступил так же, как делали дед, отец и дядя… Но не считал это чем-то бесчестным.

Кеннеди обернулся и пристально посмотрел на любимую. Взгляд скользнул по обнажённой спине. «Совсем белая, как молоко…» Пленница медленно повернулась и приподнялась на локте, чтобы видеть его. Взгляды их встретились:

— Ты не представляешь, что ты наделал… — едва прошептала девушка, покачивая головой. — Мне теперь дороги назад нет. Или убей меня, или я сделаю это сама.

— Ты с ума сошла! — испуганно воскликнул Чёрный Джон и подскочил к ней, запрыгнув на постель. — Не думай, что мне нужна была лишь твоя невинность. Я люблю тебя! Обещаю сделать тебя самой счастливой женщиной на свете! Мы завтра же обвенчаемся и, если не хочешь, я не буду искать твоего отца.

— Хорошо, только не ищи! Я прошу тебя! — поднявшись с кровати и прикрываясь покрывалом, поспешно ответила Ирена. В глазах её было столько мольбы и скорби, что холодок пробежал по спине бандита. — Я всё тебе скажу, если хочешь, а ты сам решишь, как нам теперь быть… Только не езди никуда… Тебя схватят и… ты ничего не сможешь сделать…

— Рассказывай же! Кто ты? Почему меня должны схватить? Ты боишься, что они узнают о моей разбойничьей жизни?

— Нет, — покачала головой Ирена. — Подожди, ты… сам всё поймёшь… Да дай же мне что-нибудь! — не выдержав, властно воскликнула пленница, сжав на груди покрывало.

Джон Кеннеди подал ей пеньюар, взявшийся словно из ниоткуда. Девушка вмиг накинула его на плечи, зашла за ширму и вскоре вернулась, зажав что-то в руке.

— Я прятала это за корсажем… Когда в первую ночь мне было приказано переодеться, я успела перепрятать его за мебель… Вот…

И она протянула влюблённому бандиту перстень, блеснувший золотом на открытой ладони принцессы. Разбойник подошёл ближе. Одного лишь взгляда на украшение потомку именитых дворян хватило, чтобы всё понять. Холодный пот выступил на его лбу. Курчавые волосы, казалось, зашевелились…

— Почему ты мне ничего не сказала?.. — подняв на возлюбленную глаза, едва слышно спросил бандит.

— Это было выше моих сил, — тихо ответила принцесса, отвернувшись и опустив голову. — Задевало королевскую честь. Ты нашёл меня не в Виндзорском саду, а на базарной площади. Зато это помогло мне скрыть происхождение. Но если войдя в Виндзор, ты задал бы хоть один вопрос… тебя бы скрутили… Пытали… и приговорили к смерти. Понимаешь? — с этими словами она обернулась к разбойнику и воскликнула: — А разве ты виноват в том, что наделала я? Это я сбежала из королевского замка, я попалась вам в руки. Но ведь никто тебе не поверит!

Чёрный Джон, наконец, почувствовал, что тело может ему подчиняться. Он подошёл к возлюбленной и нерешительно обнял её. Девушка расплакалась — впервые за две недели заточения. Кеннеди прижал любимую к себе и стал гладить по голове.

— Я не могу жениться на тебе, да? Я не достоин тебя… Но теперь… После всего, что случилось… Мы в тупике. Ирена, почему ты не сказала мне сразу? Почему ты промолчала, раз у тебя было даже доказательство? Почему ты не остановила меня сегодня? Почему подчинилась мне?

— Ты не поверил бы… — прошептала девушка, сдерживая рыдания. — А сегодня… я просто потеряла голову и не успела ничего сказать. Твоя страсть захватила и меня тоже…

Джон отстранил её от себя, чтобы видеть глаза принцессы. В них была только безысходность. И он опустился перед ней на колени.

— Прости меня… Но ведь сейчас ты сказала, а я поверил…

В этот миг Кеннеди вспомнил историю своего рода и бессмысленную безумную вражду с соседствующим кланом Райтов, которая завязалась, как рассказывали в семье, из-за руки принцессы Екатерины Тюдор, отданной когда-то не им. Не Кеннеди.

Но как мог отпрыск графа Оствейского претендовать на дочь короля? Это в голове юнца в чёрной маске никогда не укладывалось, и он считал семейную легенду лишь сказкой. Зато сейчас отголоски этой легенды стояли перед ним — из крови и плоти. Сегодня он преступил ту же черту, что и его предок сто лет назад… Круг замкнулся. А знает ли она об этом?.. И почему остановила его порыв пойти к королю?

— Я не хотела, чтобы ты шёл ко двору…

— Ты не хотела, чтобы меня поймали?

Пленная принцесса кивнула, утирая слёзы.

— Моя девочка, значит… ты неравнодушна ко мне…

— Я не знаю… Просто у меня никогда ничего такого не было… Вы с Джимом так заботились обо мне эти две недели… Я привязалась к вам… а теперь… Теперь… — Ирена отошла от разбойника, выпрямила спину, как полагается королевской дочери, и твёрдо сказала: — Я не вернусь ко двору.

— Что это значит? — с дрожью и надеждой в голосе спросил Кеннеди, поднимаясь с колен и подходя к принцессе.

Нерешительно, как в первый вечер, он положил на её плечи руки. Но она уже не дрогнула.

— Зови священника, — немного повернув к мужчине голову, ответила наследная принцесса Англии, единственная дочь Ричарда IV, по которой — Джон знал — недавно в Вестминстерском аббатстве колокол отзвонил положенное количество раз, чтобы сообщить о смерти наследницы трона. — Мне больше ничего не остаётся — я буду твоей женой. Только… — тут Ирена повернулась к своему пленителю: — Только с одним условием.

— С каким?

— Что мы уедем из Англии.

— Но разве ты не должна вернуться к трону?.. — нерешительно возразил атаман.

— Нет! — резко ответила девушка. — Наследницей станет моя кузина. А я здесь жить больше не хочу.

— Ты не знаешь, — опустив голову, проговорил Кеннеди. — Тебя уже объявили умершей…

— Да? — искренне удивилась девушка. — И при этом ты не догадался ни о чём?

— Я такого поворота ну никак не мог даже в мыслях допустить! — развёл руками Джон. — Я не задумался об этом ни на секунду… Хотя ты даже имя не изменила… Ирена Луиза или Элизабет Английская…

…Джон Кеннеди открыл глаза… Почти полная луна всё так же навязчиво светила в окно сквозь шторы, но уже заметно клонилась на запад. Молодой мужчина поражался той правдоподобности ощущений, которая возникала в этом странном сне… Он хотел встать, чтобы выпить вина и забыться, уснуть без сновидений… Но тело не подчинилось и снова скинуло его в пучину подсознания.

Ночь в Виндзоре

…Это был третий день, когда ей разрешили верховую прогулку, но Токкинса Чёрный Джон почему-то с собой не взял. На лице его появилось странное выражение, которое не помогала скрыть даже кожаная полумаска.

Ирена решилась заговорить сама.

— О чем Вы задумались, атаман?

— О том, что рядом со мной едет самое очаровательное создание на свете, которое, вполне возможно, окажется Дочерью Англии.

— И что это изменит?

Он повернулся, сверкнул глазами в прорезях полумаски так, что холод проник в душу наследницы английского трона.

— Мне придётся расстаться с Вами навсегда, а это, признаться, не может радовать.

— Я не понимаю Вас, атаман, — покачала головой принцесса. — Вы говорите загадками.

— Если бы я был уверен в том, что имею право открыться Вам, миледи, то сделал бы это. А в моём положении лучше всего промолчать.

Хлестнул поводом, и его конь ушёл вперёд. Она проследила за всадником взглядом. Больше они не были в связке: слова благородной леди для атамана разбойников оказалось достаточным, чтобы перестать следить за Иреной.

— Говорите, сударь, раз начали, — обратилась к нему девушка. — Я Ваша пленница, значит, ничего дурного с Вами случиться не может.

— Моя пленница покорила уже всех моих бандитов своей грацией и волей, — усмехнулся Чёрный Джон. — Мне иногда кажется, что прикажи Вы им убить меня, они сделают это без сомнений.

— Какой Вы кровожадный, Чёрный Джон, — покачала Ирена головой.

— Это не так. Я не трогаю безоружных. И обычно не обижаю женщин, — ушёл от темы Кеннеди. — Все те крали, что разделяли со мной ложе, сами того просили. Я не беру красоток силой, поверьте моим словам, миледи. Но одинок я потому, что мой нрав не стерпела ещё ни одна.

В ответ принцесса усмехнулась:

— Вероятно, Вы считаете себя неотразимым?

— Об этом судить не мне.

Девушка остановила лошадь и пристально посмотрела в чёрные глаза атамана:

— Вы желали говорить со мной от своего имени, так?

— Желал, но не думаю, что Вам этого хочется, — обернулся Чёрный Джон. — Не думаю, что Вам интересны стенания и душевные муки того, чьё лицо Вы даже не видели.

— Тогда снимите маску и назовите Ваше истинное имя.

Помедлив секунду, Кеннеди поднял руки, развязал узел банданы, переходящей в полумаску, и открыл лицо. Склонившись в полупоклоне, он произнёс:

— Достопочтенный Джон Кеннеди, сын виконта Грендбера, к Вашим услугам, принцесса.

На лице Ирены отразились странные эмоции. Мужчина увидел, как её глаза расширились и из надменных превратились в не просто удивлённые, а озадаченные.

— Моё имя Вам о чём-то говорит?

— О многом… Вы из тех самых Оствейских?..

— Да, я представитель младшей ветви клана Кеннеди. И единственный наследник своего отца.

Взрыв сердца не дал ей более ничего сказать. Девушка тронула бока лошади каблучками, заставив её пойти рысью. Она слышала, что атаман повёл жеребца следом.

Приблизившись к замку, Ирена спешилась без помощи мужчины и, не произнеся ни слова, быстро прошагала до комнат, отведённых ей. Кеннеди, удивлённый такой перемене, двигался на почтительном расстоянии, но не отставал. Маску он не надел, и все разбойники, встречавшие атамана и пленницу, предпочитали уйти с дороги — такими неоднозначными были выражения их лиц.

Глаза Ирены метали молнии. Она это знала и потому пыталась спрятать взор под ресницами. История принцессы Екатерины, которая когда-то любила сына графа Оствейского, всплыла в памяти сама собой. Меньше всего хотелось девушке встречаться взглядом с потомком того графа. Или «тот» граф не имел детей? Она не помнила…

Блондинка остановилась посреди комнаты, коснулась тонким пальчиком резной спинки стула: «Кажется, нет… Не помню, надо спросить его…»

Шаги за спиной заставили обернуться. Он был рядом. ОН! Кеннеди!

— Что Вас заставило сбежать с прогулки так рано?

— Ваша родословная, — гулко отозвалась принцесса и отвернулась. — Скажите, у Самюэля Кеннеди, старшего сына графа Оствейского, что жил в начале прошлого века, были дети?

— Нет, — ответил атаман.

Ирена обернулась и заметила, что Чёрный Джон поёжился от её взгляда.

— Вы действительно та, чьим именем назвались, — прошептал мужчина. — Или Вы всё-таки Райт.

— Я не знаю, кто такие Райты! — неаккуратно повысив тон, воскликнула Ирена и тут же, закрыв лицо руками, села на кровать. — Оставьте меня, сэр. Я хочу побыть одна.

Он покорно ушёл прочь, стуча каблуками по каменному полу.

«Оствейские и Джинджефферы… Как давно это было, но почему я встретила тебя сейчас, почему?.. Почему ты смотришь на меня так, словно я должна тебе что-то?.. Господи, я просила Тебя избавить меня от трона, но зачем ты прислал мне Кеннеди?!»

Прошло ещё два дня, которые Ирена провела в полном одиночестве, а в Лондоне уже объявили о смерти Элиссы Английской. Прискакавший из столицы Джим Токкинс передал вести атаману. Кеннеди обратил взор на лестницу, ведущую в покои принцессы.

— Что делать будем? Это действительно она.

— Не знаю, Джим. Надо подумать… Надо крепко подумать… — Чёрный Джон стал расхаживать по каменному полу залы.

— Послушай, у нас два варианта: или отпустить её на все четыре стороны и валить из замка, пока она не натравила на нас йоменов, или привести во дворец под честное слово, что нас не тронут. Король отсыплет за живую дочку такое вознаграждение…

— Нет, — рявкнул Кеннеди, остановившись. — Вместо «спасибо» он скорее отправит всех на бойню!

— Мне кажется, она защитит нас, — возразил Токкинс. — Мы ведь почти подружились за это время.

— Почти… Она — пленница, а я — бандит! И точка.

Идя по коридору размашистыми шагами, атаман приблизился к комнате своей венценосной затворницы. Чуть стукнув, Чёрный Джон отпер дверь и сделал шаг внутрь. Она сидела на кресле с высокой спинкой, словно на троне. Красивая, холодная, неприступная.

— Я должен отпустить Вас, миледи, — произнёс бандит, не поднимая головы. — Я сын виконта Грендбера, и сколько бы лет обиды ни разделяли наши семьи, я не могу держать Вас взаперти более, Ирена Луиза. Собирайтесь, я сегодня же отвезу Вас до Виндзора. А дальше, думаю, Вы доберётесь сами.

— Это похвально, сэр, но я не могу принять Вашего предложения.

— Ваше Высочество, завтра по Вам будет звонить колокол, а священник прочтёт проповедь…

— Всё верно! — сверкнула холодными глазами Ирена. — И наследницей престола будет объявлена моя кузина. Она к этому так давно стремилась, так пусть же исполнится её желание!

— Но это неправильно, Вы должны заявить, что живы!

— И как Вы себе это представляете, сэр? — принцесса поднялась и, кривляясь, сделала галантные реверансы, пропищав тоненьким голоском: — Прийти в Виндзор и сказать: «Ваше Величество, меня тут случайно похитил один разбойник. Но он уже раскаивается, всё хорошо, я дома». Так, что ли?

Выпрямилась. Радужка бушует, словно море в 12 баллов.

— Что же нам остаётся? — развёл руками атаман.

Под ложечкой заныло. Ирена отошла к проёму окна и после непродолжительного молчания, которое, вероятно, показалось атаману вечностью, гробовым голосом промолвила:

— Несколько дней назад Вы пытались сказать мне, что любите меня, не так ли?

У Кеннеди оборвалось сердце.

— Пытались? — громче переспросила принцесса, лишь на миг повернув голову, и голос её прозвучал так властно, что атаману больше не потребовалось никаких доказательств: перед ним леди королевской крови.

— Я не имею такого права…

— Разумеется, никто в этой стране такого права не имеет, — усмехнулась девушка, продолжая рассматривать двор за окном. — Но я же вижу, что любите. Вашу страсть я заметила давно.

За её спиной глухо прозвучали слова разбойника:

— Это правда. С самого первого дня.

— Значит, сегодня я исправлю ошибку Судьбы и изменю ход событий истории.

Кеннеди прищурился. Жуткая догадка коснулась его души, и он тут же поспешил прогнать мысли прочь. Но следующие слова Ирены, произнесённые всё тем же гробовым голосом, разрезавшим августовский воздух, набатом отозвались в его груди:

— Зови священника, Джон Кеннеди. Я стану твоей женой и отрекусь от трона.

— Но… Так нельзя… Я не достоин этого…

Наследница резко обернулась:

— А я и не говорила, что ты этого достоин. Но не спорь со мной. Я ещё принцесса Уэльская, а не леди Кеннеди. И моё слово имеет вес для тебя, если ты дворянин.

Чёрный Джон отвесил поклон и вышел прочь. Ирене в этот миг показалось, что она подписала себе смертный приговор.

— Что она сказала? — поспешил поинтересоваться Токкинс, едва увидел спускающегося с лестницы атамана.

— Джимми, найди неболтливого священника, — ответил Чёрный Джон, в то время как глаза его забегали по коридору.

— Священника? Уж не отпевать ли кого придётся?

— Нет. Венчать.

Токкинс присвистнул и молча покинул Линкольн.

Атаман сделал несколько кругов по замку и вновь пошёл в спальню. Его добровольная пленница сидела на кровати и бессмысленно смотрела в окно, за которым с её места ровным счётом ничего, кроме неба, и видно-то не было.

— Я отправил Джима за пастором, — едва слышно произнёс Чёрный Джон и положил шляпу на комод.

— Хорошо, — гробовым голосом отозвалась девушка, даже не обернувшись.

— Ты действительно этого хочешь? — неожиданно для себя перейдя на простое обращение, дрогнувшим голосом спросил мужчина.

Чувствуя, что сердце сжимают огромные колючие тиски, Ирена едва перевела дыхание, чтобы голос не дрожал, и ответила:

— У меня нет выбора.

— Выбор есть всегда, моя принцесса… Даже после смерти: либо в Рай, либо в Ад…

Обернулась.

Бирюзовые глаза впились в душу разбойника.

В этот миг принцесса решилась сказать всё как есть:

— Ты помнишь историю о том, что твой прадед был влюблён в Екатерину Тюдор?

Кеннеди опешил. Сделав шаг навстречу возлюбленной, он ответил:

— Да. Помню, конечно…

— Но досталась она другому мужчине.

— Досталась, — горько согласился разбойник, кивнув.

Прищурившись, блондинка пристально изучала мимику собеседника, пока произносила свои слова:

— И ваш клан после того брака поклялся, что никогда более не появится при дворе?

— Да, это так, — опустил глаза Кеннеди.

— Можешь ты дать слово, что после того, как станешь моим мужем, бросишь всё, и мы уедем в твои родовые земли? Я отплачу тебе женской лаской за потерянное когда-то твоим дедом счастье. Но и ты, и твои родственники не должны более держать обиды на Тюдоров.

Она слышала, что голос её звучит холодно и твёрдо, сама себе поражаясь: откуда столько стойкости? Ответ был прост: любви в её сердце не было ни на грош… Только расчёт: покончить с древней распрей, отдать долг и… сбежать от трона.

— Какую жуткую вещь ты задумала, — подойдя ближе к девушке и беря её руки в свои ладони, произнёс Кеннеди и опустился на левое колено. — На миг мне показалось, что я действительно нужен тебе. Я сам, как мужчина. Что ты увлеклась мной… А ты просто решила отдать какой-то неведомый мне долг, как принцесса… Мне не нужна любовь на откуп, — Кеннеди покачал головой. — Я не хочу так.

— Послушай меня, Джон, — горячо зашептала девушка, глядя в его чёрные глаза, и подалась вперёд, — подумай на миг о реальности, а не о своих грёзах. Ты должен понимать всю опасность положения: меня объявили умершей, но тела никто не видел. Ты думаешь, что отец не разыскивает свою дочь? Сюда в любой день могут нагрянуть гвардейцы и тогда не сносить головы ни мне, ни тебе. А искать принцессу Тюдор в замках Грендберов никому в голову не придёт. Зачем мне этот брак, я призналась тебе честно, ничего не скрывая. Я всегда хотела быть свободной и молила Бога дать мне шанс избавиться от короны. Вот он и дал мне тебя. И я не могу не воспользоваться этим шансом. К тому же, если я стану твоей, восстановится справедливость: представитель клана Кеннеди получит всё-таки руку дочери Тюдоров.

— Ты ничуть не любишь меня, — горько сказал Кеннеди, и уголки его губ сильно опустились.

Глаза принцессы Уэльской дрогнули. Холод в них исчез, и по телу разбойника пробежала приятная мелкая дрожь, напоминающая отголоски страсти. Обманывать сына виконта Грендбера она не могла, но было ли это важно, если через несколько часов он сможет владеть ею по праву законного супруга? Ирена понимала: соблазн для мужчины слишком велик, и он ни за что не откажется от такой перспективы.

Голос затворницы прозвучал ровно и почти нежно:

— Я научусь любить тебя, Джон Кеннеди. Обещаю, что буду покладистой женой. Но и ты обещай, что мы никогда не вернёмся ко двору.

— Я сделаю всё, как ты хочешь, моя девочка…

Он с нежностью поцеловал её руки и поднялся.

Попытка прикоснуться к щеке принцессы закончилась безрезультатно — девушка отвернулась и напряглась. Не сразу. Вот так сразу она не может переступить эту грань!

Кеннеди не стал более касаться той, которая несколько минут назад назвалась его невестой, и отошёл в сторону. Приблизившись к окну, атаман стал рассматривать небо, предавшись мыслям. Наследница детально изучала его фигуру, пытаясь хоть на миг представить, что ожидает её в объятиях этого человека…

Ирена была бесконечно благодарна Чёрному Джону за то, что он не настаивает на близости прямо сейчас и даже не пытается сорвать поцелуй с её губ — сейчас, когда священник ещё не пришёл. Ей нужно было время, чтобы собраться с силами и принять то решение, которое казалось лучшим выходом из сложившейся ситуации.

Мысли прервал стук. Токкинс вошёл, низко поклонился и произнёс:

— Он согласился венчать тайно, без лишних вопросов, без фамилий и титулов. Согласился на одного свидетеля.

— Отлично, — кивнул атаман и обернулся к любимой. — Я сейчас.

Она знала, что бледна, как полотно, но в лице не изменилась. Мужчина выскользнул из спальни в смежную комнату. Ирена взглянула на своё отражение в зеркале на стене. Вот и последние минуты её девичества. Хотелось запомнить их такими — чистыми, наивными, немного глупыми… Как нелепо она попалась в руки бандитов, как упрямо повела себя, когда Кеннеди пытался вернуть её отцу… Зачем?..

Пожалуй, если бы он не сказал ей своего полного имени, она не преступила бы этой черты, не сделала последнего шага… Но теперь поздно что-либо менять. Священник уже в замке. Он ждёт лишь её согласия.

Дверь скрипнула. Ирена бросила взгляд на отражение в зеркале. На пороге стоял её жених… Кеннеди тяжело прошагал по комнате и вновь опустился на одно колено.

— Я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. И мне не важно, кто ты. Но я готов не просто отпустить тебя, но и вернуть трону, после чего мы никогда более не увидимся. Я сделаю это, если ты захочешь, потому что я дворянин. Подумай. Священник за дверью. Нужно ли тебе отказываться от всего и становиться женой того, кого ты не любишь?

— Мне в любом случае становиться женой того, кого я не люблю, — монотонно ответила принцесса. — Я уже хорошо подумала, Джон. Не искушай меня дважды, зови священника!

Пастор очень быстро обвенчал молодых, и Токкинс, заплатив ему сполна, увёз старика прочь.

Муж и жена остались одни. Принцесса поняла, что её приговор приведён в исполнение, и мысленно распрощалась со своей прошлой жизнью. Она стала леди Кеннеди…

Обратив взор к мужчине, которому она только что поклялась в вечной верности, Ирена поняла по его изменившемуся взгляду, что в душе сына виконта Грендбера бушует буря. Его словно подменили. Девушка видела, как задрожали руки Чёрного Джона, как лихорадочно забегали его глаза, словно ощупывая каждый дюйм её тела.

Он сделал шаг к своей законной жене.

«ЖЕНЕ!» — вспышкой промелькнуло в её голове. На миг стало страшно, но, вспомнив заветы повитух, девушка перевела дыхание и стойко посмотрела в глаза супруга.

Он был уже рядом.

Разбойник и сын лорда поднял руку и нежно коснулся щеки своей юной жены. Он ждал, что она дрогнет, но такой радости отпрыску клана Кеннеди, ставшему бандитом, бывшая принцесса Уэльская ни за что бы не доставила. Она продолжала смотреть в омут его чёрных глаз, как и прежде, словно ничего не изменилось. «Я буду стойкой, — сама себя убеждала дочь Тюдора. — Принцессы одинаково стойко встречают и смерть, и первую брачную ночь».

— Моя жена… Не верю сам себе… — прошептал Чёрный Джон и припал к её открытой груди лбом. — Любимая… Желанная, теперь только моя…

Ирена знала, что отступать некуда, и теперь вся её жизнь без остатка принадлежит только этому человеку. Дрожь мужчины передалась и ей. Его сильные руки обвили тонкую талию новобрачной и прижали к себе маленькое хрупкое тельце в узком корсете. Инстинктивно принцесса положила руки на спину мужа и чуть откинула голову. Конечно, её учили этим премудростям в теории, но сложно было переступить грань в действительности…

Она чувствовала, как горячие губы мужа покрывают её лицо и шею страстными поцелуями, а внутри девичьего тела, словно из кратера вулкана, поднимается огненная волна… «Это и есть то, что называют страстью?» — догадалась принцесса и полностью отдалась своим ощущениям, таким новым и таким непонятным, прекрасно понимая, что так ей будет легче перенести своё падение. Главное — не сопротивляться… Как бы того ни хотелось.

Дочь Англии почувствовала, что обмякла в объятиях Чёрного Джона. В следующую же секунду Кеннеди поднял её на руки и унёс на кровать. «Жена не может перечить мужу в его желаниях… — снова набатом пронеслось в голове Ирены то, чему её научили в детстве. Чувствуя нарастающий бунт в теле, она открыла глаза и мысленно обратилась к супругу: — Не тяни уже! Всё равно этого не отсрочить…»

«Ты полюбишь меня, моя девочка… Полюбишь, — страстно шептал мужчина, стаскивая с неё одежду. — Я всё сделаю для тебя, всё, что ты захочешь, только бы ты была счастливой со мной…»

Ирена подскочила на кровати. Сердце бешено колотилось, на висках выступил пот. Осмотревшись по сторонам, она увидела лишь привычные очертания своей спальни: камин, два кресла, окно, балдахин… Она дома. Дома…

Щёки горели, дыхание сбилось, ритм сердца не желал замедлять темп. Мелкая дрожь пронзала тело.

Принцесса вынырнула из-под одеяла и босая прошлась до уборной. В умывальне была студёная вода, и девушка, склонившись над тазом, ополоснула ею лицо. «Это лишь сон… Но какой ужасный, тяжёлый сон!» — сама себе повторяла наследница трона.

Схватившись за мокрые, но всё ещё горячие щёки, она покачала головой, не в силах понять, откуда в ней появился такой сильный поток неизвестных доселе эмоций. Если раньше близость с Кеннеди снилась лишь короткими вспышками, то сегодня сон принёс ей все подробности ощущений собственного тела: от зарождения страстной волны до безумной игры ласковых рук мужчины уже после случившегося.

Покинув умывальню, Ирена прошла к балкону и распахнула его. Ночной зимний воздух ворвался в приёмную, как незваный гость. Любого в этот миг сковал бы холод, но наследница шагнула за дверь. Ветер рвал волосы, леденил одежду. Принцесса лишь закрыла глаза. Дыхание, наконец, стало ровным, сердце перестало биться трепетной птицей в груди.

«Всё прошло, это только сон…» — сама себя уговаривала девушка успокоиться.

Простояв несколько минут на морозе, она едва нашла в себе силы вернуться в покои и запереть балконную дверь. В приёмной было тихо.

«Где Ариэль?» — пронеслось в голове наследницы. Собаки в комнате не оказалось. Ирена заглянула в кабинет — болонка сидела посредине, наклонив голову набок, и ожидала, когда её выпустят. Нагнувшись, принцесса взяла псину на руки и ласково проговорила: «Бедняжка, тебя случайно тут заперли? Пойдём, сегодня ты будешь спать у меня».

Тёплое тельце животного, мягкая шерсть и часто бьющееся сердечко вызвали в Ирене волну тёплых чувств. Принеся болонку в опочивальню, девушка выпустила её и, улыбнувшись, сказала: «Ты, моя дорогая, будешь охранять мой сон! Не впускай никого сюда!»

Заснуть в эту ночь принцесса Уэльская больше так и не смогла.

День двадцать третий, 12 марта

Прискакав поутру в Эшер, Остин Вендер отыскал там Эдварда и отвёл его в сторонку.

— Я сегодня уеду в Кент на пару дней, — засмолив трубку, проговорил трубадур. — Не оставляйте Ровену без присмотра. И ещё… Отправь к ней Роя всё-таки.

— Мало тебе того, что вы подрались в Шотландии? — нахмурился Ли.

— Эд, ты меня вообще слышишь? — постучал трубкой по дереву Джером. — Отправь его к ней с каким-нибудь поручением. Пусть они уже объяснятся, в конце концов. Любит он её — издалека заметно!

— Нет, наедине с ним я сестру не оставлю! Лучше пусть сюда её привезут… Отправлю за ней наших женихов, — вслух размышлял Эдвард. — Вон Питера, например. Он точно лишнего движения не сделает.

— Этот — да… Он же само благородство по отношению к дамам. Ладно, я тебе всё сказал. Мне пора. Я — к Ирен.

И, вытряхнув остатки пепла из трубки, Остин Вендер направился к своему коню.

Бригантина причалила к порту, и путешествующая инкогнито пара распрощалась с Токкинсом. Джим с грустью посмотрел им вслед, после чего осведомился у капитана, сколько корабль будет стоять и, узнав, что у него есть несколько часов свободного времени, решил сойти на берег.

Как ни сложно расставаться с морем, но пополнить запасы еды и воды было необходимо, чтобы в пути не особенно рассчитывать на корабельную провизию.

Вдоволь нагулявшись по незнакомым улочкам и даже постреляв глазками на хорошеньких торговок, Джим заметил интересную пару, которая сразу привлекла его внимание. «Мещане, обеспеченные», — подумал испанец, глядя на плотного мужчину, одетого по последней моде, который помогал сойти с экипажа своей спутнице — молодой женщине в роскошном платье, отороченном мехом лисицы. На руках дамы мирно спал младенец. Они спешили в какое-то здание с острой крышей — Токкинсу было совершенно всё равно, куда именно.

Красивое лицо женщины с правильными чертами привлекло взгляд опытного повесы. Рассматривая её чувственные губы, родинку и крохотные ямочки на щеках, он сделал вывод, что прелестница должна быть хороша в постели, и немного позавидовал «старому борову», который отхватил себе такую очаровашку в жёны. Роскошные каштановые волосы дамы были убраны под капюшон накидки, но едва море вздохнуло по её красоте, лёгкий бриз обнажил аккуратную причёску, Джим смог полюбоваться и на хорошенькую головку молодой мещаночки.

Пара поспешила по своим делам. До слуха Токкинса донеслась лишь фраза мужчины: «Присцилла, душа моя, помимо прочего я бы хотел…» Что дальше говорил «старый боров», Джим уже не слышал.

Разгуливая по площади и ища, с кем бы скоротать остаток времени на берегу, Преподобный уже приметил розовощёкую девицу с такими же ямочками, как у той прелестницы с младенцем на руках. «Пожалуй, эта не откажется…» — мысленно прикинул испанец и стал строить план, как атаковать крепость, но тут его взор снова привлекла пара мещан, уже возвращавшихся к экипажу.

Токкинс не мог отказать себе в удовольствии второй раз посмотреть на очаровательную дамочку. «Хороша, ой, как хороша! И роды её не попортили ничуть», — облизнувшись, подумал мужчина.

Ребёнок на руках дивы с каштановыми волосами заплакал буквально в шаге от коляски. «Остин, ну что ты, шшшш, тихо-тихо…» — обратилась к сыну женщина. И тут жуткая догадка пронзила сознание Токкинса: «Присцилла? Ребёнок? Остин?.. Джером, чёрт возьми, это же твоя бывшая невеста!»

Чтобы удостовериться в этом, Джим, совсем позабыв о розовощёкой девице, стремительно направился к экипажу, и в тот миг, когда упитанный мужчина уже усаживался рядом с дамой, окликнул его: «Мистер О’Джи!». Мещанин обернулся, не опустив круп на сиденье. В глазах его возник вопрос — кто меня звал? Джим приподнял краешек шляпы, словно приветствуя давнего знакомого. О’Джи повторил жест в ответ и уселся в коляску.

— Кто это? — спросила хорошенькая жена мещанина.

— Откуда мне помнить, наверное, мой клиент.

Коляска унесла супругов О’Джи прочь. А Джим полностью уверился в том, что перед ним была не кто иная, как воспитанница графини Брендборд, Присцилла, чья-то незаконная дочь, не пожелавшая назвать жениху имя родного отца.

«Ребёнок… А ведь это твой сын, Джей… Никак не этого толстого борова… И сроки сходятся», — мысленно разговаривая с другом, Преподобный вернулся на корабль, совершенно потеряв охоту добиваться расположения розовощёкой девицы.

Вошедший в приёмную Джером, за плечами которого маячила гитара, сразу заметил, что с его названой сестрой происходит что-то неладное.

— Родная, что случилось?

— Так, дурной сон… — попыталась отмахнуться девушка.

Их взгляды встретились. Остин Вендер вздрогнул: впервые за радужкой Ирены он видел что-то такое, от чего хотелось бежать прочь. Обречённость? Подойдя вплотную к подруге, страж положил руки на девичьи плечи и мягко спросил:

— Что ты видела?

— Кеннеди, — призналась принцесса.

Джером заметно вздрогнул.

— Опять Кеннеди?

— Во сне я вышла замуж за Кеннеди…

— Вышла замуж? — изумился страж. — Это уже перебор. Это даже не просто, как раньше…

— И я опять чувствовала всё до мельчайших подробностей… — воскликнула принцесса. — Каждый поцелуй, каждую его ласку, всё!..

Страж покачал головой, не в силах ничего ответить. Глаза Ирены подёрнулись пеленой. Он понимал, что ещё немного — и девушка расплачется.

— Я снова вернулась в начало. Снова замок… Снова бандиты… Только вас не было. А я сказала, кто я… И потом нас обвенчал священник и…

— Не надо! — Джером положил на её губы свой палец. — Я тебя умоляю, не надо!

— Отвлеки меня чем-нибудь, пожалуйста…

— Так, Высочество… Где твоя гитара?

— В углу, как обычно.

Взяв инструмент и отдав его Ирене, рыцарь уселся напротив неё, перекинув свою гитару из-за спины. Девушка положила пальцы на те же лады, что и её названый брат. Он играл левой рукой, она — правой. Сидя друг против друга и выполняя одинаковые манипуляции, они снова были похожи на зеркальные отражения.

Занятие довольно быстро заставило принцессу позабыть пережитое за ночь. Чтобы вложить в игру свои чувства, нужно было сосредоточиться на струнах и внимательно слушать учителя.

Стоявшие в коридоре личных покоев рыцари Красного ордена из третьей смены и офицеры лейб-гвардии услышали, как из-за двери полились аккорды. Друзья перемигнулись: Джером снова взялся за обучение принцессы, значит, о её настроении можно было не беспокоиться.

Джулия решила, что Ровене нельзя оставаться одной, и забрала её в замок на ночь. Подруги устроили девичьи посиделки с вином и откровенными разговорами.

— Так было у тебя что-то с Трубадуром или не было? — играя бокалом в тонких пальчиках, переспросила сестра Лоуэна после короткого рассказа подруги о метаниях меж двух стражей.

С лёгкой руки леди Джулии уже половина лесных друзей называли Остина Вендера именно так.

— Джилл, я же сказала… Он только успокоил меня после того, что я увидела на рынке, поцеловав всего один раз. Я опешила, плакать расхотелось.

— И всё? — не унималась брюнетка. — После ничего не было? Ты уверена, что нельзя назвать этот случай началом отношений с ним?

— Не было, — мотнула головой Ровена. — Он же поклялся, что не сделает ни одного движения, если я сама не решу иначе. А я не хочу как-то становиться дамой сердца для Джерома…

— Трубадур — парень, конечно, красивый, — отведя взгляд в сторону камина и наблюдая за языками пламени, произнесла Джулия в задумчивости. — И не одна фрейлина при дворе по нему с ума сходит, скажу я тебе, Рови, по секрету. Эти дуры жутко ревнуют его к наследнице, полагая, что меж ними есть любовная связь. А меня чуть не разорвали на части, когда мы с ним ассо устраивали под окнами Ирены Луизы. Но Трубадур… — Джулия поставила тонкий локоток на край кресла и положила на ладонь подбородок. — Я не могу понять его как мужчину, Ровена. Он искренний, добрый, верный и честный. Но что-то в нём не то… Не то, за что бы могла зацепиться такая девушка, как ты. Хотя, конечно, в надёжности ему отказать нельзя. Он слишком идеален, поэтому кажется сказкой.

— Ты тоже предпочла не красавца Остина Вендера в своё время, — отметила сестра Эдварда, пряча губы за бокал с вином.

Джулия обернулась и отозвалась, глубоко задумавшись:

— Да, в мою душу запал совсем другой человек. Хотя внешность у Трубадура яркая, и не заметить его я не могла. Он привлекает. Он искрит.

— Вы похожи с ним…

— Я знаю, — кивнула невеста Теда. — Мы дальние родственники через Брэндона… Может, это сходство меня и остановило в своё время от попытки сблизиться с Джеромом.

— А мне-то что делать?

Голос Ровены дрогнул, рука машинально отставила полупустой бокал на столик. Вино в нём закачалось, словно маленькое море.

— Поговорить с Фоксом, — качнула кудрями Джулия.

— Как я могу говорить с человеком, который даже не намекнул мне о своих чувствах? Да и есть ли они? — развела руками шатенка.

Невеста Теда наклонилась, чтобы лучше всмотреться в лучистые глаза подруги и членораздельно произнесла:

— Они точно есть, потому что иначе Рой Фокс не стал бы вызывать на поединок Джерома Остина Вендера. Они дрались в Шотландии, Ровена. Дрались из-за тебя.

Лучница вздрогнула и отрицательно покачала головой:

— Я не знала… Я так не хотела…

— Разберись со своими поклонниками, Рови, — откинувшись на спинку стула, снова спокойным тоном произнесла Джулия. — Разберись, пока Фокс ещё какое-нибудь коленце не выкинул. Трубадуру эта ревность когда-нибудь надоест, а со шпагой он управляется в разы лучше Чёрного Лиса, уверяю тебя.

Под ногами принцессы и фаворита хрустел снег. После яркого солнечного дня тропинки подтаяли и немного почернели. Королевский парк к вечеру становился угрюмым. Джером сообщил подруге о своих намерениях. Девушка остановилась и удивлённо вскинула на названого брата взгляд.

— Остаёшься? Ты же хотел ехать к графине.

— Завтра поеду, — тряхнул волосами Остин Вендер. — Не могу я тебя оставить одну, когда Кеннеди преследует твои сны.

. Взяв принцессу под руку, фаворит продолжил их прогулку.

— Я уже не знаю, что мне сделать, чтобы этот кошмар прекратился, — призналась Ирена.

— Боюсь, что от тебя тут мало что зависит, — вздохнул Джером, выпустив пар изо рта и внимательно следя, как он растворяется в морозном воздухе. — Меж вами тремя есть связь, хотите вы того или нет.

— И как её разорвать, я не знаю.

— Я тоже, сестрёнка…

Остановившись, Ирена обратила взор в конец аллеи.

— Что опять?

— Надо заказать молебен за душу Кеннеди…

Остин Вендер нахмурился.

— Я хочу, чтобы он успокоился и нашёл своё место в этой жизни.

— Похвальное желание.

— Я хочу отпустить его и хочу, чтобы он отпустил меня. Отпустил на все четыре стороны…

Взгляд Остина Вендера обратился в ту же сторону, куда смотрела его названая сестра. Солнце уходило на запад, окрашивая небо алым пламенем.

Ночь в Амстердаме

…Они плыли на французском корабле: бледная, выглядевшая усталой Ирена Луиза — бывшая принцесса Уэльская, по которой отзвонили колокола Вестминстера, часовни Святого Георгия и собора Святого Павла, и загнанный в угол, но счастливый Джон Кеннеди, де-факто уже ставший виконтом Грендбером, поскольку недавно умер его отец. По всем версиям, рассказанным в портах, они — молодожёны из разорившихся мелкопоместных джентри, продавшие своё имение и решившие уехать в Новый Свет. Но в Атлантике, уже ближе к берегам Канады, лёгкую бригантину настигла пиратская шхуна…

Капитан послал к англичанам одного из матросов с сообщением о том, что его команда будет драться до последней капли крови. Но догадливый моряк не стал объявлять об опасности вслух, он отозвал мужчину в сторону и тихо поведал ему новость. Чёрный Джон крепко запер дверь в каюту, где спала его любимая, и выскочил на палубу.

— Капитан! Моя шпага в Вашем распоряжении! Я жизнь свою готов отдать, если понадобится, но мы должны отстоять бригантину! Дайте мне оружие — я встану плечом к плечу с Вашими матросами!

— Я весьма признателен Вам, сэр, и даже не спрашиваю о причинах, которые толкают Вас идти против своих соотечественников. Хорошо, возьмите пистолеты. И проследите, чтобы Ваша жена не появилась на палубе.

— Я уже позаботился об этом, месье.

Ирена проснулась от грохота пушек. Пираты потребовали, чтобы команда бригантины сдалась. Но французский капитан ответил отказом. Беглая принцесса прильнула к иллюминатору, прекрасно понимая, что опасность, которая им угрожала, слишком велика и самое время подумать о душе. Недолгая перестрелка закончилась брешью в правом борту бригантины и потерей большинства французских матросов. Но пираты не собирались просто топить корабль — они пошли на абордаж.

Первое время Кеннеди отчаянно отстреливался, а потом просто отбивался, но когда понял, что ещё несколько мгновений — и корсары доберутся до трюма, опрометью бросился к возлюбленной. Отперев каюту, Джон снова крепко запер дверь, но уже изнутри.

— Что делать? — только и спросила Ирена, подходя к нему.

— Я не отдам тебя им, — тихо ответил Кеннеди. — Я скорее убью тебя собственными руками, но не позволю этим бандитам прикоснуться к тебе!

Чёрный Джон вынул из-за пояса нож и вплотную подошёл к жене. Ирена мельком взглянула на лезвие, потом на лицо Кеннеди и ответила:

— Пожалуй, ты прав…

В этот момент за дверью каюты раздались крики пиратов. Ирена встрепенулась:

— Англичане? Джон, это англичане!

— И не надейся, что нас пощадят, — тихо ответил мужчина.

— О Боже, мне… страшно, — прошептала Ирена. — Я не боялась, когда попала в плен к тебе, но сегодня… Джон! Мы посреди океана и совершенно одни. Мне страшно… Чего ты ждёшь?!

Ирена кинулась к мужу, с силой дёрнув его за руку. В глазах бывшего разбойника отразилось какое-то непонятное для неё чувство.

— Ну же! Ты обещал! — требовательно воскликнула принцесса.

— Ирена… — тихо произнёс Кеннеди, глядя в омут её прекрасных русалочьих глаз. — Есть другой способ… Забудь, что ты моя жена.

— Что? — вопросительно сдвинула брови молодая женщина и выпустила его руку.

Двери жутко трещали под натиском морских разбойников. Кеннеди схватил ладонь супруги и надел на её палец королевский перстень, который он хранил у себя с того дня, как узнал, кто его возлюбленная по происхождению.

— Ты сошёл с ума? — только и успела воскликнуть Ирена, отдёрнув запястье, и с ужасом посмотрела на мужа.

— Я, как подданный Англии, должен сохранить тебе жизнь, моя принцесса…

В этот момент дверь с треском вылетела, в каюту ворвались четверо пиратов, вооружённых до зубов. Кеннеди резко развернулся в их сторону, закрывая своим телом Ирену. В одной руке он держал нож, во второй — обнажённую шпагу.

— Стойте! Мы Ваши соотечественники, и я прошу аудиенции у вашего капитана!

Чистая английская речь остановила натиск морских волков несмотря на то, что внешность Кеннеди не располагала верить ему. Понимая это, Джон опустил шпагу и засунул нож за пояс.

— Вы хотите защитить свою жену, мы всё прекрасно понимаем, — ответил один из пиратов, тоже опустив оружие. — И Вы имеете на это право, сударь. Только сначала объясните, что делает на французском корабле английская чета?

— Моё имя — виконт Грендбер. Но со мной не моя жена, — ответил Кеннеди, обводя взглядом пиратов. — Эта женщина неприкосновенна, и я приставлен охранять её жизнь и честь. Она плывёт в Америку тайно. Я должен поговорить с Вашим капитаном.

Тот же пират, который начал разговор, пожал плечами и ответил:

— Ну хорошо. Вы останетесь ждать здесь. И без глупостей.

— Разумеется, — кивнул Кеннеди. — Я дал слово дворянина.

Корсары вышли из каюты, прикрыв сломанную дверь ящиками, и оставили часового, который всем соратникам, появляющимся рядом с каютой, объявлял:

— Здесь добыча для капитана!

— Ты сошёл с ума, — прошептала Ирена, когда Джон обернулся к ней. — Что ты задумал?

— Единственный способ спасти твою жизнь и честь — сказать корсару правду, скрыв только наш с тобой брак, — дрожащим голосом ответил Кеннеди.

— Правду? — ужаснулась Ирена. — Но правду говорить нельзя! Я не хочу назад! Меня там похоронили, да и ты теперь — мой муж! Поэтому правды всё равно не получится.

С этими словами девушка хотела снять перстень, но Кеннеди остановил её, зажав пальчики принцессы в своих ладонях:

— Нет! Не вздумай снимать кольцо! Как иначе ты докажешь своё происхождение?

— Джон, кто даст гарантию, что капитан этих корсаров вообще знает о символе Тюдоров?

— Не знать об этом невозможно даже бандиту. Поверь мне. Я же всё сразу понял.

— Ты — лорд и сын лорда! — холодно отпарировала Ирена. — Ты должен был понять. А кто он, этот корсар, неизвестно. Он, может быть, вообще не англичанин, а какой-нибудь свободолюбивый ирландец.

— Если ничего не выйдет, я убью тебя первым, обещаю. Им ты живой не достанешься.

Кеннеди произнёс эти слова и отвернулся от жены.

— Хорошо, — только и ответила Ирена.

Она отступила вглубь каюты и присела на кушетку.

— Джон… — тихо позвала принцесса.

— Я здесь, — подойдя к жене и опустившись на колено, ответил мужчина. — Я здесь, Ваше Высочество…

— Поцелуй меня…

Лорд Грендбер выполнил просьбу, нежно коснувшись губ похищенной наследницы.

На лестнице раздались грохочущие шаги. Мужчина поднялся и подошёл к двери каюты. В проём вошёл высокий черноволосый корсар с непроницаемым выражением лица, одетый очень богато, но неброско. Он обвёл взглядом каюту, немного задержав его на тонкой фигурке Ирены, потом обратился к Кеннеди с вопросом:

— Вы желали видеть меня, виконт?

— Если Вы — капитан судна, захватившего французскую бригантину, то да.

— Капитан Лоренс Блек, к Вашим услугам, — чуть склонив голову ответил корсар. При его словах Ирена заметно вздрогнула и с опаской взглянула в сторону пирата. — И побыстрее, прошу Вас: судно дало течь, через полчаса оно пойдёт ко дну, а нам ещё нужно вернуться на мою шхуну.

— Милорд, — подходя к Блеку вплотную, произнёс Джон Кеннеди, — я полагаю, Вы ещё помните ту клятву, что давали при вступлении в ряды английского флота?

— Я вижу, Вы хорошо осведомлены. Кто Вы?

— Моё имя — Джон Кеннеди, виконт Грендбер, более известный в Англии как Чёрный Джон. До недавнего времени я возглавлял банду разбойников.

Ирена застонала, услышав, что её муж открыл не только своё имя, но и все подробности своей бандитской жизни тоже.

— Надо же… А капитан бригантины уверял что везёт молодожёнов, убежавших от гнева родителей. Хм, — обходя вокруг Кеннеди, задумчиво проговорил пират, притронувшись к окладистой чёрной бороде.

— Это было прикрытие, чтобы никто не догадался, кого именно я увожу из Англии. Поэтому мы сначала бежали во Францию.

— И кого же? — сложив руки на груди, спросил Лоренс Блек.

— Перед Вами, — подходя к Ирене, произнёс бывший разбойник, — Её Королевское^[20] Высочество, бывшая принцесса Уэльская, герцогиня Корнуоллская и Йоркская, леди Ирена Луиза Шарлотта София, более известная под именем Элиссы Английской и Дочери Англии, около трёх месяцев назад объявленная в своей стране почившей.

С этими словами Кеннеди поднял правую руку Ирены, на указательном пальце которой алела королевская печатка. Девушка только тяжело вздохнула и отвернулась, чтобы не видеть мужчин.

Лоренс Блек готов был ожидать чего угодно, но не такого поворота событий. Он широкими шагами подошёл к наследнице и взял её пальчики в свою смуглую ладонь, чтобы внимательней рассмотреть перстень. Сомнений не было — роза с алыми и белыми лепестками ясно вырисовывалась на золоте.

Ирене пришлось повернуть к моряку лицо. Капитан Блек поднял на девушку взгляд проницательных чёрных глаз:

— Как я могу быть уверен, что Вы не украли этот перстень или не подделали его? А? Лорд Грендбер? — обернулся к Чёрному Джону пират, потом снова обратился к пленнице: — И кто теперь наследница английского престола, если Её Высочество изволила бежать с одним из своих подданных в Новый Свет?

— Наследницей престола провозглашена Вторая маркиза Линкольн из Беркшира, племянница Его Величества Ричарда IV, моего отца… — тихо ответила Ирена.

Лоренс Блек выпрямился, сверху вниз глядя на своих странных знакомцев.

— Эванс, проводите этих господ на «Маркизу», — громко проговорил капитан корсаров. — Они будут моими гостями.

Ирену и Джона вывели на палубу. Яркое солнце ослепило глаза английским беглецам. Кеннеди крепко взял жену под локоть.

— Зачем это всё? — прошептала она.

— Чтобы спасти тебя. Любой ценой. Нельзя доверять этим людям, капитан мог бы и передумать освобождать нас, представься мы просто молодожёнами. По законам пиратской вольницы, он имеет право на награбленное, в том числе и на дам. А позволить ему коснуться тебя я не могу…

— Ммм, — простонала Ирена, приложив свободную руку к груди, и скривила личико.

— Что с тобой?

— Мне опять нехорошо.

Джон оглядел спокойную гладь моря и тихо ответил:

— Боюсь, что это не морская болезнь, моя девочка…

— А что тогда?

— То, из-за чего тебя нужно оберегать вдвойне…

— Не понимаю тебя, Джон…

— Хорошо, что не понимаешь, — отозвался мужчина, придерживая леди Кеннеди, когда ей необходимо было ступить на трап. — Только помни, что мы решили говорить правду. Не знаю вот только… Говорить ли о нашем венчании…

— Если ты решил говорить правду, то тогда всю. Иначе вообще непонятно, что нас с тобой связывает.

— Ох, Ирена, ни к чему тебе это… честь свою пятнать.

— Джон… поздно, — пристально глядя в глаза супруга, произнесла принцесса. — Иначе мы и не объясним, почему бежали вместе. И я запятнаю свою девичью честь ещё больше, чем уже запятнала королевскую. Лучше мне быть законной женой лорда Кеннеди, чем просто бежавшей без видимых причин принцессой. Невинность всё равно не вернуть.

Капитан Блек пристально следил взглядом за аккуратно передвигающимися по трапу англичанами. Наклонившись к уху одного из своих бойцов, корсар произнёс:

— Девушку в одну каюту, мужчину — в другую.

Едва чета Грендберов ступила на палубу победоносной «Маркизы», пираты разделили их. Кеннеди успел кивнуть, соглашаясь с любимой, что отступать от правды уже просто нельзя.

…Когда Лоренс Блек решил поговорить с «гостями», солнце уже садилось в синие волны. Первым для приватной беседы он пригласил Чёрного Джона.

— Итак, я слушаю Ваш рассказ, — вольно расположившись в глубоком кресле и закинув ногу на ногу, произнёс капитан. — Только учтите, лорд Грендбер, лгать сейчас не в Ваших интересах. Вспоминайте все подробности знакомства с той, кого называете бывшей принцессой Уэльской, а потом у меня будет возможность сравнить версии.

— Я всё прекрасно понимаю… граф… — аккуратно произнёс Джон.

В ответ на это обращение Лоренс Блек только приподнял брови.

— Я знаю, что Вы принадлежите древнейшему английскому клану. И надеюсь, что клятва, которую Вы давали в юности, когда вступали в ряды английского флота, Вами не забыта. Ведь иначе, став корсаром, Вы не продолжали бы служить английской казне.

— Вы совершенно правы, виконт, и я снова удивляюсь Вашей осведомлённости.

— Я очень восхищался Вами в своё время, граф, и даже брал с Вас пример. Мой отец, Освальд Кеннеди, виконт Грендбер был дружен с Вашим отцом, лордом Джинглом.

— Отлично. А теперь приступайте к рассказу.

…Чёрный Джон снова открыл глаза. Пытка этого странного сна становилась невыносимой. Мужчина перевернул подушку и, уткнувшись в неё лицом, пробормотал: «Ну я очень прошу тебя, не продолжайся…»

Ночь в Виндзоре

Едва спустилась ночь, сон Ирены повторился. Снова горячие объятия мужа, снова страсть заполонила её разум… Сил сопротивляться не было — она полностью поддалась настойчивому мужчине, который не переставал шептать ей нежности.

Не прошло и четверти часа с момента, когда достопочтенный Джон Кеннеди опустил голову на обнажённое плечо жены, всё ещё плохо веря в случившееся, как за окном раздались крики и лязг оружия.

Ирена приподняла голову.

— Лежи! — останавливая её рукой, быстро произнёс мужчина, вскочил с кровати и подошёл к окошку. Выглянув в него, он грязно выругался, чем заставил молодую жену поморщиться.

— Кто это?

— Не друзья, конечно! Видишь, лезут без стука! — рыкнул атаман, буквально впрыгивая в штаны.

Бывшая наследница приподнялась на локте:

— Что случилось?

— Некогда объяснять, моя девочка, — на бегу жарко целуя жену в тёплые губы, ответил атаман. — Мне сейчас нужно спасти наше едва родившееся счастье! Запри дверь!

Схватив шпагу и пистолет, Кеннеди быстро выскочил в коридор, ещё раз крикнув любимой:

— Запри дверь!

Ирена поднялась, накинув на оголённые плечи покрывало, и выглянула в окошко. Несколько десятков мужчин в красных одеждах осаждали замок и с успехом пробивались внутрь.

Леди Кеннеди поняла, что надо быстро привести себя в порядок — чего ожидать ей от незваных гостей? Кто эти люди и зачем они пробираются в логово бандитов? Крикнув Линзи, Ирена попросила её помочь зашнуровать корсет. Едва перепуганная девица всунула все ленты в петли, лязг оружия и воинственные крики раздались уже в коридорах замка. Затягиваться времени уже не было.

Благоразумие покинуло голову молодой жены атамана и, вопреки просьбе мужа, она выскочила в коридор. Буквально через секунду перед ней выросла фигура стройного, подтянутого юноши, на голову выше её ростом. Ирена подняла глаза и встретилась с таким пронзительным чёрным взглядом, что по коже пробежала дрожь.

Лицо незнакомца было ослепительно красивым: правильные черты, идеальные линии губ, глаз и подбородка… Но увидев женщину, он отшатнулся, словно испугался чего-то, и настороженно прищурился.

Бирюзовый взор леди Кеннеди надолго остановился на его красивых глазах — в них застыл вопрос, понять смысл которого Ирена так и не смогла. «Интересно, что он сделает? Втолкнёт обратно или пропустит?» — пронеслось в голове новобрачной.

— Пустите меня, сударь! — мягко отведя рукой юношу в сторону, произнесла принцесса голосом, не терпящим возражений, и стремительно убежала прочь.

Красавец даже не попытался ей перечить.

Ирена отчётливо слышала звон клинков и, быстро отстукивая каблучками по каменному полу, спешила к парадной зале замка Линкольн. Наткнувшись на перила лестницы, она перевалилась через них. Именно в этом месте чуть больше ста лет назад леди Екатерина наблюдала за беспределом, творящемся в замке свёкра… Но сегодня было иначе. Посреди каменных сводов сражались двое: незнакомец в красном плаще и её муж. Не отдавая себе отчёта в том, что отвлекать мужчин сейчас нельзя, принцесса выкрикнула роковое: «Джон!!!»

Оба соперника синхронно повернули головы, словно один был отражением другого, за тем лишь исключением, что Кеннеди опустил клинок, не поставив парада и раскрыв грудь для удара, а рука его соперника, готовящая укол в левое плечо, соскользнула вниз…

Остриё шпаги вонзилось прямиком в сердце атамана.

Ирена сильно зажмурилась. Открыв глаза, она убедилась в том, что ничего не изменилось: Кеннеди медленно опускался на колени, а мужчина в красном плаще озадаченно повернул к нему голову.

Незнакомец встал на одно колено и склонился над соперником. Вынимать оружие из раны он не стал, чтобы кровь не потекла рекой. С опаской мужчина взглянул на вершину лестницы.

Подобрав юбки, Ирена быстро спустилась по ступеням. Незваный гость внимательно смотрел на неё, словно пытался изучить каждую чёрточку. Не обращая на него внимания, принцесса подошла к атаману и, наклонившись над мужем, подложила ладонь под голову умирающего. Глаза Джона Кеннеди были ещё открыты. Увидев лицо любимой, он попытался улыбнуться и хрипло прошептал что-то едва слышное.

«Моя девочка…» — по губам угадала Ирена. Сердце дрогнуло. Потянувшаяся к её щеке рука Джона Кеннеди бессильно упала. Из раненой груди вырвался последний хрип.

— Да что же это такое… — растерянно прошептала леди Кеннеди.

— Кто Вы? — осторожно спросил незнакомец

Ирена подняла на него взор. Он подал ей руку. Опершись, принцесса поднялась и посмотрела мужчине прямо в глаза. Красивые. Карие, с золотыми лучами, тёплые глаза. Но голос её прозвучал холодно и ровно:

— Я жена достопочтенного Джона Кеннеди. А Вы кто?

Их взоры скрестились, как клинки. Во взгляде незнакомца что-то дрогнуло. Ирена ожидала, что мужчина будет хозяйничать в отвоёванном замке, претендуя на всё, что имел её муж. И готова была дать отпор. Но незнакомец оказался вовсе не бандитом. На лице его не было звериного оскала, в глазах не горел огонь ненависти. Мужчина казался скорее растерянным, чем кровожадным.

Она смягчилась, понимая, что перед нею вовсе не атаман враждующей с «чёрными» шайки.

— Жена? — переспросил победитель, и золотые лучики в его радужке померкли. — Я не знал, что он был женат.

— Был, — отвернувшись в сторону, процедила Ирена. — Теперь уже был… Почему Вы не пришли на полчаса раньше?.. Кто Вы и кто Ваши люди?

— Моё имя Джон Райт, но молва зовёт Красным Джоном. Со мной — мои друзья, — словно оправдываясь, произнёс незнакомец. — В народе нас прозвали Лесными рыцарями или Красными стражами. А с бандой Кеннеди у нас были свои, давние счёты. Но Вы не подумайте, мы не разбойники.

«Райт? Не о них ли твердил мне Чёрный Джон…» — промелькнуло в голове юной вдовы. Она обернулась, и в глазах её отразился интерес.

— Как, Вы сказали, Ваша фамилия?

— Райт.

— Райт? Не помню такой… Совсем не помню…

Принцесса покачала головой. На лице нового знакомого появилось удивлённое выражение. «Конечно, он ведь думал, что я вышла замуж по любви… А я интересуюсь его фамилией, вместо того чтобы оплакивать супруга», — догадалась леди Кеннеди. В этот миг в дверях появился Токкинс, которого тут же окружили «красные». Услышав шум, Ирена обернулась и закричала грозно:

— Нет! Не трогайте его! Этот человек — единственный свидетель моего брака с Кеннеди. Не станете же вы лишать меня возможности подтвердить свои слова?

Райт согласно кивнул, стражи отступили. Джим подошёл к телу атамана, коснулся его шеи, прикрыл плотнее веки усопшего и произнёс, обращаясь к новобрачной:

— Он ушёл, миледи…

Стражи переглянулись.

— Миледи? — вслух переспросил Джон Райт.

Испанец поднялся и посмотрел в глаза незваного гостя. Но прежде чем он открыл рот, принцесса властно заявила:

— Пойдёмте со мной, сэр Джон. Нам есть о чём поговорить с Вами. Джим, ты тоже мне нужен.

— Да, миледи.

Простое обращение к Токкинсу тоже удивило стражей, но они предпочли не вмешиваться.

Три человека медленно поднялись по лестнице, покинув парадную залу.

Проходя мимо Джерома, испанец поднял взор. Глаза их встретились. Ирена заметила, что диалог взглядов затянулся дольше обычного, и догадалась, что эти двое, вероятно, знают друг о друге что-то такое, что неизвестно окружающим.

Бывшая наследница увела Красного Джона в комнату, где едва остыло их с Чёрным Джоном брачное ложе. Не говоря ни слова, она обратила лицо к новому знакомому. Видя кавардак на постели и свежие пятнышки крови, мужчина без труда догадался, что здесь произошло несколькими минутами ранее.

— Ваша супружеская спальня, — хмуро произнёс он. — Это случилось сегодня?

— Мы обвенчались меньше часа назад, — пояснила дочь Ричарда Тюдора. — Джим едва проводил священника, как появились вы. Но свой супружеский долг, как Вы понимаете, сэр Джон, я выполнить успела.

— Вероятно, он очень любил Вас, раз не стал дожидаться ночи.

— А какой мужчина стал бы ждать, когда в его руки попал предмет вожделения? — усмехнулась вдова атамана. — Впрочем, я и сама не собиралась медлить: мне нужно было порвать с прошлым раз и навсегда. Это я настояла на скором венчании, но теперь уже жалеть об этом бессмысленно.

Её холодные глаза снова обратились к Райту:

— Почему Вы не пришли на час раньше, сэр, ну почему?

— Час назад мы только выследили Токкинса. Ещё гадали, зачем ему этот пастор понадобился, уж не освящать ли награбленное бандитами собрался.

«Он пытается шутить. Мило», — отметила девушка. Но сейчас ей было не до шуток. Шаг-то в бездну она сделала, а человека, который готов был остаться с ней до конца дней, потеряла…

— Кстати, о священнике. Джим, его придётся пригласить снова, — повернув голову к испанцу, сказала Ирена. — Нужно отпеть убитых. Не можем же мы зарыть их, словно собак.

Токкинс только согласно кивнул и сложил руки на груди.

— Я поражаюсь Вашей стойкости, миледи. Как Ваше имя по отцу? Судя по тому, как Вас величает Токкинс, Вы по происхождению выше покойного мужа.

Принцесса обернулась и снова пронзила Райта глазами: «Догадался!» Но злиться было не на что, и голос её прозвучал ровно:

— О… Несоизмеримо выше, сударь… И в этом заключается тайна нашего венчания, — принцесса стала наступать на незваного гостя, тихо, но требовательно обратившись к нему: — Поклянитесь мне, что ни словом не обмолвитесь о том, что я Вам расскажу, и не посмеете даже помыслить помешать мне завершить дело, начатое Вашим врагом.

— Я даю слово дворянина, — кивнул Райт.

Ирена обернулась к Токкинсу. Тот молча качнул ресницами, и девушка коротко поведала незнакомому мужчине, что произошло с ней за последние десять дней.

— Как Вам такое в голову пришло, миледи… — помотал головой Райт, не в силах поднять взор на вдову Кеннеди. — Выйти замуж за бандита?!

— Поймите же Вы, благородный Красный Джон, что это был мой единственный шанс изменить свою жизнь. И я не могла им не воспользоваться.

Вдова стояла против света у окна. Райт исподлобья поднял на неё взгляд. Ирена ждала этого, как своего приговора. Карие глаза его были полны плохо скрываемой тоски:

— Так Вы не любили его вовсе?

— Увы, нет, — покачала головой принцесса. — Но я готова была разделить с ним жизнь, чтобы искупить вину предков. Наши роды слишком многое связывало.

— Вы не виноваты в том, что рука принцессы Екатерины не досталась предку Кеннеди когда-то, — возразил Райт и призадумался. — Где-то я похожую историю уже слышал.

— Не нужно лишних раздумий, сэр Джон, — отозвалась юная женщина и обратила взор за окно. — Займитесь лучше убитыми, а обо мне не беспокойтесь.

— Я верну священника, — произнёс Джим и вышел.

Едва за испанцем закрылась дверь, Райт ближе подошёл к бывшей наследнице престола, стоявшей у окна и наблюдавшей за его людьми во дворе.

— Что Вы собираетесь делать теперь, миледи? — проникновенно спросил Красный Джон. — Теперь, когда Вашей королевской чести уже не вернуть.

— Для начала мне необходимо кое-что выяснить, — повернувшись лицом к мужчине, ответила принцесса.

Он был полностью подчинён ей — она это чувствовала. Подчинён, как дворянин, прекрасно понимающий, кто перед ним. Но во взгляде стража ясно читалось, что он видит в ней живую и настоящую, тёплую и трепетную женщину, стоящую на краю пропасти. Ирена внутренне посмеялась над собой: «Ты не хотела властвовать над людьми, девчонка? Так эта власть станет твоим роком… Навсегда».

— Что именно? — спросил мужчина, и она заметила, как он судорожно сглотнул.

— Будут ли последствия нашего короткого брака, — не изменившись в лице, ответила принцесса. — Будет ли у меня ребёнок.

«Как бы я ни пала, а держаться нужно с достоинством, — рассуждала сама с собой дочь Тюдора. — В конце концов, невинность я потеряла после венца, и это не должно делать меня в его глазах распущенной. Я просто выполняла свой долг перед супругом».

— И если он будет, то что?..

Глаза Райта дрогнули. «Ему меня жаль…» — поняла Ирена.

— Обещайте, что Вы отвезёте меня в замок Грендберов. Виконт — отец моего мужа — имеет право знать, что у династии возможно продолжение. Тем более убили его сына именно Вы, сэр Джон, а не кто-то другой.

Конечно, она говорила то, что должна была сказать. На самом деле встречаться с семьёй убитого мужа не было никакого желания. Но разве могла она, принцесса крови, поступить иначе! Ирене оставалось лишь молиться, чтобы короткая близость с супругом не возымела последствий, чтобы она не понесла во чреве…

— Видит Бог, я не хотел этого, — едва слышно прошептал Райт и покачал головой. — Если бы он не раскрыл грудь, мой укол не стал бы смертельным.

— Не оправдывайтесь — это уже неважно. Вы сможете узнать, где находится их замок?

— Я это прекрасно знаю, мы с Грендберами соседи.

Сердце Ирены больно кольнуло: «Соседи? Уж не сын ли герцога Джинджеффера ты, мой спаситель?» Но принцесса быстро взяла себя в руки, холодно ответив:

— Это хорошо.

«Заметил испуг? Пусть думает, что мне просто страшно… В конце концов, может же быть мне хоть немного страшно, я ведь женщина!..» — сама себя уверяла в правоте этих мыслей принцесса, не сводя глаз с нового знакомого и пытаясь прочитать его душу.

— А если… Если последствий всё-таки не будет? — с нотками надежды в голосе спросил Красный Джон.

В глазах его снова мелькнули золотые лучики… Тёплые. Она не могла этого не заметить.

— Тогда я уйду в какую-нибудь богадельню и стану помогать нуждающимся. Что мне ещё остаётся?

Мужчина отрицательно качнул головой:

— Не верю я в то, что такая полная жизненных сил девушка будет способна заточить себя в каменном мешке.

Ирена прищурилась — она знала, что сейчас её собеседнику стало не по себе. Все говорили, что такого взгляда невозможно выдержать. Наследство Екатерины Медичи, передавшееся её взору, иногда давало о себе знать.

— Оставьте мне решать, как поступить со своей жизнью, сэр Джон.

— Хорошо, миледи, — ответил мужчина, покорно склонив голову.

— Придумайте, где мне переждать это время, — уже мягче добавила вдова Кеннеди.

— Сколько Вам необходимо времени?

— Не знаю, быть может, месяц… Кажется, обычно этого достаточно, чтобы понять, будет ли ребёнок.

— Если желаете, я найду Вам врача, а пока оставайтесь здесь, в замке. Я приставлю к Вам лучших моих людей — из дворян, чтобы Вы не переживали за свою безопасность.

— Хорошо, только у меня будет ещё одна просьба…

— Я слушаю Вас.

— Позовите ко мне Джима Токкинса. Я хочу, чтобы он передал моей кузине вот это кольцо, — и девушка показала Райту символ Тюдоров на своём пальце.

Вошедший через несколько минут испанец выслушал просьбу принцессы и усмехнулся:

— Если я отдам Её Светлости кольцо Тюдоров, не схватят ли меня и не начнут ли пытать, откуда я его взял?

— О нет, я напишу отречение и скреплю сургуч печатью от перстня. Ты скажешь, что всего лишь передаёшь письмо неизвестно от кого. Когда она прочтёт содержимое, то скорее озолотит тебя, чем попытается наказать. Главное — не выдавай того, что знаешь меня лично.

— А как испанец, символа Тюдоров знать я тоже не обязан, — догадался мужчина. — И говорить могу с диким акцентом.

— Конечно, — кивнула вдова, и омут её глаз затянул всё существо Преподобного.

— Я сделаю всё, как Вы желаете, миледи, — склонился в поклоне Джим.

Ирена проснулась. Сон, преследовавший её каждую ночь, становился всё явственнее и ярче. События, которые случались с ней, были настолько похожими на реальность, что девушка начала всерьёз беспокоиться о своём душевном здоровье. «Не схожу ли я с ума? Что это за мир, в который Морфей уносит меня каждую ночь?» — сама себе задавала вопрос наследница английского трона.

Ариэль, недовольно урча, привлекла её внимание. Ирена выглянула из-за балдахина и позвала собаку. Болонка притопала к кровати. Девушка взяла её на руки и положила рядом с собой в постель. Ткнув пальчиком в мокрый нос любимицы, наследница произнесла: «И не уходи от меня никуда!»

Сегодня с ней во сне был ещё и Райт. От одной мысли об этом на сердце становилось тепло. «Нет, Кеннеди, ты больше не приснишься мне, потому что во сне пришёл Красный Джон. Мой спаситель, мой рыцарь, мой капитан…»

Ночь в Амстердаме

…Лоренс Блек вошёл в каюту, отведённую Ирене. Она сидела на маленькой софе, обитой красным бархатом, приложив руку к шее. Понимая, что держаться нужно сообразно потерянному сану, принцесса осталась без движения, только опустила ладонь на подол платья.

— Итак, миледи… — подходя к беглянке, мягко произнёс корсар, — Ваш супруг мне всё рассказал.

— Я надеюсь, — прикрыв веки, поинтересовалась Ирена, — Джон Кеннеди жив?

— Разумеется.

С этими словами Блек опустился в деревянное кресло, стоящее посредине каюты, и, опершись рукой на колено, стал внимательно всматриваться в лицо молодой дамы.

— Что сейчас требуется от меня, милорд?

— Если Вы действительно дочь Ричарда IV, то сможете описать мне внешность и характер маркизы Линкольн, канцлера и, скажем, первого министра.

— Я с удовольствием и без труда расскажу Вам об этих людях всё, что знаю. Но это не будет доказательством моего происхождения, милорд… или — сэр Блек? Как Вам будет угодно?

— Мне достаточно моей морской фамилии.

Ирена чуть кивнула, принимая желание капитана, и продолжила говорить:

— Любая придворная дама или фрейлина расскажет о графе Дешторнаке, герцоге Роквелле и маркизе Линкольн одно и то же.

— Да, Вы правы… Я об этом как-то не подумал.

— Куда Вы плывёте сейчас? В Англию?

— Не сразу. Сначала в Плимут. Но конечным пунктом моего путешествия будет именно Англия.

— Но Вы сможете высадить меня и лорда Кеннеди всё-таки у берегов Нового Света?

— Нет, — твёрдо сказал Лоренс Блек.

— Почему, капитан? — непокорный тон, взмах ресницами. И шторм в глазах наследницы затопил сердце пирата.

— Я давал клятву служить верой и правдой своему Отечеству и своему королю. Пусть меня лишили пэрства, пусть нога моя не ступает дальше портовой земли Дувра, но старой клятвы это не отменило. И сейчас, несмотря на то что наследницей английского трона стала женщина, которая мне далеко не безразлична, я считаю своим долгом пресечь Ваше затянувшееся путешествие и вернуть Англии законную принцессу Уэльскую.

— Но, милорд, я ведь прошу Вас об обратном! — удивлённо, но непокорно развела руками Ирена. — Я не хочу возвращаться домой. Мне нет более места среди саксов.

— Нет, Ваше Высочество, — поднявшись и выпрямившись во весь свой гигантский рост, отпарировал корсар. — Я мог пойти на поводу Вашего желания только при одном условии — если бы Вы действительно любили своего похитителя. А я в этом искренне сомневаюсь.

Ирена тоже поднялась, чтобы не чувствовать себя слишком маленькой рядом с человеком, от которого теперь зависело её будущее. Их взгляды сплелись, и некоторое время корсар молчал.

— Вы, миледи, используете его лишь как средство достижения единственной цели — избежать необходимости надеть корону.

— Я должна признать, что Вы во многом правы, сэр, — прикрыв веки, согласилась юная женщина. — Но неужели Вы считаете, что за это время я не смогла привязаться к Кеннеди? Мы вместе почти четыре месяца. И, как Вы понимаете, я стала его женой неспроста. Наш брак реален, это не фикция. Я принадлежу своему мужу так же, как он принадлежит мне. Как я могу вернуться на Родину? Как после тайного брака принять корону и искать супруга среди европейских принцев? Я более не имею на это прав.

— Я не считаю так, Ваше Высочество. Да и аннулировать брак в Англии не составит труда. Поэтому, если Вы не согласны с моим капитанским решением, то Вам придётся в очередной раз смириться с положением привилегированной пленницы. Увы.

С этими словами Лоренс Блек направился к двери.

— Милорд! — окликнула его принцесса.

— Я слушаю Вас, — склонил голову корсар.

— Я хочу, чтобы мой муж был рядом со мной.

— Он не надоел Вам ещё, Ваше Высочество?

— Мы венчаны. Виконт Грендбер — мой законный супруг. И мне будет рядом с ним спокойнее, — холодно отпарировала жена Чёрного Джона.

— Хорошо, это желание я могу выполнить, миледи.

— И прошу Вас, зовите меня впредь «леди Кеннеди». Не надо «Высочества».

Блек, не ответив, покинул каюту.

Уже через несколько минут английский лорд-разбойник снова оказался возле своей любимой.

…Он сидел рядом с нею на софе и нежно прикасался к светлым волосам супруги. Ирена только бессильно склонила голову на его плечо.

— Я так рад, что ты меня не гонишь…

— У меня, кроме тебя, никого нет.

Чёрный Джон очень хотел сказать ей, что скоро она станет матерью, но посчитал, что не нужно так сразу открывать бедняжке глаза на её положение.

Несколько дней в море закончились столкновением с испанской эскадрой, которая не преминула вступить в бой. Спасая наследницу трона, и капитан пиратов, и английский виконт с испанскими корнями ринулись в бой, пошли на абордаж, в то время как быстрая шхуна уносила Ирену к берегам Англии. Джон Кеннеди — полукровка — бросился на испанцев скрепя сердце и молил Бога о том, чтобы он простил ему этот немыслимый бой.

Много матросов неприятеля сумел положить английский лорд, прежде чем меткая пуля отступающих испанцев пронзила его грудь. Капитан Блек, увидев, что лорд Грендбер в окровавленной рубашке сползает по борту на палубу, под градом картечи пробрался к нему и оттащил раненого в сторону. Последними словами умирающего была просьба: «Лоренс, умоляю, привези её назад невредимой… Она не вернётся к трону, потому что беременна… И ещё не знает об этом. Но она должна жить в Англии. Привези её в моё поместье… Пусть она останется вдовствующей виконтессой Грендбер… Родственники должны принять её… Скажи, что я люблю её и не оставлю никогда…»

Поднявшись над суетой, душа английского лорда отрешённо наблюдала за тем, как тела погибших предали морской пучине, как пленных испанцев спустили в трюм, а захваченный корабль ушёл вдогонку умчавшейся «Маркизе». Душа Джона Кеннеди неотступно следовала за Лоренсом Блеком, зная, что он приведёт его к любимой женщине.

Через несколько дней капитан корсаров догнал шхуну, которая увозила беглую наследную принцессу в Англию, и сообщил своей августейшей пленнице, что муж её погиб в бою. Новость юная вдова приняла на удивление стойко.

Когда путешествие принцессы закончилось, и она ступила на английскую землю, было совершенно очевидно, что у Ирены Луизы действительно скоро появится ребёнок. Вместе с Лоренсом она остановилась в порту, где ожидала их прибытия Анжелина. Душа Джона Кеннеди всё ещё была рядом и по-прежнему охраняла покой молодой вдовы. К величайшему удивлению принцессы и корсара, красавица маркиза, провозглашённая наследницей, приехала не одна, а в сопровождении Джима Токкинса…

Ирена категорически отказалась вернуться ко двору и открыть королю тайну своего спасения. Испанец признался, что благодаря возобновлённой дружбе с Остином Вендером он стал одним из «красных» и похлопочет, чтобы стражи сопроводили Ирену в Чёрный замок, принадлежащий младшей ветке Кеннеди.

Так встретились Джонатан Райт и Ирена Луиза. Душа бывшего разбойника не оставила возлюбленную, продолжая сопровождать её до родовых поместий. Жить в Чёрном замке в полном одиночестве Ирена не хотела, и благородный сосед Кеннеди пригласил её в своё поместье Мор, где остался рядом с бывшей наследницей, охраняя её покой.

Через полгода после смерти мужа Ирена как вдовствующая виконтесса Грендбер, заочно признанная его роднёй, родила сына, которого назвала Ричардом — в честь своего отца.

Красный Джон, не оставлявший гостью в одиночестве, сразу после рождения малыша признался юной вдове в чувствах и сделал ей предложение — стать леди Райт. И на это предложение она дала положительный ответ.

Душа Джона Кеннеди в этот миг почувствовала необыкновенную лёгкость и стала подниматься ввысь… Ему больше не нужно было сопровождать принцессу Элиссу — рядом с нею появился один человек, который мог сделать её счастливой, и целая армия верных друзей, свято хранивших тайну молодой пары.

…До слуха Джона Кеннеди донеслось бряцание медных тазов, которые активно переставляла с места на место хозяйка. Он открыл глаза и понял, что утро всё же наступило. Сев на кровати, английский изгнанник тряхнул кудрями и пробормотал: «Бог мой… Он всё равно оказался ею любим… Даже во сне. Видно, не судьба…»

Ночь в Виндзоре

Остин Вендер и Робин Винтер стали её слугами и телохранителями в Линкольне. Боясь оставаться в одиночестве, принцесса попросила лесных рыцарей спать в смежных с нею покоях. Весь вечер и полночи она расспрашивала их о семьях, мысленно перебирая все заслуги предков, но ничего не говоря вслух. Друзья наперебой рассказывали новой знакомой об отряде Красного Джона и их стоянке в Эшере.

Утром приехал Райт. Едва он появился на пороге, девушка слишком поспешно для своего сана приблизилась к мужчине:

— Заберите меня, сэр Джон. Я не могу здесь более находиться.

— Но где же мне поселить Вас? Быть может, в Лондоне?

— Это слишком опасно, там меня многие знают… К тому же могут по сей день искать… Не хочу, чтобы возникли вопросы. Могу я уехать с вами в Эшер?

— В Эшер? — изумился Райт.

— Да, — кивнула Ирена, и её светлые волосы качнулись в такт движению головы, скользнув по довольно глубокому вырезу платья.

Райт лишь на миг опустил взгляд на локон и снова поднял его на лицо принцессы. «И всё же я для него не только бывшая наследница и вдова врага. Он на меня так смотрит…» — промелькнуло в голове Ирены, но она поспешила отогнать назойливую мысль.

— Но мы живём в шалашах. Это не будет удобно для Вас, Ваше Высочество! — попытался возразить мужчина.

Ирена сделала стремительный шаг к нему и аккуратно положила левую ладонь на грудь стража. Тёплый прилив эмоций от этого прикосновения приятно растёкся по телу обоих.

— Сэр Джон… Я Вас очень прошу, не называйте меня этим титулом. Я не хочу вспоминать былое и не хочу, чтобы Ваши друзья поняли, кто я на самом деле… Достаточно того, что для них я останусь вдовой Вашего давнего врага… Леди Кеннеди.

Она видела, что Райт тонет в её тёплых глазах. Её рука всё ещё покоилась на его груди… Красный Джон взял пальчики принцессы в свои сильные ладони и тихо произнёс:

— Я сделаю всё, как Вы пожелаете…

Дверь скрипнула. Джон и Ирена не сразу отреагировали на этот звук, а когда они синхронно повернули головы, то увидели лишь мелькнувший чёрный плащ. До слуха обоих донеслось бормотание Джерома: «Пардон…»

Снова посмотрев друг другу в глаза, молодой мужчина и юная женщина смущённо улыбнулись, понимая, что оказались застигнуты, словно дети, врасплох. Но чего было стыдиться вдове Чёрного Джона и его давнему врагу? Прикосновений рук? Ведь о том, что перед ними принцесса из рода Тюдоров, никто из Лесных стражей не знал.

— Надо найти моё мещанское платье, в котором меня сюда притащили, — спохватилась Ирена и медленно забрала руку из ладоней мужчины.

— А такое было? — с сомнением осматривая блистательный наряд дамы, спросил Райт.

— Конечно, — кивнула она, роясь в комодах и шкафах. — Не могли же они его выбросить!

Ещё через несколько минут вдова бандита победоносно произнесла, вынимая коричневое платье из шкафа:

— Вот оно! Моё любимое…

— Любимое? — вторично удивился Райт, глядя на простую ткань.

— Конечно, когда я ходила в нём по Лондону, никому и в голову не приходило спросить, кто мой папа, — мягко улыбнулась бывшая наследница. — Но мне понадобится Ваша помощь.

Взгляд чистейших бирюзовых глаз снова направился на лицо Райта. Она заметила, как мочки его ушей заалели лишь от догадки, в чём именно будет заключаться просьба вдовы Кеннеди.

— Мне помогала девушка, которую они оставили для Громилы. Но Вы освободили её, а я сама не справлюсь с этим платьем…

— У меня мало опыта в таких делах, — признался Джон.

Принцесса улыбнулась, уходя за ширму:

— Ну что же Вы, сэр Джон, дамского корсажа никогда не развязывали?

— Таких, как на Вас, я не встречал ранее… Но попробую помочь.

Ирена повернулась к нему спиной, перекинула волосы через одно плечо. Райт медленно приблизился. Она почувствовала, как он провёл ладонью по шнуровке, едва касаясь её спины через плотную ткань. Спустя мгновение его пальцы уже вынимали ленты из петелек.

— Ну вот, а переживали, что не справитесь! — произнесла вдова атамана, улыбнувшись.

По телу Ирены разливалось необыкновенно приятное чувство. Она с удивлением понимала, что эти случайные прикосновения стократ желаннее страстных объятий, которыми совсем недавно одаривал её покойный уже супруг…

Лиф ослабел и под тяжестью юбки стал спускаться, Ирена придержала его руками.

— Кажется, достаточно? — раздался за спиной голос Лесного стража.

— Да, вполне, благодарю Вас!

Райт отступил. Принцесса слышала, как с шумом он выдохнул, и была готова поклясться, что лицо мужчины сделалось под стать его народному имени — красным. Но обернуться не решилась.

— Пожалуй, я выйду, чтобы не стеснять Вас.

— Спасибо, сэр Джон, — ласково произнесла Ирена из-за ширмы, стягивая с себя тяжёлый наряд. — Дальше я справлюсь сама, на моём платье шнуровка спереди.

Остин Вендер подошёл к Винтеру и тихо проговорил:

— Кажется, наш командир влюбился.

— Джон? Плохо в это верится.

— А ты видел, как он с ней обращается?

— Он убил её мужа.

— Да плевать она хотела на мужа, — возразил Джером. — Как я понял, брак был без её доброй воли.

— Она скрывает происхождение. Странная. Наверное, ему сказала… Он к ней по-особенному относится.

— Конечно… Миледи… Знатная птица, — потупив взор, ответил Джером. — И, кажется, я даже догадываюсь, насколько… Слишком всё совпадает…

— Уж не хочешь ли ты сказать, что… — догадался Робин, вспомнив, что сегодня утром по Лондону разнесли весть о службах во всех соборах за упокой души наследницы английского престола.

Остин Вендер поднял взгляд. В его чёрных глазах Винтер прочёл подтверждение своей догадки.

— Не просто же так именно нас с тобой Джон к ней приставил.

— Почему?

— А что нас объединяет, кроме того, что мы оба из первого звена?

— Что?

— Происхождение. Других эсквайров в отряде нет. Только джентри.

— Чёрт подери, но как… как она с Кеннеди-то спуталась?

— А это уже не наше с тобой дело…

Райт спустился с лестницы и сразу направился к ребятам с вопросом:

— Она к нам попросилась. Чего такого вы ей наболтали?

— Мы сказали, что лучше тебя нет мужчины на всём белом свете, — ослепительно улыбнулся поэт.

Игриво ткнув его в плечо кулаком, командир ответил:

— Придержи язык! Она вдова во-первых, а во-вторых… Про «во-вторых» потом скажу.

— Да понял я, — тряхнул волосами Джером.

— Что ты понял? — насторожился мужчина.

— Что её сегодня официально отпевали.

— А… ну это «в-третьих» тогда…

— Мы сохраним это в тайне. Остальным не обязательно знать, — произнёс Робин.

— Всё верно. Чем меньше народа знает тайну, тем дольше она таковой останется, — согласился Красный Джон.

— Так что же тогда было «во-вторых»? — подмигнул юный поэт.

— Не спрашивай, — отвёл глаза Райт и вздохнул. — Пусть это пока останется несказанным.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Знаменитый «замок на воде» в Суссексе. Исторически в это время принадлежал младшей ветви дома Леукноров.

2

Поскольку жених в данном случае носит титул ниже, чем отец невесты, то, выйдя за него замуж, женщина сохраняет имя перед новой фамилией, подчёркивая тем самым своё высокородное происхождение по отцу.

3

Королевская резиденция в Нидерландах.

4

Старшая дочь Джеймса (Якова) VI Шотландского. «Зимняя королева», жена Фридриха Пфальцского.

5

Елизавета — сестра не только герцога Ротсея, но и Кинтайра.

6

Круглая башня Виндзора.

7

Кортеж с вещами называли поездом.

8

Одна из резиденций шотландских королей, находится напротив Эдинбургского замка, но не на горе.

9

Имеется в виду старшая сестра Чарльза Стюарта, Елизавета, на тот момент уже жена курфюрста Пфальцского.

10

Испанцы целуют дважды.

11

Верховая езда.

12

Альтернативная история — плод фантазии автора.

13

Относящийся к грандам 1 класса, имевшим право разговаривать с королём с непокрытой головой.

14

Один из герцогов Италии — Великий герцог Тосканы.

15

Главнокомандующий испанским флотом в августе 1588 года.

16

Имеется в виду Мария Анна, дочь Филиппа III.

17

Альтернативная версия. В истории между Лукрецией и королём Испании не было любовной связи, хотя именно по его настоянию она была выдана замуж за Альфонсо д’Эсте, наследного принца Феррарского. Лукреция вскоре после вступления в брак умерла по невыясненным причинам, не оставив детей.

18

Брак, совершённый в 1539 году, поставил младшую ветвь династии Медичи на одну ступень с европейскими правителями и дал покровительство испанской монархии. В этом браке родились 11 детей, лишь двое из которых дожили до зрелого возраста. Одна из внучек Козимо и Элеоноры — будущая королева Франции Мария Медичи, мать Людовика XIII.

19

Английское женское имя, переводится как «заболоченные места».

20

Слово «королевское» означает, что человек является представителем правящей семьи, но не имеет права престолонаследия.